CC BY
468
M I L Н I S Т
Наумова Ю.А. Медицинские средства и потери русских войск в Крымскую
войну.
Резюмируя в статье результаты своих исследований, автор обосновывает иной взгляд на тему, которая традиционно является одной из общепринятых иллюстраций к тезису об "отсталой николаевской России" и неизбежности нашего поражения в Крымской войне 1853-1856 гг.
Ссылка для размещения в Интернете:
http://www.milhist.info/2012/06/19/naymova
Ссылка для печатных изданий:
Наумова Ю.А. Медицинские средства и потери русских войск в Крымскую войну [Электронный ресурс] // История военного дела: исследования и источники. — 2012. — Т. I. — С. 354-377. < http://www.milhist.info/2012/06/19/naymova>
(19.06.2012)
www.milhist. info
2012г.
НАУМОВА Ю.А.
МЕДИЦИНСКИЕ СРЕДСТВА И ПОТЕРИ РУССКИХ ВОЙСК В КРЫМСКУЮ
ВОЙНУ
Хотя Крымская война далеко не самый излюбленный сюжет отечественной исторической науки, историография этого конфликта насчитывает уже более сотни работ от профессиональных многотомных исследований до обзорных статей популярного характера. Однако при внимательном изучении темы заметны многочисленные «белые пятна» как дореволюционных, так и советских исследований, которые в равной степени не были свободны от политической ангажированности и субъективного подхода к подбору и анализу источниковой базы. Дать ответ - чем же была Крымская война в истории России, и каковы были истинные причины и масштабы поражения империи - вот задача, которая по-прежнему является актуальной.
Пожалуй одним из самых шокирующих итогов войны 1853-1856 гг. стало число умерших в госпиталях и лазаретах от болезней, не сопоставимо превосходившее количество погибших от оружия неприятеля. Тяжелое положение раненых и больных небывалым образом всколыхнуло как российскую, так и европейскую общественность. Пожертвования от всех слоев населения нескончаемым потоком лились в Крым, где порой довольно успешно не только латали бреши в комиссариатском обеспечении, но и полностью его подменяли. Сразу после окончания боевых действий военное руководство России, как и ее бывших противников, приступило к реализации серии реформ, призванных модернизировать систему медицинского обеспечения вооруженных сил и адаптировать ее к реалиям современной войны.
Преобладание небоевых потерь над боевыми, а также их общие масштабы, исследователями Крымской войны, как правило, использовались для иллюстрации
тезиса о «гнилости самодержавия» и несостоятельности николаевской военной системы1.
Дореволюционные и советские авторы могли расходиться в суждениях по отдельным вопросам функционирования медицинской службы войск, но в подходе к
Л
проблеме соблюдалось поразительное единодушие . В настоящее время постулат о несостоятельности военно-политической системы Николая I аргументированно
-5
оспорен в российской историографии3. В свете этого попытаемся заново взглянуть на медицинскую службу периода Крымской войны, проанализировать, опираясь на известный фактический материал и привлекая новые, не использовавшиеся ранее архивные источники, почему имели место столь значительные небоевые потери во время конфликта и возможно ли было их избежать. Чтобы понять обширность и, во многом, беспрецедентность задач, поставленных войной перед высшей военной и медицинской администрацией, необходимо, на наш взгляд, сопоставить ситуации на всех основных театрах военных действий в 1853-1856 гг. — Крымском, Дунайском и Кавказском4. Подобный анализ в литературе еще не предпринимался, что не могло не повлиять на характер общих выводов исследователей.
Российская медицинская наука накануне Крымской войны представляла собой сильную научную школу, которая являлась полноправной частью общеевропейской и, по общему мнению отечественных историков медицины, была в состоянии «призреть» (то есть лечить) больных на современном уровне. То же можно сказать и
о русской военно-медицинской науке. В 1814-1815 гг. представители французской медицинской школы неоднократно выражали свое восхищение мастерством русских военных хирургов, пользовавшихся большой популярность среди парижан. Один из участников тех событий генерал Я.И. Говоров вспоминал: «Французские врачи узнали, как могут блистать все без исключения наши врачи»5. Подобной высокой оценке русская военно-медицинская служба, которая всего десятилетием ранее была реорганизована в самостоятельную структуру, во многом была обязана усердной и непрерывной работе ее администратора - главного медицинского инспектора по
армии баронета Я.В. Виллие. Около полувека он держал в своих руках все нити управления военно-полевой медицинской службой русских войск — и как главный штаб-доктор армии в Отечественную войну 1812 года, и как управляющий Медицинским департаментом. Именно под его руководством в 1807-1808 гг. произошла реорганизация военно-медицинской службы и все дальнейшие преобразования в медицинской части русской армии первой половины XIX века так или иначе были тесно связаны с именем Виллие. Развитие же собственно военной медицины как науки и переход ее на качественно новый уровень является заслугой в первую очередь профессора Санкт-Петербургской Медико-Хирургической Академии Н.И. Пирогова. Его труды, отдельные положения которых актуальны и по сей день, принесли Николаю Ивановичу славу непререкаемого медицинского авторитета уже при жизни. После смерти Пирогова признали основоположником не только отечественной военно-полевой хирургии, но также организации и, как говорят специалисты по истории военной медицины, тактики медицинской службы.6
Стоит заметить, что хотя отечественная военно-медицинская наука накануне Крымской войны не уступала зарубежной, как и последняя она оставалась еще довольно примитивной по форме и не поспевала за ростом военных потребностей вооруженных сил. Разработанные в России в первой половине XIX века медикополицейские мероприятия, основанные на гомеопатической фармакопее, могли лишь снизить, но никак не предотвратить развитие заболеваемости в войсках. Военные медики признавали свое полное бессилие перед такими болезнями как холера и чума, смертность от которых, как правило, составляла не меньше половины числа заболевших. Развитие военно-полевой хирургии сдерживалось отсутствием анестезии, эффективной иммобилизации, асептики и антисептики. Хлороформ (анестезирующий эфир) и гипсовая повязка стали применяться в отечественной военно-медицинской практике лишь незадолго до Крымской войны, и часто воспринимались военными врачами как вредные нововведения.
Уже в ходе наполеоновских войн заметен постепенный отказ военно -медицинских служб от лечения раненых и больных на поле боя в пользу организации их поэтапной эвакуации в тыл, где они могли бы получить более качественный медицинский уход. За следующие пятьдесят лет система лечебно-эвакуационного обеспечения войск получила свое логическое завершение и была закреплена в военном законодательстве. Реорганизации, прежде всего, подверглись лечебные заведения военного ведомства. Согласно принятым в 1820-1830-х гг. новым положениям была организована эффективная госпитальная сеть, отвечающая современным потребностям эвакуационной системы обеспечения войск и состоящая из непременных (постоянных) военных госпиталей, лазаретов и военно-временных госпиталей. Основным новшеством были, бесспорно, последние. Они разворачивались на основе заранее заготовленных медицинских и госпитальных средств, которые хранились «налицо» либо в постоянных военных госпиталях, либо в Комиссариатских комиссиях . Эти запасы, предназначенные для создания в случае необходимости нового военного госпиталя, назывались «госпитальным кадром» или «военно-временным кадром», и были рассчитаны на определенное количество больных, исходя из которого снабжались предписанными по штату госпитальными вещами, медикаментами и медицинскими чинами. Создание таких запасов производилось в мирное время, в соответствии с положением от 9 февраля 1812 г., согласно которому было принято, что во время европейской войны выбывает ранеными и больными 1/10 часть наличного состава войск, а во время азиатской -1/7. Из этого расчета первоначально было учреждено госпитальных запасов на 15000 человек, из которых формировались 40 временных госпиталей. К 1853 г. число потенциальных госпиталей было увеличено до 53, но количество заготовленного для них госпитального имущества осталось прежним. Кроме того, 28 февраля 1850 г. вышел указ, по которому установлено дополнительно содержать при Комиссариатских комиссиях, преимущественно расположенных вблизи границ империи, неприкосновенный запас госпитальных вещей на 165 больных офицеров и
12000 нижних чинов: в Брест-Литовске на 1015 человек, Динабурге на 1220, Иркутске на 155, Киеве на 915, Новогеоргиевской крепости на 1225, Ставрополе на 2030, Тифлисе на 1825, Тобольске на 155. В Херсонской комиссариатской комиссии устанавливался запас госпитальных вещей на 3625 человек, а также запас
о
перевязочных вещей на 8750 человек и медикаментов на 4200 человек .
После Крымской войны незначительность комиссариатских запасов мирного времени стала одним из распространенных упреков в адрес николаевской военной системы в целом. Между тем сама военная администрация накануне 1853 г. считала их достаточными. Положением «Об образовании Военного министерства» 1836 г. комиссиям предписывалось не накапливать излишков: «По хозяйственным видам запасы комиссариатских вещей не могут быть столь значительны, .. .ибо учреждение огромных комиссариатских запасов, с одной стороны потребовало бы чрезвычайных расходов, а с другой по существу комиссариатского довольствия, могло бы встретить затруднение в своевременном освежении»9. В русле подобной политики Военного министерства была и организация комиссариатских запасов в виде госпитальных кадров. Введенные в состав постоянных госпиталей они содержались, что называется «на лицо», то есть находились в использовании, и своевременно заменялись по требованию госпитального начальства. Поэтому основная доля медицинских и госпитальных припасов заготавливалась Комиссариатским департаментом Военного министерства уже после мобилизации войск. К тому же госпитальные положения предусматривали в военное время приобретение некоторой части вещей на месте: «Предметы коих приобретение на местах незатруднительно, и те в коих будет предстоять мало надобности, назначаются только в необходимом количестве; предметы же, в коих можно ожидать, что будет предстоять наиболее надобности, назначаются в усиленной соразмерности»10.
С переводом войск на военное положение, главнокомандующий с помощью Военного министерства снабжал их предметами медицинского довольствия, основывая свои распоряжения на высочайше утвержденном плане будущей военной
кампании и количестве задействованных в ней сил. Причем часть довольствия действующие войска получали непосредственно от Военного министерства, а часть приобретали на месте, на специально отпущенные для этого суммы. Среди первых были и госпитальные кадры, которые при отправлении к действующим войскам укомплектовывались всем недостающим по штату и снабжались медикаментами в полугодовой пропорции11. «При учреждении военно-временного госпиталя посредством кадра, все те вещи, кои определенно иметь по положению для временных госпиталей, не заключающиеся в кадре» дополнялись по распоряжению
начальства действующей армии «покупкою на месте, или сбором от земли, или
12
реквизициею, или иными местными способами» . Дальнейшая организация военновременных госпиталей на военных трактах производилась по распоряжению главнокомандующего, который в помощь себе в этом вопросе назначал особый комитет из директора госпиталей, полевого генерал-кригс-комиссара, генерал-штаб-доктора, генерал-интенданта и еще некоторых специально назначенных лиц. Комитет «принимая в соображение местные обстоятельства и виды предполагаемых к исполнению военных операций», рассматривал: где, когда и на сколько человек нужно учредить полевые госпитали; какие помещения необходимы для них; какой потребуется служебный персонал; какие выбрать способы снабжения госпиталей. Выработанный таким образом план, после утверждения главнокомандующим, реализовывался под руководством дежурного генерала и генерал-интенданта армии. Закрывались полевые временные госпитали также по распоряжению главнокомандующего и «по миновании в них надобности, после закрытия» приводились в «кадренное положение», то есть снова включались в состав
-13
постоянных военных госпиталей .
Первыми театрами военных действий Крымской войны стали Дунайский и Кавказский, каждый из которых был достаточно хорошо изучен российским командованием как в военно-стратегическом, так и в медико-топографическом плане. Памятуя о традиционно высоком уровне заболеваний и смертности в
Дунайских княжествах, мероприятия по подготовке войск к расквартированию в этом регионе были тщательно спланированы. Фактически впервые в истории отечественной военной медицины применялся плановый заблаговременный маневр госпиталями, которые устраивались там, где ожидались раненые и больные, а не там, где они накапливались, как это было раньше.
Изначально снабжение войск Дунайской армии численностью до 90000 человек госпитальными и медицинскими средствами не соответствовало нормам, предусмотренным положением от 9 февраля 1812 г. Это объяснялось задачами кампании, не предполагавшими масштабные боевые потери, а потому обеспечение госпитальными вещами на каждого 10 человека не являлось необходимым. После объявления Турцией войны численность Дунайской армии и ее медицинских средств были увеличены, во главе медицинского управления войсками был назначен более опытный медицинский чиновник, заработали чумные карантинные посты на граничащих с Портой территориях. Между тем медицинская обстановка до марта 1854 г. оставалась здесь вполне удовлетворительной, уровень заболеваемости и смертности за первую половину отчетного медицинского года не превышал показатели мирного времени. Хотя Дунайская армия и была снабжена госпитальными средствами по-прежнему меньше, чем на каждого 10 человека, даже они оказались не до конца востребованными. После разрыва дипломатических отношений с Британией и Францией в феврале 1854 г., русским высшим военно -политическим руководством решено было перенести военные действия за Дунай и начать осаду крепости Силистрия, в связи с чем последовало высочайшее повеление
об усилении комиссариатских средств Дунайской армии. Для войск были предоставлены госпитальные и медицинские припасы в 1,5 раза превосходившие положенные им военным законодательством того времени. При этом медицинская обстановка в войсках по-прежнему была удовлетворительной, и большая часть доставленных в армию комиссариатских запасов оставалась не востребованной до лета-осени 1854 г., когда русские войска были выведены из княжеств.
Всего в Дунайской армии планировалось организовать 59 полевых госпиталей на 20550 человек, для чего к войскам в разное время были посланы необходимые запасы госпитального имущества. Из них 12 госпиталей на 3450 больных были образованы в Киеве и в княжества так и не отсылались. Непосредственно в Молдавии и Валахии находились госпитальные вещи и кадры для 47 военно -временных госпиталей на 17100 человек и четыре подвижных госпиталя на 1200 человек. Кроме того, был сформирован особый запас госпитальных вещей на 13000 человек, доставленный в район Галаца, Измаила и Браилова. В ходе Дунайской кампании он оказался практически невостребованным, поэтому с возвращением войск в пределы империи был отправлен в Херсонскую комиссариатскую комиссию в качестве особого запаса бывшей Дунайской армии14. Всего же для ее войск было заготовлено госпитальных средств на 34750 человек.
Расчет необходимых госпитальных средств Дунайской армии, сделанный на основании опыта предшествующих военных кампаний в этом регионе, оказался, за исключением отдельных незначительных эпизодов, верен. Таких положительных соотношений умерших к числу больных, как в этом регионе, не удалось достичь больше ни на одном театре военных действий Крымской войны. Согласно медицинской статистике, за время Дунайской кампании в военных госпиталях и лазаретах всего лечилось 194675 человек, из которых скончалось 1394715. Общее отношение числа умерших к количеству больных за целый год составило: в лазаретах - 1:13, в военно-временных госпиталях - 1:18, в постоянных госпиталях -1:9,5. Наиболее высокий показатель смертности в последних, по словам генерал-штаб-доктора Дунайской армии Н.Я. Чернобаева, был вызван обстоятельствами заключительных месяцев медицинского года, когда в госпитали «окончательно были свезены все больные, у которых, вследствие глубоких органических расстройств, болезни приняли длительный характер, а вместе с тем при наступивших осенних непогодах, лихорадки и другие болезни, даже и у вновь заболевавших, приобрели особенную злокачественность»16.
В ответ на вступление русских войск в Придунайские княжества Порта стала наращивать свои военные силы на Кавказе. Для отражения здесь турецкой угрозы в конце 1853 г. был сформирован Действующий корпус на кавказско-турецкой границе. Он состоял из четырех отдельных отрядов, развернутых в направлении Ахалцыха, Ахалкалаки, Александрополя и Эривани, общей численностью до 30000 человек. Для них в экстренном порядке было приготовлено в постоянных и временных госпиталях 6742 места, то есть больше чем на каждого пятого человека. С таким же расчетом в 1854 г. были заготовлены медицинские и госпитальные вещи для Дунайской армии при ее вступлении на территорию Оттоманской империи. Так же, как и на Дунайском театре военных действий, здесь была возобновлена работа чумных карантинных постов и организован специальный карантинный комитет, который при первом известии о появлении чумы в неприятельских войсках или в той стороне, куда направлялись русские силы, должен был немедленно ввести в действие соответствующее карантинное отделение. И, так же как и в княжествах, потребность в них не возникла. Вообще, Крымская война стала первым среди конфликтов России и Турции ХУШ-Х1Х веков, который не сопровождался чумной эпидемией, считавшейся до этого «постоянною спутницею войны с Турцией»17.
К сожалению, практически невозможно восстановить полную картину медицинской ситуации в Действующем корпусе, так как его итоговые медицинские отчеты не обнаружены. Однако из известных годовых и полугодовых статистик (в том числе и по самому многочисленному Александропольскому отряду) можно сделать вывод, что общее состояние здоровья войск здесь было хуже, чем в Придунайских княжествах. Объясняется это и бедностью края (даже при наличии госпитальных средств командованию просто физически негде было разместить больных) и неблагоприятной медицинской обстановкой в регионе. Не стоит также забывать, что здесь шли активные военные действия, стоившие более 5000 раненых. Тем не менее, доступные источники не фиксируют ни масштабных эпидемий, вообще характерных для этого региона, ни чрезмерной смертности, что, в общем,
позволяет сделать вывод об успешной деятельности русской военно-медицинской службы.
Такому результату прежде всего способствовала распорядительность военномедицинской администрации, которая учла местную специфику боевых действий, когда на протяжении всей Крымской войны русским войскам приходилось противостоять турецким силам, в несколько раз их превышавшим. Примером могут служить распоряжения командования во время сражения при селении Башкадыклар
1 декабря 1853 г. Учитывая малочисленность русского отряда по сравнению с турецким, генерал-лейтенант князь В.О. Бебутов решил «заменить малое число
наших войск, в сравнении с неприятельскими силами, удвоенною деятельностью
18
этих войск и сохранить всеми способами ряды их» . Поэтому был устроен только один перевязочный пункт на довольно близком расстоянии от места сражения, который должен был следовать за войсками в случае их передвижения. Этой мерой сокращалось время переноски раненых воинскими чинами и последние не выбывали надолго из строя. Для той же цели трое военных медиков оказывали первоначальную медицинскую помощь легкораненым прямо на поле сражения, «чрез то такие раненые снова поступали охотно в ряды и были примеры, где два раза раненые возвращались в бой»19. В то же время на перевязочном пункте скапливались только тяжелораненые, хотя и таких было немало. В результате подобной слаженной работы командования и военно-медицинской администрации уже к вечеру все раненые «были размещены и успокоены», а в течение следующих суток после окончания сражения они были окончательно осмотрены и перевязаны. Причем, несмотря на постоянное перемещение перевязочного пункта, медиками было сделано 42 хирургические операции.
Положительно на процесс лечения воинских чинов, по мнению военно -медицинской администрации, влияли также постоянные победы Действующего корпуса, которые поддерживали «моральное состояние духа и патриотический энтузиазм» его личного состава до такой степени, «что многие из раненых не
обращая внимания на страдания причиняемые им операциями с совершенным спокойствием и равнодушием к боли, в сильной степени занятые мыслью о последствиях сражения и предстоящей победе, сожалели только о том, что они лишались возможности быть деятельными участниками в довершении ее»20.
Итак, к началу Крымской войны медицинские средства, заготовленные Военным министерством, примерно соответствовали нормам наполеоновских войн. Но, исходя из опыта русско-турецких кампаний первой половины XIX века, командование предоставило войскам, выделенным для военных действий с Турцией на ее западных и восточных границах с Россией, медицинских и госпитальных средств в 1,5 раза больше, чем было предусмотрено по нормативным документам. Это позволило избежать здесь чрезмерной смертности и продолжительных эпидемических вспышек. Совершенно иная картина сложилась в Крыму.
Высадка союзников на северо-западном берегу полуострова, несмотря на неоднократные предупреждения, застала командующего немногочисленной Крымской армией князя А.С. Меньшикова врасплох. Медицинское обеспечение вверенных его управлению войск было рассчитано только на условия мирного времени, запасов, в том числе и медицинских, армия для продолжительной военной кампании практически не имела. Для обеспечения примерно 52000 человек личного состава, кроме лазаретного имущества в военных госпиталях и гражданских больницах Крыма, имелось госпитальных средств приблизительно на 3000 человек и Морской госпиталь в Севастополе на 1200 человек, с запасом госпитального имущества еще на 800 раненых. С точки зрения организации путей снабжения Крымский полуостров был довольно неудобным театром военных действий, являвшим в первой половине XIX столетия, по словам одного из участников
Филиппов К.Н.
В осажденном Севастополе. 1862 г. х/м ГРМ
обороны Севастополя, «незаселенную пустыню, пускаясь в которую надо как в
Африке запасаться хлебом, чтобы не умереть с голоду; жители вам ничего не
21
продадут» . Подобное впечатление крымская дорога от Перекопа до Симферополя -единственный тракт, по которому можно было добраться в Севастополь, -производила практически на всех. С наступлением осенней распутицы сообщение Крымского полуострова с остальной империей сильно ухудшалось.
В сложившейся ситуации Меньшиков не проявил своевременной и должной заботы о здоровье вверенных ему войск. Неустроенность военно-медицинской части проявилась уже в Альминском сражении 20 сентября 1854 г. Конечно, в тех условиях было практически невозможно устранить такие недостатки, как неудобство
расположения перевязочных пунктов вблизи поля боя, без конца подвергавшихся неприятельскому обстрелу, нехватка перевозочных средств для эффективной эвакуации раненых, малочисленность медицинских чинов. Однако многие недочеты медицинской организации можно было бы предупредить, при условии своевременных действий со стороны командования. Так, несмотря на организованное отступление русских войск, на месте сражения было оставлено около трети всех раненых. Большая их часть оказалась в руках противника, который, ввиду нехватки собственных медицинских средств, не мог оказать им необходимой помощи. Не подобранные союзными войсками раненые на протяжении нескольких дней оставались на поле боя и доведенные до полного отчаяния «принужденны были, томимые жаждой и голодом, питаться травой, корнями и даже землей»22. Только 25 сентября последние выжившие были доставлены в Севастополь. Не намного лучшим оказалось положение тех раненых, кто смог добраться туда сразу после сражения. К приему порядка 2000 человек медицинская часть города была абсолютно не подготовлена. Уже 20 числа все наличные госпитальные места были заняты, и в ночь на 21 сентября спешным порядком пришлось открывать сводный военно-временный госпиталь, задействовав все имеющиеся в Севастополе госпитальные средства. Фактически проблему оказания помощи раненым солдатам, как и в целом организации обороны Севастополя, пришлось решать командованию Черноморского флота. Узнав о нуждах экстренно созданного госпиталя, в котором не перевязанные раненые помещались на полу, оно распорядилось доставить туда с кораблей тюфяки и парусный холст. Интересно, что на сообщение вице-адмирала
В.А. Корнилова о тяжелом состоянии сухопутных медицинских учреждений Севастополя, Меньшиков ответил, что «надзор за госпиталем лежит на прямой
23
обязанности Коменданта» . Причины недостатков военной администрации Крымской армии современники усматривали в отсутствии правильно устроенной
24
штабной службы . Дело в том, что вопреки требованиям «Устава для управления армиями в мирное и военное время» 1846 г., князь был противником формирования
полноценных штабов и потому ограничился назначением лишь его начальника, адъютантов и канцелярии.
Дальнейшее усугубление медицинской ситуации вызвал крайний недостаток госпитальных средств в распоряжении Крымских войск, который первое время восполнялся за счет ресурсов Таврической губернии. Этого легко можно было бы избежать, направь Военное министерство сюда уже в сентябре имевшиеся в его распоряжении медицинские ресурсы. Однако в расчетах высшего руководства Крым на тот момент являлся не самым приоритетным театром военных действий с неопределенными перспективами. Блокированный с моря и не имевший удобных путей сообщения с остальной империей, Севастополь фактически представлял собой стратегическую ловушку. В 1853-1854 гг. наиболее опасным вполне справедливо считалось западное направление, которое прикрывалось Действующей армией князя И.Ф. Паскевича. Ее основное назначение на протяжении всей Крымской войны заключалось в сдерживании военной угрозы со стороны Австрийской империи, войска которой уже находились в состоянии мобилизационной готовности25. Поэтому именно здесь было сосредоточено большинство имевшихся в распоряжении Военного министерства госпитальных и медицинских средств. К тому же угроза медицинских потерь в войсках, расположенных в западных губерниях, особенно в царстве Польском, изначально была более высокой, чем на других реальных и потенциальных театрах военных действий. Медицинская статистика вполне это подтверждает. Именно здесь был самый высокий уровень заболеваемости и смертности от холеры. Еще большим бичом являлись местные тифозные лихорадки, которые с одинаковой силой свирепствовали среди войск и гражданского населения. Фельдмаршал И.Ф. Паскевич приводил в пример несколько небольших деревень, потерявших в течение года от тифозных лихорадок четвертую часть жителей, «так что ни одна доселе существовавшая эпидемия не производила таких опустошений»26. Не удивительно, что хотя Военному министерству и удалось снабдить Действующую армию госпитальными вещами из расчета на каждого 10 человека, это не смогло
предотвратить чрезмерного уровня заболеваний. Согласно медицинским отчетам через госпитали и лазареты Действующей армии за годы Крымской войны прошло 694504 человека, из них умерло 74249. Таким образом, 250-тысячная армия, не сделавшая фактически ни одного выстрела, потеряла от болезней около 1/3 своего наличного состава.
После того как Севастополь выдержал первый штурм союзников, войска обеих сторон стали готовиться к осадной войне. Только тогда Военное министерство приступило к заготовлению медицинских средств для этого театра, на что могло уйти до нескольких месяцев, в течение которых госпитальные вещи в Крым доставлялись нерегулярно, из различных комиссариатских запасов, в том числе Москвы и Петербурга. В этих условиях особое участие к нуждам Крымской армии проявил князь М.Д. Горчаков, 8 октября 1854 г. назначенный главнокомандующим Южной армии (бывшей Дунайской), после выхода войск из княжеств сосредоточенной на юго-западных границах империи. Согласно высочайшему рескрипту под начальство князю передавались семь губерний с их материальными ресурсами: Подольская, Киевская, Полтавская, Харьковская, Екатеринославская с Таганрогским градоначальством, Херсонская, часть Таврической до Перекопского перешейка и Бессарабская область. Помимо этого, со времени Дунайской компании
1853 г., в Комиссариатских комиссиях Киева и Херсона находились запасы госпитальных вещей на 18000 человек и еще на 9000 - в закрытых военновременных госпиталях армии. Концентрация здесь значительных медицинских ресурсов также была вызвана опасностью австрийского нападения. Но к октябрю
1854 г., когда значительная часть войск из состава Южной армии была направлена в Крым, острой необходимости в таком объеме госпитальных и медицинских средств она уже не испытывала бы даже в случае начала боевых действий и в этом регионе.
Когда М.Д. Горчаков получил известие о высадке десанта в Крыму, он по собственному усмотрению перебросил к А.С. Меньшикову IV корпус генерала от инфантерии П.А. Данненберга, вместе с подвижным госпиталем на 300 человек, а
также предписал Кременчугской комиссариатской комиссии выслать в Крым часть заготовленных для Дунайской армии перевязочных материалов. Оставшиеся за тем в этой комиссии перевязочные вещи Горчаков перевел в Херсонскую губернию, которая отвечала за снабжение войск на полуострове. Сомневаясь в достаточности высланных госпитальных средств, главнокомандующий Южной армией неоднократно пробовал узнать у Меньшикова, чем еще ему можно помочь. Однако тот, рассчитывая на средства Военного министерства, упорно отказывался от любых предложений Горчакова, что некоторые объясняли его чрезмерным самолюбием: «Нужно полагать, что у Меньшикова создалась какая-то мысль сравнения между главнокомандующим на Дунае, которому даны все средства для ведения войны, и главнокомандующим в Крыму, у которого, как бы назначенного случайно и про запас, не было ничего, всякая помощь от первого ему казалась опекою серьезного военачальника над случайным и его как будто оскорбляла»27.
После некоторой стабилизации положения Севастополя последовали первые распоряжения Медицинского департамента Военного министерства касательно этого региона. Наконец был назначен генерал-штаб-доктор войск в Крыму - выбор пал на опытного военного медика К.А. Попова, исполнявшего должность штаб-доктора Отдельного Кавказского корпуса. Впрочем, на полуострове он так и не появился. Одновременно туда были направлены запасы медицинского имущества, позволившие усилить госпитальную сеть Крымской армии, и командирован ряд высококвалифицированных медиков Военного министерства, а некоторые, например
Н.И. Пирогов, поехали по собственному желанию. Однако осадная война, стоившая значительного количества раненных, требовала еще больших средств. Все крымские госпитали лечили превышающее их штат число больных. Недостающие госпитальные принадлежности по-прежнему приобретались за счет местных средств Таврической губернии, для которой эта задача оказалась не под силу.
Коллапс произошел после Инкерманского сражения 5 ноября 1854 г., которое хотя и не смогло изменить общую стратегическую ситуацию в Крыму, принесло
значительные потери - ранено и контужено было 6922 человека28. Подготовить медицинскую часть к принятию столь значительного количества нуждающихся в помощи командование русской армии в очередной раз не смогло. Виной тому стало и отсутствие должной координации со стороны медицинской администрации, прежде всего В.Г. Геймана, который временно исполнял обязанности генерал-штаб-доктора, - с разрешения князя А.С. Меньшикова он покинул Севастополь для инспекции Феодосийского госпиталя прямо накануне сражения. В итоге неурядицы начались уже в самом начале сражения, когда первый перевязочный пункт, находившийся в непосредственной близости к войскам, был создан в спешке и не там где планировалось. «Перевязочный пункт открыли сами доктора, не доходя до инкерманского моста. Ни флага не выкинуто, для обозначения этого важного места, ни столов, не только деревянных не привезено для ампутаций, но даже не вырыли земляных; даже ни одного походного стула не оказалось, на который можно было бы посадить ампутируемого»29. На этом пункте работало до 20 врачей, тем не менее, они с трудом справлялись с потоком поступавших к ним раненых. С началом отхода войск общий беспорядок здесь еще более усилился. Началась сильная давка, которую вызвали отступавшие раненые, что привело к новым жертвам. К тому же значительный урон наносил неприятельский огонь, вскоре полностью парализовавший деятельность пункта. Только жесткими мерами удалось восстановить порядок и вывезти раненых из зоны поражения. В то же время на втором перевязочном пункте, открытом уже в черте Севастополя, за время сражения
30
было сделано лишь 500 перевязок .
Но настоящая трагедия началась уже после сражения, когда вечером на Северную сторону города стали свозиться раненые, для приема которых не было принято надлежащих мер. 6 ноября командир Севастопольского порта вице-адмирал М.Н. Станюкович донес Меньшикову, что все помещения Северной стороны города
31
уже заняты и мест «для вновь прибывающих там не имеется» .Раненых стали складывать прямо на землю и только на следующий день для них с большим трудом
были устроены госпитальные палатки. Хотя эвакуация раненых в тыловые госпитали и была организована, но из-за недостатка транспортных средств она производилась не с той поспешностью, с какой было необходимо. Спустя 18 дней после Инкерманского сражения профессор Н.И. Пирогов застал на Северной стороне «с лишком 2.000 раненых, скученных вместе, лежащих на грязных матрацах, перемешанных, и целые 10 дней почти с утра до вечера должен был оперировать
32
таких, которым операции должно было сделать тотчас после сражения» .
Столь печальные результаты работы медицинской службы, свидетелями которых к тому же стали приехавшие из Петербурга перед сражением великие князья Николай и Михаил Николаевичи, заставили командование более ответственно подойти к вопросу медицинского обеспечения войск в Крыму. В.Г. Гейман, на которого возложили главную ответственность за произошедшее, был отстранен и на должность генерал-штаб-доктора войск в Крыму временно назначили штаб-доктора IV пехотного корпуса Н.Г. Шрейбера. Спустя два месяца его официально утвердили
33
в этой должности33. По распоряжению Медицинского департамента Военного министерства на полуостров была направлена новая группа медиков, большей частью откомандированная из Южной армии. С необыкновенным участием на нужды защитников Севастополя откликнулась общественность - в большом количестве стали поступать пожертвования, к медицинскому персоналу Крымской армии присоединялись врачи-добровольцы, среди которых было много иностранцев. Наконец, немалую помощь больным оказали прибывшие в начале зимы сестры Крестовоздвиженской общины, учрежденной великой княгиней Еленой Павловной, и Сердобольные вдовы из Санкт-Петербургских и Московских Вдовьих домов, принадлежавших Ведомству учреждений императрицы Александры Федоровны. Кроме них в крымских госпиталях ухаживали за больными местные жительницы и специально приехавшие для того дамы, среди которых нередко узнавали столичных
-34
знаменитостей .
Постепенное налаживание централизованного снабжения войск в Крыму и значительные ресурсы, поступавшие из частных источников, помогли устранить наиболее вопиющие недостатки по медицинской части к концу зимы 1854-1855 гг. Однако отведенных для Крымской армии госпиталей, в которых только раненых за полгода обороны Севастополя оказалось в три раза больше, чем за годовую Дунайскую кампанию, все равно было недостаточно. Любое крупное полевое сражение или продолжительная бомбардировка города грозили повторением Инкерманской трагедии. Медики предостерегали командование, например Н.И. Пирогов писал: «К весне, если будет все так продолжаться, как теперь, разовьется
35
тиф или что-нибудь хуже от этого стечения раненых и беспорядка в транспорте» . Увы, медицинская интуиция профессора не подвела. Беспрецедентное напряжение человеческих сил, которого потребовала осадная война, и скудное медицинское обеспечение первого полугода обороны Севастополя серьезно подорвали состояние здоровья воинских чинов. С весны 1855 года в крымских войсках стали фиксировать спорадические эпидемические вспышки тифа. Когда же осенью к армии начали присоединяться войска Государственного подвижного ополчения, уровень заболеваний среди которых был традиционно высок, эпидемия тифа в войсках Южной и Крымской армий сделалась фактически неконтролируемой.
Ситуацию не смогли исправить даже значительные улучшения в медицинском обеспечении войск. Смерть Николая I и отстранение от высшего военного руководства фельдмаршала И.Ф. Паскевича, который к тому времени уже был тяжело болен, серьезно скорректировали стратегические планы России на 1855 год. Князь М.Д. Горчаков сменил А.С. Меньшикова на посту главнокомандующего войсками в Крыму и в марте 1855 г. прибыл на полуостров, а с ним фактически вся Южная армия с ее огромными ресурсами. Благодаря деятельным мерам князя, для Крымской армии численностью 150000 человек к декабрю 1855 г. было организовано около 72000 госпитальных мест, то есть практически на каждого второго человека36. Целые города превратились в госпитали. Однако даже таких
средств было уже недостаточно для ее больных воинских чинов. Пик эпидемии пришелся на осень - зиму 1855-1856 гг., во время мирных переговоров России с союзными державами. Несмотря на деятельные противоэпидемические мероприятия командование вынуждено было признать свою беспомощность в этом вопросе и рассчитывало на то, что с наступлением теплого времени года медицинская обстановка в войсках улучшится сама по себе. Это и произошло с началом весны 1856 года.
Крымская армия (впоследствии объединенная с Южной) понесла самые тяжелые медицинские потери среди русских войск, принимавших участие в войне 1853-1856 гг. Статистика показывает, что всего за период с начала военных действий в Крыму и до 1 мая 1856 г. в госпитали и лазареты Крымской и Южной армий общей численностью более 300000 человек, поступило 822025 больных и 83773 раненых воинских чинов, из которых умерло соответственно 134542 и 15971 человек. Отношение умерших от ран к поступившим в госпитали и лазареты раненым было 1:5, умерших от болезней к заболевшим - 1:6. В итоге медицинские потери Крымской армии за годы войны составили порядка одной трети от общего числа ее войск. Во многом это стало результатом недопонимания особенностей данного театра военных действий и нераспорядительности первого главнокомандующего в Крыму князя А.С. Меньшикова, проявившего невнимание к организации медицинского обеспечения вверенных ему войск и упустившего время для принятия экстренных мер.
В то же время объемы заготовленных Военным министерством медицинских средств для всех мобилизованных с началом конфликта войск красноречиво оспаривают тезис о слабости материальной базы вооруженных сил империи. Политическая изоляция России в войне 1853-1856 гг. поставила ее в беспрецедентно тяжелое положение, когда высшему руководству приходилось ожидать агрессии практически по всему периметру государственных границ, как сухопутных, так и морских. Эта ситуация требовала строгого расчета при распределении материальных
средств, оперативной реакции на потребности войск на местах и учета специфики каждого из театров военных действий. В целом Крымская война продемонстрировала, не столько слабость материальной базы русской медицинской службы, сколько низкие темпы мобилизации медицинских средств — недостаток, исправить или усугубить который могли умелые или неумелые действия главного командования.
1 См., напр.: Богданович М.И. Восточная война 1853-1856 гг. - СПб., 1876. - Т. 1-4; Зайончковский А.М. Восточная война 1853-1856 гг., в связи с современной политической обстановкой. - СПб., 1909-1913. - Т. 1-2.; Тарле Е.В. Крымская война. - М., 1941-1943. - Т. 1-2.; Бестужев И.В. Крымская война 1853-1856 гг. - М., 1956; Горев Л. Война 1853-1856 гг. и оборона Севастополя. - М., 1955.
2 См., напр.: Соловьев Н. О перевязочных пунктах Севастополя // Русский вестник. - 1872. - Т.99. - № 6. С. 838-856; Его же. Скорбные листы Крымской кампании // Русский вестник. - 1872. - № 9. С. 297-371; Стефановский Н., Соловьев Н. Очерки санитарного состояния Крымской армии в кампанию 1854-1856 гг. - М., 1872. - Вып. 1-3; Кульбин Н.И. Восточная война 18531856 гг. // Столетие Военного министерства. - СПб., 1911. - Т. 8. - Ч. 4. - С. 1186; Георгиевский А.С. Медицинская служба в Крымскую войну // Энциклопедический словарь военной медицины. - М., 1943. - Т. 3. С. 231-251.
3 См., напр.: Кухарук А.В. Действующая армия в военных
преобразованиях правительства Николая I. Дисс. ... канд. ист. наук. - М., 1999; Его же. Мнимый больной. Была ли бессильна николаевская армия? // Родина. -1995. - № 3-4. - С. 22-26; Шевченко М.М. Конец одного величия. Власть, образование и печатное слово в Императорской России на пороге освободительных реформ. - М., 2003. - С. 185-194.
4 Подробнее об остальных театрах военных действий см.: Наумова Ю.А. Ранение, болезнь и смерть: Русская медицинская служба в Крымскую войну
1853-1856 гг. - М., 2010.
5 Самойлов В.О. История российской медицины. - М., 1997. - С. 77.
6 Георгиевский А.С. История военной медицины. - Л., 1982. - С. 17.
7 Комиссариатские комиссии — местные исполнительные учреждения
Комиссариатского департамента Военного министерства, занимавшиеся вещевым и денежным довольствием войск, подробнее см.: Государственность России (конец XV в. - февраль 1917 г.): Словарь-справочник. - М., 1999. - Кн. 2. - С. 262-263.
8 Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗРИ).
Собрание Второе. - Т. 26. - Отд. 1. - № 24934. - С.121-122.
9 Там же. - Т. 11. - Отд. 1. - № 9038. - С. 284.
10 Там же. - Т. 21. - Отд. 3. - № 20670. - С. 197.
11 Кручек-Голубов В.С., Кульбин Н.И. Исторический очерк развития и
деятельности военно-медицинского ведомства в царствование императора Николая I // Столетие Военного министерства. - СПб., 1909. - Т. 8. - Ч. 3. - С. 43.
12 ПСЗРИ. Собрание Второе. - Т. 8. - Отд. 2. - № 5946. - С. 41.
13 Там же. - Т. 21. - Отд. 3. - № 20670. - С. 195.
14 Российский государственный военно-исторически архив (далее -
РГВИА). Ф. 879. Оп. 2. Д. 232. Л. 11.
15 Чернобаев Н.Я. Годовая ведомость о числе больных воинских чинов в
военных госпиталях, сформированных для войск Южной армии, равно в госпиталях постоянных в районе этих войск находящихся, с 1.11.1853 по
1.11.1854 г. // Военно-медицинский журнал. - 1857. - Т. 70. - С. 10-17.
16 Чернобаев Н.Я. Обзор болезней господствовавших в войсках и госпиталях Южной армии с 1.11.1853 по 1.11.1854 г. // Военно -медицинский журнал. - 1855. - Т. 65. - С. 125.
17 РГВИА. Оп. 2. Ф. 879. Д. 930. Л. 1-2.
18 Там же. Д. 933. Ч. 1. Л. 42.
19 Там же.
20 Там же. Оп. 2. Ф. 879. Д. 933. Ч. 2. Л. 221.
21 Степанов П.И. Севастопольские записки 1854, 1855 и 1856 годов //
Военный сборник. - 1905. - № 4. - С. 44.
22 Кульбин Н.И. Восточная война 1853-1856 гг. - С. 70.
23 Жандр А. Материалы для истории обороны Севастополя и для
биографии В.А. Корнилова. - СПб., 1859. - С. 290.
24 См., напр.: Милошевич Н.С. Из записок Севастопольца. - СПб., 1904. -С. 31.
25 См., напр.: Кривопалов А.А. Фельдмаршал И.Ф. Паскевич и проблема стратегии России в Восточной войне 1853-1856гг. // Русский сборник: Исследования по истории России. - М., 2009. - Т. VII. - С. 238-272.
26 РГВИА. Ф. 879. Оп. 2. Д. 949. Л. 5-8.
27 Исаков Н.В. Из записок Н.В. Исакова // Исторический вестник. - 1915. -
№ 8. - С. 418.
28 Кульбин Н.И. Восточная война 1853-1856 гг. - С. 80.
29 Алабин П.В. Четыре войны. Походные записки в 1849, 1853, 1854-56,
1877-78 годах. - М., 1891. - Ч. 3. - С. 112.
30 Земан Ф.В. Некоторые воспоминания из времен осады Севастополя
1854-1855 гг. // Морской сборник. - 1856. - Т. 23. - № 9. - С. 68.
31 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 5476. Л. 20.
32 Пирогов Н.И. Севастопольские письма Н.И. Пирогова. 1854-1855 гг. -СПб., 1899. - С. 17-18.
33 РГВИА. Ф. 879. Оп. 2. Д. 291. Л. 48-50.
34 Л-ский И. Впечатления военного врача в Крымскую кампанию // Русский вестник. - 1873. - Т. 106. - Кн. 7. - С. 274.
35 Пирогов Н.И. Севастопольские письма Н.И. Пирогова. - С. 41.
36 Богданович М.И. Восточная война 1853-1856 гг. - СПб., 1876. - Т. 4. -
С. 177.
