CC BY
24
УДК 1:61
МЕДИЦИНА ЗДОРОВЬЯ: БИОКОСМОЛОГИЧЕСКАЯ (НЕОАРИСТОТЕЛЕВСКАЯ) ПЕРСПЕКТИВА
К.С.Хруцкий
Институт медицинского образования НовГУ, Konstantin.Khrutsky@novsu.ru
Автор характеризует «глобальный этиологический парадокс», который возник вследствие текущей «космологической недостаточности» в развитии мировой науки, включающей забвение космологических оснований аристотелевской философии и науки. Также исследованы другие важные направления: выявление аристотелевского характера «русского пути» в мировой науке и обоснование в целом Биокосмологической перспективы в развитии медицины здоровья.
Ключевые слова: этиология, аристотелизм, русская наука, Биокосмология
In this article, author initially characterizes «global etiological paradox» which arose as a result of the current “cosmological insufficiency” in the development of world science, that includes the lack of due attention to the cosmological foundations of Aristotelian philosophy and science. The other important directions of author's exploration: identification of Aristotelian character of the «Russian way» in world science and substantiation, in general, — of the Biocosmological perspective for the development of the medicine of health. Keywords: ethiology, Aristitelism, Russian science, Biocosmology
Ибо истину справедливо называют дочерью времени, но не власти. Поэтому не может считаться замечательной ситуация, когда оковы старины, власти и единодушия до такой степени сковали силы человека, что он является неспособным (как будто околдован) смотреть на вещи реально.
Фрэнсис Бэкон (1620 г.)
В настоящее время можно утверждать существование так называемого «глобального этиологического парадокса». Его суть заключается в следующем: современная биомедицина, несмотря на свои технологические революционные прорывы в деле лечения острых заболеваний и успешного управления течением хронических неинфекционных и нетравматических болезней, тем не менее оказывается неспособной к раскрытию этиогенеза ХНИЗ (ХНТЗ). Таким образом, современная биомедицина в принципе лишена возможностей к обнаружению излечивающих методов, реализующих полное выздоровление человека.
Главный момент в отношении данного парадокса заключается в том, что теория причинности была основана Аристотелем и, следовательно, он дал начало и основал этиологию в целом. В то же время современное значение термина «этиология» подразумевает объяснение возникновения патологических изменений сугубо в понятиях последовательной каузальности, т.е. имеющих не-аристотелевское выражение. Как известно, современная каузальность означает, во-первых, первичное (внешнее) воздействие и/или обстоятельства; во-вторых, наличие внутренних условий, а также побудительное возбуждение (повод), что собственно и составляет причину, определяющую происхождение конкретного процесса или результата (эффекта) — следствия.
Существенно, что данный (современный «этиологический») подход не только не соотносится с сущностью философии Аристотеля, но и непосредственно противостоит ей, поскольку никоим образом не учитывает (более того — напрямую отрицает) внутренние устремления — целедвижущие силы изучаемого организма, т.е. полностью удаляет из среды на-
учного анализа ведущую причину у Аристотеля — causa finalis. Точнее, современная этиология не столько отвергает, сколько переворачивает «с ног на голову» теоретические принципы Аристотеля. Иначе говоря, парадокс в первую очередь заключается в том, что современные философы и ученые продолжают использовать этиологические конструкции (фундаментальные теоретические основания), созданные Аристотелем, но при этом никаких ссылок на генерирующее значение его идей в развитии мировой этиологии не делается, и, более того, существующий в настоящем «этиологический» подход кардинально отличается по содержанию от аристотелевского. На самом деле, в современной биомедицине этиология целиком занята изучением сугубо материальных причин заболеваний или патологических состояний, таких, как инфекционные патогены или различные травматические факторы (любого физического происхождения и экспозиции).
Еще в 1960-х гг. американский философ-прагматист и аристотелевед Джон Херман Рэндалл-младший раскрыл в своем известном исследовании, что современные философы «приступили к восприятию Аристотеля с позиции осведомленности в развитии и проблемах позднего средневековья» [1]. Другими словами, причиной отказа ученых раннего периода (включая Бэкона, Декарта и Канта) и, соответственно, их последователей от основных философских положений Аристотеля послужило их восстание против его религиозных интерпретаторов, т.е. сами концепции Аристотеля остались и остаются вне сферы их критического рассмотрения. Иначе говоря, доводы и выводы современных ученых не относятся собственно к философии Аристотеля. Более того, Рэндалл показал, что научные достижения современ-
ных ученых в значительной мере основываются собственно на концептуальных построениях Аристотеля (хотя это и не признается открыто). Данный момент как раз объясняет сохранение его терминов в веках, однако с постепенным извращением их смысла. В этом же русле аристотелевед Дэвид Чарльз доказывает, что «оценка Аристотелем эссенциализма... отличается от того, что предлагается его главными противниками (как конвенционалистами, так и последователями учения Платона, как они характеризуются в Главе 1), и является неуязвимой к некоторым из критических замечаний, развитых (например) Декартом, Локком и Куином». Ученый заключает: «Аристотель не является. типом аристотелевского эссенциалиста, на которого они нападают» [2].
К еще более категоричным выводам приходит Анна Маколкин: «Постхристианский человек извратил Аристотеля, труды которого вернулись в Европу через Византию, мусульманскую Испанию и Папский Рим в течение эпохи Ренессанса. Аристотелевские тексты были прочитаны в свете постхристианских аналитических категорий, окрашенных в иудейско-христианское и исламское богословие» [3]. Не менее однозначны выводы другого американского философа Айн Рэнд. В своей книге она обосновала следующее заключение: «Если есть философский Атлант, кто несет всю Западную цивилизацию на своих плечах, то это — Аристотель. Он был отклонен, извращен, искажен и использован его врагами как аксиома в акте отрицания его самого. Независимо от этого, достигнутый людьми интеллектуальный прогресс основан на его достижениях» [4].
В конечном итоге можно сделать вывод, что весь «фокус» заключается в том, что последователи Аристотеля от имени «нового научного метода», в отношении к которому он рассматривался как наивный античный предшественник, изменили смысл его концептуальных понятий и конструкций. Это привело в настоящем к полному извращению данных понятий (таких, например, как «форма» и «морфэ», «индукция», «субъект» и т.д.), но при этом сохранились неизменными само название и использование аристотелевских терминов как основополагающих любого научного дискурса. Иначе говоря, современные ученые и философы не стали утруждать себя созданием новых названий своих концептуальных нововведений, а воспользовались терминами Аристотеля, однако вложили при этом в них иное (в конечном итоге — обратное) значение. По сути, философское наследие Аристотеля употребили как «строительный материал» и, в конце концов, полностью извратили смысл его реалистической философии.
Равным образом современные философы и ученые (медики, в первую очередь) продолжают использовать, но уже в противоположном значении, «этиологический» подход от имени философии Аристотеля, иначе говоря, используют уже извращенные основные положения Стагирита. В то же время, следует вновь подчеркнуть: все ученые в своей исследовательской деятельности всякий раз невольно основываются как раз на фундаментальных (аристотелевских) теоретических основаниях. Поэтому категори-
ческое удаление из научной практики целевой причинности (что произошло в мировой истории, начиная с Нового времени) в сути означает, что «новые» ученые «выплеснули вместе с водой из ванны и ребенка». Данная ситуация наиболее неблагоприятно сказывается как раз на развитии биомедицины, страдающей в настоящее время от неспособности постигнуть причины (этиологию) хронических заболеваний и, как результат, — демонстрирующей свою неспособность к созданию теоретических оснований для построения «медицины здоровья» (как и собственной теории в отношении Био-медицины в целом).
Как показали исследования автора [5-9], основной момент в происходящих негативных процессах заключается в возникшей и углубляющейся на протяжении последних столетий (если применить медицинский термин) «космологической недостаточности». Так же ив рассматриваемом примере: все формы современной (рациональной) этиологии происходят из аристотелевской теории, основанной на космологическом представлении о четырех главных естественных причинах — causa materialis, c. for-malis, c. efficiens и c. finalis (также он выделял случайную и необходимую причинность). Здесь главный момент заключается в том, что аристотелевский космос является как раз Bio-космосом, т.е. органическим, целостным, иерархическим космосом, в котором каждый субъект жизни имеет свое место и назначение в едином целостном (органическом) самоэволюциони-рующем космическом мире. Не менее существенно, что аристотелевская этиологическая теория (которая находится в основании современных форм этиологии) выстроена на первичных космологических основаниях древнегреческого мыслителя.
Поэтому, учитывая приведенный выше пример идеологического изгнания Аристотеля (из созданной им же этиологической сферы и от его же имени), и то, что Стагирит (в выражении Айн Рэнд) является «философским Атлантом» для всех западных (следовательно, современных глобальных) рациональных культурных построений — этот пример ясно показывает, что мы получили скорее новую космологию, признающую только свой научный метод и отвергающую все другие (на иных космологических основаниях) методологии, на что Фрэнсис Бэкон недвусмысленно указывает в своем знаменитом суждении, вынесенном в эпиграф. В то же время, в целом подобный ход вещей (смены космологий) является естественным и необходимым. Единственно, в этой связи возникает закономерный вопрос: была ли действительная необходимость полной утилизации «новыми» учеными в свою пользу теоретических оснований философии и науки Аристотеля, т.е. лишения самостоятельного значения физики и метафизики Стагирита, являющихся в равной мере как необходимым методологическим инструментом современного познания, так и фундаментальным (космологическим) основанием для построения всех видов культурных сфер, включая научный прогресс, в развитии глобальной культуры?
Можно вновь подчеркнуть, что «космос» Аристотеля прямо противоположным образом отличается
от современного восприятия понятия «космос», поскольку фундаментально является конечным, качественным (гетерогенным, где каждая вещь имеет свою форму — цель существования, в соответствии с которой получает свое видовое, родовое, субстанциальное выражение) и иерархически дифференцированным. Напротив, согласно текущим астрофизическим установкам, космос в наши дни воспринимается как бесконечное пустое гомогенное безжизненное пространство, заполненное физическими объектами и процессами, для изучения развития которых используются понятия линейного времени. В противоположность этому, в реалистическом космосе Аристотеля нет пространства, но есть место, здесь материя (пассивный материал) реально не может существовать без формы (активной цели развития), т.е. материальное (физическое) и нематериальное (идеальное, духовное) могут существовать только в целеорганизованном единстве (принцип гилеморфизма), а движения и изменения в целостном мире основываются на четырех причинах (материальной, формальной, действующей и целевой). В результате, физика Аристотеля существенно отличается от физики Нового времени: она имеет органицистский — универсальный — характер; здесь нет противоречий между физическим и гуманитарным познанием, включая биологию как ведущий раздел (физики), и утверждается естественная спонтанность в развитии живых субъектов.
В целом автор не стал бы поднимать этого вопроса, тем более выносить его на уровень научнометодологического изучения, если бы не одно существенное обстоятельство. Дело в том, что яркие достижения отечественной философии и науки, в том числе и в биомедицинской области — например, открытый И.М. Сеченовым феномен «центрального торможения», концепция «рефлекса цели» И.П.Павлова, концепция «функционального органа» и учение о доминанте А.А.Ухтомского, общая теория функциональных систем Анохина, концепция «универсальных функциональных блоков» А.М.Уголева, «потребностно-информационная теория высшей нервной деятельности» П.В.Симонова и т.д. — и заложенные в их основания понятия — «хотения» у Сеченова, «безусловного рефлекса» у Павлова, «доминанты» и «хронотопа» у Ухтомского, «результата действия» у Анохина, эволюционного «эффекта» у Уголева, внутренней «потребности» у Симонова и др. — все они означают именно действующие изнутри (аналогичные аристотелевским causa finalis и entelecheia) и независимые от сознания человека субстанции, но которые оказываются доступными интуитивному постижению («схватыванию») разумом исследователя. Существенный момент состоит также в том, что все эти внутренние (имманентные телеологические) субстанции имеют определяющее значение как непосредственно для естественного — нормального, благополучного, здорового — развития изучаемого субъекта жизни (индивидуального онтогенеза человека), так и опосредовано для интегрирующего его организма (органа, организации, общества).
Важно сразу подчеркнуть, что сами российский ученые (Анохин, например) рассматривали свой исследовательский функционалистский подход
как «следствие изменения самой формы мышления экспериментатора» (курсив наш. — К.Х.), а также в отношении общей теории систем, выдвинутой Л.Ф.Берталанфи, что эта новая форма мышления имеет «свои глубинные дефекты». Существенно поэтому, что Анохин ставил своей основной задачей создание необходимого «переходного принципа целостного подхода к явлениям» (курсив наш. — К.Х.), таким образом, чтобы состоялось действительно эффективное руководство для конкретной научноисследовательской работы [10]. Можно прямо утверждать, что «русский функционализм» (авторское понятие, обосновываемое в диссертационном исследовании) осуществил «коперниковский переворот» в мировой науке (однако этот феномен до сих пор не является предметом обстоятельного изучения), — перевернув направление исследовательского процесса с «объекта» (изучения физических свойств предмета, явления, процесса) на «субъекта», т.е. субъекта жизни (всех уровней и процессов жизненной организации) и определяющего значения его внутренней целе-(целостно)организующей субстанции.
На самом деле еще в 1845 г., анализируя развитие мировой философии, А.И.Герцен обнаружил, что «Аристотель не только далеко оставил за собой греков, но и почти всех новых философов»; утверждая о «восстании против Аристотеля» вследствие «самобытности нового мышления», и что «не надобно забывать, что Аристотель средних веков не был настоящий Аристотель, а переложенный на католические нравы; . от него, канонизированного язычника, равно отреклись Декарт и Бэкон». Герцен особо отмечал значение аристотелевской «энтелехии»: Аристотель, «в высшем смысле слова эмпирик» — ищет «истину (природу) предмета в его цели», когда «цель предполагает движение; целесообразное движение — развитие; развитие — осуществление себя наисовершеннейшим образом, “одействорение благого, насколько возможно”» [11].
Стоит ли тогда удивляться, что философию Герцена продолжил Н.Г.Чернышевский, идеи последнего — И.М. Сеченов, концепции которого, в свою очередь, восприняли И.П.Павлов, А.А.Ухтомский, А.А.Богданов, П.К. Анохин, В.М.Бехтерев, А.М.Уголев, П.В.Симонов и другие отечественные ученые. Психолог и историк науки М.Г.Ярошевский дал этому явлению в мировой культуре название «целостной науки о поведении» и имя «русского пути в науке». По мнению ученого, «первый эскиз учения о поведении как особой форме существования организма, данной в понятиях, не редуцируемых ни к физиологическим, ни к психологическим, наметил И.М.Сеченов» [12]. Существенно, что Сеченов провел грандиозную работу по «расчистке дороги» (от картезианства, прежде всего) для русского пути в физиологии и психологии. В своем исследовании, Ярошевский не обошел вниманием значения философии Аристотеля в развитии «русского пути» и особо выделил свойство «антигомеостатизма» — «присущего и сеченовской концепции торможения и павловским представлениям о человеке как самосовершенствующейся системе, и воззрениям Выготского на активность поведения, и трак-
товке Ухтомским энергии организма, и понятию Бернштейна о «потребном будущем», и, конечно же, идее Вернадского о движении к ноосфере» [13].
В этой связи, в свете вышесказанного, в настоящее время можно считать актуальным вопрос (в первую очередь в биомедицинской сфере) решительного пересмотра современных космологических подходов к организации научных исследований. Первой задачей здесь закономерно выступает возвращение первоначального смысла понятию «космология», означающему:
1) презентацию и разработку глобального мировоззрения (на мир в целом);
2) рациональное разрешение вопроса об активных движущих силах в космическом целом (что есть первый предмет этиологии) — т. е. причинах, которые в конечном итоге осуществляют благополучные эволюционные процессы, в том числе и в отношении субъектов, наделенных сознанием, включая здоровый онтогенез каждой отдельной личности и восходящие циклы-стадии процессов социального развития и трансформации биосферы Земли;
3) определение универсальных законов в отношении как физических (не-Органицистских), так и в отношении жизненных (органических) явлений и процессов, причем применительно ко всем сферам и уровням жизни, т.е. биологическим, экологическим, личностным, социальным, культурологическим;
4) выяснение рациональным, а значит, универсальным, путем места и роли человека в текущих глобальных процессах развития, являющихся, в свою очередь, интегрированными в единую космическую эволюцию жизни на Земле.
В этом свете нам следует признать современное «астрофизическое» представление (присущее западной цивилизации) о космологии как о разделе астрономии и физики, т. е. изучающем свойства и эволюцию материальной Вселенной, — что эта «космология» являет собой лишь определенный доминирующий смысл (очередную глобальную ступень космологических знаний) в целостном развитии мировой культуры.
Тогда для реализации собственно биокосмоло-гических исследований [см. публикации автора 2005—2010] основной ключевой момент заключается в возвращении в научную среду на законных основа-
ниях (или хотя бы принятии во внимание) аристотелевских философских оснований в реализации исследовательской деятельности. Прежде всего требуется реабилитация сферы этиологических исследований в ее истинном значении, обоснованном Аристотелем. Здесь, во-первых, пришло время признать фундаментальную равноценность и целостность взаимодействия всех четырех движущих причин (космических сил), определяющих единство и эволюционное развитие действительного мира (космоса): материальной причины (causa materialis, в нашем современном понимании — «вещественного состава» изучаемых предметов), формальной причины (causa formalis — «структурно-функциональной организации»), действующей причины (causa efficiens — как раз «каузальной» или «физической» причинности) и конечной причины (causa finalis — «целевой причинности»). Существенно, что как в аристотелизме, так и в Биокосмологии решающее значение отводится именно имманентным (внутренне присущим) целеорганизующим (телеологическим) причинам.
1. Randall J.H.Jr. Aristotle. N.Y.: Columbia University Press, 1960. P.4.
2. Charles D. Aristotle on Meaning and Essence. Oxford: Clarendon Press, 2000. P.3.
3. Makolkin A. // E-LOGOS: Electronic Journal for Philosophy. 2008 — http://e-logos.vse.cz/
4. Rand A. Review of J.H.Randall’s «Aristotle». In: The Objec-tivist Newsletter, May 1963. N.Y.: Columbia University Press. 1963. P.18.
5. Khroutski K.S. // World Futures. 2001. Vol.57. №3. P.201-212.
6. Khroutski K.S // Journal of Futures Studies. 2005. Vol. 10. №.2. P.97-104.
7. Хруцкий К.С. Биокосмология — универсальная наука индивидуального здоровья человека. В.Новгород: Нов-ГУ, 2006. 259 с.
8. Хруцкий К.С. // Философские науки. 2007. №9. С.141-150.
9. Khroutski K.S. // Eubios Journal of Asian and International Bioethics. 2010. Vol.20. №.3. P.52-58.
10. Анохин П.К. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем // Принципы системной организации функций. М.: Наука, 1973. С.20, 19, 24.
11. Герцен А.И. Письма об изучении природы. М., 1946. С.27, 146, 135-137.
12. Ярошевский М.Г. // Вопросы психологии. №4. 1995. С.4-7.
13. Ярошевский М.Г. Наука о поведении: русский путь. Воронеж, 1996. С.379-380.
