CC BY
12
Гигиенические основы здорового образа
жизни
УДК 615.917:547.2621.015.42 + 616-003.949.5:547.262
А. А. Салыкина, Л. X. Мухамбетова
МЕДИКО-БИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НЕБЛАГОПРИЯТНОГО ДЕЙСТВИЯ НА ОРГАНИЗМ ЭТИЛОВОГО СПИРТА
НИИ общей и коммунальной гигиены нм. А. Н. Сысина, АМН СССР, Москва
В последние годы особенно остро встала проблема алкоголизма. Проведенный ВОЗ статистический анализ данных, полученных из 97 стран, показал, что в период с 1960 по 1972 г. производство алкогольных напитков увеличилось более чем на 60%. Наиболее частым средством злоупотребления в настоящее время является этанол [35, 37]. Повсеместно возрастают и масштабы связанных с этим проблем, в частности медико-биологического характера.
Проведенные эпидемиологические исследования показали, что регулярное потребление этанола, особенно в виде крепких алкогольных напитков, в 10—12, а по некоторым данным и в 18 раз)увеличивает риск развития злокачественных новообразований в области рта, глотки и пищевода. Регулярное потребление пива может способствовать развитию рака прямой кишки вследствие воздействия продукта окисления этанола — ацетальдегида на слизистую оболочку. Хроническое потребление этанола приводит также к увеличению риска развития рака печени. Этанол не является канцерогенным соединением, но его потребление способствует активизации различных химических канцерогенов и проканцерогенов, что, по-видимому, связано с индукцией микросомальной окснгеназной системы [47, 55].
Под действием этанола возникают изменения функционального состояния центральной нервной системы. Установлено, что хроническая алкогольная интоксикация вызывает нарушение памяти, способствует быстрому развитию повышенной утомляемости [15, 16].
Общепризнанным является также кардиоток-сический эффект этанола: значительное количество больных алкоголизмом погибают от нарушений сердечной деятельности. В основе гепато-и кардиотоксического эффектов этанола лежат одни и те же механизмы.
Этанол оказывает существенное влияние на липидный состав миокарда, приводит к накоплению в нем избытка свободных жирных аминокислот, свободного эфиросвязанного холестерина [30]. При алкоголизме это может способствовать развитию жировой дистрофии сердца [6]. Кроме того, этанол вызывает нарушение
обмена глюкозы в организме, снижает секрецию инсулина клетками поджелудочной железы, стимулирует потребление глюкозы некоторыми тканями [31].
Хроническое потребление алкоголя приводит к повышению трансаминазной активности сыворотки крови, которая отражает наступившие изменения функции и морфологии печени [44].
Токсический эффект, вызываемый этанолом, весьма существен. Так, известно, что незначительной алкоголизации животных достаточно, чтобы резко изменить обмен заменимых аминокислот, увеличить содержание триглицеридов [25, 32]. Дальнейшая интоксикация приводит к резкому нарушению фосфолипидной структуры биомембран в результате окисления липидов [18]. Отмечено, что у больных хроническим алкоголизмом в крови повышается уровень липо-протеидов высокой плотности, нарушается синтез аминокислот и, в частности, увеличивается концентрация 7-аминомасляной кислоты в плазме крови [43, 50].
Окисление этанола, а также спиртов и альдегидов в организме осуществляется по 3 основным путям — алкогольдегидрогеназой (АДГ), микросомальной этанолокисляющей системой (МЭОС) и каталазой (см. схему).
80 % поступающего в организм этанола окисляется АДГ, которая локализована преимущественно в печени, а также поджелудочной железе (островковые клетки), мозжечке (клетки Пур-кинье и астроциты) и т. д. АДГ отсутствует или содержится в очень малых количестзах в сердце, яичниках, матке [26, 27, 56].
Известно 3 класса изоферментов АДГ человека, представленных 8 типами различных субъ-
Пути метаболизма этанола
Алкогольдегидрсгеназа
Микрссомальная атанол- ¡9 Альдегид- к ?
окисляющая система Иатолаза 1 дегидрогеиоза <Ь
Пути метаболизма этанола
единиц (а, 01, р2, (З3, 7ь 72, я и х), объединенных в активные димерные молекулы. Генетическая модель АДГ предполагает 5 структурных генов: АДП—АДГ5, кодирующихся соответственно а-, Р-, у-, я- и х-субъединицами. Причем у АДГ2 и АДГ3 наблюдается полиморфизм, а-, Р". ?-субъединицы способны рекомбиниро-ваться с образованием активных димеров. Это свойство не распространяется на я- и х-субъеди-ниды [41].
Изоферментный спектр АДГ изучен и у млекопитающих (крыс, мышей, хомяков, лошадей и собак). Обнаружены аналогичные молекулярные и физические свойства изоферментов человека 1-го (а, (3, 7) и 3-го (х) класса с изофер-ментами АДГ2 и АДГ3 крыс , но до сих пор остается не вполне ясной связь между изофер-ментом человека 2-го класса (л;) и АДП крысы.
На примере изучения изоферментного спектра АДГ крысы было установлено, что АДГ3 в основном локализуется в печени и представляет собой эффективный барьер против экзогенных этанола и альдегида. Низкое сродство к большинству субстратов, высокое содержание в печени, широкая субстратная специфичность способствуют полному выведению большинства чужеродных спиртов и альдегидов, а также предполагают участие АДГ3 в метаболизме эндогенных спиртов и альдегидов, таких как стирол,ретинол и др.
АДГ2 присутствует во всех тканях, хотя и в относительно низких количествах, и участвует в основном в метаболизме эндогенных спиртов и альдегидов.
Кроме того, отмечено, что такие органы, как глаз, кишечник, легкие и надпочечники, имеют активные центры окисления этанола и метаболизм его осуществляется за счет высокого содержания в них АДГ] [52].
Все изоферменты АДГ сходны по физическим характеристикам: молекулярная масса 80 000, содержат 2 субъединицы с молекулярной массой 40 000 и 4 атома цинка; в качестве кофактора используют НАД [45].
На второй, не менее важный путь окисления этанола МЭОС приходится почти 20 % поступающего в организм этанола [27, 42]. Однако, по данным [48], в МЭОС может метаболизиро-ваться до 28—56 % этанола. Эти данные представляют чрезвычайный интерес для установления взаимосвязей различных путей окисления этанола. Вместе с тем имеются сообщения о том, что МЭОС включается в метаболизм этанола только при высоких концентрациях его в организме [23, 39, 40, 51].
Окисление этанола ло третьему пути — ката-лазой — считается незначительным, так как этим путем метаболизируется менее 5 % всего поступающего в организм этанола [5, 21, 27].
Этанол под действием перечисленных выше ферментных систем окисляется до ацетальдеги-
да с последующим превращением последнего в ацетат с помощью другого фермента — альде-гиддегидрогеназы.
В результате экспериментальных исследований была установлена различная чувствительность животных к этанолу. Так, беспородных белых крыс разделили на 3 группы: 1-я — предрасположенные к потреблению алкоголя, 2-я — промежуточная группа, 3-я — не предрасположенные к потреблению этанола животные [12]. Кроме того, существуют имбредные линии мышей, генетически предрасположенные к потреблению алкоголя (С57ВЬ/6, СЗН) и генетически не предрасположенные к потреблению алкоголя (СВА, А) [22].
Механизмы, обусловливающие различия в чувствительности млекопитающих к алкоголю, до настоящего времени окончательно неясны. Ряд авторов считают, что влечение к алкоголю связано с особенностями серотонинергической системы. Так, было показано, что у мышей линии С57ВЬ/6 иммунизация конъюгатами серото-нина приводит к существенному повышению потребления алкоголя в первые недели после окончания иммунизации [19]. У потомства крыс-самцов, генетически предрасположенных к алкоголизму, отмечены высокий уровень серотонина в гипоталамусе и высокая скорость элиминации этанола [13].
В результате алкоголизации крыс было установлено, что животные, предпочитающие этанол, обладают менее выраженной чувствительностью к нему, что, по мнению ряда исследователей, связано у них со структурными и функциональными особенностями клеточных мембран мозга. В частности, в ткани головного мозга таких крыс снижена активность ацетилхолинэсте-разы и повышен уровень серотонина [20]. Понижение возбудимости хеморецепторов сосудов и тканей, реагирующих на этанол, является основой специфической алкогольной мотивации и обусловливает во многом феномен физической зависимости от алкоголя [7].
Известно, что среди факторов, обусловливающих влечение к алкоголю, немаловажное значение имеет его влияние на эмоциональную сферу. У высоко- и низкоактивных животных наблюдалась четкая корреляция между фармако-кинетическими характеристиками этанола в крови и электрофизиологическими параметрами структуры сна. Предполагают, что формирование экспериментального алкоголизма связано с развитием депрессиеподобного состояния и относительным избытком фазы быстрого сна, с одной стороны, и снижением уровня эндогенного этанола за счет повышения активности эта-нолметаболизирующих ферментных систем — с другой [17].
Кроме того, крысы с разной алкогольной мотивацией различаются реакцией катеходамино-вой системы на этанол. У животных, склонных
к развитию алкогольной зависимости, прием ал-коголя вызывает значительный выброс катехол-аминов, а у крыс, полностью отвергающих этанол, катехоламиновые структуры мозга слабо реагируют на ту же дозу этанола [4]. Приведенные результаты позволяют сделать вывод о том, что в основе механизмов алкогольной мотивации не последнюю роль играет и катехол-аминовая система.
Имеются работы, посвященные изучению роли эндогенных стероидов в формировании алкоголизма. Так, в эксперименте на животных было установлено, что уровень андрогенов и эстрогенов в плазме крози беспородных крыс-сам-цов, предрасположенных и не предрасположенных к потреблению этанола, не различается. Однако при 10-дневком поступлении в организм крыс 15% раствора этанола наблюдалось резкое снижение уровня тестостерона в плазме крови у животных, потреблявших алкоголь в больших или малых количествах (соответственно 1-я и 2-я группы). Дальнейшее потребление этанола (12 мес) вызывало незначительное повышение уровня эстрадиола в плазме крови крыс 2-й группы, при этом содержание тестостерона достигало контрольного уровня. Концентрация андрогенов в крови крыс 1-й группы в этот период оставалась ниже нормы, а концентрация эстрадиола находилась на контрольном уровне [14].
Установлено, что развитие алкоголизма в значительной степени определяется полом. Однако в процессе длительной алкоголизации значение половых различий снижается. Это может быть обусловлено неблагоприятным действием этанола на половые функции как мужских, так и женских органов [1, 3].
Показано [2], что эндогенный уровень этанола в крови животных с хронической алкогольной интоксикацией ниже, чем у здоровых животных, при этом у самок он выше, чем у сам-цов. При отмене этанола у алкоголизированных
ЧУ животных эндогенный уровень его значительно снижается, а содержание в крови становится одинаковым у самцов и самок.
Согласно существующей теории, основным звеном в развитии предрасположенности к алкоголю является уровень эндогенного этанола. Считают, что этанол, его производные и другие двууглеродные соединения формируют в организме метаболический фон, создавая состояния комфорта и дискомфорта. У животных, предрасположенных к алкоголю, в крови определяется низкая концентрация эндогенного этанола [24]. Аналогичные результаты были получены при обследовании больных алкоголизмом, что может быть обусловлено, во-первых, индукцией этанолокисляющих ферментных систем, развившейся в процессе систематического злоупотребления алкоголем, а во-вторых, изначальными ' метаболическими различиями [11]. Действитель-
но, животные, предпочитающие этанол, отличаются высокой активностью АДГ [10, 11, 28].
У больных хроническим алкоголизмом также определяется высокая активность АДГ. С увеличением длительности болезни активность фермента сыворотки крови возрастает- Это может быть обусловлено индукцией этанолом синтеза АДГ в печени в сочетании с нарушением ее барьерной функции и усилением транспорта АДГ в кровь [8, 9, 33, 49].
Как указывалось выше, вторым немаловажным путем окисления этанола является воздействие МЭОС. При изучении активности МЭОС, с точки зрения ее роли в формировании алкогольной мотивации, было установлено, что мыши, предрасположенные к потреблению этанола, отличаются высоким уровнем цитохрома Р-450 [36]. Аналогичные результаты были получены в опытах на белых беспородных крысах [34, 35]. Эти результаты еще раз подтверждают предположение о зависимости уровня потребления этанола от процессов метаболизма.
Особый интерес представляют генетические аспекты алкоголизма. Отмечено, что у больных алкоголизмом родителей рождаются дети с повышенным риском развития алкогольной зависимости [38, 46]. В эксперименте на животных была установлена повышенная мотивация к алкоголю у крысят, рожденных от алкоголизированных самцов. Так, алкоголизация взрослых крыс в течение 3—5 мес вызывает повышение в 2,5 раза активности АДГ по сравнению с таковой у неалкоголизированных животных [29, 37].
Ряд авторов указывают, в частности, на возможность генетически детерминированной слабости алкоголь- и альдегиддегидрогеназы. Полиморфизм и различная активность этих ферментов считаются ведущей причиной алкоголизма. При сравнении первичных структур субъединиц АДГ было обнаружено неодинаковое распределение аллелей АДГг и АДГд в по-
пуляции людей разных рас. Так, у европейцев и белых американцев частота встречаемости аллелей АДГо и АДгз больше соответственно на 85 и 50—60 %, тогда как у китайцев и японцев преобладают аллели АДГ; (85 %) и АДГ3 (95%). Полагают, что особенности генетической организации АДГ частично могут обеспечивать наблюдаемую у людей рассовую этническую вариабельность чувствительности к этанолу [41, 53, 54]. Высказано также предположение о высокой генетической индуцибельно-сти этанолокисляющих ферментных систем [53]. Авторы сходятся во мнении о приоритетной роли данных систем в формировании алкоголизма.
В заключение необходимо отметить следующее. В формировании алкоголизма участвуют две основные окислительные системы организма, активность которых генетически детерминирована и может изменяться в зависимости от об-
раза жизни и условий окружающей среды. Высокая скорость метаболизма этанола сопровождается снижением эндогенного уровня последнего, что может быть использовано наряду с повышением активности АДГ как диагностический тест (при этом особый интерес представляет определение изоферментиого спектра АДГ). В свете изложенных данных представляется необходимым одномоментное исследование МЭОС и АДГ при изучении биологического действия на организм соединений класса спиртов и альдегидов.
На основании регистрируемого типа метаболизма (активность МЭОС и АДГ) можно прогнозировать возможность неблагоприятного эффекта, сопровождающегося изменением активности указанных систем. При этом следует учитывать, что индукция АДГ предполагает возможность возникновения таких видов патологии, как алкоголизм, токсикомания, наркомания. Возможная предварительная индукция МЭОС (в том числе и этанолом) может иметь неблагоприятные последствия для организма в целом в условиях комбинированного воздействия химических соединений, метаболизирующихся микросомальной оксигеназной системой и дающих специфические неблагоприятные эффекты. При этом особо следует учитывать группу химических веществ (полихлорированные бифенилы, непрямые мутагены и канцерогены и др.), метаболиты которых более токсичны по сравнению с исходными веществами.
Определение уровня активности исследованных систем (неактивная, слабо активная, умеренно активная, высоко активная) позволит выявить группы риска в зависимости от качества окружающей среды, производственных вредностей, образа жизни. Существенную роль при этом приобретает исследование изоферментиого спектра АДГ.
Литература
1. Андронова Л. М.. Барков Н. К.// Фармакол. и ток-сикол. — 1979. — № 1,—-С. 71.
2. Андронова Л. М.. Ушаков М. М„ Кудрявцева Р. В., Барков Н. К.// Там же, — 1982, —№ 5, —С. 101—105.
3. Андронова Л. М. // Там же. — 1987. — № 4. — С. 55— 59.
<1. Анохина И. П., Маньковская И. В., Маишлов К■ В., Кудинова Е. В. // Фармакология экспериментального алкоголизма, — М„ 1982.— С. 42—53.
5. Батурин А. К-, Саввина А. В., Пономарева Л. Г., Покровский А. А. //Журн. Всесоюз. хим. о-ва им. Д. И. Менделеева.— 1978,— Т. 23, № 4. — С. 411—417.
6. Бельченко Д. И., Ханина Н. Я. // Фармакол. и токси-кол,— 1987. — № 6, —С. 87—89.
7. Боенко И. Д., Есауленко И. Э., Ливенцева М. А. // Биохимия алкоголизма,— М., 1980. — С. 28.
8. Бокий И. В., Усатенко М. С.. Трофан В. Ф. // Биологические основы алкоголизма.— М., 1984. — С. 74—79.
9. Бородкин 10. С., Бокий И. В., Усатенко М. С. и др.// Фармакол. и токсикол. — 1985. — № 3. — С. 99—103.
10. Буров Ю. В., Кампов-Полевой А. Б., Клюев С. М. // Фармакол. и токсикол,— 1981. — ЛЪ 1, —С. 50—52.
11. Буров Ю. В. //Бюл. экспер. биол.— 1983. — № 1.— С. 67—69.
12. Буров Ю. В.. Власова Н. В., Кампов-Полевой А. Б., Родионов А. П. //Вопр. мед. химии.— 1983. — № 6.— С. 24—26.
13. Буров Ю. В., Смольникова H. М„ Ходорова Н. А., Власова Н. В. // Фармакол. и токсикол. — 1983. — № 6, —С. 51.
14. Ведерникова H H., Бровин В. Б., Буров Ю. В. //Там же. — 1982. — К« 5. — С. 94.
15. Векслер Я. И., Магомедова К. М., Луговцев В. М. // Вопр. мед. химии,— 1980.— Л1» 6, —С. 746—749.
16. Векслер Я. И., Магомедова К■ М. //Там же.— 1980.— № 4. — С. 438—439.
17. Виглинская И. В., Власова Н. В. // Фармакол. и токсикол,— 1987. — № 1, —С. 82—84.
18. Груздева К. Н.. Антифьева Б. А., Елисеева В. П., Му-сихина С. В. //Вопр. мед. химии.— 1980. — № 2. — С. 165.
19. Давыдова Т. В., Бараиюва Л. А., Ковалева И. £., Евсеев В. Г. И Фармакол. и токсикол.— 1987.— № 2. — С. 57—58.
20. Куликова О. Г., Шабанов П. Д., Разумовская Н. И. и др. //Бюл. экспер. биол,— 1984. — № 12.— С. 664— 665.
21. Лукиенко П. И., Бушма М. И. //Вопр. мед. химии.— 1986. — № 5,—С. 14—20.
22. Майский А. И., Шошина С. В. // Фармакология экспе- ¿ риментального алкоголизма.— М., 1982. — С. 28—41.
23. Мансурова И. Д., Олимова С. О. // Вопр. мед. химии.— 1982, —№ 4.—С. 25—27.
24. Островский Ю. M. 11 Биохимия алкоголизма. — М., 1980. —С. 106.
25. Островский Ю. М., Садовник M. Н. // Вопр. мед. химии,— 1980, —№ 4, —С. 502—506.
26. Парк Дж. В. Биохимия инородных соединений: Пер. с англ. — М„ 1973.
27. Покровский А. А. Метаболические аспекты фармакологии и токсикологии пищи.— М., 1979.
28. Петрова М. А. // Бюл. экспер. биол.— 1985.—№ 11.— С. 583—584.
29. Смольникова H. М., Крылова А. М., Немова Е. П., Любимов Б. И.. Чобанов Н. Г. // Фармакол. и токсикол,— 1987, —№ 6, —С. 91—94.
30. Сопка Н. В., Бельченко Д. Н„ Челноков В. С. // Там же,— 1987, —№ 1, —С. 107—111.
31. Тезуков Е. Б., Нужный В. П., Савицкая Е. В. //Там же. — 1987. — № 4. — С. 60—63.
32. Титов В. Н„ Пицин Д. Г. // Биохимия. — 1978. — № 1, —С. 83-88.
33. Усатенко М. С., Федурина М. А., Бокий И. В., Бородкин 10. С. //Вопр. мед. химии. — 1984. — № 5. —
С. 33—36. ^
34. Хлопушина Т. Г., Кампов-Полевой А. Б , Лысенко- ^^ ва Е. М. и др.//Бюл. экспер. биол.— 1986. — № 4.—
С. 425—426.
35. Хроника ВОЗ,—1982, —Т. 36, № 1, —С. 17—24.
36. Шошина С. В., Чистяков В. В., Майский А. И. //Бюл. экспер. биол,— 1984. — № 12.— С. 685—687.
37. Яворский В. М., Мещшиен И. Ф. // Фармакол. и токсикол. — 1980, — № 5.— С. 622—625.
38. AdésL L„ Rouillon F. //J. génethum. — 1981. — Vol.29, N 5. — Suppl. — P. 583—592.
39. Baer H.-W. //Prax. Naturwiss. Biol. — 1982,— Bd 31, N 12, —S. 359-360; 362—363.
40. Boeker E. A.//Í. Amer. Diet Ass.— 1980. — Vol. 76, N 6. — P. 550—554.
41. Bosrom W. F., Li Ting-Kai // Enzyme. — 1987,— Vol. 37, N l.-r-P. 219-220.
42. Coon M. S., Persson A. V., French S. S. Alcohol and Aldehyde Metabolizing Systems. — New York, 1980.
43. Eisenstein A. B./J J. Amer. Diet Ass. — 1982. — Vol. 81, N 3, —P. 247—251.
44. Mansch H. P. // Inf.-Arzt. — 1983,— Bd 11, N 19.' — S. 57—58; 60-61.
45. Jörnvall H„ Persson B.. Jeffery J. // Europ. J. Biochem. — 1987.— Vol. 167, N 3.—P. 195—201.
46. Knop /.//Acta pharmacol. et Toxicol. — 1982. — Vol. 51, Suppl. 1, — Abstr. 31.
47. Lieber C. J., Garro A.. Leo Maria A. et al.//Hepato-logy. — 1986.— Vol. 6, N 5, —P. 1005—1014.
48. Lieber C. /.// Enzyme. — 1987. — Vol. 37, N 1—2,— P. 45—46.
49. Meier-Tackman D„ Agarwal D. P„ Goedde H. \V. // Alcohol. and alcohol. — 1984. — Vol. 19, N 1. — P. 7—12.
50. Mordasini R., Raffarnik H., Schneider S., Riesen W. // Schmeiz. med. W-sehr. — 1982,— Bd 112, N 52. — S. 1928—1931.
51. Mungikar H. M.. Helu С., Soby I.-C. Alcohol and AI-dehyde Metabool. sysL — New York, 1980. — P. 51— 56.
52. Pulí Salia, Saume Parres, Xavies Pares // Europ. Biochem. — 1987,— Vol. 162, N 3. — P. 179—189.
53. Singh S. M. // Cañad. J. Genet. and Cytol. — 1986: — Vol. 28, N 5. — P. 789—795.
54. Smith M. //Advanc. Alcohol and Subst. Abuse. — 1982.— Vol. I, N 3—4, —P. 127—146.
55. Sulr H. КSimonowsky V. A., Garzón F. T. // Ernahv-vnischan. — 1987,— Vol. 37, N 4. — P. 120—126.
56. Warlburg J.-P., Buhler R. // Lab. invest. — 1984. — Vol. 50, N i. —P. 5—15.
Поступила 07.01.88
Методы исследования
УДК 616-056.43-022.822.32
Я. В. Стомахина, М. /(. Рыжкова, С. А. Яншин, А. В. Шевченко
МЕТОДИКА СРАВНИТЕЛЬНОЙ ОЦЕНКИ АЛЛЕРГЕННОЙ АКТИВНОСТИ ГРИБОВ РОДА CANDIDA
НИИ общей и коммунальной гигиены им. А. Н. Сысипа, АМН СССР, Москва
Известно, что грибы наряду с развитием инфекций могут вызывать аллергические заболевания у человека. При этом, как^пр'а'вгялоталлергенные свойства у непатогенных грибов могут быть более выраженными, чем у патогенных. Непатогенные грибы нередко служат причиной таких заболеваний, как инфекционно-аллергическая бронхиальная астма, контактные аллергические дерматиты, аллергические риниты, а также экзогенные аллергические альвеоли-ты. При этом формируются 3 типа аллергических реакций (по классификации [8]): I — анафилактический тип, III — тип феномена Артю-са, IV — клеточно-опосредованная гиперчувствительность замедленного типа [6]. Каждый тип реакций доминирует при той или иной иммунопатологии.
Аллергенная активность грибов определяется их антигенной структурой. Особенности антигенной структуры дрожжеподобиых грибов рода Candida дают возможность предположить существование различий в их аллергенных свойствах.
Однако до сих пор не разработана система методов, позволяющих в эксперименте дать сравнительную оценку сенсибилизирующей активности грибов рода Candida по указанным типам реакций.
В связи с этим целью настоящей работы явилось изучение возможности сравнительной оценки аллергенной активности трех представителей рода Candida: С. utilis (ВСБ-651), С. maltosa (ВСБ-777), С. scottii (Мантурово I) — с учетом
указанных типов аллергических реакций на морских свинках как оптимальной модели для вос-произведения в эксперименте повышенной чувствительности.
Грибковые аллергены получали путем смыва стерильным физиологическим раствором культуры гриба с питательной среды Сабуро, покрытой целлофановыми дисками. Полученные таким образом аллергены содержали не только живые клетки гриба, но и продукты их метаболизма. Аллерген для сенсибилизации животных, содержащий 20-10—20-109 клеток на 1 кг массы, соединяли с гидроокисью алюминия, используемой в качестве адъюванта. Для постановки реакций применяли ультразвуковой антиген [1] соответствующего гриба. Морских свинок белой и пестрой масти с массой тела 200— 250 г (по 6 в каждой группе) сенсибилизировали подкожно в подушечки задних лап грибковыми аллергенами в объеме 0,1 мл. На 21-й день оценивали степень сенсибилизации.
Известно, что механизмы развития повышенной чувствительности I, III и IV типов различны. Это обусловливает выбор методов исследования. Для выявления повышенной чувствительности I типа были использованы методы, характеризующие три стадии анафилактических реакций, каждая из которых имеет свою специфику. В реакции специфического повреждения базофилов [2, 3] оценивали активность клеток-мишеней. Измерением уровня гистамина в крови выявляли вторую, патохимическую стадию [4]. Реакцией активной кожной анафилаксии
