Медиативные технологии: практика и правовое регулированиев истории отечественного государства и права Текст научной статьи по специальности «Право»

В условиях реформирования современной России особое место занимает проблема правового сопровождения инновационных процессов в экономическом, политическом и социальном развитии общества. Экономика нуждается в правовом поддержании стабильности своего развития, снижении конфликтогенных факторов, умении в этих условиях находить оптимальные средства достижения консенсуса с контрагентами.

Современное состояние российского гражданского общества еще не позволяет разрешать возникающие конфликты посредством примирительных процедур. Однако вступивший в силу в 2011 г. Федеральный закон № 193-Ф3 «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» [1] поставил своей целью:

- правовое обеспечение применения альтернативной процедуры урегулирования споров -медиации;

- создание института посредника - медиатора;

- развитие партнерских, деловых отношений;

- формирование правовой культуры, этики делового оборота;

- умение вести хозяйственную деятельность на основе консенсуса и диалога;

- гуманизацию трудовых и семейных правоотношений.

Поэтому большое значение приобретает институт медиации для разрешения споров в досудебном порядке, когда стороны добровольно принимают на себя обязательства обратиться к переговорам в целях урегулирования спорных ситуаций. В случае, если переговоры не дали результатов, то стороны могут согласиться прибегнуть к претензионному порядку, когда одна из сторон направляет другой претензию, а другая дает ответ в установленный договором срок. В крайнем случае стороны вправе обратиться в суд или третейский суд (арбитраж).

Традиционно разрешение коммерческих споров осуществляется органами юстиции, обращение же в третейский суд или арбитраж становится для сторон альтернативой обращения в государственные суды, но стороны могут выбрать и другой способ разрешения спора, обратившись к медиации. Так, в российском законодательстве закрепляются новые правовые нормы, в рамках которых должно осуществляться урегулирование споров с участием медиатора. По мнению Г.В. Севастьянова, «...принципиальная важность разработки закона о посредничестве (медиации) состоит в том, что его принятие будет способствовать более активному использованию этого института саморегулирования гражданского общества при урегулировании конфликтов» [2]. Таким образом, данный закон положил начало закреплению в нем вышеуказанных целей посредством медиативных технологий. Однако остается открытым вопрос о том, насколько эффективно будет осуществляться данная практика и станет ли она привлекательной для участников споров, позволяя им сохранить или восстановить уважение друг к другу, тем самым создавая предпосылки для дальнейшего сотрудничества.

Следует отметить, что во многих странах уже давно применяются медиативные технологии, к которым в нашей стране обратились только в настоящее время, но из этого не следует, что примирительные процедуры не были известны в истории Российского государства и права. С уверенностью можно констатировать, что прообраз их существовал еще в глубокой древности как посредничество нейтрального миротворца в разрешении конфликтов. В общественном сознании бытовало мнение, что состязательность судебного процесса скорее усилит противостояние участников конфликта и воспрепятствует их дальнейшему примирению, что имело особе значение в условиях общинного проживания. Привлекательность внесудебного разрешения споров всячески поощрялась, т.к. примирение сторон позволяло рассчитывать на их дальнейшее сотрудничество, в отличие от суда, предполагавшего наличие победителей и побежденных.

Осознание важности и необходимости примирительных процедур возникает практически одновременно с зарождением Российского государства, как признание за верховным правителем (князем, царем) монополии на их проведение, которая воспринималась как посредническая функция между людьми и Богом, что являлось основанием власти монарха. Возникшие в практике примирительные процедуры первоначально были направлены на ограничение кровной мести. Так, например, уже в Русской правде содержались нормы, ограничивающие кровную месть, заменяя ее выкупом. Изначально существовали двоичные примирительные процедуры, когда субъекты спора самостоятельно искали компромиссное решение, если это не удавалось, то прибегали к услугам третьего лица, функции которого исполняли старейшины в общине, а затем князь.

В начале XI в. в летописи Нестора упоминаются так называемые градские старейшины, которые «...летами, разумом и честию заслужив доверенность, могли быть судиями в делах народных», т.е. можно сделать вывод, что они и выступали инициаторами примирения, а их авторитет являлся гарантией справедливости. Анализ текста летописи позволяет констатировать, что они выполняли не только примирительные, но и судейские функции, поскольку обеспечивали интересы не только общины, но и ее отдельных представителей. Видимо, при разрешении частноправовых споров, затрагивающих интересы отдельных лиц, старейшины выступали как примирители, посредники, но в случае совершения уголовных преступлений - исполняли роль судей, поскольку выносили решения, обеспечивающие безопасность всего общества. Позднее, по мере развития государства и правового обеспечения судебной системы, эти функции перешли к назначаемым князем чиновникам, а примирительные процедуры получают свое выражение в альтернативных государственному суду формах - мировых соглашениях, таких как «полюбовная сказка», третейский суд. В первой половине XVI в. в соответствии с Губной Белозерской грамотой (1539) общине разрешалось создавать местные судебные органы, которые должны были противодействовать преступности и разрешать возникавшие правовые конфликты. Во главе этих структур стояли губные старосты, которых избирали из наиболее уважаемых членов общины, их мнение считалось непререкаемым при мирном разрешении споров.

Развитие экономических, правовых, социокультурных отношений в России XVII в. нашло свое отражение в систематизации законодательства, в рамках которого происходило совершенствование не только норм материального права, но и процессуального. Так, в Соборном уложении 1649 г. зафиксированы нормы, позволяющие тяжущимся лицам обращаться к третейскому суду за разрешением спора, о чем указывается в ст. 5 «О третейском суде» 15-й гл. «О вершенных делах». Эта статья Соборного уложения положила начало правовому закреплению и дальнейшему развитию института третейского суда в России. Таким образом, были законодательно закреплены решения третейского суда, а населению предоставлялось право обратиться в этот суд в случае обоюдного согласия спорящих сторон. Во второй половине XVII в. институт третейского суда вошел в состав общего российского законодательства. В это время были установлены требования к форме третейского соглашения, которое должно было быть в письменном виде (именно с этого времени стал употребляться термин «формальная запись») и удостоверяться подписями лиц, заключающих договор. Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод, что:

- решение третейского суда приравнивалось к решению государственного суда;

- оно могло быть принудительно исполнено при помощи органов государственной власти;

- его решение признавалось окончательным и подлежащим немедленному исполнению;

- запрещался пересмотр решения третейского суда в апелляционном порядке.

Формальные третейские записи удостоверялись площадными подьячими, число которых определялось ценой иска.

Правда, необходимо отметить, что третейские суды как форма примирительной процедуры не получила особого распространения в России того времени, что было связано с самодержавием, не допускавшим независимости судебных органов, а также отсутствием экономической основы для частной инициативы. Традиционно слаборазвитые рыночные отношения не позволили данной форме примирительной процедуры получить широкое распространение в юридической практике. В процессе развития рыночного хозяйства, становления капиталистической экономики получает распространение и третейское разбирательство споров. Если же товарные отношения сворачивались, то это влекло фактическое упразднение и института третейского разбирательства.

Особое место в общественном сознании всегда занимала проблема «праведного суда», соблюдения «правды», «закона» во всех сферах жизнедеятельности. Существовало мнение, что законы, устанавливаемые государством, должны стать своего рода конкретизацией не только правовых норм, но и норм нравственности, заповедей христианства, утверждающих значимость «правды» и «справедливости». Таким образом, в произведениях отечественных мыслителей XVI-XVII вв. вопросы примирения и согласия рассматривались через призму христианской идеологии, с одной стороны, а с другой - в контексте образа русского монарха и природы его власти как особой посреднической функции между Богом и людьми.

Со второй половины XVIII в. в государственном строительстве России получили преобладание абсолютистские тенденции, развитие которых стимулировалось задачами, стоящими перед экономикой страны, нуждающейся в протекционизме со стороны сильной государственной власти. Идеи примирения и согласия хотя и отходят на второй план, однако косвенно получают свое звучание в политических учения, концепциях «просвещенной» абсолютной монархии, способной, якобы, наилучшим образом обеспечить «общее благо» для всех подданных. Данную мысль, в частности, подтверждает и тот факт, что русские монархи настолько привыкли считать себя олицетворением примирительной силы и посредничества, что в дальнейшем зачастую выступали в роли «медиаторов» и на международной арене. Так, Екатерина II выступила «посредником» в войне между Австрией и Пруссией за баварское наследство в конце 70-х гг. XVIII в., потребовав, чтобы Австрия удовлетворила «справедливые требования немецких князей». Медиаторские функции были ею использованы и при заключении Тешенского мира 1779 г., а немецкие князья часто обращались к российской императрице с многочисленными просьбами об урегулировании своих споров и недоразумений, которые она успешно разрешала.

В 1831 г. императором Николаем I было утверждено Положение о третейском суде, которое отменяло все предыдущие нормативные акты, регламентирующие создание и деятельность третейских судов в России. С этого времени и до судебной реформы 1864 г. в стране существовали так называемые узаконенные третейские суды, предназначавшиеся для рассмотрения споров между членами товариществ, по делам акционерных компаний и т.п., т.е. юридических лиц. Таким судам рекомендовалось руководствоваться правилами и обычаями, принятыми в гражданском обороте того времени. Истец и ответчик самостоятельно определяли - на основании обычая или правового документа посредники должны разрешать их конфликт. В противном случае он разрешался третейскими судьями на основании закона. Если одна из сторон уклонялась от выбора посредника, то он назначался представителями судебной власти.

Можно отметить определенную тенденцию, выражающуюся в том, что в периоды относительного спокойствия и процветания государства в общественном сознании идеи примирения и согласия получают наибольшее распространение и рассматриваются как институты, потенциально способствующие дальнейшему развитию мира и правопорядка в стране. В кризисные периоды на первый план выдвигаются иные, более насущные, задачи по сохранению суверенитета и целостности государства. Обращение к истории отечественного государства и права позволяет проследить развитие института посредничества, идей примирения, а также их преемственность и востребованность в современной государственно-правовой действительности. «К сожалению, - пишет А.А. Елисеева, - в российском обществе все еще принято считать, что кто-то (например государство), а не сами конфликтующие должен решать возникающие проблемы, что решение суда, имеющего обязательную силу, - это единственный действующий способ разрешения конфликта» [3, с. 37]. Поэтому институт медиации можно рассматривать как новый способ урегулирования конфликтов без помощи государства, посредством примирения сторон, что отражает уровень развития гражданского общества.

Появление института медиации напрямую зависит от уровня развития конкретного государства, типа государственно-правового режима, специфики функционирования в нем институтов гражданского общества и правового государства. В тех странах, где этот институт получил наименьшее развитие, функцию примирения правовых конфликтов берет на себя государство, ориентированное на применение принципиально иных, т.е. принудительных и силовых способов разрешения споров, что далеко от медиационно-посреднических процедур.

Напротив, в тех обществах, где отмечается достаточно высокий уровень развития демократических социально-правовых институтов, активно функционирует и развивается институт медиации. «В процессе медиации, - пишет Н.И. Гайдаенко Шер, - стороны не только сосредотачиваются на своих правовых позициях, сколько реконструируют историю своих деловых отношений и делятся эмоциональными переживаниями по поводу поведения другой стороны в ходе развития конфликта» [4, с. 83]. Традиционное примирение и посредничество существенно отличаются от медиации в современной интерпретации этой процедуры, т.к. она предполагает разрешение конфликта в интересах именно спорящих сторон, а не неких «общественных интересов». Вообще, медиацию

нельзя отождествлять с процедурами примирения и посредничества, т.к. последние понятия шире по своему объему. Современное развитие российского общества нуждается в новых подходах разрешения правовых конфликтов, ориентированных на интересы личности, что сделает институт медиации востребованным и эффективным.

Литература

1. Федеральный закон от 27 июля 2010 года № 193-Ф3 «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» // Российская газета. 2010. 30 июля.

2. Севастьянов Г.В. Законопроект о посредничестве (медиации) в его поэтапном и диалектическом развитии // Третейский суд. 2006. № 6.

3. Елисеева А.А. Институт медиации в условиях инновационного развития российского общества // Журнал российского права. 2011. № 9.

4. Гайдаенко Шер Н.И. Медиация как способ разрешения международных коммерческих споров // Журнал российского права. 2011. № 7.