CC BY
11УДК 8; 80:801
МЕДИАТЕКСТ И КАРТИНА МИРА: СМИ И СОВЕТСКАЯ МИФОЛОГИЯ
Л. Е. Бушканец
Lika_kzn@mail.ru
Казанский федеральный университет г. Казань, Россия
Аннотация. Данная статья строится на большом числе источников, это статьи и материалы газет «Правда», «Известия» за первые месяцы 1937 года, когда развернулась борьба с троцкизмом. Задача статьи - от анализа т. н. советиз-мов, т.е. отдельных элементов текста, перейти к анализу текста как целого, поскольку именно в тексте многие слова и устойчивые выражения, не являющиеся со-ветизмами в чистом виде, обретают свой идеологический смысл. Кроме того, каждый текст СМИ должен рассматриваться как целое, как репрезентация картины мира. Анализ материалов советских СМИ показал, что советская картина мира носит мифологический характер, в ней, как языческом пантеоне, есть представители низшего, земного и высшего миров, модальность медиаматериалов строится с опорой на мифологическое архетипическое мышление, пространство делится на «свое и чужое», а сам жанр медиатекста опирается на жанровые структурные признаки самых древних фольклорных жанров, например, заговора. Эти выводы подкрепляют результаты исследований советского мифологического мышления, проведенных на материале архитектуры городского пространства, художественной литературы, тоталитарного языка. Выводы важны для анализа медиатекстов советского периода, но носят также общеметодологический характер, так как дают методологию анализа каждого конкретного медиатекста как пусть фрагментарного, но все равно отражения целостной картины мира, существующей в идеологии определенного времени.
Ключевые слова. Идеологема, советский, картина мира, миф, троцкизм, медиатекст
Для цитирования: Бушканец Л. Е. Медиатекст и картина мира: СМИ и советская мифология. Российские исследования. 2021;2(2):56-77.
Источниками данной статьи стали номера газеты «Правда» и «Известия» за январь 1937 года - время суда и обсуждения троцкистского заговора1. В целом все материалы представляют собой единый текст, так как не имеют индивидуальных черт ни в стиле,
1 См. ссылку на электронные архивы газет в разделе «Литература»
56
ни в содержании; составлены из устойчивых словесных формул. Эти повторяющиеся слова и устойчивые словосочетания не относятся к тому слою лексики, которые называются «советизмами», они обретают смысл только в контексте - смысл, который легко считывался участниками коммуникации своего времени.
В сущности, не только отдельный материал газеты, но и весь номер и совокупность номеров является единым текстом, в котором слова и словосочетания получают новые смыслы, становясь «советизмами», советскими идеологемами. Н.А. Купина отмечала: «... изучение тоталитарного языка первоначально строилось на базе анализа отдельных лексических единиц и микротекстов, извлекаемых из тенденциозных по содержанию речевых произведений политической и философской тематики, с последующим выстраиванием гипотетической модели тоталитарного языка. Накопленный к настоящему времени языковой материал, а также исследовательский опыт позволили автору данной работы поставить задачу системно-лингвистического осмысления проблемы <...> Для выявления глубинных смысловых пластов тоталитарного языка попытаемся опереться на гипотезу, в соответствии с которой списки идеологем <...> могут быть рассмотрены как сверхтекст. Сверхтекст — совокупность высказываний, текстов, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, особыми критериями нормального и анормального.<...> Сверхтекст идеологем советской эпохи, эпохи тоталитаризма, представляет собой целостное единство»2.
Задача данной статьи - через особенности языка 1937 года выйти на анализ текста медийной статьи как частного проявления сверхтекста, при этом каждая отдельная статья в газете - репрезентация советской картины мира. Нашей задачей не является выяснение соотношения текстов советских газет и реальности. Мы рассматриваем идеологический текст как формирующийся в сложном диалоге с действительностью. Успешный идеологический текст создается (сознательно или гениально-бессознательно) как концентрация мифологических архетипов (общечеловеческих, национальных и пр.), он находит для них лучшие словесные формулы и снова транслирует эту картину мира в общество для ее распространения и
2 Купина Н. А. Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции. Екатеринбург-Пермь: Изд-во Урал, ун-та. ЗУУНЦ, 1995. С. 4, 52-53.
доминирования. Успешный идеологический текст, в том числе текст СМИ, создается по законам текста, предлагая читателю, еще раз подчеркнем это, мифологизированную, художественно обработанную картину мира, составляющие которой: герои, образ времени и пространства, типичные нарративы и пр.
Начнем с рассмотрения образов героев «троцкистского текста» - именно образов, созданных, как создаются герои художественного произведения, путем типизации и подчеркивания определенных черт. Для этого выбираются постоянно повторяющиеся формулы-наименования, систематизируем и приведем их в именительном падеже.
Первая группа формул, на первый взгляд, связана с социальной характеристикой: лакеи/продажные агенты/пособники фашизма, гнусный фашист Троцкий, германский агент, злейший враг Советской страны, подлые реставраторы капитализма, гнуснейшие предатели/изменники родины, диверсанты, остервенелые враги социализма/трудового народа, мироеды, помещики, чудовищно-преступная деятельность троцкистских последышей, подонки троцкистско-зиновьевского антисоветского террористического подполья, презренная троцкистская шайка/банда убийц и атаман бандитской шайки Троцкий, закоренелые преступники, обладающие откровенным цинизмом, бандиты, молодчики. Обратим внимание на «преступно-бандитскую» лексику с типичными для этого слоя обвинениями в том, что предали своих и перешли к чужим. Есть и типичная для этой группы брань: последыши, подонки... Это в некоторой степени восходит к преступному прошлому (экспроприации) тогдашней власти.
Вторая группа - библейская. Собственно, она представлена одним наименованием: «Иудушка/Иуда-Троцкий». Многие революционеры вышли из духовных семинарий и сохранили соответствующую лексику, но важен и другой момент: упоминание Иуды поднимает конфликт на иной, не просто социальный уровень.
Но особенно интересна третья группа: троцкистская свора, свора взбесившихся антисоветских псов, осатаневшей от ненависти к социализму, гадюки, троцкистские мерзавцы, троцкистская сволочь/нечисть/гадина, трижды презренные проклятые изменники/растленные фашистские наймиты/троцкистские мерзавцы, звериные морды, озверелые враги советского народа, банда озверевших мерзавцев, взбесившихся фашистских псов, продавцы народной крови, подлейшие из подлых, человеческое отребье, вы-
родки и отщепенцы, мразь; блудливые, извивающиеся троцкистские гады, осиные гнезда врагов, кровожадные звери в костюмах людей, «беспримерно в истории всех времен кровавое изуверство, провокаторство, подлое двуличие, на которое оказались способными эта шайка взбесившихся собак троцкистской контрреволюции и ее атаман проклятый враг народа Троцкий», «трупным запахом уничтоженных в СССР капиталистических врагов несет от мерзких и низких троцкистских выродков». Эта группа номинаций особенно интересна, так как напрямую отсылает нас к языческой (например, постоянное упоминание «трижды») демонологии. Обитателями низшего мира являются псы, змеи, подлые (низшие) мерзавцы, всяческая нечисть. Настойчивое повторение дает ключ к пониманию анализируемой картины мира: она опирается на целый ряд мифологических, религиозных представлений (словно не подействует одно - подействует другое), но базовым является языческое членение мира на подземный, мир низшей демонологии (троцкисты), земной и высший.
Отсюда и система оценочной лексики, весьма ограниченной по количеству, которая применяется к троцкистам: программа троцкистского антисоветского центра восстановлена во всей ее омерзительной наготе, чудовищно-преступная деятельность, чудовищные преступления, чудовищная программа, омерзительные подонки, омерзительная практика, чудовищная картина подлой, предательской деятельности, деяния по подлости своей превосходят все, что до сих пор знала история, похабный заграничный бюллетень, гнусное заявление гитлеровскому агенту, отвратительная картина, политический разврат, тонко задуманная система гнусного злодейства и картина такого отвратительного человеческого падения, которое превосходит всякое воображение, грязная форма деятельности, разит как помойная яма, грязные агенты германской и японской разведок, преступления, от которых холодеет кровь в жилах. Ср.: «На процессе троцкистско-зиновьевского центра казалось, что мера человеческой гнусности превзойдена, что ничего гаже и подлее не может быть. Но в растленности своей Пятаков и Радек оставляют за собой даже сгнивших заживо преступников предыдущего процесса», «картина отвратительного человеческого падения», «дело гнусных предателей, злейших врагов нашей родины». Повторяются слова: отвратительный, гнусный, преступный, чудовищный, грязный, все в такой степени, что превосходит «человеческое». Интересно, что фи-
59
зическая нечистота мифологически осмыслялась советской властью и была основой ряда политических метафор3. Кстати, в фольклоре один из способов борьбы с нечистью - именно брань4.
Из этого (низшая демонология) понятны и другие важные черты формируемого образа троцкистов: они действуют тайно, выходя из «тьмы», выползая из подполья, это ограниченная группа. Потому они и «вредители», «диверсанты»: они создавали «хитрые легенды», «жалко лепетали» о том, что они «работали в глубоком подполье, в глубочайшей тайне плетя свою гнусную паутину предательства» и измены родине, вели тайные переговоры и отчетливо понимали, что народ ненавидит их, надеялись на захват власти только в результате военного поражения СССР, «их ничтожная кучка, но сколько в ней самого низкого предательства, самой отвратительной подлости», «нож в спину нашей родине и ее самым лучшим, самым дорогим людям», «они успели совершить ряд вредительских и диверсионных актов, которые сопровождались гибелью рабочих и красноармейцев», показательна «наглая развязность, с которой Радек подчеркивал свои таланты старого конспиратора, которые он использовал против нашей страны». Теперь «все эти гады выползли наружу. Сморщенные, противные. Так это они мечтали о том, как бы распродать нашу прекрасную родину немецким и японским фашистам, а самим рассесться, как чучелам на троне!»
Эти «гады» обладают, в трактовке газет, поистине иррациональной мифологический страстью к крови, отсюда их «вампиризм»: в их диверсионной, вредительской и террористической деятельности главное - кровь советских людей. Показательны нарративы об их деятельности: взрыв на шахте «Центральная» повлек за собой гибель 10 и тяжелые ранения 14 рабочих, они организуют диверсион-но-вредительские акты и крушения на железнодорожном транспорте, которые повлекли большие человеческие жертвы, «кровожадное зверье из гнусной антисоветской троцкистской банды именно к этому и стремилось», троцкистские мерзавцы «обагрили свои руки кровью рабочих, кровью красноармейцев, убитых в результате совершенных троцкистскими мерзавцами диверсий», «в реках крови рабочих, крестьян и интеллигенции» советского государства они хотели потопить социализм. Для этого они были провокаторами войны:
3 Орлова Г. Организм под надзором: тело в советском дискурсе о социальной гигиене (1920-е) // Теория моды. 2007. № 3. С. 251-270.
4 Калашников В. Русская демонология. Москва: Ломоносов, 2014. 212 с.
60
Троцкий дал директиву Пятакову «наносить чувствительные удары в наиболее чувствительных местах, и свора троцкистских псов делала все, что могла, для выполнения подлой директивы», «подлый изувер пролил немало крови красноармейцев - защитников социалистической родины: в одном только крушении на станции Шумиха 27 октября 1935 года погибло 29 красноармейцев и 29 было ранено. Им, троцкистам, нужна была кровь народная, моря которой они хотели пролить, чтобы прорваться к власти на иноземных фашистских штыках. Они проливали кровь рабочих и красноармейцев, они создали ряд групп для террористических покушений на жизнь руководителей ВКП(б) и советского правительства - товарищей Сталина, Мо-лотова, Кагановича, Ворошилова, Орджоникидзе и других. <...>. Перед их лютой подлостью и изощренным коварством меркнут образы провокаторов прошлого - Азефы и Малиновские, иезуиты средневековья, Ироды и Иуды». Или: «Лавочка в Осло торговала кровью советского народа, его социалистическим достоянием убивали русских рабочих, взрывали шахты и цеха химических заводов. И эти факты -кровь советского народа, разрушение заводов Троцкий пред'являл своим заказчикам как свидетельство своей верности. Он не уставал требовать большего: больше крови рабочих, больше трупов, больше развалин! Троцкий пытался построить свою фашистскую карьеру на несчастии, на бедствиях миллионов, для этого он настаивал на ускорении войны, разжигал войну»; «убийцы, подленькие, ничтожные душонки, калечили, травили рабочих, готовились потопить в крови весь наш рабочий класс, весь трудовой народ. Изменник и подлец Пятаков рассказывал, как жгли заводы, вредительствовали в коксохимической и цветной промышленности». Особенно важно в этом контексте упоминание о крови детей, случайно ставших жертвами «террористических актов». Не случайно «кровь стынет в жилах, когда узнаешь о чудовищных преступлениях этих людей. Их преступления не имеют в истории себе подобных. Они превзошли всех известных миру предателей, убийц и жуликов. Надо уничтожить этих выродков и расследовать деятельность их пособников». Потому Г. Орлова в обширной статье, раскрывающей историю формирования мифологического образа «вредителя» в СССР, отмечала отрицательную сакральность вредителя, которая магична по своему характеру5.
5 Орлова Г. Рождение вредителя: отрицательная политическая сакрализация в стране советов (1920-е) // Zeit-Raume (Wiener Slawistischer Almanach), 2003, Bd. 49, 309-346.
В образе троцкистов важна деталь, связанная с формируемой социальной мифологией: создание образа врага из кулаков и торговцев. В массовом сознании советская власть сформировала устойчивый образ врага-спекулянта и торговца, впрочем, мифологическое библейское начало в нем тоже есть («изгнать торговцев из храма»). Потому троцкисты в том числе и торговцы: «Дом Троцкого в Осло и его берлинское отделение были лавочкой по распродаже Советского Союза. Матерые фашисты и разведчики заходили в это торговое заведение Троцкого, Пятакова и К° и вели коммерческие переговоры о частях советской земли и о крови советского народа. Троцкий, Пятаков, Радек и К° охотно уступали германскому фашизму Украину, японскому империализму - Приморье и Приамурье. Их торговые операции означали только одно: полную готовность сделать все, что от них потребует германский фашизм. Они были его покорными слугами, его холопами, его ревностными агентами. Им не жаль было распродавать по частям советскую землю, потому что эта земля была им совершенно чужда. Более того: она была им ненавистна, потому что она извергла Троцкого и троцкизм». Обратим внимание на сакрализацию «земли» в этом фрагменте - о чем будет сказано подробнее чуть позже.
Поскольку это низшие силы зла, то творимое ими зло мерзкое, но сил у них немного - не случайно они пытались найти поддержку за рубежом (иностранные агенты), и привести к масштабным потерям не сможет («они неспособны приостановить могучее поступательное движение социализма, но, как шпионская и дивер-сионно-вредительская агентура германских и японских фашистских сил, они могли принести немалый вред», «и самому Пятакову в конце концов приходится засвидетельствовать, что вредительская работа велась так грубо, так бесцеремонно, что он вынужден был сказать руководителю Средне-Уральского медеплавильного завода Жарикову, чтобы тот работал чище и лучше прятал концы»). Разгром неизбежен: они даже не могут скрыть раздражение и бешеную злобу.
Теперь понятно, что обвинения в адрес троцкистов не могут быть случайными, они должны покуситься на самое святое, сакральное. Читателей пугают главными опасностями:
1. Расчленение территории. Это связано с сакрализацией пространства страны, что восходит еще в культуре Древней Руси6
6 Успенский Б. А. Семиотика истории. Семиотика культуры // Успенский Б. А. Избранные труды в 2-х тт. Т. 1. Москва: Гнозис, 1994. 260 с. Чумакова Т. В. Образ человека в культуре
62
и лежит в основе национальной российской идентичности. Это очень точно почувствовала власть: «Троцкисты мечтали о расчленении Советской страны в угоду империалистическим хищникам. Придется уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии -Украину... Мы должны будем допустить ее (Германию) к участию в эксплоатации руды, марганца, золота, нефти, апатитов и обязаться на определенный срок поставлять ей продовольствие и жиры по ценам ниже мировых. Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны допустить ее к эксплоатации золота»».
2. Отказ от будущего. Для российской идентичности не менее важна идея сакрализации будущего как времени утопии, попадания в рай. Утверждение, что троцкисты хотели вернуть страну в капиталистическое прошлое и лишить ее социалистического будущего по сути отражает идею сакрального движения времени к божественной утопии, свойственную культуре Древней Руси: троцкисты «хотели похоронить социализм, радостную, свободную социалистическую жизнь трудящихся Советской страны. Они хотели вернуть на фабрики и заводы капиталистов-эксплоататоров. Они хотели отнять у советских рабочих их важнейшие завоевания, снова ввергнуть их в кабалу капиталистической эксплоатации, восстановить проклятые времена наемного капиталистического рабства с безработицей и пр. прелестями капиталистического строя, побежденного и разгромленного в нашей стране ценой таких жертв и усилий. Они хотели отнять у крестьян Советской страны их свободную колхозную жизнь, завоеванную в упорной борьбе с помещиками, капиталистами, кулаками».
3. Они покусились на высшие божественные силы и организовали террор против руководителей Советской страны, «горячо любимых миллионными массами трудящихся. От их злодейской руки погиб народный трибун С. М. Киров. Они пытались посягнуть на жизнь самого дорогого для нас человека - товарища Сталина».
4. Связь с заграницей. «Мифологическое мышление по природе дуалистично, поэтому мир делится на доброе и злое, своих и врагов. Советская страна излучала свет, правду и надежду народов, а за окоемом было темное и опасное царство буржуазии. <...> Народное мышление, как и советская пропаганда, воспринимало
Древней Руси: опыт философско-антропологического анализа. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://antropology.ru/ry/texts/chumakova/abstract.html (дата обращения: 20.05.2021)
заграницу как иной мир, тридевятое царство, настоящий Тот Свет. Что там в точности - не знал никто, ходили только разнообразные, смутные и противоречивые слухи. Через десятые руки передавались рассказы путешественников. По официальной версии, там было плохо. Капитализм был нашим антагонистом, у нас равенство - у них неравенство, у них безработица - у нас такой беды гарантировано нет, у них бедные голодают - у нас растет благосостояние народа, у них негров линчуют - у нас дружба народов, у нас, в отличие от них, демократия подлинная, и так далее. Предполагалось, что у нас лучше все, поэтому в сталинское время сажали людей, в войну побывавших в Европе и рассказывавших, что там лучше дороги, и что там все едят белый хлеб (для советского человека признак зажиточности!). <...> Тот Свет есть Тот Свет, контакты с ним чреваты неведомыми опасностями и требуют многих предосторожностей, надзор за соблюдением которых был одной из функций специальной жреческой касты - Коммунистической Партии. <...> задача целиком в рамках мифа: трудящиеся всего мира должны знать, что их надежды связаны с социализмом, видеть в нем идеал, уповать на его пришествие. Вне коммунистической эсхатологии это лишено смысла. <...> Истерия шпиономании являлась одной из разновидностей паники перед мыслью о том, что Враг так или иначе мог ЗАПОЛЗТИ к нам. Можно назвать целый ряд родственных явлений. Фантасмагорические обвинения в шпионаже, замыслах терактов и прочего в ходе массовых репрессий не подвергались проверке простым здравым смыслом именно из-за мистического характера Врага, так или иначе связанного с Тем Светом капитализма. Разве же можно предвидеть, что Он надумает, коварный, ползучий, неуловимый; то ли мост обрушить, то ли колодцы отравить на погибель советским людям. По тем же причинам казались потенциально опасными все граждане, так или иначе имевшие контакты с Заграницей»7.
Борцами с демонами являются культурные герои. Например, Вышинский: «Вчера на процессе антисоветского троцкистского центра с яркой, насыщенной речью выступил государственный обвинитель А. Я. Вышинский. Заключительные слова тов. Вышинского: "Я обвиняю не один! Я обвиняю вместе со всем нашим народом, обвиняю тягчайших преступников, достойных одной
7 Эдельман О. Легенды и мифы Советского Союза // Логос. 1999. № 5(15). С. 52-65 [Электронный ресурс]/ Режим доступа:
http://www.ruthenia.ru/logos/number/1999_05/1999_5_15.htm (проверено 15.05.2021).
64
только меры наказания - расстрела, смерти!" - были покрыты долго не смолкавшими аплодисментами всего зала»; «Единодушное требование всех трудящихся СССР - уничтожить преступную банду, вырвать с корнем фашистское жало, осмелившееся наносить раны нашей великой родине. Это требование народа со всей категоричностью выражено в речи государственного обвинителя. Троцкистские изменники, предатели, шпионы, убийцы должны быть расстреляны!» Или Н. Ежов: «Особенно велика заслуга органов НКВД в разгроме коварных замыслов самых остервенелых врагов советского народа - троцкистско-бухаринских бандитов, продавшихся в услужение иностранным разведкам. Под руководством сталинского ученика Н. И. Ежова советская разведка сумела разоблачить перед всем миром подлую деятельность этих выродков, посягнувших на счастье советских народов» - «вот почему беспредельна любовь народа к советской разведке, которая выкорчевывает, уничтожает, выжигает каленым железом троц-кистско-бухаринских шпионов и убийц, охраняя благополучие, мир и счастье советского народа, нашей родины. Советский парод любит своего сталинского наркома и помогает ему выкорчевывать осиные гнезда врагов».
Чтобы силы зла наказать, необходима сакральная ненависть (Троцкого «везде будут ненавидеть и преследовать миллионы. Преступления этой кучки людей носят настолько чудовищный характер, что они сами поставили себя вне всякого человеческого закона, вне человечества», «...чтобы жгли и разрушали заводы и фабрики, чтобы убивали лучших наших людей, сбрасывали под откос воинские эшелоны, чтобы на пожарищах фабрик и у трупов стахановцев и красноармейцев росли и крепли троцкистские кадры» - все это вызывает «состояние ненависти, которое охватывает, когда слышишь эти признания преступника»).
Отличительной особенностью призыв к ответному зверскому убийству, расстрелу, уничтожению: «Мы не успокоимся до тех пор, пока на советской земле останется хоть один предатель...мы снова и снова присоединяем свой голос к мощному голосу советского народа: уничтожить троцкистскую нечисть, раздавить озверелых врагов народа», «мы сделаем все для того, чтобы враг, откуда бы он ни посмел посягнуть на наши социалистические завоевания, сломал себе шею», «грозные волны народного гнева и ненависти снесут с лица земли и правых отщепенцев», необходимо воспитание «ненависти ко всем врагам социализма и безза-
65
ветной любви к своей родине, к большевистской партии, к учителю и вождю народов товарищу Сталину», «сотни лозунгов требовали уничтожения врагов народа, посягающих на его счастье», «Раздавить змеиное троцкистское гнездо! Раздавить подлейших из подлых на земном шаре! Только таким могло быть наше решение, «целиком и полностью приветствуем этот приговор. Фашистским псам - собачья смерть. Пусть знают господа фашисты и их верная собака Троцкий, что такая же участь постигнет всякого, кто осмелится вредить делу социализма».
С точки зрения современной этики данные тексты рассматривались бы как экстремистские8, а ненависть считается чувством, социально неодобряемым. Тем не менее она антропологически присуща человеку и от социума и власти зависит, будет ли она поддерживаться или осуждаться. В данном случае власть поддерживает, культивирует и транслирует через текст ненависть. Причин тому несколько. Ненависть позволяет построить упрощенную картину мира как борьбы добра и зла, отнеся себя к силам добра, держит человека в состоянии защитно-агрессивной готовности. Ненависть опирается на инстинкты и потому позволяет управлять человеком, теряющим связь с реальностью, переносит человека в мир болезненного воображения. Даёт иллюзию компенсации несуществующей силы и самореализации человеку, которому кажется, что он защищает себя во враждебном мире и сохраняет свою идентичность9. Мифологическое мышление как основу этой ненависти видит А. С. Ахиезер: «Несмотря на то, что застаревшая манихейская мифология размывается как утилитаризмом, так и либерализмом, она составляет в России мощный пласт культуры. <...> В России <...> Архаичная культура указала выход -массовое ограбление богатых или тех, кого хотели принимать за таковых, захват банковских вкладов, ограбление церкви, крестьянства, а затем и всех остальных, фактически превратившихся в крепостных. Все эти попытки предпринимались одна за другой, но
8 Голиков Л. М. Семиотика экстремистского текста // Юрислингвистика: судебная лингвистическая экспертиза, лингвоконфликтология, юридико-лингвистическая герменевтика. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://konference.
siberiaexpert.com/publ/konferencija_2012/doklad_s_obsuzhdeniem_na_sajte/golikov_l_m_sem i otika_ehkstremistskogo_teksta/5-1-0-137 (Проверено 20.05.2021)
9 Чугунова И. О. Лики ненависти: философско-антропологические размышления // Психология и Психотехника. 2015. № 4. С. 383-391. DOI: 10.7256/2070- 8955.2015.4.14652. Чугунова И. О. Человек ненавидящий: психоаналитическая деконструкция феномена ненависти // Психология и Психотехника. 2015. № 10. С. 1072-1087. DOI: 10.7256/20708955.2015.10.16205.
не решали проблемы. Зато они отвечали массовому архаичному сознанию, которое открывало возможность представлять в качестве врагов рода человеческого любую группу населения, самих себя в собственных глазах. Именно благодаря этому появилась возможность решать проблемы <...> на базе периодического поиска групп, ограбление которых покоилось на некоторой нравственной базе манихейского типа»10.
Поскольку это не люди, а нечисть, то бороться с ними надо нечеловеческими способами: «мы выловим и уничтожим всех до единого троцкистско-бухаринских фашистских гадов. Мы будем выкуривать их из всех щелей. Мы не дадим им житья и будем травить их, как бешеных собак». Необходимо очищение от нечисти, стереть их с лица земли: «Раздавить троцкистскую гадину -таково единодушное требование всех честных советских людей, любящих свою родину и свободу». Более того, простые люди сами готовы взять на себя сакральное убийство нечисти: «СВОРА КРОВАВЫХ СОБАК. Когда встают прохвосты, которых судебный язык корректно называет подсудимыми, когда они встают и начинают, то с прибитым видом кающихся грешников, то с цинической развязностью кающихся негодяев, подробно рассказывать о своих чудовищных деяниях, хочется вскочить, закричать, ударить кулаком по столу, схватить за горло этих грязных, перепачканных кровью мерзавцев, схватить и самому расправиться с ними». Или: «И чем больше разматывались гнусные планы троцкистов, тем тяжелее было усидеть на месте, хотелось вскочить и прикончить этих мироедов, гадюк. В свое время я немало расстрелял своей рукой белогвардейцев-офицеров в Ярославле. Так и теперь рука бы не дрогнула перестрелять всю эту троцкистскую нечисть. Я слушал то, что говорили помещики и предатели родины, смотрел на их звериные морды. Не должно быть пощады для врагов народа, ренегатов, союзников фашизма и заклятых врагов Советского Союза».
В деятельности политических противников большую роль играют сакральные магические предметы: бдительное око, железная рука («Бдительное око чекистов, их железная рука не раз обезоруживали злобных врагов нашей Родины»), знамя и стальной меч («никогда не дрогнет стальной меч пролетарской диктатуры в руках народа, и кто посягнет на наше знамя, на наши революционные за-
10 Ахиезер А. С. Мифология насилия в советский период (возможность рецидива) // Общественные науки и современность. 1999. № 2. С. 92-93.
67
воевания, того постигнет такая же участь», «острый меч социалистического правосудия безжалостно обрушился на кучку преступников»), сакральная стена («Мы, рабочие и работницы, станем гранитной стеной вокруг наших вождей, нашего дорого, любимого товарища Сталина» и «будем беспощадно разоблачать и громить всех, кто пытается расстроить наши стальные ряды и замедлить наш шаг на путь к светлому будущему», «Советский народ окружит железным кольцом нашего вождя», «свободные народы великого Советского Союза, построившие социализм в жестоких боях против всех врагов трудящихся, создали такую неприступную крепость, о которую разобьется мутная волна фашизма»). Меч, железная рука и магические стены с успехом будут использоваться в художественной литературе ХХ века, например, фэнтези.
Кажется, что уступкой рациональному сознанию является стремление убедить, что суд основывался на фактах: пух и прах разбита банда диверсантов, уличенных, пойманных с поличным, что подкреплено «вещественными доказательствами», «показаниями свидетелей», «вереницей непререкаемых, точно установленных фактов», вскрытых и доказанных в ходе предварительного следствия, а также их собственными «точными показаниями», «от этой картины никому не удастся отделаться голословным отрицанием», «под тяжестью бесспорных доказательств не смогли отрицать своей вины и сами подсудимые», потому «мир не знает другого такого суда, чьи приговоры являлись бы подлинным воплощением воли народа. Приговор, отражающий мощь нашего государства, присуждающий к высшей мере наказания - расстрелу тягчайших преступников, каких не знала до сих пор история человечества, непосредственных убийц, террористов, шпионов и вредителей, будет воспринят каждым честным человеком не только в СССР, но и во всем мире, как истинное народное правосудие».
Однако точность показаний под сомнением: рассказы подсудимых неконкретны и сказочны, как в большой статье «Правды» за 28 (№ 27) января 1937 г.: «ТРОЦКИСТ - ВРЕДИТЕЛЬ -ДИВЕРСАНТ - ШПИОН. <...> Затем перед Военной Коллегией Верховного суда раскрывается грязная, уголовно-изменническая работа троцкистских «практиков» шпионажа, диверсий, убийств и провоцирования войны.<...> Начинается совместная работа троцкистов и германских разведчиков. Они ставят своей задачей срыв нового шахтного строительства, задержку реконструкции старых шахт, организацию подземных пожаров и т.п. Их общая цель -
нанести сокрушительный удар не только по шахтам и рудникам Кузбасса, но и по всей металлургии Урала и Западной Сибири. Вредители добиваются того, что, например, в Прокопьевском руднике потери угля вместо обычных 15-30 процентов достигают 50 с лишним процентов. В этом же руднике к концу 1935 года было организовано около 60 подземных пожаров. Негодяи пытаются взорвать динамитом ствол и копер шахты № 5. Создан потайной склад динамита, на который случайно наткнулись игравшие дети шахтеров. Взрывом дети были разорваны на куски. <...> известно, что Арнольдову, например, удалось задержать строительства четырех вагоноремонтных заводов вместо полутора до трех лет, увеличить стоимость строительства в несколько раз. <...> Агент японской разведки, глава троцкистской организации на Южноуральской железной дороге Князев, показал на суде, что в 19351936 году им было организовано на этой дороге 13-15 крупных крушений поездов. При железнодорожных катастрофах, начиная с 1934 года и до момента ареста троцкистской банды диверсантов, т.е. до октября 1936 года, было убито 63 человека, ранено 154».
Потому суд, мимикрируя под опирающийся на факты, тоже является сакральным: «Советское правосудие раздавит этот клубок ядовитых змей, сотрет их с лица земли нашей цветущей социалистической родины». Сказочное начало проявляется и в таком утверждении: «Подлая банда троцкистских выродков, вредителей, диверсантов, фашистских агентов получила по заслугам. Газеты, телеграф, радио разослали решение суда во все концы нашего государства, на весь мир».
Священная ненависть должна быть реализована на митинге, как на своеобразном языческом капище в слиянии с природой, в громком крике, там, где разрешено проявиться физиологическому гневу и физиологическому телесному языческому восторгу: «Митинг на Красной площади. Свыше 200 тысяч трудящихся столицы демонстрировали вчера свою солидарность с приговором Верховного суда. Весть о приговоре разнеслась по Москве молниеносно. Ночью на предприятиях проходили митинги - речи ораторов были горячи и взволнованы. Тогда же, ночью, родилась мысль о митинге и демонстрации - надо всем пойти на Красную площадь и здесь громогласно на весь мир крикнут: смерть троцкистам и троцкизму; громогласно на весь мир заявить: приговор суда - наш приговор, всего советского народа! Ночью рабочие ночных смен многих фабрик и заводов постановили - всем выйти на улицу! Пусть гремит
69
мороз, пусть свистит ледяной ветер - мы согреемся пламенем своих чувств, мы скажем так, что заледеневают сердца врагов народа: "смерть троцкистам - фашистским агентам, смерть предателям!" К мнению ночных смен присоединились рабочие, занявшие их места с рассветом. У многих были выходные дни, но никто не хотел считаться с этим, и вот к четырем часам под холодным закатным солнцем морозного январского дня заалели знамена, лозунги, плакаты. У предприятий и учреждений начали вырастать и множиться колонны демонстрантов, оркестры заиграли боевые марши, высоко над головами взвились призывные знамена. На них были начертаны пламенные приветствия, обращенные к руководителям партии и правительства, на них горели золотые слова Сталинской Конституции, утверждавшей основы счастливой жизни, на них трепетали гневные лозунги, на которых чаще других можно было прочесть: "Приговор суда - приговор народа!" Со всех концов великой Москвы стекались колонны к Красной площади. Молодые, старики, взрослые; рабочие, служащие, красноармейцы, инженеры, врачи и студенты - все возрасты и все слои трудового московского населения были представлены в рядах демонстрантов. Люди были объединены общим порывом - продемонстрировать свои силы, организованность, преданность и готовность к стахановскому труду и борьбе. В 5 часов вечера Красная площадь открыла демонстрантам свои широкие просторы. Густая, яркая человеческая река наполнила ее величественные берега. Закатное солнце окрашивало в алый цвет верхушки кремлевских башен. Красная площадь наполнилась народом до отказа. Многие колонные не поместились в ее пределах и расположились на ближайших улицах».
Для «светлых сил» важно противопоставление: тайно - открыто, шайка - массы. Не случайно на этом митинге Хрущев (секретарь МК и МГК ВКП(б)) сказал: «Эта шайка политических мерзавцев и уголовных бандитов пуще огня боялась масс; она, как позорную болезнь, прятала от масс свою программу реставрации капитализма в СССР <...> Именно потому, несмотря на все вредительства подлой шайки, наша промышленность, транспорт и сельское хозяйство неуклонно шли и идут в гору, именно поэтому никакие усилия наших врагов-троцкистов и их сообщников-правых не повернут назад колесо истории».
Каждый отдельный текст в средствах массовой информации обладает чертами метатекста. В нем все слова приобретают особые, понятные только в рамках советского метатекста коннота-
ции. На первый взгляд, слова и предложения - это случайным образом составленный из лозунгов рассыпающийся паззл, но это не так. Текст строится по особой формуле, обладает строй структурой, напоминающей фольклорный заговор, фиксирует продуманную стройную картину мира, напоминающую языческую (однако включающую и христианские мотивы и новые элементы, претендующие на то, чтобы вырасти в новую мифологию).
Рассмотрим наугад выбранный небольшой текст в газете «Правда» за 31 января 1937 года. «РАЗВЕЯТЬ В ПРАХ СВОРУ ИУДЫ-ТРОЦКОГО. Резолюция рабочих и служащих паровозного депо Нижнедпетровск-узел Сталинской железной дороги). С каждым днем судебный процесс все больше и больше вскрывает чудовищные преступления гнусных негодяев, озверелых бандитов и предателей нашей великой социалистической родины. С негодованием узнали железнодорожники и вредительской деятельности на социалистическом транспорте троцкистов Лившица, Князева, Турок и других. Железнодорожники под руководством своего наркома Л.М. Кагановича, во главе с нашими лучшими стахановцами Петром Кривоносом, Омельяновым, Огневым с каждым днем улучшали работу железнодорожного транспорта, вывели его в числе передовых отраслей народного хозяйства. А эти гнусные гады на каждом шагу пытались вставлять палки в колеса, и кое-где им это удавалось. В своей подлой деятельности они не гнушались ничем. Выполняя задания кровавого пса Троцкого, эти бандиты организовали крушения и аварии с человеческими жертвами, срывали нормальную работу паровозного хозяйства, срывали движение поездов. Они подготовляли террористические акты против руководителей большевистской партии и правительства. Мы уверены, что советский суд приговорит фашистских собак к расстрелу! К стенке изменников родины! Мы, железнодорожники, вместе со всеми трудящимися страны еще больше сплотимся вокруг непобедимой партии большевиков, советского правительства и своего лучшего друга товарища Сталина. Мы еще быстрее двинем вперёд железнодорожный транспорт».
Первая часть заговора - молитвенно обращение к высшим силам, здесь - к судебному процессу, осуществляющему высшую справедливость. Далее в заговоре идет зачин и обращение к потустороннему миру. Здесь это упоминание чудовищных преступлений гнусных негодяев. Третий структурный элемент заговора -появление сакрального персонажа, помощника. И тут появляется
71
Лазарь Каганович, помощник простых людей. Важнейшая часть заговора - заклинание (просьба, приказ), а затем закрепка и молитвенное завершение. И оно перед нами: просьба расстрелять, обещание сплотиться перед высшими силами и делать железнодорожный транспорт лучше. Все письма, резолюции и обращения трудящихся по поводу гнусных троцкистов строились по общим правилам, имеющим, на самом деле, смысл и понятным и воспроизводимым на бессознательном уровне.
О мифологических корнях советской культуры исследователи уже писали на материале художественной литературы, советских ритуалов и пр.: «Тоталитарное общество использовало в своей культуре такие фундаментальные категории мифа, как космологические описания сотворения мира, в форме «добывания» культурными героями элементов природы, борьбы богов и героев с демоническими силами, или создание человека нового типа. Большую роль играли трансформированные мифы о силах природы, стихиях, временах года. Все это привело к формированию так называемых календарных мифов, имеющих большое значение в жизни советского общества. Так, ежегодное празднование дня Октябрьской революции имеет аналогию с праздником Нового года -креационного акта «творения» новой жизни. Повторение этого ритуала связанно в мифологическом мышлении со страхом перед будущим, существованием не в последовательном линеарном, историческом, а в мифологическом времени. <...> Большое значение имел свойственный религиозному сознанию культ предков и христианское поклонение святым мощам. Так, в главном символе советской системы - поклонении нетленному телу Ленина, американский историк Н. Тумаркян видит отголоски древнеегипетских заупокойных культов и влияние открытия гробницы Тутанхамо-на». При этом «в советской тоталитарной культуре архаические мифы причудливо смешались с элементами христианства» «одним из самых интересных вопросов в проблеме изучения мифа в советской культуре является предположение о его намеренном, осознанном использовании в вопросах политики и культуры» 11.
11 Некрасова Е. С. Мифологические конструкции в советской культуре и искусстве // Studia си1Шгае. Вып. 2. Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С 182-184. См. также: Тупицына М. У истоков соцреализма. Государство как автор // Декоративное искусство СССР. 1989, №3, С. 44-46; Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. Санкт-Петербург, 1993; Коновалова Ж. Ф. Миф в советской истории и культуреСанкт-Петербург: Изд-во СПбГУЭФ. 1998; Колесов М. «Советская Атлантида». Мифология рево-
72
Уходит ли из памяти последующих поколений мифологическая картина мира, созданная советской идеологией? Увы, сознательно или интуитивно выстроенная профессиональными идеологами, она опирается на мифологическое мировосприятие, воплощенной в двоемирии еще Древней Руси, а потому, видимо, будет сохраняться еще очень долго.
Источники
https: //www.oldgazette.ru/pravda/index1.html
http: / / www.oldgazette.ru/izvestie/30011937/text4.html,
http://www.oldgazette.ru/lesprom/29011937/text1.html,
http://www.oldgazette.ru/pravda/13091937/text1.html,
http://www.oldgazette.ru/pravda/13091937/text2.html,
http://www.oldgazette.ru/pionerka/20121937/text1.html,
http://www.oldgazette.ru/pravda/03031938/text6.html,
https: //prorivists.org/pravda/
https://pravda37.files.wordpress.com/2018/08/pravda-1937-27.pdf, https://pravda37.files.wordpress.com/2018/08/pravda-1937-30.pdf
Литература
1. Ахиезер А. С. Мифология насилия в советский период (возможность рецидива) // Общественные науки и современность. 1999. № 2. С. 85-93.
2. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. Санкт-Петербург, 1993.
3. Голиков Л. М. Семиотика экстремистского текста // Юрислингвистика: судебная лингвистическая экспертиза, лингвоконфликтология, юридико-лингвистическая герменевтика (конференция 2012 года). [Электронный ресурс]. Режим доступа: Ы*р://ко^егепсе. siberiaexpert.com/publ/ ко^егепй]а_2012/doklad_s_obsuzhdeniem_na_sajte/golikov_l_m_semi otika_ehkstremistskogo_teksta/5-1-0-137 (Проверено 20.05.2021)
4. Исупов К. Г. Тезисы к проблеме: Бахтин и советская культура // Бахтин-ский сборник. Вып. 3. Москва, 1997. С. 4-20.
5. Калашников В. Русская демонология. Москва: Ломоносов, 2014. 212 с.
6. Колесов М. «Советская Атлантида». Мифология революции. Москва: НИЦ ИНФРА-М, 2020. 352 с.
7. Коновалова Ж. Ф. Миф в советской истории и культуре. Санкт-Петербург: Изд-во СПбГУЭФ. 1998. 140 с.
люции. Москва: НИЦ ИНФРА-М, 2020. 352 с.; Исупов К. Г. Тезисы к проблеме: Бахтин и советская культура // Бахтинский сборник. Вып. 3. Москва, 1997; Паперный В. Культура Два. Москва: Новое литературное обозрение, 2016. 733 с.; Петрова Н. С. Мифологические
модели в неподцензурных текстах о Советской власти 1917-1953 гг. Дис.....канд. филол.
наук. Москва, 2017.
8. Купина Н. А. Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции. Екатеринбург-Пермь: Изд-во Урал, ун-та. ЗУУНЦ, 1995. 144 с.
9. Некрасова Е. С. Мифологические конструкции в советской культуре и искусстве // Studia culturae. Вып. 2.Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. C. 179-188.
10. Орлова Г. Организм под надзором: тело в советском дискурсе о социальной гигиене (1920-е) / / Теория моды. 2007. № 3. С. 251-270.
11. Орлова Г. Рождение вредителя: отрицательная политическая сакрализация в стране советов (1920-е) // Zeit-Raume (Wiener Slawistischer Almanach), 2003, Bd. 49, 309-346.
12. Паперный В. Культура Два. Москва: Новое литературное обозрение, 2016. 733 с.
13. Петрова Н. С. Мифологические модели в неподцензурных текстах о Советской власти 1917-1953 гг. Дис. ... канд. филол. наук. Москва, 2017.
14. Тупицына М. У истоков соцреализма. Государство как автор // Декоративное искусство СССР. 1989. № 3, С. 44-46.
15. Успенский Б. А. Семиотика истории. Семиотика культуры // Успенский Б. А. Избранные труды в 2-х тт. Т. 1. Москва: Гнозис, 1994. 260 с.
16. Чумакова Т. В. Образ человека в культуре Древней Руси: опыт фило-софско-антропологического анализа. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://antropology.ru/ry/texts/chumakova/abstract.html (дата обращения: 25.05.2021)
17. Чугунова И. О. Лики ненависти: философско-антропологические размышления // Психология и Психотехника. 2015. № 4. С 383-391. DOI: 10.7256/2070- 8955.2015.4.14652.
18. Чугунова И. О. Человек ненавидящий: психоаналитическая деконструкция феномена ненависти // Психология и Психотехника. 2015. № 10. С. 1072-1087. DOI: 10.7256/2070-8955.2015.10.16205.
19. Эдельман О. Легенды и мифы Советского Союза // Логос. № 5. 1999. С. 52-65 (15).
MEDIA TEXT AND THE WORLD VIEW: MASS MEDIA AND SOVIET MYTHOLOGY
L. E. Bushkanets
Kazan Federal University Kazan, Russia
Abstract. This article is based on a large number of sources; these are the articles and materials of the newspapers «Pravda» and «Izvestia» for the first months of 1937, when the struggle against Trotskyism was at the top. The task of the article is to move from the analysis of the so-called Sovietisms, as the elements of the text, to the analysis of the text as a whole, so it is in the text that many words and stable expressions that are not Sovietism in its pure form acquire their ideological meaning. In addition, each text of the media should be considered as a whole, as a representation of the world view. The analysis of the materials of the Soviet mass media showed that the Soviet picture view is
mythological: there are representatives of the lower, earthly and higher worlds in it, as in a pagan pantheon, the modality of media materials is built on the basis of mythological archetypal thinking, the space is divided into «one's own and another's», and the genre of the media text itself is based on the genre structural features of the most ancient folklore genres, for example, a spell. These conclusions are supported by the results of studies of other scholarships of Soviet mythological thinking conducted on the material of urban architecture, fiction, and totalitarian language. The conclusions are important for the analysis of media texts of the Soviet period, but they are also of a general methodological nature, since they provide a methodology for analyzing each specific media text as a fragmentary, but still a reflection of the holistic picture of the world that exists in the ideology of a certain time.
Keywords: Ideologeme, Soviet, worldview, myth, Trotskyism, media text
For citation: Bushkanets L. E. Media Text and the World View: Mass Media and Soviet Mythology. Journal of Russian Studies. 2021;2(2):56-77. (In Rissian).
Sources: electronic archives of newspapers:
https: //www.oldgazette.ru/pravda/index1.html http://www.oldgazette.ru/izvestie/30011937/text4.html, http://www.oldgazette.ru/lesprom/29011937/text1.html, http://www.oldgazette.ru/pravda/13091937/text1.html, http://www.oldgazette.ru/pravda/13091937/text2.html, http://www.oldgazette.ru/pionerka/20121937/text1.html, http://www.oldgazette.ru/pravda/03031938/text6.html, https: //prorivists.org/pravda/
https://pravda37.files.wordpress.com/2018/08/pravda-1937-27.pdf, https://pravda37.files.wordpress.com/2018/08/pravda-1937-30.pdf
References
1. Akhiezer A. S. Mifologiya nasiliya v sovetskij period (vozmozhnost' recidiva) [The mythology of violence in the Soviet period (the possibility of recidivism)]. In: Social Sciences and modernity. 1999. №. 2. Pp. 85-93. (In Russian).
2. Baiburin A. K. Ritual v tradicionnoj kul'ture. Strukturno-semanticheskij analiz vostochnoslavyanskih obryadov [Ritual in traditional culture. Structural and semantic analysis of East Slavic rites]. St. Petersburg, 1993. (In Russian).
3. Golikov L. M. Semiotika ekstremistskogo teksta [Semiotics of extremist text]. In: Jurislinguistics: forensic linguistic expertise, linguoconflictology, legal and linguistic hermeneutics (conference 2012). [Electronic resource]. Access mode: http://konference. siberiaexpert.com/publ/konferencija_2012/doklad_s_ obsuzhde-niem_na_sajte/ golikov_l_m_semi otika_ehkstremistskogo_teksta/5-1-0-137 (Checked 20.05.2021) (In Russian).
4. Isupov K. G. Tezisy k probleme: Bahtin i sovetskaya kul'tura [Theses to the problem: Bakhtin and Soviet culture]. In: Bakhtin collection. Issue 3. Moscow, 1997. Pp. 4-20. (In Russian).
5. Kalashnikov V. Russkaya demonologiya [Russian Demonology]. Moscow: Lo-monosov, 2014. 212 p. (In Russian).
6. Kolesov M. «Sovetskaya Atlantida». Mifologiya revolyucii. [«Soviet Atlantis». The mythology of the revolution]. Moscow: SIC INFRA-M, 2020. 352 p. (In Russian).
7. Konovalova Zh. F. Mif v sovetskoj istorii i kul'ture. [Myth in Soviet history and culture]. St. Petersburg: Publishing House of SPbGUEF. 1998. 140 p. (In Russian).
8. Kupina N. A. Totalitarnyjyazyk: Slovar' i rechevye reakcii [Totalitarian language: Vocabulary and speech reactions]. Yekaterinburg-Perm: Ural Publishing House, un-ta. ZUUNTS, 1995. 144 p. (In Russian).
9. Nekrasova E. S. Mifologicheskie konstrukcii v sovetskoj kul'ture i iskusstve [Mythological constructions in Soviet culture and art]. In: Studia culturae. Issue 2.
St. Petersburg: St. Petersburg Philosophical Society, 2002. Pp. 179-188. (In Russian).
10. Orlova G. Organizm pod nadzorom: telo v sovetskom diskurse o social'noj gigiene (1920-e) [The organism under supervision: the body in the Soviet discourse on the social hyena (1920-s)]. In: Fashion theory. 2007. № 3. Pp. 251-270.
(In Russian).
11. Orlova G. Rozhdenie vreditelya: otricatel'naya politicheskaya sakralizaciya v strane sovetov (1920-e) [The Birth of a pest: negative political sacralization in the country of the Soviets (1920-s)]. In: Zeit-Raume (Wiener Slawistischer Almanach). 2003, Bd. 49, 309-346. (In Russian).
12. Paperny V. Kultura Dva [Kultura Two]. Moscow: New Literary Review, 2016. 733 p. (In Russian).
13. Petrova N. S. Mifologicheskie modeli v nepodcenzurnyh tekstah o Sovetskoj vlasti 1917-1953 gg. [Mythological models in uncensored texts about the Soviet power of 1917-1953]. Dis. ... candidate of philological sciences. Moscow, 2017. (In Russian).
14. Tupitsyna M. U istokov socrealizma. Gosudarstvo kak avtor [At the origins of social realism. The state as an author]. In: Decorative Art of the USSR. 1989. № 3. Pp. 44-46. (In Russian).
15. Uspensky B. A. Semiotika istorii. Semiotika kul'tury [Semiotics of history. Semiotics of culture]. In: Uspensky B. A. Selected works in 2 volumes. Vol. 1. Moscow: Gnosis, 1994. 260 p. (In Russian).
16. Chumakova T. V. Obraz cheloveka v kul'ture Drevnej Rusi: opyt filosofsko-antropologicheskogo analiza [The image of a person in the culture of Ancient Russia: the experience of philosophical and anthropological analysis]. [Electronic resource]. Access mode: http://antropology.ru/ry/texts/chumakova/abstract.html (accessed: 25.05.2021) (In Russian).
17. Chugunova I. O. Liki nenavisti: filosofsko-antropologicheskie razmyshleniya nenavidyashchij: psihoanaliticheskaya dekonstrukciya fenomena nenavisti [Faces of hatred: philosophical and anthropological reflections]. In: Psychology and Psychotech-nics. 2015. №. 4. Pp. 383-391. DOI: 10.7256/2070- 8955.2015.4.14652. (In Russian).
18. Chugunova I. O. CHelovek nenavidyashchij: psihoanaliticheskaya dekon-strukciya fenomena nenavisti [The man who hates: psychoanalytic deconstruction of the phenomenon of hatred]. In: Psychology and Psychotechnics. 2015. N. 10. Pp. 10721087. DOI: 10.7256/2070-8955.2015.10.16205. (In Russian).
19. Edelman O. Legendy i mify Sovetskogo Soyuza [Legends and myths of the Soviet Union]. In: Logos. 1999. № 5. (15). Pp. 52-65 [Electronic resource] Access mode: http://www.ruthenia.ru/logos/number/1999_05/1999_5_15.htm (checked on 15.05.2021) (In Russian).
Автор публикации
Бушканец Лия Ефимовна - доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой иностранных языков в сфере международных отношений Института международных отношений, Казанский федеральный университет, Россия, Член Чеховской комиссии при Совете по мировой культуре РАН. E-mail: lika_kzn.@mail.ru
Author of the publication
Leah Bushkanets - Professor, Head of the Department of Foreign Languages in the Sphere of International Relations, Institute of International Relations, Kazan Federal University, Russia, Member of the Chekhov Society (Russian Academy of Sciences).
E-mail: lika_kzn.@mail.ru@mail.ru
Поступила в редакцию / Received 23.03.2021 Принята к публикации / Accepted 03.04.2021
