CC BY
356
УДК 37:070+1
П. С. Котляр
Медиаграмотность в условиях развития цифровых технологий*
Статья посвящена изучению значения медиаобразования для современной культуры, которая фундирована новыми медиа. Автор раскрывает содержание основных составляющих новомедийной среды. В статье отстаивается тезис, согласно которому поиск информации является для современного человека равнозначным удовлетворению физиологических потребностей, что обусловливает возникновение нового типа культуры, когда цифровой детерминизм определяет тип социального взаимодействия. В контексте дигитальной социализации личности классические культурные императивы утрачивают свою ценность. Автор делает предположение, что возможность выстраивать культурно-рефлексивное отношение к медийному становится возможной не путем переноса на новомедийное пространство понятийных схем старомедийной парадигмы, а через изменение подхода к восприятию медиа с инструментального на пространственный, в котором нивелируется противопоставление человека и медийного феномена. Обосновано, что уровень медиаграмотности выступает основным фактором формирования современного субъекта.
The article is devoted to the study of the role of media education for modern culture, which is grounded in new media. The author reveals the contents of the main components of the new media environment. In the context of digital socialization of personality, classical cultural imperatives lose their value. The article defends the thesis according to which the search for information is equivalent to satisfying physiological needs for modern man, which causes the emergence of a new type of culture, when digital determinism determines the type of social interaction. The author makes the assumption that the ability to build a culturally reflective attitude to the media becomes possible not by transferring the conceptual schemas of the old-world paradigm to the new media space, but through a change in the approach to the perception of media from the instrumental to the spatial, in which the opposition of man and the media phenomenon is leveled. It is proved that the level of media literacy is the main factor in the formation of the modern subject.
Ключевые слова: медиаобразование, медиаграмотность, новые медиа, цифровые технологии, новомедийная среда.
Keywords: media education, media literacy, new media, digital technologies, new media environment.
Сегодня можно утверждать, что произошло расширение набора физиологических потребностей человека. Так, в один ряд с базовыми биологическими потребностями в отдыхе, пище, размножении становится потребность иной природы - потребность в информации. Польза информации не может быть объективирована без соотнесения с человеческими потребностями -через информацию человек обеспечивает свои безопасность, отдых, благосостояние. Однако быть причастными к информационно-коммуникационной системе могут те, кто обладают способностью оплачивать трафик, соответствующими компетенциями пользования цифровыми устройствами, а также знанием достоверных информационных источников и доступом к ним, пониманием возможности практической применимости информации. Невозможность выполнения этих условий определяет возникновение информационного разрыва между группами населения, что позволяет говорить о возникновении нового классового деления: информационной элиты и информационного плебса.
В рамках данной статьи мы не ставим своей задачей рассмотреть явление информационной бедности как результата экономического отставания стран или технической некомпетентности в плане освоения гаджетов. Мы считаем, что в качестве наиболее актуальной проблемы, нуждающейся в теоретическом осмыслении, выступает процесс формирования информационно-практической ориентации пользователей. Иными словами, новейшие цифровые технологии с подробными инструкциями по их освоению являются неполноценными в качестве цифровых инструментов без решения вопроса о культурно-рефлексивном отношении пользователя к медиа. Существует ряд проблем, связанных с поиском информации, таких как низкий порог ожидаемого результата, когда пользователь перестает вести поиск и удовлетворяется той информацией, которая ему встречается, так, например, исследователь Д. Чейни отмечает, что студенты «обычно
© Котляр П. С., 2017
*Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ и Правительства Республики Татарстан, проект «Казанский федеральный университет в глобальном новомедийном пространстве: возможности, риски и перспективы» (грант № 17-13-16001). 26
используют скорее ту информацию, которая им попадается, чем решают, какая информация им нужна» [1]; использование ограниченного набора поисковых стратегий; отсутствие верификации полученной информации и ее некритическое восприятие. В условиях современной плотности информационных потоков люди минимизируют присутствие негативного контента. Это выражается в тенденции отказа от просмотра новостных репортажей, которые сообщают о террористических актах, стихийных бедствиях и других чрезвычайных происшествиях в пользу новостей из мира шоу-бизнеса, спорта, развлечений [2].
Под понятием грамотность общепринято подразумевать умение читать, писать на определенном языке, в расширительном значении грамотность есть знание внутренней организации какого-либо процесса (устойчивое выражение «грамотный специалист»]. Под информационной грамотностью следует понимать знание основополагающих элементов, фундирующих цифровой контекст современной информационной среды.
Элементы, фундирующие распространение информации, одновременно выступают и как факторы, определяющие корреляцию человека и медиасреды, в которую выстроены процедуры обмена, трансляции и воспроизведения информации.
Одним из главных элементов медийного является интерфейс. На повседневном уровне интерфейс не рефлексируется, так как представляет собой достаточно консервативный способ взаимодействия пользователя и гаджета: текст вводится с помощью клавиатуры, информация отображается на экране в виде текстового материала или изображения, активация объектов осуществляется посредством наведения курсора мыши и т. д. Интерфейс буквально означает межграничное состояние, когда физические носители становятся невидимыми и происходит представление информации в материальной форме. Иными словами, интерфейс - это не вещь, интерфейс - всегда эффект, это всегда процесс или перевод. Или как у Дагоне: плодотворная связь [3].
Согласно мнению российского медиатеоретика М. Куртова, «интерфейс» представляет собой сочетание «внешних технических средств», таких как дисплей, клавиатура, мышь и языки программирования [4]. Ключевым свойством интерфейса является его «прозрачность». Пользователи не воспринимают непосредственно сам интерфейс, он располагается вне границ их внимания и обнаруживает себя в моменты сбоя, когда пользователь видит перед собой графическое подтверждение проблемы. Интерфейс, взятый в предельной форме, есть весь окружающий человека мир, Б. Гейтс и Э. Шмидт предрекали растворение Сети в окружающем мире [5].
Цифровой (двоичный] код является языком хранения и передачи информации новых медиа. Цифровые гаджеты обеспечивают доступ к информационной среде в любое время. Именно это повлекло радикальные изменения в классической структуре передачи информации с помощью аналоговых СМИ. Оцифровка традиционных медиа фактически ознаменовала собой цифровую революцию, когда возникла особая дигитальная среда, изменившая социальные характеристики, в первую очередь, духовного производства. Отметим наиболее важные аспекты произошедшей трансформации.
Следующим основанием взаимодействия пользователя и цифровой среды является гипертекстуальность. Гипертекстуальность в целом синонимична понятию «нелинейность» и обусловливает основное отличие цифрового от печатного текста. Гипертекст представляет собой прямую ссылку на определенную дискретную единицу материала за границами смыслов данного текста, которая позволяет понимать его содержательно на более глубоком уровне. Следует отметить, что в данном контексте, говоря о новых медиа, мы ставим знак равенства между дигиталь-ным (цифровым] и виртуальным.
Можно отметить, что потребление информации сегодня определено цифровым детерминизмом и вследствие этого процесс распределения и потребления информации делает невозможным воспроизводство классических монополий традиционных медиа.
Следующим фундирующим элементом цифровой социосферы является интерактивность. В. В. Миронов, описывая изменение локального восприятия человеком собственной культуры, характерное для классической культурной парадигмы, отмечает, что за стабильность культурного ядра ответственен адаптивный механизм, который состоит из двух элементов: «смеховая», или низовая, культура и элитарная, или высокая, культура [6]. Иными словами, консервативность культуры обеспечивается предельной идеалистичностью и закрытостью рафинированной вершины культуры и открытостью для продуктов, являющихся порождением низовой культуры. Интерактивность как явление представляет собой взаимодействие между участниками любого современного диалога или полилога, кроме изменения роли зрителя-слушателя-пользователя с пассивно-воспринимающего, абстрактного на ключевую фигуру медиапространства. Например, в качестве критерия оценки потенциала участия блогера в рекламной кампании рекламодатель производит оценку его аудитории, а именно - количество лайков и комментариев под его поста-
27
ми. Рост интерактивности трансформировал культурную логику. В то же время интерактивность порождает неоднозначный феномен новых медиа старого типа, когда определенный медиаи-сточник находится на цифровой платформе, но отказывает своим адресатам в возможности равноправного участия в производстве контента. Это влечет появление новых информационных каналов, в которых бывшие реципиенты становятся производителями собственного продукта. Такое изменение статуса пользователя представляет собой компенсацию монополистического информационного дискурса в пользу свободной интерпретации информации.
Высокая культура в классическом ее понимании оказывается переработанной новой диги-тальной культурой, и вместе с этим массовая культура также становится объектом цифровой детерминации, что делает практически невозможным дифференциацию продукта, который потребляет новый реципиент. Например, посещение концерта популярного исполнителя - это проявление интереса к его творчеству или желание, вызванное мемофикацией его контента или личности? Умение декодировать мемы выступает в качестве условия успешной сетевой коммуникации. Мемофикация выступает в качестве основной тенденции современной медиасреды. Мем - это единица информационной среды, которая подвергается многократной репликации. Российский исследователь М. Кронгауз определяет мем следующим образом: «...речевые клише, связанные с одной конкретной ситуацией или текстом (фильм, роман и т. п.). Становясь модными, они воспроизводятся во множестве других ситуаций, уместно или неуместно. Мемы, имея реальный источник, по мере распространения обрастают новыми подробностями, достоверность которых проверить чрезвычайно сложно. Источники стираются, исчезают, важные фрагменты удаляются, а легенда становится важнее реальности» [7].
Также необходимо выделить мобильность как составляющую новомедийной среды. Развитие Интернета и гаджетов изменили идентификацию пользователей и выступили одним из основных факторов культурной глобализации. В этом контексте медиаустройства и медиаконтент составляют органическое единство, объект фетишизации, который из средства становится способом существования. Примат мобильности становится постулированием посттехнического восприятия гаджета как условия преодоления пространственно-временной обусловленности. Таким образом, дигитальная мобильность есть симптом собирания бытия не человеком, а медиа [8].
Как отмечает Й. Хёриш [9], медиа способны не только объединять, но и разъединять людей. Это происходит через опосредование человеческих отношений материальными посредниками, но, в отличие от медиа старого типа, например денег, новые медиа деэмансипируют человеческие отношения тотально. Однако согласно позиции российского медиафилософа В. В. Савчука, «человек сам становится средой - массой - постоянного круговращения информации» [10]. Медиа деперсонализируют, проникают внутрь людей, становятся их оптикой, изменяют сознание и т. д. Подобный подход к проблеме медиа, на наш взгляд, может быть дополнен. Французский социолог Б. Латур предлагает концепцию, основанную на принципе ирредукционизма: «Ничто не является редуцируемым или не редуцируемым посредством самого себя, но всегда через посредничество чего-то другого, что его измеряет и придает ему меру» [11]. Этот принцип уточняется А. Кузнецовым, он называет его прагматическим ирредукционизмом. В широком смысле он может быть интерпретирован в качестве вопроса: если медиа детерминируют социосферу и растворяют персональное (мнение, образ жизни и др.), делая людей единым медиателом, то насколько продуктивным будет постановка вопроса о проблеме человека в современной социосреде?
Российский исследователь К. К. Мартынов подходит к проблеме человека в Сети, делая акцент на превентивной стороне проблемы: «Человеческий вид столкнулся с новым очень активным вирусом, носящим не генетическую, а меметическую природу... Поэтому ответом на информационные вирусы должен стать дальнейший прогресс нашей культуры, формирование Homo digitus, цифрового человека» [12]. Иными словами, классический субъект (в контексте данной статьи это не нововременное понимание субъекта, которому следует противопоставлять неклассического, дефрагментированного субъекта, а тот актор, который принадлежит доцифровому социальному миру) не может противостоять цифровому детерминированию и фактически становится нейтральным медиумом, средой. Его можно описывать в качестве блуждающего субъекта, реципиента информации без ее рефлексии.
Утрата человекосоразмерности объемов информации в новомедийной среде обесценивает ее. Общепринятым является обращение к концепции симулякров Ж. Бодрийяра при проблемати-зации феноменов виртуальности. Согласно французскому философу, «симулировать значит делать вид, что имеешь то, чего нет на самом деле» [13]. Сам симулякр есть «означающее без означаемого», симулякры создают собственную мнимую реальность, согласно Бодрийяру, симуляк-ризация присутствует повсеместно. Получается, что человек лишен возможности различить истинное от симуляции. Это трансформирует отношение человека к действительности и дискре-28
дитирует традиционные культурные императивы. Сегодня человек все более отдаляется от непосредственного, внемедийного восприятия реальности: температуру на улице можно узнать, посмотрев на экране гаджета, событие становится видимым только через медиа, так как от очевидцев на месте оно ускользает в силу того, что они начинают его запечатлевать. Кроме того, для понимания действительности и ее подтверждения человеку становится необходимо войти в Интернет и узнать об этом событии. В. В. Савчук отмечает, что сегодня можно говорить о таком тренде, как желание постинформации, когда, например, человек отправляется путешествовать, уже зная, что он там увидит, единственное, что будет для него новым, - это запахи, температура и еще ряд тактильных ощущений. На наш взгляд, теория симулякров для современной социальной теории утрачивает эвристическое значение. Знаменитое музыкальное произведение «Четыре минуты тридцать три секунды» Дж. Кейджа представляет собой концерт тишины. Можно ли это понимать в качестве симулякра? Безусловно, так как, например, нельзя узнать, слушая пьесу онлайн, была ли тишина записана или за нее выдали отсутствие звука. Но сегодня услышать тишину для человека становится возможным только благодаря медиа. Поэтому необходим пересмотр значения и места симулякров для новомедийного символического обмена.
Когда рассмотрение медийного и его эффектов происходит в контексте диад человек -гаджет, человек - социальные сети и т. д., то цифровые феномены понимаются как инструменты. Именно при таком подходе получается, что человек оказывается либо поглощен ими, либо обманут. Неизвестным остается точка отсчета в оценке его положения. Представляется продуктивным внесение в схему человек-медиафеномен звена медиаграмотности. Иначе человек будет тем самым «бестелесным индивидом», который подключен к информационным потокам, описанным Марком Постером, который есть новый тип Паноптикума [14]. Следует отметить, что принятие схемы человек - его уровень медиаграмотности - медиафеномен означает возможность развести человека и медийное. Пользователь новых медиа характеризуется как субъект, постоянно подключенный к информационным потокам (через интернет-surfing или подключенные push-уве-домления]. Это означает, что медиа структурируют его повседневность. В качестве опор выступают выбранные медиаканалы, через которые пользователь узнает информацию. Если уровень его медиаграмотности невысок, то тогда пользователь оказывается под властью тех медиа, которые он выбрал. В этой ситуации актуализируется проблема симулякризации, растворения персонального в медиасреде и т. д. Иными словами, уровень медиаграмотности обратно пропорционален степени поглощением человека медиа, следовательно, антагонистичен медиа.
Медиаграмотность представляет собой так называемый зонтичный термин, так как в социальной теории отсутствует единое определение данного понятия. В качестве наиболее распространенных трактовок медиаграмотности можно назвать следующие: медиаграмотность есть способность получать доступ, анализировать и передавать сообщение различных типов [15]; медиаграмотность есть задавание вопросов к содержанию того, что человек смотрит, читает, слушает [16].
Ранее нами было показано, что ориентация пользователей внутри информационных потоков новых медиа необходимо включает в себя понимание принципов взаимодействия человека и дигитальной техники. Мы предложили рассматривать это отношение с позиции не инструментального понимания медиа, а пространственного. Так, медиаграмотность оказывается условием успешной экспансии медиасреды, что отличается от понимания медиаграмотности как технического умения в ситуации, когда человек использует цифровые технологии только в качестве новой формы, лишаясь при этом возможности конструктивного противопоставления себя медиа-реальности и приятия своей новой субъектности.
Американский профессор Дж. Поттер отмечает, что поисковый запрос в Google выдает 765 000 результатов на запрос «медиаграмотность» [17], это подчеркивает все нарастающий интерес к данной проблеме, однако оценить значение как теоретических, так и практических работ в данной области на сегодняшний день не представляется возможным, поскольку существует тенденция локальной концептуализации подходов, что значительно усложняет понимание ме-диаграмотности как феномена. Американский специалист в сфере медиаобразования, директор лаборатории медиаобразования (Media Education Lab] США Р. Хоббс сравнивает медиаобразова-ние с ребенком с тысячью имен [18].
В контексте данной статьи нам представляется важным разделение корпуса исследований теоретической направленности и работ, являющихся результатом различных гражданских объединений или государственных институтов.
Общепринято считать временем становления дискурса медиаграмотности 1960-е гг. когда для стран Европы, США и Канады для расширения демократических прав и свобод граждан стало необходимо лучшее понимание тиражируемого СМИ контента. Британский исследователь P. Уил-
29
лиамс отмечает, что в XIX в. под грамотностью подразумевалось единство умения читать и быть легко читаемым [19]. Проводя аналогию, можно предположить, что медиаграмотность с середины XX в. становится условием, фактически синонимом активного участия в жизни демократического общества.
С момента формирования представления о так называемом «эффективном гражданине» актуализируется проблема медиаобразования как гражданского лифта. С развитием технологий медиаобразование вбирало в себя необходимость повысить визуальную грамотность, компьютерную грамотность, интернет-грамотность и т. д. [20] Каждому этапу развития технологий соответствовала особая стадия медиаобразования и соответственно понимание медиаграмотности.
Среди большого количества медиаобразовательных теорий американский исследователь Дж. Поттер выделяет четыре конструирующие темы. Первая заключается в тезисе, что массмедиа обладают потенциалом негативного воздействия на своего реципиента, но одновременно с этим медиа обладают возможностью оказывать положительные эффекты.
Этот подход солидаризируется с первой стадией развития медиаобразования. Как отмечают некоторые исследователи, эта модель взаимодействия может быть обозначена как протекционистская [21] или инокуляционная [22]. В рамках такого подхода к медиаобразованию предполагалось, что различные вещательные формы медиа оказывают на зрителя негативное влияние, так как обладают большим потенциалом гипнотизирования и идеологической обработки. За самим реципиентом СМИ закреплялся статус tabula rasa, то есть СМИ могли навязать каждому человеку абсолютно любые ценности.
В качестве второй Поттер называет существование некоего общего абстракта цели, который заключается в преодолении, минимализации негативного влияния со стороны медиа. Он говорит, что существует ряд расхождений среди теоретиков медиаобразования и масштабов воздействия медиа на людей, но отмечает, что даже незначительное влияние СМИ надо рассматривать соотносительно с количеством времени его воздействия, на современном этапе это вся жизнь человека.
Это присуще фазе смирения, которая начинается с 70-х гг. XX в. На данном этапе продолжающееся развитие и интеграция медиа во все сферы жизни человека показала несостоятельность стратегии негативного восприятия их потенциала для сферы образования. Медиа становятся инструментами процесса обучения. Одновременно с этим начинает оформляться корпус вопросов, которые должны были раскрыть идеологическую программу СМИ.
Третьей темой Поттер называет понимание медиаобразования как длительного процесса и возможность потерять приобретенные знания, если человек будет изъят из медиасреды и возвращен туда спустя время, так как имеющиеся навыки могут оказаться несостоятельными, вследствие изменений в формах сообщения информации. Четвертая тема связана с пониманием медиаграмотности как многомерного феномена, ибо СМИ способны оказывать воздействие на формирование оценочных установок, эмоционального и физического состояния.
Эти подходы свойственны теориям медиаобразования критической направленности, появление которых приходится на конец 80-х гг. С этого периода в США, Канаде, Австралии, Европе медиаобразование становится одной из приоритетных сфер изучения, это подтверждается появлением большого количества международных конференций, среди которых «The World Summit On Media For Children Foundation». Кроме этого формируются различные общественные комитеты, так или иначе занимающиеся разработкой ключевых принципов медиаобразования.
Британский исследователь в сфере медиаобразования Д. Букингем утверждает, что медиа-образование - это процесс «обучения и изучения медиа» [23]. Букингем полагает, что быть ме-диаграмотным в современном обществе так же важно, как и уметь читать и писать. Под медиа-грамотностью он подразумевает не набор практических навыков использования новых технологий, а возможность установления взаимодействия между медиа и пользователями.
В 1985 г. выходит книга Лена Мастермана «Teaching the Media». Автор данной работы являлся одним из медиапедагогов нового типа, он не разделял протекционистскую парадигму и оказал впоследствии большое влияние на формирование медиаобразовательных тенденций в англоговорящих странах. Его концепция медиаобразования не вписывалась в имеющуюся на тот момент модель образования. Его позиция предполагала необходимость пересмотра самого принципа обучения. Он выдвигает тезис о том, что для осуществления медиаобразования необходимы «неиерархические режимы обучения и методология, которая будет способствовать рефлексии и критическому мышлению, и в то же время будучи живой, демократической, корпоративно-ориентированной и нацеленной на конкретные действия, которые может сделать учитель» [24].
Д. Букингем разделяет позицию Л. Мастермана о необходимости пересмотра оптики восприятия медиа с «защитной» на «деятельностную». Кроме того, Букингем пишет о том, что опре-30
деление зрителя как пассивного объекта получения информации не совсем верно, так как в том числе изменился сам ландшафт медиасреды.
Представляется очевидным, что медиаграмотность является необходимым условием не только удовлетворения информационно-коммуникационных потребностей современного человека, но и обязательным для становления информационной культуры. Интерпретация медиа-грамотности как некоторого инструментального навыка выступает в качестве фактора разделения общества на медиаэлиту и медиаплебс. По нашему мнению, медиаграмотность в контексте развития медиаобразовательной теории подтверждает, что наиболее актуальным является понимание медиаграмотности как условия выделения человека из тотальности медийного в качестве медиасубъекта.
Примечания
1. Cheney D. Fuzzy logic: Why students need news and information literacy skills. Youth Media Reporter, 2010. URL: http://www.youthmediareporter.org/2010/06/24/fuzzy-logic-why-students-need-news-and-information-literacy-skills/ (дата обращения: 31.05.2017).
2. Vahlberg V., Peer L. and Nesbit M. If It Catches My Eye: An Exploration of Online News Experiences of Teenagers. Evanston, IL: Media Management Center, Northwestern University. 2008. URL: https://www.americanpressinstitute.org/ wp-content/uploads/2013/09/NIE_If-it-catches-my-eye-2008.pdf (дата обращения: 31.05.2017).
3. Гэллоуэй А. Р. Неработающий интерфейс // Медиа: между магией и технологией / под ред. Н. Сосна, К. Федеровой. М. ; Екатеринбург : Кабинетный ученый, 2014. C. 252-288.
4. Куртов М. А. Генезис графического пользовательского интерфейса. К теологии кода. СПб. : Транслит, 2014. С. 7.
5. Хачатрян Э., Коцар Ю., Бевза Д. Всех вылечат, а интернет умрет. URL: http://www.gazeta.ru/tech/ 2015/01/23_a_6385045.shtml (дата обращения: 04.06.2017).
6. Миронов В. В. Трансформация культуры в пространстве глобальной коммуникации // Гуманитарий Юга России. 2012. Т. 1. C. 101-120.
7. Кронгауз М. А. Самоучитель олбанского. М. : АСТ : СОRPUS, 2013. С. 32.
8. Красноярова О. В. Медиа как среда современного человека // Известия ИГЭА. 2010. № 6. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/media-kak-sreda-sovremennogo-cheloveka (дата обращения: 04.06.2017).
9. Сивков Д. Ю. Медиа и метафизика // Медиафилософия II. Границы дисциплины / под ред. В. В. Савчука, М. А. Степанова. СПб. : С-Петерб. Филос. о-во, 2009. С. 16-25.
10. Савчук В. В. Медиареальность. Медиасубъект. Медиафилософия (интервью) // Медиафилософия II. Границы дисциплины / под ред. В. В. Савчука, М. А. Степанова. СПб. : С-Петерб. Филос. о-во, 2009. С. 226-242.
11. Кузнецов А. Г. Медиации и бытие в философии Бруно Латура // Медиафилософия V. Способы анализа медиареальности. СПб. : Изд-во С.-Петерб. филос. о-ва, 2010. С. 244-257.
12. Мартынов К. Homo digitus // Фонд Общественное мнение / ФОМ. URL: http://fom.ru/science/10025 (дата обращения: 04.05.2017).
13. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция / пер. с фр. О. А. Печенкиной. Тула : Тульский полиграфист, 2013. С. 6.
14. Poster M. The Mode of Information: Poststructuralism and Social Context. Chicago : University of Chicago Press, 1990.
15. Aufderheide P. ^d.). Media Literacy: A Report of the National Leadership Conference on Media Literacy. Aspen, CO : Aspen Institute, 1993.
16. Hobbs R. The great debates circa 2001: The promise and potential of media literacy. Community Media Review, 2001. Р. 25-27.
17. Potter W. James The State of Media Literacy // Journal of Broadcasting & Electronic Media 2010. № 54(4). Р. 675-696.
18. Hobbs R. Pedagogical issues in U.S. media education // Deetz S. ^d.) Communication Yearbook 17. Newbury Park : Sage Publications, 1994. Р. 453-466.
19. Williams R. Keywords: A vocabulary of culture and society. L.: Fontana, 1988. P. 187-188.
20. Burn A., Durran J. Media literacy in schools: Practice, production and progression. L.: Paul Chapman, 2007.
21. Федоров А. В., Новикова А. А. Основные теоретические концепции медиаобразования // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2002. № 1. С. 149-158.
22. Halloran J., JonesM. The inoculation approach // Alvarado M., Boyd-Barrett O. ^ds.) Media education: An introduction. L.: BFI, 1992. Р. 10-13.
23. Buckingham D. Media Education: Literacy, Learning and Contemporary Culture. Cambridge : Polity Press, 2003. P. 4.
24. Masterman L. Teaching the Media. L.: Comedia Publishing Group, 1985. P. 27.
Notes
1. Cheney D. Fuzzy logic: Why students need news and information literacy skills. Youth Media Reporter, 2010. Available at: http://www.youthmediareporter.org/2010/06/24/fuzzy-logic-why-students-need-news-and-information-literacy-skills/(accessed: 31.05.2017).
2. Vahlberg V., Peer L. and Nesbit M. If It Catches My Eye: An Exploration of Online News Experiences of Teenagers. Evanston, IL: Media Management Center, Northwestern University. 2008. Available at: https://www.americanpressinstitute.org/wp-content/uploads/2013/09/NIE_If-it-catches-my-eye-2008.pdf (date accessed: 31.05.2017).
3. Galloway A. R Nerabotayushchij interfejs [Non-working interface] // Media: mezhdu magiej i tekhnologiej -Media: between magic and technology / ed. N.Sosna, K. Federova. M.; Ekaterinburg. Armchair scientist. 2014. Pp. 252-288.
4. Kurtov M. A. Genezis graficheskogo pol'zovatel'skogo interfejsa. K teologii koda [Genesis of graphical user interface. To the theology of the code]. SPb. Translit. 2014. P.7.
5. Hachatryan EH., Kocar YU., Bevza D. Vsekh vylechat, a internet umret [All will be cured, and the Internet will die]. Available at: http://www.gazeta.ru/tech/2015/01/23_a_6385045.shtml (date accessed: 04.06.2017).
6. Mironov V. V. Transformaciya kul'tury v prostranstve global'noj kommunikacii [Transformation of culture in the space of the global communication] // Gumanitarij YUga Rossii - Humanities of the South of Russia. 2012, vol. 1, pp. 101-120.
7. KrongauzM. A. Samouchitel' olbanskogo [Tutorial of Olban language]. M. AST: CORPUS. 2013. P. 32.
8. Krasnoyarova O. V. Media kak sreda sovremennogo cheloveka [Media as the environment of modern man] // Izvestiya IGEHA - News of ISEA. 2010, No. 6. Available at: http://cyberleninka.ru/article/n/media-kak-sreda-sovremennogo-cheloveka (date accessed: 04.06.2017).
9. Sivkov D. YU. Media i metafizika [Media and metaphysics] // Mediafilosofiya II. Granicy discipliny - Media philosophy II. The boundaries of the discipline / ed. by V. V. Savchuk, M. A. Stepanov. SPb. Peterb. Philosophical society. 2009. Pp. 16-25.
10. Savchuk V. V. Mediareal'nost'. Mediasub"ekt. Mediafilosofiya (interv'yu) [Media Reality. Mediaobject. Media philosophy (interview)] // Mediafilosofiya II. Granicy discipliny - Media philosophy II. The boundaries of the discipline / ed. by V. V. Savchuk, M. A. Stepanov. SPb. Peterb. Philosophical society. 2009. Pp. 226-242.
11. Kuznecov A G. Mediacii i bytie v filosofii Bruno Latura [Mediation and being in the philosophy of Bruno Latour] // Mediafilosofiya V. Sposoby analiza mediareal'nosti - Media philosophy V. Methods of analysis of media reality. SPb. Publ. of St. Petersburg philosophical society. 2010. Pp. 244-257.
12. Martynov K. Homo digitus // Fond Obshchestvennoe mnenie - Foundation Public Opinion / FOP. Available at: http://fom.ru/science/10025 (date accessed: 04.05.2017).
13. Baudrillard J. [Simulacra and simulation] / translated from the French O. A. Pechenkina. Tula. Tulsky poligrafist. 2013. P.6.
14. Poster M. The Mode of Information: Poststructuralism and Social Context. Chicago : University of Chicago Press, 1990.
15. Aufderheide P. (ed.). Media Literacy: A Report of the National Leadership Conference on Media Literacy. Aspen, CO : Aspen Institute, 1993.
16. Hobbs R The great debates circa 2001: The promise and potential of media literacy. Community Media Review, 2001. Pp. 25-27.
17. Potter W. James The State of Media Literacy // Journal of Broadcasting & Electronic Media 2010. № 54(4). Pp. 675-696.
18. Hobbs R. Pedagogical issues in U.S. media education // Deetz S. (ed.) Communication Yearbook 17. Newbury Park : Sage Publications, 1994. Pp. 453-466.
19. Williams R Keywords: A vocabulary of culture and society. L.: Fontana, 1988. Pp. 187-188.
20. Burn A., Durran J. Media literacy in schools: Practice, production and progression. L.: Paul Chapman, 2007.
21. Fedorov A. V., Novikova A. A. Osnovnye teoreticheskie koncepcii mediaobrazovaniya [Basic theoretical concepts of media education] // Vestnik Rossijskogo gumanitarnogo nauchnogo fonda - Herald of the Russian humanitarian scientific Fund. 2002, No. 1, pp. 149-158.
22. Halloran J., Jones M. The inoculation approach // Alvarado M. Boyd-Barrett O. (eds.) Media education: An introduction. L.: BFI, 1992. Pp. 10-13.
23. Buckingham D. Media Education: Literacy, Learning and Contemporary Culture. Cambridge : Polity Press, 2003. P. 4.
24. Masterman L. Teaching the Media. L.: Comedia Publishing Group, 1985. P. 27.
