CC BY
127
и. к. ким
(Волгоград)
МАЙСКИЙ ПЕРЕВОРОТ 1926 г.
В ПОЛЬШЕ В ВОСПОМИНАНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ
На основе мемуаров показана деятельность участников переворота 1926 г. в Польше. Отмечены особенности описания событий и персоналий в мемуарной литературе.
Ключевые слова: мемуары, история Польши, майский переворот 1926 г. в Польше,
Пилсудский, режим санации.
Мемуары действующих лиц переворота 1926 г. в Польше являются уникальным историческим источником, описывающим участников событий. В условиях роста недовольства в обществе парламентско-партийной системой и политиканством лидеров партий правительственный кризис рубежа апреля - мая 1926 г. привел к созданию 10 мая право-центристского правительства В. Витоса. Воспользовавшись его непопулярностью, Ю. Пилсудский 12 мая во главе верных ему войск двинулся на Варшаву с лозунгом моральной санации, вступив в уличные бои с правительственными войсками. В течение 12-14 мая перевес был на стороне Пилсудского, законные власти и их войска сосредоточивались в районе президентского дворца Бельведер, а 14 мая эвакуировались в Вилянув, и в тот же день президент и правительство подали в отставку. Это событие положило начало режиму санации.
Действующих лиц этих событий описывали премьер В. Витое, адъютант президента X. Комте, поморский воевода С. Ва-ховяк, руководители партий правоцентристского большинства С. Гломбиньский, К. Попель, Я. Дембский, Я. Мадейчик, сторонники правительства генералы Ю. и С. Халлеры, Ю. Довбур-Мусьницкий и офицеры X. Пёнтковский, К. Чарковский-Голеевский, Я. Жепецкий. X. Либерман был одним из лидеров социалистической партии, поддержавшей Пилсудского, в отличие от него самого. Сторону Пилсудского представляли его супруга А. Пилсудская и консерватор С. Мацкевич (Цат).
© Ким И.К., 2010
1) Из участников переворота в мемуарах фигурирует почти исключительно Пилсудский. Накануне переворота один из лидеров социалистов X. Либерман описал состояние Пилсудского: «Он такой бледный, такой болезненный, такой угнетенный, так мне его сделалось жаль, что мне трудно было контролировать мое глубокое сочувствие» [8, с. 204J. Во время встречи на мосту через Вислу президента Войце-ховского и Пилсудского 12 мая X. Пёнтковский описал последнего: «Он был бледным. Глаза у него были окружены красными обводами, и большая усталость пробивалась на его лице» [11, с. 117 - 118]. Произошедший в это время инцидент свидетельствовал о состоянии лидера переворота. К автору мемуаров Я. Жепецкому прибыл офицер, который сначала обратился к старшему по званию-маршалу Пилсудско-му за разрешением обратиться к своему непосредственному командиру. «Вид что-то громко говорящего, вспотевшего индивидуума в сдвинутом шлеме, с пистолетом в руке, смотревшего ему прямо в глаза, явно обескуражил Пилсудского. Он побледнел и, обратившись к Веняве (сопровождавшему его соратнику. - И. К.), спросил слегка дрожащим голосом: “Чего он хочет? Чего он хочет?”». Только получив разъяснения, Пилсудский несколько успокоился» [14, с. 129]. С. Мацкевич (Цат) вспоминал о внешнем виде лидера переворота 13 мая: «В этот день он выглядел молодо и свежо» [9, с. 182]. Вечером 14 мая А. Пилсудская описала мужа по-другому: «Я была поражена его видом. В течение этих трех последних дней он постарел лет на десять. Он выглядел так, как будто бы потерял половину тела, его лицо было бледным как пергамент и удивительно прозрачным, как если бы было освещено изнутри. Глаза глубоко запали от усталости. Только раз я видела мужа в подобном состоянии - это было за несколько часов до смерти» [12, с. 225].
2) Мемуаристы неоднозначно пишут о президенте Войцеховском. Я. Дембский, встречавшийся с президентом накануне переворота, не ожидал застать его «таким слабым, сломленным, беспомощным. Почти со слезами на глазах он говорил о вмешательстве Пилсудского, об оскорбительном по содержанию и форме выступлении, угрозах и в его адрес... Я почувствовал, что
было глубоко задето собственное достоинство» [3, с. 80-81]. В. Витое писал: «Пан президент был очень бледный и сильно нервничал. Выглядел довольно сильно больным человеком» [16, с. 257]. X. Ком-те вспоминал, что 12 мая президент Вой-цеховский, несмотря на сообщения о тревожных ночных событиях в Варшаве, решил не отказываться от поездки в загородную резиденцию. После телефонного разговора с премьером президент немедленно вернулся в Варшаву: он «с виду был очень возбужден. Во время поездки обычно не курил. В этот раз курил, и очень много». В Бельведере Войцеховский лично принимал рапорт от каждого прибывающего отряда: «Всегда выпрямленный, с высоко поднятой головой, он проходил перед фронтом стоящих навытяжку солдат». Над Бельведером уже свистали пули, но президент «не кланялся» им. «В течение этих нескольких дней он постарел, похудел. Однако в хаосе, который господствовал в Бельведере, перед лицом непостоянства одних и истерии других, выказывал владение собой, спокойствие и волю, выдержку на посту» [2, с. 105 -107, 114- 115, 119]. К. Чарковский-Голеевский вспоминал, что президент хорошо выглядел, «прекрасно говорил с огнем в глазах собравшимся офицерам» [1, с. 143].
3) Однопартиец Витоса по «Пясту» Я. Мадейчик вспоминал, что незадолго до переворота тот пренебрежительно отозвался о Пилсудском: «Пилсудского я знаю лучше всего, ему нужно год думать, чтобы выдумать какую-нибудь глупость». После создания правительства «только Витое не отдавал себе отчет» в осложнении положения «Пяста» [10, с. 171 - 172]. К. Чарковский-Голеевский вспоминал, что Витое «выглядел сломленным событиями» [1, с. 143].
4) Нелицеприятны описания министров в мемуарах. К. Попель вспоминал, что однопартийцы-министры не восприняли его предостережения о перевороте: Хондзыньский обвинил его в том, что страдает «манией преследования на пункте Пилсудского», а Янковский пытался убедить, что «не видит мотивов, по которым Пилсудский готовил бы государственный переворот...» [13, с. 48]. В. Витое вспоминал: «... Министр внутренних дел сидел в отпуске, а вице-премьер Ольпиньский совсем потерял голову и не знал, что делать.
В поисках всех в конце концов обращались ко мне, не давая возможности работать. ... Министр Хондзыньский (железные дороги) вел себя как-то удивительно и неестественно (в решении конкретного вопроса)» [16, с. 267-268].
Ю. Довбур-Мусьницкий вспоминал о деятельности двух министров во время переворота в Познани: «Что предлагал либо на что соглашался п[ан] Пехоцкий, против того боролся п[ан] Осецкий. Хорошо же это правительство, если из двух министров один тянет в лес, другой по дрова» [4, с. 297]. При эвакуации правительства из Бельведера в Вилянув ряд министров проявили трусость. «Я заметил, что уже в Бель-ведерском саду министр общественных работ п[ан] Рыбчиньский незначительно и, как ему, видимо, казалось, незаметно отделился от нас, теряясь между деревьями и зарослями сада. Через какое-то время это же сделал министр железных дорог п[ан] Хондзыньский и руководитель Министерства аграрных реформ п[ан] Радван» [16, с. 278], - вспоминал В. Витое. Об этом же писали X. Комте [2, с. 120] и С. Халлер [7, с. 89]. В Вилянуве 14 мая, как вспоминал С. Халлер, за прекращение военных действий высказались премьер и министры, только «министр Здзеховский решительной позиции занять не хотел, несмотря на требование премьера Витоса, чтобы ясно высказался: да или нет» (Там же, с. 95). В. Витое вспоминал об этом несколько иначе: «Сильнее всего сопротивлялся п[ан] Здзеховский, считая уступку перед бунтом недопустимой и компрометирующей. Довольно нерешительно его поддерживал д[окто]р Керник. Министр по военным делам Мальчевский, сказав несколько предложений, упал с громким плачем на пол» [16, с. 281].
5) На долю министра Мальчевского приходится больше всего критики в мемуарах. Ю. Халлер характеризовал его так: «... Несомненно, способный генерал, но с растрепанными нервами, он не годился на эту важную должность, особенно перед лицом грозящей катастрофы» [6, с. 261]. Мальчевский, по воспоминаниям С. Глом-биньского, «показал непомерную самоуверенность и веру в свое преобладающее влияние на армию», заявил о безосновательности слухов о подготовке Пилсудским переворота, поскольку тот «уже не имеет значения в армии, что не может быть речи о
том, чтобы какой-нибудь полк или военный отряд в Варшаве мог бы присоединиться к бунту», после чего он был назначен военным министром [5, с. 89]. 12 мая Мальчевский доложил Витосу, что владеет ситуацией, хотя заместитель министра считал, что тот «вообще не ориентируется в ситуации и знает не много, что вокруг него делается» [16. с. 263].
«Оказалось, что почти все офицеры Генерального штаба принадлежали к заговору вопреки утверждению министра Маль-чевского. Приказов, отдаваемых им, либо вообще не исполняли, либо исчезали с ними, передавали их противной стороне и не возвращались больше. Ген. Мальчевский старался это положение скрывать, еще и этим ухудшая ситуацию», - вспоминал В. Витое. Министр, «возмущенный непрерывными предательствами, сам ввязался в активный бой вместо того, чтобы руководить аппаратом, который у него остался» (Там же, с. 267 -268). X. Пёнтковский рассказывал, что при первых выстрелах он начал нервно кричать: «Кто стреляет? Под суд его отдать!». После разъяснения, что стреляют по его приказу, министр впал в противоположное состояние и начал причитать: «Может, он не удержится? Может, послать ему помощь?» [11, с. 122].
X. Комте, назвав Мальчевского «истеричным», вспоминал: «Он слабо ориентировался в ситуации. Самонадеянный, он обращал внимание, прежде всего, на то, чтобы офицеры отдавали ему воинские почести как генералу и министру по военным делам. Он сурово и почти крикливо отчитывал офицеров, которые этим пренебрегали» [2, с. 113, 119]. Со ссылкой на X. Комте X. Пёнтковский вспоминал, что 14 мая, перед оставлением Бельведера, генерал Мальчевский «в очень нервном состоянии инициировал общую отдачу почестей штандарту Президента, знаменам вспомогательных отрядов и т. д.», прерванную президентом [11, с. 132]. По-иному описывал эту сцену С. Халлер: «Настроение было очень торжественное. Был внесен Государственный штандарт. Генерал Мальчевский приказал нам поднять руку для присяги и присягнуть, что если придется пробиваться в Вилянув, то мы скорее погибнем, но штандарт Государства и особу п[ана] Президента Республики в руки бунтовщиков не отдадим» [7, с. 88].
6) Офицеры правительственных войск представляются в воспоминаниях по-разному. Ю. Халлер пишет, что высшие чины, в частности начальник Генерального штаба Розвадовский, накануне переворота знали о его подготовке, но не были способны энергично противодействовать этому, президент и правительство «отдали все руководство безопасностью в руки генерала Розвадовского» [6, с. 261 -262]. 12 мая, по воспоминаниям С. Халлера, только что назначенный начальником Генерального штаба Буркхардт-Букацкий покинул правительственную сторону: «В этот день он работал на законной стороне; в 9 вечера, видимо, изменил убеждения и перешел на ту сторону» [7, с. 53]. К. Чарковский-Голеевский вспоминал: «Ген. Розвадовский три раза давал мне и отзывал приказ, чтобы я двинулся в направлении Ожарува, откуда должны были прийти подкрепления». Генерал М. Кукель «по своей привычке выходил на линию огня и спокойно прогуливался по Аллеям, все сильнее обстреливаемым из пулеметов. Я плохо вспоминаю генерала не потому, что он там ходил-каждый любит что-то свое, а потому, что он тянул за собой адъютантов и офицеров, вынужденных притворяться, что они не боятся» [1, с. 144].
Положительно мемуаристы описывают полковника Андерса. Он, как сообщает X. Комте, вопреки мнению военного министра, «на основании донесений, полученных с точек», убедил президента в Бельведере, что «путь на Вилянув свободен», и организовал туда эвакуацию президента и правительства. В Вилянуве, по свидетельству В. Витоса, при обсуждении вопроса об отставке правительства у Андерса были замечены «подавляемый гнев, жгучая обида и, несомненно, жгучий стыд», однажды «он вскочил почти необузданно, протестуя против капитуляции перед бунтом и преступлением» [16, с. 281].
У авторов мемуаров заметен акцент на собственную роль в событиях. Ю. Халлер вспоминал, что выступал против назначения пилсудчика Желиговского военным министром предыдущего правительства: «... Дошло до крайнего напряжения, когда генерал Желиговский по предложению премьера Витоса получил отставку...» [6, с. 261]. Я. Мадейчик незадолго до переворота высказал Витосу опасения насчет тесного сотрудничества их партии «Пяста» с
правицей: «... Когда вся левица и национальные меньшинства перейдут в жесткую оппозицию против нас, а во главе всего этого встанет Пилсудский, мы не выдержим, потеряем деревню» [10, с. 171]. К. Попель, по его мемуарам, выступал против премьерства Витоса, т.к. это облегчит возможность Пилсудскому совершить переворот, предлагал создать правительство «под руководством такой личности, из-за которой Пилсудский будет колебаться, совершать ли переворот» [13, с. 48-49]. Я. Дембский безуспешно советовал президенту, чтобы тот «не соглашался на право-центристское правительство» [3, с. 81].
В. Витое в мемуарах оправдывал свое согласие занять пост премьера тем, что отказ ряда политиков, включая Пилсудско-го, от премьерства «способствовал большому замешательству, вел к страху», затем наступила «полная беспомощность». «Вновь повторились просьбы и настояния. Коллеги нетерпеливо старались склонить меня напоминанием об обязанностях в отношении родины, опасной ситуации, необходимости защиты парламентаризма и т.д. Это продолжалось очень долго» [25, с. 255]. На заседании клуба (фракции) «Пя-ста» с участием трети его членов большинство высказалось за премьерство Витоса, а Я. Дембский воздержался, «исходя из некоторых соображений». В. Витое считал правильным свой отказ последовать совету Я. Дембского «в интересах нового правительства и своих» нанести визит Пилсудскому [25, с. 256, 259]. Я. Дембский писал, что он вместе с главой сейма М. Ратаем как коллеги по «Пясту» отговаривали В. Витоса от премьерства: «Мы аргументируем, просим, чтобы он не брал на себя, на партию тяжелой ответственности за последствия создания второй раз правоцентристского правительства» [3, с. 82].
Поморский воевода С. Ваховяк в мемуарах ставил себе в заслугу, что в период боев в Варшаве ни командующий военным округом «генерал Хубишта не двинулся на помощь президенту Войцеховскому, ни генерал Скерский против него». Когда последний «после старательной подготовки хотел с двумя полками двинуться» в Варшаву, то оказался в кратковременном «почетном заточении» в вагоне-салоне на вокзале в Торуни [15, с. 104-105]. Ю. Довбур-Мусьницкий в Познани предлагал решительно противодействовать перевороту, в
частности, «призвать в армию солдат двух последних демобилизованных годов, дополнить ими местные соединения и вернуть прежнее положение», а для ускорения переправки частей в Варшаву осуществить «отправку армии на реквизированных грузовиках». В то же время автор воспоминаний негативно воспринял предложение возглавить штаб познаньских частей, которыми должен был командовать Ю. Халлер: «И почему это я должен быть шефом штаба Халлера, т.е. его мозгом и исполнителем его воли, а не он, напр[имер], в моем штабе начальником отдела? Несмотря на то, что Халлер по назначению Пилсудско-го занимал высокую должность инспектора артиллерии армии..., но в военном деле они могли бы у меня многому научиться, тогда как я ничего бы не мог у них позаимствовать» [4, с. 297, 299-300].
В изложении С. Халлера его предложение об эвакуации правительства из Виля-нува в Познань было серьезным: «Пан президент и правительство выедут в Познань; п[ан] президент с п[аном] премьером и военным министром автомобилем, который уже в нашем распоряжении...» [7, с. 93]. В воспоминаниях В. Витоса это выглядело иначе: «Генерал Халлер советовал, чтобы мы вдвоем с п[аном] президентом автомобилем, который у нас имелся, поехали в Познань, а министры устремились бы за нами на крестьянских подводах, которые должны быть реквизированы. Я уставился на него, не будучи в состоянии понять, то ли он так чудовищно насмехается над нами, то ли говорит это серьезно» [16, с. 279].
Крайне редко мемуаристы признают собственные ошибки. С. Гломбиньский признавал, что правоцентристское большинство в сейме «не посчиталось с тем, что в случае антиправительственного переворота личность премьера может дать заговорщикам требуемый предлог для сдвига общественного мнения в столице против правительства» [5, с. 88].
Представление в мемуарах персоналий переворота 1926 г. в Польше демонстрирует характерную черту этого типа источника-субъективизм авторов. Описания зависят от их симпатий, в них заметны склонность к выпячиванию своих значимости, мудрости и дара предвидения, старание замолчать или оправдать собственные ошиб-
ш
ки. Иногда мемуаристов подводит память. Противоречивость мемуаров требует для воссоздания более объективной картины события и роли отдельных лиц в нем сопоставления мемуаров разных авторов и верификации этих сведений с помощью других типов источников.
Литература
1. Czarkowski-Golejewski К. Walki majowe i aucTencja w Belwedrze // Przewrot majowy w rela-cjach i dokumentach. Warszawa, 1987.
2. Comte H. Zwierzenia adiutanta. W Belwe-derze i na Zamku. Warszawa, 1976.
3. D^bski J. Jak doszlo do zamachu majowe -go // Przewrot majowy w relacjach i dokumentach. Warsza'va, 1987.
4. Dowbor-Musnicki J. Wspomnienia. Warszawa, 2003.
5. G'^binski S. Wspomnienia polityczne // Przewrot majowy w relacjach i dokumentach. Warszawa, 1987.
6. Haller J. Pami§tniki z wyborem dokumen-tow i zdj§c. Londyn, 1964.
7. Haller S. Wypadki warszawskie od 12 do 15 mrja 1926. r. // О przewrocie majowym 1926. Opinie swiadkow i uczestnikow. Warszawa, 1984.
8. Lieberman H. Pami^tniki. Warszawa, 1996.
9. Mackiewicz (Cat) S. Historia Polski od 11 listopada 1918 r. do 5 lipca 1945 r. Londyn, b. d.
10. Madejczyk J. Wspomnienia. Warszawa, 1965.
11. Pi^tkowski H. Wspomnienia z wypadkow majowych” 1926 roku // Przewrot majowy w relacjach i dokumentach. Warszawa, 1987.
12. Pisudska A. Wspomnienia. Warszawa, 1989.
13. Popiel K. Wspomnienia polityczne. Warszawa, 1983.
14. Rzepecki J. Wspomnienia i przyczynki hi-storyczne // О przewrocie majowym 1926. Opinie swiadkow i uczestnikow. Warszawa, 1984.
15. Wachowiak S. Czasy ktore przezylem. Warszawa, 1991.
16. Witos W. Dziea wybrane. T.2. Moje wspomnienia. Cz. II. Warszawa, 1990.
May Revolution of 1926 in Poland in the memoires of its contemporaries
There is shown the activity of participants of May Revolution of 1926 in Poland. The attention is drawn to the events and personalities description in memoirs literature.
Key words: memoirs, Poland history, May Revolution of 1926 in Poland, Pilsudski, sanitization period.
Т.В. ЕВДОКИМОВА (Волгоград)
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНФОРМАЦИОННЫЕ ПИСЬМА СОТРУДНИКОВ ПОЛПРЕДСТВА РСФСР - СССР В ГЕРМАНИИ О РЕЙХСКАНЦЛЕРАХ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
На основе анализа политических информационных писем представителей советского полпредства в Германии дана характеристика рейхсканцлеров Веймарской Германии. Выявлены особенности и степень объективности восприятия советскими сотрудниками представителей правящей политической элиты Веймарской республики на уровне имперской исполнительной власти.
Ключевые слова: правящая политическая элита, рейхсканцлеры, Веймарская Германия, политические информационные письма, советские полномочные представители в Германии.
Общий анализ деятельности рейхсканцлеров Веймарской Германии как политиков и личностей до сих пор не являлся объектом специальных исследований российских историков, за исключением работы А.И. Патрушева [1], где рейхсканцлеры включены в общий контекст характеристики канцлеров Германии. Главными причинами отсутствия особого научного интереса к этим персоналиям являются негативный исход опыта первой германской демократии; ассоциирование причин прихода нацистов к власти в Германии не только с объективными обстоятельствами, но и с субъективными, личностными; отсутствие ярких харизматических личностей среди представителей политической элиты с демократической ориентацией, пожалуй, за исключением Г. Штреземана.
Политические информационные письма сотрудников полпредства РСФСР -СССР в Германии, хранящиеся в Архиве внешней политики РФ (АВП РФ), являются важным источником для анализа Веймарской Германии как первого опыта германской демократии в целом и правящей политической элиты в частности. Данная статья предлагает взгляд на рейхсканцле-
© Евдокимова Т.В., 2010
