CC BY
13
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2018, Том 27, Экспресс-выпуск 1598: 1859-1868
Материалы по экологии темнобрюхого улара Tetraogallus himalayensis sewertzowi в Заилийском Алатау
М.А.Кузьмина, Е.Ф.Савинов
Второе издание. Первая публикация в 1953*
Летом 1951 года, с 28 апреля по 26 июня и с 15 по 31 августа, авторы настоящей заметки вели орнитологические наблюдения и сборы в Аксайской щели северного склона Заилийского Алатау. Особое внимание мы уделяли обору материалов по биологии темнобрюхого улара Tetraogallus himalayensis sewertzowi Zarudny, 1910, достаточно обычного в этих местах. Для выяснения зимнего местопребывания уларов зимой и ранней весной 1952 года мы провели ещё три краткосрочные экскурсии 8-14 февраля, 4-5 марта и 27-30 марта. В результате проведённых наблюдений нами собраны небольшие материалы, освещающие отдельные моменты в экологии темнобрюхого улара. Учитывая, что в орнитологической литературе биология этого интересного вида освещена очень слабо, мы решили опубликовать наши материалы, хотя они и не могут претендовать на достаточную полноту.
Работа летом 1951 года проводилась стационарно. Лагерь нашего отряда помещался в верхнем поясе еловой зоны, откуда систематически проводились экскурсии в субальпийский, альпийский пояса и снежники. Таким образом, наши наблюдения велись примерно на высоте 1500-3500 м н.у.м. Во время осеннего выезда лагерь наш располагался на альпийских лугах у границы елового леса, где в это время постоянно держались стаи уларов.
Рельеф обследованного участка имеет резко пересечённый характер, особенна в зоне елового леса. Горные ущелья обследованного района на высоте 1200-2500 м очень глубоки, с крутыми, часто отвесными склонами. Вершины хребтов имеют несколько сглаженный характер и обычно представляют открытый ландшафт с обширным кругозором. По дну большей части ущелий текут бурные горные речки.
Южные и западные склоны гор на высоте 1500-2000 м н.у.м., то есть в пределах нижней части елового леса, как правило, покрыты богатым разнотравьем, высота которого нередко превосходит рост человека. Часть склонов, кроме разнотравного покрова, местами занята зарослями таволожки и шиповника, местами имеет более низкий травяной покров степного характера. По мере продвижения вверх травяной покров становится ниже, кустарники исчезают и их место занимают
* Кузьмина М.А., Савинов Е.Ф. 1953. Материалы по экологии темнобрюхого улара (Tetraogallus himalayensis sewertzowi Zar.) в Заилийском Ала-Тау IIЗоол. журн. 32, 6: 1234-1240.
пятна арчи. Выше границы леса арчевники часто образуют оплошные заросли, а кое-где встречаются ц небольшие участки древовидной арчи. Северные склоны гор на высоте 1400-2400 м н.у.м. покрыты еловым лесом с богатым травяным покровом и подлеском из рябины, осины и различных кустарников.
Нижняя часть гор, как правило, лишена выходов скал и каменистых осыпей, имеет мягкие очертания и сплошь покрыта растительностью. Исключение представляет лишь один отщелок Аксайской щели в поясе лиственного леса, где каменистые обрывы обнажают весь горный склон. По мере продвижения вверх и на южных и на северных склонах появляются участки осыпей, иногда занимающих значительные площади, а вершины гор выше 1600 м н.у.м., как правило, венчаются массивными группами отвесных скал. Выше еловой и субальпийской зоны простираются альпийские луга, занимающие громадные площади открытых горных склонов до самых снежников. Очень часто альпийские луга чередуются с участками крупных каменистых россыпей, особенно хорошо выраженных вдоль горных ручьёв.
Приехав к месту работы 28 апреля, мы застали уларов на высоте 1600-2500 м н.у.м. Птицы наблюдались в это время только одиночками и парами, преимущественно по гривам хребтов с южной стороны открытых склонов, а изредка и на вершинах северных склонов среди скал. Держались ли в это время улары выше, нами не установлено, так как из-за глубокого снега экскурсии выше 2500 м не проводились.
В брачный период улары менее осторожны, чем в остальную часть года, и дают возможность наблюдать за собой на открытом склоне, на расстоянии всего 150-200 м, ничем не проявляя беспокойства.
О численности уларов можно судить по следующим цифрам: по вершине юго-восточного склона ущелья Чимбулак протяжённостью до 3 км в начале апреля держалось около 10 пар; на вершине южного склона ущелья Каспан на протяжении 3-3.5 км в это же время наблюдалось 7-8 пар.
В конце апреля - начале мая улары встречались парами, иногда одиночками, крик птиц в это время можно было слышать в течение всего дня, но особенно интенсивно пели улары утром и вечером. Крик уларов очень разнообразен, чаще всего это свист, хорошо слышный в горах, на открытой местности, иногда более чем на 1.5 км. Довольно часто улары издают крик, напоминающий характерный крик кеклика, но с высокими, почти свистящими звуками конца фразы. Подобно кек-ликам, улары в брачный период призывают своего партнёра тихим протяжным звуком «к-о-о», однако и здесь, в отличие от кекликов, у уларов крик заканчивается высокой, звонкой нотой. Иногда тревожный крик уларов отдалённо напоминает лай собаки.
О поведении уларов в брачный период можно судить по отдельным
наблюдениям. Чуть только забрезжит рассвет, как с вершин гор из группы скал раздаётся свист поющих уларов. Ночуют улары, видимо, в скалах, так как вечером, до наступления полной темноты, песня их здесь же всегда слышна, а силуэт поющей птицы на вершине скалы виден до наступления полных сумерек.
4 мая нам пришлось вести наблюдения за одиночным уларом с 11 ч 30 мин до 17 ч. Птица была встречена на открытом степном склоне у вершины с отдельными небольшими выходами скал, а ниже среди степной растительности располагались отдельные крупные камни. Заметили мы птицу, когда она сидела на одном из камней и беспрестанно свистела. Во время крика улар вытягивается вперёд и закидывает голову кверху. В начале наблюдений улар некоторое время оставался на камне, затем медленно сошёл с него на землю и начал плавно расхаживать по склону, изредка что-то склёвывая. Иногда птица останавливалась и, распушив оперение, подобно домашним курицам, «купалась» в пыли, а затем, отряхнувшись, тщательно перебирала клювом пёрышки. Когда издали доносился свист других уларов, птица внешне совершенно не реагировала на эти звуки. Наблюдение было прервано из-за того, что птица зашла в высокое разнотравье (прошлогоднюю сухую траву) и найти её уже не удалось. За 5 ч наблюдений улар передвигался на площади не более 1 га.
7 мая на открытом юго-восточном склоне нам пришлось наблюдать одновременно за двумя парами птиц в продолжение 3 ч. Одна пара уларов держалась на небольшой площадке между кустиками арчи. Птицы вели себя довольно флегматично, почти не двигались и редко подавали голос. Самка временами кормилась, но большую часть времени, как и самец, почти неподвижно стояла под кустиком арчи. Вторая пара уларов держала себя гораздо активнее. Птицы всё время медленными шагами передвигались по открытому склону. Самка почти все время кормилась. Самец держался около своей подруги, но пройдя два-три шага останавливался и, закинув голову, издавал характерный свист, а затем шёл дальше. Время от времени он, распушив оперение, опускал крылья и, почти вертикально подняв хвост, медленно ходил вокруг уларки, которая внешне совершенно не реагировала на его ухаживания и продолжала кормиться. Примерно через полчаса после таких игр наступило спаривание птиц.
В жаркие часы дня улары парами отдыхают в тени одиноких ёлок на южных и юго-западных склонах или перелетают в ельники на северные склоны ущелий, где часто проводят подряд несколько часов.
К середине мая улары почти перестали встречаться нам на тех склонах, где они были обычны в апреле и начале мая. Почти совсем прекратилось и пение птиц, только изредка удавалось наблюдать отдельные пары и одиночек. 20 мая в ельнике на восточном склоне на высоте
1800 м н.у.м. мы слышали, как пересвистывалась пара птиц. Улары находились на расстоянии не менее 50 м друг от друга, затем птицы соединились и скрылись в лесу среди нагромождений камней.
2 июня у вершины северного склона (1600 м н.у.м.) среди ельничка и нагромождений камней была вспугнута одиночная птица. Улар взлетел с земли с громким криком, напоминающим крик ребёнка, и слетел вниз под гору. Судя по поведению птицы, где-то здесь было гнездо, однако обнаружить его нам не удалось. 19 июня на этом же месте мы нашли совершенно свежий помёт крошечных птенчиков и взрослого улара; эта находка убедила нас в том, что в этом районе птица гнездилась. Таким образом, можно предположить, что по окончании кладки на местах, где весной наблюдались брачные игры, остаются на гнездовье самки, которые ведут себя достаточно скрытно и поэтому редко попадаются на глаза.
В последней трети мая улары в значительном числе начали встречаться по склонам с альпийской растительностью, значительно выше ельника и в арчевниках. Птицы часто наблюдались парами или небольшими стайками, однако поведение этих пар очень резко отличалось от поведения пар птиц, наблюдавшихся ниже в апреле и половине мая. Держались птицы теперь очень осторожно и при первой попытке подхода к ним поднимались на крыло и перелетали на другую сторону ущелья, на расстояние свыше километра. В это время птицы чаще наблюдались по юго-западному склону ущелья и только вспугнутые перелетали на северо-восточный склон, ещё частично покрытый снегом. Позднее, в начале июня, основная масса птиц, образовав стаи свыше 20 экз., стала держаться на северо-восточном склоне ущелья, лишь изредка перелетая на юго-западный. Можно предположить, что птицы, наблюдавшиеся в конце мая парами и стайками на значительных высотах, — это либо улары, не принимавшие участия в гнездовании (может быть, не достигшие половой зрелости), либо самцы, покинувшие самок после того, как они приступили к насиживанию.
В течение всего июня стаи уларов наблюдались на высоте 2500 -3500 м н.у.м. Держались в это время птицы на обширных альпийских лугах с участками крупных каменистых осыпей, в скалах у вершин гор, где часто альпийские луга чередуются с пятнами снега. Нередко птицы наблюдаются и в зарослях арчи. В жаркие часы дня стаи уларов слетают к верхней границе ельника, где отдыхают среди выходов скал под тенью деревьев.
В отличие от гнездового периода, летом стаи уларов чрезвычайно осторожны, подойти к ним на выстрел почти не представляется возможным. Завидев приближающегося человека ещё на очень большом расстоянии, вся стая поднимается на крыло и перелетает обычно на другую сторону ущелья.
Данные о гнездовании уларов у нас очень скудны. Судя по косвенным наблюдениям, можно предполагать, что период кладки в основном захватывает вторую половину апреля и первую половину мая. Однако нередко можно наблюдать и запоздалые выводки. В конце августа нами наблюдались молодые, по размерам почти не отличающиеся от взрослых (вес 1950 г), и одновременно птенцы размером с кеклика.
К сожалению, нами не было найдено ни одного гнезда уларов, однако, на основании находок ещё плохо летающих птенчиков и птицы, уводившей нас из района гнезда, можно представить себе, в каких условиях проходит гнездование.
Два выводка пуховичков были встречены на лугах у кромки ельника. Первый выводок был найден на альпийском лугу у последнего пятна ельника, росшего по окраине труппы скал. Второй выводок наблюдался на широкой лесной просеке среди нагромождений камней (высота 2200 м н.у.м.).
Таким образом, в условиях Заилийского Алатау улары, видимо, гнездятся в тех местах, где участки ельника граничат с открытыми луговыми или степными пространствами (часто ниже верхней границы елового леса) и где рядом имеются либо скалы, либо крупные каменистые россыпи. В таких местах наблюдаются улары в брачный период. Возможно, что некоторая часть птиц гнездится и выше, среди зарослей арчи.
24 мая на юго-западном склоне, на высоте примерно 2500 м н.у.м., был встречен выводок из одной взрослой птицы и пяти пуховичков. Птенчики ещё только начинали подлётывать. Вспугнутые, они поднялись на крыло и спланировали вниз по склону на 30-40 м. Взрослая птица, заметив приближение опасности, перелетела в ближний участок ельника и уже оттуда звала птенцов. Этот же выводок наблюдался нами в этом же месте 26 и 27 мая. А 1 июня, после выпадения глубокого снега, рядом в скалах среди ельника был найден свежий помёт птенцов. Из этого можно заключить, что этот выводок держался в течение недели на очень ограниченном участке. Из найденного выводка 24 мая был пойман птенец, вес его был 114 г, длина крыла 92 мм, рулевые перья начали отрастать.
Второй выводок из пяти пуховичков и самки был найден 25 июня. По величине птенцы этого выводка совершенно не отличались от первого; следовательно, появление на свет этих птенцов наступило на месяц позднее, т.е. не раньше половины июня. Самка при этом выводке держала себя иначе, она прикидывалась раненой, билась на земле, пытаясь отвести от птенцов опасность. Птенчики же так крепко затаились, что найти их, несмотря на длительные поиски, не удалось.
Линька уларов начинается ещё во время брачного периода. У самки, добытой из пары 17 мая, на шее, спине и боках тела наблюдались
небольшие участки перьев в пеньках. У одиночного самца, добытого 21 мая, довольно сильно линяла шея. Интенсивно наступает линька у уларов, не принимающих участия в воспитании молодняка, лишь после того, как птенцы соединятся в стаи.
25 июня из стаи был добыт линяющий самец. Большая часть мелкого оперения, кроющего тело, у него уже сменилась, хотя часть новых перьев ещё частично была заключена в пеньки. 1-е — 5-е первостепенные маховые ещё оставались старыми, в то время как 10-е -6-е сменились, но ещё не полностью отросли. Одновременно со сменой маховых идёт и линька рулевых. Центральная и три крайние пары рулевых перьев оставались ещё старыми, в то время как остальные выпали и даже частично отросли.
23 июня в купальных ямках, где держались стайки птиц, нами были найдены оброненные птицами перья, кроющие тело, и маховые. Бросалось в глаза, что все перья имели исключительную сохранность, совсем не выгорели и не обтрепались. У насиживающих самок, линька, начатая весной, приостанавливается, и птицы начинают интенсивно линять лишь после вылупления птенцов. У самки, добытой 25 июня от выводка пуховичков, большая часть оперения, кроющего тело, оставалась старой. Рулевые перья не начали сменяться и только 10-е и 9-е первостепенные маховые выпали. Судя по экземплярам птиц, хранящимся в коллекции, интенсивная линька самок продолжается ещё в августе. К этому времени перья старого наряда сильно выгорают и изнашиваются, чем насиживающие самки резко отличаются от птиц, не принимающих участия в воспитании молодняка.
Следует отметить, что у уларов из одного и того же района в окраске наблюдается довольно резкая индивидуальная изменчивость. Встречаются птицы тёмные, с общим темно-серым оттенком, и светлые, имеющие рыжеватый оттенок. Интересно, что вариации в окраске наблюдаются не только у взрослых птиц, но и у пуховых птенцов, только что надевающих первое перо.
Два экземпляра птенцов из Заилийского Алатау, хранящихся в коллекции Института зоологии АН СССР, одного и того же возраста, резко отличаются по оттенку и интенсивности окраски, а также по расположению пятен. Птенец, окрашенный более ярко, имеет рыжеватый оттенок, другой, более бледный экземпляр - серовато-палевый.
Материалы, освещающие питание уларов, крайне скудны, однако можно определённо оказать, что большую часть года птицы питаются наземными частями растений. В мае-июне 1951 года нами было добыто четыре взрослых улара; по определению В.П.Голоскокова, в зобах и желудках птиц обнаружены следующие растения: колоски осоки Carex sp., колоски типчака Festuca sp., листья остролодочника лапландского Oxytropis lapponica, листья шульции Schultzia crinita, листья эутремы
Eutrema integrifolia, листья гусиного лука Gagea sp., листья и цветы огоньков Trollius dschungaricus. У улара, добытого 30 марта 1952, в зобу и в желудке обнаружены обрывки злаков и зелёная масса из переваренных растений.
В конце лета улары, видимо, питаются в основном семенами альпийских растений. 8 августа 1935 Н.И.Грачёвым в Заилийском Алатау был добыт улар, в зобу которого обнаружены семена трищетинника Trisetum altaicum, головки с семенами мака Papaver sp., головки лука Allium sp., корзинки Taraxacum sp., луковицы и семена горца Polygonum sp., семена мятлика Роа alpina, а также моллюски.
Подземные части растений употребляются в пищу, вероятно, сравнительно редко, так как нам почти не приходилось находить копанок уларов в тех местах, где птицы держатся постоянно. Животная пища не играет существенной роли в питании уларов. В мае, июне и частично в августе помёт уларов состоит исключительно из хорошо переваренной зелёной массы; видимо, птицы поедают в это время только молодые зелёные побеги и листья. Только три раза в конце августа 1951 года мы нашли темно-бурый помёт уларов, в котором, несомненно, были примеси хитиновых остатков насекомых. В это время на альпийских лугах было очень много прямокрылых, и вполне вероятно, что улары именно их употребляли в пищу. Весной и осенью в помёте уларов наблюдается много непереваренных кусочков злаков. Зимой улары употребляют в пищу хвою арчи. В феврале 1938 года в ущелье Малой Алмаатинки и в Талгаре, М.Н.Кореловым было добыто 5 уларов. В зобах добытых птиц содержалась преимущественно хвоя арчи.
Молодые птицы, по-видимому, с первых дней жизни питаются мягкими зелёными побегами. У птенца, добытого 24 мая (в возрасте 10-12 дней), вся стенка желудка и песок, находившийся в нём, были окрашены в интенсивный зелёный цвет. Неоднократно мы находили помет совсем маленьких птенчиков, и всегда он представлял собой сплошную зелёную массу. Питание птенцов с первых дней жизни растительной пищей вполне понятно, так как в момент появления их на свет у верхней границы ельника насекомые встречаются в очень небольшом количестве.
Употребление птенцами в раннем возрасте растений является приспособлением к обитанию в высокогорье, где ранней весной насекомые редки. Такой характер питания птенцов уларов резко отличает их от других куриных, у которых первые недели жизни молодые питаются почти исключительно различными насекомыми.
Из наших наблюдений видно, что улары в весенне-летний период в Заилийском Алатау населяют верхнюю часть лесного пояса и альпийские луга со снежниками, т. е. высоты 1600-3500 м над уровнем моря. Весной птицы держатся у нижней границы ареала, а затем, по окон-
чании гнездового периода, поднимаются вверх. Выводки поднимаются вверх значительно позже.
В горах Джунгарского Алатау местами заросли арчи опускаются очень низко — до высоты 1300-1600 м н.у.м. Здесь, на таких сравнительно небольших высотах, но вместе с тем в типичной экологической обстановке, живут и улары.
На хребте Чаган (Джунгарский Алатау) улары гнездятся на высотах от 1600 м и до вершины хребта, которая в отдельных точках достигает 2000 м н.у.м. Вероятно, здесь птицы живут оседло, так как на одних и тех же высотах улары наблюдались нами и И.А.Долгушиным в 1940 году парой 16 апреля, выводками 16 августа и стайками (видимо, выводками) 8 сентября.
В горах Чулак (юго-западные предгорья Джунгарского Алатау) улары кочуют иначе. Здесь птицы на холмистых плато среди зарослей арчи на высоте 1300-1600 м н.у.м. наблюдались нами с последних чисел марта до начала июня. Улары держались парами или группами до трёх птиц. В осеннее и зимнее время улары нами здесь не встречены. Местные охотники говорили нам, что в горах Чулак улары встречаются только с ранней весны и остаются здесь часть лета. Следует отметить, что в горах Чулак улары очень малочисленны, наблюдаются редко и даже в весеннее время очень осторожны.
Литературные данные о вертикальном распространении уларов довольно противоречивы.
В.К.Шнитников (1949) указывает, что в летнее время улары живут на высоте не менее 2500 м н.у.м.; на этой же высоте им было найдено и гнездо этой птицы.
Е.Л.Шестопёров (1929), наоборот, говорит: «Вопреки наблюдениям о гнездовании уларов на большой высоте, чуть под снегом, могу утверждать, что, по крайней мере в Кульджинских горах, эти птицы для вывода молодых опускаются ниже их обычных мест обитания и гнездятся на высоте от 900-1500 м. По мере того, как молодые крепнут, улары поднимаются всё выше по склонам гор и остаются на высотах до начала октября, после чего начинается обратное движение вниз. Зимой улары попадаются даже на высоко лежащих хлебных полях, где роются на токах вместе с кекликами».
Для выяснения зимнего и ранневесеннего пребывания уларов в Аксайской щели нами было проведено несколько краткосрочных экскурсий. Во время экскурсии 8-14 февраля мы обследовали склоны до 3000 м н.у.м. и только на этой высоте встретили четырёх уларов. Птицы держались на южном склоне под навесами скал. На снегу отмечались, кроме свежих следов, и старые, что указывает на то, что птицы в данном месте наблюдались не случайно. Ниже по склонам, на больших участках, лишённых снега, улары не наблюдались совершенно —
не было здесь ни следов, ни помёта птиц. Охотники, поднимавшиеся за тэками по Аксайской щели в урочище Мын-Жилке, рассказывали, что там, на высоте 3000-3500 м, в январе и декабре улары обычны.
Во время экскурсии 4-5 марта мы поднимались до мест гнездовья уларов (1600-2000 м н.у.м.), но птиц здесь ещё не было. И только с 27 по 30 марта мы встретили уларов у их прошлогодних мест гнездовья. 28 марта нами была отмечена стайка уларов в шесть птиц. 30 марта встречено пять пар и одиночная птица, державшаяся у пары. Однако следует отметить, что наиболее низкие участки гнездовья в этот период птицами ещё не были заняты.
Учитывая зимние, весенние и летние наблюдения над образом жизни уларов в Заилийском Алатау, мы приходим к следующим выводам о вертикальных миграциях этих птиц. Большую часть года улары живут на значительных высотах, населяя субальпийский и альпийский пояса до снежников. Не спускаются оттуда птицы и в период зимовки. Только на период размножения улары мигрируют в более низкие участки гор - в верхнюю часть елового пояса, где они поселяются на открытых участках с выходами окал.
В субальпийской и альпийской зоне на высотах выше 3000 м улары могли бы приступить к гнездованию не раньше конца мая - начала июня, когда на этих высотах сходит снег и начинает вегетировать растительность. Однако при такой поздней кладке птенцы не смогли бы за короткое высокогорное лето полностью опериться и вырасти к началу зимы, которая на этих высотах начинается уже в конце сентября -октябре. На меньших высотах улары имеют возможность начать гнездиться значительно раньше.
В верхней части елового пояса южные и юго-западные склоны в течение всей зимы свободны от снега, а в половине апреля на этой высоте освобождаются от снега и северные склоны гор. В конце марта на южных склонах здесь появляются первые эфемеры, которые обеспечивают обильным кормом гнездящихся птиц, а позднее - появляющийся на свет молодняк. Поздние снега, нередко выпадающие в горах в апреле и половине мая, на этих высотах быстро стаивают и в нормальные годы (если не сопровождаются длительными похолоданиями) не вызывают гибели молодняка. Можно утверждать, что более мягкий климат верхней части елового пояса обеспечивает наиболее благоприятные условия для роста птенцов, в первые дни жизни ещё плохо переносящих низкие температуры. Тем самым весенняя миграция уларов в более низкие горные пояса и гнездование птиц здесь обеспечивают наибольшую выживаемость молодняка.
Наши наблюдения, доказывающие, что местом зимовки уларов обычно служит высокогорье, не согласуются с наблюдениями Е.Л.Ше-стопёрова (1929), указывающего на откочёвки уларов к зиме из верх-
них поясов гор вниз. По наблюдениям этого автора, улар в высокогорье живёт только два-три месяца, а остальное время населяет только высоты от 900 до 1500 м н.у.м. К сожалению, автор не даёт описания ландшафта, в котором здесь живёт улар, а только упоминает о том, что улары вместе с кекликами посещают горные поля, где питаются зерном.
Наши наблюдения подтверждают установившееся мнение об адаптации уларов к открытым горным ландшафтам альпийского и субальпийского пояса, свойственным высокогорью. Здесь птицы проводят всю свою жизнь и спускаются в более низкие пояса гор лишь на период выведения молодняка. Обитание уларов на сравнительно небольших высотах в Джунгарском Алатау объясняется тем, что открытый горный ландшафт с зарослями арчи - характерное место обитания улара -встречается здесь ниже, чем обычно. Совершенно ясно, что распространение улара связано не с определёнными высотами, а с характерным ландшафтом. Весенние миграции уларов в поясе елового леса вполне объясняются необходимостью отыскания наиболее подходящих климатических условий для воспитания молодняка и обеспечения его жизнеспособности.
Литер атур а
Шестопёров Е.Л. 1929. Материалы для орнитологической фауны Илийского края // Бюл.
МОИП. Нов. сер. Отд. биол. 38, 1/2: 154-204, 3/4: 205-248. Шнитников В.Н. 1949. Птицы Семиречья. М.; Л.: 1-665.
ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2018, Том 27, Экспресс-выпуск 1598: 1868-1869
Гнездовая находка длиннохвостой неясыти Strix uralensis в верховьях Печоры
Н.Д.Нейфельд
Второе издание. Первая публикация в 2005*
В бассейне верхнего течения Печоры длиннохвостая, или уральская неясыть Strix uralensis была и остаётся очень редкой птицей (Теп-лова 1957; Нейфельд, Теплов 2000). По нашим данным регулярных орнитологических наблюдений в районе Печоро-Илычского заповедника за последние два десятилетия, доля встреч этого вида составляет менее 8% от общего числа визуальных регистраций сов (n = 365).
* Нейфельд Н.Д. 2005. Гнездовая находка длиннохвостой неясыти в верховьях Печоры // Материалы к распространению птиц на Урале, в Приуралье и Западной Сибири. Екатеринбург: 220-221.
