CC BY
31ПОЛЕВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ - ДАЛАЛЬЩ ЗЕРТТЕУЛЕР
УДК 902.2, 903.5 (574) https://doi.org/10.52967/akz2021.1.11.35.53
МРНТИ 03.41.91
МАТЕРИАЛЫ МОГИЛЬНИКА КЕТАБАН-2 И ПЕТРОГЛИФЫ БИТРЕУГОЛЬНОГО ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО СТИЛЯ В ЦЕНТРАЛЬНОМ КАЗАХСТАНЕ
© 2021 г. Евгений Анатольевич Дмитриев1, 2, Марина Васильевна Бедельбаева2, Игорь Алексеевич Кукушкин2
1 2аспирант, Алтайский государственный университет (г. Барнаул, РФ), младший научный сотрудник, Сарыаркинский археологический институт, НАО «Карагандинский университет имени Е.А. Букетова», г. Караганды, Казахстан. E-mail: [email protected];
2кандидат исторических наук, заведующая музеем археологии и этнографии, Сарыаркинский археологический институт, НАО «Карагандинский университет им. Е.А. Букетова», г. Караганды, Казахстан. E-mail: [email protected];
2кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник, Сарыаркинский археологическогоий институт, НАО «Карагандинский университет имени Е.А. Букетова», г. Караганды, Казахстан. E-mail: [email protected]
Аннотация. В статье рассматриваются материалы работы на могильнике Кетабан-2 и местонахождении петроглифов Едирей. Сооружения Кетабан-2 представляют собой двойные концентрические кольцевые ограды, возведенные различными строительными приемами. Они содержали четыре захоронения, совершенные в каменных ящиках и грунтовой яме. Определение возраста умерших выполнено посредством сопоставления длин костей с данными аналитических таблиц, отражающих динамику роста костей у детей и подростков. Рассматриваемый материал в целом не имеет однозначных аргументов в пользу той или иной культурной принадлежности. Вероятно, что исследованные ограды представляют собой синкретичные комплексы алакульско-федоровского типа и предварительно датированы рамках второй половины XVIII -конца XVI в. до н. э. Обследование местонахождения петроглифов Едирей позволило выявить первый в Центральном Казахстане памятник, рисунки которого выполнены в битреугольном стиле. На выровненной поверхности валуна техникой пикетирования нанесены четыре изображения - три антропоморфные фигуры и один знак-символ крестообразной формы. Прямые аналоги/аналогии данных изображений в петроглифах бронзового века Казахстана (Сауыскандык и Кулжабасы) позволяют провести определенные параллели. Однако однозначная и более точная датировка изображений затруднительна и требует дальнейших поисков петроглифов в этом районе.
Ключевые слова: археология, эпоха бронзы, федоровский, алакульский, могильник, ограда, петроглифы, битреугольный стиль
ОРТАЛЬЩ ЦАЗАЦСТАНДАГЫ КЕТАБАН-2 ЦОРЫМЫ МЕН Б^ШБ¥РЫШТЫ БЕЙНЕЛЕУ СТИЛ1НДЕГ1 ПЕТРОГЛИФТЕР МАТЕРИАЛДАРЫ
Евгений Анатольевич Дмитриев1, 2, Марина Васильевна Бедельбаева2, Игорь Алексеевич Кукушкин2
1 2 аспирант, Алтай мемлекетпк университет (Барнаул к., РФ), к^ гылыми кызметкер, Сарыарка археологияльщ институты, КеАКК «Е.А. Бекетов атындагы
Работа выполнена при финансовой поддержке Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан, ИРН проекта АР09260879.
Караганды университет», Караганды к., Казакстан. E-mail: [email protected]
2тарих гылымдарыныц кандидаты, археология жэне этнография музейiнiн мецгерушга, Сарыарка археологиялык институты, КеАК «Е.А. Бекетов атындагы Караганды университет», Караганды к., Казакстан. E-mail: [email protected]
2тарих гылымдарыныц кандидаты, жетекшi гылыми кызметкер, Сарыарка археологиялык институты, КеАК «Е.А. Бекетов атындагы Караганды университет», Караганды к., Казакстан. E-mail: [email protected]
Аннотация. Макалада Кетабан-2 корымындагы жумыстар жэне Едiрей петроглифтерiнiц орналаскан жерiнiц материалдары карастырылады. Кетабан-2 курылыстары эртYрлi курылыс тэсiлдерiмен тургызылган кос концентрлiк шецберлi коршаулармен керсетiлген. Олардыц курамында тас жэш^ерде жэне топыракты шуцкырда орындалган терт жерлеулерi бар. 9лгендердiц жасын аныктау бала мен жеткiншектердiц CYЙектерiнiц есу динамикасын керсететiн, аналитикалык кесте мэлiметтерi бар CYЙектер узындыгын салыстыру кемегiмен орындалды. Карастырылып отырган материал тутастай алганда белгiлi бiр мэдени тшстшктщ пайдасына келетiндей бiржакты дэлелдерге ие емес. Бэлкiм, зерттелген коршаулар Алакел-Федоров типтес синкретикалык кешендермен керсетшген жэне алдын ала б.д.д. XVIII г. екiншi жартысы - XVI г. аягы шецберiнде мерзiмделген. Едiрей петроглифтерiнiц орналаскан жерiн зерттеу Орталык Казакстандагы алгашкы ескерткiштi аныктауга мумшндж бердi, оныц суреттерi биушбурышты стильде орындалды. Тастыц тегiстелген бетiнде пикет техникасымен терт сурет колданылады - Yш антропоморфты кескiндер жэне бiр белгi - крест тэрiздi шшшнщ нышаны болып табылады. Казакстанныц кола дэуiрiнiц петроглифтерiндегi (Сауыскандык жэне Кулжабасы) осы бейнелердiц тiкелей аналогтары белгш бiр параллельдердi жYргiзуге мYмкiндiк бередг Алайда, бейнелердiц бiр жакты жэне элдекайда накты мерзiмделуi киын болгандьщтан, осы аймактагы петроглифтердi одан эрi iздеу кажеттiлiгi туындап отыр.
Т^шн сездер: археология, кола дэуiрi, федоровтык, алакелдiк, корым, коршау, петроглифтер, биушбурышты стиль
MATERIALS OF THE BURIAL GROUND OF KETABAN-2 AND PETROGLYPHES OF THE BITRIANGULAR DECORATIVE STYLE IN
CENTRAL KAZAKHSTAN
Evgeniy A. Dmitriev1, 2, Marina V. Bedelbayeva2, Igor A. Kukushkin2
1 2Postgraduate student, Altay State University (Barnaul, RF), junior researcher, Saryarka Archaeological Institute, academician E.A. Buketov Karagandy University, Karagandу,
Kazakhstan. E-mail: [email protected] 2Candidate of historical sciences, Director of the archaeology and ethnography museum, Saryarka archaeological Institute, academician E.A. Buketov Karagandy university, Karagandy, Kazakhstan. E-mail: [email protected] 2Candidate of historical sciences, Leading researcher, Saryarka Archaeological Institute, academician E.A. Buketov Karagandy University, Karagandy Kazakhstan. E-mail: [email protected]
Abstract. The article examines the materials of work at the Ketaban-2 burial ground and the location of the Yedirey petroglyphs. The structures of Ketaban-2 are double concentric ring fences, erected by various construction methods. They contained four burials, made in stone boxes and an earthen pit. Determination of the age of the body was performed by comparing the lengths of the bones with the data of analytical tables reflecting the dynamics of children and adolescents bone growth. The material in question as a whole does not have unambiguous arguments in favor of a particular cultural affiliation. It is likely that the investigated fences are syncretic complexes of the Alakul-Fedorovo type and are tentatively
dated within the second half of the 18th - late 16th centuries BC. A survey of the location of the Yedirey petroglyphs made it possible to identify the first monument in Central Kazakhstan, the drawings of which are made in a bi-triangular style. Four images, three anthropomorphic figures and one cross-shaped sign-symbol, are applied on the leveled surface of the boulder, using the picketing technique. Direct analogs of these images in the petroglyphs of the Bronze Age of Kazakhstan (Sauyskandyk and Kuljabasy) make it possible to draw certain parallels. However, an unambiguous and more accurate dating of the images is difficult and requires further searches for petroglyphs in this area.
Keywords: archaeology, Bronze Age, Fedorovsky, Alakulsky, burial ground, fence, petroglyphs, bi-triangular style
Введение
В 2018 г. экспедицией Сарыаркинского археологического института при Карагандинском государственном университете им. академика Е. А. Букетова были проведены исследования памятников бронзового века (Кетабан-2, Едирей) и раннего средневековья (Кетабан, Ащекен Сораны), расположенных в южных предгорьях Едирея (Каркаралинский р-н, Карагандинская обл.).
Следует подчеркнуть, что северо-восточная часть Каркара-линского района в археологическом плане неравномерно и недостаточно изучена. Это утверждение справедливо не только в отношении собственно раскопочных работ, но и отчасти мер, направленных на выявление памятников. В административно-территориальном плане этот регион разделен на пять сельских округов (Абайский, Аркалыкский, Караколь-ский, Мадийский, Сарытауский) и земли Куского лесного хозяйства. В ходе поисково-разведочных работ, проведенных преимущественно в советское время, выявлено 126 памятников [Ломан и др., 2004, с. 147-69, 171-172] (практически все расположены в Мадийском и Сарытауском с/о) различных исторических эпох, из ко-
торых 44 предварительно отнесены к эпохе бронзы.
На данный момент, судя по опубликованным материалам, осуществлены исследования на пяти памятниках бронзового века. Федоровские комплексы выявлены на могильниках Жыланды 1, 3 [Кукушкин, 2014], ала-кульские - на могильнике Тундык [Кукушкин и др., 2015], некоторое смешение выше обозначенных культурных традиций отмечено при исследовании некрополя Жыланды-4 [Кукушкин И., Кукушкин А., 2014]. Материалы дон-гальского типа финальной бронзы получены на поселении Едирей-2 [Бей-сенов, Ломан, 2009, с. 113-134, 237240]. Эти единичные данные вместе с тем демонстрируют типичную для эпохи бронзы Центрального Казахстана картину культурно-исторического процесса.
Таким образом, даже посредством беглого обзора представляется возможным продемонстрировать актуальность публикации новых материалов из северо-восточной части Каркаралинского района. В рамках данной статьи предлагается обратиться к результатам исследований комплексов бронзового века могильника Кетабан-2 и местонахождения петроглифов Едирей.
Материалы исследований могильника Кетабан-2
Памятник находится в Мадий-ском сельском округе Каркаралин-ского района Карагандинской области, в 287 км восточнее областного центра, в 31 км восточнее-северо-восточнее пос. Аркалык, в 4,6 км западнее горы Ащекен Сораны, в 4,2 км юго-западнее зим. Намазбай, в 4,1 км южнее одноименной горы, в 2,5 км северо-восточнее зим. Айнакай. На погребальном поле, устроенном на невысоком всхолмлении и его склонах, визуально зафиксированы 11 сооружений бронзового века. Они представляют собой курганы с каменными ограждениями в полах насыпей (№ 1, 4-8) диаметром до 8 м, высотой до 0,3 м и ограды округлой и овальной в плане формы (№ 2-3, 9-11) диаметром до 5,5 м. В 2018 г. на памятнике были раскопаны сооружения № 9-10 (рис. 1).
Сооружение № 9 до раскопок представляло собой задернованную ограду, стенки которой возвышались до 0,4 м над современной поверхностью. На объекте был разбит круговой раскоп диаметром 5,5 м. После снятия поверхностного грунта была расчищена конструкция в виде двойной концентрической ограды. Внешняя состояла из вертикально врытых в материковый слой гранитных плит высотой до 0,5 м. Она имела округлую в плане форму диаметром 4 м. Внутренняя - имела аналогичную в плане форму диаметром 3 м, но была сложена из плашмя уложенных в один ряд камней и плит. В центральной части сооружения зафиксированы фрагменты разбитого каменного перекрытия погребения № 1 (рис. 2).
Погребение № 1 представляло собой каменный ящик размерами 1,3^0,65 м, глубиной 0,7 м, ориентированный длинной осью по линии ЮЗ-СВ (рис. 3, 1). На дне могилы в
Рис. 1. Ситуационный план могильника Кетабан-2: 1 - курган; 2 - ограда. Рисунок Е.А. Дмитриева
Fig. 1. Situational plan of the burial ground Ketaban-2: 1 - barrow; 2 - fence. Drawing by E.A. Dmitriev
юго-западной ее половине зафиксировано скопление кальцинированных костей, а также пронизь (рис. 4, 5), бусина (рис. 4. 4) и фрагмент керамики (рис. 4. 6).
Металлическая пронизь - рифленая, изготовлена из тонкого листа металла (до 0,1 см толщиной), несомкнутая. Длина 2,2 см. Размер сечения 0,5x0,45 см.
Металлическая бусина - колеч-ковидная, диаметром 0,45 см, шириной 0,3 см. Покрыта хлоридами.
Фрагмент керамики - часть шейки со скругленным венчиком и узким заостренным формованным валиком у основания шейки. Под венчиком нанесена непрерывная цепочка наклонно заштрихованных треугольников,
Рис. 2. Могильник Кетабан-2. План и профиль сооружения 9: 1 - дерн; 2 - слой грунта светло-коричневого цвета; 3 - материк. Рисунок Е.А. Дмитриева
Fig. 2. Burial ground Ketaban-2. Plan and profile of the structure 9: 1 - turf; 2 - light brown soil layer; 3 - mainland. Drawing by Е.А. Dmitriev
направленных вершинами вниз. Рисунок выполнен резной техникой.
За пределами сооружения зафиксированы два погребения.
Погребение № 2 выявлено на глубине 0,2 м от уровня материка. Представляло собой каменный ящик размерами 0,4^0,3-0,2 м, ориентированный по линии ССЗ-ЮЮВ, перекрытый каменными плитками (рис. 3, 2). В процессе выборки заполнения могилы было установлено, что юго-юго-восточная стенка ящика завалилась внутрь. На дне могилы расчищены останки скелета ребенка возрастом 0-1 мес. (38-40 недель от начала эмбрионального развития)* (см. табл. 1), который был уложен в скорченном положении на левом боку, кости рук согнуты в локтевых суставах и расположены у лицевого отдела черепа. Ориентировка костяка - ССЗ. На останки был поставлен керамический сосуд (рис. 4, 1), возле которого лежала упавшая крышка из боковины неорнаментированного толстостенного сосуда (рис. 4, 2).
Керамический сосуд - баночной формы, с расширяющимися кверху стенками и уплощенным венчиком, под которым нанесены две условно «параллельные» горизонтальные опоясывающие линии, а ниже изображен шестирядный, непрерывный горизонтальный зигзаг. Рисунок выполнен протаскиванием гладкого штампа. Диаметр устья 13,6 см, диаметр дна 7 см. Высота сосуда 11,6 см (рис. 4, 1).
Погребение № 3 зафиксировано на глубине 0,2 м от уровня материка
и представляло собой перекрытую внахлест двумя каменными плитами грунтовую яму овальной в плане формы, ориентированную по линии З-В. Размеры ямы 0,35x0,25x0,15 м (рис. 3, 3). В ней расчищены останки двух умерших, имевших различную сохранность. «Восточный» костяк представлен лишь фрагментами разрушенного черепа, в связи с чем установить достоверную ориентировку и позу не представляется возможным. «Западный» костяк, принадлежащий ребенку 1,5-3 месяцев, был уложен в скорченном положении на левом боку и ориентирован головой на запад. У изголовья поставлен керамический сосуд.
Керамический сосуд - горшко-видной формы, с округлым плечом, с плавно изогнутой, отогнутой наружу шейкой со скругленным венчиком. Не орнаментирован. Диаметр устья 9,5 см, диаметр по основанию шейки 9 см, максимальный диаметр по плечику 9,2 см, диаметр днища 7 см. Высота шейки 1,3 см, высота плечика 1,3 см. Общая высота сосуда составляет 8,8 см (рис. 4, 3).
Сооружение № 10 до раскопок представляло собой слабо задернованную ограду, плиты которой возвышались над современной поверхностью до 0,4 м. На объекте был разбит круговой раскоп диаметром 3 м. После снятия поверхностного грунта были расчищены остатки разрушенной кольцевой ограды диаметром 2,8 м, состоящей из вертикально врытых в материковый грунт гранитных плит
*С целью конкретизации возраста обнаруженных останков здесь и далее были проведены метрические измерения отдельных костей, имевших хорошую сохранность. Полученные данные были сопоставлены с таблицами возрастных характеристик длин костей из разных источников [Maresh, 1970; Fazekas, Kosa, 1978; Jeanty, 1983], приведенных в монографии М. Шэфера, С. Блэка и Л. Шойер [Schaefer е! а1., 2009])
Рис. 3. Могильник Кетабан-2. Планы и разрезы погребений: 1 - кости; 2 - керамический сосуд; 3 - кальцинированные кости; 4 - фрагмент керамики; 5 - металлическая пронизь; 6 - металлическая бусина. Рисунок Е.А. Дмитриева
Fig. 3. Burial ground Ketaban-2. Burial plans and sections: 1 - bones; 2 -ceramic vessel; 3 - calcified bones; 4 - a fragment of ceramics; 5 - metal cylindrical bead; 6 - metal bead. Drawing by E.A. Dmitriev
высотой до 0,6 м. Во внутреннем пространстве комплекса зафиксирована юго-западная часть второй ограды, возведенной из плашмя уложенных в один ряд камней (рис. 5).
Могила представляла собой установленный в грунтовой яме ка-
менный ящик, имевший на момент раскопок разбитое перекрытие, обломки которого фиксировались в его заполнении. Размеры - 1,4^0,75 м. Ориентировка - ЮЗ-СВ (рис. 3, 4).
В процессе выборки заполнения могилы, в юго-западной ее части,
Рис. 4. Могильник Кетабан-2. Находки. Рисунок Е.А. Дмитриева
Fig. 4. Burial ground Ketaban-2. Finds. Drawing by E.A. Dmitriev
у дна, зафиксированы разрозненные останки скелета ребенка 6-8 лет и кости животного, в том числе астрагал мелкого рогатого скота. Глубина могилы 0,75 м (от поперечных краев стенок) и 0,6 м (от продольных краев стенок).
Культурно-хронологическая принадлежность. Исследованные сооружения представляли собой двойные кольцевые ограды небольших размеров (2,8-4 м), возведенные различными строительными приемами. Внешнее ограждение состояло из вертикально врытых в материковый грунт плит. Внутренние ограды (наиболее полно зафиксирована в процессе исследования сооружения № 9) сложены из плашмя уложенных плит и камней. Данное архитектурное решение в Центральном Казахстане свойственно носителям федоровской культуры и было отмечено, к примеру, на могильниках Аксу-Аюлы [Маргулан и др., 1966, с. 166, рис. 78], Ортау-2 [Мар-
гулан и др., 1966, с. 178, рис. 88], Талдинский-1 [Кукушкин и др., 2020], Бесоба [Кукушкин, Дмитриев, 2017, с. 193, 195, рис. 7]. Причем на приведенных памятниках отмечается именно аналогичная оградам Кетабан-2 последовательность применения строительных приемов. Если отвлечься от такой точности, то круг аналогов будет значительно шире.
Довольно примечателен принцип расположения могил на погребальной площадке сооружения № 9: во внутриоградном пространстве находится условно «взрослое» погребение, что подкрепляется размерами могилы (1,3x0,65 м), а за пределами ограды, вплотную к слагающим ее плитам, устроены детские захоронения. Аналогичное расположение было отмечено при исследовании федоровских сооружений могильников Шерубай-1 [Кукушкин, Дмитриев, 2018, с. 44, рис. 2] и Акимбек [Кукушкин, 1992, с. 91].
Ориентировка центральных могил обоих сооружений ЮЗ-СВ, а детских З-В и ССЗ-ЮЮВ, т.е. преобладает с некоторыми отклонениями ось З-В, что характерно как для федоровской, так и для алакульской культур [Кузьмина, 2008, с. 115-249]. Традиционно для обеих культур, зафиксированное в детских захоронениях положение останков умерших -скорченно, на левом боку.
Наличие кремации в погребении № 1 сооружения № 9 можно рассматривать в качестве маркера федоровской погребальной обрядности, а об-
Рис. 5. Могильник Кетабан-2. План и профиль сооружения 10: 1 - дерн; 2 - слой грунта светло-коричневого цвета; 3 - материк. Рисунок Е.А. Дмитриева
Fig. 5. Burial ground Ketaban-2. Plan and profile of the structure 10: 1 - turf; 2 - light brown soil layer; 3 - mainland. Drawing by Е.А. Dmitriev
щий биритуализм в выборе способов обращения с телами умерших подчеркивает региональную специфику данной культурной традиции [Дмитриев и др., 2019, с. 14].
Керамический комплекс насчитывает четыре сосуда в целом и фраг-
ментированном состоянии и не является показательным в плане форм или орнаментации. Следует отметить, что неоднозначен в ракурсе определения культурной принадлежности фрагмент сосуда из погребения с кремацией. На нем нанесен узор по прямой
Таблица 1 - Метрические характеристики костей, использованных для определения возраста и источники сопоставления
Table 1 - Metric characteristics of bones used for age determination and matching sources
Номер со- Название Длина без эпифизов, мм Сопоставлено с: Schaefer et al., 2009
оружения, погребения кости Суммарный интервал в мм, возраст Источник
Соор. 9, погребение 2 плечевая 64 55,0-70,0 (38-40 нед.) - измерения костей венгерских эмбрионов середины XX в. [Schaefer й а1., 2009, р. 171]. - сонограммы зародышей конца XX в. (Брюссель, Бельгия) [Schaefer й а1., 2009, р. 172].
локтевая 59 55,0-66,5 (38-40 нед.) - измерения костей венгерских эмбрионов середины XX в. [Schaefer й а1., 2009, р. 204]. - сонограммы зародышей конца XX в. (Брюссель, Бельгия) [Schaefer й а1., 2009, р. 205].
лучевая 53,5 45-58,0 (38-40 нед.) - измерения костей венгерских эмбрионов середины XX в. [Schaefer й в1., 2009, р. 188]. - сонограммы зародышей конца XX в. (Брюссель, Бельгия) [Schaefer й в1., 2009, р. 189].
бедренная 70 62,0-81,0 (38-40 нед.) - измерения костей венгерских эмбрионов середины XX в. [Schaefer й в1., 2009, р. 264]. - сонограммы зародышей конца XX в. (Брюссель, Бельгия) [Schaefer й в1., 2009, р. 265].
большебер-цовая 63,5 54-71 ,5 (38-40 нед.) - измерения костей венгерских эмбрионов середины XX в. [Schaefer й в1., 2009, р. 284]. - сонограммы зародышей конца XX в. (Брюссель, Бельгия) [Schaefer й в1., 2009, р. 285].
малоберцовая 62 59-68,5 (40 нед.) - измерения костей венгерских эмбрионов середины XX в. [Schaefer et в1., 2009, р. 300]. - сонограммы зародышей конца XX в. (Брюссель, Бельгия) [Schaefer et в1., 2009, р. 301].
Соор. 9, погребение 3 плечевая 75 65,7-86,4 (1,5-3 мес.) - данные по американским детям, родившимся между 1915 и 1967 гг. и зарегистрированным в Детском исследовательском совете [Schaefer et в1., 2009, р. 174].
лучевая 62 59,7-70,2 (1,5-3 мес.) - данные по американским детям, родившимся между 1915 и 1967 гг. и зарегистрированным в Детском исследовательском совете [Schaefer et в1., 2009, р. 191].
локтевая 71 62,8-78,0 (1,5-3 мес.) - данные по американским детям, родившимся между 1915 и 1967 гг. и зарегистрированным в Детском исследовательском совете [Schaefer et в1., 2009, р. 207].
Соор. 10, погребение 1 бедренная 276 2 5 6 308,2 лет) , 5 -(6-7 - данные по американским детям, родившимся между 1915 и 1967 гг. и зарегистрированным в Детском исследовательском совете [Schaefer й а1., 2009, р. 267].
плечевая 206 1 9 4 230,9 лет) , 1 -(7-8 - данные по американским детям, родившимся между 1915 и 1967 гг. и зарегистрированным в Детском исследовательском совете [Schaefer й а1., 2009, р. 174].
локтевая 170 1 5 7 186,3 лет) , 9 -(7-8 - данные по американским детям, родившимся между 1915 и 1967 гг. и зарегистрированным в Детском исследовательском совете [Schaefer й а1., 2009, р. 207].
лучевая 153 1 5 3 172,0 лет) , 0 -(7-8 - данные по американским детям, родившимся между 1915 и 1967 гг. и зарегистрированным в Детском исследовательском совете [Schaefer е; а1., 2009, р. 191].
орнаментальной сетке резной техникой, что может соответствовать как алакульской культуре, так и менее показательным, лишенным явных культурно диагностирующих признаков, образцам федоровского гончарства. Как показано И. В. Рудковским, соотношение прямых и скошенных фигур
у федоровцев при статичности базовых свойств орнаментики (65,1%) не следует превращать в стереотип [Руд-ковский, 2013, с. 44, 46].
Таким образом, полученный на данный момент материал в целом не имеет однозначных (несмотря на превалирование типичных для федо-
№ Наименование памятника Шифр лаборатории, номер даты 14С-дата, л.н. Калиброванные значения, гг. до н.э.
1а 2а
1 Могильник Бакыбулак UBA-28367 3405±43 1743-1626 cal BC, 100% 1876-1843 cal BC, 7,2% 1822-1796 cal BC, 3,2% 1778-1608 cal BC, 86% 1604-1602 cal BC, 0,1% 1581-1559 cal BC, 2,3% 1556-1544 cal BC, 1,2%
2 Могильник Шерубай-1 UBA-33183 3342±38 1671-1654 cal BC, 13,6% 1639-1597 cal BC, 38% 1594-1540 cal BC, 48,4% 1738-1714 cal BC, 6,7% 1693-1530 cal BC, 91,4% 1526-1518 cal BC, 1,9%
Таблица 2 - Список AMS-дат федоровской культуры Центрального Казахстана
Table 2 - List of AMS-dates of Fedorov culture of Central Kazakhstan
ровской культуры принципов архитектуры надмогильной конструкции и общего биритуализма обрядовой практики) аргументов (имеется в виду невыразительность керамокомплекса) в пользу той или иной культурной принадлежности. Нельзя не обратить внимание на большую вероятность синкретического характера исследованных сооружений.
Для установления предварительной датировки предлагается исходить из условно синкретического характера памятника, т.к. временный диапазон AMS-дат более узок в Центральном Казахстане для федоровских комплексов, нежели для алакуль-ских. На данный момент опубликовано два радиоуглеродных определения, выполненных по могильникам Бакыбулак** [Бейсенов и др., 2014, с. 169, табл. 7] и Шерубай-1 [Кукушкин, Дмитриев, 2018, с. 47]. Анализы проведены в Центре по изучению климата, окружающей среды и хронологии (14CHRONO) Королевского университета Белфаста (Северная Ирландия) (см. табл. 2). При калибровке использовалась шкала IntCal 20, что продиктовано также определенными отличиями от IntCal 13 для II тыс. до н. э., связанными со включением колец японских деревьев, демонстрирующих в этот период, видимо, региональные изменения в углеродно-климатическом цикле планеты, пока неясной природы [Reimer et al., 2020, p. 745].
По нашему мнению, следует использовать по возможности калиброванные значения по 1g, т.к. несмотря на уменьшение процентной вероятно-
сти, такой подход позволяет оперировать более узкими хронологическими интервалами. В результате, в соответствии с 1о, считаем возможным датировать исследованные сооружения могильника Кетабан-2 в рамках второй половины XVШ - конца XVI в. до н. э. (рис. 6).
Материалы исследований местонахождения петроглифов Едирей
Об изображениях на камнях сообщил местный житель, полагая, что это знаки-письмена. Памятник находится в Мадийском сельском округе Каркаралинского района Карагандинской области в 291 км восточнее-северо-восточнее областного центра, в 1,9 км южнее пос. Шалакбулак, у северо-восточного подножия гор Едирей в урочище Кызылшилик, в 238 м южнее сезонного ручья на участке равнинного межгорного пространства. Расположен на террасе площадью в несколько сотен метров под сопкой и на западном ее склоне, где периодически встречаются отдельные гранитные валуны различных размеров. Крупные камни хорошо заметны на местности и возвышаются над поверхностью на 0,8-1,5 м. На одном из них обнаружены изображения, а плоскость с рисунками обращена на юго-восток.
Размеры округлого валуна составляют в ширину 3,4 м, в высоту 1,45 м. Нижняя левая часть камня носит следы подработки с целью выравнивания поверхности, вероятно, специально предпринятой для нанесения петроглифов. Площадь, занятая рисунками, имеет ширину 1,8 м и высоту 0,8 м. Правая часть испорчена обра-
**Необходимо отдельно обратить внимание на неоднозначный в плане культурной принадлежности облик керамического сосуда, не имеющий типичных маркеров федоровской орнаментальной традиции
Рис. 6. Результаты калибровки* дат федоровской культуры Центрального Казахстана
Fig. 6. Calibration results of the Fedorov culture dates of Central Kazakhstan
зовавшимися естественными сколами и трещинами в результате климатических факторов (перепад температур). Техникой пикетирования (среднето-чечная и мелкоточечная сплошная выбивка глубиной 0,3-0,5 мм) нанесены четыре изображения - три антропоморфные фигуры и один знак-символ крестообразной формы.
Антропоморфные изображения прорисованы в фас и расположены горизонтально. Более детально показана первая фигура: размеры
0,2^0,3 м, округлая голова, длинная шея, руки расположены на линии широких плеч, согнуты в локтях и опущены вниз, туловище изображено двумя треугольниками, соединенными своими вершинами в области талии (битреугольный стиль), что демонстрирует атлетизм фигуры, две прямые ноги расставлены, ступни направлены в разные стороны. Второе антропоморфное изображение имеет размер 0,1x0,2 м: округлая голова на короткой шее, положение рук анало-
*Калибровка выполнена в программе Calib Rev, версия 8.1.0
гичное первому без прорисовки левой, верхняя часть туловища показана треугольником вершиной вниз плавно переходящим в две ноги без ступней. Третье изображение чуть крупнее фигуры 1 (0,2x0,3 м), идентично по иконографии, но без прорисовки ног, возможно незакончено. Рисунок 4: знак-символ в виде равностороннего креста размером 0,15x0,2 м, у отрезка в левой части добавлен вниз небольшой луч. Осыпающаяся зернистая порода и патинизация делает рисунки трудноразличимыми (рис. 7).
Местонахождение нуждается в дальнейшем исследовании и тщательной документации.
Обсуждение результатов
Первоочередной интерес вызывает битреугольный стиль, в котором выполнены рисунки. Ряд исследователей такие изображения считают характерными для изобразительного искусства Передней Азии. Импульсом для выделения данной традиции стало исследование местонахождения петроглифов Саймалы-Таш (Кыргызстан) [Шер, 1980].
С позиции историографии представляется возможным выделить две точки зрения относительно хронологии битреугольного стиля. Согласно А. Н. Бернаштаму, который первым обстоятельно занимался вопросом датировки рисунков данного изобразительного стиля, где основным аргументом для установления возраста были привлечены рисунки на расписной керамике в слое Сузы I и других памятниках Иранского нагорья, которые датировал 11-1 тыс. до н.э. [Бернаштам, 1952, с. 65]. Однако позднее В. М. Массон посчитал такую датировку малообоснованной, т.к. если провести сопоставления на-
скальных изображений с расписной керамикой Сузы I и II, древнейший пласт петроглифов Саймалы-Таша следует датировать ГУ-Ш тыс. до н. э. [Массон, 1959, с. 116], т.к. комплекс Сузы I (или А) относится к середине IV тыс. до н. э. [Шер, 1980]. Важное значение в вопросе датировки би-треугольного стиля в Средней Азии имеют изображения быка и оленя, перекрытые рисунком колесницы на больших колесах (Саймалы-Таш), отличающиеся по плотности загара, что позволяет установить хронологический приоритет рисунков животных в битреугольном стиле над последними [Шер, 1980].
Вместе с тем, при раскопках Ошского поселения чустской культуры были найдены два фрагмента керамики с фигурками животных, выполненных в битреугольном стиле, что позволило Ю. А. Заднепровскому датировать такую манеру изображений II - началом I тыс. до н.э. [Заднепров-ский, 1997]. Однако данная датировка вызвала резонные возражения в виду малочисленности полученных материалов, т.к. керамическая коллекция Ошского поселения насчитывает около 15 тыс. экземпляров, из которых порядка 6 тыс. расписные фрагменты [Ташбаева, 2019, с. 213].
Резонные замечания на возможность поиска аналогий в древних наскальных изображениях Саймалы-Таша высказали А. Н. Марьяшев и Б. А. Железняков, опираясь на материалы памятника Кулжабасы, полагающие, что рисунки, созданные земледельцами Ферганы под влиянием культур Средней и Передней Азии, некорректно сопоставлять с петроглифами, оставленными племенами степных культур, имеющими более представительные параллели в сюжетах
3
Рис. 7. Петроглифы Едирей: 1 - вид плоскости с рисунками; 2 - изображение человека в битреугольном стиле; 3 - прорисовка петроглифов
Fig. 7. Petroglyphs of Edirey: 1 - view of flat surface with drawings; 2 - image of a person in bit-triangular style; 3 - drawing of petroglyphs
и стиле изобразительных традиций степной зоны Монголии и Алтая [Ма-рьяшев, Железняков, 2013, с. 19].
В сценах и композициях эпохи бронзы местонахождения Сауыскан-дык (хребет Большой Каратау) представлены более десятка антропоморфных изображений, туловища которых трактованы в виде битреугольников [Самашев и др., 2014]. Это многочисленные лучники в рогатых масках [Самашев и др., 2014, рис. 414, 416, 417, 419 и т.д.] и головных уборах в
виде птичьих перьев [Самашев и др., 2014, рис. 99, 103, 104, 145, 455 и т.д.]. Анализ иконографических особенностей изображений людей с битре-угольными корпусами Сауыскандыка позволил рассматривать их, наряду с «солнцеголовыми» персонажами Тамгалы, «.. .как маркеры путей культурных контактов (но не миграции) носителей определенной изобразительной традиции населения Ферганского хребта и других южных регионов с северными территориями»,
что и привело в результате диффузии к формированию «саймалыташско-тамгалинского феномена наскального искусства ранней и средней бронзы» [Самашев и др., 2014, с. 255, 257].
Сходство сюжетов из раскопок Гонура с центрально-азиатскими петроглифами уже отмечалось исследователями [Рогожинский, 2011, с. 87-99] и нашло яркое выражение в древнейших петроглифах на территории Киргизии и Узбекистана в виде самобытного битреугольного стиля. Соединение этих двух импульсов в урало-казахстанских степях на рубеже III и II тыс. до н.э. возможно и привело к возникновению новой - андро-новской изобразительной традиции [Novozhenov, Shvets, 2020, р. 103].
Не исключено, что наскальные рисунки Едирей являются составной частью археологических комплексов эпохи бронзы, представленных в первой части статьи, отражая художественные традиции и мировоззре-
ние местного населения. Датировка изображений затруднительна и требует дальнейшей разработки проблематики.
Заключение
Подводя итоги вышеизложенному, следует подчеркнуть слабую изученность северо-восточной части Каркаралинского района в археологическом плане, отмечая при этом перспективность планомерных исследований данных территорий. Несмотря на то, что публикуемые материалы могильника Кетабан-2 невыразительны, они все же расширяют в определенной мере фактологическую базу. Обращает на себя внимание вероятный синкретический характер исследованных сооружений. Исследование местонахождения петроглифов Едирей позволило выявить первый в Центральном Казахстане памятник, рисунки которого выполнены в битре-угольном стиле.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бейсенов А.З., Варфоломеев В.В., Касеналин А.Е. Памятники бегазы-дандыбаевской культуры Центрального Казахстана. Алматы: Институт археологии им. А.Х. Маргулана, 2014. 192 с.
2. Бейсенов А.З., Ломан В.Г. Древние поселения Центрального Казахстана. Алматы: 1нжу-Маржан, 2009. 264 с.
3. Бернштам А.Н. Наскальные изображения Саймалы Таш // СЭ. 1952. № 2. С. 50-68.
4. Дмитриев Е.А., Елибаев Т.А., Кукушкин А.И. Одномогильные биритуальные захоронения федоровской культуры эпохи бронзы // РА. 2019. № 3. С. 7-18.
5. Заднепровский Ю.А. О датировке изображений геометрического стиля Саймалы-Таш // Лавровские (среднеазиатско-кавказские) чтения 1994-1995 гг.: краткое содержание докладов. СПб.: МАЭ, 1997. С. 26-27.
6. Кузьмина Е.Е. Классификация и периодизация памятников андроновской культурной общности. Актобе: ПринтА, 2008. 358 с.
7. КукушкинИ.А. Андроновские погребения Кентского ущелья // Маргулановские чтения-1990. М., 1992. Ч. I. С. 90-93.
8. Кукушкин И.А. Доандроновские погребения Центрального Казахстана // Диалог культур Евразии в археологии Казахстана: сб. науч. ст., посвящ. 90-летию со дня рожд. выдающ. археолога К. Акишева. Астана: Сарыарка, 2014. С. 401-414.
9. Кукушкин И.А., Дмитриев Е.А. Итоги работ на могильнике бронзового века Бесоба // Археологическое наследие Центрального Казахстана: изучение и сохранение. Сб. науч. ст., посвящ. 70-летию организации Центрально-Казахстанской археологической экспедиции Академии наук Казахстана / отв. ред. А.З. Бейсенов,
B.Г. Ломан. Алматы: НИЦИА «Бегазы-Тасмола», 2017. Т. 2. С. 188-202.
10. Кукушкин И.А., Дмитриев Е.А. Результаты исследований могильника Шерубай-1 андроновской (федоровской) культуры Центрального Казахстана // АЭАЕ. 2018. Т. 46. № 4. С. 42-48.
11. Кукушкин И.А., Дмитриев Е.А., Кукушкин А.И. Могильник Тундык: предварительные результаты исследований // Этнические взаимодействия на Южном Урале: (VI Всерос. науч. конф.). Челябинск: Областное государственное бюджетное учреждение культуры «Челябинский государственный краеведческий музей», 2015.
C. 136-143.
12. Кукушкин И.А., Дмитриев Е.А., Кукушкин А.И. Федоровские захоронения могильника Талдинский-1 // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул: АлтГУ 2020. Вып. XXVI. С. 76-83.
13. Кукушкин И.А., Кукушкин А.И. Исследования на могильнике эпохи бронзы Жыланды-4 // Древности Сибири и Центральной Азии. Горно-Алтайск: ГорноАлтайский государственный университет, 2014. С. 70-84.
14. Ломан В.Г., Бейсенов А.З., Евдокимов В.В., Тулеуов Т.С. Археологическая карта Каркаралинского района Карагандинской области. Алматы: Иль-тех-кггап, 2004. 256 с.
15. Маргулан А.Х., Акишев К.А., Кадырбаев М.К., Оразбаев А.М. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата: «Наука» КазССР, 1966. 436 с.
16. Марьяшев А.Н., Железняков Б.А. Древности Кулжабасы. Алматы: Институт археологии им. А.Х. Маргулана, 2013. 150 с.
17. Массон В.М. Древнеземледельческая культура Маргианы // Материалы и исследования по археологии СССР. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1959. 215 с.
18. Рогожинский А.Е. Образы и реалии древнеземледельческой цивилизации Средней Азии в наскальном искусстве эпохи бронзы Южного Казахстана и Семиречья // Наскальное искусство в современном обществе. Кемерово: САИПИ, 2011. С. 87-99.
19. Рудковский И.В. Андроновская орнаментика в контексте системообразующих инвариантов. Алматы: Институт археологии им. А.Х. Маргулана, 2013. 192 с.
20. Самашев З., Мургабаев С., Елеуов М. Петроглифы Сауыскандыка. Астана: изд-во филиала ИА им. А.Х. Маргулана в Астане, 2014. 374 с.
21. Ташбаева К.И. К проблеме датировки битреугольного стиля в наскальном искусстве Центральной Азии // Древности Восточной Европы, Центральной Азии и Южной Сибири в контексте связей и взаимодействий в евразийском культурном пространстве (новые данные и концепции). СПб.: ИИМК РАН, 2019. Т. I. Древняя Центральная Азия в контексте евразийского культурного пространства (новые данные и концепции). С. 213-215.
22. Шер Я.А. Петроглифы Средней и Центральной Азии. М.: Наука, 1980.
328 с.
23. Fazekas I.Gy., Kosa F. Forensic Fetal Osteology. Budapest: Akademiai Kiado, 1978. 413 p.
24. Jeanty P. Fetal limb biometry // Radiology. 1983. No. 147. Pp. 601-602.
25. Maresh M.M. Measurements from roentgenograms // Human Growth and Development. 1970. Pp. 157-200.
26. Novozhenov V., Shvets I. Sauyskandik vehicles images as an indicator of communications // Rock Art Chronicles of Golden Steppe from Karatay to Altai. Almaty: UNESCO Center for the Rapprochement of Cultures, 2020. Vol. 2. Pp. 82-110.
27. Reimer P.J., Austin W.E.N., Bard E., Bayliss A. et al. The INTCAL20 northern hemisphere radiocarbon age calibration curve (0-55 CAL kBP) // Radiocarbon. 2020. Vol. 62, no. 4. Pp. 725-757.
28. Schaefer M., Black S., Scheuer L. Juvenile Osteology: a laboratory and field manual. Elsevier Inc., 2009. 369 p.
REFERENCES
1. Beisenov, A. Z., Varfolomeev, V. V., Kasenalin, A. E. 2014. Pamyatniki begazy-dandybaevskoy kultury Centralnogo Kazahstana (Sites of the Begazy-Dandybay culture of Central Kazakhstan). Almaty: A.Kh. Margulan Institute of Archeology (in Russian).
2. Beisenov, A. Z., Loman, V G. 2009. Drevnie poseleniya Centralnogo Kazahstana (Ancient settlements of Central Kazakhstan). Almaty: Inzhu-Marzhan (in Russian).
3. Bernshtam, A. N. 1952. In: Sovetskaya etnografiya (Soviet ethnography), 2, 50-68 (in Russian).
4. Dmitriev, E. A., Elibayev, T. A., Kukushkin, A. I. 2019. In Rossiyskaya arheologiya (Russian archeology), 3, 7-18 (in Russian).
5. Zadneprovskiy, Yu. A. 1997. In: Lavrovskie (sredneaziatsko-kavkazskie) chtenija 1994-1995 gg.: kratkoe soderzhanie dokladov (Lavrov (Central Asian-Caucasian) readings 1994-1995), 26-27 (in Russian).
6. Kuzmina, E. E. 2008. Klassifikaciya i periodizaciya pamyatnikov andronovskoy kulturnoy obshhnosti (Classification and periodization of the sites of the Andronov cultural community) . Aktobe: PrintA (in Russian).
7. Kukushkin, I. A. 1992. In: Margulanovskie chteniya-1990 (Margulan readings-1990), I, 90-93 (in Russian).
8. Kukushkin, I. A. 2014. In: Dialog kultur Evrazii v arheologii Kazahstana (Dialogue of Eurasian cultures in the archeology of Kazakhstan), 401-414 (in Russian).
9. Kukushkin, I. A., Dmitriev, E. A. 2017. In: Beisenov, A. Z., Loman, V. G. (eds.) Arheologicheskoe nasledie Centralnogo Kazahstana: izuchenie i sohranenie (Archaeological heritage of Central Kazakhstan: study and preservation), vol. 2, 188-202 (in Russian).
10. Kukushkin, I. A., Dmitriev, E. A. 2018. InArheologiya, etnografiya i antropologiya Evrazii (Archeology, Ethnography and Anthropology of Eurasia), 46, 4, 42-48 (in Russian).
11. Kukushkin, I. A., Dmitriev, E. A., Kukushkin, A. I. 2015. In Etnicheskie vzaimodeystviya na Yuzhnom Urale: (VI Vseros. nauch. konferencija) (Ethnic interactions in the Southern Urals: (VIAll-Russian scientific conference)), 136-143 (in Russian).
12. Kukushkin, I. A., Dmitriev, E. A., Kukushkin, A. I. 2020. In: Sohranenije i izuchenie kulturnogo naslediya Altayskogo kraya (Preservation and study of the cultural heritage of the Altay), XXVI, 76-83 (in Russian).
13. Kukushkin, I. A., Kukushkin, A. I. 2014. In: Drevnosti Sibiri i Centralnoy Azii (Antiquities of Siberia and Central Asia), 70-84 (in Russian).
14. Loman, V. G., Beisenov, A. Z., Evdokimov, V. V., Tuleuov, T. S. 2004. Arheologicheskaya karta Karkaralinskogo rajona Karagandinskoy oblasti (Archaeological map of the Karkaraly of the Karagandy region). Almaty: Ilteh-kitap (in Russian).
15. Margulan, A. Kh., Akishev, K. A., Kadyrbayev, M. K., Orazbayev, A. M. 1966. Drevnyaya kultura Centralnogo Kazahstana (Ancient culture of Central Kazakhstan) . Alma-Ata: "Nauka" KazSSR (in Russian).
16. Maryashev, A. N., Zheleznyakov, B. A. 2013. Drevnosti Kuljabasy (Antiquities of Kuljabasy). Almaty: A.Kh. Margulan Institute of Archeology (in Russian).
17. Masson, V. M. 1959. In Materialy i issledovaniya po arheologii SSSR (Materials and research on archeology of the USSR), 215 (in Russian).
18. Rogozhinskij, A. E. 2011. In Naskal'noe iskusstvo v sovremennom obshhestve (Rock art in modern society). Kemerovo: SAIPI, 87-99 (in Russian).
19. Rudkovskiy, I. V. 2013. Andronovskaya ornamentika v kontekste sistemoobrazuyushhih invariantov (Andronov ornamentation in the context of system-forming invariants). Almaty: A.Kh. Margulan Institute of Archeology (in Russian).
20. Samashev, Z., Murgabaev, S., Eleuov, M. 2014. Petroglify Sauyskandyka (Petroglyphs of Sauyskandyk). Astana: izd-vo filiala A.Kh. Margulan Institute of Archeology v Astane (in Russian).
21. Tashbaeva, K. I. 2019. In: Drevnosti Vostochnoy Evropy, Centralnoy Azii i Yuzhnoy Sibiri v kontekste svyazey i vzaimodeystviy v evraziyskom kulturnom prostranstve (novye dannye i koncepcii) (Antiquities of Eastern Europe, Central Asia and Southern Siberia in the context of Eurasian (new data and concepts)), vol. 1: Drevnyaya Centralnaya Aziya v kontekste evraziyskogo kulturnogo prostranstva (novye dannye i koncepcii). Saint Petersburg: Instutute for History of material culture, 213-215 (in Russian).
22. Sher, Ya. A. 1980. Petroglify Sredney i Centralnoy Azii (Petroglyphs of Middle and Central Asia). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
23. Fazekas, I. Gy., Kosa, F. 1978. Forensic Fetal Osteology. Budapest: Akademiai Kiado (in English).
24. Jeanty, P. 1983. In Radiology, 147, 601-602 (in English).
25. Maresh, M. M. 1970. In Human Growth and Development, 157-200 (in English).
26. Novozhenov, V., Shvets, I. 2020. In: Rock Art Chronicles of Golden Steppe from Karatay to Altay. Almaty: UNESCO Center for the Rapprochement of Cultures, vol. 2, 82110 (in English).
27. Reimer, P. J., Austin, W. E. N., Bard, E., Bayliss et al. 2020. In: Radiocarbon, vol. 62, 4, 725-757 (in English).
28. Schaefer, M., Black, S., Scheuer, L. 2009. Juvenile Osteology: a laboratory and field manual. Elsevier Inc. (in English).
Мудделер ^ащъ^ысы туралы а^паратты ашу. Авторлар мудделер ^ащъ^ысыньщ жощъ^ын мэлiмдейдi. / Раскрытие информации о конфликте интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. / Disclosure of conflict of interest information. The authors claims no conflict of interest.
Макала туралы аппарат / Информация о статье / Information about the article. РедакцияFа туст / Поступила в редакцию / Entered the editorial office: 19.01.2021. Рецензенттер макyлдаFан / Одобрено рецензентами / Approved by reviewers: 02.02.2021. ЖариялауFа ^абылданды / Принята к публикации / Accepted for publication: 16.02.2020.
