Материалы к истории Спасо-Преображенского монастыря на острове Валаам и в местности Папинниеми в Финляндской Республике в 1939-1944 гг Текст научной статьи по специальности «История и археология»

А. К. Клементьев

материалы к истории спасо-преображенского монастыря на острове валаам и в местности папинниеми в Финляндской республике в 1939-1944 ГГ.

Благополучное четвертьвековое существование Спасо-Преображенского монастыря на острове Валаам в Финляндской Республике, прерванное вследствие советско-финляндской Зимней войны 1939-1940 гг., продолжилось в имении Папинниеми, приобретенном монастырем после его эвакуации. Однако последовавшее уже осенью 1941 г. отвоевание Финляндией своих исторических территорий позволило начать работы по подготовке обители к возвращению братства. С начала 1942 и до 1944 гг. монастырь размещался и осуществлял хозяйственную деятельность на двух территориях — на острове Валаам, куда переместилась малая часть братии, и в имении Папинниеми. В настоящей работе использованы прежде не привлекавшиеся исследователями материалы архива Валаамского монастыря в Финляндии, частных архивов во Франции и периодические издания русской эмиграции в Королевстве Югославии, Французской Республике, Маньчжурской империи и Словацком государстве.

В приложениях к настоящей работе мы публикуем некоторые материалы из Архива Валаамского Спасо-Преображенского монастыря в Финляндии, частных собраний и русских и иностранных газет и журналов 1939-1944 гг. Одни документы публикуются впервые, фрагменты других уже появлялись в печати, и ныне тексты эти воспроизводятся полностью. В связи со значительным объемом документов публикация разделена на две части. В первую часть публикации включены только материалы, относящиеся к событиям военного времени. Во вторую часть, которая появится в одном из номеров Вестника за 2018 г., войдут официальные отчеты о ревизии монастырей Финляндской Православной Церкви в 1936 г., протоколы заседаний Комиссии по сохранению монастырей, полные списки насельников монастыря, переселившихся из обители на материк в 1940 г., синодик Валаамского монастыря 1939-1945 гг. и некоторые другие документы и материалы.

ключевые слова: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, советско-финляндская Зимняя война 1939-1940 гг., эвакуация Валаамского монастыря, игумен Харитон (Дунаев), иеромонах Исаакий (Трофимов), монах Иувиан (Красноперое), С. Г. Миляев.

Предварительные замечания

Трагические события 1939 года привели к резкому сокращению исторического пространства функционирования учреждений прежней Православной Российской Церкви в свободном мире. Окраинные прибалтийские губернии, превратившиеся в новые лимитрофные государства — Эстонскую, Латвийскую и Литовскую республики, — были целиком поглощены Советским Союзом, прежнее Царство Польское оказалось вновь разделенным — на подчиненное Германской империи генерал-губернаторство,

ею же управляемые области и на новые области советских союзных республик — Белоруссии и Украины. Вместе с утратой государственной самостоятельности этими странами перестали существовать и некоторые новые Поместные Православные Церкви — Эстонская и Латвийская, образовавшиеся на месте прежних епархий Православной Российской Церкви и подчинившиеся Константинопольскому патриарху, а теперь вновь включенные в состав Патриархата Московского. Только Великое княжество Финляндское, обратившееся в 1918 г. в Финляндскую Республику, сохранило государственную независимость, потеряв в Зимней войне более десятой части своих наиболее благоустроенных территорий, а Финляндская Православная Церковь сохранила свою самостоятельность в составе Константинопольского Патриархата.

Для жительствовавших в свободном мире православных граждан прежней Российской империи эти изменения означали утрату многих важнейших исторических святынь, почти четверть столетия удержавшихся вне досягаемости антирелигиозного нашествия нового атеистического государства. В их числе оказались как известные в России Успенская Почаевская лавра на Волыни и Спасо-Преображенский монастырь на о. Валаам в Финляндии, так и менее известные обители, в том числе — Успенский монастырь в эстонском городе Петсери (прежних Печорах Псковской губернии) и Ко-невский монастырь в Финляндии.

Через два с лишним десятилетия после государственных переворотов 1917 г. в России обитель на о. Валаам в силу своего своеобразного географического положения и благоприятных политических условий существования русских граждан в Финляндии оставалась одним из наиболее сохранившихся русских церковных центров1. В подобном положении находились лишь надежно защищенные британской администрацией русские учреждения в Святой Земле и русские обители Св. Горы, доступ в которые был затруднен, но имущественное положение коих оставалось все же вполне сносным.

О жизни Валаамского монастыря в Финляндской Республике в период между Первой и Второй мировыми войнами написано в последние два десятилетия несколько исследований2. Некоторые утверждения, встречающиеся в них, могут вызвать лишь сомнение в серьезности их авторов. Первенство здесь уверенно держит Т. И. Шевченко, в двух весьма похожих работах утверждающая, что в 1939 году «настоятель пытался прояснить каноническое положение Финляндской Церкви и вместе с ней вверенного ему монастыря. Вынужденный думать о будущем, он должен был предвидеть все возможное. В случае прихода большевиков обители грозила опасность, тем не ме-

1 Еще одним совершенно исключительным явлением стал в эти годы Свято-Богородицкий Леснинский женский монастырь, с началом мировой войны через Петроград и Бессарабию перекочевавший в Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, где и был размещен в монастыре Хопово на Фрушкой Горе. Позже в обитель пришли высланные из Финляндии старостильники — валаамские монахи Тимолай (Пастухов) и Никандр (Беляков), после войны вместе с монастырем перебравшиеся во Францию и служившие в нем до конца своих дней (см.: Клементьев А. К. Материалы к истории Свято-Богородицкого Леснинского женского монастыря за первый период его пребывания на территории Королевства С.Х. С. (от переезда до кончины игумении Екатерины: 1920-1925 гг.) // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2016. № 2 (14). С. 141-202.

2 Яровой О. А., Смирнова И. А. Валаам под флагом Финляндии. Петрозаводск, 2001; Маханов О. Х. Причал молитв уединенных. СПб., 2005; Шевченко Т. И. Игумен Харитон. [М.,] 2011; Шевченко Т. И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). М., 2013.

нее нельзя было исключать вариант, что монастырь с братством окажется на территории Советского Союза. Вероятно, решение расстаться с Валаамом далось игумену Харитону не сразу. Он обдумывал возможность остаться на любимом острове даже под властью враждебного к Церкви советского государства, для чего прояснял законные пути построения отношений с новыми властями. Обязан он был позаботиться и о том варианте, если вся Финляндия будет завоевана»3. Эти выводы автор, очевидно, делает на основании упоминаемого им в предшествующем абзаце факта переписки о. Харитона с митрополитом Сергием (Страгородским), отклики которого в связи с календарной реформой, полученные еще в 1926 году, были тогда же опубликованы в подписанной именем иеромонаха Харитона (в то время — наместника Валаамского монастыря) книге «Введение нового стиля в Финляндской Православной Церкви...»4, а в 1929, 1934 и 1939 гг. вновь напечатаны — в журнале «Утренняя заря». Но переписка эта имела место за 13 (!) лет до описываемых событий и какое могла иметь отношение к произвольно усвояемым автором о. Харитону намерениям найти способ утянуть свой монастырь под власть большевиков — понять едва ли возможно. Ведь из текста воспоминаний о. Харитона очевидно следует, что на письма митр. Сергия он ссылается лишь как на еще одно подтверждение законности запрещения старостильников финляндскими церковными властями. Да и в стране советов к 1939 г. не оставалось ни одного открытого монастыря (кроме тех, что достались вместе с только что занятыми Красной армией новыми территориями Польши и Прибалтийских стран), обитателям монастыря грозила не «опасность», а неминуемое уничтожение, а вопли христиан из СССР о помощи перед лицом окончательного истребления заполняли всю свободную русскую периодику эмиграции, которою игумен Харитон прилежно наполнял монастырскую библиотеку для вящего просвещения братии.

Но самое печальное не в сознательно-превратном толковании фактов отдельными авторами-фантазерами, а в том, что почти четверти столетия полнокровного, благополучного и многополезного для всего православия существования монастыря на острове Валаам в границах Финляндской Республики в исследованиях этих отводятся лишь немногочисленные страницы, словно эти десятилетия жизни обители являют собою что-то промежуточное, незначительное и маловажное для ее истории5.

Однако именно на межвоенные годы пришелся несомненный расцвет Валаамского монастыря в XX столетии, совершились его подлинный выход в мир, превращение в центр притяжения для ищущих примера и школы подлинной христианской жизни. Валаам являлся в эти годы крупнейшей из исторических русских обителей,

3 Приводим это невероятное утверждение по второй его редакции (см.: Шевченко Т. И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). М., 2013. С. 253). С разницей в несколько слов тот же отрывок находим и в ранее появившемся сочинении: Шевченко Т. И. Игумен Харитон. [М.,] 2011. С. 235.

4 Харитон, иером. Введение нового стиля в Финляндской Православной Церкви и причины нестроений в монастырях (по документам и записям инока). Составил иеромонах Харитон, наместник Валаамского монастыря. [Аренсбург], 1927.

5 Так, пятилетней эпопее переезда с острова на материк самого значительного из учреждений Финляндской Церкви, размещению его там и последующему возвращению малой части братства на Валаам та же Т. И. Шевченко отводит в своей второй книге. 3 страницы (см.: Валаамский монастырь и становление. С. 261-263).

продолжавших существование в непосредственной близости от границ открыто антихристианского советского государства. Жизнь монастыря продолжалась и развивалась в новых исторических условиях: из крупного центра самой малочисленной — Финляндской — епархии Православной Российской Церкви он становится наиболее значительным напоминанием о прежнем русском православии для бесчисленного русского рассеяния. На остров, доселе привлекавший паломников преимущественно из Петербурга и ближайших губерний, приезжают теперь не только финляндские жители, но и обитатели всех континентов, в том числе и инославные, бывавшие в православных странах или узнавшие о православии от русских беженцев и стремящиеся взглянуть на настоящий русский монастырь.

Годы 1931-1938 были в этом отношении наиболее удачными — многие тысячи паломников наполняют обитель в это время, география их расселения необозрима и, похоже, что финляндское государство впервые осознает, что для многих иностранцев далекая Финляндия это, зачастую, и Валаамский монастырь. Обитель впервые серьезно включается в регулярные маршруты туристическими агентствами, прием паломников и приезды кратковременных посетителей-туристов вполне удачно сочетаются, и это весьма способствует возрастанию и без того хорошего отношения к монастырю среди жителей Финляндской Республики, а самому монастырю приносит немалый постоянный доход. Число приезжающих существенно изменялось год от года и, если в 1932 г. в обители побывали «до 5000 человек»6, то в течение 1936 г. монастырь посетили «зарегистрированные в книге монастырской гостиницы туристы» числом 3 540 человек из 22 государств, а также русские, гражданство которых не указывалось. При этом финнов (то есть жителей Финляндии, в том числе, полагаем, и русской нации) — 2137, шведов — 562, немцев — 209, датчан — 159, англичан — 94, американцев — 73, голландцев — 61, французов — 37, венгров — 31, эстонцев — 31, норвежцев — 26, швейцарцев — 17, австрийцев — 13, латышей — 12, бельгийцев — 13, чехов — 12, «югослав-цев (sic!)» — 4, румын — 3, поляков — 3, греков — 1, испанцев — 1, итальянцев — 1. Приехали и 40 русских, то есть, вероятно, обладателей Нансеновских беженских паспортов. Каков был процент русских эмигрантов среди вышеперечисленных граждан других государств не указывалось7. Вероятно, именно стремлением привлечь русских путешественников и паломников было вызвано решение Правления монастыря отпечатать 2000 экземпляров альбома «Валаам», содержащего множество фотографий и стихотворных пояснений к ним, иллюстрирующих современную жизнь обители и знакомящих с ее обитателями, издание которого было поручено давнему другу братии Михаилу Алексеевичу Янсону8.

К сожалению, до сих пор опубликовано крайне мало документов о том, что, собственно, представляли собою в XX столетии три крупных православных обители в Финляндии — островные Валаамский и Коневский монастыри на Ладоге и женская

6 Архив Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Финляндии (Уа1атои Ьио81апп Аг^Ш, далее — УЬА). Еа: 95. Акт V. 1932. № 4. Л. 17.

7 УЬА. Еа: 99. № 10.

8 Письмо игумена Харитона (Дунаева) М. А. Янсону от 1 октября 1935 г. (Отпуск. УЬА. Еа: 98. АкШ V. 1935. № 1).

обитель в Линтула9. В приложении приводятся официальные всесторонние отчеты ревизоров о состоянии трех вышеназванных монастырей, составленные в 1936 г. на основании ежегодно осуществлявшейся ревизии. Не менее интересны и впервые полностью публикуемые протоколы заседаний Комитета по сохранению монастырей, свидетельствующие об искреннем стремлении сотрудников Комитета к улучшению организации жизни финляндских обителей и о фактической оправданности его создания Финляндским церковным управлением.

О братии Валаамского монастыря также написано очень мало определенного10. Все авторы указывают на непрерывное сокращение числа насельников, однако о составе братства, проживавшего на острове к моменту переселения на материк, до сих пор не известно практически ничего. Стремясь восполнить этот пробел, публикуем два общих списка братии: первый составлен в монастыре вскоре после переезда с острова, второй — нами, на основании сведений, взятых из формулярных ведомостей монастыря. В отдельные таблицы собраны сведения о сословной принадлежности, местах рождения и образовательном цензе этих насельников Валаама. Публикуемый ныне синодик усопших в годы Второй мировой войны членов братства свидетельствует о том, что, вопреки утверждениям отечественных исследователей, ни один из обитателей монастыря не умер в нелегкие дни переезда на материк.

1939-1940 годы

Ночью 30 ноября 1939 г. без объявления войны Красная армия начала наступление от границы Финляндии11, и в тот же день советская авиация бомбила города Виипури и Хельсинки12. Бомбовый удар планировалось нанести по столичным вокзалу, портовым сооружениям и аэропорту, которые пострадали мало. Основной же удар пришелся на жилые рабочие кварталы столицы, погибших было множество, а от надежд на начало гражданской войны в Финляндии пришлось отказаться — о соединении пролетариев двух стран в борьбе с финляндским капитализмом уже не могло и речи идти... «На тысячеверстной полосе лесов, тундр, северных сияний, оленей, скал и гранитов гонит изверг несчастных русских на гибель. Лопари, олени уходят. Петры и Иваны, против воли, неизвестно зачем идущие разорять чужую страну, ложатся костьми. Горы замерзших русских. Раненых, больных, погибших. В тылу — сожигаемые бомбами финские

9 Четвертый монастырь — св. Трифона Печенгского — считался малоперспективным, и говорить о нем следует отдельно.

10 Отметим, что с используемыми документами некоторые из авторов обращаются крайне небрежно. Так, говоря о новом имении в Папинниеми, О. Маханов всерьез утверждает, что «строительство и ремонт, длившийся по 1 января 1941 года, обошлись в 831 086 495 марок» (см.: Маханов О. Х. Причал молитв уединенных... С. 291). Скажем только, что на эту сумму монастырь смог бы, вероятно, приобрести большую часть города Сердоболя...

11 По утверждению «Правды», переходу границы предшествовали множественные ночные столкновения с нарушавшими границу СССР финскими отрядами (см.: Столкновения советских войск с финскими войсками // Правда. 1939. № 332 (8017) (1 декабря, пятница). С. 1).

12 О бомбардировках этих городов «Правда» сообщила уже 1 декабря (Там же). Согласно финляндскому историку, в результате налета девяти самолетов погиб 91 человек (см.: Геуст К.-Ф. Бомбы на столицу // Родина. Российский исторический журнал. 1995. № 12. С. 59). В течение войны на Выборг было совершено 64 налета, приведших к гибели 38 человек (Там же).

города, погибающие женщины, дети»13, — писал на третьем месяце войны Б. К. Зайцев, посетивший Валаамский монастырь пятью годами ранее.

С момента возникновения угрозы войны монастырь не оставался в стороне от происходящего, участвуя, по мере возможностей, в оказании помощи страдающему населению.

Так, еще 16 ноября 1939 г. Правление монастыря постановило: «1. Пожертвовать на эвакуированных граждан Восточной Карелии 50 000 марок наличными и книгами духовного содержания на 12 000 марок; 2. Пожертвовать на издание духовной литературы для тех же граждан 5 000; 3. Пожертвовать на эвакуированных православных Карельского перешейка 5 000; Пожертвования направить через посредство Братства Сергия и Германа»14.

С началом войны обстановка на острове не была спокойной, и конфликт, возникший между молодыми послушниками и расквартированными на острове военными, привел к поискам неучтенных радиоприемников и оружия в келиях братии, задержанию военными на несколько часов четверых из них (хранивших использовавшиеся в хозяйственных нуждах охотничьи ружья, а также револьверы и пистолеты, которыми ставший теперь игуменом архимандрит Харитон, в бытность свою экономом, по собственным его словам, «еще до освободительной войны вооружал монастырь от красных бандитов, по предложению председателя Сердобольского комитета охраны г[осподи]на Котонен. В дальнейшем, когда открылась в нашей стране война с красными, то командированный от фронта белых офицер, ему-то и отдано все наше годное вооружение (sic!)»15), и к последующему выяснению отношений монастырской администрации с военным комендантом острова, результатом чего стало полное взаимопонимание и исчерпание недоразумения, растянувшегося на 3-е и 4-е декабря 1939 г.16 Монах Иувиан (Красноперов) обозначил 26 ноября (старого стиля) и 9 декабря (старого стиля) как «начало воздушных неприятельских налетов на Валаам и сбрасывание с аэропланов бомб»17. Уже 29 ноября полицейский констебль К. В. Салакка издал оповещение «об уходе населения в случае тревоги воздушной опасности и в назначенные убежища»18.

16 декабря 1939 г. монастырское правление составило проект постановления об условиях возможной эвакуации братства, и на следующий день, по согласовании его с военным комендантом острова, игумен Харитон выехал в Сердоболь для ознаком-

13 Зайцев Б. К. Дни. 5 // Возрождение. 1940. № 4222 (9 февраля, пятница). С. 4.

14 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол от 16 ноября 1939 г. Л. 74. (VLA).

15 Дневниковые записи игумена Харитона (Дунаева), относящиеся к событиям Зимней войны на острове Валаам. (Авторизованная машинопись. VLA).

16 Официальные отношения Штаба II/3-го Полка береговой артиллерии от 4 декабря 1939 г. за № 1632 «с просьбой сообщить, у кого в м-ре есть радиоприемники» было получено канцелярией обители в тот же день, а отношение Штаба П/3Ш ПБА от 11 декабря 1939 г. за № 1662/YH «о взятии от монахов оружия» получено было 12 декабря (Журнал входящей корреспонденции 1938 и 1939 гг., № 220 и 223 (VLA. Аа: 86: 5). Здесь и далее всякий раз указывается регистрационный номер входящего документа).

17 Иувиан, монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. 7 июня 1943. (VLA. Машинопись, подлинник). Л. 5.

18 Журнал входящей корреспонденции 1938 и 1939 гг., № 217 (VLA. Аа: 86: 5).

ления с этим постановлением и Церковного управления. Здесь он получил указание в вопросах эвакуации согласовывать свои действия с мнением не коменданта острова или полицейского констебля К. В. Салакки, а лично полковника Эйно Ярвинена19, как известного доброжелателя монастыря. 17 декабря в монастыре было получено отношение Церковного управления от 8 декабря «с разрешением м[онасты]рю снимать по 10 000 марок в месяц с депозитного счета Сев.[ерного] Объед.[иненного] Банка»20.

19 декабря от коронного фогта (руководителя полиции) в г. Лахденпохья игумен Харитон случайно узнал о готовящейся в его отсутствие на 20 декабря эвакуации на материк около двухсот валаамцев и по телефону смог выяснить, что срочная эвакуация организуется военным комендантом и полицейским констеблем. Несмотря на просьбы игумена отсрочить эвакуацию до его возвращения на остров следующим днем, ему было сообщено полицейским констеблем, что наутро не имеющие финляндского гражданства иноки будут вывезены с острова.

Следует особо отметить, что мера эта коснулась в первую очередь тех, для кого безотлагательная эвакуация могла представлять наибольшую трудность по возрасту и состоянию здоровья, о чем свидетельствовал сам игумен: «20 декабря наши братья старички, слепые, глухие, хромые и расслабленные прибыли на параходе фс!) в Лахденпохья»21, в числе вывезенных были и все лежачие больные, а также некоторые послушники, работавшие в монастыре женщины и некоторые частные лица. Монах Иувиан отмечал: «7-20 декабря. — В виду того, что жизнь на острове Валааме становится опасной, то по распоряжению военного коменданта началась эвакуация монастырского братства с о. Валаама в глубь Финляндии. Этого числа выбыла первая партия монастырских насельников»22. Престарелые братия были размещены с невероятными для военного времени удобствами — уже в 3 часа дня их устроили в четырех вагонах, в том числе в двух пассажирских и двух теплушках, пятый вагон предоставили для их личного имущества, а в 5 часов дня поезд уже направился в г. Ювяскюля — первый пункт на пути следования к определенному им месту временного пребывания. Вопреки повторяющимся в большинстве отечественных публикаций утверждениям, в процессе как первой, так и последующих эвакуаций с острова и переезда к местам временного проживания не умер никто из обитателей монастыря, что определенно прослеживается по монастырским метрическим записям и послужным спискам братии23.

19 Ето ^акИ Дгутеп (1896-1955), начав службу в Финляндской армии в 1918 г., завершил ее генерал-лейтенантом в 1951 г. Подполковник с 1928 г., полковник с 1932 г, генерал-майор с 1943 г. Его служба в 19391943 гг. проходила в частях Ладожской береговой обороны, а расположенное на о. Валаам воинское соединение продолжительное время подчинялось ему лично.

20 Журнал входящей корреспонденции 1938 и 1939 гг., № 225 (УЬЛ. Аа: 86: 5.).

21 Валаамские насельники и в мирные времена не часто выезжали с острова. Странствия их в основном ограничивались потребностями окормления приходов епархии. В числе немногих исключений — путешествие иеромонаха Маркиана (Попова), 3 января — 5 июля 1911 г. предпринявшего целую одиссею и оставившего путевой дневник (о нем см.: Клементьев А. К., Скворцова О. В. Иеромонах Маркиан (Попов). Путешествие в Палестину, на Афон и по России (дорожные заметки) // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2017. № 1 (17). С. 163-171 (публикация текста дневника — на с. 174-258).

22 Иувиан, монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. Л. 5.

23 Отечественные исследователи нередко сообщают о монахах, не переживших ночного переезда через Ладогу. Первенство по части произвольного умерщвления обитателей Валаамского монастыря пока остается за Е. П. Кузнецовым. У него не сколько-нибудь, а именно «двенадцать старцев недвижно остались лежать

Игумен возвратился на остров 22 декабря, и тогда же монастырь был принят в управление Военным ведомством и полковник Э. Ярвинен разрешил инокам — финляндским гражданам — оставаться в монастыре. Остались на острове и крепкие здоровьем бесподданные монашествующие, которые участвовали в работах по организации эвакуации монастырского имущества. Они покинули остров лишь через неделю, выехав 28 декабря в сопровождении наместника иеромонаха Исаакия (Трофимова), на чем настоял находившийся в то время в Лахденпохья полицейский констебль К. В. Са-лакка24. Вопреки оценкам такой принудительной эвакуации в работах пишущих о тех событиях отечественных авторов, на деле она была исключительным благом и проявлением подлинной заботы о валаамских монашествующих со стороны финляндских гражданских и военных властей, что особо подчеркивал и игумен Харитон: «.так как еще 20 декабря 1939 года наше братство, не имеющее финского гражданства, было эвакуировано с Валаама принудительно, то о них заботилось финское Правительство, а добровольно эвакуированные должны сами заботиться, что для нас было почти невозможно — как передвижение, так и питание (sic!)». Таким образом, валаамская братия (и, особо отметим, в первую очередь бесподданные, то есть те, о ком государство не обязано было иметь особого попечения) не только была избавлена от возможной гибели, но и обеспечена всем необходимым — средствами транспорта, жилыми помещениями, питанием и медицинской помощью — за счет финляндского государства.

Согласно советскому источнику, 6 января 1940 г. советская авиация бомбила жилые дома монастыря25. Налеты возобновились 19 января, 20 января были отмечены вызвавшие пожары два прямых попадания по монастырю и три по окружающим постройкам26. Бомбардировки повторялись с 21 по 28 января, со 2 по 4 февраля и с 10 по 16 февраля27.

в санях» (см.: Кузнецов Е. П. Валаамская тетрадь. М., 2001. Гл. 5. С. 73.). Легенда об этой «подробности» эвакуации восходит, возможно, к не отличавшимся точностью ранним публикациям в европейских изданиях... Отметим, что крепкое здоровье и долголетие не отличали валаамских насельников, умиравших от разнообразных недугов, перечень каковых внушителен. Так, согласно составленной 26 августа 1932 г. ведомости об умерших, из 708 скончавшихся в 1882-1931 гг. обитателей монастыря 117 умерли от чахотки, 89 унесли «апоплексия, удар, разрыв сердца и вообще скоропостижная, лишенная христианского напутствия, смерть», 72 скончались от рака, 50 — от воспаления легких, 44 — от водянки грудной и легочной, утонули или умерли от брюшного тифа по 19 человек, 18 монашествующих умерло от артериосклероза, по 17 человек скончались от паралича, испанки и воспаления мышечной оболочки сердца, от ушибов и падений с высоты умерли 13 человек, на войне были убиты пятеро. Умирали и от множества иных заболеваний и несчастных случаев. Всего названо 40 причин смерти. Причиной смерти только 90 человек названа «старость, — старческое истощение». Сведения в ведомости приведены начиная с 1882 г., поскольку «правильные метрические записи в Валаамском монастыре заведены лишь с 1882 года: ранее этого времени умершие заносились в памятную кладбищенскую книгу с опущением рода болезни, от которых (sic!) умирали насельники монастыря» (VLA. Ea: 95. (Vanha numero: Ea: 145/146). Aktit v. 1932. № 3. P. 1-1v).

24 «15-28 декабря. Выбыла из монастыря вторая партия братии, уехавших также по приказанию военного коменданта», — отмечал о. Иувиан (Там же).

25 Тиркельтауб С. В., Степанов В. Н. Против Финляндии. Советская морская авиация на Балтике в войне 1939-1940 годов. СПб., 2000. С. 30. Все сведения об авиационных налетах на о. Валаам взяты авторами из документов Российского государственного архива военно-морского флота в Петербурге.

26 Там же. С. 33.

27 Там же. С. 33-36. Однако из текста не ясно, ежедневно ли совершались налеты на остров в период 21-

28 января и 10-16 февраля.

В монастырь наместник о. Исаакий (Трофимов) возвратился 11 января, сообщив о состоявшемся размещении всей, выселенной в две очереди с Валаама, группы лиц в 136 человек («священнослужителей, монахов, послушников, богомольцев как мущин (sic!) так и женщин») в школах в 120 км севернее г. Ювяскюля. На всем пути следования выдавались горячее питание и напитки, предлагалась медицинская помощь. Переселенцев разделили на четыре группы, три из которых — примерно по 40 человек, а четвертая — в 13 человек. Старшими над группами поставлены были немолодые, но крепкие братия — иеромонах Руфин (Афанасьев, 1872 г. р.), иеромонах Глеб (Козлов, 1867 г. р.), иеромонах Власий (Агафонов, 1878 г. р.), а над группой престарелых — указный послушник Иван Пупков (1894 г. р. ) и некий «Георгий из приюта» (возможно, Георгий Хозяинов)28.

В заграничной русской периодической печати одно из первых упоминаний о Валаамском и единственное, кажется, о Коневском монастырях появилось в парижских «Последних новостях» 8 декабря 1939 г.29, и именно из этой газеты русские обитатели всего свободного мира чаще всего впоследствии узнавали о событиях вокруг острова Валаам. Уже 13 декабря газета на основании сообщения стокгольмского радио писала о советском налете на монастырь30, 17 декабря под заголовком «Валаамский монастырь под обстрелом» пересказывала не во всем точное телеграфное сообщение корреспондента популярнейшей французской газеты «Le Petit Parisien», основываясь на котором многие авторы впоследствии писали о гибели некоторых монашествующих31. К их числу принадлежал и Борис Констатинович Зайцев, поместивший 29 декабря в парижском «Возрождении» очерк дневникового цикла «Дни», посвященный прежней и современной ему истории Валаамского монастыря, в котором цитировал неточные сведения из вышеупомянутой французской корреспонденции о гибели некоторых насельников32.

25 декабря издававшаяся Православным типографским братством прп. Иова Почаевского в Словакии газета «Православная Русь» известила о том, что «во всем православном мире вызывает большие тревоги судьба Валаама, последней после По-чаева большой русской обители, расположенной у границ России. Валаамский монастырь находится на Ладожском озере, в сфере военных действий, происходящих ныне между СССР и Финляндией. Можно сказать, что весь православный мир возносит свои молитвы Господу о спасении и сохранении от страшной участи благочестивых иноков Валаамской обители.

Между прочим, на Валааме в настоящее время находится широко известный и почитаемый в русских заграничных церковных кругах о. протоиерей Сергий Четвериков. Там же находится и склад издания книги: "Беседа о молитве Иисусовой". В случае уничтожения Валаама этот замечательный труд — итог многолетнего опыта почти

28 [Дневниковые записи игумена Харитона (Дунаева), относящиеся к событиям Зимней войны на острове Валаам] (VLA. Документ без архивного шифра. Полный текст воспроизводится в приложении к настоящей публикации).

29 На Ладожском озере // Последние новости. 1939. № 6829 (8 декабря, пятница). С. 4.

30 Бомбардировка Валаамского монастыря // Последние новости. 1939. № 6834 (13 декабря, среда). С. 2.

31 Валаамский монастырь под обстрелом // Последние новости. 1939. № 6838 (17 декабря, воскресенье). С. 2.

32 Зайцев Б. К. Дни. 4 // Возрождение. 1939. № 4216 (29 декабря, пятница). С. 2.

полностью обречен на гибель»33. Предположение это подтвердилось, когда возвратившиеся в монастырь насельники выяснили, что немалая часть тиража книги пошла на туалетную бумагу и хозяйственные нужды советских обитателей острова.34

29 декабря 1939 г. в монастыре было получено отправленное еще 19 декабря отношение Церковного управления № 502 (точнее назвать его письмом архиепископа Германа (Аава)) «о разрешении священнодействия тем запрещенным священнослу-жителям-старостильникам, которые захотят вступить в евхаристическое общение с прочей братией В[алаамского] м[онасты]ря»35. В трагических для Церкви и всей страны условиях речь уже не шла о публичном покаянии и признании своих ошибок, и Финляндский архиепископ первым делал шаг к примирению.

В последнем (самом читаемом и самом продаваемом наряду с номером Рождественским) номере 1939 года «Последние новости» поместили коллективный «Протест против вторжения в Финляндию» — наиболее, кажется, заметное свидетельство об отношении русских интеллектуалов эмиграции к совершавшимся событиям36. Согласно устному свидетельству участника подготовки текста «Протеста» к печати, появление его стало личной заслугой Б. К. Зайцева, который составил этот документ и посетил каждого из подписавших, разъясняя необходимость печатно засвидетельствовать осуждение ими происходящего и присоединиться к поддержке обороняющейся Финляндии, а подлинник его лично доставил в финляндское представительство в Париже. Отказался дать свою подпись лишь И. С. Шмелев, и это навсегда испортило отношения двух известных писателей. Удивительно, но до сего дня этот важнейший документ оставался совершенно забытым.

1 января 1940 г. «Православная Русь» сообщила, что «по сведениям из Риги остров Валаам с находящейся на нем великой обителью был обстрелен (sic!) больше -

33 О Валааме // Православная Русь. 1939. № 24 (278) (25 декабря). С. 7.

34 Иувиан (Красноперов). [О состоянии библиотеки Валаамского монастыря]. (VLA. Машинопись, подлинник).

35 Журнал входящей корреспонденции 1938 и 1939 гг., № 226 (VLA. Аа: 86: 5).

36 «Протест против вторжения в Финляндию.

В эти дни, когда правительство ССР (sic!) несет смерть, разрушение, ложь в пределы мирной Финляндии, мы, нижеподписавшиеся, считаем себя обязанными заявить самый решительный протест против этого безумного преступления. Позор, которым снова покрывает себя сталинское правительство, напрасно переносится на порабощенный им русский народ, не несущий ответственности за его действия. Преступлениям, совершаемым ныне в Финляндии, предшествовали бесчисленные, такие же и еще худшие, преступления, совершенные теми же людьми в самой России.

Мы утверждаем, что ни малейшей вражды к финскому народу и к его правительству, ныне геройски защищающим свою землю, у русских людей никогда не было и быть не может. Между Россией и Финляндией не существует таких вопросов, которые не могли бы быть разрешены полюбовно, по мирному соглашению. Вместо этого, сталинское правительство, не имеющее никакого права говорить от имени русского народа, проливает, с благословения Гитлера, русскую и финскую кровь. Ради темных замыслов, ради выгод либо мнимых, либо ничтожных, оно готовит России катастрофу; за его преступления, быть может, придется расплачиваться русскому народу.

Мы утверждаем, что Россия, освободившаяся от коммунистической диктатуры, легко договорится с Финляндией, не нарушив своих интересов и проявив полное уважение к правам и интересам этой страны, которой мы выражаем глубокое сочувствие.

З. Гиппиус, Н. Тэффи, Н. Бердяев, Ив. Бунин, Б. Зайцев, М. Алданов, Дм. Мережковский, А. Ремизов, С. Рахманинов, В. Сирин» (Протест против вторжения в Финляндию // Последние новости. 1939. № 6852 (31 декабря, воскресенье). С. 2).

виками и понес значительные разрушения»37, а уже 5 января болгарский «Церковный вестник» извещал, что в результате обстрела «несколько монахов погибли под развалинами разрушенных зданий»38.

В следующем номере редакция «Православной Руси» особо подчеркивала, что основанием советско-финляндского противостояния стало именно различие в отношении к религии39. Совсем скоро газеты будут рассказывать об изящном и давшем плоды жесте покидавшего свои дома финляндского населения: «Пред эвакуацией полуострова Ханге (Гангута) финны во всех домах, предназначенных для расквартирования красной армии, оставили в подарок оккупационным советским отрядам по несколько экземпляров евангелия на русском языке. Как передает немецкий церковный журнал "Oekumenische Presse", "этот дар был хорошо принят советскими солдатами"»40.

29 января «Последние новости» воспроизводят заметку швейцарского корреспондента в Финляндии41.

По свидетельству игумена Харитона, «в особенности жестокая бомбардировка началась с 19 января» 1940 г., немногочисленные погибшие из числа военных Валаамского гарнизона уже имелись, и организация эвакуации остававшейся на острове братии становилась неизбежной.

Впрочем, монастырское правление продолжало собираться на свои обычные заседания и решать бытовые вопросы: «1. Читали полученную сегодня присылку Церковного Управления от 30 января 1940 года за № 226 и письмо Центра Куусярвского добровольного призрения от 25.I.1940 на имя православного Церковного Управления, касающееся нужд и содержания эвакуированных мальчиков монастырского приюта из Валаама в Куусярвскую общину и помещенных в народную школу Ванха Сюсьмя. По обмене мнений имели обсуждение и решили следующее:

Вследствие великого бедствия, которому подвергся Валаамский монастырь во время ужасных воздушных бомбардировок неприятеля, и в особенности четвертого сего февраля, когда целые здания и хозяйственные заведения и проч[ее] уничтожены огнем или развалены в груды, вследствие чего последовала спешная эвакуация остального монастырского братства, таким образом около двухсот двадцати человек оказались бездомными, почти все в старом возрасте, без необходимых вещей житейского обихода, без пищевых продуктов и т. д. и т. п. Кроме того, как известно, воздушные бомбардировки на Валааме продолжаются, уничтожая здания и движимость, губя между прочим сады и леса, и прочее, — взяв во внимание вышеизложенное, монастырское правление усмотрело далее непосильным содержать на монастырский счет приют мальчиков, а потому решило таковой закрыть впредь до времени и сдать приютских мальчиков в попечение Центра Куусярвского добровольного призрения.

2. Поручается смотрительнице г[оспо]же М. Салминен привести в исполнение сдачу мальчиков, [...] по списку и под расписку.

37 О Валааме // Православная Русь. 1940. № 1 (279) (6 января ст. ст.). С. 6.

38 Финландската църква. Валаамскиятъ монастиръ обстрелванъ // Църковенъ вестникъ. София, 1940. № 1-2 (5 января). С. 19.

39 По поводу Советско-финской войны // Православная Русь. 1940. № 2 (280) (17 января ст. ст.). С. 6.

40 Евангелия в подарок красноармейцам // Православная Русь. 1940. № 15 (294) (1/14 августа). С. 5.

41 На Валааме // Последние новости. 1940. № 6881 (29 января, понедельник). С. 2.

3. Выдать из монастырских средств Центру Куусярвского добровольного призрения вспомоществования на нужды находящихся в вопросе (sic!) шестнадцати мальчиков приюта пять тысяч (5 000) марок.

4. Финский перевод этого протокола послать немедля православному Церковному Управлению, Центру Куусярвского добровольного призрения и смотрительнице приюта М. Салминен для соответствующих мероприятий.

5. Протокол читали и нашли верным.

Время и место, как выше сказано»42.

«Самые страшные разрушения случились» 2 и 4 февраля 1940 г. и, как пишет игумен Харитон, «некоторые из братии уже изнемогали от постоянных днем и ночью бомбардировок и из-за отсутствия сна. И монастырское правление уже предлагало добровольно эвакуироваться, предварительно сговорясь с местными военными властями, которые обещали перевести на берег, разделив на три партии. Но так как еще 20 декабря 1939 года наше братство, не имеющее финского гражданства, было эвакуировано с Валаама принудительно, то о них заботилось финское Правительство, а добровольно эвакуированные должны сами заботиться, что для нас было почти невозможно — как передвижение, так и питание»43.

Таким образом, игумен Харитон лично свидетельствовал, что возможностей для самостоятельной организации переезда монастырь не имел, требовалась именно «принудительная эвакуация», единственно обеспечивавшая технические средства доставки переезжающих. «Для выяснения этого вопроса, — отмечал игумен Харитон, — я и о. Наместник 1-го Февраля 1940 г. поехали в Лахденпохъя в штаб обороны, и в Сердоболь в Церковное управление.

Прибыв в Лахденпохъя, где ночевали в гостинице, или вернее большую часть времени находились в подвале спасаясь от происходившей бомбодировки. Утро 2-го Февраля продолжалась бомбадировка, в 10 час. затихла, и мы поехали на автомобусе в Сердоболь, на пути Автомобус остановился завидя летевшие ареопланы, мы спасаясь от них ушли в лес где и зарылись в снегу, рев маторов над нашими головами производил страх за жизнь.

Чрез несколько минут послышались взрывы, это началась бомбодировка Сер-доболя44, и мы едем туда же. Верстовые столбы показывают рас[с]тояние до Сердоболя 12, верст над которым уже видны клубы дыма в виде густых облаков, подъезжаем ближе, откуда открылась страшная картина: квартал, во главе с Лютеранской киркой, объят пламенем, остальная часть города закрыта клубами не проницаемого дыма, только слышен оттуда треск и грохот от пылающего огня»»45. Всю ночь они провели в подвале,

42 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол от февраля 1940 г. Л. 2 (VLA).

43 Харитон, игум. 1939-1940 годы. Заметки (Авторизованная машинопись. VLA. Ia 72 G). Нами сохранены авторские пунктуация и особенности в написании отдельных слов.

44 Этот налет никак не отмечен в советских сводках, приводимых в книге: Тиркельтауб С. В., Степаков В. И. Против Финляндии.

45 Там же. Согласно финляндскому исследователю, на Сортавалу было произведено 23 налета, в которых участвовало 200 советских самолетов, сбросивших 1050 авиационных бомб, что привело к гибели 31 человека (см.: Геуст К.-Ф. Бомбы на столицу // Родина. Российский исторический журнал. 1995. № 12. С. 59).

укрываясь от бомбардировки, окончившейся лишь утром 2 февраля. По пути автобусом в Сортавала снова угодили под советский налет и укрылись в лесу. Увиденное по прибытии к месту назначения игумен Харитон описал подробно:

«Вечер, стемнело, мы с наместником пошли по Валаамской улице, где семинария уже догорает, а из церковного дома идут из окон клубы дыма, пробрались мы в семинарскую Иоанновскую церковь, которая еще была цела, только стекла выбиты. Пред входом ее лежала куча предметов, кем-то собираемая, при помощи фонарика можно было рас[с]мотреть, что это оста[н]ки от убитых жертв.

Далее на дворе, около черного хода в церковное управление, лежал предмет, при освещении электрическим фонариком, это оказался убитый секретарь цекр.[овного] Управления Г. Сомер. В тоже время пришли сестры, его опознали и горько зарыдали. Мы воз[в]ратясь на подворье (sic!), откуда людей уже розвозят по деревням, а мы узнав теперь о смерти секрет.[аря] Ю. Сомера (sic!) и о увозе не известно куда Архиерея (sic!). — Значит, выяснить нам: как поступить с обителью и находящимся там братством, всякая возможность отпала, и ввиду такой жестокой бомбодировки, не мыслимо с Валаама эвакуироват[ь]ся, с множеством престарелого братства»46.

Подворье же Валаамского монастыря и семинарская Иоанновская церковь не пострадали. В этот момент стало очевидно, сколь своевременно была проведена эвакуация первой и второй групп братии. Игумену было «необходимо вернут[ь]ся на Валаам, если это Господь поможет (sic!), и мы на поезде возвращаемся в Лахденпохья, и на пути поезд не раз останавливался в виду замечен[н]ых ареопланов, все пас[с] ажиры убегали в лес»47. Доехать удалось лишь до станции Якима, оттуда идти пешком в Лахденпохья, откуда «знакомый автомобиль свез нас в Раухала в Штаб откуда военный автомобиль ночью свез нас в Сергиевский скит, а отсюда на военных лошадях мы должны ехать в монастырь, и выехали но вернулись ввиду бомбодировки Валаама. Ночевали на Сергиевском в не жилом помещении. Утро 4-го Февраля. Слышится бомбодировка Лахденпохъя, а с полудня нача[ли] громить Валаам, и так сильно[,] что баня, в которой мы находясь грелись, тряслась от сотрясения воздуха.

Вечер, бомбодировка за тихла (sic!), и мы едем на Валаам, небо звездное, дает возможность увидеть нас с ареопланов, но слава Богу мы их не встретил[и.] Вот уже виден свет над Валаамом, это значит горят какие-то здания. Вступаем на берег Валаама который изрыт бомбами до неузнаваемости, подн[я]лись на гору к конюшне, и открылась ужасная картина потрясающая: При нощно[й] тьме и трескучем морозе, горят ярким пламенем: Машинный дом, Киновия, Троицкая церковь, больничный корпус, Риз-

Те же сведения повторены и отечественным автором и, судя по всему, взяты из таблицы, приложенной к публикации финляндского историка (см.: Советско-финская война 1939-1940 гг.: хрестоматия / ред.-сост. А. Е. Тарас. Минск, 1999. С. 357).

46 Харитон, игум. 1939-1940 годы. Заметки (Авторизованная машинопись.УЬЛ. 1а 72 О). Нельзя не отметить, что при публикации этих записей игумена Харитона в книге «Старый Валаам. Воспоминания о монастыре 1914-1943 гг.» (СПб., 2006) второе, третье и четвертое предложения этого фрагмента текста были публикаторами удалены без какого либо обозначения произведенного сокращения (с. 229), как, впрочем, и многие другие части этого текста подверглись необозначенным сокращениям, а весь текст в целом существенному редактированию — упоминания о гибели множества людей были сознательно удалены.

47 Там же.

ница и Библиотека. Остальные кор[пу]са окутаны дымом, ничего живого невидно, как будто настало время пришест[вия] антихриста, а за ним и страшный суд человечеству.

Мы поровнялись (sic!) с «Рухальным воротам» (sic!), у которых стоят как тени иноки с котомками, по приказанию коменданта дожидают (sic!) прибытия грузовиков для отъезда на них с Валаама. Я при помощи только монаха Серафима, мог добраться до своих келлий чрез двор, который превращен бомбодировкой в ужастные (sic!) овраги, а северная сторона корпусов горит ярким пламенем»48.

После отдыха и осмотра состояния обители вечером 5 февраля остававшиеся на острове насельники и игумен покинули монастырь на предоставленных Военным ведомством грузовиках 6 февраля ранним утром49, оставив в обители добровольно на это согласившихся помощника эконома иеромонаха Симфориана (Матвеева), капитана парохода «Сергий» монаха Ираклия (или Иеракла (Майкевича)) и инженера — послушника Владимира Кудрявцева. Остались и иеромонахи Петр (Иоухки) и Павел (Олмари), исполнявшие «пастырские обязанности для православных воинов» финляндской армии. Игумен отмечал возможность столь удобной эвакуации как явление для Ладожского озера невероятное, ибо «никогда не бывало, что бы по нему можно было ехать на автомобилях грузовиках, теперь мы едем ночью, не встретив ни каких препятс[т]вий от всегдашних переломов льда. Это небывалая исключительная морозная зима, при том малоснежная, которая дала возможность установиться такому льду, в прошедшие зимы путь на грузовых автомобилях не мыслим по озеру»50.

Утром 8 февраля новых переселенцев «отправили на лошадях, часть в Писпан-колу, где помещена братия ранее эвакулированная, нас — в Тайпале Колу, где тоже помещены ранее эвакулированные братия куда мы и присоединились.. Таким образом вся Валаамская братия во главе с монастырским правлением размещена в пределах Каннонкоски, по школам. В каждой школе совершались богослужения иноками, Литургия только по Воскрестным (sic!) и праздничным дням. О пропитании заботилось Правительство. Отношение населения к нам очень хорошее»51.

С началом военных действий администрация и отдельные братия Валаамского монастыря прилагали усилия для освещения происходящего в свободной печати по всему миру, в том числе и в наиболее читаемых православных изданиях — русских

48 Там же.

49 О. Иувиан отмечал: «23 января — 5 февраля. Сильная воздушная бомбардировка острова Валаама, не только его военных объектов, но и зданий монастыря: пожар машинного дома, киновии и лесопильных складов. Бомбы падали вблизи собора, отчего стекла почти во всех корпусах лопнули, отчего жизнь в монастыре стала физически невозможной и ввиду этого военный комендант предложил всем монастырским обитателям немедленно покинуть остров Валаам и для этой цели были предложены перевозочные средства, грузовые автомобили» (Иувиан, монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. 7 июня 1943 (УЬА. Машинопись. Подлинник. Л. 5-6)). Как видим, и в данном случае вторая принудительная эвакуация осуществлялась лишь в силу невозможности продолжения проживания в неостеклен-ных помещениях при исключительных зимних морозах. Датой эвакуации игумена и оставшихся насельников о. Иувиан называет 24 января (6 февраля): «Все монастырские насельники, во главе с о. Настоятелем, Игуменом Харитоном, вынуждены были оставить монастырь и также выехать в глубь Финляндии» (Там же. Л. 6).

50 Харитон, игумен. 1939-1940 годы. Заметки (Авторизованная машинопись. УЬА. 1а 72 О).

51 Там же.

и иностранных. В последние информация пересылалась через монастырь в Ладоми-ровой и через Берлин. В стремительно разваливающемся Королевстве Югославии о монастыре постоянно напоминали не только жившие там валаамские иноки-переселенцы, но и прежний Берлинский архиепископ Тихон (Лященко)52. 15 февраля 1940 г. внушительная читательская аудитория «Православной Руси»53 узнала, что «собратом нашей обители [то есть Типографского монашеского братства преп. Иова Почаевско-го. — А. К.] получено письмо с Валаама, сообщающее о том, что в настоящее время часть братии эвакуирована с острова и размещена в трех школах в глубине Финляндии. Помещение предоставлено общее, очень хорошее. Пища обильная. Финны хорошо относятся к инокам и проявляют к ним разнообразную заботу. Братия обители ежедневно совершает обычное богослужение. Часть же братии, пожелавшая остаться на острове, по преимуществу из тех, кто сохранили старый стиль, живет по-прежнему на Валааме, и слава Богу, никто из них не пострадал, хотя несколько раз на остров были совершены авиационные налеты. В заключение иноки-валаамцы усердно просят всех православных людей вознести о святой обители молитвы Господу Богу»54.

По прибытии в Каннонкоски «валаамским насельникам было предоставлено казенное беженское пособие с 1т марта 1940 г. начиная»55. 1-го же марта в монастыре получено было отношение архиепископа Германа от 26 февраля 1940 г. за № 17 «с просьбой сообщить об эвакуации и пр. изменениях в жизни монастыря»56.

12 марта в Москве был подписан мирный договор между СССР и Финляндской Республикой, 13 марта его опубликуют в «Правде»57 и в том же номере целую полосу отведут карте Финляндии с обозначением прежней и новой границ58. Ладожское озеро со всеми островами отошло к Советскому Союзу, и валаамские насельники потеряли надежду на возвращение в свою обитель: «6-19 марта. Остров Валаам, со всеми его святынями, скитами, храмами, недвижимостями, лесами и полевыми угодьями, правительством и Высшим военным командованием Финляндии сего числа сдан СССР»59, — отмечал о. Иувиан. Последними оставили остров эконом иеромонах Фила-

52 О нем см.: Богданова Т. А., Клементьев А. К. Жизнь и труды протоиерея Тимофея Ивановича Лященко, в монашестве Тихона, архиепископа Берлинского // Православный путь. Джорданвилль, 2006. С. 101-198; Клементьев А. К. Жизнь и труды протоиерея Тимофея Ивановича Лященко, в монашестве Тихона, архиепископа Берлинского (в его переписке с проф. Н. Н. Глубоковским) // Рукописное наследие деятелей отечественной культуры ХУШ-ХХ1 вв. СПб.: Изд-во РНБ, 2007. С. 106-118.

53 О распространенности и значении этого издания для русской эмиграции в целом см.: Клементьев А. К., Богданова Т. А. «Православная Русь» и Типографское иноческое братство преподобного Иова Почаевского в Ладомировой на Карпатах // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. СПб., 2009. Вып. 37-38. С. 206-235.

54 Примечательно, что Валаамский монастырь рассматривался редакцией газеты именно как часть Зарубежной Русской Церкви. См.: Русская Православная Церковь за рубежом. Известие с Валаама // Православная Русь. 1940. № 4 (282) (15 февраля). С. 6.

55 Журнал исходящей корреспонденции 1942-1943 гг. № 173 (УЬЛ. Здесь и далее всякий раз указывается регистрационный номер исходящего документа).

56 Журнал входящей корреспонденции 1940-1941 гг. № 16 (УЬЛ. Аа: 86: 7).

57 Правда. 1940, 13 марта, среда. № 72 (8118). С. 1.

58 Там же. С. 2.

59 Иувиан, монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. Л. 6.

грий (Микшиев) и иеромонах Петр (Иоухки), успевшие вывезти значительную партию монастырского добра за несколько часов до появления красноармейцев.

1/14 марта 1940 г. «Православная Русь» вновь напоминала о монастыре: «Собратом нашей обители получено письмо, написанное латиницей, от собрата Валаамского братства, следующего содержания:

"Богу угодно было даровать нашей обители судьбу: Мф. 24, 2. Все мы эвакуированы в глубь страны; отношение к нам гуманное, все мы живы и здоровы. Просим святых молитв".

Примечание: Мф 24, 2: Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне, все будет разрушено»60.

Далее газета приводила подробное описание советских налетов и их последствий:

«Разрушение Валаамского монастыря.

Для Валаамского монастыря с его тысячелетней многострадальной историей снова наступили черные дни. Монастырь горит!..

По только что полученным известиям, обитель постигли страшные испытания. В воскресенье, 4 февраля, около 3х часов пополудни монастырь подвергся страшной воздушной бомбардировке советских воздушных сил. На Валаам посыпался целый град разрушительных и зажигательных бомб, одна из которых упала прямо пред покоями игумена. Сразу же во многих местах начались пожары, бороться с которыми в условиях сурового зимнего времени не было никакой возможности. Почти одновременно загорелись мон.[астырская] больница, аптека и храм "Живоносного Источника", как равно и целый ряд монастырских келий. Вскоре стало очевидным, что в таких страшных условиях обительская братия далее здесь оставаться не может. И в 11 часов вечера того же 4-го февраля все 70 иноков с игуменом Харитоном во главе на нескольких грузовых автомобилях по льду Ладожского озера покинули Валаам. В это время уже пылали корпуса монашеских келий и только собор, частично поврежденный бомбами и лишившийся оконных стекол, все еще оставался незатронутым пожаром.

Монастырь почти совершенно разрушен и сильно пострадал от огня. Но не один монах не был убит. Тяжелая поездка по льду озера также прошла для монахов благополучно. Теперь они размещены в 4-х сельских школах в центре Финляндии, недалеко от г. Куопио.

На Валаам было сброшено «несколько сот бомб», однако не причинивших никакого вреда его насельникам. Убита была лишь одна лошадь, да сильно пострадали оба монастырских парохода. Известие заканчивается описанием душевного состояния стариков-иноков, когда "днем и ночью летали бомбы"»61.

29 марта 1940 г. парижское «Возрождение» поместило статью «Разрушение Валаамского монастыря», целиком основанную на вышеприведенной публикации в «Православной Руси», но с небольшими фактическими искажениями62.

60 Русская Православная Церковь за рубежом. Письмо с Валаама // Православная Русь. 1940. № 5 (283) (1/14 марта). С. 5.

61 Разрушение Валаамского монастыря // Там же. С. 6.

62 И. З. Разрушение Валаамского монастыря (от собственного корреспондента) // Возрождение. 1940. № 4229 (29 марта, пятница). С. 2.

В мартовском номере выходившего в Харбине журнала «Хлеб Небесный» сообщалось: «Дошли достоверные сведения о судьбе Почаевской Лавры. Сообщают, что у монастыря отняты большевиками все земли, леса, паровые мельницы, электрическая станция и вообще все имущество. В самом монастыре живет советский комиссар, который ликвидирует монастырское имущество. Братия в большинстве разбежалась в день вступления красных.

Но и другой святыне грозит та же участь — мы имеем в виду Валаамскую обитель. Совершающиеся события в Финляндии не прошли мимо этой святыни.

Передают слухи, — пока что слухи, что Монастырь подвергся бомбардировке, которой произведены сильные разрушения.

Много испытаний значится в истории Обители. Основателями монашества на Валааме считаются Свв. Сергий и Герман. [.]

При монастыре имеется Библиотека, заключающая до 10 000 томов печатных книг, из которых много древних. Однако рукописей здесь не много: это объясняется неоднократными разорениями монастыря63. [.]

Будем верить, что если даже попустит Бог разрушить твердыни Валаамской обители, все же девять прошлых веков свидетельствуют и о временах испытаний и разрушений, после коих с еще большей силой воскресала мощь Валаамского монастыря, охраняемая молитвами преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев»64.

Тот же журнал извещал, что «из мест, оккупированных советской властью, начинают постепенно поступать сведения о положении Церкви»65, и сведения эти не оставляли валаамцам оснований к надежде на лучшее в случае встречи с Красной армией. Впрочем, это не являлось новостью на Валааме, куда регулярно присылал корреспонденции и письма иеромонах Иоанн (Шаховской), объезжавший воюющую Испанию и приводивший гнетущие свидетельства об агрессивной антирелигиозности советских военнопленных, которых ему удавалось разыскать в Испании66.

Среди давних друзей монастыря нашлись и такие, кто виновниками сложившей ситуации склонен был считать неуступчивых финнов. Так, убежденный и последовательный ненавистник большевиков и известный мемуарист бывший товарищ обер-прокурора Св. Синода кн. Н. Д. Жевахов писал: «Невыразимо жаль финнов и в то же время нельзя не упрекнуть их в некотором легкомыслии. Ведь на войну с Россией их толкнули Франция и Англия СВОИМИ ОБЕЩАНИЯМИ. Но разве финны не имели пред своими глазами примеров, доказывавших всю беспочвенность и недобросовестность подобных обещаний?! [.] Другое дело, если бы Франция и Англия ДЕЙСТВИТЕЛЬНО помогли бы Финляндии; тогда бы мы уже сидели теперь у себя дома в России»67.

63 В предвоенное лето 1939 г. Мария Виднэс составила описание редких книг Валаамской библиотеки, ныне впервые опубликованное на русском языке. См.: Скворцова О. В., Клементьев А. К. Библиотека Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Финляндии в 1933-1939 годах (состав и изучение фондов) // Петербургская библиотечная школа. 2017. № 1 (57). С. 9-17.

64 Иверский Е. Валаам // Хлеб Небесный. 1940. № 3. С. 46-49.

65 Положение Церкви в Белоруссии и на Волыни // Хлеб Небесный. 1940. № 3. С. 56-57.

66 См.: Иоанн (Шаховской), иером. Испанские письма о воинстве. Берлин, 1939.

67 Письмо кн. Н. Д. Жевахова кн. А. В. Оболенскому из Рима в Стокгольм от 5 апреля 1940 г. (VLA. Документы кн. А. В. Оболенского).

В середине апреля «Православная Русь» вновь пишет о Валаамской обители, причем сообщает о новом возможном варианте развития судьбы монастыря: «По полученным из Финляндии сведениям, валаамские иноки, в свое время эвакуировавшиеся из родной Обители, которая по мирному договору досталась в кощунственные руки большевиков, в ближайшее время переезжают в Эстонию, где они получают в свое распоряжение знаменитый древний Печорский монастырь. Это великое утешение для валаамцев в их нынешней скорби, ибо Печорский монастырь вполне благоустроен и сохранил почти полностью вид старого русского монастыря. Печоры являются одним из центров русского меньшинства в Эстонии, и валаамцы попадут в свою родную русскую обстановку. Печорцам же будет радость, что снова восстановятся в их монастыре благолепные монастырские службы».

Здесь же газета приводит свидетельство о наглядных результатах советского освоения финляндской территории:

«Разорение Трифоно-Печенгского монастыря.

Самый крайний монастырь Русского Севера, Трифоно-Печенгский монастырь, расположенный между Мурманском и финским портом Петсамо, во время финско-советской войны попал в руки большевиков, которые дотла разорили монастырь, так что, когда иноки возвратились на родное пепелище после ухода большевиков, они нашли только голые стены. Ни живого, ни мертвого инвентаря не осталось никакого, а братии перед войной было до 20 человек. Не исключена возможность, что инокам Печенгского монастыря придется присоединиться к валаамцам и переехать с ними в Печоры»68.

27 апреля 1940 г. в Валаамский монастырь поступает «Отношение Штаба Ладожской морской обороны с приложением протоколов дознания по делу расхищения имущества м-ря во время эвакуации с Валаама и просьбой сообщить, имеет ли м-рь претензии в означенном деле»69.

11 мая 1940 г. в доме «Тайполе» Каннонкосской общины деревни Пудас-ярви собрание Правления монастыря под председательством игумена Харитона заслушало «предложение председателя собрания, Игумена Харитона, о покупке земельного имения для помещения там лишившегося своих вековых земель Валаамского монастыря и уполномочении для сего дела кого-либо из членов правления названного монастыря» и постановили «купить имение, подходящее для помещения Валаамского монастыря, и уполномочить Настоятеля игумена Харитона на дело покупки, по его усмотрению, такового имения и подписания закрепляющей покупку купчей»70.

68 Судьба валаамцев // Православная Русь. 1940. № 8 (286) (15/27 апреля). С. 8. Дальнейшая трагическая судьба части монашествующих Печерского монастыря и ее восстановителя — давнего любителя Валаама епископа Иоанна (Булина), оказавшихся вскоре во власти советской администрации, лишний раз свидетельствует, сколь своевременной была именно принудительная эвакуация обитателей Валаама. См.: Клементьев А. К. Материалы к жизнеописанию Николая Александровича Булина (1893-1941), в монашестве Иоанна, епископа Петсерского (Печерского), члена Генерального секретариата РСХД, настоятеля Успенского Печерского монастыря в Эстонской Республике // Вестник Русского христианского движения. 2016. № 205. С. 181-219.

69 Журнал входящей корреспонденции 1940-1941 гг., № 38.

70 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 11 мая 1940 г. Л. 4 (УЬЛ).

Поскольку открытие новых монастырей в стране не допускалось законом о свободе вероисповедания, то, с целью недопущения могущего возникнуть юридического противоречия, в 1941 г. в закон было внесено разумное изменение: «Представление Правительства Сейму о законе во изменение II-го параграфа закона о свободе вероисповедания. Согласно 2-го момента 4-го закона от 29-го Августа 1940 г. об возмещении утерянного в связи с утратой территории имущества, относит[ель]но возмещения Православной Церкви и входящих в нее приходов и монастыре[й] должно быть поставлено особо. Чтобы не могло быть сомнения в том, могут ли монастырям произвести подразумеваемое в упомянутом законе возмещение, не впадая в противоречие с находящимся в II-м законе о свободе вероисповедания запрещение[м] основания монастырей, Правительство нашло нужным прибавить прибавить (sic!) в II-1 параграф закона о свободе вероисповедания нов[ый] момент, коим узаконяется водворение на новые места тех православных мона[с]тырей, которые ранее находились на уступленной по мирному договору 12-го Ма[рта] 1940 года Союзу Социалистических] Советс. [ких] Республик территории.

Закон

Об изменении II-го параграфа закона о свободе вероисповедания. Согласно постановлению Сейма, вынесенному в порядке 67-го сеймового устава, настоящим изменяется II-й параграф изданного 10 ноября 1922 года закона о свободе вероисповедания таким образом:

Монашеской мужской или женской общины или нового монастыря пусть не основывают, и находящиися (sic!) уже в стране монастыри не принимают членами или послушниками прочих, как только Финских граждан. Без препятствия тому, что сказано выше в I-м моменте, пусть однако же разрешается поместить монастырь, который согласно мирного договора, подписанного 12 марта 1940 года, находился на территории, уступленной Союзу, поместить в другое, одобренное Государственным советом место в Финляндии»71.

3 июня 1940 г. монастырь получил посланные 30 мая через Финляндский Красный Крест 25 629 м. 25 п. от Толстовского фонда72, а 22 июня — 50 000 м. от Папы Римского73.

В начале февраля 1940 г. игумен Харитон рассылает в редакции газет многих стран мира письмо, информирующее о судьбе его монастыря. Это не призыв о помощи, не жалобы на случившуюся уже беду, но свидетельство очень определенно выраженного стремления известить весь свободный мир именно об антихристианской сущности советского вторжения, это предостережение тем, кто еще не понял, что произошло той зимою в Финляндии и что может коснуться каждого... Уже 23 марта «Последние новости» публикуют этот текст, подготовленный Романом Словцовым (Н. В. Калишевичем), в обратном переводе из поместившей десятки статей и сводок о боевых столкновениях в Финляндии итальянской газеты «Corriere della Sera»: «Конец Валаама. Рассказ настоятеля монастыря.

Валаамские острова на Ладожском озере вернулись к России, которая владела ими еще со времен новгородцев. Но не будет уже на них знаменитого монастыря, су-

71 VLA. Ia 72 G.

72 Журнал входящей корреспонденции 1940-1941 гг., № 50.

73 Там же. № 64.

ществовавшего, быть может, уже в X веке. Валаамские монахи ушли со своего «северного Афона». Конец ли это Валаама, или только новый перерыв в его истории, когда не раз уже монастырь был сжигаем и разоряем шведами и возникал вновь? Из всех испытаний, пережитых монастырем, последнее, во время финско-советской войны, конечно, самое страшное. О нем финский корреспондент "Коррьере дела Сера" печатает любопытный документ — письмо настоятеля монастыря, архимандрита Харитона.

В конце ноября прошлого года на монастырских островах высадились финны с артиллерией, и острова стали военной базой. Для стариков-монахов кончилась привычная жизнь тишины и затворничества, но не прекратились их молитвы.

— Мы, — пишет архимандрит Харитон, — по-прежнему собирались на утренние молитвы за спасение душ наших и всех грешников. Настал день, когда в церкви мы услышали над нашими головами шум, никогда раньше не слышанный. Казалось, он шел с неба, хотя по всему был адским. Затаив дыхание, мы слушали, как шум приближался, а затем стал удаляться. Потом послышался другой шум, более далекий, но и более страшный, словно в глубине леса ломались и сбивались громадные ветви. Сокрушенные духом, мы вернулись в кельи и вопрошали свою совесть, за какие вины и прегрешения заслужили мы это божеское наказание. Но мы недолго оставались в кельях, так как снова послышался дьявольский шум, и офицер пришел сказать нам, что падают бомбы и нужно спасаться в убежища. Монахи ответили: "наше убежище — храм", и мы вернулись туда, зная, что на небе есть Бог, и что только по Его воле может придти разрушение его обители.

С этого дня каждое утро начиналось дьявольское дело, и всегда — на заре. Мы вставали поэтому еще темной ночью, чтобы заря и бомбы не застигли нас вне храма. В первые дни слуги дьявола не бросали своих огненных бомб против монастыря, но 6 декабря бич Божий распространился вокруг храма, где мы молились. Еще хуже было 19-го и 21-го. Утром этого последнего дня, когда мы пели славу Христу, послышался над нашими головами обычный шум, а затем словно выстрелило одновременно множество ружей, и все дьяволы ада сорвались с цепи, чтобы уничтожить все живое. Монастырские здания затряслись, и какая-то нечеловеческая сила низвергала каменные стены. Но мы продолжали службу, хотя и храм потрясся. Думали мы, что приходит наш конец, но видно молитва наша дошла до Бога. Ни одна из дьявольских бомб не тронула Божьего храма.

Этой же ночью, несмотря на тучи, дьяволы вернулись и разрушили нашу конюшню, при чем погибла только одна лошадь, и столярную мастерскую. Огонь доходил до крыши церкви и до колокольни. Слуги дьявола летали кругом, глядя на свое дело. Но сегодня, в воскресенье 4 февраля, — в этот день о. Харитон писал свое письмо, — случилось самое ужасное из всего, что мы до сих пор видели. Монастырь претерпел страшную кару, и словно весь ад обрушился на нас. Больница горит, горит также ризница и книжная лавка. Снаряды падают вокруг соборного храма и разрушают его стены. Снаряды грозили и церкви Преображения, но Бог спас монахов, которые там молились. Теперь больше уже нельзя нам здесь оставаться. Одни здания сгорели, другие разрушены. Завтра я отправляюсь в Сортовала (sic!) (Сердоболь) просить разрешения у полковника очистить монастырь.

На другой день о. Харитон, надев белую хламиду и в сопровождении одной только собаки, отправился в Сердоболь и получил разрешение эвакуировать братию74. Монахов было 250 человек. Они собрали и уложили все что можно было из монастырского ценного исторического имущества, — старые иконы и книги, пергаментные свитки, ризы. Бомбардировка продолжалась каждый день, до 18 февраля. В последнюю ночь в родной обители монахи собрались в храме и покинули его лишь когда офицер, остановившись на пороге, знаком показал, что дальше медлить нельзя. Было 2 часа лунной зимней ночи. Пение прекратилось, и, как черные тени, стали выходить монахи из церкви. Они садились в сани, запряженные лошадьми и собаками, и мимо развалин монастырских зданий через лед начался последний исход монахов. Уголок «святой Руси» на севере перестал существовать.

Итальянский журналист видел 18 монахов в Канонооске (sic!), где им дали приют в школе. Все это — глубокие старики, самому младшему — 70 лет. Среди них и о. Харитон.

Р. С.»75

Харбинский «Хлеб Небесный» перепечатает это письмо в июньском номере с некоторыми сокращениями и искажениями76, прибавив к публикации два вышеприведенных фрагмента статей из апрельской «Православной Руси»77 — о возможном переселении Валаамской братии в эстонский город Petseri (Печоры) и о разорении Трифо-но-Печенгского монастыря.

В июле «Православная Русь» помещает стихотворение игумена Феодора: «"Плач Валаамских монахов". Не стало обители нашей святой / Минувшей суровой зловещей зимой. / Уж нет Валаама! / Под звон, как бывало, туда пароход / Молиться паломников не привезет. / Там нет уже храма. / Страдают монахи в чужой стороне. / И грустно и жалко становится мне / Их — старых, болящих!.. / Господь всемогущий, молитве внемли: / Верни им обитель! Как дар ниспошли! / Услыши скорбящих!»78 и далее цитирует болгарский «Церковный вестник»: «2.80000 (sic!) тысяч рублей истрачено на агитацию за отмену празднования Пасхи. Союз воинствующих безбожников провел 14 тысяч митингов на территории Западной Украины и Белоруссии, руководит сам председатель союза Ярославский Губельман. И все-таки церкви были переполнены народом, и среди молящихся было много даже красноармейцев и красных офицеров оккупационной советской армии»79.

74 Сам игумен Харитон ничего не сообщает об этой поездке в своих записях.

75 Конец Валаама. Рассказ настоятеля монастыря // Последние новости. 1940. № 6935 (23 марта, суббота). С. 2.

76 Переживания валаамцев // Хлеб Небесный. 1940. № 6. С. 50-51. Так, харбинские редакторы заменили авторское (?) именование советских пилотов «дьяволами» и в опубликованном ими тексте не «дьяволы», а «летчики вернулись и разрушили нашу конюшню и столярную мастерскую». Впрочем, можно допустить и иную причину некоторых несовпадений текстов: возможно, что редакция «Хлеба Небесного» получила несколько отредактированный самим игуменом Харитоном текст того же письма, которое прежде оказалось в распоряжении газеты «Последние новости», или же какие-то искажения были внесены в текст письма игумена Харитона уже редакцией парижской газеты при первой его публикации.

77 См.: Судьба валаамцев // Православная Русь. 1940. № 8 (286) (15/27 апреля). С. 8.

78 Иг. Ф. Валаамец. Плач Валаамских монахов // Православная Русь. 1940. № 13 (291) (1/14 июля). С. 5.

79 См.: На Пасхе в советских частях бывшей Польши (Там же. С. 6).

И в следующем, июльском, номере редакция развивает валаамскую тему: «Собратом нашей обители получены от находящейся в Финляндии братии Валаамского монастыря письма, шедшие до нас в течение трех месяцев. В письмах сообщается, что во время эвакуации Валаама часть святынь и достояния монастыря удалось вывезти. Спасена между прочим большая часть драгоценной монастырской библиотеки. Воздушной бомбардировкой до эвакуации и после нее разрушены были: больничный корпус, ризница (из которой облачения были заранее вывезены), машинный дом, часть конюшенного дома и часть корпуса, где жил настоятель, а также совершенно разрушен знаменитый валаамский водопровод — чудо техники, проложенный иноками еще в конце прошлого века в гранитной скале. Совершенно целыми остались: собор, гостиница и т. н. Назариевский корпус. Только стекла и там были все выбиты от сотрясения во время взрывов. С преклонением пред милостью Божией сообщают в письмах, что, несмотря на ожесточенную бомбардировку, ни один инок не был ни ранен, ни убит. В настоящее время валаамская братия размещена в 4 школах по 40-50 человек. Осенью же, когда школы понадобятся под учебные занятия, инокам будет предоставлено уже постоянное помещение. После переселения на новом месте скончалось уже 4 старца инока80.

Сообщают письма и о судьбе другой знаменитейшей в России обители Ладожского озера — о Коневском монастыре. Последний очень мало пострадал от бомбардировки: разрушены только конюшни. Братия Коневского монастыря с от. Амфилохием находятся поблизости от местожительства валаамцев»81.

19 октября 1940 г. было получено извещение, что 10 октября Учебное министерство разрешило монастырю основать свое кладбище в Папинниеми82. 1 ноября Выборгский губернатор, возможно — в связи с необходимостью прохождения воинской службы, запрашивал является ли Финляндским гражданином пребывающий в Сербии иеромонах Аристоклий (Александр Иванов)83, а 7 ноября 1940 г. получено было извещение о награждении памятными медалями прошедшей военной кампании иеродиакона Марка (Шавыкина) и иеромонаха Петра (Иоухки)84.

1940-1941 годы. Остров в составе СССР

За 18 месяцев первого пребывания островов Валаам и Коневец в составе Советского государства упоминаний о них в центральной печати практически не встречается. На Валааме были почти сразу размещены школа боцманов и рота юнг, сведения о деятельности которых на острове скудны.

80 Четвертым скончавшимся в селении Каннонкоски после перемещения братии на континент был монах Маврикий (Михаил Трофимов), умерший 19 марта (ст. ст.) 1940 г. Пятым стал иеродиакон Аристарх (Александр Александров), умерший 30 мая (ст. ст.). Таким образом, цитируемые 28 июля в «Православной Руси» «шедшие [...] три месяца» до Словацкого государства письма составлены между 1 апреля и началом мая 1940 г. (по новому ст.).

81 Письмо от валаамских иноков // Православная Русь. 1940. № 14 (292) (15/28 июля). С. 6.

82 Журнал входящей корреспонденции 1940-1941 гг., № 130.

83 Там же. № 143.

84 Там же. № 144, 145, 146.

Кажется, единственным автором, написавшим о Валаамском монастыре за это время, стал сотрудник Антирелигиозного отделения Государственной публичной библиотеки в Ленинграде Сергей Герасимович Миляев (30 ноября 1908 — 26 мая 1944 гг., убит под Витебском), командированный на остров для отбора рукописей, книг и архивных материалов из оставленной при эвакуации части пребывавшей в прекрасном состоянии и полностью систематизированной «заключавшей в себе до 30 000 книг» 85 монастырской библиотеки и архива. С. Г. Миляев обучался на историческом факультете Ленинградского университета и, кроме того, был профессиональным атеистом — автором печатных руководств по борьбе с религиозными пережитками. Впрочем, выступал он и рецензентом новых книг86.

В 1940 г. в журнале «Безбожник» появляется подготовленная С. Г. Миляевым первая двухстраничная публикация о Валааме «Бывший очаг мракобесия и шпионажа»87, после двадцатилетнего забвения представляющая обитель читателям в СССР. К этому моменту журнал, руководимый сыном ссыльнопоселенцев Минеем Губельманом, известным как Емельян Ярославский, регулярно печатает материалы, обличающие духовенство и верующих на недавно занятых Красной армией территориях88, ему вторит и менее известное «академическое» издание — журнал «Антирелигиозник»89, редактируемый тем же Губельманом. С. Г. Миляев, приводя точные цитаты из документов монастырского архива, рассказывает о реакционной антисоветской (то есть церковно-общественной) работе отдельных монахов и всей обители в целом. Тщательно разбирая фактическое содержание этой деятельности насельников Валаама, автор отмечал, в частности, что монастырь: 1) враждебно отнесся к февральскому и октябрьскому переворотам; 2) располагал вооружением для несущих ночной дозор и караул; 3) помогал бороться с финляндскими большевиками; 4) уступил для военных нужд некоторые острова архипелага на условиях аренды; 5) собирал оброк с рыбаков; 6) жил в основном на проценты с монастырского капитала; 7) отмечает факт злоупотребления спиртными напитками двумя монашествующими; 8) отмечает пребывание в монастыре близкой к последней императрице Анны Вырубовой; 9) на основании найденной частной переписки говорит о том, что духовник в. кн. Николая Николаевича младшего иеросхимонах Ефрем (Хробостов) состоял в переписке с антисоветскими военными русскими организациями и «с десятками князей, графов и прочей нечисти»; 10) что в 1937 г. на острове находился прот. Сергий Четвериков — духовный руководитель РСХД, а в 1939 г. — кн. Н. Жевахов, «один из ярых белогвардейцев-мракобесов»; 11)

85 Харитон, игум. Отчет о состоянии библиотеки Валамского монастыря // Скворцова О. В., Клементьев А. К. Библиотека Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Финляндии в 1933-1939 годах (состав и изучение фондов). С. 8.

86 См.: Миляев Сергей Герасимович // Сотрудники Российской национальной библиотеки — деятели науки и культуры. Биографический словарь. Т. 3. СПб., 2003. С. 383-384.

87 Миляев С. Бывший очаг мракобесия и шпионажа (из истории Валаамского монастыря) // Безбожник. 1941. № 2. С. 10-11.

88 Искринский М. Верные слуги румынских бояр // Безбожник. 1941. № 2. С. 9-10.

89 См.: Эльвин Ил. Церковь в Латвии // Антирелигиозник. 1940. № 10-11. С. 33-39; Новгородов Г. Латвийский народ и религия // Антирелигиозник. 1940. № 12. С. 19-23; Эльвин Ил. Церковь в Эстонии // Антирелигиозник. 1941. № 2. С. 25-29; Давыдов И. Католицизм в Литве // Антирелигиозник. 1941. № 3. С. 18-21.

что монастырь принимал в 1932 г. К. Г. Маннергейма; 12) что за богослужением поминали по специальной формуле финляндского президента, парламент и армию.

Статью эту изрядно осуждали в недавних публикация, забывая отметить, что все перечисленные автором факты полностью соответствовали действительности90 и отражены во множестве документов монастырского архива. С. Г. Миляев еще не знал того, что после февральского переворота монастырь закупил партию вооружения и боеприпасов для организации обороны от набегов с материка, а после передал это оружие финляндским патриотам, боровшимся с финляндской же Красной гвардией, то есть на собственные средства вооружал врагов советской власти, о чем ясно пишет сам игумен Харитон91.

Общее же отношение в монастыре к событиям 1917 г. и их последствиям наглядно отражено в рассылавшемся в списках с Валаама по всему свету, но в печати, кажется, целиком не появлявшемся, стихотворении широко ныне известного валаамского поэта монаха Викентия «Российская кровавая революция 1917 г.», где есть такие строки: «В Кремлевском же дворце, где прежде император / На троне восседал в порфире и венце. / Теперь же проживать изволит в том дворце / Главарь большевиков — убийца узурпатор: / Громила Сталин он, полнейший атеист, / Антихристов слуга, ну, словом, — сатанист»92.

Почти четверть века спустя взгляд на государство рабочих и крестьян в монастыре, кажется, не переменился, и оставление Красной армией финляндских пределов игумен Харитон склонен был, похоже, рассматривать именно как победу над антихристовым войском, что и высказал, несколько переделав строки стихотворения, написанного одною из прихожанок: «Несется благовест победный: / Отогнан враг, поруган бес! / Твердит, ликуя, голос медный: / Наш Валаам опять воскрес!».

В другой статье того же С. Г. Миляева, появившейся в только что основанном в Петрозаводске журнале «На рубеже», много места отдано описанию истории монастыря до 1917 г., привлечено еще больше архивных документов и исторических исследований XIX столетия, и она имеет много более информативный характер. Вторая половина этой статьи отведена еще одному описанию «царства диверсантов» и в целом повторяет содержание предшествующей. С. Г. Миляев, в частности, первым цитирует документы, позволяющие утверждать, что сокращение монастырского братства с 1917 года вызвано было в первую очередь резким всплеском революционных настроений в среде монастырских послушников, которых игумен Павлин вынужден был удалять с острова93, а не притеснениями со стороны финляндского государства. Позже другой советский автор, Л. Я. Резников, более подробно ссылается на те же материалы переписки игумена Павлина94, благополучно сохраняющиеся в оказавшейся в Петрозаводске части Валаамского архива, но прилежно не замечаемые современными отечественными исследователями — за исключением, пожалуй, О. Маханова, убеди-

90 Незначительная неточность допущена лишь в пункте 4-м.

91 Дневниковые записи игумена Харитона (Дунаева), относящиеся к событиям на острове Валаам в период Зимней войны (Авторизованная машинопись. VLA).

92 Викентий, монах. Российская кровавая революция 1917 г. (Рукопись, подлинник. Собрание прот. И. Верника).

93 Миляев С. Валаамский монастырь // На рубеже. 1940. № 2-3 (август — сентябрь). С. 81-84.

94 Резников Л. Я. Валаам раскрывает тайны. Петрозаводск, 1975. С. 157 (автор рассматривает материалы монастырского архива: Национальный архив Республики Карелия. Ф. 762. Оп. 1. Ед. хр. 9/95, № 49, 76, 80, 307).

тельно иллюстрирующего отсутствие единомыслия и соотношение традиционно и «прогрессивно» мыслящих в тогдашнем братстве: «165 против 50»95.

Сравнение двух статей С. Г. Миляева — единственного, похоже, из советских авторов, в межвоенный период 1940-1941 гг. получившего возможность обратиться к документам монастырского архива, позволяет различить следы редакторского вмешательства в первоначально все же более добросовестный авторский текст. В то время как свои статьи по истории финляндских городов Виипури и Кексгольм С. Г. Миляев строит на цитатах из трудов русских историков, лишь заключая свои работы забавными фразами о состоявшемся уже за несколько первых недель советского правления расцвете этих истерзанных финляндскими эксплуататорами древних городов96, его же статьи о Валааме переполнены нелепыми обличениями монастырского разгула, основанными на вполне невинных записях из амбарных книг. Но и эти записи при цитировании препарировались, вероятно, в зависимости от малопросвещенности редакторов или от их же представлений об уровне невежества потенциальных читателей. Сравним лишь два фрагмента:

Журнал «Безбожник» Журнал «На Рубеже»

«Пьянство и разврат процветали в монастыре. «Разгул, пьянство и разврат процветали в мона-В кладовой монастыря был, например, «жур- стыре. В кладовой монастыря велся, например, нал для записывания вина и запивки». В нем специальный «журнал для записывания вина отмечалось: «поздняя литургия — 4 бутылки, и закуски». В нем отмечалось: «поздняя литур-о. Ефрему — 5 бутылок» и т. д. В 1934 г. от Со- гия — 4 бутылки, о. Ефрему — 5 бут.». Было ртавальского епископа приезжал специальный заведено и дело «О приобретении церковного ревизор, который установил, что «имеются вина и спирта для больницы» (!?). На листах сведения, уличающие немощь к алкогольным этого дела зафиксировано требование на до-напиткам иеромонаха Филагрия и монаха Фи- ставку 50 литров спирта и 30 литров коньяка. ларета» (Монастырский архив, д. 14, 1934 г.). Гульбища не имели пределов. В 1934 г. от Сер-Фотокарточки с «туристками», которых воз- добольского епископа в монастырь приехал ит на лодочке монах, игривые письма «палом- специальный ревизор, который установил, ниц» к «святым отцам» — дополняют мерзкую что «имеются сведения, уличающие немощь картину монастырского разврата». к алкогольным напиткам иеромонаха Фила-

грия и монаха Филарета». Фотокарточки с «туристками», которых возит на лодочке монах, игривые письма «паломниц» к «святым отцам» дополняют омерзительную картину монастырского разврата»97

Все использованные С. Миляевым документы сохранились, как, впрочем, и многочисленные фотографии монашествующих с паломницами и паломниками. Однако фактические сведения перемешаны здесь с эмоциями автора и, полагаем, нескольких редакторов. Так, разбирательство по поводу злоупотребления спиртными напитками занимавшего важнейшую в обители должность эконома иером. Филагрия (Микшиева) действительно имело место во время очередной благочиннической реви-

95 См.: Маханов О. Х. Причал молитв уединенных... С. 267.

96 Миляев С. Виипури — Выборг // На рубеже. 1940. № 5-6 (ноябрь — декабрь). С. 83-87; Он же. Кякисалми — Кексгольм // На рубеже. 1941. № 3 (март). С. 52-56.

97 Миляев С. Валаамский монастырь. С. 83.

зии, производившейся Коневским игуменом Маврикием (Сережиным)98. Тетрадь же строгого учета выдаваемых для совершения Литургии церковного «вина и запивки», в другом издании статьи С. Г. Миляева обратилась в тетрадь учета «вина и закуски», вероятно, стараниями малоумного редактора и для большей доступности иллюстрации чревоугодия пирующих монахов — ведь после двадцати лет внецерковного воспитания специфическое понятие «запивка» мало кому оставалось понятным. Догадаться же, каким образом фотографические изображения паломниц с монахами дополняли «омерзительную картину монастырского разврата» и в чем «разврат», собственно, заключался, кажется, не представляется возможным, и это следует отнести на счет бурного воображения и недоброжелательности писавших.

Автор отмечал, что «вплоть до 1940 г. Валаам был маленьким "государством монахов" — мракобесов, эксплоататоров, банкиров, затем — шпионов и диверсантов, форпостом международной контрреволюции на границе с Советским Союзом. Это "государство" по площади было в 30 раз больше, чем Ватикан — "государство" папы Римского, вдвое больше княжества Монако — осколка феодальной Европы. А доходы валаамских монахов были в четыре раза больше, чем доходы княжества Монако»99.

Спорить с С. Г. Миляевым едва ли возможно, ведь деятельность любого заграничного русского церковного учреждения действительно была выраженно антисоветской, хотя бы потому, что эти организации объединяли политических эмигрантов и добровольно оставшихся на жительство за границей граждан прежней империи, то есть людей, не признававших советского государства, а самый факт продолжающегося существования или численного умножения религиозных организаций шел вразрез с задачами советской внутренней политики, направленной на искоренение любого, в первую очередь религиозного, инакомыслия, как наиболее сложно поддающегося

98 В протоколе от 13 ноября 1934 г., которым и руководствовался С. Г. Миляев, было отмечено: «2. Благочинным монастырей было доложено собранию, что у него имеются сведения, уличающие немощь к алкогольным напиткам иеромонаха Филагрия и монаха Филарета, — на что члены правления монастыря ответили, что им известно, что ныне находящимся на излечении в Сердобольской больнице, настоятелем монастыря сделано соответствующее увещание иеромонаху Филагрию в присутствии и. д. наместника, и увещаваемый проявил трогательное раскаяние. Монах же Филарет предназначен к смене с должности нарядчика за употребление алкогольных напитков, и потому только он не сменен, что в настоящее время лежит в больнице. 3. Благочинным монастырей был сделан вопрос, что правление монастыря намерено предпринять в дальнейшем по борьбе с алкогольной немощью в среде братства. Правление монастыря ответило, что оно намерено и в дальнейшем предпринимать самые энергичные, разнообразные увещательные и дисциплинарные, имеющиеся в его распоряжении, меры по пресечению употребления алкогольных напитков в среде братства» // Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. 1934 г. (НАРК. Ф. 762. Оп. 1. Ед. хр. № 18/234, Л. 62-62 об.). Нет сомнений, что раскаяние эконома было искренним — иеромонах Филагрий (Микшиев) пережил почти всех своих собратьев и скончался 85-ти лет 12 февраля 1976 г. в Папинниеми. Ему были поручены многие ответственнейшие работы по восстановлению хозяйства на острове в межвоенные годы.

Монах Филарет (9 октября 1871 — 30 июня 1938) — крестьянин Тверской губ. Иван Ходаков, обучался в сельской школе. Пострижен в монашество 13 ноября 1918 г. жил в монастыре с 17 ноября 1907 г., зачислен в послушники 19 октября 1911 г. «Проходил послушание смотрителя кирпичного завода; состоял нарядчиком рабочих; заведовал молочной фермой; ныне вновь состоит нарядчиком рабочих; С 1934 г. освобожден от д.[олжности] нарядчика» (Формулярная ведомость о настоятеле и братиях Валаамского монастыря за 1932-1939 год. № 88. Л. 161 (VLA Ba: 88 (Vanha numero: Ba: 66))).

99 Миляев С. Валаамский монастырь. С. 82. В действительности Валаамский архипелаг по площади превосходит Государство Ватикан более чем в 80 раз, а Княжество Монако в 18 раз.

внешнему контролю. Поэтому вполне соответствующее действительности утверждение С. Г. Миляева о том, что «вся история Валаама 1918-1940 гг. — это история антисоветского форпоста на северо-западных границах СССР», ничуть не умаляет значения обители именно как духовного прибежища той небольшой части вне-советских русских обитателей свободного мира, которых Валаамский монастырь продолжал привлекать и для которых связь с ним была осуществима технически.

«В декабре 1939 г. валаамцы были эвакуированы белофиннами с острова. Но монахи еще надеялись вернуться.

Мракобесы и шпионы жестоко просчитались. Могучая Красная Армия водрузила красное знамя социализма на Валааме. "Дивный остров Валаам" с марта 1940 г. стал навсегда советским»100, — утверждал в заключение С. Г. Миляев. Автор едва ли мог предположить, что уже в сентябре 1941 г. могучая Красная армия спешно оставит Валаам, финляндский гарнизон разместится на острове в тот же день — 20 сентября, а спустя месяц игумен и первые братия вернутся в свой монастырь.

Результатом умелой археографической работы С. Г. Миляева и его коллег стал отбор 1 191 экземпляра книг Валаамской библиотеки (это лишь незначительная часть изданий, остававшихся на острове после эвакуации братии), вывезенных для пополнения фондов ГПБ, и описание малой части архива монастыря, причем отобранные дела снабжались печатью ГПБ и инвентарными входящими номерами, но до «города трех революций» многие из них никогда не добрались. Часть из них осталась на острове до возвращения братии и ныне сохраняется в Валаамском монастыре в Папинниеми. Имея опыт библиографической работы и представление о составе фондов Публичной библиотеки, С. Г. Миляев подготовил к вывозу с острова не только сравнительно редкие издания XVIII и XIX веков, но и совершенно отсутствовавшие в Ленинграде издания русских авторов эмиграции, в числе которых оказались некоторые действительно убежденнейшие враги большевизма, такие, как проф. Н. Н. Глубоковский, И. С. Шмелев, В. Н. Ильин, прот. С. И. Четвериков или упоминавшийся уже кн. Жевахов. Таким образом, следует признать, что оставление на острове части монастырского книжного склада стало весьма дальновидным и, возможно допустить, намеренным шагом, приведшим к проникновению в главное отечественное книгохранилище крупной партии литературы, о легальной передаче которой общественной библиотеке в СССР в то время и помыслить было сложно. Работа на острове библиографов Публичной библиотеки, вероятнее всего, сократила тот период бесконтрольного разгрома, которому подвергалось монастырское книгохранилище, подробности чего в апреле 1953 г. поведал в очерке «По вопросу о библиотеке Валаамского монастыря»101 монах Иувиан.

В 1941 г. были отпечатаны два больших сборника, посвященных войне Красной армии в Финляндии102. Ни в одном из этих совершенно ныне забытых полуфантасти-

100 Миляев С. Бывший очаг мракобесия и шпионажа. С. 11.

101 Иувиан (Красноперов), монах. По вопросу о библиотеке Валаамского монастыря ^ЬЛ. Машинопись).

102 В снегах Финляндии. Рассказы, очерки, воспоминания участников. ОГИЗ. ГИХЛ. М., 1941 (подписано в печать 15 апреля 1941 г. Тираж 25 000 экз.); Бои в Финляндии. Т. 1-2. М., 1941. 392+540 с. (подписаны в печать 12 и 19 апреля 1941 г. соответственно. Без указания тиража); отдельный раздел 2-го тома «Борьба за острова» (С. 301-402) выходил дважды с незначительными изменениями отдельными изданиями. См.: Борьба за острова [тексты 12-ти авторов]. М., 1941. 64 с. 2-е изд. 71 с. [тексты 11 авторов].

ческих компендиумов нет специальных материалов или каких-либо информативных упоминаний об острове Валаам. Удивительно, но и центральная советская печать, регулярно помещавшая статьи об успешном освоении новых подсоветских пространств Финляндии103, вовсе не упоминает о самом, пожалуй, исторически интересном русскому читателю ее объекте.

Не говорят о Валааме и в широко отмечавшуюся 31 марта 1941 г. первую годовщину преобразования увеличившейся Карело-Финской АССР в Карело-Финскую союзную республику. Кажется, лишь однажды, в мае 1941 г. появляется упоминание об острове: «Ладожское озеро стало советским от края и до края. Из недавно введенного расписания пароходных рейсов узнаем о новых линиях на Ладоге. Ленинградский пароход «Анохин» будет огибать озеро от Шлиссельбурга до Сортавалы и далее до Сал-ми. По пути «Анохин» будет пришвартовываться и у острова Валаам»104. В мае же завершается демаркация новой советско-финляндской границы105.

В апреле 1941 г. харбинский журнал «Хлеб Небесный» приводил подробные сведения о положении православия в Финляндской Республике после перемирия с СССР: «В свое время на страницах нашего журнала давалась общая информация о том, что пережила Православная Церковь в дни советско-финского конфликта и войны.

Теперь по этому вопросу в распоряжении редакции имеются письменные документы участников и живых свидетелей переживаемых событий. Это письма — управляющего Православной Церковью в Финляндии архиепископа Германа и настоятеля Валаамского монастыря игумена Харитона. Первый дает общий подсчет того, чего лишилась Православная Церковь в результате 105-дневной оборонительной войны, а игумен Харитон описывает судьбы и настоящее положение Валаамского монастыря.

Оказывается, по миру, заключенному 12-го марта 1940 года между Финляндией и СССР, Финляндия должна была уступить СССР часть своей территории, т. н. финляндскую Карелию и Карельский перешеек с городами Сердоболем, Кексгольмом и Выборгом. Это как раз те места, на которых жило большинство православного населения. На означенной территории из 29 находилось 17 православных приходов, из четырех три монастыря — Валаамский, Коневский и женский Линтульский. Все население отрезанной части Финляндии, численностью в полмиллиона, добровольно переселилось в глубь Финляндии, в том числе 55 тысяч православных, что составляет 70 % всего православного населения Финляндии.

Из 64 приходских храмов по ту сторону новой границы осталось 44 и из их 343 колоколов — 252; из 72 часовен Православная Церковь лишилась 65, из 104 кладбищ — 76. С переменою границы Финляндская Православная Церковь лишилась почти всех своих земельных наделов и двух больших, имеющих общецерковное значение, домов, — одного в Выборге, а другого в Сердоболе, построенного лишь девять лет

103 Новые районы Карело-Финской ССР // Известия. 1940. № 192 (20 августа). С. 3; Гернет М. Прошлое финляндских крепостей (по архивным материалам) [о г. Кексгольм] // Известия. 1940. № 174 (7246) (30 июля). С. 4; Богданов Н. В городе Сортавала // Известия. 1940. № 285 (7357) (10 декабря). С. 3; Красотин И. Советский Виипури // Известия. 1940. № 290 (7362) (15 декабря). С. 3.

104 Карп В. Весна на Ладоге // Известия. 1941. № 106 (7482) (7 мая, среда). С. 3.

105 Об окончании демаркации советско-финляндской границы // Известия. 1941. № 110 (7486) (11 мая, воскресенье). С. 4.

тому назад. В Сердоболе остались — и вся общецерковная библиотека в 12 000 томов, и склад церковных богослужебных книг и нотных изданий, а также склад учебников по Закону Божию для начальных и средних школ и всех изданий религиозно-нравственного содержания. Только 6 % своего имущества приходы и монастыри имели возможность спасти.

Таково, по отзыву архипастыря, настоящее печальное и тяжелое положение Финляндской Православной Церкви. Живущее в рассеянии среди иноверцев бывшее население отошедших к СССР приходов лишено теперь храмов Божиих, часовен, церковного звона, икон, лампад, облачений, богослужебных книг и нот, учебников по Закону Божию и книг для религиозно-нравственного чтения.

Но не в материальных только лишениях горечь рассеянного малого стада словесных Христовых овец в далекой Финляндии, а в полной оставленности и отсутствии сочувствия к этому горю со стороны братских Церквей. В то время как лютеранские общины, пишет архиепископ Герман, нашли для себя большую моральную поддержку со стороны единоверцев из-за границы, Православная Церковь этой радости была лишена.

Дальний Восток только сейчас узнает печальную правду о страданиях своих собратьев в далекой Финляндии, и думается, что каждый читатель нашего скромного журнала сотворит слезную молитву и скажет одно: — Господи, спаси, сохрани и пошли утешение нашим далеким по расстоянию, но близким по сердцу собратьям.

Новый Валаам

Настоятель Валаамского монастыря игумен Харитон в своем письме пишет, что пережил этот наш исторический монастырь и каково его настоящее положение.

Во время войны с Советами половина братии Валаамского монастыря сразу же покинула остров и переселилась в центр страны, а другая половина с своим настоятелем оставалась в монастыре до тех пор, пока представлялась какая-либо возможность. И только 4-го февраля 1940 года, когда корпуса монастыря запылали ярким пламенем под градом советских бомб, все иноки покинули монастырь и остров. Коренное финское население приняло валаамских иноков со всей христианской любовию и старалось помочь, чем могло. Заведующие школами, учителя и учительницы, как добрый са-марянин, имели о нас непрестанное попечение. Благодаря правительству, пишет отец Харитон, мы были обогреты и накормлены.

Несмотря на неимоверные затруднения эвакуации — в зимние морозы и при том с острова, который ежедневно бомбардировался с воздуха, никто из иноков не только не погиб, но и не захворал.

Очутившись на чужбине, русские иноки не растерялись и не хотели долгое время быть кому-либо в тягость. Поэтому, рассматривая свое изгнание как смотрение Бо-жие, они сразу же приняли благое решение — здесь, в глубине и центре Финляндии положить основание Новому Валааму. Благодаря доброму отношению и содействию финляндского правительства в настоящее время для обители приобретено соответствующее место с постройками, которые и приспособляются, как для самой обители, так и для жительства иноков. 110 иноков уже расселилось в Новом Валааме; открыта домовая церковь, в которой совершается ежедневное уставное богослужение. С Старого Валаама удалось вывезти много образов, разницы и большую часть библиотеки. Об-

раза размещены в иконостасе нового монастыря, и небольшие вывезенные колокола уже призывают в Новый Валаам к богослужению.

Около 70 иноков пользуются еще гостеприимством финских властей, продолжают жить в отведенных им народных школах, ожидая момента, когда можно будет переселиться в монастырь.

Новый Валаам имеет 50 десятин пахотной земли и 300 десятин под лесом. Поля расположены по ту и другую сторону залива, а за ним горы с лесами.

С глубокой верой и надеждой на помощь и милость Господню после всего пережитого, валаамские иноки с усердием принялись за устроение новой обители и восстановление здесь заветов Старого Валаама. Радостно слышать о восстановлении светильника Святого Православия среди иноверного населения при полном его братском содействии»106.

19 мая 1941 г. Правление монастыря отказало Союзу ладожских комбатантов в пособии для основания инвалидного дома, «так как монастырь, в виду неопределенности в разрешении вопроса о возмещении казной потерянного монастырем на уступленной Советскому Союзу территории имущества и не имея никаких доходов, в ближайшем будущем сам будет испытывать нужду в посторонней помощи». В ответ на «прошение комитета Братства прр. Сергия и Германа от 14 мая с. г. за № 92 о предоставлении Братству займа в 75 000 марок на предмет издания альбома с видами монастырей, церквей, часовен и пр. на потерянной и также и на уцелевшей территории Финляндской Православной Церкви» также постановили «в займе отказать, так как 80 человек братии монастыря не имеют еще собственного крова, а между тем занимаемые ими школы просят освободить. Для них необходимо устроить помещение, а для всего братства пропитание, обмундирование и, вообще, удовлетворение всех нужд. Если возмещение потерянного в результате мирного договора имущества замедлится, монастырь принужден будет сам просить посторонней помощи». Бывшему бухгалтеру А. М. Золотогорову в ответ на его прошение о ежемесячном пособии в 1 000 ф. м. также отказали, постановив «выдать единовременно ссуду в 3 000 ф. м. с последующим ее погашением по получении им возмещения.

В доме управляющего постановили устроить центральное водяное отопление»107.

30 мая 1941 г. игумен Харитон получил уведомление из Бюро орденов Главного штаба Сил обороны Финляндской Республики: «Сообщаю, — писал директор Орденского бюро, — что главнокомандующий Силами обороны, фельдмаршал Маннергейм, пожаловал Вам Крест Свободы 3— степени, в виду чего я прошу Вас получить Ваш орден из орденского бюро при Главном штабе Сил обороны, Korkeavuorenkatu 21, или сообщить, по какому адресу можно послать этот орден»108. Наместник о. Исаакий (Трофимов) получил Крест Свободы 4ой степени. Той же награды удостоился и коневский игумен Маврикий (Сережин). Все трое были награждены гражданской степенью ордена (без изображения рук с занесенными мечами внутри венка из дубовых листьев, при помощи которого крест крепился к одежде). Это были и сегодня остающиеся наиболее

106 Православная Церковь в Финляндии // Хлеб Небесный. 1941. № 4. С. 53-55.

107 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 19 мая 1941 г. (VLA).

108 VLA. Aktit v. 1941. Ea: 104 (Vanha numero: Ea: 154). № 3. Р. 18, 19.

почетными в Финляндии очень высокие награды, выдававшиеся гражданским лицам лишь за исключительно значительное содействие вооруженным силам при проведении военных операций. Таким образом, это награждение можно рассматривать как очевидное свидетельство тому, что успешную эвакуацию Валаамского и Коневского монастырей с островов Ладожского озера Финляндское правительство расценивало как значительный военный успех.

Накануне начала германско-советской войны «Церковное обозрение» оповестило о том, что «финский парламент 13 июня [1941 г.] принял закон о возмещении убытков, причиненных Православной Церкви в Финляндии во время войны с Советами. По этому закону Св. Синод получит 25 мил[лионов] фин[ских] мар[ок], православные церковные общины 100 фин. мар. (sic!), а монастыри 15 мил[лионов]»109.

1941-1944 годы.

Возобновление монастыря на о. Валаам и в местности Папинниеми в Финляндской Республике

На следующий день после начала военных действий между Германией и СССР в монастыре был получен циркуляр Церковного управления от 18 июня 1941 г. № 1602 «о необходимости выработки плана возможной эвакуации церковного имущества, архива и пр.»110 из Папинниеми вглубь Финляндии в случае возможного наступления Красной армии. События последующих дней показали безосновательность такой тревоги — Красная армия отступала, и уже 31 июля 1941 г. из монастыря было направлено официальное отношение в Общину Хейнявеси «с препровождением заполненного опросного бланка о желании вернуться на Валаам»111.

К концу лета грядущее скорое возвращение утраченных Финляндией территорий, по-видимому, не вызывало сомнений, во всяком случае 14 сентября 1941 г. в монастыре в Папинниеми было получено отношение из Церковного управления от 10 сентября за № 2055 с предписанием монастырю «о посылке представителей для ознакомления и охранения монастырского имущества и архива на Старом Валааме»112, который в тот момент еще был занят Красной армией. Это было личное распоряжение архиепископа Германа (Аава) от имени Церковного управления, «так как весьма важно получить возможно скорее точные сведения компетентных лиц о том, в каком состоянии монастырь будет отобран от врагов [...] и принять необходимые меры для освоения и охраны сохранившегося, возможно, имущества и архива»113.

Того же числа получено было и другое отношение — от 12 сентября за № 2064 «с препровождением выписки из отношения Археологической комиссии Церковного управления об охранении церковных предметов и памятников в завоеванной

109 Церковная хроника // Церковное обозрение. Белград, 1941. № 4-6. С. 11.

110 Журнал входящей корреспонденции за 1941 г. (VLA Aa: 86: 7), № 60.

111 Журнал исходящей корреспонденции за 1941 г. (VLA Aa: 86: 8), № 133. Здесь и далее всякий раз указывается регистрационный номер исходящего документа.

112 Журнал входящей корреспонденции 1941 г., № 155.

113 Письмо от 10 сентября 1941 г. № 2055. Получено 14.09.1941. Вх. № 74.

Карелии»114, и представители этой комиссии впоследствии неоднократно приезжали на остров, производя фиксацию состояния архитектурных сооружений Валаама.

29 сентября давний благодетель обители полковник Эйно Ярвинен поручил сообщить игумену Харитону и наместнику Исаакию, «что Валаамские острова, с 20.9.41 начиная, находятся в руках войск Ладожской обороны115.

Полковник Ярвинен в названный день лично был на Валааме», и именно от него монастырь получил первое официальное подтверждение известия о состоянии острова и построек монастыря116. Но известия об относительной сохранности монастыря достигли материка несколько раньше. Так, уже 26 сентября неутомимый фактический составитель и редактор церковного журнала «Утренняя заря» Н. Казанский сообщал кн. А. В. Оболенскому: «В тот же день, когда об этом было объявлено официально по финляндскому радио, вечером из столицы по радио была неофициальная передача под заглавием: „Валаам снова наш". Нельзя было без глубокого волнения слышать эту передачу. Говорил диктор-лютеранин, но в таких теплых выражениях, что просто растрогал нас. [...] Слушая это, мы пережили сладостные минуты»117, а 28 сентября и выборгский губернатор Арво Маннер извещал своего доброго друга валаамского игумена: «Валаам ожидает в сравнительно целом виде своих прежних жильцов»118. Радость выражали, кажется, все — и 11 октября католический епископ Финляндии желал игумену Харитону «возвратиться на ставшие такими дорогими Ладожские берега, чтобы там во всяческой благочестивой простоте предаваться добродетелям»119. Но самое пространное и восторженное поздравление «с удалением из Валаамских пределов наших общих врагов и гонителей» прислал давний и убежденный ненавистник советской России коневский игумен Маврикий (Сережин), описывавший горестное разорение собственного монастыря и полагавший, «что с падением сатанинской болыневицкой (sic!) власти древняя и славная Св. Валаамская Обитель явится на все времена и для всех верующих людей оплотом Православия, как и была доселе»120.

Еще 3 октября Правление монастыря обратилось с запросом о предоставлении проездных документов на остров для игумена и сопровождавших его лиц:

114 Журнал входящей корреспонденции 1941 г., № 156.

115 О. Иувиан отмечал: «6-19 сентября. Остров Валаам, со всеми его недвижимостями, храмами и скитами — вновь возвратился во владение Финляндии» (Иувиан, монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. 7 июня 1943 (УЬЛ. Машинопись. Подлинник). Л. 6). Поскольку в 1940 г. Валаамский архипелаг в числе прочих уступленных вследствие Зимней войны территорий был передан Советскому Союзу Финляндией на основании межгосударственного договора, то с этого дня советские историки исчисляют начало оккупации архипелага финляндской армией.

116 Письмо от 22 сентября 1941 г. из штаба Береговой обороны за подписью Р. Портина игумену Харитону. (УЬЛ. Перевод с финского. Подлинник).

117 Письмо Н. Казанского кн. А. В. Оболенскому из Куопио в Стокгольм от 26 сентября 1941 г. (УЬЛ. Документы кн. А. В. Оболенского).

118 Письмо начальника Выборгской губернии (в 1925-1945 гг.) Арво Вернера Александра Маннера игумену Харитону (Дунаеву) из Котки в Папинниеми от 28 сентября 1941 г. (УЬЛ).

119 Письмо епископа Г. Коббена игумену Харитону (Дунаеву) от 11 октября 1941 г. из Хельсинки в Папинниеми (УЬЛ). Католический епископ голландец Виллем Коббен (или Ои11е1тш СоЬЬеп) был викарием апостольского викариата в Финляндии, не раз бывал на о. Валаам.

120 Письмо игумена Маврикия (Сережина) игумену Харитону (Дунаеву) 1941 г. (УЬЛ).

«Karvionkanava / Papinniemi / Полевая почта, 3.10.1941 / Господину лейтенанту М. Лаппи-Сеппяля / ппк. 10 / 1030

Достопочтенному лесному советнику, доктору М. Лаппи-Сеппяля Ссылаясь на Ваш телефонный разговор, состоявшийся с заместителем настоятеля нашего монастыря, позвольте попросить Вас любезно содействовать выдаче нам пропусков. Пропуски необходимы подписавшемуся, заместителю настоятеля, а также эконому монастыря, при этом целью этих пропусков являются острова Валаама, Пу-утсаари, Сюскусалми, также, возможно, остров Воссинойнин. Сообщаю необходимые для этого личные сведения вышеуказанных лиц.

Настоятель Валаамского монастыря — игумен Харитон, род. 27/3-72, финляндское гражданство, рост 163 см; длинные волосы, седые; глаза серые; борода седая.

Заместитель настоятеля Валаамского монастыря, иеромонах Исаакий, род. 20/11-78, финляндское гражданство; рост 172 см, волосы длинные, с проседью; глаза карие; борода темная.

Заведующий хозяйством Валаамского монастыря, иеромонах Филагрий, род. 28/3-90, финляндское гражданство; рост 173 см; волосы длинные, темного цвета; глаза серые; борода темного цвета.

Посылаем Вам от нас всех самые наилучшие пожелания счастья и здоровья, да благословит Вас Бог!

С совершенным почтением [подпись] И. Х.»121

7 октября 1941 г. из канцелярии монастыря направлено было отношение ленс-ману Хейнявесской волости «с просьбой удостоверений личности для отправляющихся на Валаам членов братства монастыря»122, и уже 19 октября игумен с двумя спутниками прибыли на остров, где оставались до 28 октября.123 Из написанного в Папинни-еми уже 1 ноября и появившегося в последнем номере «Aamun Koitto» 1941 г. отчета о. Харитона о предпринятой поездке, вся Финляндия получила наиболее достоверные сведения о состоянии возвращенного острова124.

Согласно записи о. Иувиана, «27 октября. — Все насельники Валаамского монастыря, находившиеся в разных школьных помещениях, с этого числа сосредоточены в Новом Валааме, в имении Папинниеми, в Финляндии, — составляющем ныне собственность Валаамской обители»125.

Следует отметить, что Новым Валаамом стали называть земельное владение, но не сам монастырь, который, как и прежде, продолжал именоваться Valamon Luostari —

121 Отпуск письма от 3 октября 1941 г. (Машинопись. Подпись-автограф. Пер. на рус. Лизы Шпакштейн. (VLA)).

122 Журнал исходящей корреспонденции 1941 г. (Aa: 86: 8), № 181.

123 В Сортавале их встречей занимался, судя по всему, валаамский полицейский констебль К. В. Салакка: «Премного много благодарен за Ваше содействие нашему путешествию в Сердоболь 20 октября и за радушный прием и гостеприимство. С почтением И. Х 20 Декабря. Н. Валаам», — писал ему игумен Харитон (черновик ответа на письмо К. В. Салакки от 25 ноября 1941 г. (VLA. Aktit v. 1941. Ea: 104 (Vanha numero: Ea: 154). № 9).

124 Hariton, igumeni. Kaynti bolshevikeista vapautetussa Valamossa 19.10.41 // Aamun Koitto. № 46-47. 1941. Р. 532-535. Оригинальный текст отчета публикуется в приложении.

125 Иувиан, монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. 7 июня 1943 (VLA. Машинопись. Подлинник). Л. 6.

Валаамский монастырь. Так он называется и теперь, так обозначается во всех официальных монастырских и светских документах в Финляндии. «Ново-Валаамский монастырь» — это наименование, изредка встречавшееся в публикациях изданий русской эмиграции и почему-то настойчиво употребляемое в современной России.

3 ноября монастырь обратился с просьбой о пропусках на остров для первой группы направляемых туда работников:

«Karvionkanava / Papinniemi / [Адрес на конверте следующий]: Полевая почта, 3.11.1941 / Господину лейтенанту М. Лаппи-Сеппяля / ппк. 10 / 1030

Достопочтенному лесному советнику, доктору М. Лаппи-Сеппяля

Мы — подписавшийся, заместитель и эконом нашего монастыря благодаря пропускам, полученным нами при Вашем любезном содействии, посетили Валаам и 1-го числа этого месяца благополучно вернулись обратно. Здания на Валааме пострадали довольно-таки сильно, почти все стекла и даже окна разбиты. Вода и снег без всяких препятствий проникали вовнутрь, разрушая внутреннее убранство зданий, например фрески и полы в главном соборе. Об этом мы посовещались с начальником Ладожской обороны полковником Ярвиненом, и он посоветовал нам послать в Валаам как можно скорее несколько профессиональных работников, которые по мере своих возможностей могли бы приступить к работе по защите нашего имущества от разрушения, а также провести подготовительные работы для возвращения на Валаам монастырской братии.

Для данного задания мы планируем послать туда в общей сложности пять человек, из них один был бы руководителем этой группы. Данным лицом будет эконом монастыря. К тому же у него уже есть пропуск. У других такого пропуска еще нет. По этой причине с почтением обращаемся к Вам снова с просьбой любезно содействовать в получении для нашей поездки на Валаам пропусков нижеуказанным членам нашего монастыря. У эконома монастыря уже имеется пропуск, который в силе до конца этого месяца. Если получение пропусков займет больше времени, тогда и ему необходимо получить новый пропуск. Кроме того, цель поездки — не только посещение Валаама, а также остаться проделать необходимые работы. Для этого представляем нижеуказанный список, начиная с эконома:

Заведующий хозяйством монастыря, иеромонах Филагрий, род. 28/5-1890, рост 173 см; волосы темные, глаза серые, борода темного цвета.

2) Иеродиакон Нон, род. 16/12-1877; рост 174 см, волосы темные, глаза серые, борода седая.

3) Иеродиакон Сергей, род. 25/08-1899; рост 161 см, волосы темные, глаза серые, борода седая.

4) Монах Иеракл, род. 3/05-1875; рост 176 см, волосы темные, глаза карие, борода седая.

5) Монах Гавриил, род. 20/01-1888; рост 167 см, волосы темные, глаза серые, маленькая бородка русая.

Мы понимаем, что своей просьбой мы приносим Вам большое беспокойство и просим извинить нас за это. Вы всегда были к нам очень благосклонны, и мы желаем Вам Божия благословения и Божией помощи всегда в преуспевании в Ваших делах.

С совершенным почтением,

Игумен Харитон»126.

126 Отпуск письма от 3 ноября 1941 г. (Машинопись. Пер. на рус. Лизы Шпакштейн; VLA).

7 ноября последовало следующее обращение — к ленсману Хейнявесского округа:

«Настоятель Валаамского монастыря / 7-го ноября 1941 года / № 184 / Карвион-канава, Папинниеми / Господину начальнику полиции округа Хейнявеси / Административный центр местечка Хейнявеси/

Нами планируется направить на Валаам группу из 5 человек с целью предотвратить порчу нашего имущества от дождей и снегопадов из-за разбитых окон. Этим людям уже обещаны пропуски. По этой причине просим Вас выдать данным лицам удостоверения личности. Сообщаем нужные для этого сведения:

1) Иеродиакон Нон, род. 16/12-1877; рост 174 см, волосы темные, глаза серые, борода седая.

2) Иеродиакон Сергий, род. 25/08-1899; рост 161 см, волосы темные, глаза серые, борода седая.

3) Монах Иеракл, род. 3/05-1875; рост 176 см, волосы темные, глаза карие, борода седая.

4) Монах Гавриил, род. 20/01-1888; рост 167 см, волосы темные, глаза серые, маленькая бородка русая.

С уважением,

Игумен Харитон

Приложение: 4 фотокарточки вышеуказанных лиц.

Получено: 19X^1941

Архивный номер 83

Указание: Почтительно возвратить вместе с пропусками указанных лиц — В служебном помещении начальника полиции округа Хейнявеси — 13-го ноября 1941 г.

Номер: 2149 [подпись] Эйно Лампинен, временно исполняющий обязанности»127.

9 ноября 1941 г. игумен Харитон направил письмо настоятелю Коневского монастыря «с приложением описания поездки на Валаам 19 октября 1941»128, а 17 ноября он же выслал описание этой поездки и архиепископу Герману129.

Наконец «9-22 ноября. Шесть монастырских иноков уехали на старый Валаам, для первоначальных работ по его восстановлению»130. С этого дня и можно исчислять историю первоначальных мероприятий по восстановлению Валаамского монастыря после новейшего его разорения.

21 ноября 1941 г. беспрепятственно распространявшийся в большинстве европейских стран болгарский «Церковный вестник» известил, основываясь на публикации в «Православной Руси», что «большевики оставили остров без боя, благодаря чему богатый монастырь избежал разрушений, которые постигли другие части Каре-

127 Письмо от 7 ноября 1941 г. (Подлинник. Машинопись, текст резолюции от 13 ноября 1941 г. вписан чернилами. Пер. на рус. Лизы Шпакштейн; УЬЛ).

128 Журнал исходящей корреспонденции 1941 г., № 186. Копии письма сохранено не было, а описание поездки помещено в дело № 9/41 (прим. о. Иувиана).

129 Журнал исходящей корреспонденции 1941 г., № 191. Копии письма сохранено не было, а описание поездки помещено в дело № 9/41 (прим. о. Иувиана).

130 Иувиан, монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. 7 июня 1943 (УЬЛ. Машинопись. Подлинник). Л. 6.

лии. Соборная церковь в монастыре уцелела [...]. Во время своего правления большевики устроили в этой церкви коммунистический клуб»131.

Монастырь сразу напомнил о правах собственности на Сердобольское подворье, использовать которое, по-видимому, предстояло в связи с начинающимся переездом части братии на остров, и уже 25 ноября 1941 было получено сообщение от прежнего валаамского полицейского констебля К. В. Салакки, известившего, что «казна взяла под военный постой этот дом в Сердоболе почти полностью. Только келья отца Михея [Мишина] и в нижнем этаже кухня и трапезная остались не занятыми после больших переговоров»132. Тем не менее, места в доме хватало, и вскоре пустующая его часть перешла в ведение монастыря и бесперебойно использовалась для нужд братии, а остальные помещения сдавались под постой военных за фиксированную сумму в 1 350 м. в месяц независимо от времени года и числа проживающих133.

К 4 декабря было подготовлено и в тот же день отправлено отношение Церковному управлению «с описанием того, в каком положении видели Валаам ездившие туда игумен, наместник и эконом»134. Этот составленный на финском языке и сопровождаемый множеством фотографических снимков отчет представляет собою единственное известное ныне систематическое описание состояния Валаамского архипелага и сооружений монастыря после возвращения его под юрисдикцию Финляндской Республики и прежде не публиковался (мы воспроизводим его в приложении в переводе на русский язык, выполненном Лизой Шпакштейн).

28 декабря игумен Харитон писал кн. А. В. Оболенскому в Швецию: «Я, кажется, писал Вам о своей поездке на старый Валаам, который совне кажется не тронутым, но когда осмотрели и внутреннюю его сторону, то получилась удручающая картина. Осмотр мой происходил с 19 октября по 28 октября»135.

Отметим, что, при всем удручающем впечатлении от учиненного разгрома, возвращение монастыря в том виде, в каком застали его игумен со спутниками, было почти немыслимым везением — таким же несомненным, как и отсутствие у советских летчиков точных полетных карт и опыта полетов над территорией Финляндии, Эстонии и других стран: они легко сбивались с маршрута, быстро расходовали топливо и зачастую не имели времени качественно выполнить бомбометание и возвратиться на базу. Именно это спасло от разрушения Валаамский монастырь в Финляндии в 1939 году и Печерский монастырь в Эстонии в 1943-44 гг.

Минирование уходившей Красной армией исторического центра г. Выборга и сохранившегося после Зимней войны исторического православного храма в Сортавале не оставляет сомнения в том, что в 1941 году спасло монастырь только отсутствие на острове профессиональных саперов и просто опытных военных, курсантам было не по силам

131 Въ Финландия. Освобождение на Валаамския монастиръ // Църковенъ вестникъ. София, 1941. № 44 (22 ноября). С. 516. См.: Известия с Валаама // Православная Русь. № 17-18 (321-322), 25 сентября (8 октября) 1941. С. 7.

132 Письмо К. В. Салакки игумену Харитону (Дунаеву) из Сортавала в Папинниеми от 25 ноября 1941 г. (VLA).

133 Журнал исходящей корреспонденции 1942-1943 гг.

134 Журнал исходящей корреспонденции 1941 г., № 199.

135 Письмо игумена Харитона (Дунаева) кн. А. В. Оболенскому из Папинниеми в Стокгольм от 28.12.1941. (VLA. Документы кн. А. В. Оболенского).

существенно повредить гигантское здание собора и иные каменные постройки. Даже четыре подрыва стен зимней гостиницы не привели к ожидаемому результату, разрушить удалось лишь некрепкие домики Большого скита, деревянные строения, печи кухни и многие мелкие сооружения. Уничтожение же кладбища не стоит относить на счет одной только дикости поселившейся здесь молодежи. Именно уничтожение кладбищ и внесение топонимических изменений, что долженствовало служить стиранию исторической памяти населения, становилось существенным элементом процесса освоения присоединяемых территорий советским государством. В Финляндии это совершалось особенно легко, поскольку коренное население полностью оставило занятые большевиками земли136. Так случилось и на Валааме, и именно это стало наиболее тяжким из последствий первого советского управления на острове — местоположение абсолютного большинства могил братского кладбища не определено поныне. Как отметил итальянский журналист Лино Пеллегрини, «большевики осквернили могилы. Скелеты монахов были выброшены из склепов и на их месте похоронены красноармейцы; с могильных плит были сбиты кресты и древние надписи и вместо них были выбиты пятиконечные советские звезды, серпы и молоты с соответствующими коммунистическими изречениями. Многие могильные плиты пошли на устройство блиндажей и убежищ»137.

В декабре 1941 г. неутомимый Ексакустодиан Махараблидзе сообщал в издаваемом им в Белграде «Церковном обозрении» — едва ли не самом точном и наполненном полезными сведениями русском церковном издании военных лет: «Валаамский монастырь снова в руках Финляндии. Большинство храмов уцелели. Целы Преображенский, Иерусалимский, Гифсеманский (sic!) и часовня на Масляничной (sic!) горе. Но храмы осквернены большевиками. В Преображенском главном соборе устроена эстрада для митингов, театральная сцена и кинематограф. Он же служил им клубом и танцулькой. Стены украшены советскими звездами, красными флагами и лозунгами. Вся живопись закрашена красной краской, но она просвечивает»138.

В настоящее время нет оснований говорить о каком-либо коллективном отношении Валаамского братства к начавшейся германо-советской войне, но благодарственных молебнов по этому случаю, как во многих местах русского рассеяния, в Валаамском монастыре, похоже, все же не служили.

136 Наглядный тому пример — большое кладбище в Келломяках (теперь поселок Комарово), известное захоронением Анны Андреевны Ахматовой. Ныне на нем уцелело «около 6о могил, которые условно можно отнести ко времени до 1940 года» (см.: Травина Е. М. Старые захоронения на Комаровском кладбище // Курортный район. Страницы истории. Вып. 7. СПб., 2012. С. 93).

137 Кутуков Л. Валаам // Парижский вестник. 1942. № 15 (20 сентября). С. 4. Это едва ли не единственное упоминание об использовании советскими поселенцами захоронений прежнего времени для новых погребений уже в период 1940-1941 гг. Оно подтверждается фотографией, сохраняемой в Архиве Сил обороны Финляндии в Хельсинки (две советских могилы, на одной из них установлен пропеллер самолета) и дающей основание говорить об использовании по крайней мере одного надмогильного памятника прежнего времени в 1940-1941 гг. для советских захоронений. Из фотоматериалов того же архива видно, что большой колокол собора монастыря не был разбит при бомбардировках, как об этом обычно пишут отечественные авторы, но целенаправленно распиливался на куски советскими обитателями, как это и отмечено особо в отчете игумена Харитона: «.большой Андреевский колокол весом в 16 тонн накренившись висел на месте: от него пилой и кувалдой была отбита третья часть, сброшена вниз и увезена. Язык колокола валялся на земле около храма» (см.: Приложение).

138 Церковное обозрение. Белград, 1941. № 10-12. С. 8.

Очевидно лишь, что именно совершившееся осенью 1941 г. возвращение игумена и некоторых монашествующих на разгромленный остров доставило братству зримые свидетельства несомненного постоянства в отношении советского государства к христианской религии и через четверть столетия после переворотов года 1917-го.

Дни и дела Валаамского монастыря в 1942-1943 годах

Дальнейшие события внешней жизни монастыря на обеих его территориях — на острове Валаам и в новоприобретенной усадьбе в Папинниеми — детально прослеживаются по журналам исходящих и входящих бумаг монастырского Правления, сохранившим мельчайшие подробности взаимоотношений обители с церковными властями, государственными, военными и хозяйственными учреждениями Финляндской Республики. Приводим ниже лишь важнейшие записи из этих журналов 1942-1943 гг., а также сведения из журналов постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря, характеризующие имущественное состояние и церковно-обще-ственную работу возрождавшейся обители.

Монастырь имел давние отношения с несколькими поставщиками товаров, отношения с которыми сохранялись и после переезда на материк. Так, ежемесячно муку и зерно приобретали через Акционерное общество H. Saastamoinen & Pojat, молочные продукты и весьма дефицитное сливочное масло покупали у общества «Valio». Различные технические материалы и крайне дефицитные смазочные масла для монастырских механизмов покупали не столь регулярно — через Общество Carlson' in Sivukauppa (из возрастания потребности в них легко увидеть, сколь быстро восстанавливалась хозяйственная активность братства). Отметим, что при эвакуации монастырского архива вывозили в первую очередь именно документацию, относящуюся к хозяйственной деятельности обители за все периоды ее существования, что дает возможность сколь угодно подробно описать экономическое состояние монастыря и в военные годы.

1942 год

8 января 1942 г. направлено отношение «Ленсману Хейнявесского района с препровождением свидетельства на право путешествовать о. Наместника [иеромонаха Исаакия (Трофимова)] с просьбой возобновить свидетельство]»139. Проживание остающейся еще в Каннонкоскинской общине братии и обслуживание их оплачивалось монастырем, и 10 января заведующему призрением этой общины направлен был чек на 2 000 марок140. 13 января тому же ленсману направлен был список «братий и наемных лиц В[алаамского] м[онасты]ря — иностранцев»141.

Обеспечение строго рационируемого явно недостаточного питания на новом месте пребывания за счет получения продуктов по продовольственным карточкам, которыми были обеспечены все монашествующие, и изыскание дополнительных источников получения пищевых продуктов становится в это время постоянной заботой.

139 Журнал исходящей корреспонденции 1942-1943 гг. (VLA Aa: 86: 10), № 7.

140 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 8.

141 Там же. № 10.

Помощь в доставлении монастырю продуктов оказывали многие, в частности, сорта-вальский житель К. Туомиоя, коему поручено было 16 января приобретение и отправка в обитель 130 кг маргарина142.

Уже 18 января 1942 г. в монастыре получено было письмо члена Церковного управления П. Тулехмо от 15 января за № 4 «с вопросом, проектирует ли монастырь произвести ремонт разрушенного на Валааме, в какой мере и в каком порядке»143.

Пищевые продукты приобретались через Акционерное общество H. Saastamoi-nen & Pojat — 20 января был направлен заказ на покупку 39 кг сахара и муки144, в тот же день получено разрешение приобрести через это общество 1 350 кг хлебных продуктов и испрошено разрешение на приобретение 1 050 кг ржаной муки и 300 кг пшеничной145. В тот же день монастырь просил выборгскую губернскую контору «уплатить штатную сумму на содержание м[онасты]ря и арендную сумму за арендованные казной рыбные ловли и земельные территории»146.

Лечение многочисленной престарелой братии требовало значительных расходов, и 30 января хейнявесской аптеке уплатили 2 810 марок за лекарства по двум счетам147.

6 февраля в Папинниеми прибыла группа сотрудников полиции для расследования имевшихся подозрений в расхищении монастырских ценностей во время эвакуации, в монастыре произвели обыск и временное задержание членов Правления, а казначея подвергли личному досмотру.

9 февраля 1942 г. игумен Харитон сообщал архиепископу Герману: «Простите, Владыка, за ошибки в писании: я очень утомлен от вчерашних Гельсингфорских гостей, которые по приезде сразу лишили нас свободы, т.е. собрали в помещение Наместника следующих лиц: Наместника, Казначея, Иеромонахов: Руфина, Власия, Луку, Пиония, и Михея и запретили выходить, и полицейский караулил их.

Начался допрос с меня и записывался в протокол. На вопрос имеются лично у Вас в банках ден[ь]ги я ответил: Ни в банках и нигде у меня нет ни одной пении (sic!) лично мне принадлежащи, вот здесь, в моей келлии, имею монастырских денег около тысячи марок можете посмотреть, и я открыл кошелек посмотреть, и смо[т]рели и опять спросили, есть ли золото, я показал наперстный (sic!) золотой крест и сказал что больше нет у меня золота ни одной граммы, можете осмотреть, и после этого мне сказано что Вы свободны в движении. Допрос меня был в моей келлии[.]

Итак, Владыко, мне уж очень повезло, на старом Валааме был обыск моей квартиры с винтовками и штыками, а на Новом Валааме, хотя и без винтовок, но все же ли-шон (sic!) был свободы, и все из-за денег и золота, которых у меня нет и не было и едва ли когда будет»148.

142 Там же. № 14.

143 Журнал входящей корреспонденции 1942 г. (VLA Aa: 86: 9), № 7.

144 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 17.

145 Там же. № 18.

146 Там же. № 21.

147 Там же. № 27.

148 Отпуск письма (VLA. Ia 72 G).

Монастырь ежегодно представлял подоходное заявление в Таксационную комиссию Хейнявесской общины, а Церковному управлению ежегодно представлял таблицы об изменениях в населении монастыря в течение года. Ведомости об умерших (или отсутствии таковых) ежемесячно подавались Главному статистическому бюро, а в Хейнявесскую общину отсылались специальные бланки отчетов «об удое молока, количестве скота и запасе мяса», поскольку часть производимых продуктов монастырь, как и все крупные фермерские хозяйства, сдавал на государственные нужды.

Очевидно, что предстоящее возвращение в родные стены не ставилось под сомнение. Во всяком случае, уже 9 февраля 1942 г. Правление соглашалось «принять к себе на жительство проживающую в б. Олонецкой губернии монахиню Елизавету, если она получит на то разрешение соответствующих властей», «но не раньше, чем братство монастыря обоснуется на Валааме, и с тем условием, что по установлении женской обители она должна перейти туда»149. В тот же день члену Церковного управления П. Тулехмо послан был ответ «сколько, приблизительно, обойдется восстановление и ремонт зданий и приобретение новых колоколов на Валаам»150. В тот же день Правление монастыря доносило Церковному управлению «о произведенном в м[онасты]ре членами сыскной полиции дознании и обыске в связи с привлечением к суду прот. Н. Валмо»151, которого подозревали в возможной причастности к расхищению монастырских ценностей в процессе их эвакуации с острова.

12 февраля пришлось направить в Таксационную комиссию копию «с копии постановления Высшего Административного] Суда о необлагаемости труда монахов, совершаемого для обители»152. В тот же день хейнявесского ленсмана просили о документе «на право путешествия Игумену Харитону [Дунаеву], схиигумену Иоанну [Смирнову] и иеромонаху Михею [Мишину] на текущий год»153.

23 февраля просили банк в Куопио «перевести пожертвованные В[алаамскому] м[онасты]рю иеромонахом Иллириком [Смирновым] сбережения, из Саво-Карельско-го банка на счет м[онасты]ря в Нац.[иональный] Акц.[ионерный] Банк»154, Н. Воскресенскому сообщали «о посылке ему для военнопленных пакета с крестиками, образками и пр.»155, а агроному Рязянену писали «с просьбой оставить м-рю для весенних земледельческих работ на острове Валаам трактор и пр.»156.

25 февраля 1942 г. у ленсмана испрашивали «удостоверения личности Вл. Кудрявцеву»157, Церковному управлению препроводили плату «за 20 штук прав. календа-

149 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 9 февраля 1942 г. (УЬЛ). Архиепископа Германа известили об этом решении на следующий день (Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 39).

150 Там же. № 36.

151 Там же. № 37.

152 Там же. № 40.

153 Там же. № 42.

154 Там же. № 47.

155 Там же. № 48.

156 Там же. № 49.

157 Там же. № 50.

рей 1942 года»158, а коневскому игумену Маврикию (Сережину) выслали фотографические снимки «с названного м[онасты]ря»159.

Арендные платы монастырь получал напрямую и через посредников, так, «за взятые в пользование Военн. Ведомства лошадь и подводу за 1/10-31/12' 41» деньги получить поручили 28 февраля Анти Кервинену160.

4 марта 1942 г. в монастырь доставили отправленное 28 февраля отношение ленсмана Хейнявесского района за № 244 «с приложением свидетельства на право путешествия (Сердоболь, Яккима, Импилахти и обратно) Игумену Харитону [Дунаеву], схиигумену Иоанну [Алексееву] и иеромонаху Михею [Мишину]», остающееся в силе до конца 1942 г.161 В тот же день в Хейнявесскую общину направили «148 прошений новых, с апреля с. г. продовольственных карточек для едоков Вал[аамского] м[онасты] ря в Папин-ниеми (sic!)»162.

8 марта 1942 г. получено отношение Церковного управления от 5 марта за № 612 с предложением монастырю сделать представление Церковному управлению «для начатия дела о запрещении кинотеатру в Сердоболе называться «Valamo» (Валаамъ)»163.

9 марта 1942 г. Правление вынесло решение о «вызываемой современными условиями жизни сдаче в аренду принадлежащего Валаамскому монастырю в гор. Сер-доболе дома, с относящимися к нему постройками, фабричному представителю Константину Петровичу Туомиоя» «на один год, начиная с 1-го мая текущего года, а до того времени выдать сегодня же, 9-го марта, Туомиоя, как уполномоченному монастыря, доверенность на заведывание монастырским домом в Сердоболе»164. Слушали также «отношение Церковного Управления от 5-го марта с. г. за № 612 с оповещением о том, что открытый в г. Сердоболе кинотеатр, в оскорбление религиозных чувств Валаамского монастыря и всех преданных вере своей православных, назван Валаамом». Постановили «обратиться к Церковному Управлению с ходатайством о принятии мер к тому, чтобы как названному кинотеатру ныне, так и вообще всем подобным ему заведениям в будущем было запрещено называться Валаамом, каковое имя в течение столетий неразрывно связано с Валаамским монастырем и, будучи синонимом последнего, является для всех православных священным символом подвижничества и христианского благочестия»165.

Игумен Харитон, как председатель монашеского совета, деятельно участвовал в организационной работе восстанавливающейся Финляндской Церкви и 10 марта направил отношения настоятелю Коневского монастыря «с просьбой произвести в

158 Там же. № 51.

159 Там же. № 53.

160 Там же. № 54.

161 Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 23.

162 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 60.

163 Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 27.

164 Доверенность была оформлена в тот же день «на заведывание как уполномоченного м[онасты]ря по административным делам Сердобольского подворья» (Там же. № 61).

165 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 9 марта 1942 г. (VLA).

названном монастыре выборы двух членов в Монашеский Совет», а настоятельнице Линтульского монастыря и исправляющему должность настоятеля Печенгского монастыря — о выборах по одному члену в тот же Совет.

10 марта выслали ведомость «о количестве скота, удое молока, потреблении молока и мяса в феврале с. г.» в Хейнявесскую общину166, а у Церковного управления испрашивали «мероприятий к запрещению открытому в г. Сердоболе кинотеатру и всем вообще ему подобным заведениям называться Валаамом»167.

Потребности братства в муке оставались прежними, и 12 марта был отправлен заказ на тонну ржаной и 300 кг пшеничной муки168, стоимость которой исчислялась в 2 744 м. 65 п.169 Двум другим поставщикам тогда же посланы были чеки на 2 340 м. 85 п. и 1 530 м. в оплату трех счетов170. В тот же день новые списки «(о умерших и перешедших) касающ[иеся] изменений в братстве Вал[аамского] м[онасты]ря в 1940-1941 гг.» были высланы в администрацию общины171. 14 марта монастырь затребовал у председателя Комиссии по имущественным и подоходным налогам общины «5 экз. свидетельств, что В[алаамский] м[онасты]рь не был обложен таковым налогом в 1940 г.»172

Приобретение продуктов питания значительными партиями требовало каждый раз получения специальных свидетельств из общины, и 17 марта монастырскому поставщику было направлено пять таких разрешений «на право покупки различных съестных припасов» с «просьбой поставки таковых»173, а оплата заказа в сумме 5 680 м. произведена была 23 марта174.

19 марта полицейские снова производили опросы и выясняли обстоятельства сохранения монастырских ценностей в процессе эвакуации.

26 марта 1942 г. в покоях и под председательством настоятеля монастыря в Па-пинниеми собрание Правления монастыря заслушало «доклад Настоятеля Валаамского монастыря, Игумена Харитона, от 7 марта с. г. о поисках и покупке им для монастыря по доверенности, данной Правлением 13 мая 1940 года, имения Папин-ниеми (sic!), о перестройке и ремонте имевшихся в нем строений в удовлетворение требованиям размещения и жизни монастырского братства и о затраченных на это суммах».

Постановлено было: «Детально ознакомившись с докладом и проверив приведенные в нем цифры расходов, нашли, что содержание доклада во всем соответствует действительности, приобретенное имение является вполне подходящим для монастыря, так что приходится согласиться с высказанным в докладе мнением, что было бы трудно и даже невозможно найти какое-либо другое, более подходящее, имение, произведенные в имении перестройки и ремонты вызваны и оправдываются насущной

166 Там же. № 66.

167 Там же. № 68.

168 Там же. № 69.

169 Отношение от 14 марта 1942 г. (Там же. № 73).

170 Там же. № 70 и № 71.

171 Там же. № 72.

172 Там же. № 74.

173 Там же. № 75.

174 Там же. № 76.

необходимостью, а затраченные на покупку имения и дальнейшее приспособление его к жизни монастырского братства денежные суммы полностью соответствуют расходным оправдательным документам»175.

26 марта монастырь извещал работавшего с советскими пленными миссионера Н. Воскресенского о том, «что шейных крестиков более у монастыря нет» 176, из чего можно предположить, что спрос на них был велик. В тот же день оплачены четыре счета на 3 122 м. 05 п. Обществу Сагкоп'ш 8гшкаирра177.

28 марта валаамские насельники поздравляли игумена Харитона с 75-летним юбилеем. Их признательность и главная надежда были высказаны в поздравительной надписи, предпосланной поднесенному игумену новому альбому для фотографий, на первой из которых он был изображен с заслуженным им Крестом Свободы: «Боголюбивейший и возлюбленнейший наш Батюшка Отец Игумен Харитон! Смиренная братия Валаамского монастыря в лице своих представителей сердечно приветствует Вас с исполнившимся семидесятилетием, добрую половину коего Вы прожили среди нас, исполняя с усердием все возлагаемые на Вас послушания до настоятельства включительно, совпавшего с разорением обители и вынужденным нашим бегством оттуда. Ваша преданность и великодушное терпение всего скорбного дают нам пример покорности воле Господней, но мы видим упадающие Ваши телесные силы и частые недуги, о чем скорбим и тревожимся и горячо молим Всещедрого Бога укрепить Вас Своею благодатию и продолжить жизнь Вашу еще на многие лета, дабы всем нам во главе с Вами вновь вселиться на дорогой наш Валаам и там, с помощию Божией, излечить раны его и вновь мирно пожить во славу Божию и во спасение душ наших под Вашим мудрым и отеческим попечением.

За все же сделанное Вами здесь, в беженстве, приобретение весьма подходящего имения, неусыпную заботливость о нашем существовании и духовной потребности, сооружение церквей и установление ежедневного богослужения, — Приимите от нас, дорогой батюшка самое сердечное спасибо, и, на память о сегодняшнем дне, наше скромное подношение: Альбом для фотографий. Прося Ваших св. молитв и благословения, остаемся сыновне Вас любящие, ваши, Сотрудники: Наместник, Иеромонах Исаакий Казначей, Иеромонах Григорий Ризничий, Иеромонах Фотий Духовник, Иеросхимонах Ефрем Благочинный, Иеромонах Андрей Заведующий канцелярией, Иеромонах Тарасий И вся вверенная Вам братия. 28.3.1942»178.

28 же марта, в ответ на обращение архиепископа Германа, монастырь выслал вспомоществование «на поддержание трех книжек (брошюр)»179.

175 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 26 марта 1942 г. Л. 10-11 (УЬЛ).

176 Там же. № 78.

177 Там же. № 79.

178 Личный альбом для фотографий игумена Харитона (Дунаева). (УЬЛ. Фотографический архив Валаамского монастыря).

179 Там же. № 80.

***

Еще 27 декабря 1941 г. богомолец-послушник инженер Владимир Кудрявцев, чья деятельность вызывала у игумена Харитона значительное беспокойство, письменно потребовал от игумена употребить принадлежащие монастырю капиталы и сбережения на улучшение рациона и содержания советских военнопленных, о чем игумен сообщил архиепископу Герману, указав, что Кудрявцев несомненно имел в виду «ящики с ризами с икон которые взяли с Валаама, и именно для того, чтобы их не ограбили большевики, неужели мы должны теперь их отдать сами тем же большевикам, попавшим сюда в плен [?] На это ответил брат Владимир: «Это не я Вам говорю, сам Христос». Это имущество церковное, сказал я и мы не имеем права им распоряжаться.» 4 января 1942 г. Кудрявцев вновь написал игумену, на что о. Харитон потребовал от него удалиться из монастыря, а 9 января переслал архиепископу копии двух писем Кудрявцева, испрашивая распоряжений, «так как мы опасаемся, не агент ли он какой-либо секты или даже коммунизма противо-христианского» и высказывая определенную надежду, «что чрез Вас Бог возвестит Владимиру Кудрявцеву уехать ему от нас»180. Надо полагать, что молитвы о. Харитона были услышаны, поскольку 4 апреля 1942 г. получивший требовавшиеся бумаги181 Кудрявцев писал игумену из нового места проживания, благодарил «за все сделанное мне и моей матери» и изъявлял готовность к услугам: «Если будет нужна какая-либо техническая работа, не стесняйтесь, присылайте ее по моему адресу, постараюсь выполнить все».182

4 апреля проф. Аланену была послана статья игумена Харитона, написанная для журнала «Северное слово»183.

8 апреля поставщикам муки оплатили 3 200 м.184, а Кооперативному обществу по экспорту масла «УаКо» — 2 200 м. за различные продукты185. 10 апреля из штаба Сер-добольской сельской общины испросили свидетельство о том, что «м[онасты]рь на Валааме имеет полевой земли 157, 20 гект. и что в 1941 году там не сеяли зерна»186, а из штаба Импилахтской общины просили такое же свидетельство «относительно Германского м[онастыр]ского имения (в 8у8ку8а1ш1)»187.

8-го же апреля 1942 года «слушали: Отношение Церковного управления от 30го марта с. г. за № 788 с запросом, "какой практики придерживаются в монастыре относительно личных денежных средств членов братства, давали ли настоятель или правление монастыря разрешения, и какого рода, на приобретение и усвоение денежных

180 Письмо игумена Харитона архиепископу Герману (Ааву) от 9 января 1942 г. из Папинниеми (Отпуск письма. Машинопись. УЬЛ. 1а 72 О).

181 Свидетельства уходящему из м[онасты]ря богомол[ьцу]-посл[ушнику] Владимиру Кудрявцеву (Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 81, 82).

182 Письмо В. Кудрявцева игумену Харитону от 4 апреля 1942 г. (рукописный подлинник; УЬЛ. 1а 72 О).

183 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 83.

184 Там же. № 87.

185 Там же. № 88.

186 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 90.

187 Там же. № 91.

средств и если не давали, то находят ли правильным и приличным, что члены братства приобретают и усвояют личные денежные средства".

Постановили: ответить Церковному управлению следующее: "Устав Валаамского монастыря, и доныне соблюдаемый, таков: пред пострижением в монашество каждый член, имущий какие-либо личные капиталы, должен покончить с ними и или раздать бедным, или же целиком внести в обитель.

По пострижении же, если кому-либо родные или знакомые пожертвуют деньги, то, как пожертвование, не возбраняется принимать или пользоваться лично, как соб-ственностию. Так практиковалось на протяжении многих десятилетий, так практикуется и теперь.

Как настоятели, так и правление монастыря никаких разрешений на усвоение и приобретение монастырских средств не давали, и присвоение монастырских средств считаем святотатством. Но некоторым из братий, заслуживающим поощрения, настоятели давали денежные пособия на личные потребности, вызываемые разными обстоятельствами.

Что же касается командировок высшим начальством в приходы и лагеря для исполнения пастырских обязанностей, то этот вопрос остается открытым и до сего дня"»188.

2. Слушали: Отношение Церковного Управления от 30 марта с. г. за № 791 с предписаниями: а) составить опись эвакуированного с Валаама монастырского имущества и б) позаботиться о том, чтобы все жилые строения в Папин-ниеми были приведены в состояние, отвечающее требованиям гигиены и опрятности.

Постановили: Оба предписания Церковного Управления принять во внимание189».

Согласно составленной (во исполнение пункта 2 цитированного протокола) к 23 сентября 1942 г. в Папинниеми А. Золотогоровым внушительной «Описи»190 в числе спасенного от Красной армии имущества названы многие драгоценные предметы: 117 кг серебряных рублей царской чеканки в трех ящиках, 420 граммов золотых монет, серебряных изделий: 40 серебряных лампад, 21 подсвечник, 20 блюд и тарелок, 35 крестов наперсных, 26 кадил, 6 дарохранительниц и дароносиц, 14 ковчегов с дарохранительницами, 61 штука ковшей, стаканов и тарелок для теплоты, потиров: 1 золотой, 24 серебряных и 1 деревянный, 2 дискоса и тарелочка к ним, 8 ковшей больших и 1 малый, 62 серебряных креста, 52 Евангелия и 2 Апостола в окладах с серебряными элементами, «цепочка национального образца, со свастикой, весу в ней 85 гр.», кроме того: 873 иконы, 230 предметов древлехранилища, 141 картина, 94 ковра и тысячи других предметов.

Опись была составлена в 2 экземплярах, первый — для обители, второй с 1952 г. сохраняется в Церковном управлении в Куопио191. Кроме того, особо упомянута «би-

188 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 8 апреля 1942 г. Л. 12-13 (УЬЛ). Ответ на запрос Церковного управления был отправлен 11 апреля (Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 93). Полагаем, что выяснение этого вопроса было вызвано вышеописанным фактом пожертвования монастырю иеромонахом Иллириком своих личных сбережений.

189 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 8 апреля 1942 г. Л. 12-13 (УЬЛ).

190 Опись имуществу Валаамского монастыря, вывезенному с Валаама в марте 1940 г. (УЬЛ ВсЗ: 15).

191 Там же.

блиотека, опись которой поручена двум монахам и которая еще не закончена, так что результаты пока остаются неустановленными»192.

Архиепископ Герман, по-видимому, стремился в это время всячески обратить внимание общества на Валаамскую обитель, в том числе и в выступлении по радио, текст которого присылал на предварительный просмотр в монастырь193.

11 апреля 1942 г. получено было отношение от 1 апреля из штаба Ладожской береговой бригады «с приложением для подписи монастырю 3 экземпляров договора о подъеме и сдаче парохода "Sergij" военным»194, а 29 апреля — новое отношение того же штаба от 23 апреля «с приложением экземпляра договора о пароходе "Sergij"»195. Однако условия организации ремонта парохода смущали монастырскую администрацию, и 8 мая из штаба выслали в монастырь 3 экземпляра «нового, переделанного, договора», полученные в обители 15 мая196 и, вероятно, на этот раз принятого монастырской администрацией, поскольку уже 27 мая из штаба прислали в монастырь подписанный договор, полученный в обители 31 мая 1942 г.197 13 июня штаб обратился «с просьбой прислать монастырского уполномоченного для решения вопроса о ремонтных работах парохода "Sergij"»198.

14 апреля 1942 г. в ответ на «отношение Штаба Ладожской Береговой Бригады от 1-го апреля с. г. за № 1318/V/404 с обращенной к монастырю просьбой одобрить и подписать приложенный к отношению, в 3 экземплярах, проект договора об отремонти-ровании и принятии в эксплоатацию (sic!) Военным Ведомством поднятого им со дна Ладоги монастырского парохода "Sergij" и о передаче его по миновании надобности обратно монастырю, при чем монастырь должен будет возместить Военному Ведомству все затраты его на ремонт парохода» постановили «одобрить и подписать договор»199.

Тем временем подготовительные работы по окончательному переселению на остров принимали определенные очертания. 18 апреля ленсмана Хейнявесского района просили о выдаче «переходных на Валаам документов иеромонаху Митрофану [Романову] и иеродиакону Виктору [Антонюку] и документов на право поездки туда казначею [иеромонаху Григорию Федорову], духовнику [иеросхимонаху Ефрему Хро-бостову] и монаху Серафиму [Антипову]»200, и в тот же день отправлено было отношение «окружному району народного попечения Михельской губ.[ернии] с просьбой права перевозки на Валаам и, возможно, в Германское имение семян картофеля, яровой пшеницы и овса»201.

192 Там же. Л. 190.

193 11 апреля архиепископу отправлено было письмо «от Наместника с возвращение присланной им части радиолекции архиепископа, касающейся Валаамского монастыря» (Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 95).

194 Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 42.

195 Там же. № 53.

196 Там же. № 59.

197 Там же. № 65.

198 Там же. № 72. Получено в монастыре 16 июня 1942 г.

199 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 5 от 14 апреля 1942 г. (VLA).

200 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г. № 100.

201 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г. № 101.

Распоряжение архиепископа о приведении приобретенного имения в порядок тем временем успешно исполнялось, и 21 апреля выдано было свидетельство покидавшему Папинниеми Анти Саволайнену в том, что в 1940-1941 гг. он заведовал строительными работами в Папинниеми202.

23 апреля поставщикам пшеницы была выплачена необычно большая сумма в 11 688 м. 45 п., вероятно, с учетом зерна, предназначенного к отправке на остров203, а фирме «УаКо» оплатили достаточно привычный счет в 2 244 м.204 В тот же день представлявшему интересы монастыря в Сортавале К. П. Туомиоя направили письмо с предложением вытребовать арендное вознаграждение за использование Военным ведомством монастырских лошадей205.

Из протокола № 6 заседания Правления, «происходившего на Новом Валааме» 26 апреля 1942 г. и посвященного рассмотрению «денежной отчетности монастыря за

1941 г.», следует, что в течение 1941 г. поступило наличными и акциями 610 302: 15 ф. м., а израсходовано было 641 068: 60 ф. м. На 1 января 1942 г. оставалось на депозитном и текущем банковских счетах и наличными в кассе 2 824 084: 85 ф. м., ценными бумагами 356 3002: 90 ф. м. и в долгах монастырю 63 272 ф. м., а всего 3 243 659: 75 ф. м. Таким образом, по сравнению с днем начала Мировой войны капитал монастыря снизился почти вдвое. За последующие 3 месяца (с 1 января по 31 марта 1942 г.) существенных изменений не произошло и все суммы монастыря составили 3 244 755: 20 ф. м.

26 апреля 1942 г. ввиду пребывания монастырского эконома иеромонаха Фила-грия (Микшиева) на о. Валаам заведование монастырским хозяйством в Папинниеми было возложено на наместника иеромонаха Исаакия (Трофимова). Был также заслушан и принят к сведению циркуляр Церковного управления от 22 апреля 1942 г. «с уведомлением о вырубках, имеющих быть произведенными военно-административной властью в поврежденных войною лесах эвакуированных приходов и монастырей, чтобы, будучи осведомленными, приходы и монастыри могли принять меры к ограждению своих интересов и заранее снестись со своими общинами для получения сведений о том, намеревается ли военно-административная власть производить вырубки в данном приходском или монастырском лесу»206.

В тот же день Правление запросило Церковное управление начать мероприятия «по возвращению м[онасты]рю взятых агентами сыскной полиции 3 книг описи церковного имущества и одного "Дела"»207, а также направило штабу Ладожской береговой бригады подписанный монастырем договор «о ремонте и сдаче парохода '^е^"'»208.

27 апреля двум поставщикам продуктов выплатили 1 675 м.209

202 Там же. № 105.

203 Там же. № 106.

204 Там же. № 107.

205 Там же. № 108.

206 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 26 апреля

1942 г. (УЬЛ).

207 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г. № 96.

208 Там же. № 97.

209 Там же. № 109, 110.

I мая 1942 г. заведующим призрением эвакуированных в Каннонкоски сообщили «о взятии иноков из Niemela, кроме игумена Гавриила, в Папин-ниеми с просьбой оставить призреваемых женщин покуда в Каннонкоски, подыскав им новое помещение»210. Архиепископ Герман, по-видимому, продолжал свою просветительскую работу, и в тот же день игумен Харитон направил ему письмо «в ответ на его запрос с освещением значения монастырей для человеческого общества»211.

4 мая монастырь возвратил Полицейскому управлению в Гельсингфорсе расписку «на взятые у м[онасты]ря и ныне возвращенные описные книги и одно дело»212. В тот же день архиепископу Герману направили представление «о посвящении иеродиакона Саввы во иеромонаха»213.

Приобретение товаров, используемых при богослужении, требовало в это время известных усилий. Так, 8 мая Алкогольному акционерному обществу направили запрос «по поводу заказанного м[онасты]рем церк[овного] вина, 75 литров, на которое прибыл от О[бщест]ва счет на 5 литров»214.

8 мая 1942 г. получено отношение ленсмана Хейнявесского района от 5 мая за № 570 «с приложением документов на право путешествия на Валаам и обратно 5 лицам братства»215.

II мая 1942 г. Правление заслушало «письменный "доклад Наместника Валаамского монастыря, иеромонаха Исаакия, того же монастыря Настоятелю, Игумену Ха-ритону, со Старшею Братиею о эвакуации с Валаама монастырского имущества 13.321.9.1940 г." от 13-го апреля 1942 года» и благодарило участников спасения ценностей монастыря за усилия, «увенчавшиеся таким крупным, в условиях того тяжелого времени, успехом. Рассмотрен был и письменный доклад от 8-го мая 1942 г. наместника Правлению «касающееся (sic!) земледелия монастыря в Папин-ниеми»216.

15 мая поставщику продуктов Обществу Carlson'in Sivukauppa выплатили 2 253 м. 45 п.217 и Обществу «Valio» обычные 2 244 м.218 В тот же день направили отношение капитану Э. Копонену «с возвращением нового, подписанного м[онасты]рем, договора в 3 экземплярах о сдаче военным парохода "Sergij"»219.

16 мая представили Церковному управлению список монастырских доходов

1941 г. «на предмет церковного податного обложения»220 и в тот же день известили настоятелей трех монастырей об утверждении членами Монашеского совета: от Конев-ского монастыря — иеромонахов Неофита и Геннадия, от Печенгского монастыря —

210 Там же. № 113.

211 Там же. № 114.

212 Там же. № 115.

213 Там же. № 116.

214 Там же. № 118.

215 Журнал входящей корреспонденции 1942 г. № 56.

216 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 8 от 11 мая

1942 г.

217 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г. № 123.

218 Там же. № 124.

219 Там же. № 125.

220 Там же. № 126.

иеромонаха Памвы и от Линтульского женского монастыря — самой игумении этой

обители221.

21 мая направлено было отношение Комиссии по возмещениям министерства обороны, касающееся неоплаченного еще счета монастыря 3-му полку Береговой обороны от 30 ноября 1939 г. на 10 235 м., «из коей суммы должно вычесть за некоторые, полученные монастырем, предметы»222, а Главной конторе Алкогольного акционерного общества оплатили 4 513 м. 50 п. за церковное вино223.

Полевые работы в прежнем монастырском хозяйстве возобновлялись, и 22 мая Правление обратилось к подполковнику Р. Портину «с просьбой содействия для перевозки на Валаам отправленных м-[онасты]рем из Папин-ниеми семенных зерна и картофеля»224, а 27 мая у ленсмана Хейнявесского района испрашивали «документов на право путешествия на Валаам 1) иеромонаху Иерониму [Григорьеву], Монахам: 2) Гервасию [Мухину], 3) Гурию [Соколову], 4) Анемподисту [Тиханову], 5) Артемию [Абрамову], 6) Симфориану [Матвееву] и 7) послушнику Георгию Курникову (кел. [ейно] мон.[ах] Герман)»225, на которых и были возложены основные заботы в первый год возрождения полевых работ на острове.

Монастырь, как и в прежние времена, стремился вкладывать денежные излишки в процентные бумаги, и 27 мая 1942 г. решено было: 1) приобрести облигации II-й серии государственного займа выпуска 1.3.1942 г. на сумму 250 000 ф. м., «причем нужную для этой операции сумму взять из монастырских средств, хранящихся на депозитном счету в Куопиоском отделении Национального Акционерного Банка (Kansallis-Osake-Pankki)»; 2) «приобрести все то количество новых акций Объединенного Банка Северных Стран [Pohjoismaiden Yhdyspankki Oy], на которые монастырь имеет право в качестве вкладчика названного банка и держателя его акций»226.

Возможно, в связи с грядущими полевыми и строительными работами в Папин-ниеми и на острове испрошены были 2 июня «6 бланков прошений о праве покупки смазочных средств»227, потребность в которых все увеличивалась.

6 июня направлено было отношение «иеродиакону Савве (солдату Стефану Шаханову) с просьбой прибыть, если возможно, на посвящение его во иеромонаха, (имеющее быть 28 июня)»228. 10 июня выдана была доверенность А. Озерскому «на получение арендных денег от казны за229 забранные на военные нужды лошадь и подводу за время 1.1-31.3.1942»230.

221 Там же. № 127-129.

222 Там же. № 130.

223 Там же. № 131.

224 Там же. № 133.

225 Там же. № 134. Возможно, в связи с готовившимся переездом на остров последовало и «отн[ошение] Наместника к Ведущему подушные книги Сердоб[ольского] уезда с просьбой свидетельства, что он, наместник, числился в подушных книгах по Сердобольской сельской общине в 1929 и начале 1940 года». (Там же. № 137).

226 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 9 от 27 мая 1942 г.

227 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 136.

228 Там же. № 139.

229 Далее зачеркнуто: реквизированную.

230 Там же. № 143.

Жизнь монастыря на два больших имения в период подготовки к севу приводит к ощутимому росту расходов. Так, 11 июня выплачивают 2 408 м. за различные хозяйственные товары231, 15 июня — 8 637 м. 85 п. поставщикам муки и зерна232 и 5 865 м. 40 п. Обществу Carlson' in Sivukauppa233 за некоторые товары.

Уже 16 июня 1942 г. получено было следующее отношение ленсмана (от 15 июня за № 745) «с препровождением документов на право путешествия на Валаам и обратно в сем году 7 членам братства»234, запрошенных 27 мая.

18 июня заведующего призрением эвакуированных в Каннонкоски известили «о переводе из проживающих там насельников Вал[аамского] м[онасты]ря 4 иноков и 2 женщин в Папин-ниеми»235, а 23 июня архиепископу Герману препроводили альбомы и отдельные снимки «о братиях монастыря»236 — возможно, призванные иллюстрировать жизнь братии в новых местах размещения. 25 июня ему же выслали вспомоществование «на поддержание книжки "Житие Пр. Василия Нового"»237, а уполномоченному кидельского православного прихода учителю М. Куусела сообщили, «что м[онасты]рь согласен дать в пользование прихода на это лето церковь на Германском»238.

Тем временем, в заседании Правления 25 июня 1942 г. «слушали: Доклад Наместника монастыря, совещавшегося по поводу отремонтирования Военным Ведомством монастырского парохода "Sergij" 23-го сего июня в г. Сердоболе с инженером казенного дока Т. Хуттуненом, который предложил на решение монастыря следующие семь вопросов:

1) Сколько устроить кормовых кают, одну (как раньше) или три;

2) Сколько водонепроницаемых переборок, три (требуемые законом) или, быть может, четыре;

3) Палубу деревянную или железную;

4) Фонарь (над машиной и котлом) железный или деревянный;

5) Кухня и штурвальная рубка деревянные, соединенные вместе, на том же месте и тех же предметов, что прежняя рубка;

6) Кормовую поручневую обшивку удалить;

7) Нужен ли навес над кормовой палубой.

Постановили: Так как в данное время Военное Ведомство имеет насущную потребность в перевозочных средствах или судах, для этой цели и поднят наш утонувший пароход "Sergij" и ремонтируется уже на средства упомянутого ведомства, причем нами одобрен и подписан предложенный Военным Ведомством договор от 14 апреля с. г., а вслед за изменением этого договора одобрен и подписан и измененный договор от 15го мая, то и производство ремонта парохода "Sergij" предоставляются на благо-

231 Там же. № 144.

232 Там же. № 145.

233 Там же. № 146.

234 Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 73.

235 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 147.

236 Там же. № 148.

237 Там же. № 151.

238 Там же. № 152.

усмотрение Военного Ведомства. Когда же жизнь войдет в нормальную колею, то при приемке монастырем парохода "Бе^"' выяснится, в каком виде он будет сдан военными и насколько он тогда будет нам нужен.

2. Слушали: Прошение уполномоченного правления Кидельского православного прихода, учителя народной школы М. Куусела, от 10 — числа с. м. о предоставлении в пользование названного прихода на сие лето монастырской церкви на Германском острове.

Постановили: Удовлетворить желание прихода, о чем и сообщить учителю М. Куусела»239 — монастырь всячески способствовал использованию своих церковных сооружений по первоначальному предназначению, тем более, что это уберегало заброшенные храмовые постройки от разрушений. Так, Спасо-Преображенский собор обитель предоставила для богослужений, устраиваемых для военнослужащих лютеранского вероисповедания, каковых на острове было большинство.

26 июня игумен Харитон вынужден был по болезни отказаться от участия в заседании Церковного Собора и направить вместо себя эконома, иеромонаха Филагрия (Микшиева)240.

27 июня монастырь уведомил инженера Сердобольского казенного дока Т. Хут-тунена, что «ремонт парохода „Бе^у" предоставляется на полное усмотрение Военного Ведомства241, о чем сразу известили и полковника Э. Ярвинена242.

29 июня новопоставленному иеромонаху Савве (Шаханову) выдали удостоверение в том, «что он получил от м-[онасты]ря евхаристический прибор, священническое облачение и богослужебные книги»243. 30 июня уплатили двум поставщикам 1 191 м. 25 и 167 м.244 В июле игумена Харитона вызывают в суд по делу прот. Н. Валмо, по поводу чего возникает переписка с монастырем245.

6 июля ленсмана Хейнявесского района просили выдать документы для проезда на Валаам и обратно в течение 1942 г. иеромонаху Петру (Иоухки)246.

8 июля монастырь отчитался Обществу Е1огаП:а за приобретенный по карточкам кожевенный товар247, а 9 июля представил Хейнявесской общине отчеты за июль «в оправдание оптовых покупных разрешений»248. В тот же день заплатили 5 000 м. за одолженную в свое время пожарную машину «куопиоскому складу организации по зав[едыванию] эвакуированными»249.

239 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 25 июня 1942 г. Л. 26-27 (УЬЛ).

240 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 153 (письмо архиепископу Герману).

241 Там же. № 154.

242 Там же. № 155.

243 Там же. № 156.

244 Там же. № 157, 158.

245 Там же. № 159 (служебное свидетельство игумена Харитона, посланное 3 июля 1942 г. гельсингфоргской сыскной полиции).

246 Там же. № 161.

247 Там же. № 163.

248 Там же. № 164.

249 Там же. № 166.

9 июля Обществу Б1огаП:а оплатили 7 107 м. и 2 029 м. по четырем счетам и представили «206 купонов обувных карточек»250, а филиалу Общества Карлсона выплатили 4 963 м. 5 п.251

13 июля монастырь приобрел новые акции Объединенного банка северных стран на внушительную сумму в 19 408 м. 5 п.252

Несмотря на военное время, финляндское государство предоставило монастырю все возможности для выгодного использования его земельной собственности. Уважительное отношение к частной собственности монастыря, ряд помещений которого был занят под постой военных, чем уже обеспечивалось содержание их в пригодном для житья состоянии, выразилось и в том, что всякое пользование монастырскими угодьями, несмотря на тяжелейшее экономическое положение страны, оплачивалось из государственных сумм.

Так, 14 июля 1942 г. в монастыре получают первое, посланное 10 июля, письмо из военного министерства «о производстве военными для себя заготовки дров и уборке сена на Валааме», чем было положено начало экономически выгодному для монастыря сотрудничеству с финляндской армией253, доходы от которого покрывали значительную часть затрат на продукты питания и товары первой необходимости.

16 июля 1942 г. в ответ на «отношение войсковой части Рио1и81и8Уо1шаШ078 от 10 июля с. г. за № 2936/НиоИ:о 1, в коем испрашивается одобрение Правления на заготовку военными для своей надобности на Валааме дров и сена, «с уплатой за них монастырю по существующей цене, за вычетом заготовочных расходов» решено было «одобрить предложение, о чем и сообщить войсковой части»254. В тот же день монастырь известил Силы обороны, что «полностью одобрил представление о заготовке дров и сена на Валааме ведомством обороны»255.

В Правлении монастыря 22 июля 1942 года «слушали: Отношение Церковного управления от 13-го сего июля за № 1878 с сообщением, что в виду большого недостатка в священниках в нашей Церкви Церковное Управление в самом ближайшем времени должно будет взять на приходскую работу освобожденного от военной службы иеромонаха Петра, для действия в среде эвакуированных.

Постановили: Обсудив всесторонне этот вопрос и придя к единомысленному следующему заключению, — что так как, в настоящее время, Валаамский монастырь лишен всех молодых сил, мобилизованных в действующ.[ую] армию: трех иеромонахов Павла, Марка и Саввы, а также и всех послушников, то монастырь крайне нуждается при современном трудном положении хотя бы в одном человеке, дабы иметь возможность вести свои дела в двух местах: в Папинньеми, где живет братия, а также на Валааме и в его отдаленных скитских хозяйствах так сильно пострадавших от вой-

250 Там же. № 167, 168.

251 Там же. № 169.

252 Там же. № 171.

253 Журнал входящей корреспонденции 1942 г. № 82.

254 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 13 от 16 июля 1942 г. (УЬЛ).

255 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 172.

ны, — убедительно просить Церковное Управление оставить иеромонаха Петра в монастыре для крайних нужд монастыря»256.

23 июля 1942 г. получено было отношение ленсмана «с препровождением документа о праве путешествия иеромонаха Петра [Иоухки] на Валаам и обратно», причем указано было, что он отношением Церковного управления от 13 июля назначен «в среду эвакуированных» с содержанием на средства монастыря257. В тот же день монастырь обратился в Церковное управление «с изложением постановления Правления м[онасты]ря, заключающее (sic!) просьбу оставить иеромонаха Петра в монастыре»258.

23-го же июля оплатили счета Обществу Карлсон — 894 м. 45 п., а за масло «Valio» внесли 2 200 м. Поступали и пожертвования — так, выдали в тот же день расписку Микко Мямми за пожертвованные им обители 500 м.259

Пребывание монашествующих на находившемся в управлении военных острове требовало элементарного обеспечения их жизненных потребностей в условиях разрушенного хозяйства и истощения прежних запасов, почему питание их осуществлялось при содействии военных, но за счет монастыря из расчета в 600 марок в месяц за человека260.

Работа Комиссии по возмещению военных убытков, которое приняло на себя Финляндское государство, касалась как всех пострадавших граждан, так и собственности обители, и уже 13 ноября 1941 г. Оценочная комиссия Импилахтской общины просила «сообщить, когда монастырь может прислать своего представителя для при-сутствования при осмотре и оценке повреждений в Германском скиту»261. Военным монастырь продавал значительное количество сена именно с Германского острова262.

27 июля напоминали командующему Северо-Карельским Шюцкорским округом «о недополученных м[онасты]рем лошадях, вознаграждении за их употребление и пр.»263

29 июля представили гельсингфорской сыскной полиции служебное удостоверение иеросхимонаха Ефрема (Хробостова) «на предмет явки в суд (по делу Валмо)»264, а 30-го отчитались перед общиной Хейнявеси в использовании полевых площадей имения в Папинниеми в 1942 г.265

В конце июля 1942 г. игумен Харитон вновь отправился на остров, о чем 9 сентября рассказывал кн. А. В. Оболенскому: «Поездку на старый Валаам мы совершили втроем: я, духовник [иеросхимонах Ефрем (Хробостов)] и иером. Петр [Иоухки], ко-

256 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 14 от 22 июля 1942 г. Л. 29-30 (VLA).

257 Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 86. Отношение № 898 послано ленсманом 22 июля 1942 г.

258 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 174.

259 Там же. № 177.

260 См.: «Отношение войсковой части 2866 (на Валааме) с приложением военно-постойной квитанции за сентябрь с. г. [1942 года] и счета на 6 000 мар[ок] за солдатскую пищу для 10 иноков на Валааме за сентябрь с. г.». Получено в монастыре 14 октября 1942 г. (Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 117).

261 Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 138. Получено в монастыре 17 ноября 1942 г.

262 Там же. № 154 (Отношение от 13 декабря 1942 г.).

263 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 178.

264 Там же. № 179.

265 Там же. № 180.

торая взяла время (sic!) с 26-го июля, по 25 августа. 6-го августа служили соборне всенощную и Литургию в Преображенском храме во главе с настоятелем: духовник, эконом [иеромонах Филагрий (Микшиев)], иером. Михей [Мишин] и Петр [Иоухки]. Иеродиакон Виктор [Антонюк]. Пел иеродиакон Сергий [Пробкин], пономарил мон[ах] Иракл [или Иеракл (Майкевич)]. Это в верхнем Соборе, а в Нижнем Соборе служили те же лица в Воскресение 23 Августа. 24-го уже оставили Валаам. В эту поездку удалось нам побывать по всем скитам. Грустно смотреть на все разрушенное. Но в то же время отрадно, что хотя в таком виде возвращено. Проезжая же по внутренним заливам нашего Валаама, душа восторгается красотою природы и ей хочется воскликнуть вместе с поэтом: «Взыграйте, горы Валаама, Хвалите Господа с небес.» ... (стихотворение при сем прилагается).

Да и здесь, на Новом Валааме, по милости Божией мы устроились временно хорошо, и пока не голодаем. До окончания войны большая часть братства будет жить здесь. [...]

P. S. О. Духовник кланяется Вам и благодарит за посланное и за добрую память. Поездка на Валаам его утомила, но отрадно было видеть свою духовную родину, освобожденную от нашествия безбожного изуверства»266.

3 августа поставщикам муки и зерна выплатили 10 089 м. 25 п.267, а 785 м. 25 п. за другие покупки268.

8 августа штабу Сердобольской сельской общины направили арендный счет «на 99 337 м. 50 п. за занятые военным помещения на Валааме за время 6/12'41-30/4'42»269, а штабу сердобольского военно-административного округа арендный счет «на 7 830 мар. За занятые военными помещения на Сердоб[ольском] подворье за время 8/12'41 — 31/5'42»270. Подполковника Р. Портина в тот же день просили «переправить на Валаам посылаемую семенную рожь, 10 мешков 500 кило»271.

10 августа филиалу Общества Карлсона выплатили 3 053 м. 5 п.272, Финляндскому акционерному обществу земледельческой торговли — 7 716 м. 50 п.273, а эконому ку-опиоской губернской больницы выдали обязательство монастыря уплатить за операцию и лечение иеромонаха Иустиниана (Якова Серебрякова, род. 1884 г.) 260 м.274

17 августа в штаб Сердобольской сельской общины и в штаб Сердобольского административного округа посланы были вторично счета за постой военных275.

266 Письмо игумена Харитона (Дунаева) кн. А. В. Оболенскому из Папинниеми в Стокгольм от 09.09.1942 г. (УЬЛ. Документы кн. А. В. Оболенского). В работе Шевченко последнее предложение, несомненно намеренно, «цитируется» в таком виде: «Поездка на Валаам поутомила, но отрадно было видеть свою духовную работу, освобожденную от безбожного изуверства» (Шевченко Т. И. Игумен Харитон... С. 410).

267 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 182.

268 Там же. № 181.

269 Там же. № 183.

270 Там же. № 184.

271 Там же. № 185.

272 Там же. № 188.

273 Там же. № 189.

274 Там же. № 190.

275 Там же. № 192, 193.

24 августа уплатили за масло фирме «Valio» 5 4QQ м.276, а куопиской кооперативной молочной ферме 1 221 м.277 Потребность приобрести 1Q л керосина вызвала 25 августа переписку с Обществом Карлсон278.

26 августа 1942 года в Папинниеми: «Слушали: Письмо агента страхового общества «Pohjola» Осси Кивинена от 24 августа с. г. с предложением возобновить страхование от огня монастырских подворских строений в г. Сердоболе, что, согласно закону, вызовет одновременно страхование военных убытков за ту же сумму.

Постановили: Возобновить страхование за прежнюю сумму в 406 050 марок, о чем и сообщить О. Кивинену»279.

26 августа обратились в страховое общество «Pohjola» с просьбой возобновить страхование от огня сердобольского подворья «за прежнюю страховую сумму 406 050

марок»280.

27 августа Ладожская береговая бригада присылает договор о предоставлении выгона для военных лошадей за лето 1942 г.281 В тот же день водопроводному обществу «Huber» уплатили 1 528 м. 45 п.282, а Обществу земледельческой торговли 2 813 м.283

Инженер-послушник В. Кудрявцев, возможно, не желал согласиться с удалением из монастыря, и 28 августа о. Харитон направил архиеп. Герману отношение «с отзывом по поводу возвращаемой при сем же жалобы В. Кудрявцева»284. 31 августа поставщикам муки и зерна уплатили 5 256 м. 60 п.285 В августе 1942 г. остров Валаам посетил итальянский военный корреспондент и будущий великий фотограф Лино Пеллегрини, поместивший подробный репортаж в официальном органе правящей итальянской фашистской партии «Il popolo d'Italia», менее чем через месяц появившийся в достаточно вольном переложении в русском еженедельнике «Парижский вестник»286. Надо отметить, что Валаам многократно посещали представители армий союзных Финляндии государств, в том числе и право-

276 Там же. № 194.

277 Там же. № 195.

278 Там же. № 196.

279 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 16 августа 1942 г. Л. 33 (VLA).

280 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 199.

281 Журнал входящей корреспонденции 1942 г., № 97.

282 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 200.

283 Там же. № 201.

284 Там же. № 203.

285 Там же. № 204.

286 Репортажи его из Финляндии появлялись в миланской газете с 30 июля 1942 г., где в № 211, с. 3, в тексте помещена фотография крестин на занятых финляндской армией территориях. Очерк L. Pellegrini. La Guerra nel settore del Ladoga. Cannoni e chiese. Monaci e battaglie [Война в Приладожье. Пушки и храмы. Монахи и сражения] // Il Popolo d'Italia. № 238. Giovedi, 27 Agosto 1942 — XX — VII dell' Impero. P. 3, разделен на четыре части: Nell' isola di Valamo, Bombardiere sfortunato, Iiremita Efrem и Soldati invece di frati [На острове Валаам, Неудачная бомбардировка, Отшельник Ефрем и Солдаты вместо монахов]. Последние два абзаца очерка посвящены о. Коневец, который автор посетил после Валаама и в русском переложении опущены: См.: Кутуков Л. Н. Валаам // Парижский вестник. 1942, 20 сентября. № 15. С. 4. Лино Пеллегрини умер 98 лет от роду 25 сентября 2013 г.

славных — Болгарии и Румынии, а также Словакии, Венгрии, Германии, Хорватии. Сообщения о возрождении Валаамского монастыря иногда появлялись в периодической печати этих стран, наряду с фотографиями острова и братии, особенно много фотографировали бывавшие в монастыре немцы. Эти посетители весьма ускоряли попадание известий об обители в другие государства, передавая по назначению отправляемые братией письма и фотографии. Именно благодаря их содействию в условиях ограниченного почтового сообщения удавалось поддерживать связи монастыря с некоторыми из валаамцев, проживавшими в разделенном на части и фактически утратившем самостоятельность прежнем Королевстве Югославии287.

31 августа 1942 г. в Правлении монастыря «слушали: Циркуляр Церковного Управления от 26-го августа 1942 года за № 2134 с указаниями на предмет подачи иска о возмещении погибшего и поврежденного вследствие войны имущества, на основании изданного 13 августа 1942 года Закона о возмещении, причем познакомились попутно с содержанием означенного закона.

Постановили: Приступить к необходимым мероприятиям»288 и уже 1 сентября обратились в Государственную контору «с просьбой 10 шт. бланков для подачи прошений о возмещении нанесенных войною убытков»289.

3 сентября штабу Сердобольской сельской общины правление выставило два счета «на 31 200: — и 14 375 [марок], приходящихся м[онасты]рю за занятые под военный постой на Валааме помещения за время 1/5'42-30/6'42 и 1-31/7'1942»290.

5 сентября Народному снабжению Хейнявесской общины направлены были «145 прошений о выдаче новых, с октября, продовольственных карточек едокам Валаамского м[онасты]ря»291.

10 сентября монастырь истребовал с Сердобольского военно-административного округа арендную плату в сумме 1 350 м. «за занимаемые военными комнаты на Серд. Подворье за июль с.г.»292 и в тот же день просил военный округ производить оплату регулярно — ежемесячно293, направив тогда же такое же прошение и штабу 2866-го полка, расквартированного на о. Валаам294.

С окончанием посевных работ сократились выплаты поставщику муки и зерна, составившие 12 сентября только 2606 м. 35 п.295 Печатное слово вновь начинает расходиться с Валаама, и 14 сентября прот. Н. Богоявленскому высылают некоторые монастырские издания «железнодорожным пакетом»296.

287 Так, издаваемый «Братством св. Саввы» в Сараево журнал «Братство» напоминал о Валаамском монастыре, помещая статью М. А. Янсона в переводе Б. Селивановского: ¡ансон М. А. Валаамски старци // Братство. Сара^ево, 1941. № 1. С. 5-9.

288 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 31 августа 1942 г. Л. 34 (VLA).

289 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 206.

290 Там же. № 207.

291 Там же. № 209.

292 Там же. № 211.

293 Там же. № 212.

294 Там же. № 213.

295 Там же. № 214.

296 Там же. № 215.

15 сентября вновь испрашивают из Оценочной комиссии Сердобольской сельской общины «10 бланков для подачи прошений о возмещении погибшего в войне имущества»297.

16 сентября уплачено было за масло Обществу «Valio» 5 400 м.298, у настоятельницы Линтульского монастыря согласились принять на временный постой лошадь по имени Руслан299, а секретарю Церковного управления игумен Харитон выслал пакет «с описанием второй поездки на Валаам»300, каковое и появилось вскоре на страницах «Aamun Koitto».

17 сентября филиалу Общества Карлсон уплатили 1 636 м. 40 п.301, и за лечение покойного монаха Савина (Семена Калошина, 1877 — t 7 сентября 1942 г.) — 1 000 м.302

18 сентября истребовано было 1 350 м. за военный постой на Сердобольском подворье за август303.

Пребывавшая на острове братия участвовала и в закупках продовольствия для обитателей Папинниеми, и 21 сентября эконому иеромонаху Филагрию (Микшиеву) был препровожден на Валаам чек на 10 000 м. «для покупки рыбы»304. В тот же день монастырь подал прошение «о разрешении открыть запечатанную мукомольную мельницу В[алаамского] м[онасты]ря в Папин-ниеми»305.

22 сентября А. Озерскому выдали новую доверенность для получения денег за аренду военными с 1 апреля по 30 июня лошади с повозкой306, на следующий день из Государственной конторы испрашивали новые 10 бланков для подачи прошений о возмещении военных убытков307, а за постой военных на острове направили в Сердоболь счет на 13 175 м. за август308.

23 сентября 1942 г. игумен Харитон докладывал Правлению о работах сформированной им комиссии «по разработке прошения о возмещении убытков, причиненных военными действиями и всем тем, что рассматривается Законом от 13 августа 1942 года о возмещении», в которую кроме него самого входили наместник иеромонах Исаакий (Трофимов), иеромонах Петр (Иоухки) и бухгалтер А. М. Золотогоров. Решено было «работу комиссии одобрить и дальнейшее ведение дела, посколько (sic!) это потребуется, совместно с общинными оценочно-определительными комиссиями (arviolautakunnat) по причинению войнами убытков поручить Наместнику, иеромонаху Исаакию и иеромонаху Петру.

297 Там же. № 216.

298 Там же. № 217.

299 Там же. № 218.

300 Там же. № 219.

301 Там же. № 220.

302 Там же. № 221.

303 Там же. № 224.

304 Там же. № 227.

305 Там же. № 228.

306 Там же. № 230.

307 Там же. № 231.

308 Там же. № 232.

2. Слушали: Доклад А. М. Золотогорова о произведенной им описи монастырского и братского частного инвентаря, вывезенного во время эвакуации с Валаама в Папин-ниеми, что и приняли к сведению, констатировав исполнение.

3. Слушали: отношение управления города Сердоболя от 19 сентября с. г. за № 655 с предложением продать городу принадлежащий монастырю в Сердоболе земельный участок, примыкающий к подворскому тонту (sic!), и, в случае согласия, сообщить Управлению об условиях продажи.

Постановили: В виду господствующего неопределенного времени не приступать впредь до времени к продаже означенного земельного участка»309.

Даже в условиях военного времени и известной неопределенности в финансовом положении обители монастырское руководство воздерживалось от каких-либо непродуманных поспешных решений и на настойчивые предложения Управления города Сердоболя о продаже примыкающего к монастырскому подворью участка земли монастырь еще 28 августа отвечал, что не имеет права «без разрешения Церковного Управления продавать недвижимостей»310, а 24 сентября определенно дал знать, «что Правление м[онасты]ря не намерено продавать примыкающего к Сердоб[ольскому] подворью земельного участка»311.

Рационирование питания по-прежнему оставалось строгим, и монастырь прибегал к определенным комбинациям. Так, неиспользованные мясные карточки, получаемые монашествующими, 1 октября 1942 г. были возвращены Комиссии по народному Снабжению с «просьбой засчитать их при установлении мясной повинности м[онасты]ря»312, поскольку часть производимой собственным хозяйством продукции монастырь направлял на общественные потребности.

5 октября в заседании Монашеского совета избрали председателя и вице-председателя сего совета, а 16 октября отправили финский перевод протокола этого заседания архиеп. Герману на утверждение выбранных в должностях313.

12 октября уплатили Обществу «Саастамойнен и сыновья» 10 328 м. 30 п. по счету, а 14 октября выслали 6 000 м. войсковой части 2 866 на Валаам «в уплату счета (за солд.[атскую] пищу иноков на Валааме в сентябре с. г.)»314 и тогда же сделали заказ кофейной фирме Густава Паулига «с приложением документа на право покупки 36 кило бескофейного суррогата и просьбой прислать его»315.

15 октября Обществу Карлсон уплатили по счетам 3 613 м. 75 п.316, а 17-го направили Военному ведомству счета за военный постой на подворье (1 350 м.)317 и на Валааме (10 345 м.)318 за сентябрь.

309 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол от 23 сентября 1942 г. Л. 37-38 (VLA).

310 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 202.

311 Там же. № 233.

312 Там же. № 235.

313 Там же. № 247.

314 Там же. № 245.

315 Там же. № 244.

316 Там же. № 246.

317 Там же. № 248.

318 Там же. № 249.

19 октября иеромонаху Петру (Иоухки), чьим родным языком был финский, доверено было «вести переговоры и давать объяснения оценочным комиссиям различных общин по вопросам возмещения причиненных В[алаамскому] м[онасты]рю войною убытков»319.

21 октября Правление обратилось к архиепископу Герману «по поводу братского съезда духовенства 15-17 декабря»320 1942 г.

21 октября обратились в Народное снабжение с просьбой «назначить наместника Исаакия Ответственным зав.[едующим] домашней мельницы м[онасты]ря в Папин-ниеми»321.

В тот же день монастырь просил Народное снабжение Хейнявесской общины учесть при назначении монастырю мясной повинности «мясное значение возвращенных ранее мясных карточек (238, 6 (6.) kg.)»322, а Бюро народного снабжения Михель-ской губернии просил «о снижении назначенной м-[онасты]рю мясной повинности с 1330 до 300 кило»323 в месяц.

22 октября 5 000 м. было уплачено за электромотор324.

24 октября игумен Харитон как председатель Монашеского совета извещал коневского игумена и линтульскую игумению «об утверждении председателя и вице-председателя названного совета, с приложением справки о составе совета и о районных благочинных монастырей»325. За масло в тот же день заплачено было 4 104 м.326

26 октября монастырь определил сумму в 30 000 м. за прессовку проданного

сена327.

27 октября монастырь выставил военному ведомству счет в 12 000 м. «за аренду пастбища на Валааме и просьбой (sic!) выслать эти деньги»328.

2 ноября оплатили фирме Gustav Paulig 1 231 м. 20 п. за ранее заказанный кофейный суррогат329, А. Озерскому вновь поручили получить деньги за аренду военными лошади с телегой за 01.07 — 30.09.1942 г.330, а штабу Сердобольской сельской общины препроводили «счет на 10 385 мар. за военный постой на Валааме в октябре с. г. и с вопросом, как обстоит дело с ранее поданными такими же счетами»331, из чего можно предположить, что военные не всегда платили аккуратно.

319 Там же. № 250.

320 Там же. № 251.

321 Там же. № 253.

322 Там же. № 254.

323 Там же. № 256.

324 Там же. № 257.

325 Там же. № 258, 259.

326 Там же. № 260.

327 Там же. № 261.

328 Там же. № 264.

329 Там же. № 267.

330 Там же. № 268.

331 Там же. № 269.

10 ноября военной части 2 866 выслали чек на 6 020 м. «в уплату за солдатскую пищу 10 братий на Валааме в октябре с. г.»332, а поставщикам муки уплатили 2 349 м. 35 п.333 12 ноября монастырь уплатил Церковному управлению 4 968 м. 95 п. церковного налога за 1941 г.334, Обществу Б1огаП:а 3 026 м. за изделия из кожи335, Обществу Карлсон — 2 135 м. 55 п. в уплату «счетов на сумму 2 542 м. 55 за вычетом 407 мар. за возвращенную посуду»336.

К осени 1942 г. труд братии на прежнем монастырском хозяйстве на Валааме дал ощутимые результаты, и 16 ноября монастырь препроводил в Народное снабжение Хейнявесской общины выданный в Сердоболе документ «на предмет перевозки капусты, свеклы и ряпушки с Валаама в Папин-ниеми»337.

23 ноября наместник извещал II Оценочную комиссию Импилахтской общины, что «прибудет туда на будущей неделе»338 и в тот же день выслал архиеп. Герману пакет с фотографиями339. Платы по счетам трех поставщиков 23 ноября составили 5 400 м., 1 265 м. и 818 м. 50 п.340, а доход от постоя военных на подворье оставался прежним — 1 350 м.341

29 ноября выдана «доверенность наместнику Исаакию вести переговоры и давать объяснения оценочным комиссиям общин по вопросам возмещения причиненных войною В[алаамскому] м[онасты]рю убытков»342.

Работа некоторых эвакуированных женщин в среде братии оплачивалась государством, и 1 декабря Правление направило отношение «зав. попечением об эвакуированных в Каннонкоски по поводу прибавки жалованья Екатерине Кимаевой»343.

30 ноября постригли в великую схиму ризничего иеромонаха Фотия (Федора Яблокова, 1872 — + 4 декабря 1942 г.) с именем Феодор344, а уже 8 декабря известили архиепископа о его кончине345.

1-го же декабря испрашивали у ленсмана «документа на право путешествия наместника Исаакия [Трофимова] в 1943 г.»346

14 декабря 1942 г. Правление постановило просить архиепископа Германа «о назначении иеромонаха Луки [Земскова] исп[равлять] должность ризничего Валаамско-

332 Там же. № 273.

333 Там же. № 274.

334 Там же. № 277.

335 Там же. № 278.

336 Там же. № 279.

337 Там же. № 280.

338 Там же. № 283.

339 Там же. № 284.

340 Там же. № 285-287.

341 Там же. № 288.

342 Там же. № 292.

343 Там же. № 294.

344 Там же. № 295.

345 Там же. № 299.

346 Там же. № 296.

го монастыря с тем, чтобы производство выборов штатного ризничего было отложено впредь до времени»347, о чем послано было в тот же день официальное прошение348.

15 декабря правление выдало открытую доверенность Э. Каксонену в Выборге «на ведение дела по утверждению в суде получения В[алаамским] м[онасты]рем 10 000 марок из наследства А. Полякова»349, а также известило настоятельницу Линтульского монастыря о причитающихся этой обители 5 000 м. из того же наследства350.

Починка динамо-машины обошлась в декабре в 742 м.351, а поставщикам муки выплатили того же числа 2 377 м. 15 п.352 В тот же день Правление обратилось к подполковнику Портину (начальнику снабжения) «по вопросам продажи колокольных кусков, аренды выгона на Валааме, сенокоса и дров»353, а прот. Вл. Богоявленского известило «о посылке им по жел. дор. [...] изданий В[алаамского] м[онасты]ря»354.

16 декабря в монастыре было получено очередное отношение воинской части 2 866 «с приложением квитанции о военном постое на Валааме за ноябрь с. г. и счета на 4 000 марок за солдатскую пищу, полученную находящимися на Валааме иноками в ноябре (200 дней по 20 мар[ок])»355, которое было оплачено 18 декабря356.

17 декабря Правление выставило военным два счета за постой в ноябре: на подворье (1 350 м.) и на Валааме (14 635 м.)357.

Монастырь по-прежнему заявлял свои права при всяком необходимом случае, и 18 декабря представлявшему его интересы в Сортавале К. Туомиоя выдали доверенность «на предмет выражения протеста со стороны м[онасты]ря по поводу изменения плана I части гор. Сердоболя»358, хотя это и было вызвано строительными работами после восстановления Финляндией своего суверенитета над городом, утраченным по итогам Зимней войны. В тот же день Правление направило плату в 3 057 м. 50 п. «на уплату жалованья прислуге, обслуживающую (sic!) находящихся еще в Каннонкоски братий и старушек»359.

Оплаты поставщикам в конце декабря 1942 г. составили: за масло — 5 184 м.360, за изделия из кожи — 2 150 м. 30 п.361, фирме Carlson — 1 956 м.362

347 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 20 от 14 декабря 1942 г. (VLA).

348 Журнал исходящей корреспонденции 1942 г., № 301.

349 Там же. № 306.

350 Там же. № 307.

351 Там же. № 309.

352 Там же. № 308.

353 Там же. № 311.

354 Там же. № 313.

355 Там же. № 158.

356 Там же. № 316.

357 Там же. № 314, 315.

358 Там же. № 317.

359 Там же. № 318.

360 Там же. № 320.

361 Там же. № 319.

362 Там же. № 322.

В последний день 1942 г. наместник обращался к инженеру-командиру Т. Хут-тунену «с вопросами по поводу взятого в пользование военными парохода "Sergij"»363.

1943 год

8 января Правление просило таксационные комиссии Сердобольской, Якким-ской, Куркиокской и Импилахтской сельских общин известить, обязан ли монастырь подавать подоходные заявления с доходов 1942 г. и, если обязан, то отсрочить подачу до конца марта364.

В январе 1943 г. возобновилась бесплодная переписка о пароходе «Sergij». 8 января в монастыре получили письмо Государственной верфи в Сердоболе от 4 января «с просьбой спешно прислать, подписав, документы о сдаче и приемке парохода "Sergij"»365.

10 января получена была обычная квитанция за военный постой в декабре и счета за пищу на сумму в 3 300 марок «за солдатский паек братий, проживавших на Валааме в декабре 1942 г.»366.

11 января 1943 г. воинской части на Валааме уплатили 3 300 м. за солдатский пищевой паек для братии в декабре 1942 г.367 1 1-го же января хейнявесскому ленсману препроводили список «братий и проживающих в м[онасты]ре, в Папин-ниеми, лиц, не Финл.[яндских] граждан»368, а поставщикам уплатили 3 110 м. 15 п.369 14 января уплатили за масло 5 184 м.370 и 15-го фирме Карлсон 2 331 м. 20 п.371

16 января выставили военным счет в 1 350 м.372 и 19 910 м.373 за постой на подворье и на острове соответственно.

19 января в Хейнявесскую комиссию трудовой силы направили 6 штук карточек на работающих в монастыре женщин в возрасте 15-65 лет374, а за муку и сахар уплатили 9 627 м. 40 п.

22 января за кожаные изделия уплатили 508 м. 20 п.375

25 января военному священнику Леониду Шавыкину (иеромонаху Марку) выдана была рекомендация, «что он способен быть законоучителем»376.

363 Там же. № 326.

364 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г. (УЬЛ Ла:86:10), № 3-6.

365 Журнал входящей корреспонденции 1943 г. (УЬЛ Ла:86:9), № 3.

366 Там же. № 4.

367 Там же. № 17.

368 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 10.

369 Там же. № 11.

370 Там же. № 15.

371 Там же. № 16.

372 Там же. № 18.

373 Там же. № 19. Не ясно, была ли столь большая сумма назначена в уплату за один или за несколько месяцев постоя в монастырских зданиях на острове.

374 Там же. № 23.

375 Там же. № 27.

376 Там же. № 33.

27 января у хейнявесского ленсмана испрашивали «удостоверение личности Феодору Хлапову (келейно монах Феодул)»377, а настоятеля манчисарского православного прихода извещали «о невозможности продавать церковные вещи В[алаамского] м[онасты]ря»378.

20 января в ответ на последовавший запрос Правление известило Народное снабжение «о количестве подлежащего к дополнительной сдаче хлебного зерна и [...] о предназначенном к посеву в 1943 году количестве яровых пшеницы и ржи»379.

30 января игумен Харитон выслал Церковному управлению объяснения по поводу «самочинного прибытия в В[алаамский] м[онасты]рь Печенгского м[онасты]ря иеродиакона Леонида и с приложением объяснения по сему делу названного иерод. Леонида»380.

2 февраля хейнявесского ленсмана просили выдать удостоверения личности отправляющимся в Каннонкоски «схиигумену Иоанну [Алексееву] и иеромонаху Ти-мону [Питкевичу] и, возможно, Герману Смирнову»381, а заведующему попечения об эвакуированных в Каннонкоски сообщали «о приезде туда для ухода за проживающими там больными насельниками м[онасты]ря иеромонаха Тимона [Питкевича] и Германа Смирнова, а так же схиигумена Иоанна [Алексеева]»382.

11 февраля Церковному управлению послан бланк «со статист.[ическими] сведениями о братстве м[онасты]ря за 1942 г.»383

14 февраля Правление препроводило агенту страхового общества «Лаига» «ведомости о выплаченном в 1942 году жаловании рабочим м[онасты]ря»384, а 15-го направило Церковному управлению ответы «на вопросы Хозяйств.[енной] Секции Комитета по сохранению м[онасты]рей о средствах м[онасты]ря, числе братий и планах будущего восстановления Валаамского хозяйства»385.

16 февраля 1943 г. в Правлении монастыря «слушали: Доклад Наместника монастыря о результатах его поездки в Сердоболь, на Валаам и в другие места для выяснения с подлежащими лицами монастырских дел:

1) О пароходе „Бе^Ц", который согласно условий от 14.4.42 и 15.5.42 отремонтирован Военным ведомством и сдан оным монастырю, ремонт коего обошелся 330 000 марок, и теперь реквизирован от монастыря для пользования Военного ведомства.

Решили: Принять к сведению и со стороны монастыря оценить пароход: до ремонта его стоимость 224 000 марок, ремонт 330 000 марок, всего 554 000 марок, и соответственно сей стоимости просить назначить суточную плату за пароход;

377 Там же. № 35.

378 Там же. № 36.

379 Там же. № 37.

380 Там же. № 38.

381 Там же. № 39.

382 Там же. № 40.

383 Там же. № 44.

384 Там же. № 50.

385 Там же. № 51.

2) Слушали предложение относительно сдачи Военному Ведомству, части 2866-ой, в арендное пользование полей Валаама в правильном севообороте на 1943-й год, также и лугов, по 700 марок за гектар и о пользовании дровами из монастырских лесов.

Решили: Так как самому монастырю является затруднительным и даже невозможным в силу продолжающегося военного и ненормального общего положения, в особенности на островах Валаама, использовать своими силами все поля и покосы в текущем году, сдать, за небольшим исключением, таковые в аренду на севооборот 1943 года по цене 700 за гектар, переработав соответственно с видами монастыря предложенный воинской частью 2866 проект договора от 4/2-42 и исключив из него пункт о дровах, относительно пользования которыми из монастырских лесов остается в силе выраженное монастырем в отношении своем от 16.7.42 за № 172 согласие на предложение названной воинской части от 10.7.42 за № 2936/Huolto 1 относительно клеймовки, вырубки и оценки дров по цене дня со скидкой заготовочных расходов.

2. Слушали: Доклад с отчетом Наместника иеромонаха Исаакия о ведении монастырского полевого хозяйства в Папин-ниеми за 1941-1942 годы с дополнительным проектом на дальнейшее ведение такового.

Постановили: С удовлетворением принять к сведению доклад и одобрить проект севооборота 1943 года и улучшительные мероприятия полевого хозяйства»386.

16-го же февраля штабу Морских сил была направлена просьба «назначить суточную арендную плату за пароход "Sergij" 385 марок»387.

17 февраля хейнявесскому ленсману направлено прошение о бумагах «на право путешествия Игумена Харитона [Дунаева] в сем году в Сердоболь, Яккима и Импилахти»388.

17 февраля за постой на подворье получили обычные 1 350 м.389

18 февраля директора полиции Сердобольской сельской общины просили «возобновить прилагаемые документы на право путешествия иеродиакона Сергия [Проб-кина, 1899 года рождения] и монаха Гавриила [Калугина, 1882 года рождения], числящихся жителями Валаама»390.

19 февраля наместник направил и. д. настоятеля корбисельгского прихода П. Иоух-ки (иеромонаху Петру) ноты и письмо «с сообщением о посылке ему по почте в 6 пакетах изданной м[онасты]рем на финском языке литературы для раздачи народу»391, а ленсману — дополнительные разъяснения «по поводу списка иностранцев при исх. № 10/1943»392.

20 февраля Правление обратилось в Народное снабжение «с просьбой о разрешении на покупку 75 кило семян тимофеевки»393 и к начальнику Трудовой силы общины за разрешением на покупку смазочных средств и различных семян394. Полученные

386 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол 16 февраля 1943 г. Л. 44 (VLA).

387 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 53.

388 Там же. № 55.

389 Там же. № 56.

390 Там же. № 57.

391 Там же. № 58.

392 Там же. № 59.

393 Там же. № 61.

394 Там же. № 62.

разрешения были направлены 25 февраля Финляндскому земледельческому торговому акционерному обществу395.

21 февраля ленсмана просили «устроить для Хлапова (келейно монах Феодул), как иностранца, право проезда в Гельсингфорс, в больницу, на глазную операцию»396.

24 февраля монастырь направил подоходные заявления за 1942 год в таксационные комиссии Сердобольской, Яккимской, Куркиокской и Импилахтской общин397.

Арендных выплат за январь монастырю причиталось 1 350 м. за подворье и лишь 7 200 м. за помещения на Валааме398, что, возможно, объяснялось сокращением числа пребывавших на острове военнослужащих.

24 февраля полицдиректор Сердобольской сельской общины выслал полученные в монастыре 26 февраля документы «на право путешествия иеродиакона Сергия [Пробкина] и монаха Гавриила [Калугина] с Валаама в Папин-ниеми и обратно», действительное до 24 мая 1943 г.399

26 февраля в монастыре получили сообщение из Церковного управления с приложением отношения Отдела военной добычи главного штаба финляндской армии Церковному управлению от 17 февраля за № 2233/Х11/у.1. о вывезенном с Валаама колокольном ломе и вознаграждении за него400.

28 февраля получено было извещение, что Административный отдел штаба Морских сил арендовал восстановленный монастырский пароход «Бег^'» по 165 марок в сутки401.

1 марта подполковнику Р. Портину препроводили договор «о выделке земли в 1943 году и с сообщением, что в отношении заготовок военными дров м[онасты]рь придерживается условий, сообщенных воинской части 1078 в отношении 10.7.42.»402

В тот же день по адресу Гельсинфорской флотской станции был препровожден счет «на сумму 21 000 марок за 1 400 кило колокольного бронзового лому»403.

8 марта 1943 г. Правление заказало 75 литров церковного вина для Валаамского монастыря404, а Гельсингфорской флотской станции выслали еще 3 экземпляра счета на 21 000 м. за колокольный лом405.

10 марта 1943 г. получено отношение хайнявесского ленсмана от 8 марта «на право путешествия игумена Харитона [Дунаева] в Сердоболь и пр[очие] места», действительное до 31 июля 1943 г.406

395 Там же. № 71.

396 Там же. № 63.

397 Там же. № 67-70.

398 Там же. № 72-73.

399 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 37.

400 Там же. № 38. Сообщение от 23 февраля 1943 г.

401 Там же. № 40. Отношение штаба от 25 февраля 1943 г. № 902/188/На11.3.

402 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 82.

403 Там же. № 83.

404 Там же. № 87.

405 Там же. № 88.

406 Там же. № 42.

15 марта 1943 г. в Правлении монастыря «слушали: Написанный Игуменом Ха-ритоном для Комитета по сохранению монастырей доклад от 21/12-42 и сделанные автором по поводу его пояснения.

Постановили: В виду важного для монастырей значения доклада, издать его на монастырский счет пока в переводе на финский язык», на 1 февраля наличными в кассе 84 948 м. 55 п., а всего 3 377 421 м. 80 п.407

В тот же день архиепископу Герману препроводили доклад игумена Харитона Комитету по сохранению монастырей от 21 декабря 1942 г.408

18 марта монастырь отказался приобретать направленный ему торговым Обществом суррогат чая, которого не заказывал409.

19 марта из сердобольской конторы по оценке военных убытков полей и лесов было направлено письмо «по вопросу об определении будущим летом лесных убытков на Валааме»410.

26 марта монастырь испрашивал у ленсмана разрешения на поездку в Гельсингфорс иеродиакона Питирима (Петра Лунова, 1874-1960), «не финского гражданина», в глазную клинику411.

Государство предполагало возмещать самые различные потери, вызванные военными действиями, и 29 марта монастырь выслал отношение «Сердобольской Конторе по оценке повреждений, нанесенных лесам и полям, с просьбой обратиться за справками о лесных на Валааме повреждениях в Лесное Управление и о возможностях проезда на Валаам — к Ладожск.[ой] Бер.[еговой] Бригаде»412.

30 марта 1943 г. Правление обратилось к архиепископу Герману с представлением о награждении особо отличившихся в последнее время братий: наместника Иса-акия представили к палице, иеромонахов Луку (Земскова), Феоктиста (Евсеева), Нестора (Киселенкова) и Иустиниана (Серебрякова) — к золотым наперсным крестам413.

1 апреля о. Исаакий (Трофимов) — председатель Хозяйственной секции Комитета по сохранению монастырей — направил представлявшему интересы монастыря в Сортавале П. Тулехмо отношение «с различными бумагами для ознакомления и возможных мероприятий»414.

4 апреля у ленсмана запрашивали документ на право путешествия монаха Артемия (Абрамова) на Валаам.415 5 апреля монастырь расплатился за очередную партию церковного вина (7 080 м. 15 п.)416. 6 апреля запрашивали возмещения убытков в дви-

407 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол от 15 марта 1943 г. (УЬЛ).

408 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 97.

409 Там же. № 101.

410 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 46.

411 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 106.

412 Там же. № 107.

413 Там же. № 108.

414 Там же. № 111.

415 Там же. № 113.

416 Там же. № 114.

жимом имуществе на Германском острове у представителя казны в Импилахтской оценочной военных убытков комиссии II417.

8 апреля 1943 г. были получены разрешения от 27 апреля «на право путешествия монаха Артемия [Абрамова] на Валаам и обратно, до конца с. г.»418

Церковная работа в Сердоболе постепенно входила в привычный ритм, и 9 апреля о. Исаакий (Трофимов) выслал приглашение коневскому игумену Маврикию (Сережину) на собрание Хозяйственной секции Комитета по сохранению монастыре, запланированное на 29 апреля419.

12 апреля архиепископу выслали отчет «об имеющихся в Валаамском монастыре антиминсах»420.

16 апреля 1943 г. в Правлении монастыря «слушали: Предложение Игумена Ха-ритона и желательности издания доклада его, кроме как на финском языке, что было решено на собрании Правления 15го марта с. г., так же и на языке подлинника, русском.

Постановили: Издать доклад на русском языке»421.

А два месяца спустя, 16 июня, игумен Харитон сообщал кн. А. В. Оболенскому: «У нас существует "Комитет по сохранению монастырей", где я и состою членом, который 10 декабря 1942 г. собирался в г. Куопио, в заседании которого поручено мне составить статью об идеале монашества, но так как у меня для этой работы нет ни ценза образования, ни особой способности, то я отнекивался от такой работы, однако за послушание согласился что-либо написать из книг, и написал: "Доклад об Идеале монашества и об Аскетизме", копию которого при сем прилагаю, быть может, найдете время прочесть и сказать свое мнение, и сказать будет ли полезно издать этот доклад для общества, как у нас это предположено? А на Русском языке уже печатается эта статья422, предположено перевести ее и на Финский язык. Х[аритон].

Ввиду неимения шрифта старой орфографии в здешней типографии, статья моя написана по новой орфографии»423.

17 апреля ленсмана просили о возобновлении документов «на право путешествия Феодора Хлапова (монаха Феодула) в Гельсингфорс в мае с. г.»424 и о возобновлении паспорта Марии Самко, срок которого истекал 1 мая425.

417 Там же. № 116.

418 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 64.

419 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 121.

420 Там же. № 126.

421 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 7 от 16 апреля 1943 г. (УЬЛ).

422 Брошюра «Аскетизм и монашество». (Бойауак, 1943. 56 с.) была отпечатана с указанием на титульном листе: «Издание Валаамскаго монастыря. За неимением в типографии прежняго русскаго шрифта напечатано по новой орфографии». На с. 5 текст озаглавлен иначе: «Об идеале монашества. (Доклад Настоятеля Валаамского монастыря, Игумена Харитона)». Работа была завершена в Папинниеми 8. VI. 1943, что указано на с. 56. Без сомнения текст доклада составлен прот. Сергием Четвериковым, вероятно, при некотором участии игумена Харитона.

423 Письмо игумена Харитона (Дунаева) кн. А. В. Оболенскому от 16 июня 1943 г. из Папинниеми в Стокгольм. ^ЬЛ. Документы кн. А. В. Оболенского).

424 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 132.

425 Там же. № 133.

21 апреля 1943 г. было получено отношение Военного снабжения штаба Воздушных сил от 16 апреля № 6630 «с приложением чека на 21 000 марок за взятый военными колокольный лом Валаамского монастыря»426, и тогда же отправлена казначею штаба Морских сил (sic!) расписка в получении названной суммы за бронзовый колокольный лом, 1 400 кило»427.

29 апреля архиепископу выслали дополнительные сведения «о находящемся на старом Валааме антиминсе»428.

3 мая заказали Акционерному обществу Raamattutalo «1 000 экз. книги об идеале монашества на русском языке»429.

Весна 1943 г. была омрачена убийством монаха Иадора бывшим обитателем Ко-невского монастыря Михаилом Аникиным430. Событие это нашло отражение в специальной записке м. Иувиана: «7 мая сего года у нас произошло ужасное преступление, глубоко поразившее всех нас. Монах Иадор, живший в одной келлии с поднадзорным Михаилом Аникиным о чем-то заспорили между собою и в пылу этого горячего спора Аникин нанес камнем по голове м. Иадору несколько ударов, от которых последний и помер.

Полицейский, вызванный немедленно по телефону, допросил преступника, все это запротоколил (sic!), арестовал его и увез с собою, для предания судебной власти.

Тело м. Иадора на другой день было отправлено в ближайшую больницу, для исследования, предварительно по совершении над ним отпевания.

Убийца Михаил Аникин, это бывший коневский монах Моисей, который в 1928 г. был судим за святотатство и за кражу, лишен монашеского звания, был заключен в тюрьму.

По выходе оттуда он просился о принятии его на Валаам, сперва был у нас работником, а потом послушником, но т. к. он был завзятый вор и преступник, то опять угодил в тюрьму.

После вторичного сиденья в тюрьме он опять просился на Валаам и по его усердной просьбе был принят, где опять и опять запятнал себя уже другим более страшным преступлением, которое кровавым пятно[м] легло на все монашество»431. 8 мая об этом уведомили архиепископа432.

11 мая монастырь заказал 138 бланков-прошений «о выдаче продовольственных карточек с июня с. г.»433

13 мая штабу Ладожской береговой бригады послали запрос «с просьбой сообщить, как поступать для получения денег на заготовляемые военными дрова на

Валааме»434.

426 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 62.

427 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 137.

428 Там же. № 139.

429 Там же. № 140.

430 Там же. № 163.

431 Записка м. Иувиана (Красноперова) (УЬЛ. Машинопись, подлинник).

432 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 145.

433 Там же. № 149.

434 Там же. № 150.

14 мая 1943 г. Правление обратилось к полицдиректору Сердобольской сельской общины «с препровождением для возобновления (продления срока) разрешений на право поездки с Валаама в Папин-ниеми иеродиаконов Нона [Соколова] и Сергия [Пробкина] и монаха Гавриила [Калугина]»435.

Хозяйственные работы в новом имении разрастались, и 17 мая монастырь просил разрешения у Народного снабжения Михельской губернии уже на ежемесячную покупку 10 кг смазочных средств для машин436.

18 мая 1943 г. игумен Харитон направил письмо секретарю Церковного управления А. Перола по поводу Михаила Аникина — «убийцы монаха Иадора»437, а Церковному управлению — список доходов монастыря за 1942 год, «подлежащих обложению в пользу Общецерковного фонда»438.

21 мая монастырь снова просил ленсмана удостоверить личность Марии Сам-ко, а 25 мая обратился к нему же «с просьбой документов на право поездки на Валаам монахам Серафиму [Антипову] и Иувиану [Красноперову]» и удостоверения личности Михаилу Озерскому439. 26 мая получено было отношение от полицдирек-тора Сердобольской сельской общины от 22 мая «с приложением документов с разрешением путешествия с Валаама в Хейнявеси Папин-ниеми иеродиаконов Нона [Соколова] и Сергия [Пробкина] и монаха Гавриила [Калугина]», действительное до 21 августа 1943 г.440

31 мая архиепископу выслали протокол собрания Хозяйственной секции Комитета по сохранению монастырей от 29 апреля 1943 г. и доклады Валаамского, Конев-ского и Линтульского монастырей, написанные «во исполнение протокольного постановления секции, вынесенного в заседании 10 декабря 1942 г.»441

В тот же день монастырь направил разъяснения Народному снабжению Импи-лахтской общины «в ответ на распоряжение, что м[онасты]рь не может в Германском имении ничего сеять или садить»442.

Надежное помещение излишков денежной наличности через покупку акций по-прежнему совершалось регулярно, и 7 июня монастырь просил Куопиоское отделение Национального акционерного банка «оставить для В[алаамского] монастыря высшее, на которое монастырь имеет право, количество новых акций названного банка»443.

Кроме сдачи продуктов питания, монастырь обязан был выполнять нормы по заготовке дров, что, учитывая средний возраст братии, не всегда было выполнимым, и 7 июня начальнику Трудовой силы Хейнявесской общины доставили 30 свидетельств

435 Там же. № 152.

436 Там же. № 155.

437 Там же. № 159.

438 Там же. № 160.

439 Там же. № 162.

440 Там же. № 78.

441 Там же. № 166.

442 Там же. № 168.

443 Там же. № 173.

«о выполнении дровяного наряда насельниками м[онасты]ря и с сообщением о наряженных, но неспособных к выполнению наряда»444.

9 июня отношением Церковного управления от 1 июня 1943 г. за № 1440 предписывалось Шуйстамскому приходу «отпустить служащего там в с.[ем] м.[есяце] иеромонаха Петра [Иоухки] для поездки с Настоятелем монастыря на Валаам для совещания с оценочной по возмещениям причиненных войною убытков комиссией»445, что, скорее всего, вызвано было тем, что никто из пребывавших в это время на острове братий не имел возможности вести переговоры на финском языке.

А 13 июня получено было отношение хейнявесского ленсмана от 12 июня с документами «на право путешествия на Валаам монахов Иувиана [Красноперова] и Серафима [Антипова]», действительное до конца 1943 г.446 Во время этой поездки монахом Иувианом (Красноперовым) было составлено достаточно подробное описание состояния монастыря, публикуемое в приложении.

15 июня заведующего попечением об эвакуированных Каннонкоскинской общины И. Ойкари извещали, что туда командирован Герман Смирнов «за игуменом Гавриилом, монахом Моисеем и Анастасией Феодоровой». Также сообщалось, что следует увеличить жалование сотруднику Шкирмановскому до 250 м. с 1 мая и приводились разъяснения в связи с убийством монаха Иадора447.

Давние друзья не забывали братство, и 16 июня 1943 г. игумен Харитон благодарил кн. А. В. Оболенского за сообщение о том, что «Антонина Геннадиевна Кауши (sic!), перевела 1000 м. на имя монастыря» ко дню ангела игумена с тем, чтобы он распорядился деньгами «по своему усмотрению»448. Именно А. Г. Кауше (урожденная Ба-жанова) организовала приезд летом 1935 г. из Парижа на о. Валаам писателя Б. К. Зайцева с супругой, она же оплатила годом позже издание в Таллинне небольшой книжки Зайцева «Валаам», ставшей одним из самых запоминающихся печатных свидетельств об этом монастыре в межвоенный период.

16 июня из Текстильного отдела Министерства народного снабжения монастырь запросил разрешения на покупку для обносившейся братии 600 метров материи сортов доместик и молескин449.

18 июня игумен Харитон выдал доверенность А. Озерскому «на присутствие вместо себя в суде, в с. Хейнявези, в деле разбирательства убийства М. Аникиным монаха Иадора»450.

1 июля 1943 г. получено было отношение «оценочной, по оценке церквей, комиссии от 30 июня 1943 за № 87 о поездке Комиссии на Валаам: 5го июля из Гельсингфорса, 6т из Лахденпохья»451.

444 Там же. № 174.

445 Там же. № 82.

446 Там же. № 85.

447 Там же. № 179.

448 Письмо игумена Харитона (Дунаева) кн. А. В. Оболенскому от 16 июня 1943 г. из Папинниеми в Стокгольм. (УЬЛ. Документы кн. А. В. Оболенского).

449 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 184.

450 Там же. № 188.

451 Там же. № 89.

5 июля ленсмана уведомляли «об изменениях в составе иностранцев после посылки ему 11 января 1943 г. списка»452.

12 июля ответили прапорщику И. Иокинену (в воинскую часть 1078) «относительно находящейся в библиотеке В[алаамского] м[онасты]ря литературы, касающейся озера Ладоги»453.

Некоторые многолетние сотрудники монастыря из числа финляндских уроженцев покидали новое имение в Папинниеми — так, 13 июля выдали бумаги для проезда домой на Манчинсари Надежде Контио «о бытии ее на работе в В[алаамском] м[онасты]ре, на Валааме, с 1928 года по зиму 1939-1940 года» и аттестат454.

14 июля 1943 г. отношением воинской части 1078 от 9 июля за № 2603/IV было получено разъяснение, «что деньги 12 045 мар[ок] были посланы военными в уплату аренды за пароход "Sergij" с 10 октября 1942 по 31 декабря 1942 (а не за дрова, как здесь думали)»455.

15 июля в Комиссию по оценке церквей выслали несколько чертежей и сообщили «о весе колоколов В[алаамского] м[онасты]ря»456.

17 июля наместник выслал на о. Валаам присланный военными пастбищный договор на 1943 год457.

19 июля монастырь испрашивал из Сердобольской, Яккимской, Импилахт-ской и Куркиокской общин квитанции для уплаты коммунального налога с доходов за 1942 г.458

22 июля некто М. И. Яковлев передал на поминовение крупное для военного времени пожертвование в 1 000 м., на каковое ему выдали квитанцию459.

30 июля 1943 г. в монастыре получили извещение от 27 июля о том, что штаб сельской общины просил получить «деньги за военный, на Валааме, постой»460, а 1 августа из штаба Ладожской береговой бригады получено было письмо от 30 июля «с приложением экземпляра полностью подписанного пастбищного договора»461.

31 июля монастырь дополнительно просил Оценочную комиссию II в Импилах-ти «принять во внимание оставшиеся вне оценки потери лесом, скотом и сельскохоз. [яйственным] инвентарем»462.

2 августа монастырь направил в уплату всего налога с доходов 1941 г. и части коммунального налога с доходов 1942 г. Сердобольской общине 32 655 м., Импилахт-

452 Там же. № 195.

453 Там же. № 204.

454 Там же. № 196, № 207, 212a.

455 Там же. № 92.

456 Там же. № 208.

457 Там же. № 211.

458 Там же. № 214-217.

459 Там же. № 218. Обычные пожертвования были существенно меньше; так, 25 августа 1943 г. от Гликерии Егоровой получено было 200 м. на поминовение ее в течение 4-х лет (Там же. № 243).

460 Там же. № 103.

461 Там же. № 104.

462 Там же. № 220.

ской общине — 5 188 м., а Яккимской общине 3 640 м. — в уплату первого взноса налога с доходов 1942 г.463, и 3 августа просил Губернское правление Выборгской губернии уменьшить преувеличенный Яккимской общине общинно-коммунальный налог «до соответствия с подоходным заявлением м[онасты]ря»464, а 23 ноября направил тому же правлению дополнительные объяснения «по поводу обжалования м[онасты]рем коммунального обложения в Якимской общине с доходов 1942 года»465.

7 августа монаху Иустиниану, вероятно, не получившему испрошенного ранее пропуска для лечения, выдали удостоверение, «что он едет в Гельсингфорс, в глазную клинику под страхом потери иначе зрения»466.

9 августа 1943 г. Правление обратилось к ленсману Хейнявесского района «с просьбой документа на право путешествия монаха Гурия [Соколова] на Валаам»467, а монастырь сдал на казенный склад 250 кг ржи468.

11 августа полицдиректору Сердобольской сельской общины направили просьбу «документов на продолжение срока пребывания иеродиаконов Нона [Соколова] и Сергия [Пробкина] в Папин-ниеми»469.

11 августа 1943 г. получили квитанцию от 7 августа от К. Туомиоя о внесении на счет монастыря 41 650 марок за военный постой на Валааме за февраль — июнь 1943 г., то есть за пользование принадлежащими монастырю жилыми помещениями470. Т. о., в этот период аренда помещений военными приносила обители 8330 марок дохода ежемесячно.

13 августа 1943 г. Правление обратилось к хейнявесскому ленсману «с просьбой документа на право путешествия иеромонаха Петра [Иоухки] в приходы и на Валаам»471, а будущему ректору Сердобольской семинарии И. Сухола возвращены были его долговые расписки в связи с возмещением им денег, причитавшихся монастырю472.

17 августа 1943 г. монастырь известили отношением полицдиректора Сердо-больской сельской общины о том, «что путешествовать между Хейнявеси — Сердо-боль можно на основании документа на право пребывания»473, т. е. постоянного вида на жительство в стране — к этому времени правила перемещений частных лиц внутри еще воюющей страны уже упростились, что делало возможным и перемещение на остров бесподданных иноков.

2 сентября монастырь направил 137 бланков-прошений о выдаче продовольственных карточек с октября 1943 г.474

463 Там же. № № 222-224.

464 Там же. № 225.

465 Там же. № 339.

466 Там же. № 227.

467 Там же. № 231.

468 Там же. № 233.

469 Там же. № 237.

470 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 106.

471 Там же. № 239.

472 Там же. № 240.

473 Там же. № 111.

474 Там же. № 248.

В финансовой переписке с Военным ведомством иногда возникала несогласованность; так, 6 сентября направлено было отношение «Военным Силам 2078 с просьбой сообщить м[онасты]рю, за что прислано 6 804 м. и с напоминанием, что м[онасты]рь не получил еще за дрова с 1.3.43 и за проданную военным на Валааме пшеницу и овес»475.

7 сентября I Оценочной комиссии Сердобольской сельской общины монастырь писал «по поводу имущества м[онасты]ря на Валааме, в отношении коего м[онасты]рь отказывается от возмещения»476.

7 сентября 1943 г. Правление обратилось к хейнявесскому ленсману «с просьбой документа на право путешествия на Валаам монаху Трифилию [Орлову] и с вопросом насчет такого же, задержавшегося там, документа монаха Гурия [Соколова]»477, а в Куопиоской конторе Северного банка заказало еще 500 акций этого банка478.

11 сентября 1943 г. Правление просило хейнявесского ленсмана «устроить разрешение на поездку на Валаам от Политической Полиции иностранцам монахам Гурию [Соколову] и Трифилию [Орлову]»479, а в Церковное управление направило отчет иеромонаха Петра (Иоухки) о внутренне-миссионерской работе его в Тайпальском приходе за август480.

12 сентября 1943 г. Правление ответило отказом на предложение Церковного управления от 1 сентября 1943 г. «принять на себя изготовление химического кадильного угля для потребности приходов и духовенства Финляндской Православной Церкви», «так как в нынешних условиях монастырь с трудом может удовлетворить даже собственную потребность в угле, изготовляя его домашним способом»481.

18 сентября хейнявесского ленсмана просили «устроить документы для пропуска на Валаам иностранцу монаху Гурию [Соколову]» и иностранцу же монаху Трифилию (Орлову)482.

23 сентября Михельское губернское народное снабжение просили о снижении назначенной монастырю нормы сдачи мяса483.

25 сентября прот. А. Казанскому отказали в приеме в монастырь арестанта Хак-карайнена484.

27 сентября заведующий попечением об эвакуированных писал «по вопросу о взятии в монастырь проживающих еще в Каннонкоски б.[ывших] Валаамцев (старушек)»485.

475 Там же. № 251.

476 Там же. № 252.

477 Там же. № 254.

478 Там же. № 255.

479 Там же. № 261.

480 Там же. № 263.

481 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 11 от 12 сентября 1943 г. ^ЬЛ).

482 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 270-271.

483 Там же. № 275.

484 Там же. № 276.

485 Там же. № 122.

28 сентября игумен Харитон выслал письма и только что напечатанную свою брошюру «Аскетизм и монашество» коневскому игумену Маврикию и линтульской игумении Арсении (Егоровой)486.

30 сентября Правление ответило заведующему попечением эвакуированных в Хейнявези, почему не могут «принять в м-рь проживающих в Каннонкоски бывш.[их] Валаамских насельниц, старушек-женщин)»487.

4 октября монастырь уплатил 7 077 м. 15 п. за церковное вино488.

6 октября некая Мелания Соломонова пожертвовала 1 000 м. на поминовение489.

15 октября отыскали в монастыре книгу Андреева «Ладожское озеро» и направили ее в воинскую часть 1078490.

20 октября заказали 50 кг (sic!) спирта и 768 штук подковных гвоздей491.

21 октября 1943 г. Правление монастыря отношением, направленным воинской части 1078, отказалось платить за ремонт парохода «Sergij»492.

22 октября Церковному управлению направлено 17 059 м. «в уплату налога в общественную кассу с доходов 1942 года»493.

В октябре о. Исаакий (Трофимов) продолжал сбор статистических сведений о монастырях Финляндии и 23 октября испрашивал у коневского игумена и линтуль-ской игумении «сведений о числе братства в 1918 году и теперь»494.

26 октября у ленсмана просили «документа на право путешествия на Валаам монаху Димитрию [Андрееву]» и выслали 17 марок «в уплату этого разрешения»495.

29 октября Правление направило хейнявесскому ленсману расписку в получении пропусков на Валаам бесподданным иностранцам монахам Трифилию [Орлову] и Гурию [Соколову], ожидание которых составило 49 дней496, а у воинской части 2866 просило «поместить в октябрьской постойной квитанции забытую в сентябрьской квитанции прачечную»497.

Монастырь начитает восстанавливать плодовые сады и высаживать новые деревья; так, 30 октября за 12 яблонь было уплачено поставщику 935 м.498

Некоторые насельники монастыря подлежали призыву на общественные работы, и 1 ноября Правление просило начальника Трудовой силы Михельской губернии

486 Там же. № 277-280.

487 Там же. № 281.

488 Там же. № 284.

489 Там же. № 286.

490 Там же. № 296. Андреев А. П. Ладожское озеро. Ч. 1-2. СПб., 1875.

491 Там же. № 300, 301.

492 Там же. № 303.

493 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 304.

494 Там же. № 1/305, 2/306.

495 Там же. № 308.

496 Там же. № 311.

497 Там же. № 310.

498 Там же. № 312.

разрешить «письменно заявить о подлежащих трудовому призыву [22-23 ноября] лицах»499, каковой список и был послан монастырем 20 ноября500.

2 ноября игумен Харитон выслал линтульской настоятельнице описание своей третьей поездки на Валаам501.

6 ноября монастырь направил Правлению Сердобольской сельской общины 15 099 м. «в уплату третьей (окончательной) части коммунального налога с доходов 1942 года»502.

12 ноября 1943 г. получена была постойная квитанция за октябрь от воинской части 2866 на Валааме от 9 ноября «и с объяснением по поводу прачешной (sic!)»503.

12 ноября архиепископу Герману выслали по его просьбе пакет с житиями святых и иконами504, а 15-го известили его «о пропаже заблудившегося в лесу иеромонаха Пахомия [Павла Лазарева, 1876-1945]»505.

15 ноября получено отношение штаба Ладожской береговой бригады от 8 ноября 1943 г. с векселем на 108 495 марок «за порубленные на Валааме дрова сим летом»506. Получение оплаты Правление подтвердило уже 16 ноября507.

17 ноября 1943 г. получено отношение от К. П. Туомиоя от 13 ноября с векселем на 17 000 марок «за находившиеся под военным постоем помещения на Валааме за июль и август с. г.»508 Т. о., месячная плата за сданные армии помещения практически не изменилась, составив 8 500 марок в месяц против 8 330 марок за предыдущий период.

18 ноября 1943 г. воинская часть 1078 известила «о сдаче по окончании навигации парохода "Sergij" обратно монастырю»509.

25 ноября монастырь оплатил Акционерному обществу Suomen Mineraali

1 095 м. за выгрузку и разгрузку военнопленными монастырского товара510.

26 ноября праздновалось 20-летие Финляндской Православной Церкви.

29 ноября Правление выслало воинской части 1078 договор «о сдаче военным полевой земли на Валааме в 1944 году»511.

30 ноября монастырь продал картофель и брюкву своего производства на

2 610 м. гостинице в г. Куопио512 и приобрел тонну картофеля по 1 м. 90 п.513 В тот же

499 Там же. № 314.

500 Там же. № 388.

501 Там же. № 315.

502 Там же. № 319.

503 Там же. № 142.

504 Там же. № 327, 328.

505 Там же. № 330.

506 Там же. № 147.

507 Там же. № 336.

508 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 148.

509 Там же. № 149.

510 Там же. № 343.

511 Там же. № 347.

512 Там же. № 349.

513 Там же. № 348.

день старшину Каннонкоскинской общины И. Ойкари известили о поездке туда схии-гумена Иоанна с пастырской целью к проживающим там старушкам514.

2 декабря 1943 г. Правление отказалось платить за ремонт парохода «Sergij» и пожертвовало его Военному ведомству, которое подняло потопленный большевиками пароход со дна Ладоги и отремонтировало его. При этом монастырь оставлял за собой право выкупить пароход после войны, когда надобность в нем у военных отпадет и в том случае, если монастырь будет нуждаться в нем. Отмечено было, что: «В первую войну у монастыря были реквизированы Военным Ведомством все пароходы: "Otava", "Valamon luostari", "Sergij", "Николай", моторные и гребные лодки, которые все погибли, и возмещение за них не получено, за исключением "Valamon luostari", за который получена третья часть оценочной его стоимости»515.

Все дела с Военным ведомством монастырь по-прежнему предпочитал вести при помощи полковника Э. И. Ярвинена, «с которым четверть века монастырь имел дело и никогда никаких недоразумений не встречалось»516.

3 декабря монастырь выставил счет лейтенанту Леппянену в военную часть 1074/10kpk на сумму в «139.882 м. 05 п. за постой военных на Германском в сем году»517.

3 декабря 1943 г. в монастыре был получен циркуляр Церковного управления от 25 ноября за № 3108 «о ежегодном пятиминутном начинаемом ровно в 12 часов звоне в церковные колокола в день независимости Финляндии и в день поминовения павших воинов»518, разосланный согласно отношению Учебного министерства от 15 ноября 1943 г.

В тот же день, 3 декабря 1943 г., Правление направило лейтенанту Леппянену в воинскую часть 1074/10kpk отношение с приложением счета на 139 882 м. и 5 п. за постой военных в монастырских владениях519.

В связи с неустойчивостью положения на фронте 8 декабря 1943 г. Выборгский областной архив направил монастырю отношение № 526 «о нахождении там принадлежащих монастырю дел и с предложением монастырю принять участие в перемещении их в более надежное место»520. 13 декабря монастырь согласился «участвовать в расходах по перевозке и хранению архивного материала и с просьбой сообщить, какие там находятся дела и пр.[едметы (?)] монастыря521. И уже 17 декабря в монастыре получили новое отношение того же архива от 14 декабря за № 533 «с приложением описи архивному имуществу Валаамского монастыря, находящемуся в Областном архиве»522.

10 декабря Церковному управлению монастырь выслал отчеты «о денежных средствах В[алаамского] м[онасты]ря за 1940, 1941 и 1942 гг.

514 Там же. № 350.

515 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 14 от 02.12.1943 г. Л. 68 (VLA).

516 Там же. Л. 69.

517 Журнал исходящей корреспонденции 1943 г., № 351.

518 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 155.

519 Там же. № 351.

520 Там же. № 158. Получено в монастыре 10 декабря 1943 г.

521 Там же. № 358.

522 Там же. № 161.

11 декабря подполковнику Р. Портину монастырь выдал открытую доверенность «на предмет передачи парохода "Бе^"' в собственность Военному в[едом]

ству»523.

18 декабря 1943 г. воинская часть 4105/5крк при отношении за № 10450/ ^/12а/43 возвратила монастырю счета на 139 882 м. и 5 п. «за скормленное военным лошадям сено на корню на Германском острове летом 1943 года, с просьбой переделать счет, согласно расценке Главного штаба»524 на 65 221 м. и 20 п., то есть снизив определенные монастырем расценки в два раза.

В ответ 23 декабря 1943 г. Правление направило в воинскую часть исправленный по их указаниям счет «за военный постой на Германском летом 1943 г.»525 В тот же день Правление предложило командованию Морскими силами приобрести пароход «Бе^Ц» за 60 000 марок, «чтобы не участвовать в издержках по ремонту»526.

20 декабря монастырь направил Церковному управлению 8 138 м. 30 п. в уплату налога в общецерковную кассу с доходов 1940 г.527 и в тот же день вернул Народному снабжению Хейнявесской общины разрешение на покупку 1 500 кг зерна, «ибо м[онасты]рь ничего не покупает, пока не кончится свой хлеб»528.

23 декабря командующему Морскими силами официально предложили «пароход "Бе^"' за 60 000 марок с тем, чтобы всякие претензии к м[онасты]рю о ремонтных издержках были оставлены»529.

1944 год

Последний год финляндско-советского противостояния во Второй мировой войне внес существенные изменения в оформившиеся планы монастырской администрации по возвращению монашеского братства на о. Валаам, в этот год проведена была планомерная эвакуация значительной части сохранившегося на острове монастырского имущества, откладывавшаяся до самого последнего времени в надежде на благоприятное для обители изменение военной ситуации. Сохранилось весьма значительное количество документов о хозяйственной и общественной деятельности обители за этот год, что позволяет посвятить отдельный подробный очерк этим важным событиям. Пока же отметим лишь самое существенное.

На 1 февраля 1944 г. в кассе обители наличными числилось 93 128 м. 55 п., а всего 3 527 993 м. 70 п.; 25 февраля 1944 г. правление монастыря слушало также доклад наместника иеромонаха Исаакия, «бывшего на отпевании почившего настоятеля Ко-невского монастыря и сопровождавшего затем Его Высокопреосвященство Архиепископа Германа в место нынешнего, эвакуационного, проживания братий Коневского монастыря, Кейе1е-Н1екка, где был поднят вопрос о замещении вакантной должности

523 Там же. № 357.

524 Там же. № 167.

525 Там же. № 370.

526 Там же. № 369.

527 Там же. № 364.

528 Там же. № 367.

529 Журнал входящей корреспонденции 1943 г., № 369.

настоятеля названного монастыря, и Архиепископом было предположено перевести его, наместника, для временного, а быть может, и постоянного замещения этой настоятельской должности». Постановили: «Просить Его Высокопреосвященство оставить Наместника на занимаемой им должности в Валаамском монастыре, так как в противном случае Валаамский монастырь повстречает большие затруднения в сношениях с лицами и учреждениями, из коих следует упомянуть здесь важнейшие: Ладожская береговая бригада, общины: Сердобольская городская и сельская, Импилахтская, Кур-киокская, Яккимская и Хейнявесская. Эти затруднения могут привести даже к тому, что в дальнейшем дело управления монастырем будет более чем затруднительно»530. О. Исаакий (Трофимов) и четверть века спустя после возникновения независимого финляндского государства по-прежнему оставался единственным из русских насельников монастыря, свободно владевшим финским языком и осуществлявшим все необходимые переговоры с государственной администрацией.

6 марта 1944 г. было рассмотрено отношение архиепископа Германа от 2 марта 1944 г., требовавшего «дать отзыв по поводу приложенного к отношению прошения иноков Печенгского монастыря о водворении их, в виду невыносимых условий жизни военного времени в Печенге, в Валаамском монастыре. Постановили: В виду безысходного положения печенгских иноков, и невзирая на испытываемую Валаамским монастырем стесненность в помещениях, принять их к себе»531.

30 марта 1944 г. заслушан был «отчетный доклад Наместника о полевом хозяйстве в Папин-ниеми за 1943-й год от 24.2.1944», который был одобрен, и выражена благодарность заведующему хозяйством о. Исаакию532. Хозяйственные работы проживавшей на острове братии приносили существенное вспоможение обитателям Папин-ниеми и в этот, последний год хозяйствования на острове.

С последовавшим 19 сентября 1944 г. оставлением Валаамского архипелага монашествующими вместе с отходившими частями финляндской армии, завершился трехлетний период возобновленнного существования Спасо-Преображенского монастыря на острове Валаам, и обитель продолжила свою жизнь в Папинниеми.

Некоторые замечания о существовании Валаамского монастыря в Великом княжестве Финляндском и в Финляндской Республике

С присоединением Финляндии к России под именем Великого княжества Финляндского она заняла совершенно исключительное положение по сравнению с другими частями Российской державы. Императорский манифест 5/17 июня 1808 г., обещавший безусловное сохранение «древних установлений, стране свойственных», был подтвержден и следующим манифестом от 9/22 февраля 1816 г., обязывавшим уважать «религию, коренные законы, права и преимущества», коими представители каждого из сословий доселе пользовались. Таким образом, более столетия монастырь на острове Валаам благополучно существовал в Великом княжестве, имевшем собственные парламент, армию,

530 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 2 от 25 февраля 1944 г. (VLA).

531 Там же. Протокол № 3 от 6 марта 1944 г. (VLA).

532 Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. Протокол № 4 от 30 марта 1944 г. (VLA).

полицию, собственную денежную единицу (финляндскую марку) и даже самостоятельную почтовую службу, а при пересечении административной границы Великого княжества в направлении остальной части империи осуществлялся паспортный контроль и таможенный досмотр, чаще всего формальный. Высшие государственные чиновники назначались в значительной мере из числа местных уроженцев — лютеран и католиков, и сотни просвещенных представителей местного населения, получивших образование в европейских учебных заведениях, успешно входили в число руководящих чиновников русского государства. Государственными языками, используемыми в Великом княжестве, были финский, шведский и, лишь отчасти, русский, хотя именно об этом велись нескончаемые споры в местной и центральной печати, а в повседневной жизни использовались одновременно два календаря — григорианский и юлианский, и в официальных изданиях указывалась двойная дата публикации. Осторожное и продуманное поведение имперской администрации на территории Великого княжества надолго соделало его едва ли не самой спокойной и лояльной окраинной частью огромного русского государства, в которой православная религия и культура получили малозаметное, но стабильное положение религии и культуры незначительного меньшинства.

Лишь в 1893 г. была учреждена самостоятельная Финляндская епархия Православной Российской Церкви с центром в г. Выборге533 — самая маленькая по числу паствы (менее 50 тысяч человек) и приходов (на 1901 г. всего 31 приход — 14 в городах и 17 сельских), что не удивительно, поскольку к 1900 г. из 2 673 200 человек населения Великого княжества 98 % составляли лютеране534, причем из восьми финляндских губерний только в Выборгской и Куопиоской проживали православные. В четырех монастырях епархии к 1901 г. монашествующих числилось 247 мужчин и 4 женщины, послушников 803, послушниц 33, при церквах к 1898 г. содержалось 22 постоянные школы (в том числе одна — в Валаамском монастыре) и 49 школ передвижных, учителей в них числилось 71 человек и 3 269 учащихся обоего пола. Уровень образования православного населения был удручающим. В 1890 г. на тысячу душ населения неграмотных приходилось: лютеран — 12, католиков — 210, православных — 453. В Выборге существовало «Братство св. Сергия и Германа», издававшее на финском языке и в наше время выходящий православный журнал «Лашип КоШо» (русский вариант которого «Утренняя заря» издавался с середины 20-х гг. до осени 1939-го). Православная Церковь в Великом княжестве имела те же права, что и лютеранская, но выход из нее не допускался.

По закону от 10 августа 1898 г. полицейская власть на острове Валаам осуществлялась, как и повсюду в Великом княжестве, коронным ленсманом данного (Валаамского) ленсманского участка, который подчинялся коронному фогту, руководившему полицией в каждом из уездов, в данном случае, в уезде Сердобольском (или Сортаваль-ском). После обретения государственной независимости структура полицейской власти в новой республике в целом сохранилась. Власть ленсмана была невелика, во времена

533 Прежде церковными делами православной Карелии фактически заведовал Новгородский митрополит, несмотря на номинальное существование в 1595-1617, 1685-1690 и с 1708 г. Карельского епископства.

534 Здесь и далее статистические сведения о Великом княжестве Финляндском приводятся по соответствующей общедоступной статье «Финляндия» из Энциклопедического словаря Ф. А. Брокгауза и А. Ефрона (т. XXXV1 (70). С. 905-960; т. XXXVI (71). С. 1-6.

империи он мог по своему решению налагать небольшие штрафы (до 25 марок) за различные нарушения.

Остров Валаам административно принадлежал к Сердобольскому уезду Выборгской губернии. После возобновления монастыря на острове в 1715 г. в его владении к началу XX столетия оказалось около 3 100 десятин земли, из коих около 20-ти под зданиями и до 130-ти под сенокосом и севом.

С момента провозглашения государственной независимости Финляндской Республики монастырь на о. Валаам становится главным православным церковным центром страны, привлекавшим к себе христиан всего мира535. Русские монахи, ставшие гражданами нового государства или не имевшие никакого гражданства, одинаково спокойно продолжали еще четверть столетия жить на острове, с которым большинство из них были связаны с юности — другого дома они не имели. Законодательство Российской империи предусматривало возможность выхода русских граждан из подданства Всероссийскому императору лишь в исключительных случаях, и воспитанные в традиционных представлениях русские насельники Валаама не могли не знать этого. Никто на законных основаниях не освобождал их от присяги монарху, и отказ от паспорта фактически не существовавшей уже Российской империи многим русским гражданам представлялся совершенно недопустимым (тем более, что в случае возобновления действия законодательства Российской империи за такой отказ полагалось бы суровое наказание). Полагаем, что не были в этом отношении исключением и многие из валаамских монашествующих, и именно этим возможно объяснить последовательное нежелание некоторых из них становиться гражданами новой республики536.

В отличие от большинства европейских государств, в Финляндии сложилась совершенно исключительная ситуация, когда около полутора сотен взрослых мужчин десятилетиями проживали в приграничной полосе, не имея (кроме недействительных внутренних паспортов не существовавшей уже Российской империи), при молчаливом и невероятно терпеливом согласии финляндских государственных органов, никаких документов вообще, даже беженских паспортов, выдаваемых Комиссией Лиги Наций.537

535 Даже библиотека Валаамского монастыря в межвоенные десятилетия превратилась в своеобразный международный центр научного православного книгообмена, предоставляя свои издания во временное пользование как сотрудникам Славянского отдела Гельсингфорской университетской библиотеки, так и преподавателям и студентам Православного Богословского института на Сергиевском подворье в Париже // Скворцова О. В., Клементьев А. К. Библиотека Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Финляндии в 1933-1939 годах (состав и изучение фондов). С. 6.

536 Отметим, что не встречается документальных сведений о попытках кого-либо из братии приобрести советское гражданство, все юридические возможности для чего у проживавших в Финляндской губернии и до октября 1917 г. насельников монастыря имелись. Хотя они и не выказывали желания вступить в гражданство РСФСР в недолгий период действия положения об оптации, их, возможно, и не стали бы рассматривать как «полноценных» эмигрантов в случае «запоздалого», но определенно лестного для большевиков намерения переместиться в РСФСР.

537 К 1924 г. на остров вернулись 20 обитателей московского Валаамского подворья — иеромонахи: Галактион (Урбанович), Евстафий (Ефим Корюхин), Киприан (Константин Николаевич Булатов), Потапий (sic!) (Петр Колоколов), Марин (Матвей Костерев), Арефа (Александр Матренин); иеродиаконы: Иоанн (Кривоносов), Павел (Пармен Шмаков); монахи: Севериан (Добротин), Исмаил (Антипов), Малх (Сергеев), Илиан (Исидор Науменко), Феоктист (Феодор Мореичев), Полиен (Березин), Неемия (sic!) (Козлов), Осия (Михаил Малиновский), Гавриил (Матвей Толоконцев), Уриил (Яков Теркин), Феодор (Николай Михайлов), Равула (Демьянов) ([Список монахов,

Более того, даже принимая финляндское гражданство они не посчитали нужным изучать язык страны, в которой жили десятилетиями, что государственная администрация так же терпеливо сносила несмотря на то, что еще 3 марта 1923 г. президент Финляндской Республики К. И. Столберг и министр просвещений Нийло Лиакка подписали на основании закона о языке, принятого 1 июня 1922 г., Постановление об официальном языке Финляндской Православной Церкви, установившее, что «1. Официальным языком Финляндской Православной Церкви является финский язык»538 и отменявшее соответствующие параграфы Устава Финляндской Православной Церкви от 26 ноября 1918 г. При этом в приходах, где русские составляли большинство, совершенное знание финского языка безусловно требовалось только от настоятелей приходов, а для монастырских приходов и вовсе указывалось, что это постановление «не касается монастырских приходов; сии, однако, должны заботиться о том, чтобы в распоряжении монастырской администрации, для письмоводства и счетоводства, было лицо, удовлетворительно владеющее разговорным и литературным финским языком»539.

Секретарю же или одному из нотариев Церковного управления и вовсе вменялось в обязанность «хорошо понимать разговорный и литературный русский язык и уметь, наряду с тем, удовлетворительно на нем говорить». При этом те же секретарь или один из нотариев Церковного управления второй государственный язык — шведский — обязаны были лишь «понимать»540.

Можно допустить, что валаамские жители, связанные частной перепиской со многими странами и имевшие доступ к большинству важнейших русских периодических изданий свободного мира, при всех бурных несогласиях, существовавших в их среде, достаточно осознавали всю благоприятность своего настоящего положения и свою полную незащищенность вне пределов Финляндской Республики. Во всяком случае, нам не известно ни одного примера добровольного ухода из состава валаамской братии и переселения из пределов Финляндии в другие страны свободного мира после вызванных усвоением Финляндской Церковью нового календаря бесплодных событий541, ставших поводом для высылки из страны группы монашествующих — как бесподданных, так и финляндских и советских граждан.

Важно отметить, что пополнение монастыря новыми послушниками совершалось регулярно, и в течение 30-х гг. многие десятки молодых людей испытывали себя в способности к монашескому житью. Основная их часть — русские и карелы, жители Финляндии (финляндские граждане или обладатели беженских паспортов из Финляндии и других

получивших разрешение вернуться из Москвы на Валаам]. Ленинградский областной государственный архив в Выборге. Ф. 1. Оп. 16. Ед. хр. № 1332. Л. 3-5); 16 из них в сентябре 1926 г. изъявили желание пройти регистрацию в советском консульстве ([Доверенность 16 человек из России на получение паспортов из Выборгского губернского правления и представление их в Советское генеральное консульство в Выборге]. Там же. Ф. 1. Оп. 6. Ед. хр. № 509. Л. 2, 3). Не ясно, сохраняли ли они к этому времени советское гражданство.

538 VLA. Aktit v. 1935. № 11. P. 10.

539 Ibid. P. 10v.

540 Ibid.

541 Об оценке этих событий профессором СПбДА Н. Н. Глубоковским см.: Богданова Т. А., Клементьев А. К. Введение нового календарного стиля и последующее разделение валаамской братии в оценке профессора Н. Н. Глубоковского // Российское зарубежье в Финляндии между двумя мировыми войнами: сб. научн. тр. СПб., 2004. С. 130-162.

стран русского рассеяния), меньше было православных финнов. Поступали в обитель на испытание и коренные жители других стран Европы. Почти все ежегодные списки труд-ников и послушников сохранились в архиве Валаамского монастыря. Каких-либо документально подтвержденных свидетельств об организованном противодействии со стороны государственных органов Финляндской Республики поселению кого-либо из них на Валааме или умышленном недопущении в страну встречать пока не приходилось, хотя такое лояльное отношение и не соответствовало требованиям законодательства. Но время их пребывания на острове было, как правило, непродолжительным. Русские и карелы задерживались дольше других, однако в большинстве своем монастырь все же оставляли.

Так, в 1931 году в монастыре числилось 25 богомольцев-послушников (из них 22 не финляндских гражданина) и 7 рясофорных послушников, из коих ни один не был гражданином Финляндии542.

В 1935 году в монастыре числилось 75 богомольцев-послушников (из них 28 не финляндских граждан), причем из 40 в 1935 г. в монастырь поступивших (из них 11 не финляндских граждан) в течение того же года монастырь оставили 17 человек, а из поступивших прежде — еще 9543.

Трудников-кафтанников к началу 1935 г. числилось 12 (из них 7 не финляндских граждан), а в течение года поступили еще 17 (из них 10 не финляндских граждан), причем в течение года монастырь оставили 6 прежде поступивших и 5 поступивших в течение года544.

В 1936 году в монастыре числился 71 богомолец-послушник (из них 30 не финляндских граждан, из коих 1 гражданин Германии), причем из 30 в 1936 г. в монастырь поступивших (из них 11 не финляндских граждан, из коих один гражданин Германии) в течение того же года монастырь оставили 16 человек, а из поступивших прежде — еще 12545.

Трудников-кафтанников к началу 1936 г. числилось 18 (из них 10 не финляндских граждан), а в течение года поступили еще 19 (из них 6 не финляндских граждан), причем в течение года монастырь оставили 8 прежде поступивших и 7 поступивших в течение года546. И в последующие годы картина существенно не менялась.

Немногие верные своему выбору послушники покинули остров с общей эвакуацией и окончили жизнь в Папинниеми. Почти никто из них не ушел из монастыря после 1944 года.

Таким образом, можно утверждать, что численный упадок братства Валаамской обители был вызван не совершившимся отделением монастыря от территории импе-рии547 и не якобы имевшим место намерением государственных органов Финляндии ликвидировать его вовсе, о чем старательно напоминают почти все отечественные ис-

542 Годовая отчетность о деятельности Валаамского монастыря за 1931 год. I. Братство монастыря (VLA. Aktit v. 1931. Ea: 94 (Vanha numero: Ea: 45). № 4. Р. 1).

543 Братский список Валаамского монастыря за 1935-й год (с 1/I по 31/XII). (VLA. Aktit v. 1935. Ea: 98 (Vanha numero: Ea: 148). P. 34-35).

544 Ibid. P. 35.

545 Братский список Валаамского монастыря за 1936-й год (с 1/I по 31/XII). (VLA. Aktit v. 1936. Ea: 99 (Vanha numero: Ea: 149). P. 34-34v).

546 Ibid. P. 35.

547 Октябрьский государственный переворот в России имел тяжелые экономические последствия — монастырь лишился постоянных доходов с банковских капиталов, как и самих этих капиталов, утратил подворья

следователи. Причиной тому было общее изменение прежнего отношения к монашеству как способу жизни — интересной и ни на что не похожей для просвещенного и обеспеченного меньшинства, сытой и сравнительно беззаботной для беднейших представителей крестьянства. Наиболее ясно свидетельствовал об этом большой любитель Валаама игумен Типографского братства в с. Ладомирова о. Серафим (Иванов), накануне новой мировой войны обративший внимание на то, что именно в силу снижения интереса к монашеству в межвоенном обществе 1920-х — 1940-го годов «полумиллионная русская эмиграция в Европе [включая и тех, кто жил в почти всегда лояльных беженской Русской Церкви православных странах — Королевстве Югославии, Королевстве Румынии, Королевстве Греции и в Царстве Болгарском. — А. К.] не выделила из себя и ста человек, чтобы послужить Богу в иноческом чине. Из этой неполной сотни только четвертая часть трудится в монастырских стенах преп. Иова»548.

Православная проповедь последнего столетия среди протестантского населения Финляндии не принесла заметных результатов549. Финляндские лютеране, как и финляндские православные, бережно сохраняют свою веру, а численность их меняется лишь в соответствии с естественным приростом населения.

Таким образом, состоявшийся все же приход полутора десятков христиан русской и финской народностей, пополнивших собою валаамское братство в межвоенные годы и проведших свои жизни в нем в качестве монашествующих или послушников, следует рассматривать в качестве несомненного успеха православия в Финляндской Республике, успеха зримого — и сегодня позволяющего нам быть свидетелями продолжающейся в Папинниеми жизни прежнего Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, как и в предвоенные годы открывающего мир православия паломникам и

туристам из десятков стран христианского и нехристианского мира.

***

К моменту оставления острова зимою 1939-1940 гг. в составе братии (всего 173 человека) числились уроженцы не менее 28 русских губерний, причем большая часть происходили из Петроградской (28), Тверской (23), Новгородской (22), Ярославской (18) и Олонецкой (10) губерний.

Большинство из них — 123 человека — были крестьянами. К мещанскому сословию принадлежали 22. По двое происходили из духовного звания и из потомственных дворян. В братии представлены были, кажется, все сословия Российской империи.

Лишь 14 человек были малограмотными или грамоте не учившимися, прочие или умели читать и писать, хотя и не учились в учебных заведениях (51 человек), или завершили начальное образование в различных школах и училищах.

в нескольких городах, а также потерял возможность принимать паломников из России, что не только прежде приносило доход, но и привлекало в монастырь новых насельников.

548 Верин С. [архим. Серафим (Иванов)]. Православное русское типографское монашеское Братство преп. Иова Почаевского во Владимировой на Карпатах. Краткий очерк его истории и деятельности. Ладомирово, 1940. С. 23.

549 Особая должность Синодального Карельского противолютеранского миссионера для трех епархий — Архангельской, Олонецкой и Финляндской — была открыта на средства Синода еще 21 февраля 1908 г. Позднее, в 1911 и 1913 гг., в помощь ему были назначены три катехизатора и один помощник миссионера, планировалось издание особого миссионерского сборника. (см.: Миссионер. Карельская противолютеран-ская миссия // Церковные ведомости. 1916. № 4 (14 февраля). Ст. 122-123).

Несколько монашествующих были награждены орденами св. Анны 3 степени, причем двое — за участие в действительных боевых действиях.

Возрождение монашеской жизни на острове Валаам с начала 1942 года стало возможным исключительно вследствие тесного и обоюдно благожелательного взаимодействия Военного ведомства Финляндии и Правления Валаамского монастыря. Финляндская армия проявляла примерную добросовестность во всем, что касалось финансово-имущественных взаимоотношений с обителью не только в мирное время, когда военные размещались в Никоновой бухте550, но и в течение военных кампаний 1939-1944 годов. Военное ведомство согласовывало с монастырем любое возможное использование монастырской собственности, производя своевременную или несколько запаздывавшую оплату военного постоя, используемых сельскохозяйственных угодий и монастырского инвентаря, выплачивая даже за использование отдельной телеги или лошади. Изумительная бытовая честность финнов, которую в письмах, рассылаемых по всему миру, постоянно подчеркивали игумен Харитон и иные валаамские насельники, приносила ощутимые результаты, и монастырю значительную часть издержек на приобретение продуктов питания и других товаров удавалось покрывать как раз из сумм, получаемых от военных. Именно военные смогли обеспечить своевременную эвакуацию насельников монастыря с острова, в основном ими же были погружены и доставлены на материк монастырские ценности, произведения искусства, архив, библиотека и даже, уже в процессе хозяйственного переустройства 1942-1944 гг., множество громоздких предметов мебели, которые мы ныне можем видеть и использовать в помещениях Валаамского монастыря в Папинниеми. Вопреки утверждениям многих современных авторов, престарелые обитатели острова, за редким исключением, не могли самостоятельно выполнить подобной работы.

Сложно сказать, что стало причиной задержки переселения основной части братства обратно на остров, ведь в 1942 году победа Финляндии и ее союзников в войне мало у кого вызывала сомнения, а монастырь, даже отчасти заселенный военными, вполне мог и в несколько разбитом состоянии разместить более сотни человек.

Тем не менее, переселение малой части братства на остров состоялось, а двое насельников — иеродиакон Сергий (Пробкин) и монах Гавриил (Калугин) официально считались окончательно переселившимися на о. Валаам и с перерывами пребывали там в течение почти трех лет, организуя прием прочих насельников, прибывавших на остров.

Все военные годы в обители регулярно совершалось богослужение в специально освященном небольшом храме, питались монашествующие в братской трапезной, успешно занимались сельским хозяйством, и братия во всем жила согласно монастырскому уставу, почему и следует утверждать, что в 1942-1944 годах возобновленный на о. Валаам Спасо-Преображенский монастырь благополучно продолжал свое существование и в прежних стенах, разумно сообразуясь в числе насельников и характере их занятий с условиями окружающей действительности.

550 Кажется невероятным, но 4 мая 1925 г. Правление находившегося в пограничном районе монастыря официально отказало чинам военного ведомства в бесплатном доставлении их следующими из Сортавалы монастырскими судами к месту службы на о. Валаам (Письмо настоятеля Валаамского монастыря командиру

III полка Береговой артиллерии майору Алкио. Отпуск. Машинопись (VLA. Еа: 88. Aktit v. 1925. № 1. P. 11)).

За это время постоянно или посменно находившиеся на Валааме братия смогли частично подготовить поврежденные помещения для проживания, разобрать и систематизировать остававшиеся в монастыре документы, книги и инвентарь. Впоследствии эти их труды позволили произвести без потерь срочную эвакуацию значительной части монастырского имущества (в том числе всех остававшихся материалов архива) с острова в Папинниеми, где исторический Валаамский Спасо-Преображенский монастырь благополучно продолжает существовать и в наши дни в составе Финляндской Православной Церкви, являя всему миру вместе с возникшим на острове Валаам четверть века назад новым Спасо-Преображенским монастырем Русской Православной Церкви незыблемое постоянство исторической валаамской монашеской традиции.

Список литературы

Источники

1. Valamon Luostarin Arkisto (VLA) [Архив Спасо-Преображенского Валаамского монастыря (Хяйнявеси, Финляндия)]. Aktit v. 1935. Ea 98 (Vanha numero: Ea 148). Братский список Валаамского монастыря за 1935-й год (с 1/I по 31/XII).

2. VLA. Aktit v. 1931. Ea 94 (Vanha numero: Ea 45). Годовая отчетность о деятельности Валаамского монастыря за 1931 год. I. Братство монастыря.

3. VLA. Aktit v. 1936. Ea 99 (Vanha numero: Ea: 149). Братский список Валаамского монастыря за 1936-й год (с 1/I по 31/XII)

4. VLA. Ba 88. (Vanha numero: Ba 66). Формулярная ведомость о настоятеле и братиях Валаамского монастыря. За 1932-1939 год.

5. VLA. Bd 15. Опись имуществу Валаамского монастыря, вывезенному с Валаама в марте 1940 г.

6. VLA. Документы кн. А. В. Оболенского. Письмо игумена Харитона (Дунаева) кн. А. В. Оболенскому из Папинниеми в Стокгольм от 09.09.1942 г.

7. VLA. Документы кн. А. В. Оболенского. Письмо игумена Харитона (Дунаева) кн. А. В. Оболенскому из Папинниеми в Стокгольм от 28.12.1941.

8. VLA. Документы кн. А. В. Оболенского. Письмо игумена Харитона (Дунаева) кн. А. В. Оболенскому от 16 июня 1943 г. из Папинниеми в Стокгольм.

9. VLA. Документы кн. А. В. Оболенского. Письмо кн. Н. Д. Жевахова кн. А. В. Оболенскому из Рима в Стокгольм от 5 апреля 1940 г.

10. VLA. Документы кн. А. В. Оболенского. Письмо Н. Казанского кн. А. В. Оболенскому из Куопио в Стокгольм от 26 сентября 1941 г.

11. VLA. Еа 88. Aktit v. 1925. № 1. P. 11. Письмо настоятеля Валаамского монастыря командиру III полка Береговой артиллерии майору Алкио. Отпуск. Машинопись.

12. VLA. Журналы входящей корреспонденции Валаамского монастыря за 1938-1944 гг. Рукопись.

13. VLA. Журналы исходящей корреспонденции Валаамского монастыря за 1938-1944 гг. Рукопись.

14. VLA. Журналы постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря за 1939-1944 гг. Рукопись.

15. VLA. Иувиан (Красноперов), монах. [Записка об убийстве монаха Иадора послушником Михаилом Аникиным]. Машинопись, подлинник.

16. VLA. Иувиан (Красноперов), монах. [О состоянии библиотеки Валаамского монастыря]. (Машинопись).

17. VLA. Иувиан (Красноперов), монах. По вопросу о библиотеке Валаамского монастыря. Машинопись, подлинник.

18. VLA. Иувиан (Красноперов), монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. 7 июня 1943 г. (Машинопись).

19. VLA. Письмо епископа Г. Коббена игумену Харитону (Дунаеву) от 11 октября 1941 г. из Хельсинки в Папинниеми.

20. VLA. Письмо игумена Маврикия (Сережина) игумену Харитону (Дунаеву) 1941 г.

21. VLA. Письмо из штаба Береговой обороны за подписью Р. Портина игумену Харитону от 22 сентября 1941 г. Пер. с финского. Подлинник.

22. VLA. Письмо К. В. Салакка игумену Харитону (Дунаеву) из Сортавала в Папинниеми от 25 ноября 1941 г.

23. VLA. Письмо начальника Выборгской губернии Арво Маннера игумену Харитону (Дунаеву) из Котки в Папинниеми от 28 сентября 1941 г.

24. VLA. Фотографический архив Валаамского монастыря. Личный альбом для фотографий игумена Хари-тона (Дунаева).

25. VLA. Харитон (Дунаев), игумен. 1939-1940 годы. Заметки. Авторизованная машинопись.

26. VLA. Харитон (Дунаев), игумен. [Дневниковые записи, относящиеся к событиям Зимней войны на острове Валаам]. Рукопись.

27. VLA. Харитон (Дунаев), игумен. Дневниковые записи, относящиеся к событиям Зимней войны на острове Валаам. Авторизованная машинопись.

28. Архив прот. И. Верника. Викентий, монах. Российская кровавая революция 1917 г. (Рукопись, подлинник).

29. ЛОГАВ (Ленинградский областной государственный архив (Выборг)). Ф. 1. Оп. 16. Ед. хр. 1332. Л. 3-5 [Список монахов, получивших разрешение вернуться из Москвы на Валаам].

30. ЛОГАВ. Ф. 1. Оп. 6. Ед. хр. 509. Л. 2, 3 [Доверенность 16 человек из России на получение паспортов из Выборгского губернского правления и представление их в советское Генеральное консульство в Выборге].

31. НАРК (Национальный архив Республики Карелия (Петрозаводск)). Ф. 762. Оп. 1. Ед. хр. 18/234). Журнал постановлений настоятеля и соборной братии Валаамского монастыря. 1934 г.

Исследования

1. Hariton, igumeni. Kaynti bolshevikeista vapautetussa Valamossa 19.10.41 // Aamun Koitto. 1941. № 46-47. Р. 532-535.

2. Jансон М. А. Валаамски старци // Братство. Сара^ево, 1941. № 1. С. 5-9.

3. Pellegrini L. La Guerra nel settore del Ladoga. Cannoni e chiese. Monaci e battaglie // Il Popolo d'ltalia. Milano, 1942, № 238. P. 3.

4. Аскетизм и монашество. Sortavala, 1943.

5. Богданова Т. А., Клементьев А. К. Введение нового календарного стиля и последующее разделение валаамской братии в оценке профессора Н. Н. Глубоковского // Российское зарубежье в Финляндии между двумя мировыми войнами. Сборник научных трудов. СПб., 2004. С. 130-162.

6. Богданова Т. А., Клементьев А. К. Жизнь и труды протоиерея Тимофея Ивановича Лященко, в монашестве Тихона, архиепископа Берлинского // Православный путь. Джорданвилль, 2006. С. 101-198.

7. Богданов Н. В городе Сортавала // Известия. 1940. № 285 (7357), 10 декабря. С. 3.

8. Бои в Финляндии. М., 1941. Т. 1-2.

9. Бомбардировка Валаамского монастыря // Последние новости. 1939. № 6834 (13 декабря, среда). С. 2.

10. Борьба за острова. Изд. 1 и 2. М., 1941.

11. Валаамский монастырь под обстрелом // Последние новости. 1939. № 6838 (17 декабря, воскресенье). С. 2.

12. Верин С. [архим. Серафим (Иванов)]. Православное русское типографское монашеское Братство преп. Иова Почаевского во Владимировой на Карпатах. Краткий очерк его истории и деятельности. Ладомирово, 1940.

13. В снегах Финляндии. Рассказы, очерки, воспоминания участников. ОГИЗ. ГИХЛ. М., 1941.

14. Въ Финландия. Освобождение на Валаамския монастиръ // Църковенъ Вестникъ. София, 1941. № 44 (22 ноября). С. 516.

15. Гернет М. Прошлое финляндских крепостей (по архивным материалам) [о г. Кексгольм] // Известия.

1940. № 174 (7246), 30 июля. С. 4.

16. Геуст К.-Ф. Бомбы на столицу // Родина. Российский исторический журнал. 1995. № 12. С. 58-59.

17. Давыдов И. Католицизм в Литве // Антирелигиозник. 1941. № 3. С. 18-21.

18. Евангелия в подарок красноармейцам // Православная Русь. 1940. № 15 (294), 1/14 августа. С. 5.

19. Зайцев Б. К. Дни. 4 // Возрождение. 1939. № 4216 (29 декабря, пятница). С. 2.

20. Зайцев Б. К. Дни. 5 // Возрождение. 1940. № 4222 (9 февраля, пятница). С. 4.

21. И. З. Разрушение Валаамского монастыря (от собственного корреспондента) // Возрождение. 1940. № 4229 (29 марта, пятница). С. 2.

22. Иверский Е. Валаам // Хлеб Небесный. 1940. № 3. С. 46-49.

23. Иг. Ф. Валаамец. Плач валаамских монахов // Православная Русь. 1940. № 13 (291), 1/14 июля. С. 5.

24. Искринский М. Верные слуги румынских бояр // Безбожник. 1941. № 2. С. 9-10.

25. Карп В. Весна на Ладоге // Известия. 1941. № 106 (7482), 7 мая, среда. С. 3.

26. Клементьев А. К., Богданова Т. А. «Православная Русь» и Типографское иноческое братство преподобного Иова Почаевского в Ладомировой на Карпатах // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. Вып. 37-38. СПб., 2009. С. 206-235.

27. Клементьев А. К., Скворцова О. В. Иеромонах Маркиан (Попов). Путешествие в Палестину, на Афон и по России (дорожные заметки) // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2017. № 1 (17). С. 163-258.

28. Клементьев А. К. Жизнь и труды протоиерея Тимофея Ивановича Лященко, в монашестве Тихона, архиепископа Берлинского (в его переписке с проф. Н. Н. Глубоковским) // Рукописное наследие деятелей отечественной культуры ХУШ-ХХ1 вв. СПб.: Изд-во РНБ, 2007. С. 106-118.

29. Клементьев А. К. Материалы к жизнеописанию Николая Александровича Булина (1893-1941), в монашестве Иоанна, епископа Петсерского (Печерского), члена Генерального Секретариата РСХД, настоятеля Успенского Печерского монастыря в Эстонской Республике // Вестник Русского христианского движения. 2016. № 205. С. 181-219.

30. Клементьев А. К. Материалы к истории Свято-Богородицкого Леснинского женского монастыря за первый период его пребывания на территории Королевства С.Х. С. (от переезда до кончины игумении Екатерины: 1920-1925 гг.) // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2016. № 2 (14). С. 141-202.

31. Конец Валаама. Рассказ настоятеля монастыря // Последние новости. 1940. № 6935 (23 марта, суббота). С. 2.

32. Красотин И. Советский Виипури // Известия. 1940. № 290 (7362), 15 декабря. С. 3.

33. Кузнецов Е. П. Валаамская тетрадь. М., 2001; СПб., 2003, 2004.

34. Кутуков Л. Н. Валаам // Парижский вестник. 1942. № 15 (20 сентября). С. 4.

35. Маханов О. Х. Причал молитв уединенных. СПб., 2005.

36. Миляев С. Г. Бывший очаг мракобесия и шпионажа (из истории Валаамского монастыря) // Безбожник.

1941. № 2. С. 10-11.

37. Миляев С. Г. Валаамский монастырь // На рубеже. 1940. № 2-3 (август — сентябрь). С. 81-84.

38. Миляев С. Г. Виипури — Выборг // На рубеже. 1940. № 5-6 (ноябрь — декабрь). С. 83-87.

39. Миляев С. Г. Кякисалми — Кексгольм // На рубеже. 1941. № 3. С. 52-56.

40. Миляев Сергей Герасимович // Сотрудники Российской национальной библиотеки — деятели науки и культуры. Биографический словарь. Т. 3. СПб., 2003. С. 383-384.

41. На Валааме // Последние новости. 1940. № 6881 (29 января, понедельник). С. 2.

42. На Ладожском озере // Последние новости. 1939. № 6829 (8 декабря, пятница). С. 4.

43. На Пасхе в советских частях бывшей Польши // Православная Русь. 1940. № 13 (291), 1/14 июля. С. 5.

44. Новгородов Г. Латвийский народ и религия // Антирелигиозник. 1940. № 12. С. 19-23.

45. Новые районы Карело-Финской ССР // Известия. 1940. № 192 (20 августа). С. 3.

46. Об окончании демаркации советско-финляндской границы // Известия. 1941. № 110 (7486), 11 мая, воскресенье. С. 4.

47. О Валааме // Православная Русь. 1940. № 1 (279, 6 января ст. ст.). С. 6.

48. Переживания валаамцев // Хлеб Небесный. 1940. № 6. С. 50-51.

49. Письмо от валаамских иноков // Православная Русь. 1940. № 14 (292), 15/28 июля. С. 6.

50. Положение Церкви в Белоруссии и на Волыни // Хлеб Небесный. 1940. № 3. С. 56-57.

51. По поводу советско-финской войны // Православная Русь. 1940. № 2 (280), 17 января ст. ст. С. 6.

52. Православная Церковь в Финляндии // Хлеб Небесный. 1941. № 4. С. 53-55.

53. Протест против вторжения в Финляндию // Последние новости. 1939. № 6852 (31 декабря, воскресенье). С. 2.

54. Разрушение Валаамского монастыря // Православная Русь. 1940. № 5 (283), 1/14 марта. С. 5.

55. Резников Л. Я. Валаам раскрывает тайны. Петрозаводск, 1975.

56. Русская Православная Церковь за рубежом. Известие с Валаама // Православная Русь. 1940. № 4 (282), 15 февраля. С. 6.

57. Русская Православная Церковь за рубежом. Письмо с Валаама // Православная Русь. 1940. № 5 (283), 1/14 марта. С. 5.

58. Скворцова О. В., Клементьев А. К. Библиотека Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Финляндии в 1933-1939 годах (состав и изучение фондов) // Петербургская библиотечная школа. № 1 (57). 2017. С. 9-17.

59. [Сообщение об освобождении Валаамского монастыря] // Церковное обозрение. Белград, 1941. № 10-12. С. 8.

60. Советско-финская война 1939-1940 гг.: хрестоматия /ред.-сост. А. Е. Тарас. Минск, 1999.

61. Старый Валаам. Воспоминания о монастыре 1914-1943 гг. СПб., 2006.

62. Столкновения советских войск с финскими войсками // Правда. 1939. № 332 (8017), 1 декабря, пятница. С. 1.

63. Судьба валаамцев // Православная Русь. 1940. № 8 (286), 15/27 апреля. С. 8.

64. Тиркельтауб С. В., Степаков В. Н. Против Финляндии. Советская морская авиация на Балтике в войне 1939-1940 годов. СПб., 2000.

65. Финландската църква. Валаамскиятъ монастиръ обстрелванъ // Църковенъ вестникъ. София, 1940. № 1-2 (5 января). С. 19.

66. Финляндия // Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и А. Ефрона. СПб., 1902. Т. XXXVA (70). С. 905-960; Т. XXXVI (71). С. 1-6.

67. Харитон (Дунаев), игумен. Введение нового стиля в Финляндской Православной Церкви и причины нестроений в монастырях. [Аренсбург], 1927.

68. Харитон (Дунаев), игумен. Отчет о состоянии библиотеки Валаамского монастыря // Скворцова О. В., Клементьев А. К. Библиотека Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Финляндии в 1933-1939 годах (состав и изучение фондов). В журнале: Петербургская библиотечная школа. 2017. № 1 (57). С. 8-9.

69. Церковная хроника // Церковное обозрение. Белград, 1941. № 4-6. С. 11.

70. Шевченко Т. И. Валаамский монастырь и становление Финляндской Православной Церкви (1917-1957). М., 2013.

71. Шевченко Т. И. Игумен Харитон. [М.,] 2011.

72. Эльвин Ил. Церковь в Латвии // Антирелигиозник. 1940. № 10-11. С. 33-39.

73. Эльвин Ил. Церковь в Эстонии // Антирелигиозник. 1941. № 2. С. 25-29.

74. Яровой О. А, Смирнова И. А. Валаам под флагом Финляндии. Петрозаводск, 2001.

Alexander K. Klementiev

MATERIALS FOR THE HISTORY OF THE SAVIOR-TRANSFIGURATION MONASTERY ON THE ISLAND OF VALAAM AND IN THE PAPINNIEMI AREA IN THE FINNISH REPUBLIC IN 1939-1944

Abstract

A prosperous existence of the Savior-Transfiguration Monastery on the island of Valaam in the Finnish Republic that had lasted for a quarter of a century was interrupted by the Russo-Finnish Winter War of 1939-1940 and had to be continued in the estate of Papinniemi, acquired by the monastery after its evacuation. However, the successful campaign of Finland to recapture its historical territories in autumn of 1941allowed to begin soon preparing the monastery for the return of brethren. From the beginning of 1942 until 1944 the monastery was located and carried out its economic activities in two territories — on the island of Valaam, where a small part of the brethren moved, and in the Papinniemi estate. The author has referred to the previously unused Archives of the Valaam Monastery in Finland, private archives in France and periodicals of Russian emigration in the Kingdom of Yugoslavia, Kingdom of Italy, the French Republic, the Manchu Empire and the Slovak State.

The application is including published for the first time Main Official Report of the Valaam Monastery Administration concerning the state of the monastery on the island of Valaam after it was returned to Finland in autumn 1941; the Report addressed to the Finnish Church Administration has been never before taken into account by researchers (translation is made by Lisa Shpakshtein). The application also contains complete lists of the monastery's inhabitants who were evacuated from the island during the fighting (the first list is compiled in the monastery and contains some corrections made by the author and the second one is compiled by the author on the basis of various documents from the Monastery Archive); Obituary of the monks died in 1939-1945, some official reports on church audits in the Orthodox monasteries of Finland of the pre-war period and other significant documents written in 1935-1944 which reflect the history of Valaam Monastery and its brethren, including the diary records of hegumen Khariton (Dunaev) about the events of the war period together with his reports compiled for publication in Finnish periodicals and concerned trips to the returned monastery on the island of Valaam.

Keywords: The Valaam Spaso-Preobrazhensky Monastery, the Russo-Finnish Winter War of 1939-1940, the evacuation of the Valaam Monastery, Hegumen Chariton (Dunaev), hieromonk Isaac (Trofimov), monk Iuvian (Krasnoperov), S. G. Milyaev.

References

1. Arhiv prot A. V. Vernika [Archive of Prot. I. Vernik]. Vikentii, monakh. Rossiiskaia krovavaia revoliutsiia 1917 g. [The Russian Bloody revolution of 1917]. Manuscript. Original.

2. Asketizm i monashestvo [Asceticism and monasticism]. Sortavala, 1943.

3. Bogdanova T. A., Klementiev A. K. Vvedenie novogo kalendarnogo stilia i posleduiushchee razdelenie valaam-skoi bratii v otsenke professora N. N. Glubokovskogo [Implementation of the new calendar and the following separation of the Valaam monks according to the assessment of professor N. N. Glubokovsky]. Rossiiskoe zarubezhe v Finliandii mezhdu dvumia mirovymi voinami. Sbornik nauchnykh trudov [Russian Abroad in Finland in the period between the two World wars. Collection of the scientific papers]. Saint Petersburg, 2004, pp. 130-162.

4. Bogdanova T. A., Klementiev A. K. Zhizn' i trudy protoiereia Timofeia Ivanovicha Liashchenko, v monashestve Tikhona, arkhiepiskopa Berlinskogo [The life and works of archpriest Timofei Ivanovich Lyaschenko, after his monastic vows — Tikhon, Archbishop of Berlin]. Pravoslavnyiput' — The Orthodox Way. Jordanville, 2006, pp. 101-198.

5. Bogdanov N. V gorode Sortavala [In the city of Sortavala]. Izvestiia — Proceedings, 1940, no. 285 (7357), 10 December, p. 3.

6. Boi v Finliandii [Battles in Finland]. Vols. 1-2. Moscow, 1941.

7. Bombardirovka Valaamskogo monastyria [The bombardment of the Valaam monastery]. Posledniie novosti — The Latest News, 1939, no. 6834, 13th December 1939, p. 2.

8. Bor'ba za ostrova [Fighting for the islands]. Editions 1, 2. Moscow, 1941.

9. Davydov I. Katolitsizm v Litve [Catholicism in Lithuania]. Antireligioznik — The Antireligious, 1941, no. 3, pp. 18-21.

10. El'vin Il. Tserkov' v Estonii [Church in Estonia]. Antireligioznik — The Antireligious, 1941, no. 2, pp. 25-29.

11. El'vin Il. Tserkov' v Latvii [Church in Latvia]. Antireligioznik — The Antireligious, 1940, no. 10-11 (October — November), pp. 33-39.

12. Evangeliia v podarok krasnoarmeitsam [Gospels gifted to the Red Army soldiers]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 15 (294), p. 5.

13. Finlandskata ts"rkva. Valaamskiiat" monastir" obstrelvan" [The Finnish church. The Valaam Monastery was shelled]. Ts'rkoven" vestnik" — Church Bulletin, Sofia, 1940, no. 1-2, p. 19.

14. Finliandiia [Finland]. Entsiklopedicheskii slovar' F. A. Brokgauza i A. Efrona [Brockhaus and Efron Encyclopedic Dictionary]. Vols. 70, 71. Saint Petersburg, 1902, pp. 1-6.

15. Gernet M. Proshloe finliandskikh krepostei (po arkhivnym materialam) [o g. Keksgol'm]. [The past of the Finnish fortresses (according to the archive materials) [about Kexholm]]. Izvestiia — Proceedings, 1940, № 174 (7246). p. 4.

16. Geust K.-F. Bomby na stolitsu [Bombs on the capital]. Rodina. Rossiiskii istoricheskii zhurnal — Motherland. Russian Historical journal, 1995, no. 12, p. 58-59.

17. I. Z. Razrushenie Valaamskogo monastyria (Ot sobstvennogo korrespondenta) [Destruction of the Valaam monastery (from the own correspondent)]. Vozrozhdenie — Revival, 1940, no. 4229 (29th March), p. 2.

18. Iarovoi O. A., Smirnova I. A. Valaam pod flagom Finliandii [Valaam under the flag of Finland]. Petrozavodsk, 2001.

19. Ig. F. Valaamets. Plach Valaamskikh monakhov [The Valaam Dweller. Mourning of the Valaam monks]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 13 (291), p. 5.

20. Iskrinskii M. Vernyie slugi rumynskikh boiar [Loyal servants of the Romanian boyars]. Bezbozhnik — The Godless, 1941, no. 2, pp. 9-10.

21. Iverskii E. Valaam [The Valaam]. Khleb Nebesnyi — Heavenly Bread, 1940, no. 3, pp. 46-49.

22. Janson M. A. Valaamski startsi. Bratstvo. Sarajevo, 1941, no. 1, pp. 5-9.

23. Karp V. Vesna na Ladoge [Spring on the Ladoga lake]. Izvestiia — Proceedings, 1941, no. 106 (7482), 7th May, p. 3.

24. Khariton (Dunaev), igumen. Otchet o sostoianii biblioteki Valaamskogo monastyria [Report on the state of the Valaam monastery library]. In: Skvortsova O. V., Klementiev A. K. Biblioteka Spaso-Preobrazhenskogo Valaamskogo monastyria v Finliandii v 1933-1939 godakh (sostav i izuchenie fondov) [Library of the Spaso-Preobrazhensky ("Transfiguration of the Saviour") Valaam monastery in Finland in 1933-1939. The structure and study of the funds]. Peterburgskaia bibliotechnaia shkola — The Petersburg Library School, 2017, no. 1 (57), pp. 8-9.

25. Khariton (Dunaev), igumen. Vvedenie novogo stilia v Finliandskoi Pravoslavnoi Tserkvi i prichiny nestroenii v monastyriakh [Introduction of the new calendar into the Finnish Orthodox Church and the sources of conflicts in the monasteries]. [Arensburg], 1927.

26. Khariton, igumeni. Kaynti bolshevikeista vapautetussa Valamossa 19.10.41. Aamun Koitto. 1941, no. 46-47, pp. 532-535.

27. Klementiev A. K., Bogdanova T. A. «Pravoslavnaia Rus'» i Tipografskoe Inocheskoe Bratstvo Prepodobnogo Iova Pochaevskogo v Ladomirovoi na Karpatakh [The "Orthodox Russia" and Typographical brotherhood of monks named in honour of Repose Iov of Pochaev, in Ladimirovoy in the Carpathians. Brief information on its history and activity]. Sankt-Peterburgskie eparkhial'nye Vedomosti — Saint Petersburg Eparchy Gazette, 2009, issues 37-38, pp. 206-235.

28. Klementiev A. K., Skvortsova O. V. (eds.) Ieromonakh Markian (Popov). Puteshestvie v Palestinu, na Afon i po Rossii (dorozhnye zametki). [Hieromonk Markian (Popov). Journey to Palestine, Athos and along Russia (traveler's notes]. Vestnik Ekaterinburgskoi dukhovnoi seminarii — Bulletin of the Ekaterinburg Theological Seminary, 2017, issue 1 (17), pp. 163-258.

29. Klementiev A. K. Materialy k istorii Sviato-Bogoroditskogo Lesninskogo zhenskogo Monastyria za pervyi period ego prebyvaniia na territorii Korolevstva S.Kh.S. (ot pereezda do konchiny igumenii Ekateriny: 1920-1925 gg.)

A. K. KneMeHTbeB

[Materials for the history of the Holy Virgin nunnery in Lesnino during the first year of its stay on the territory of the United Kingdom of Serbs and Croats (from the Removal in 1920 to the Demise of the Abbess Catherine (Ekaterina) in 1925)]. Vestnik Ekaterinburgskoi dukhovnoi seminarii — Bulletin of the Ekaterinburg Theological Seminary, 2016, issue 2 (14), pp. 141-202.

30. Klementiev A. K. Materialy k zhizneopisaniiu Nikolaia Aleksandrovicha Bulina (1893-1941), v monashestve Ioanna, episkopa Petserskogo (Pecherskogo), chlena General'nogo Sekretariata RSKhD, nastoiatelia Uspenskogo Pecherskogo monastyria v Estonskoi respublike [Materials for the biography of Nikolay Aleksandrovich Bulin (18931941), after his monastic vows — Ioann, the Bishop of Pechory, a member of the General Secretariat of the Russian Christian Student Movement, Prior of the Uspensky monastery at Pechory in the Estonian republic]. Vestnik Russk-ogo khristianskogo dvizheniia — Russian Christian Movement Bulletin, 2016, no. 205, pp. 181-219.

31. Klementiev A. K. Zhizn' i trudy protoiereia Timofeia Ivanovicha Liashchenko, v monashestve Tikhona, arkhi-episkopa Berlinskogo [The life and works of archpriest Timofei Ivanovich Lyaschenko, after his monastic vows — Tikhon, Archbishop of Berlin (through his correspondence with prof. N. N. Glubokovsky)]. Rukopisnoe nasledie deiatelei otechestvennoi kul'tury XVIII-XXI vv. [Manuscript heritage of national culture figures of the 18th — 21st cc.]. Saint Petersburg, 2007, pp. 106-118.

32. Konets Valaama. Rasskaz nastoiatelia monastyria [The end of the Valaam. Story of the Monastery Prior]. Posled-niie novosti — The Latest News, 1940, no. 6935 (23rd March), p. 2.

33. Krasotin I. Sovetskii Viipuri [The Soviet Viipuri]. Izvestiia — Proceedings, 1940, no. 290 (7362), p. 3.

34. Kutukov L. Valaam [The Valaam]. Parizhskii vestnik — The Paris Bulletin, 1942, no. 15 (20th September), p. 4.

35. Kuznetsov E. P. Valaamskaia tetrad' [The Valaam notebook]. Saint Petersburg, 2003, 2004.

36. LOGAV (Leningradskii oblastnoi gosudarstvennyi arkhiv (Vyborg) [The Leningrad Regional State Archive (Vyborg)]). Stock 1. L. 16. Dos. 1332. F. 3-5. Spisok monakhov, poluchivshikh razreshenie vernut'sia iz Moskvy na Valaam [List of the monks who got permission to return to Valaam from Moscow].

37. LOGAV. Stock 1. L. 6. Dos. 509. F. 2, 3. Doverennost' 16 chelovek iz Rossii na poluchenie pasportov iz Vy-borgskogo gubernskogo pravleniia i predstavlenie ikh v Sovetskoe general'noe konsul'stvo v Vyborge [The power of attorney for 16 persons from Russia over getting passports from the Vyborg Province Board and further presentation of the passports to the Soviet Consulate General in Vyborg].

38. Makhanov O. Prichal molitv uedinennykh [Quay of the solitary prayers]. Saint Petersburg, 2005.

39. Miliaev S. Byvshii ochag mrakobesiia i shpionazha (Iz istorii Valaamskogo monastyria) [Former center of bigotry and espionage (History of the Valaam monastery)]. Bezbozhnik — The Godless, 1941, no. 2, pp. 10-11.

40. Miliaev S. G. Kiakisalmi — Keksgol'm. Na rubezhe — On the Threshold, 1941, no. 3, pp. 52-56.

41. Miliaev S. G. Viipuri — Vyborg. Na rubezhe — On the Threshold, 1940, no. 5-6, pp. 83-87.

42. Miliaev S. Valaamskii monastyr' [The Valaam monastery]. Na rubezhe — On the Threshold, 1941, nos. 2-3, pp. 81-84.

43. Miliaev Sergei Gerasimovich. Sotrudniki Rossiiskoi natsional'noi biblioteki — deiatel' nauki i kul'tury. Biogra-ficheskii slovar' [Officials of the Russian National Library — the science and culture figures]. Vol. 3. Saint Petersburg, 2003, pp. 383-384.

44. Na Ladozhskom ozere [At the lake of Ladoga]. Posledniie novosti — The Latest News, 1939, no. 6829 (8th December), p. 4.

45. Na Paskhe v sovetskikh chastiakh byvshei Pol'shi [On Easter in the Soviet parts of the former Polish territory]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 13 (291), p. 5.

46. NARK (Natsional'nyi Arkhiv Respubliki Kareliia (Petrozavodsk) [National Archive of the Republic of Karelia (Petrozavodsk)]). Stock 762. L. 1. Dos. 18/234. Zhurnal postanovlenii Nastoiatelia i Sobornoi bratii Valaamskogo monastyria. 1934 g. [Journal of the Orders of Prior and the Council of monks of the Valaam monastery in 1934].

47. Na Valaame [In the Valaam]. Posledniie novosti — The Latest News, 1940, no. 6881 (29th January), p. 2.

48. Novgorodov G. Latviiskii narod i religiia [Latvian people and religion]. Antireligioznik — The Antireligious, 1940, no. 12, pp. 19-23.

49. Novye raiony Karelo-Finskoi SSR [New districts of the Karelo-Finnish Soviet Socialist Republic]. Izvestiia — Proceedings, 1940, no. 192 (20th August), p. 3.

50. Ob okonchanii demarkatsii Sovetsko-Finliandskoi granitsy [On the ending of demarcation of the Soviet-Finnish borders]. Izvestiia — Proceedings, 1941, no. 110 (7486), p. 4.

51. O Valaame [About the Valaam]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 1 (279), p. 6.

52. Pellegrini L. La Guerra nel settore del Ladoga. Cannoni e chiese. Monaci e battaglie. Il Popolo d'Italia. Milano, 1942, no. 238, p. 3.

53. Perezhivaniia valaamtsev [Worries of the Valaam dwellers]. Khleb Nebesnyi — Heavenly Bread, 1940, no. 6, pp. 50-51.

54. Pis'mo ot valaamskikh inokov [A Letter from the Valaam monks]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia,

1940, no. 14 (292), p. 6.

55. Polozhenie Tserkvi v Belorussii i na Volyni [The state of the Church in Belorussia and Volyn]. Khleb Nebesnyi — Heavenly Bread, 1940, no. 3, pp. 56-57.

56. Po povodu sovetsko-finskoi voiny [Regarding the Russo-Finnish War]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 2 (280), p. 6.

57. Pravoslavnaia Tserkov' v Finliandii [The Orthodox Church in Finland]. Khleb Nebesnyi — Heavenly Bread,

1941, no. 4, pp. 53-55.

58. Protest protiv vtorzheniia v Finliandiiu [Protest against the invasion into Finland]. Posledniie novosti — The Latest News, 1939, no. 6852, p. 2.

59. Razrushenie Valaamskogo monastyria [Destruction of the Valaam monastery]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 5 (283), p. 5.

60. Reznikov L. Ia. Valaam raskryvaet tainy [Valaam discovers the secret]. Perozavodsk, 1975.

61. Russkaia Pravoslavnaia Tserkov' za rubezhom. Izvestie s Valaama [The Russian Orthodox Church Abroad. News from the Valaam]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 4 (282), p. 6.

62. Russkaia Pravoslavnaia Tserkov' za rubezhom. Pis'mo s Valaama [The Russian Orthodox Church Abroad. A letter from the Valaam]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 5 (283), p. 5.

63. Shevchenko T. I. Igumen Khariton [Hegumen Chariton]. [Moscow,] 2011.

64. Shevchenko T. I. Valaamskii monastyr' i stanovlenie Finliandskoi Pravoslavnoi Tserkvi (1917-1957) [The Valaam monastery and formation of the Finnish Orthodox Church (1917-1957)]. Moscow, 2013.

65. Skvortsova O. V., Klementiev A. K. Biblioteka Spaso-Preobrazhenskogo Valaamskogo monastyria v Finliandii v 1933-1939 godakh (Sostav i izuchenie fondov) [Library of the Spaso-Preobrazhensky Valaam monastery in Finland in 1933-1939. The structure and study of the funds]. Peterburgskaia bibliotechnaia shkola — The Petersburg Library School, 2017, no. 1 (57), pp. 9-17.

66. Soobshchenie ob osvobozhdenii Valaamskogo monastyria [Message about the liberation of the Valaam monastery]. Tserkovnoe obozrenie — Church Review. Belgrad, no. 10-12 (October — December), p. 8.

67. Staryi Valaam. Vospominaniia o monastyre 1914-1943 gg. [The Old Valaam. Memoirs of the monastery of 19141943]. Saint Petersburg, 2006.

68. Stolknoveniia sovetskikh voisk s finskimi voiskami [Fighting between the Soviet and Finnish armies]. Pravda — The Truth, 1939, no. 332 (8017), p. 1.

69. Sud'ba valaamtsev [The Destiny of the Valaam dwellers]. Pravoslavnaia Rus' — The Orthodox Russia, 1940, no. 8 (286), p. 8.

70. Taras A. E. (ed.) Sovetsko-finskaia voina 1939-1940gg. Khrestomatiia [The Russo-Finnish War of 1939-1940]. Reading Book]. Minsk, 1999.

71. Tirkel'taub S. V., Stepanov V. N. Protiv Finliandii. Sovetskaia morskaia aviatsiia na Baltike v voine 1939-1940 godov [Against Finland. The Soviet Naval Aviation in the Baltic during the war of 1939-1940]. Saint Petersburg, 2000.

72. Tserkovnaia khronika [The Church Chronicles]. Tserkovnoe obozrenie — Church Review. Belgrad, 1941, no. 4-6 (April — June), p. 11.

73. Valaamskii monastyr' pod obstrelom [The Valaam monastery under fire]. Poslednie novosti — The Latest News, 1939, no. 6838, 17th December 1939, p. 2.

74. Verin S. [Arkhim. Serafim (Ivanov)]. Pravoslavnoe russkoe tipografskoe monasheskoe Bratstvo prep. Iova Pochae-vskogo v Ladimirovoi na Karpatakh. Kratkii ocherk ego istorii i deiatel'nosti [The Orthodox Russian Typographical

monastic brotherhood in honour of Repose Iov of Pochaev, in Ladimirovoy in the Carpathians. Brief information on its history and activity]. Ladomirovo, 1940.

75. VLA (Valamon Luostarin Arkisto. Aktit v. 1935. Ea 98 (Vanha numero: Ea 148). Bratskii spisok Valaamskogo monastyria za 1935-i god (s 1/I po 31/XII) [The List of monks of the Valaam monastery for 1935 (from January, 1 to December, 31)].

76. VLA. Aktit v. 1931. Ea 94 (Vanha numero: Ea 45). Godovaia otchetnost' o deiatel'nosti Valaamskogo monas-tyria za 1931 god. I. Bratstvo monastyria [Annual Report on the activity of the Valaam monastery for 1931. I. Brotherhood of the monastery].

77. VLA. Aktit v. 1936. Ea 99 (Vanha numero: Ea 149). Bratskii spisok Valaamskogo monastyria za 1936-i god (s 1/I po 31/XII) [The List of monks of the Valaam monastery for 1936 (from January, 1 to December, 31)].

78. VLA. Ba 88 (Vanha numero: Ba 66). Formuliarnaia vedomost' o nastoiatele i bratiiakh Valaamskogo monastyria. Za 1932-1939 god [The form statement on the Father Superior and monks of the Valaam monastery. For 1932-1939].

79. VLA. Bd 15. Opis' imushhestvu Valaamskogo monastyria, vyvezennomu s Valaama v marte 1940 g. [Inventory list of the Valaam monastery property moved from Valaam in March 1940].

80. VLA. Documents of Duke A. V. Obolensky. Pis'mo igumena Kharitona (Dunaeva) kn. A. V. Obolenskomu iz Papinniemi v Stokgol'm ot 09.09.1942 g. [Letter of Hegumen Chariton (Dunaev) to Duke A. V. Obolensky from Pappiniemi to Stockholm on the 9th September 1942].

81. VLA. Documents of Duke A. V. Obolensky. Pis'mo igumena Kharitona (Dunaeva) kn. A. V. Obolenskomu iz Papinniemi v Stokgol'm ot 28.12.1941 [Letter of Hegumen Chariton (Dunaev) to Duke A. V. Obolensky from Pappiniemi to Stockholm on the 28th December 1941].

82. VLA. Documents of Duke A. V. Obolensky. Pis'mo igumena Kharitona (Dunaeva) kn. A. V. Obolenskomu ot 16 iiunia 1943 g. iz Papinniemi v Stokgol'm [Letter of Hegumen Chariton (Dunaev) to Duke A. V. Obolensky from Pappiniemi to Stockholm on the 16th June 1943].

83. VLA. Documents of Duke A. V. Obolensky. Pis'mo kn. N. D. Zhevakhova kn. A. V. Obolenskomu iz Rima v Stokgol'm ot 5 aprelia 1940 g. Letter of Duke N. D. Zhevakhov to Duke A. V. Obolensky from Rome to Stockholm on the 5th April 1940.

84. VLA. Documents of Duke A. V. Obolensky. Pis'mo N. Kazanskogo kn. A. V. Obolenskomu iz Kuopio v Stokgol'm ot 26 sentiabria 1941 g. [Letter of N. Kazansky to Duke A. V. Obolensky from Kuopio to Stockholm on the 26th September 1941].

85. VLA. Iuvian (Krasnoperov), monakh. Khronologicheskii poriadok sobytii v istorii Valaamskogo monastyria. 7 iiunia 1943 [Chronological order of events in the history of the Valaam monastery. 7th June, 1943]. (Typewriting).

86. VLA. Iuvian (Krasnoperov), monakh. O sostoianii biblioteki Valaamskogo monastyria [On the state of library of the Valaam monastery]. (Typewriting).

87. VLA. Iuvian (Krasnoperov), monakh. Po voprosu o Biblioteke Valaamskogo Monastyria [On the issue of Library of the Valaam Monastery]. (Manuscript, original).

88. VLA. Iuvian (Krasnoperov), monakh. Zapiska ob ubiistve monakha Iadora poslushnikom Mikhailom Ani-kinym [Note on the murder of monk Iador by novice Mikhail Anikin]. (Manuscript, original).

89. VLA. Khariton (Dunaev), igumen. 1939-1940 gody. Zametki: 1939-1940 [Notes: 1939-1940]. (The authorized typewriting).

90. VLA. Khariton (Dunaev), igumen. Dnevnikovyie zapisi, otnosiashhiesia k sobytiiam Zimnei voiny na ostrove Valaam [The diary notes concerning the Winter War events at the island of Valaam]. (Manuscript).

91. VLA. Khariton (Dunaev), igumen. Dnevnikovyie zapisi, otnosiashhiesia k sobytiiam Zimnei voiny na ostrove Valaam [The diary notes concerning the Winter War events at the island of Valaam]. (The authorized typewriting).

92. VLA. Photographic Archive of the Valaam monastery. Lichnyi al'bom dlia fotografii igumena Kharitona (Dunaeva) [Private Book of photos owned by hegumen Chariton (Dunaev)].

93. VLA. Pis'mo episkopa G. Kobbena igumenu Kharitonu (Dunaevu) ot 11 oktiabria 1941 g. iz Khel'sinki v Papinniemi [Letter of Bishop G. Cobben to Hegumen Chariton from Helsinki to Pappiniemi on the 11th of October 1941].

94. VLA. Pis'mo igumena Mavrikiia (Serezhina) igumenu Kharitonu (Dunaevu) 1941 g. [Letter of Hegumen Ma-vriky (Serezhin) to Hegumen Chariton (Dunaev) in 1941].

95. VLA. Pis'mo iz Shtaba Beregovoi oborony za podpis'iu R. Portina igumenu Kharitonu ot 22 sentiabria 1941 g. [Letter from the Coast Defence Headquarters signed by R. Portin and addressed to Hegumen Chariton on the 22nd September 1941]. (Translation from Finnish. Original).

96. VLA. Pis'mo K. V. Salakka igumenu Kharitonu (Dunaevu) iz Sortavala v Papinniemi ot 25 noiabria 1941 g. [Letter of K. V. Salakka to Hegumen Chariton (Dunaev) from Sortavala to Pappiniemi on the 25th November 1941].

97. VLA. Pis'mo nachal'nika Vyborgskoi gubernii Arvo Mannera igumenu Kharitonu (Dunaevu) iz Kotki v Papin-niemi ot 28 sentiabria 1941 g. [Letter of Arvo Manner, Head of the Vyborg province to Hegumen Chariton (Dunaev) from Kotka to Pappiniemi on the 28th September 1941].

98. VLA. Zhurnaly iskhodiashhei korrespondentsii Valaamskogo monastyria za 1938-1944 gg. [Journals of the outgoing mail of the Valaam monastery in 1938-1944]. (Manuscript).

99. VLA. Zhurnaly postanovlenii nastoiatelia i sobornoi bratii Valaamskogo monastyria za 1939-1944 gg. [Journals of the Orders of Prior and the Council of monks of the Valaam monastery in 1939-1944]. (Manuscript.).

100. VLA. Zhurnaly vkhodiashhei korrespondentsii Valaamskogo monastyria za 1938-1944 gg. [Journals of the incoming mail of the Valaam monastery in 1938-1944]. (Manuscript).

101. VLA. Еа 88. Aktit v. 1925. № 1. P. 11. Pis'mo nastoiatelia Valaamskogo monastyria komandiru III polka Beregovoi artillerii maioru Alkio [Letter of Father Superior of the Valaam monastery to the 3rd Group Commander of the Coast Artillery Major Alkio. Release. Typewriting.

102. V snegakh Finliandii. Rasskazy, ocherki, vospominaniia uchastnikov [In the snows of Finland. The stories, essays and memoirs of the witnesses]. Moscow, 1941.

103. V" Finlandiia. Osvobozhdenie na Valaamskiia monastir" [In Finland. Liberation of Valaam Monastery]. Ts"rkoven" Vestnik"— Church Bulletin. Sofia, 1941, no. 44, p. 516.

104. Zaitsev B. K. Dni. 4 [Days. 4]. Vozrozhdenie — Revival, 1939, no. 4216, 29th December, p. 2.

105. Zaitsev B. K. Dni. 5 [Days. 5]. Vozrozhdenie — Revival, 1940, no. 4222, 29th February, p. 4.

ДОКУМЕНТЫ к истории СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ

на острове валаам в Финляндии1

Приложение I

Дневниковые записи игумена Харитона (Дунаева), относящиеся к событиям на о. Валаам в период Зимней войны2

1939 г. Дневник. Декабрь.

3. Комендант маиер Серлакиус вечером имели суждение о положении насельников монастыря, в Настоятельских покоях, присутствовал вместе со мной и Наместник монастыря владеющий Финским языком. Комендант заявил, что некоторые насельники, ведут себя по отношению к воинским чинам, более чем не корректно. Как например: один из послушников пожарной команды плюнул в направлении к офицеру, который с трудом удержал в себе возмущение, и ничем не реагировал. Далее какой-то инок на гостиной, говорил прислуге карелке, что войну начала Финляндия, а это является вспомогательным средством для большевицкой провокации, даже между нашими солдатами.

Потом перешел разговор, о добровольной эвакуации насельников монастыря, я заявил что добровольно мы эвакуироваться не будем.

Комендант просил указать тех кои, служат теперь для Валаама только обузою, как не способные ни к какому труду, между тем на них расходуется провиант питания который потребуется для защитников обороны, и которого так трудно будет зимой достать.

Я на это предложение ответил отказом, в виду того, что у нас большинство иноков вышли за предельный возраст: 60, 70 и 80 лет, которые всю жизнь прожили в монастыре, и указать на них для выселения, только потому что они не способны к труду, я нравственно не могу.

Что же касается, не допустимых поступков вышеупомянутого 20 летнего послушника и какого-то инока желательно бы знать кто они? И если их поступки окажутся действительными, то выслать их прочь из обители, если Вы сами не желаете высылать то это сделаю я сам т. е. вышлю из монастыря только укажите их.

Комендант предлагает мне разъяснять братству создавшееся положение, и чтобы последняя не касалась бы политики, и не распространяла разных слухов провокационных истекающих из большевицких источников распространяемых по радио. При этом задал вопрос кто у Вас имеет радио? Ответили: Наместник, Золотогоров, Туовинен, Нарядчик и, кажется Крысин оставил свой аппарат м. Гавриилу.

1 Перевод с финского Лизы Шпакштейн; подготовка текстов, примечания и публикация А. К. Клементьева и О. В. Скворцовой.

2 Текст публикуется без сокращений, по авторизованной машинописи из архива Валаамского монастыря в Папинниеми с сохранением большинства достаточно своеобразных особенностей авторской орфографии и пунктуации, которые в каждом отдельном случае специально не оговариваются. Устранены лишь некоторые, существенно затрудняющие чтение, авторские особенности пунктуации и явные весьма многочисленные описки и опечатки (Архив Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Папинниеми. Документ без архивного шифра).

4) 9 ч. вечера получаю от коменданта письменный запрос: еще кто имеет радио? Я письменно ответил: «Насколько мне известно, имеют только те лица, о коих Вам было сообщено вчера».

После сего последовали осмотры

И оказались радио у о. Руфина и какие-то наушники, у о. Аркадия. Револьвер у о. Силуана и винтовка которым он убивал скот на мясо. В конторе нашлись два пистолета и разрешение на револьвер эконому, который был отдан Силуану. Эконома осматривали ночью, солдаты с винтовками, прапорщик Ристолайнен с револьвером в руках требуя показать где оружие?

5 декаб.[ря] Приказано собрать все братство в трапезу, что и было сделано. Монастырь был оцеплен войсками и в трапезу были введены солдаты с винтовками. Ристолайнен объявил об аресте: Руфина, Филагрия, Аркадия и Силуана, которых Кон-стабель Салакка и повел в бутку. После этого Ристолайнен объявил чтобы все братство немедленно кто имеет оружие принести сюда, также бинокли и компаса, после чего будет осмотр по всем келлиям, которые должны быть открыты, и если после сего, окажутся у кого-либо, как упомянутые оружия, и компасы и бинокли, то таковый подлежит суду военного времени.

Садовники, Виктор, Захария, и Гермоген, принесли каждый по ружью которым пугали ворон. Вот и все вооружение предназначенное, еще нашими предками для борьбы с воронами.

Солдаты партиями по ночам осматривали братские келлии, начиная с Настоятеля (в час дня) с винтовками. Одна партия солдат не доверяя другой, обыски повторялись. Наконец я по-просил коменданта принять меня, и в назначенное время я с Наместником был принят Маиерами Церлакиусом и Туронен которым подробно изложил что переживала обитель в первую освободительную войну и как относилось культурное христиански воспитанное офицерство культурной Финляндии к нашей обители. И мы ожидали теперь еще более лояльного отношения, так как обитель уже десятки лет живет с военными чинами, как со своей родной семьей, и трудно было ожидать такого недоверия со стороны военных властей на Валааме, какое стало теперь проявляться по отношению к нам. Каждую ночь солдаты врываются в келлии иноков с оружием в руках делают обыски.

Ведь мы теперь объяты страхом от большевистского нашествия, которое грозит нам мученическою смертию. Но никак не ожидали того, что проявили некоторые военные чины культурной Финляндии как например Г[осподи]н Ристолайнен ворвавшись в полночь в келлию Эконома Иеромонаха Филагрия, в сопровождении солдат с винтовками, а сам наставив дуло револьвера к груди эконома требуя выдачи орудия, которого у него не было в келлии, а оказались в кладовой конторы о которых он и не знал откуда они? Это я еще до освободительной войны вооружал монастырь от красных бандитов, по предложению председателя Сердобольского комитета охраны г[осподи]на Котонен. В дальнейшем когда открылась в нашей стране война с красными то командированный от фронта белых офицер ему то и отдано все наше годное вооружение, а упомянутые пистолеты он не взял как как негодные, и они брошены были тогда в хлам с железом, а теперь из-за них арестуют эконома как утаившего оружие, о котором он и не ведал. Если арестовать то следовало бы меня за них я их приобретал.

Что же касается упоминаемого Вами плевка по направлению к офицеру Салми, послушником из пожарной команды, ведь послушников в этой команде всего шесть, и их можно позвать и пусть тот офицер покажет кто из них плюнул? Я сомневаюсь в правдивости такого случая, но он распространен не только между офицерами, но и между солдатами, и если этого факта не было, то ведь это не что иное со стороны офицера культурной Финляндии, как только провокация натравливания солдат на русских монахов стариков, для того чтобы они их растерзали, прежде чем придут большевики. Комендант подтвердил мою мысль, что если окажется что плевка не было то, это провокация. Тогда Маиер Туронен позвал при нас же подвластного ему офицера Салми прапорщик, который на допросе сказал что плевок был от послушника самого высокого. Я на это сказал что самый высокий это Евгений наш приютский воспитанник самый скромный мальчик сиротка, можно только удивляться как он мог допустить такой наглый поступок? Но если окажется действительно факт налицо, то я завтра же его выгоню прочь из монастыря. Если же это не верно то ляжет это пятно на Вашу офицерскую совесть — что мальчик сиротка будет изгнан понапрасну. После сего решено маиерами исследовать этот факт при свидетеля. Я продолжал: 3-го Декабря Г[осподи]н Комендант на Ваше предложение эвакуироваться добровольно я отказался именно потому что надеялся что мы здесь под защитою культурной нашей страны и Ее воинства сохранимся от большевитского нашествия. Но теперь события последних дней нам показали: что к нам нет доверия, а коль скоро так то нам грозит опасность от своих же сограждан, и потому не лучше нам оставить обитель?! Комендант выразил сожаление что так выполняют горячие молодые головы, его распоряжения, но не в его духе. Распоряжения мои последовали, только потому что сделан донос из Вашего же братства, за что очень извиняюсь за эти распоряжения.

Маиер Туронен сказал: «что лично Вас и Вашего правления насколько мне известно, имеется полное доверие.

Мы спросили: Общее положение не дает ли нам повода к тому чтобы нам благо-временно эвакуироваться с Валаама? Туронен ответил: посмотрите сами вечером Вы увидите на берегу зарево; это означает что наши отступая, предварительно жгут все оставленное, возможна такая же участь и для окружающих Валаам островов. Однако сам Валаам будет защищаться до последней возможности.

После сего мы любезно распрощались с Маиерами и Комендант еще раз извинился за происходящие осмотры келий и обещал сделать распоряжение: немедленно прекратить обыски. А так же просил нас не сообщать о происходящих здесь обысках и арестах в Сердоболе, и мы на это ответили: пусть это будет между нами, чтобы из своего дому не выносить мусора на улицу.

Отец Наместник съездил в Сердоболь и привез от Владыки и секретаря Сомера побудительные советы об эвакуации добровольной братства.

Офицеров Ристолайнена и Салми получившего мнимый плевок от послушника, я поочередно пригласил чрез их начальников к себе чайку попить и обрисовал их поступки пред ними же. Ристолайнен очень искренне сожалел о случившемся и извинился, и даже сказал что впредь, что от него зависит, он будет нашим защитником.

Второй офицер в моем присутствии допрашивал виновника плевка послушника Евгения по-Фински, и потом мне объяснил чрез переводчика Иером.[онаха] Павла,

что: это тот послушник, но он невиновен в плевке так как он не помнит, что плевал ли и даже не видел меня. После чего я попросил офицера, ввиду того что от него распространился этот не верный слух как между офицерами и даже солдатами, и как бы зажег пожар, то и потушить он должен сам, что офицер и обещался сделать.

16 Декабря, монастырское правление имели суждение об эвакуации братства и одобрили проэкт постановления состоящего из 7 параграфов.

17 Дек.[абря] ознакомили коменданта с упомянутым проэктом постановления, с которым в часа того же дня я поехал в Сердоболь, для ознакомления с ним и церковного управления, где некоторые пункты постановления не одобрены, и вообще не советовалось принимать что-ли[бо] в данном случае чрез коменданта, а переговорить о сем с полковником Ярвиненом и по его совету и действовать, и рассказать ему все происходившее на Валааме, так как он имеет доброе отношение к Валааму, которого трудно ожидать от Вашего полицейского Салаки, подпавшего под влияние коменданта. Подлинники постановления смотри [1 нрзб.] стр. А.

Между прочим как от Владыки так и от секретаря я узнал, что как в Сердоболе, так и далеко в окрестностях его распространены слухи, что Валаам кишит шпионами, даже в олтаре верхнего собора установлена радиостанция для переговоров с Москвой.

18-19. Сердоболь гудит сирена, забираюсь около подворья в убежище, где Марк ведет уже прение с барышней о Валааме, которая уверяет что на Валааме монахи русские шпионы, хорошо если бы их большевики с ареопланов разгромили.

19 Декабря. Лахденпохья гостиница, где в [1 слово пропущено] рядом с нами находился Коронный Фокт, заведующий эвакуацией, который сообщил нам что завтра 20 Декабря с Валаама прибудет около 200 Валаамцев. Я на это сказал что я ничего об этом не знаю. Коронный Фокт сказал что кажется монахи сами хотят эвакуироваться, я ответил что у нас добровольно ни один инок не хочет покинуть Валаам. Тогда К. Ф. запросил на Валаам по телефону о том кто сделал распоряжение эвакуировать монахов и получил ответ: Комендант и полицейский Салака. Я попросил передать коменданту чтобы повременить высылкой монахов с Валаама до моего приезда, так как у меня имеются указания от Церковного управления и завтра я буду на Валааме. Ответ последовал от Салаки что Коменданта нет дома, и отменить распоряжение его он не может, и завтра утром все иноки не имеющие Финляндского гражданства будут вывезены в Лахденпохья. Я о сем сообщил Секретарю Сомеру и что Полковника Ярвинена не удалось увидеть.

20 Декабря наши братья старички, слепые, глухие, хромые и расслабленные прибыли на параходе в Лахденпохъя. В 3 ч. дня усадили их в вагоны пассажирские 2 и 2 теплушки и один вагон с вещами. В 5 ч. дня поезд отправился по направлению к месту назначения — Ювяскеля.

22 декабря я прибыл на Валаам, где спешно упаковывают ценности, для сей цели оставлены и часть братии не имущих гражданства, по окончании работ и все граждане как гражданское население должны покинуть Валаам. Заведывание обителью перешло в военное ведомство, однако монастырь еще ни кем не принят. Комендант в командировке и полицейского тоже нет дома. Распоряжения по управлению монастырем и назначение лиц делал Салаака чрез нарядчика Якова, последний и сделал доклад мона-

стырскому собору как это происходило. По моему поручению о. Наместник говорил по телефону с полковником Ярвинен, последний разрешил инокам гражданам жить впредь до времени на Валааме, и когда будет опасность то он скажет.

А Салака в свою очередь потребовал из Лахденпохъя чрез своего помощника на Валааме Туовинен немедленного выселения оставшихся иноков неимеющих Ф.[инляндского] Г.[ражданства] которые в сопровождении о. Наместника 28 Декабря со слезами оставили обитель.

Январь. —

11 Января о. Наместник возвратился из сопроводительной поездки. Наших насельников разместили по школам в 120 к[и]л.[ометрах] севернее Ювяскиля, разбиты они на 4 группы в трех группах приблизительно по 40 человек и в последней 4-й группе 13 человек.

Вся партия выселенных с Валаама составляет 136 человек и состоит из священнослужителей, монахов, послушников, богомольцев как мущин так и женщин. Старшими над группами поставлены: Руфин [иеромонах Руфин Афанасьев, 1872 г. р. — А. К.], Глеб [иеромонах Глеб Козлов, 1867 г. р. — А. К.], Власий [иеромонах Власий Агафонов, 1878 г. р. — А. К.], и над престарелыми Иван Пупков [указный послушник 1894 г. р. — А. К.] и Георгий [Георгий Хозяинов? — А. К.] из приюта. На Валааме же остались только Финляндские граждане всего 85 человек.

17 Января3 после обеда, в трапезе, я беседовал с братией на тему примирения старостильников с новостильниками, указав на неосновательность раскола со стороны старостильников и что с Финляндской Православной Церковию все Автофекальные (sic!) Церкви в общении в том числе и Русская, один из членов которой находится здесь и служит с нами. А старостильники находящиеся под Серафимом который запрещен главою Русской Церкви М.[итрополитом] Сергием который называет их раскольниками, следовательно наши старостильники не признающие Архиепископа Германа законным Финляндским Архиепископом, теперь являются раскольниками по отношению к Финляндской Церкви, но так же и к Российской и к овсей Православной Церкви являются раскольниками.

Этою моей речью возмущенный Н. Попов набросился на Н. Цветаева заявив ему что он был уже у полицейского Салаки, и он Вас теперь не выпустит с Валаама, и не даст удостоверения о том что он у Вас отобрал документы, если мы раскольники, то Вы выходите сами из своего положения. Н. Цветаев в свою очередь возмущенный поступком Н. Попова и просил моего содействия, достать от полицейского Салаки удостоверение, от отобрание им у него документов без которых выезд с Валаама ему не возможен. Я обещал поговорить об этом с комендантом, который сегодня же в час дня будет у меня, для совещания об эвакуации монастырских насельников. Комендант в назначенное время пришел с полицейским Салакой, последнего я спросил, по какому делу он пришел? Ответ последовал: «по приглашению коменданта».

Я сказал что нам желательно переговорить только с комендантом так как по данным вопросам к Вам не имеем доверия. Сего дня Вы сказали Н. Попову что Н. Цветаева не выпустите с Валаама и не дадите ему удостоверения о тех документах которые

3 Вместо зачеркнутого Декаб.

Вы отобрали у него, и это по наговорам Н. Попова, что такое из себя представляет Н. Попов в стильном вопросе волнующем наше братство, то об этом можете свериться в церковном управлении. По этому я не могу доверять в данных вопросах ни ему ни Вам. Салака обескураженный ушел, а коменданту более подробно объяснили об наших стильных неурядицах в братстве. Совещание наше об эвакуации братства закончилось тем что я должен в тот же день 17 Декабря в 3 часа дня ехать на параходе в Лахденпохъя и в Сердоболь для совещания с церковным управлением об эвакуации братства, и только по возвращении моем будут приняты те или другие меры для того, чтобы совершенно всех выселить из монастыря, о чем он в присутствии нарядчика Якова кулаком бил по столу говоря: «или я или Игумен должны жить в монастыре, я ему палку-то окорочу». Этому полицейскому я оказывал только всевозможную помощь, ну и Господь да будет ему судией, за выселение столь беспомощных старцев.

В этом направлении и Н. Попов сделал ему услугу, в том что мою переписку с Н. Цветаевым, о стильном вопросе, и ответы М. Сергия Н. Цветаеву помещенные мною в Утренней Заре, превращаются в их сознании, в переговоры с Москвой, следовательно в моей неблагонадежности в политическом отношении. Тогда как эти документы являются ценным вкладом в историю Ф.[инляндской] П.[равославной] Ц. [еркви] по которым ее самостоятельность, и подчиненность Вселенскому Патриарху засвидетельствована и главою Русской Церкви, против чего все время воюет Н. Попов не признавая Арх. Германа законным каноническим Архиепископом, и является деятельным орудием переписки старостильников с заграницей. История этой борьбы мною изложена в моей книге: «Введение нового стиля в Ф.[инляндской] Православной] Ц.[еркви] в 1926 г. а также в журнале Утренняя Заря за 1929 г. № 8, 9, 11, 12. За 1934 г. — № 6-7, 8-9,10-11. Теперь помещенные письма в Утренней Заре, За 1939 г. № 11. Главы Русской Церкви Блаженнейшего Митрополита Сергия, разрушили все опоры старостильников, и их подстрекатели Архиепископ Серафим запрещены в свя-щеннослужении, таким образом и наши старостильники оказались запрещенными не только Ф.[инляндской] Ц.[ерковью], но и Российской, что Н. Попова и приводит в неистовство и извращение фактов, о чем можно только сожалеть о его душевном состоянии.

[Выпискарукой игумена Харитона]: Уси Суоми № 82 27 мар.[та] 1940 г. Пере[в]од.

ВАЛААМСКИЕ МОНАХИ ОБЪЯВЛЕНЫ ВРАГАМИ СОВЕТСКОГО СОюЗА

И. С.

Москва вторник

Советское правительство объявило Валаамских монахов изменниками (предателями) страны и врагами Советского Союза. Их считают белогвардейскими беженцами, которые распространяли враждебную пропаганду против Советского Союза.

На деле (практике) это обозначает, что если кто из Валаамских монахов попадет в руки русских их повесят (расстреляют). Это решение по Советским газетам, следует

из того, что на Валааме обнаружили документы и письма из которых выясняется что монахи занимались враждебной пропагандой против Советского Союза.

«Красные Известия»4

Пишут: что монахи посылали за границу (письма) в которых советуют (предлагают) воевать против Советского Союза. И настраивали белых русских беженцев, поступать добровольцами в Финскую армию. Монахи настаивает газета вели ужасную пропаганду против Красной армии рисуя ее грубым стадом. В монастыре все по той же газете нашли типографию, в которой монахи печатали против Советские издания. Сами монахи служили добровольцами в Финской армии, так как они владеют русским языком, ими пользовались, как переводчиками, и в этом деле они проявили яркую враждебность, против Советского Союза. Валаам имеет большое стратегическое значение замечает газета, и Фины превратили остров и монастырь в крепость. Д. Е.

4 Не ясно, какую газету цитирует игумен Харитон. В советской газете «Известия» такой публикации отыскать не удалось.

Приложение II

Игумен Харитон (Дунаев)

[1]

1939-1940 годы Заметки

От издателей

Публикуемый ныне без сокращений текст «Заметок» игумена Харитона (Дунаева) был, по-видимому, разослан автором многим частным лицам и организациям, причем в нескольких различных вариантах, и уже в машинописи не единожды претерпевал определенные авторские изменения, а затем всякий раз подвергался публикаторами серьезному стилистическому редактированию. Некоторые фрагменты «Заметок» произвольно сокращались, как это случилось с текстом проповеди игумена Харитона, сказанной им братии в соборе в момент смертельной опасности, — текст проповеди сохранился лишь в гранках публикации в рижской «Газете для всех». Сокращения, судя по всему, производились не только редакторами, но и самим автором. Так, в публикуемом ныне машинописном варианте «Заметок» текст проповеди отсутствует. Между тем эта проповедь — из числа наиболее ярких сочинений, принадлежащих монашествующим Валаама.

«Заметки» — одно из немногих сочинений игумена Харитона, сохранившихся в авторской редакции. Известные варианты прочих его текстов военного периода под-

верглись, без сомнения, существенному стилистическому редактированию, поскольку использование встречающихся в них сложных грамматических конструкций было затруднительно для о. Харитона.

Текст «Заметок» игумена Харитона публикуется по авторизованной машинописи из архива Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Папинниеми (УЬА. 1а 72 О. Л. 1-11; вторая пагинация Л. 1-8, 19-21), с учетом правил современной орфографии при сохранении авторской пунктуации и устойчивых особенностей в написании отдельных слов (ареоплан, автомобус, бомбодировка, матор, параход, эвакулирован-

ный, калидор, олтарь и т. п.). Устранены лишь очевидные опечатки.

***

Грозные тучи надвигались над Валаамом. Провизия и хлеб взяты на учет, которых были запасы на два года. Параходы, моторы и большая часть лошадей перешли в ведение военного гарнизона. Семейства военных оставили Валаам и нам предлагалось, добровольно эвакуироваться, но мы отказались. Не раз я беседовал в трапезе с братией о создавшемся положении, и о причинах почему нет того мира на земле о котором возвестили Ангелы при Рождеств[е] Христовом. — «Этот мир особенный, не такой какой дает м1р (Иоан. 14, 27) мир людей святых или искупленных от греха. Грешники не имеют мира ни с Богом, ни между собою (Исаия 48, 22) а бывающий мир между ними есть вражда против Бога. Есть три рода мира: мир государственный внешний, мир общественный, внутренний, и мир каждого из нас с самим собою, мир сокровенной души нашей. Этот последний мир и есть основное и коренное условие всякого другого мира, мира общественного и мира государственного. Внешнее действие человека есть обнаружение его внутреннего настроения.

Когда внутри его, и в нем самом нет мира, тогда не может быть его и во вне. Этот внутренний мир приобретается победою над страстями, благочестием и чистотою, праведною и богоугодною жизнию».

19 октября 1939 г. Вот уже приблизились грозные тучи к Валааму, колокола которого давно замолкли для призыва на молитву, а теперь только служат сигналами возвещающими налет ареопланов, и мы избрали и от этих воздушных врагов укрыват[ь] ся в храме, который и служит для нас убежищем.

Тревога. Мы в убежище, затаив дыхание, ждем нападений. Над головами уже слышится рев вражеских маторов, которые везут смерть и разрушение на наш мирный Валаам... Вдали послышались взрывы от сброшенных бомб. Это означало что враг удалился, и мы разбрелись по келлиям, но не надолго, опять тревога. Так продолжалось почти ежедневно с не большими периодами затишья. Все бомбометания сначала касались только окрестностей монастыря. Но вот 6 января бомбы бросались и в пределах монастырских строений, которые уже не мало и пострадали1. В особенности жестокая бомбодировка началась с 19 января2 1940 года.

1 Согласно советской сводке: «6. Января. Плохая погода. [.] Авиационные налеты на острова Валаам и Мантисаари. На Валааме 12 ФАБ-100 [Фугасных авиационных бомб весом 100 кг.] сброшено по жилым домам западнее монастыря» (Тиркельтауб С. В., Степаков В. И. Против Финляндии. Советская морская авиация на Балтике в войне 1939-1940 годов. СПб., 2000. С. 30).

2 «19 января. Авиационные налеты на порты Або, Раумо, ст. Экенес и острова Ристисаари, Мантисаари, Валаам» (Там же. С. 33).

20-го января служил я всенощную соборне. (Воскресенье 21 января всенощную служил Настоятель соборне)3. Во время пения хором «Блажен муж» над головами снова заревели моторы, затрещали пулеметы. Как будто вся адская сила собралась в воздухе. Взрывы бомб колеблют и разрушают здания. Выходим на литию, взрывы усилились, вот минута и собор разрушится, и мы будем погребены здесь в кирпичных обломках вблизи раки Преподобных. Но то сознание что такое погребение застанет нас в молитвенном наст- || роении и в храме Божием, давало сердцу мирное л. 2 настроение и преданность в волю Божию... (И одновременно как бы некое сожаление о летающих, которые являются орудиями злого духа, готовящими для себя вечную погибель, а пострадавшим от них — вечную награду). Всенощная кончилась. Налеты затихли, человеческих жертв не было, хотя здания пострадали, но в них небыло людей, все были в храме4.

Утром порану Литургия, по окончании которой, опять бомбодировка...5 Вечер. Луна затянута мглою и обнадеживала для нас ночной покой от от (sic!) налетов. Однако в 12. час.[ов] ночи тревога. Мы снова в соборе и опять адские птицы реют в окружности собора ища жертв, которыми оказались, в разное время: конюшенное, гончарное, и паркетное и югозападный братский корпус. Жертв человеческих снова не было, лишь одна лошадь разорвана на куски. В тоже время пылали ярким пламенем склады с досками, зажженные бомбой. Окружность машинного дома изрыта бомбами. Пламя равнялось с высотою собора6.

3 Здесь и далее в фигурных скобках {} приведены отсутствующие в машинописном варианте фрагменты текста, сохранившиеся в гранках газетной публикации (см.: «Газета для всех». Рига. 10 марта 1940. № 11). Публикации предпослано редакционное предисловие: «Из писем Валаамских монахов. На днях ко мне пришел новый ряд писем валаамских иноков, отправленных в Каннонкоски 20 февраля. На мою просьбу прислать сюда обзор военных событий на их монастырском острове о. иером. Памва пишет, «что он лично не ведет таких записей, а лишь старается приготовиться к переходу в вечность».

— Но, — продолжает он, — один инок дал мне извлечение из своих записей, которая (sic!) вместе с копией слова Настоятеля Вам теперь и пересылаю». Ниже я привожу интересное содержание этих «записей инока» с сохранением стиля их автора».

Текст предисловия перечеркнут простым карандашом, выше тем же карандашом вписано рукою игумена Харитона: «Из записок Валаамского Инока: Игумена Харитона». Фрагменты, помещенные нами в фигурные скобки, отмечены игуменом Харитоном простым карандашом с пометкой: «выпущено». Текст статьи в гранках имеет исправления фиолетовым карандашом рукою игумена Харитона. (VLA. Ia 72 G. Л. 47-49).

4 «20 января. [...] Бомбовые удары нанесены по Койвисто, Мянтилуото, Раумо, Экенесу, островам Ристи-саари и Валааму. Потоплен 1 транспорт, другой подожжен». (Тиркельтауб С. В., Степаков В. И. Против Финляндии. С. 33).

5 «21 января. Ухудшение погоды. [...] Авиационные налеты на аэродромы Утти, Койвисто, Лахденпохья, местечко Кюля в районе м. Ярисивиниеми, на острова Ристисаари и Валаам. [...] В Никоновской бухте о. Валаам потоплены 2 катера и поврежден ледокол». (С. 33).

6 «22 января. Плохая погода [.] Авиационные налеты на Раумо, острова Ристисаари и Валаам. На Валааме вызван пожар в монастыре, в Никоновской бухте потоплены еще два катера и поврежденный ледокол» (Там же.). «22, 24, 25, 26, 27, 28 января. Плохая погода. При кратковременных улучшениях метеоусловий велись патрулирование, разведка и вылеты на боевые задания. Авиационные налеты на Валаам, Лахденпохью и порт Ханко» (Там же). Из приводимых сведений не ясно, производились ли налеты на о. Валаам с 22 по 28 января ежедневно. «30, 31 января. Плохая погода, Вылетов не было» (Там же. С. 34). «1 февраля. Плохая погода. Авиационный налет на остров Коневец» (Там же) — это было первое зафиксированное в отечественном источнике нападение советской авиации на второй монастырский остров на Ладожском озере.

Но самые страшные разрушения случились 27 и 4 февраля8. Как будто весь ад вооружился на обитель и засыпал ее бомбами. Горит монастырская больница, а далее — ризница и библиотека. Самая громадная бомба упала около нашего Преображенского собора, повредив окружающие его корпуса. Зажигательные бомбы попали в собор, но огонь был потушен. Как храм нижнего этажа, так и укрывающиеся в нем иноки остались невредимы. Финские власти спасли нас от неизбежной смерти и укрыли в более безопасное место.)

{Во время братской трапезы 20 января игумен Харитон обратился к инокам со следующим словом. «Отцы святии и братия! Часы и минуты ожидания налета и связанной с ним опасности даны нам свыше. Нам должно уразуметь их значение. Ночной неожиданный налет, желающий разрушить наше земное существование, — есть образ и подготовка неожиданного для нас всех прихода Господа нашего Спасителя, грядущего судить живых и мертвых, бодрствующих и спящих.

И если наша душа действительно обручилась господу обручением крепкой веры, любви к Нему, надеждою на Него, то она не испугается приближения земного конца и покорно выйдет на встречу Спасителю. Всякая опасность для нашей земной жизни — есть стук самого Господа в нашу сердечную дверь.

— Я не знаю, с какими чувствами каждый из нас, побуждаемый «тревогою», входит в храм, как более безопасное убежище для налетов. Было бы утешительно, если бы вы входили туда не с боязливостью, а с молитвенной покорностью воле Всевышнего. Не воспринимайте противосамолетной «тревоги» слишком материально. Голос «тревоги» этой желает спасти не только наше тело, но и нашу душу. Наше убежище это — храм, он является и прибежищем к Богу. (В это время загудела снова «тревога» и трапезная опустела. Мы снова в храме и Настоятель продолжает слово). — «Христианин не убегает. Христианин прибегает к Богу, прячась в обителях Божьего духа. В минуты горестного уныния, страха, слабости духа в эти страшные месяцы всякий может прибегнуть к этому храму, нашему последнему земному прибежищу. Здесь наше единение, здесь наше укрепление, здесь наше очищение и утешение».}

Некоторые из братий уже изнемогали, от постоянных, днем и ночью бомбо-дировок (sic!) и из-за отсутствия сна. И монастырское правление уже предполагало добровольно эвакуироваться, предварительно сговорясь с местными военными властями, которые обещали перевести на берег разделив на три партии. Но так как еще 20 декабря 1939 г. наше братство неимеющее Финского гражданства, было эвакуировано с Валаама принудительно, то о них заботилось Правительство, а добровольно эва-кулированные (sic!) должны сами заботит[ь]ся, что для нас было почти не возможно, как передвижение так и питание.

Для выяснения этого вопроса, я и о. Наместник 1-го Февраля 1940 г. поехали в Лахденпохъя в штаб обороны, и в Сердоболь в Церковное управление.

7 «2 февраля. Улучшение погоды. [.] Группы СБ [стратегических бомбардировщиков] и МБР-2 [морской ближнеразведывательной авиационной эскадрильи] произвели налеты на острова Руссарэ, Коневец, Валаам, полуостров Ханко, город Койвисто, порты Мянтилуото, Раумо и Лахденпохья» (Там же). На следующий день Валаам вновь подвергся удару: «3 февраля. Авиационные налеты на острова Ристисаари, Валаам, город Койвисто и порты Лахденпохья, Ловиза и Мянтилуото» (Там же. С. 35).

8 «4 февраля. [.] Авиационные налеты на остров Валаам, город Койвисто, порты Лахденпохья, Раумо, Мянтилуото». (Там же. С. 35-36).

Прибыв в Лахденпохъя, где ночевали в гостинице, или вернее большую часть времени находились в подвале спасаясь от происходившей бомбодировки. Утро 2-го Февраля продолжалась бомбадировка, в 10 час. затихла, и мы поехали на автомобусе в Сердоболь, на пути Автомобус остановился завидя летевшие ареопланы, мы спасаясь от них ушли в лес где и зарылись в снегу, рев маторов над нашими головами производил страх за жизнь.

Чрез несколько минут послышались взрывы, это началась бомбодировка Сер-доболя9, и мы едем туда же. Верстовые столбы показывают рас[с]тояние до Сердобо-ля 12 верст над которым уже видны клубы дыма в виде густых облаков, подъезжаем ближе, откуда открылась страшная картина: квартал, во главе с Лютеранской киркой объят пламенем, остальная часть города закрыта клубами не проницаемого дыма, только слышен оттуда треск и грохот от пылающего огня. Ввиду порчи дороги от бом-бодировки наш автобус остановился где по ту, и другую сторону его стоят черные разрушенные дома, однако подошедший полицейский просил ехать дальше в город, где нужны люди для помощи. Мы переехали мост достигли рынка, где от бомб образовались громадные ямы. В тоже время глазам представилась, печальная и ужасная картина магазин Вярчиева разрушен, Горят: Аптека Дукмана, православная семинария, дом Церковного Управления. Мы стоим под навесом гаража, против пылающих семинарии и ц.[ерковного] дома. В этот момент, на гараж была сброшена бомба и он разрушен, мы оказались целы и спустились под гору, но здесь укрыт[ь]ся было негде, к счастью на этом месте, бросание бомб не повторялось, и мы добрались до своего подвория, где укрывались от бомб люди из разрушенных домов. Но и здесь последовало предупреждение, что: склад военной амуниции горит, а рядом с ним склад снарядов, если последний загорит (sic!), то от взрывов и наш дом разрушит. Однако идти было некуда, и мы все сидели, дожидая (sic!) своей участи, между тем город продолжали громить с воздуха, который превратился в сплошной пожар (sic!), где пожарные продолжали тушить.

На подворье пришли Н. Казанский с семейством и сообщили, что они извлечены из подвала ц.[ерковного] дома чрез окна, вход и выход из подвала завален разрушенной стеной. Архиерей вытащен тем же путем чрез окна и куда-то увезен. Г. Со-мера не видно, он стоял у входа в убежище и по своей обязанности направлял людей в убежище и вероятно погиб на своем посту, и ему можно только позавидовать, как исполнителю своего долга до самой смерти.

Вечер, стемнело, мы с наместником пошли по Валаамской улице, где семинария уже догорает, а из церковного дома идут из окон клубы дыма, пробрались мы в семинарскую Иоанновскую церковь, которая еще была цела, только стекла выбиты. Пред входом ее лежала куча предметов кем-то собираемая, при помощи фонарика можно было рас[с]мотреть, что это оста[н]ки от убитых жертв.

Далее на дворе, около черного хода в церковное управление, лежал предмет, при освещении электрическим фонариком, это оказался убитый секретарь цекр.[ов-ного] Управления Г.[осподин] Сомер. В тоже время пришли сестры его опознали и горько зарыдали. Мы воз[в]ратясь на подворье (sic!), откуда людей уже розвозят (sic!) по деревням, а мы узнав теперь о смерти секрет.[аря] Ю. Сомера и о увозе не известно

9 Этот налет никак не отмечен в советских сводках, приводимых в книге: Тиркельтауб С. В., Степаков В. И. Против Финляндии.

куда Архиерея. — Значит выяснить нам: как поступить с обителью и находящимся там братством, всякая возможность отпала и ввиду такой жестокой бомбодировки, не мыслимо с Валаама эвакуироват[ь]ся, с множеством престарелого братства. Нам необходимо вернут[ь]ся на Валаам, если это Господь поможет, и мы на поезде возвращаемся в Лахденпохья, и на пути поезд не раз останавливался в виду замечен[н] ых ареопланов, все пас[с]ажиры убегали в лес. Наконец достигли стан.[ции] Якима где и слезли [?] и пошли пешком в Лахденпохъя. Тревога, люди пошли в убежище, и мы за ним (sic!), где просидели до сигнала возвещавшего безопасность, и добрались мы до гостинницы, где и были в про за прошлую (sic!) ночь, теперь прилегли на кровать: тревога и мы в подвале, бомбодировка потрясла нашу гостинницу, в которой все стекла с треском рассыпались, и весь штат служащих оставил ее. Знакомый автомобиль свез нас в Раухала в Штаб откуда военный автомобиль ночью свез нас в Сергиевский скит, а отсюда на военных лошадях мы должны ехать в монастырь, и выехали но вернулись ввиду бомбодировки Валаама. Ночевали на Сергиевском в не жилом помещении. Утро 4-го Февраля. Слышится бомбодировка Лахденпохъя, а с полудня нача[ли] громить Валаам, и так сильно[,] что баня, в которой мы находясь грелись, тряслась от сотрясения воздуха.

Вечер, бомбодировка за тихла (sic!), и мы едем на Валаам, небо звездное, дает возможность увидеть нас с ареопланов, но слава Богу мы их не встретил[и.] Вот уже виден свет над Валаамом, это значит горят какие-то здания. Вступаем на берег Валаама который изрыт бомбами до неузнаваемости, подн[я]лись на гору к конюшне, и открылась ужасная картина потрясающая: При нощно[й] тьме и трескучем морозе, горят ярким пламенем: Машинный дом, Киновия, Троицкая церковь, больничный корпус, Ризница и Библиотека. Остальные кор[пу]са окутаны дымом, ничего живого невидно, как будто настало время пришест[вия] антихриста, а за ним и страшный суд человечеству.

Мы поровнялись (sic!) с «Рухальным воротам» (sic!), у которых стоят как тени иноки с котомками, по приказанию коменданта дожидают (sic!) прибытия грузовиков для отъезда на них с Валаама. Я при помощи только монаха Серафима, мог добраться до своих келлий чрез двор, который превращен бомбодировкой в ужастные (sic!) овраги, а северная сторона корпусов горит ярким пламенем.

Я еле мог сидеть на стуле в своих покоях от изнеможения согреваясь чайком от холода. Пришол (sic!) о. Наместник предлагает теперь же ехать на грузовиках вместе с братией, на берег и дальше куда эвакуируют всех, в противном случае завтра прилетят большевики и будут добивать Валаам, и мы можем погибнуть здесь. Но я настолько изнемог, что не в силах ехать обратно, и остался дома. Остался и Наместник, а также и несколько человек для укладки приготовленного товара к вывозу. Продолжается ужастная (sic!) ночь, я дома в спальне10, окна которой освещаются ярким пламенем горящих корпусов, ужасы еще увеличили тревогой, возвестившей о налете ареопланов, от которых мы оставшиеся укрылись в последнем нашем убежище в соборном храме. Однако этот раз почему-то не было сброшено бомб. Оставшаяся братия продолжала, спасать аптекарский товар из аптеки к которой подходил уже огонь. Ризница же еще вчера была выгружена в Олтарь (sic!) собора.

10 Далее зачеркнуто: из окон которой.

5-го Февраля. Утро, уже россветает (sic!), и идет снег, опасность налетов исчез-ла11. И мне представилась возможность, последний раз взглянуть на священную Обитель, она изранена до неузнаваемости. По калидорам, не со всем разруше[н]ых корпусов (sic!) ходят рабочие, в которых келлии открыты (sic!), и вчера уехавших иноков пожитки оставлены на произвол судьбы. В соборе в олтаре (sic!) навалена куча риз и подризников, которые извлечены из ризницы, во время пожара вчерашнего, Престол завален священными предметами. Подвал собора наполнен библиотекой и более ценными вещами, что делалось заранее и продолжал[ось] несколько недель о чем осведомили и коменданта, который сказал: что более безопасного места в Финляндии и не найти. Но Ризы с Образов и рака Преподобных, также заранее приготовлены к отправке, которые и пойдут сегодня вместе с нами. И так осмотрев, где можно внутри зданий, посмотрел и со вне их обойдя кругом корпусов, многие из них представляли груды развалин, которые окутаны дымом, а некоторые чердаки, и внутренности каменных зданий продолжали гореть. Разное имущество, уехавших вчера владельцев, разбросано на улице. Мною предложено кому-либо остат[ь]ся, как представителю монастыря и, что возможно убрать и сохранить. — Согласились на это предложение трое: Помощник эконома, монах Симфориан, Капитан с Парахода Сергий монах Ираклий, и послушник Владимир Кудрявцев Инжинер (sic!).

Вечер мы собрав свои котомки, последний раз на кухне поужинали, и пришли в собор, где отслужили молебен Божией Матери и Преподобным, тоже последний раз и я сказал несколько слов и распростились и с Храмом и с остающимся здесь инокам (sic!), кроме остающихся трех иноков, на Валааме остались еще два наших Иеромонаха, Петр и Павел, которые призваны на военную службу и исполняли Пастырские обязанности для православных воинов.

К собору подъехали грузовики, и мы распростясь с Обителью, тронулись в путь: Прости священная обитель / Где много лет я проводил / Тебя невольно оставляю / Но в сердце будешь ты всегда / Любить тебя не перестану / И не забуду никогда / Всегда в моем воображеньи / Начертан будет образ твой / Живя под мирным твоим кровом / Сие жилище считал я гробом / Мнил здесь жизнь и смерть моя. / Но превратность в поднебесной все планы разрушает вдруг / Будущность коль неизвестна нечаянность наш ранит дух.

Мы на озере, путь по нему мне хорошо известен, летом на параходе, зимой на лошадях. Но никогда не бывало, что бы по нему можно было ехать на автомобилях грузовиках, теперь мы едем ночью, не встретив ни каких препятс[т]вий, от всегдашних переломов льда. Это небывалая исключительная морозная зима, при том малоснежная, которая дала возможность установиться такому льду, в прошедшие зимы путь на грузовых автомобилях не мыслим по озеру. А мы теперь переехав Ладо[ж]ское озеро, держим путь Серпионовским (sic!) заливом, минуя Сергиевский скит, в дальнейшем попадаем на большую дорогу и достигли Лахденпохъя, где в школе отдохнули и подкрепились чайком.

Вечер 6-е Февраля, мы на станции Якима посажены в Вагон, при полной темноте тронулись в путь, неведомой для нас (sic!). Были на станциях длительные стоянки и пересадки. Станции и буфеты затемнены, которые переполнены (sic!) солдатами едущими на

11 В советской сводке указано: «5, 6, 7, 8 февраля. Плохая погода. При кратковременных улучшениях метеоусловий велись патрулирование, разведка и вылеты на боевые задания» (Там же. С. 36).

фронт, но на лицах их выражалось удивительное спокойствие, и царил образцовый порядок. На станции по-видимому Пиексимяки, нас угостили казенным кофеем. Утро 7-го Февраля, мы едем в Ювяскеля, Где бегло взглянули на город, который местами пострадал от бомбодировки, и вечером продолжали путь в Суолахти и здесь в гостиннице накормили нас обедом, а в 11 час.[ов] вечера на грузовом автомобиле отправились в Каннон-коски, здесь ночью встретили нас в народной школе, председатель общины Г[осподи]н Ойкари и его помощница по распределению эвакулированных (sic!), учительница Ести Матила, и наш Иеродиакон Савва, который владеет Финским языком, прибыв сюда (sic!) вместе с нашей братией эвакулированной еще 20 Декабря 1939 г. Приняли нас с Христианским радушием, обогрели накормили и напоили, и указали место для отдыха. Утро 8-го Февраля нас опять угостили и отправили на лошадях, часть в Писпанколу, где помещена братия ранее эвакулированная, нас в Тайпале Колу, где тоже помещены ранее эвакулированные братия куда мы и присоединились12. Таким образом вся Валаамская братия во главе с монастырским правлением размещена в пределах Каннонкоски, по школам. В каждой школе совершались богослужения иноками, Литургия только по Воскрестным [sic!] и праздничным дням. О пропитании заботилось Правительство. Отношение населения к нам очень хорошее. Бомбодировок в той местности не было, что дало нам возможность отдохнуть душою и телом, после неимоверных переживаний на Валааме, и мы ждали чем кончится судьба Обители. В дальнейшем прошол (sic!) радостный слух о мире, и нас радовало что мы возвратимся опять в свою обитель. Однако эта радость вскоре превратилась, в великое горе: Обитель наша отошла к большевикам. Таким образом участь Валаамцев оказалась очень в тяжелом состоянии. Мы запросили Архиеп. Германа по телефону из Ювяскеля в Куопио: предпринято ли что-либо со стороны Церкви о монастырях. Он ответил [«]нет, Вы сами должны ехать в Гельсингфорс и хлопотать там, у Вас много знакомых, и не должно медлить». Мы с Наместником, приехавшие в Ювяскиля по делам, после упомянутого разговора по телефону с Владыкой, вернулись обратно к братии в Каннонкоски, где обсудив вопросы создавшегося положения около 20 числа Апреля поехали я и Наместник в Гельсингфорс, где в Гос[ти]нице и остановились. Здесь посетил нас Лютеранский проповедник расположенный к Православию и монастырям, а потом корреспонденты из столичных газет, которые возвестили в своих газетах о цели нашего приезда.

Переговорили со знакомым нам инспектором Мерикоски, а тот позвонил по телефону к знакомым ему и нам членам сейма, последние предложили нам придти в здание Сейма, куда мы и явились. Господин Оксала13 член Сейма, бывший военный министр, пригласил нас в один из кабинетов Сейма, куда пришли и другие знакомые члены сейма Питканен, Радиканен и профессор [пропуск в тексте].

12 Согласно советской сводке, налеты на Валаам возобновились в период с 10 по 16 февраля, однако из текста не ясно, производились ли они ежедневно: «10, 11, 12, 13, 14, 15, 16 февраля. Плохая погода. При кратковременных улучшениях метеоусловий велись патрулирование, разведка района фарватеров и вылеты на боевые задания. Авиационные налеты на Ханко, Карис, Ронаниеми, Илляниеми, острова Валаам и Коневец» (Там же. С. 36). После 16 февраля налеты на о. Валаам в советской сводке не отмечены. Налеты на о. Коневец продолжались 18, 20, 26 февраля, 2 марта и в период с 3 по 12 марта, хотя в последнем случае из текста не ясно, производились ли налеты в этот период ежедневно (Там же. С. 38-40).

13 АгисЗ (Агу1) АШе1 0]«а1а (1891-1949) — депутат Парламента, в 1932-1937 гг. министр обороны.

Они выслушали наш доклад который заканчивался просьбою совета членов что нам теперь предпринять. Они переговорив между собою и Г. Оксала ответил: «Вам нужно теперь же приискать для монастыря, подходячее (sic!) место, где были бы, вода, берега и лес, что напоминало бы отчасти и Валаам и Ладогу, Вскоре начнутся наделы земли беженцам, после чего уже трудно будет найти вам подходячее для вас место. А потому вам теперь же нужно искать и купить найденное подходячее для вас место в дальнейшем правительство Вам возместит на покупку затраченные деньги».

Мы запросили министра просвещения или церковных дел: «можем ли мы купить для монастыря землю где найдем подходячую (sic!). Сразу он не дал положительного ответа, но обещал дать на второй день, и ответил: «можете купить».

В министерстве Г[осподи]ну А. Инкинену, и в лесном управлении, Инспектору мы поручили навести справки где продаются имения и сообщить нам письменно, а сами возвратились в свое местожительство — Каннонкоски 26 апреля 1940 г., куда и стали поступать предложения продающихся имений, для осмотра которых, постановление[м] монастырского Правления, командированы с 1го Мая 1940: Наместник, Эконом, и Инженер послушник Владимир Которые, осмотрев во многих местах имения вызвали письменно меня для окончательного решения дела, я заручившись полномочием монастырского правления, на покупку имения, и вместе с казначеем отправились чрез Сариярви в Ювяскеля, куда нас и вызывали. Однако встретились мы 13 мая 1940 г. в Сариярви, для предполагаемого о. наместником вторичного здесь осмотра какого-то острова.

Но так как на острове нет не обходимых (sic!) для нашего братства построек то я уклонился его осматривать и Эконом и сопровождавший нас Иерод.[иакон] Савва возвратились домой в Каннонкоски, а мы я, Наместник, казначей и Инженер послушник Владимир, поехали для осмотра имений, осмотрев те же имения которые Наместник И инженер уже осмотрели, в конечном результате остановились на Рапиниеми [sic!], правда О. Наместник был другого мнения.

Согласно письменного предложения фирмы Састомойнен от 10-го Мая 1940 г., имение Папиниеми оценивалось: 3 650 000. Ф.[инляндских] марок. Потом по тому же письменному предложению просили за него: 3 000 000. здесь входил и энвентарь (sic!) оцениваемый в 200 000. Мы при осмотре решили не брать землю, на противоположной стороне залива, а вместо ее взять столько же земли, но на которой лучше лес, фирма и на это согласилась, только предложила взять поля на берегу залива.

Наше предложение за имение было: 2 400 000. марок.

Фирма предложила, купить нам вместо 305 гектаров купить 235 что снизило бы стоимость имения на полмилиона марок.

Итак вопрос о покупке Папиниеми у нас остался открытым. И мы поехали осматривать другие имения, этим давалось понять фирме, что мы уж не так заинтересованы их имением. Потом они сообщили через банкира, что они могут еще уступить, предлагая нам приехать к ним. По приезде нашем, нам объявлена окончательная цена за Папиниеми без эвентаря (sic!): 2 600 000 мар.[ок] после долгих торгов наконец в цене сошлись На сумме вместе с эвентарем (sic!): 2 725 600. марок и на второй день 6 июня 1940 года сделали купчую и я подписал, но она в законную силу взойдет только, тогда,

с их стороны акционерное их общество, которое собрат[ь]ся должно через две недели; И по одобрении их, имение с 27 июня переходит в наше управление, с другой стороны если Правительство утвердит. Тогда только имение переходит в нашу собственность. Там и здесь были требования от Канслера (sic!) Юстиции, по его мнению согласно закона в стране нельзя вновь открывать монастырей, по мнению других по разъяснению Ц.[ерковного] У[правления] по данному в Министерство: это не открытие новых монастырей, а продолжение старых.

Один из хозяев Папиниеми, не соглашался на продажу имения Папиниеми, но ему предложено, другими членами, если он желает оставить за собой имение то должен внести всю сумму стоимости имения, которой у него не было. Так то и другое препятствие отпало и имение утверждено за нами.

При окончательной продаже имение фирмой оценивалось так:

В продаваемом имении земли всего 305 гектаров. Имеется лесу годного для вырубки теперь же 1 010 куб. метр. 1 300 метров поленичной кладки на сумму — 150 000 мар. Значит около 148 м. за к[убический метр] в количестве: 18 737 куб. метров по 50 мар. 936, 850 мар. Земля из под леса, с посадкой леса 260 гектаров по 1 000 мар. — 260 000 марок. Пахотной земли и под усадьбой 45 гектаров по 5 000 мар. — 225 000 марок. Инвентарь и годовой урожай 2 000 000 марок. Постройки: 1 028 150 марок.

ВСЯ сумма за имение: 28 000 000 марок (sic!). После этой розценки (sic!) еще уторговали 75 000 марок. Таким образом и оказалась при купчей вышеупомянутая сумма 2 725 0007 (sic!) марок. В дальнейшем еще прикупили около 45 гектаров за которые уплочено 160 000 марок таким образом за все имение в 350 гектаров земли упло-чено: 2 885 000 марок.

Строительство и ремонты на 1-е Января 1941 года: 831 086 405 (sic!).

Значит наше имение к 1-му Января 1941 года нам стоит — 3 716 086 марок.

ПРИ покупке имения, главным образом нам необходимы были постройки, на которые мы больше всего и обращали внимание. Наш инженер брат Владимир во всех осмотренных имениях, снимал с построек размеры и делал проэкты (sic!) что их них выйдет и насколько они пригодны для нас, и делал сметы сколько они стоят в данное время. Папи-ниеми он оценил постройки в 16 000 000 (sic!). Эта оценка нам казалась сомнительной, для этой цели вызвали строительного мастера и поручили ему произвести тщательную оценку строений, что он и сделал. Его оценка оказалась на 200 000 больше чем нашего инженера. После покупки имения, упомянутого строительного мастера Койвула, мы и взяли производить ремонты и постройки при наблюдении нашего инжинера (sic!).

Инжинер (sic!) составил чертежи построек, Койвула смету материалов который потребуется и число рабочих. Для закупки и отправки материалов, нужно было о. Наместнику находит[ь]ся в Куопио. О. эконом и о. Петр, заботились о доставке в Папи-ниеми, вывезенного с Валаама имущества братства из Каннонкоски. Центр Правления монастыря был с 28 Июня 1940 г. в Папиниеми. Куда мы прибыли с 1314 Иноками, упомянутого 28-го Июня в память Преподобных Отцев Сергия и Германа Валаамских, которым и отслужили молебен, а потом 9 июля еще 28 челов.[ек] и в верхнем этаже дома устроили церковь, и стали совершать ежедневное Богослужение.

14 Вместо зачеркнутого 10.

Отец благочинный Иером. Андрей оставлен в Каннонкоски для наблюдения, за оставшейся там братии. Дело постройки быстро подвигалось, правда с не малыми затруднениями, из-за материалов. Но все же к осени успели из полуразрушенной конюшни, сделать двухэтажный корпус с 37-ю келлиями, с центральным отоплением, водопроводом и электрическим освещением. Передняя часть каменного коровника, переделана в хлебную, с современной патентованной печкой.

Из Гаража, и кладовых, т. е. из двух отдельных построек, соединив их новыми стенами и крышой, сделали трапезную церковь с олтарем и кухню с современным оборудованием, водопроводом и электрическим освещением.

Заново отремонтирована баня. Канализация, везде исправлена, где нужно проложены новые цементные и железные трубы. В перестроенные строения, проведены новые водопроводы, и старые исправлены.

Вследствие, совершенного отказа в отпуске нам керосина, мы вынуждены, вынуждены (sic!) восстановить, электрическую станцию, не работавшую уже 20 лет, чтобы получить свет, и движение электрических моторов, поднимающих воду с залива в бак, последний тоже пришлось ремонтировать. Это восстановление потребовало многое переделать вновь, и старое починить, что сопряжено с немалыми затруднениями и расходами.

А между тем подошло и 1-Е Октября: срок освобождения школ, в Каннонко-сках занятых нашим братством, которые согласно распоряжения Губернатора, должно было освободить еще к 1-му Июля, но мы чрез посредство П. Тулехмо снеслись с Правительством, и срок выселения продлен, до 1-го Октября. Помещения успели мы приготовить не с большим на сто человек, а нас около 180 человек. Как быть [?] Я сам с переводчиком п. Валентином поехал выяснять, сначала в Каннонкоски, где побывав во всех школах, занятых нашим братством. И в беженском управлении Г-на Ойкари выяснилось что только школа: Писпанъколу и «Богадельня», могут быть и впредь до времени занимат[ь]ся нашим братством, остальные школы необходимо теперь же освободить. Отсюда я вернулся в Куопио, где с П. П. Тулехмо составили прошени[е] ходатайствовать пред Правительством, ввиду не готового помещения, в Папиниеми оставить часть братства около 90 человек, продолжать жить в Каннонкоски и продолжать им выдавать казенный паек, до тех пор пока монастырь получит в какой-либо мере возмещение за утерянное имущество. Это прошение Ц.[ерковное] У[правление] заслушало в своем заседании, и дало свой отзыв, вручив его П. П. [Тулехмо] который лично поехал в Хельсингфорс (sic!) к Правительству, и Правительство в своем заседании вынесло решение удовлетворить просьбу, и постановление прислано мне копию которого, я препроводил Г[осподи]ну Ойкари, где кроме пайка упомянуто и [sic!] бесплатном переезде по жел.[езным] дорогая до Папиниеми. Тогда как Губернаторское распоряжение было чтобы мы переезжали за свой счет.

В дальнейшем в Октябре в Папиниеми всего братства было 110 человек, остальные: Писпанколу и «Богадельня» остались на месте, в ожидании когда приготовим для них помещение.

Эти 110 в разное время, 1-я партия, как выше сказано: 40 человек из Тальпаль-ской Школы в Папиниеми 28-Июня 1940 г. на которую и легли все сельскохозяйственные работы, а также и выгрузка товаров. Вторая партия из двух школ около 60 человек,

прибыли во второй половине Октября, и 10 человек старос.[тильников] в Ноябре, когда для тех и других готово было помещен[ие.]

Слава Богу, пока большая часть братства живем вкупе, более или менее удовлетворены, тем сознанием что мы живем теперь в своей обители, и каждый старается помогать чем может в устройстве ее.

Но к в[ел]икому прискорбию нашему, разъединенная с нами, из-за стильного вопроса, и не желая вносить в Новый Валаам, старый раскол в братстве, и зн[ая] упорство старостильников, я предложил им еще в Июне месяце чрез отца Иоасафа следующее: «так как Вы видите в новом стиле грех, и переход на новый стиль для Вас является не возможным. А мы хотя и находимся на ново[м] стиле из послушания к высшей церковной власти, однако и старый стиль для нас является по-прежнему священным, а потому нам ради любви христианско[й] нам легче перейти на старый, чем и вос[с] тановить братское, и Евхаристическо[е] общение.

Если Вы уклоняетесь от молитвенного общения только из-за нового стиля, то можем перейти и на старый, и полагаю что наш Владыка хотя и не официально но разрешит это. Если же Вы и на это не согласны, то лучше Вам жить отдельно от нас, т. е. продолжать жить там где и живете, а в дальнейшем приискивать для себя место, что же касается средств и имущества, то можете их взять какие у нас будут, ско[ль]ко Вам придется по числу людей».

Отец Иоасаф переговорил со своим братством и дал следующий ответ: «Вся братия, не желает входить с Вами в молитвенное общение, хотя бы Вы перешли и на старый стиль, но не желает и материального раздела». С таким грустным ответом, я и выбыл, в начале лета из Тайпале где мы жили, и поехал хлопотать и устраивать новое место для нашего жительства, которое при помощи Божией и удалось приобрести и устроить к Ноябрю месяцу 1940 г. на 110 человек[.]

В конце Сентября, ездил посетить всю братию находящуюся в народных школах в пределах Каннонкоски, объяснил им как идет устройство обители, и объявил им что школы, где старшим в одной Иером. Руфин, а в другой Иером. Михей, в наступающем Октябре братия будет перевезена в Новый Валаам и радости их не было конца. В Писпаланкоулу (sic!), подробно объяснил, почему им не обходимо, продолжить пока жить в той же школе, все казалось спокойно это приняли и любезно проводили меня.

Приложение III

Письма корреспондентов Валаамского монастыря в связи с возвращением о. Валаам под юрисдикцию Финляндской Республики1

[Письмо архиеп. Германа Правлению Валаамского монастыря от 10 сентября 1941 г.]

Церковное Управление. Куопио,

10 сентября 1941 г. № 2055.

Пол.[учено] 14-9-1941 Вх.[одящий] № 74.

Правлению Валаамского монастыря. Так как весьма важно получить возможно скорее точные сведения компетентных лиц

0 том, в каком состоянии монастырь будет отобран от врагов, Церковное Управление предлагает правлению монастыря своевременно позаботиться, чтобы компетентные представители монастыря, получив надлежащее разрешение на поездку, отправились на месте узнать о состоянии монастыря и принять необходимые меры для освоения и охраны сохранившегося, возможно, имущества и архива.

Доклад о замеченном во время пути в монастырь и о принятых мерах должно своевременно представить Церковному Управлению. За Церковное Управление: Председатель Архиепископ Герман. Секретарь Алексей Перола.

[Письмо Р. Портина игумену Харитону от 22 сентября 1941 г.]

Перевод с финского. 22.9.41.

Штаб Ладожской обороны

№ 235/У1.

Адрес:

Крк. 1

1078.

Пол.[учено] 29/9-1941 Вх.[одящий] № 77.

Настоятелю Валаамского монастыря, Игумену Харитону.

Полковник Ярвинен просит меня приветствовать Вас, уважаемый Отец Игумен, а также наместника Исаакия и вместе с тем сообщить, что Валаамские острова, с 20.9.41 начиная, находятся в руках войск Ладожской обороны.

Полковник Ярвинен в названный день лично был на Валааме и во время этого своего мимолетного посещения успел заметить следующее:

Собор стоит, причем верхний храм сохранился в главных чертах в прежнем состоянии, а нижний храм пострадал больше, потому что он был обращен в клуб.

1 Письма публикуются впервые. Сохраняются в Архиве Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Папинниеми (УЬА. Еа 104).

Монастырские корпуса вообще сохранились от разрушения, за исключением разбитых дверей и окон.

В Ваших бывших покоях мебель в беспорядке разбросана, но вообще в хорошем состоянии, стены чисты и т. д.

Здание гостиницы взорвано в средней части, а старая гостиница (штаб II/3m ПБА) уничтожена.

Деревянные строения в ближайшей окрестности и на берегу сожжены почти все, также и пристани.

Колокольни церквей Большого скита, Предтеченского, Никольского и Иерусалима виднелись, как и раньше, так что, по крайней мере издалека, казались неразрушенными.

Пристань и деревянные строения в Старом Никонове сожжены.

Желаю это все немедленно препроводить к сведению Вас и вверенных руководству Вашему иноков, потому что сведение это более ценно для всех Вас, чем для кого-либо другого.

Величавая колокольня Валаамского собора вновь служит путеводителем для граждан свободной Финляндии при плавании по Ладоге, и задушевнейшей надеждой нашей является, что скоро могучие соборные колокола снова начнут призывать народ молиться и благодарить Бога за Его великое милосердие.

С совершенным почтением,

Ваш Р. Портин.

[Письмо К. В. Салакка игумену Харитону от 25 ноября 1941 г.]

Сердоболь 25.XI.1941.

Уважаемому Отцу Игумену Харитону. Сим сообщаю, что казна взяла под военный постой этот дом в Сердоболе почти полностью. Только келья отца Михея и в нижнем этаже кухня и трапезная остались не занятыми после больших переговоров. Эти комнаты я теперь с помощью уборочной команды вымыл и вообще они в хорошем порядке. Не приходится также жаловаться на солдат, потому что они являются, главным образом, начальствующими лицами. Здесь на складе военной добычи имеется новая мебель, а я состою заведующим этих складов, так что думаю поставить в свободные от военного постоя комнаты новую мебель.

Вообще же жизнь здесь начинает становиться довольно оживленной. Передайте отцу Михею глубокий привет. Будьте здоровы все.

С приветом:

К. В. Салакка,

Ваш полицейский.

3-а. [Письмо игумена Харитона К. В. Салакке от 20 декабря 1941 г.]

Уважаемый К. В. Салакка.2 Сим с почтением уведомляю Вас что письмо Ваше от 25.XI.41. я получил спасибо за сообщение о нашем доме в Сердоболе, а также и за то, что Вы имеете попечение о нем.

2 Письмо простым карандашом — автограф игумена Харитона (Дунаева). В левом верхнем углу листа помета неустановленной руки (не о. Иувиана (Красноперова)) простым карандашом: «Черновик о. Игумена. Подлинник написан и отправлен».

Много3 благодарен за Ваше содействие нашему путешествию в Сердоболь 20 октября и за радушный прием и гостеприимство.

С почтением

И. Х. 20 Декабря

Н. Валаам

[Письмо Н. Казанского кн. А. В. Оболенскому от 26 сентября 1941 г.]4

Куопио. 26 сентября 1941 г.

Глубокоуважаемый и дорогой Князь, Алексей Васильевич.

Вчера получил Вашу открытку и вчера же мне из банка позвонили о переводе Вами на мое имя 18 марок за книгу. Напрасно Вы беспокоились из-за такой незначительной суммы: мы могли бы рассчитаться после вашего возвращения в Финляндию.

Из радио-сообщений и из газет Вы, конечно, знаете об освобождении Валаама. В тот же день, когда об этом было объявлено официально по финляндскому радио, вечером из столицы по радио была неофициальная передача под заглавием: «Валаам снова наш». Нельзя было без глубокого волнения слышать эту передачу. Говорил диктор-лютеранин, но в таких теплых выражениях, что просто растрогал нас. На фоне этой речи был слышен звон валаамских колоколов и пение валаамских приютских мальчиков /граммофонные пластинки/. Слушая это, мы пережили сладостные минуты. В тот же день я по телефону поздравил отца игумена Харитона и предупредил его о том, что вечером будет передаваться эта речь. Вчера он звонил мне и сказал, что слышал эту речь и что на старый Валаам, вероятно скоро поедет отец Наместник Исаакий осмотреть, в каком положении находится монастырь. Судя по сообщениям, на Валааме испорчены, главным образом, места и здания, имевшие военное значение. Здание главного собора почти не пострадало и верхний собор остался почти в прежнем виде, в нижнем же соборе был театр-кинематограф. Приходится и этому радоваться, так как можно было ожидать гораздо худшего.

Передайте, пожалуйста, мой почтительнейший привет вашей супруге.

С глубоким уважением и душевною преданностью, Н. Казанский.

[Письмо А. Маннера игумену Харитону от 28 сентября 1941 г.]

Перевод с финского.

Начальник

Выборгской губернии.

Игумену Харитону.

Валаам ожидает в сравнительно целом виде своих прежних жильцов. Могу представить себе Вашу, Игумен Харитон, добрый друг, внутреннюю радость по поводу столь великих происшествий. Потеря всей Карелии нанесла нам в свое время болезненные раны. Тогда я часто вспоминал Валаам и его жителей. В тех условиях прервалась и наша связь.

3 Вместо зачеркнутого Премного.

4 Письмо сотрудника Церковного управления и фактического редактора русскоязычного журнала «Утренняя заря» Н. Казанского князю А. Оболенскому сохраняется среди бумаг последнего в том же архиве и не имеет отдельного архивного шифра.

Теперь происходит возвращение к прежнему. Радуюсь о том с Вами и желаю Вам и братии Божьего благословения.

С сердечным и почтительным приветом,

Арво Маннер.

Котка, 28го сентября 1941 г.

[Письмо игумена Харитона А. Маннеру, без даты]

Ваше превосходительство 5Досточтимый Г[осподи]н Арво Маннер Мы объятые радостию, благодарим Господа Бога за Его милость, дарующую нашей стране Финляндии6 освобождение Карелии7, благодаря чего и мы питаем надежду возвратиться в свою обитель под Кров Вашего Попечительства, как всей Выбор.[гской] губер[нии], так в частности и нашей обители. В которой и будем ждать того радостного для нас дня посещения Вами нашей обители, где вместе с Вами <нрзб.> общею радостию дарованной Господом нашей стране и, в частности, нашей обители8.

[Письмо епископа Г. Коббена игумену Харитону от 11 октября 1941 г. ]

Перевод с финского

Католическая Церковь В Финляндии.

Гельсингфорс 11/10 — 1941.

Досточтимому Игумену Харитону. Привет во Христе.

Приношу сим сердечнейшее поздравление по поводу обратного завоевания монастыря. Желаю и прошу Бога, чтобы в ближайшем будущем могли бы Вы возвратиться на ставшие такими дорогими Ладожские берега, чтобы там во всяческой благочестивой простоте предаваться добродетелям.

Сохраним преданную покорность и доверие к милостивому руководительству Божию, говоря сокрушенным сердцем: до сих пор Бог помогал, Он поможет и впредь.

Желая Вам и делам Вашим обильнейшего благословения Божия и милости, предаю себя Вашим св. молитвам и обещаю поминать при совершении евхаристийной жертвы. Ваш в любви Христовой, Guill P. B. Cobben, епископ

[Письмо игумена Маврикия игумену Харитону, без даты]

Ваше Высокопреподобие, Боголюбезнейший и Высокочтимый Отец Игумен Харитон! С чувством глубочайшей радости спешу поздравить Вас, с братиею о Христе, с удалением из Валаамских пределов наших общих врагов и гонителей. Твердо верим и надеемся, что с падением сатанинской большевицкой (sic!) власти древняя и славная Св. Валаам-

5 Зачеркнуто Досто.

6 Далее зачеркнуто вступить.

7 Далее зачеркнуто К которой.

8 Автограф игумена Харитона простым карандашом. В левом верхнем углу листа помета неустановленной руки (не о. Иувиана (Красноперова)) простым карандашом: «Автограф Отца Игумена».

ская Обитель явится на все времена и для всех верующих людей оплотом Православия, как и была доселе, и будет ярко блестеть на далеком севере светочем веры и благочестия.

18 октября я возвратился из Коневца, где мне пришлось обозревать печальную картину разрушения и дерзкого оскорбления Святыни. Описывать все подробно не хватит времени, скажу только, что приведение Обители в полный порядок потребует много работы и денежных средств, которыми, к сожалению, не располагаем, но все же, уповая на милости и щедроты Божии, не теряем надежды исподволь придать ей более приличное состояние, чем то, в котором она находится сейчас, а также сложить свои кости в земле, где покоятся мощи Преподобного основателя Монастыря.

Да подаст же и Вам Господь силы подвигом добрым подвизаться и соделает дальнейшее служение Ваше на обновленном Валааме благотворным для прославления Святого имени Своего.

Испрашивая Ваших святых и действенных молитв о моем недостоинстве, с братскою любовию о Господе и моим усердным пожеланием скорейшего и благополучного возвращения на свою духовную родину, остаюсь Вашего Высокопреподобия смиренный собрат и искренний благожелатель, Игумен Маврикий9.

9 Письмо чернилами, писарским почерком. В верхнем левом углу первого листа оттиск чернильный углового штампа Коневского монастыря. Ниже помета чернилами, неизвестной руки (не о. Иувиана (Красноперова)): «Отвечено, см.[отри] исх.[одящий] № 186/1941.». Подпись-автограф игумена Маврикия. Оттиск чернильный круглой печати Коневского монастыря.

Приложение IV

Три поездки на о. Валаам игумена Харитона (Дунаева) в 1941, 1942 и 1943 годах1

Поездка на освобожденный от большевиков Валаам 19 октября 1941 года2

Получив разрешение от властей на осмотр наших имений, освобожденных от большевиков, мы на случайном автомобиле из Паппиниеми 19 октября прибыли в г. Иоэнесу, где утром 20-го числа сели на поезд до станции Маткасельня, а далее на автомобиле — до г. Сортавала. В последнем осмотрели свое подворье, оказавшееся с незначительными повреждениями. На следующий день,

21 октября, мы также на автомобиле прибыли в Ланденпохья, а отсюда на пароходе «Аунус» едем на Валаам. Проплывая по Ладоге, на горизонте увидели остров,

1 Публикуемые тесты были написаны игуменом Харитоном в качестве официальных отчетов, предназначенных широкой аудитории, и публиковались на финском языке в официальном журнале Финляндской Православной Церкви «Утренняя заря», выходящем поныне. При публикации русскоязычных подлинников допускались искажения и сокращения, которые ныне устранены. (Архив Спасо-Преображенского Валаамского монастыря в Папинниеми. Авторизованная машинопись. На экземпляре описания первой поездки карандашная помета: «Первый экземпляръ». Документы без архивных шифров).

2 В переводе на финский язык см.: ИатНоп, igumeni. Каупй ЬокЬеу1ке181а уарайеШвва Уа1ато88а 19.10.41 // Аатип КоШо. 1941. № 46-47. Р. 532-535. На русском языке впервые опубликовано в Словакии. См.: Игумен Харитон. Поездка на освобожденный от большевиков Валаам // Православная Русь. № 21-22 (325-326), 30 ноября (13 декабря) 1941. С. 6-7.

как туманное пятно. Понемногу он прибавляется. Подъехали ближе к Валааму, и чувства радости охватили, невыразимые словами, хотелось крикнуть: «Взыграйте, горы Валаама!»... В особенности, когда открылись золоченые главы Никольского скита и Собора, тогда не хотелось оторвать от них своего взора... Однако свисток парохода заставил очнуться от этого, как бы сонного очаровательного видения, и посмотреть на землю, на которой вырисовывается уже другая, удручающая картина. Вот Покровская часовня, разрушенная еще в предыдущую войну. Минуем пристань, которая сожжена со всеми ее окрестными постройками, только часовня «Всех скорбящих Радость» стоит с согнутым на ней крестом. Также и Благовещенская часовня стоит, но без образов. Поднимаемся по каменной лестнице на гору, где находится Знаменская часовня с золоченым крестом, плотно пригнутым к крыше. Направо видны разрушения большой гостиницы, которая взорвана в пяти местах, и высокие горы обломков кирпичей окружают ее. Малая гостиница, здание Штаба, совсем разрушена. Монастырские корпуса, которые уцелели от предыдущей войны, теперь пострадали: большевики разбили в них все стекла3, поломали много дверей и окон.

Утро 22 октября 1941 года. Первым долгом мы пришли в собор, отслужили молебен Преподобным и Божией Матери. Иконостас удален, и стенная живопись закрашена масляной краской. Начиная с солеи, во всем алтаре сделан помост для представления. На месте иконостаса стоят золоченые арки из колонн, принесенных из церкви святых апостолов Петра и Павла.

При входе в собор надпись: «Клуб базы». Все стекла в храме выбиты. Поднимаемся на верхний храм по лестнице, на стенах которой — картины, изображающие святых, с предстоящими Спасителем и Божией Матерью. Лик последней изрезан ножом, также проколоты и лики некоторых святых. В верхнем соборном храме заметных кощунств не видно, исключая выбитых стекол.

В первом ярусе колокольни висит Андреевский колокол, третья часть его отбита и отсутствует, а язык сброшен на землю. Во втором ярусе висит воскресный колокол, все прочие колокола увезены большевиками.

Перед занятием большевиками обители, по мирному договору в марте 1940 года, ими были разрушены с аэропланов: церкви Святой Троицы и Живоносного Источника, а также корпуса: больничный, ризничий, машинный дом, киновия и другие здания; при оставлении тогда нами святой обители Андреевский колокол последний раз прозвучал своими мощными 24 ударами, возвещая о смерти обители, и умолк навсегда... Сегодня же, 22 октября 1941 года, единственно оставшийся воскресный колокол снова гудит, возвещая о воскресении обители.

Спустясь с колокольни, продолжали осматривать здания внутри и снаружи. В уцелевших от разрушения в предыдущую войну монастырских зданиях, по занятии их большевиками, ими были сделаны некоторые переделки, с приспособлением их для своих потребностей, но при своем уходе с Валаама они везде разбили стекла, и даже много поломанных оконных рам и дверей, в особенности же пострадала мебель.

Такая же картина разрушения наблюдается и в скитских зданиях. Кроме того, разрушены взрывами следующие каменные здания: гостиница, та и другая, как это уже

3 Как следует из приведенного нами выше указания о. Иувиана (Красноперова) почти все жилые помещения монастыря лишились стекол вследствие авиационных ударов еще зимою 1939-1940 гг.

упоминалось выше, кроме того: рига, амбар, дом трудолюбия и несколько пострадало конюшенное здание, а машинный дом, где были сосредоточены почти все мастерские и водопровод, весь сожжен и выгорел, а вместе с тем, частью и разрушен. Хлебная в монастыре взорвана, при этом несколько пострадала и канцелярия обители.

Иконостасы как в монастырских, так и в скитских храмах многие повреждены, другие поломаны и уничтожены; часть образов кощунственно испорчена, а также и картины.

Церковные колокола оставлены следующие: в монастырском соборе, только один Воскресный и две трети Андреевского колокола; в скитах: Гефсиманском — 2; Воскресенском — 3; Предтеченском — 2 целых и 4 разбитых, притом все они сброшены с колокольни на землю; в Коневском — 6. Из Никольского скита и Назарьевской Пустыньки колокола все увезены. В Смоленском скиту они тоже отсутствуют. Все упомянутые церкви, кроме колокольни скита Всех Святых и кроме разбитых в них окон, совне в порядке. Домовая церковь в Никольском скиту — упразднена. В скитах Тихвинском, Германов-ском, Сергиевском, Ильинском и Александро-Свирском не удалось еще осмотреть.

Печальное зрелище представляет из себя братское кладбище, где все кресты на могилах уничтожены, большие кресты черного полированного гранита разбиты на мелкие куски. Братские могилы сравнены с землею.

Особая злоба излита на кресты. Кому они так ненавистны? Ясно, что злому духу, а люди являются лишь жалкими орудиями этого духа.

Вот на проездной дороге воздвигнута Тихвинская часовня, которая была увенчана главкой с крестом, теперь с нее сорваны и крест, и глава! Владимирская часовня также обезглавлена и лишена святого креста, а иконы изъяты из часовен! Каменная часовня святых Константина и Елены стоит с кощунственно испорченными образами. Казанская и Сергиевская часовни совершенно уничтожены. Часовня святых Зосимы и Савватия в Тростяной и святых Космы и Дамиана на Петровском, хотя оставлены, но первая стоит с испорченными образами, а последняя лишена и украшавших ее святых икон. Часовня святого Серафима на Порфирьевском острове нами не была осмотрена.

Такова картина бегло осмотренного нами Валаама, на котором большевики хозяйничали полтора года: с 19 марта 1940 года по 19 сентября 1941 года.

По окончании нашего скромного церковного торжества мы, все почти священнослужители, объятые радостным восторгом, поехали на моторе в Германовский скит.

О. Иеракл, служивший при богослужении пономарем, теперь вступил в свою должность капитана, и мы едем по Ладоге с церковным песнопением, не обращая внимания на бушующие волны, которых немало видели за свою многолетнюю жизнь на Ладоге.

Вот и Германовский полуостров, отстоящий от Валаама на тридцать шесть километров. Въезжаем в бухту: церковь стоит, а деревянные строения все сожжены, пристань тоже. Входим внутрь церкви, которая немало пострадала порчею иконостаса и образов. Колокола оказались увезенными. Выйдя из церкви, мы поднялись на самую высокую гору, откуда видны все окрестности и самый Валаам. У подножия этой горы видны места сожженных зданий и участков леса, сгоревшего на корню, также не видим ни одного сенного сарая на полях, которых было более десятка. Спустясь с горы, мы бегло осмотрели скит и благополучно возвратились на том же моторе на Валаам.

В Сергиевском скиту побывал эконом иеромонах Филагрий. Каменная церковь стоит, внутри заметны небольшие повреждения иконостаса, колокола увезены. Все деревянные постройки, кроме бани, стоят, баня сожжена.

Итак, закончив краткое обозрение Валаама, грустя о разрушении его, 28 октября мы отправились на пароходе в обратный путь. Если смотреть на удаляющийся Валаам, он совне кажется неповрежденным и не лишен очаровательной красоты. Даже у безбожника-большевика, побывавшего на Валааме, вылились такие слова:

Как тихо здесь! Когда б я верил в Бога, / Мне рай, наверно, снился бы таким: / Зеленый остров, где людей немного, / Скала, закат, над сонной кровлей дым! / О, Валаам, — смиренная обитель!.. /

Да и Валаамская поэзия не лишена теперь возможности продолжать воспевать «свои леса, свои заливы, свои священные места»!

Что же касается разрушений, то они, при помощи Божией и добрых людей, могут быть восстановлены, и величественная колокольня наша вновь будет не только спасительным маяком для судов в бурной Ладоге, но и путеводной звездою для душ христианских. Спасшиеся колокола вновь начнут призывать народ молиться и благодарить Бога за Его великое милосердие. Этот призыв услышат и освобожденные карелы, находящиеся по ту сторону Ладоги, и вновь потекут в обитель, промыслительно оказавшуюся теперь в центре Карелии, и это течение будет радостным событием для православной Карелии, освободившейся от коммунистического рабства.

Воскрешения Валаама ждут многие христианские души, и он, при помощи Бо-жией, — воскреснет!

Паппиниеми, 1 ноября 1941 года

***

О, Валаам многострадальный! О, Страстотерпец Валаам! Опять удел судьбы печальной Пришел к святым твоим местам.

Опять ты, ранами покрытый, Стоишь безмолвный и пустой, Полуразрушенный, избитый, Но тот же дивный и святой.

Уж ты для нас необитаем, И мы, насельники твои, Осиротелые блуждаем, Как без отца и без семьи.

Какая тяжесть испытанья, Удар, потеря из потерь, Куда снесем свои страданья, Где слезы выплачем теперь?!

А что теперь на Валааме, Какой служитель тьмы и зла Глядел бесстыдными глазами На голубые купола?

Кто там ходил, не ощущая Твою святую благодать, Свои руки оскверняя, Твоих касалися святынь;

Кто непристойными речами Сквернит алтарь священный твой, В том величественном храме Стоит с покрытой головой;

Чей у престола дерзновенно Клубится дым от папирос? А ты, покорный и смиренный, Терпел в молчаньи, как Христос!

И, как Христос в часы мученья, Как Он, безропотен и тих, Ты кротко возносил моленья За распинателей своих.

О, Валаам, пример терпенья, Ты не угаснешь до конца,

Невольной верою согреты Опустошенные сердца:

За безграничное смиренье Тебя, как Господа Христа, Ждет также радость Воскресенья, За всю безропотность креста!

Взыграйте, горы Валаама, Хвалите Господа с небес. Несется благовест из храма: Наш Валаам опять воскрес.

Недаром колокол Воскресный Из всех один остался нам! Да будет в мире всем известно, Что жив великий Валаам.

Несется благовест победный: Отогнан враг, поруган бес! Твердит, ликуя, голос медный: Наш Валаам опять воскрес!

Какая радость ликованья, Восторг, победа из побед; Ты вновь спасен от поруганья, Наш мирный кров, наш тихий свет.

Недалеко, Бог даст, то время, Когда весь сонм честных отцов, Забыв изгнанничества время, Вернется вновь под отчий кров.

И, полн любви и снисхожденья, Простишь ты, кроткий Валаам, Все поруганье и хуленье Своим кощунникам-врагам.

Откроешь вновь свои объятья Сердцам, измученным в миру, И скажешь им: «Придите братья, Я ваши слезы оботру».

Придите все — враги и други — Несите все к моим ногам, Все ваши скорби и недуги Да уврачует Валаам!

2. Вторая поездка на освобожденный Валаам 1 августа 1942 года

<...> Мы в Лахденпохья, куда наш пассажирский пароход «Valamon luostari» в довоенное время совершал ежедневно правильные рейсы. Еще в первую войну этот пароход утоплен, и мы едем на моторе, который быстро летит по заливу к Ладожскому озеру.

Вот и Ладожское озеро: спокойный и величавый простор окружал отовсюду смутные силуэты нескольких островов наших, вода и небо. веяли на нас невозмутимою благоговейною тишиною. Позади нас виднеется Сергиевский скит, а впереди уже вырастает Валаам, главы храмов сияют, освященные (sic!) солнцем. Никольский скит все растет и растет пред нами. Вот его белая каменная церковь, увенчанная золотою главой, являющаяся как бы сторожевой крепостью монастыря. У подножия ее лежит

4 Как указывает о. Иувиан (Красноперов), стихотворение это появилось вследствие сотворчества двух авторов. Игумен Харитон подверг незначительной литературной обработке первоначальный поэтический текст, написанный Зинаидой Гольтгоер. Все стихотворения игумена Харитона публикуются по авторской машинописи (VLA). Следует отметить, что публикуемые поэтические тексты тиражировались автором и рассылались значительному числу корреспондентов, вследствие чего сохранились во множестве редакций.

на берегу остов парохода «Николай», свидетельствующий о сокрушительных действиях врага, а далее, на отдельном островке, пароход «Сергий» говорит о том же... Проезжая далее по заливу и минуя сожженную пристань парохода «Отава», который также пропал для Валаама, мы пристали к пристани парохода «Сергий», который теперь ремонтируется в доке и на который возлагается вся надежда наша будущего сообщения Валаама с берегом. Итак, в 20 часов 1 августа 1942 года мы на Валааме.

О. Духовник, иеросхимонах Ефрем, в тот же вечер отбыл на лодочке в Смоленский скит, а мы с о. Петром, переночевав, после литургии 2 августа, отправились на лодочке по внутренним заливам, природа которых осталась не поврежденной и вызывала в душе восторженные чувства.

Вот и Смоленский скит, где о. Ефрем заканчивает Божественную литургию и с радостнотворным плачем встречает нас. Сопутствовать он был не в силах, и мы едем дальше в Коневский скит. Зайдя в его церковь, которая совне невредима и на колокольне которой находятся все, кроме одного, колокола, сетуем о внутреннем разрушении ее... Тут же стоят и два домика с заросшими садами и засохшими яблонями. В обратный путь идем по дубовой аллее, и белые грибки так и просятся в корзинку. Едем дальше по заливу к «Предтече», но мелководье канавы воспрепятствовало нам туда попасть, и мы возвращаемся в обитель, снова любуясь природой. Куда ни взглянешь — вверх, и вниз, и в стороны — все склоны гор блистают роскошью цветистого убранства, неизобразимой красоты, от которой не хочется оторвать глаз. Незаметно наша лодочка вновь у монастырской пристани.

В тот же вечер мы посетили три монастырских сада, которыми заведует теперь иеродиакон Виктор, у которого в среднем саду за чаем мы и закончили итог нашего дневного, столь богатого впечатлениями, обозрения. В этих садах имеется теперь только 235 яблонь, а остальные 454 погибли, главным образом, от примененного к ним большевиками омоложения.

3 августа ездили на моторе в скиты Святой и Ильинский. В том и другом церкви и домики стоят почти не поврежденными, иконостасы и образа в церквах целы, только запрестольные образа в обеих церквах кощунственно испорчены.

4-го были в скиту Предтечи, где все домики стоят с разбитыми стеклами и с некоторыми внутренними повреждениями. Церковь цела, иконостасы и образа почти не повреждены, но художественных картин, висевших на стенах, нет. Яблони в саду засохли.

5-го, в канун престольного праздника Преображения Господня, которому, как известно, посвящен верхний соборный храм и в котором уже затенены фанерой и папкой поглощающие свет и отсутствующие два яруса иконостасных образов, в свое время спасенных нами и находящихся у нас в Папинниеми, а также и Царские врата. Сдвинутые престол и жертвенник мы временно поставили на место и совершили всенощную, а в Преображение — Божественную литургию соборне, во главе с настоятелем монастыря, сослужили — иеросхимонах Ефрем, эконом иеромонах Филагрий, иеромонахи: Михей и Петр и иеродиакон Виктор.

После молебна духовник о. Ефрем обратился к Настоятелю с поздравлением с престольным праздником и возвращением в свою обитель, пожелав скорого возвра-

щения и всего братства в родную обитель. После чего было пропето обычное многолетие. Это скромное торжество радовало нас более, чем когда-либо в цветущие времена, так как с окончанием первой войны мы потеряли всякую надежду на возрождение обители, но что по-человечески казалось невозможным, то возможно стало у Бога.

На самом Валааме небольшая группа нашего братства во главе с Экономом заняты сельским хозяйством и охраной церквей и зданий, главным образом, собора, нижний храм большевики превратили в «клуб базы», но недолго длилась «та служба мерзостным богам, и милость Божия явилась на наш гранитный Валаам».

Теперь наша священная обязанность восстановить его для священнодействия, к чему мы и приступили, очистив, прежде всего, алтарь и поставив престол и жертвенник, а иконостас соберем в дальнейшем. Временно поставили вполне приличную раку Преподобным.

23 августа, в воскресенье, после водосвятного молебна, мы соборне служили в нижнем соборном храме первую литургию и молебен у раки Преподобных. По окончании богослужения мы стали подготовляться к отъезду с Валаама, который был назначен на завтра, 24 августа, в 6 часов утра.

24-го, в 6 часов 30 минут, мы на моторе, прощаемся с Валаамом и со своей братией, даст Бог «до скорого свиданья».

Мотор идет, и Валаам вскоре остается позади нас, оставаясь и издалека таким же красивым и величественным, как в довоенное время.

Папинниеми, 11 ноября 1942 года

Очередная третья поездка на освобожденный Валаам

В текущем 1943 году я имел счастливую возможность в третий раз посетить нашу обитель после эвакуации 1940 года и находиться там с 16 июля по 1 сентября. Настоящая моя поездка происходила в сопровождении иноков Марка и Иувиана, и она имела своей целью собрать иконы из ближайших скитов и часовен и сосредоточить их все в одном помещении, сухом и удобном для хранения этих святынь. Затем необходимо было привести в порядок книги монастырской библиотеки, оставленные на Валааме, разместить их по отделам и шкафам, а испорченные книги отделить особо. Все это с Божией помощью было исполнено и, кроме того, на часовнях: Знаменской и «Всех скорбящих Радости» — вновь воздвигнуть кресты, поврежденные большевиками. Эта моя поездка в монастырь совпала с посещением Валаама одним лицом, который (sic!) весьма красиво и поэтично писал об этом, это обстоятельство невольно и побудило вновь повторить эти прекрасные слова, сказанные о нашей обители упомянутым лицом.

Так, между прочим, он пишет следующее: «Лик Бога Сына, изображенный на древней иконе, находящейся в одном из помещений монастырских зданий, глядит очень большим, темным и строгим из золотой рамы. Кто знает: может быть, и не без причины этот строгий лик Спасителя для нашего времени, которое так отдалилось от Его заветов о братской любви и о мире на земле.

Снаружи свирепствует грозовая буря. Она приводит в движение большие Валаамские леса и заставляет их качаться. Она натучивает (sic!) через широкие ворота монастыря и приводит разбитые окна монашеских келий в дребезжание. Она потрясает и

ревет в старых деревьях оскверненного кладбища, где памятники и кресты лежат, опрокинутые и разбитые. Серые дождевые тучи виснут над голубыми куполами монастырского собора, главный храм которого, освященный в память Преображения Господня, и теперь продолжает быть центром и точкой для взгляда всей православной жизни в Карелии. Он таков независимо от того, что в данное время его внутреннее состояние не позволяет монахам совершать в нем богослужения. По наружному виду главный храм и весь монастырь со многими небольшими церквами сохранился сравнительно хорошо за время войны. Главным образом внутренняя отделка, живопись, памятники, незаменимый главный колокол очень потерпели от ниспосланного испытания, но, как известно, большую часть движимого имущества удалось вывезти на материк прежде чем Валаам, при принудительном мире, был передан врагу. Еще возвышается к небу семидесятиметровой высоты колокольня, с синим конусом, со сверкающим крестом. Еще у подножия его стоят длинные монастырские здания с красными крышами. Только здесь и там бомбы зимней войны создали зияющие отверстия в этой архитектурно-замкнутой целости или подожгли и разрушили какой-нибудь флигель. Те несколько иноков, которые пока вернулись на Валаам, и их собратья, оставшиеся в Папинниеми, имеют основание радоваться и быть благодарными тому, что их обитель теперь не сравнена с землей. Зимние ветры и снег все же пробираются через разбитые окна главного храма, и наполненный сыростью валаамский воздух сильно повлиял на стенную живопись. Сырость упорно пробирается из толстых стен, и краски и позолота сходят большими кусками. Здесь, безусловно, требуется принятие немедленных мер, чтобы воспрепятствовать скорому разрушительному процессу. Как культурно-исторический документ и для самой обители эта живопись, понятно, имеет незаменимую ценность, которая должна быть спасена для будущего. Часть картин и группа орнамента, кроме того, очень красивы и живы в своем богатстве и блестящей пышности. В связи с целью, которой они служат, и блестящий золотом иконостас, и удивительно тонкая акустика храма дают этой живописи, безусловно, впечатление целости. Иноки уже до зимней войны, приблизительно лет восемь, занимались реставрацией их. От алтаря до второй колонны и в среднем куполе живопись сохранилась сравнительно хорошо. Остальная же, а это гораздо большая часть, как можно скорее должна быть защищена от влияния сырого климата, чтобы через несколько лет не была бы совершенно уничтожена.

К вечеру буря стихает, и волны Ладоги понемногу успокаиваются. Воздух теплый и мягкий. На востоке раскрывается облачная завеса, и светлое голубое небо сияет с солнцем над водою. Остатки грозовой тучи величественно, как горящая башня, плывут прямо к Сенным островам. Валаам купается в теплом свете, и все его золоченые кресты сверкают, как бы отвечая вечернему солнцу. После дождя воздух наполнен всеми ароматами июльского лета. Это махровые розы, белый клевер внизу у пристани, только что скошенное сено, земляника на солнечном припеке, вся масса цветов в древних монашеских садах вокруг обители. Это одновременно сладкий и одуряющий запах жасмина.

Я как бы жду, что внезапно услышу звон мощного Андреевского колокола, но потом опять вспоминаю, что Андреевский колокол висит разбитый, навсегда умолкнувший на колокольне, и что только шесть монахов вернулись в свой монастырь.

Валаам — это не только сам монастырь и окружающие его парки и сады. Это что-то более существенное и величественное. Самый главный остров окружен архипелагом до сорока маленьких островов, которые своими глубокими заливами, извилистыми каналами и узкими проливами создают совершенно особый островной мир. Там Валаамские большие мощные леса вперемежку с полями и естественными лугами и пышными долинами. Характер местности совершенно, как внутри страны. Мелкие, богатые камышом заливы и извивающиеся ручейки окружают красиво тенистые леса. И над вершинами деревьев возвышается множество больших и малых часовен с небесно-белыми покровами. В Валаамском мире они были пристанищем и святыней для престарелых отшельников, которые там искали покоя от всего временного земного и самих себя и соединяющую нить с Богом.

В тишине солнечного июльского вечера чувствуется лето во всей полноте жизни отшельнического архипелага. Тогда лес стоит тихо, как команда, и луга — мягко-фиолетовые в струящемся свете. Бледный серп луны висит над огромной поверхностью Ладоги, успокоившейся на ночь, отражаясь в ее водах. В такой тихий летний вечер кажется, что вся окрестность включает в себя тот мир и покой, которым молились поколения иноков столетиями здесь на Валааме.

Эти прекрасные слова и в наши сердца вливают отраду и надежду на возрождение нашей родной обители, несмотря на то, что монастырские храмы и некоторые жилые здания и хозяйственные постройки носят на себе печать разрушения и опустения. Все же отпечаток святости запечатлелся в опустевших храмах Валаама, в его часовнях, которые в свое время оглашались могучим звоном монастырских и скитских колоколов и «гласы преподобными», их бденной молитвою, хвалою Богу и трогательной мелодией Валаамского гимна: «О, дивный остров Валаам...», который ранее воспевали не только иноки, но тысячи богомольцев, посещавших нашу обитель, с которой они роднились духовно, орошали землю нашу, «леса, долины и поля» своими слезами умиления, когда благодать Святого Духа касалась их благочестивых сердец, тогда они вместе с иноками, на всех этих святых местах и заповедных уголках Валаама, возносили хвалу Богу, дивному во святых Своих. Это порой слышится еще и теперь для всякой души христианской, посещающей обитель.

Грустно и больно видеть разрушения войны и сознательно кощунственное надругательство над святынями, однако целость святости и чистоты обители осталась неприкосновенной. Дух чистоты и святости не побеждается ничем, лишь человек сам сквернит свою душу и томит дух безобразием греха, проявляемого в действительности, следы которого мы встречали после ухода с Валаама неприятеля.

Закончив свою миссию на Валааме, о которой было сказано в начале сего повествования, и совершив напутственный молебен в монастырском соборе на месте, где почивают мощи преподобных Сергия и Германа, утром 31 августа на моторе мы отправились в обратный путь.

Погода была великолепная, на Ладоге было тихо, солнце ярко светило с высоты небес, весь Валаам с его величественным собором, который благолепно царит над всем островом, все время находился пред нашими глазами, пока мы не въехали в Сердо-больский залив.

В этот трогательный момент из глубины наших сердец невольно вылились следующие строки прощального гимна с родным нам Валаамом.

На прощанье с Валаамом

Итак, опять сверкает море И манит свежестью лазурного пути: А мне так тяжело. В душе печаль и горе, И больно мне сказать последнее «прости».

Ах, зыбь душевная сильней, чем зыбь морская, Вздыхая, каяся, томительно скорбя, И, может быть, навек святыню покидая, Последнее «прости» твержу я про себя.

Прости, еще прости, прощаюся час целый, И все от берега отвесть не в силах глаз, И чуть заметные священные пределы Целую мысленно еще единый раз.

Порой за дальние сияющие горы, Туда, где высится собор, как бы таинственный наш град, Еще летят мои тоскующие взоры, Еще бы пасть пред ним, заплакать был бы рад.

Хоть вера шепчет мне, что вся земля — Господня, И чистые сердца найдут Его везде, — Но сердце грешное одно твердит сегодня, Что града Валаам другого нет нигде.

Прими же, Валаам святой, поклон с последней данью, С раскаяньем, с молитвой о тебе. Уж озеро меж нами легло широкой гранью, — Увидимся ль еще, и в лучшей ли судьбе.

Благослови меня, незримый Ангел Валаама, Прости, и помолись, и снова удостой Придти сюда и пасть, от радости рыдая, Пред ракой Преподобных и Девы Пресвятой.

И к вам последний клич, сердца, мне дорогие, Валаамские собратья и друзья: Когда пошлет вам Бог моления благия, У раки Преподобных вы вспомните меня.

***

Но все далекое, святое В душе так празднично горит, И в тихом внутреннем покое Опять евангельским глядит.

О, буди мир, во веки буди С тобой, святейшая земля, Да благоденствуют все люди, Кто любит искренно тебя.

Сердоболь, 31 августа 1943 года Приложение V

[отчет о состоянии валаамского Спасо-Иреображенского монастыря после

возвращение острова под юрисдикцию Финляндской Республики 20 сентября 1941 года, представленный игуменом Харитоном (Дунаевым) Финляндскому церковному управлению]1

г. Куопио

Правлению Греко-кафолической Финляндской Церкви В связи с обращением, содержавшемся в Вашем послании № 2055 от 10-го сентября 1941 года, настоящим с уважением доводим до Вашего сведения следующее:

После того как разрешения на выезд, запрошенные нами из департамента военного управления Главного штаба, были получены, наместник нашего монастыря игумен Харитон, его помощник иеромонах Исаакий и эконом иеромонах Филагрий в прошлом октябре 19-го числа выехали через г. Йоенсуу в Валаам. 20-го числа они прибыли в Сортавала, где в тот же день ознакомились со зданием монастыря, о котором можно сказать следующее: подворье с дворовыми постройками было целым, и ремонтом все можно было бы легко привести в жилое состояние.

21-го октября пароходом из местечка Лахденпохья приехали на Валаам где-то в 15 часов. В тот день стояла осенняя погода, дул ветер и шел мокрый снег. Трудно словами описать чувства, переполнившие грудь каждого из наших путешественников, когда темные лесные возвышенности Валаама стали появляться у них на глазах. Через какое-то время они уже могли видеть и по-прежнему стоявший главный храм монастыря с колокольней и куполами, чьи маковки, как и прежде, были увенчаны крестами, также как и церковь Никольского скита и жилую постройку. Когда уровень воды в Ладожском озере значительно снижается, пароход движется по Монастырскому за-

1 Перевод с финского языка выполнен Лизой Шпакштейн. Текст не публиковался ни на языке оригинала, ни в переводе на русский язык. (УЬА. Документ без архивного шифра).

Прости, Валаам, прости, желанный, Стою в волненьи пред тобой, Тускнеешь ты в дали туманной, Тускнеет взор печальный мой.

На дальний берег, на заливы Полупрозрачный пал покров, И только горные извивы Видны под слоем облаков.

ливу медленно, что позволяет замечать все произошедшие по берегам озера перемены. Перекрестившись, наши путешественники сошли с парохода на землю Валаама. Первое разрушение, которое они увидели и о котором они уже знали, было: сожженный до черноты причал монастыря с примыкающей к нему постройкой пристани, а также взорванная на мелкие куски нижняя гостиница (бывшее помещение штаба). Затем они прошли далее и по каменным ступенькам поднялись в монастырь. Казалось, что все сохранившиеся постройки, произведения культурной работы монастыря — старые дубы, ясени, липы, лиственницы, кедровые сосны, часовни, поврежденная каменная ограда и главный собор — как бы приветствовали начальство монастыря, говоря им добро пожаловать.

Сначала они направились в главный собор, куда, по словам наших путешественников, с ними вместе прошел или, точнее сказать, их проводил достопочтенный начальник Ладожской обороны. Украшавшие главный храмовый вход изречения из Библии были замазаны коричневой краской; крест с шаром были сняты. Над главным входом красовалась табличка «Базовый клуб». Внутри, в середине храма, было поставлено много скамеек. Иконостас у главного алтаря полностью отсутствовал. Вместо этого, заполняя почти все пространство алтаря и доходя до солеи, была построена высокая сцена. Оба боковых иконостаса с дверями были на месте. Сень над саркофагами Святых Сергия и Германа отсутствовала, однако гранитная подставка осталась нетронутой. Больших киотов в храме не было. Все изображения святых и крестов на стенах и сводах были закрашены масляной краской, только звезды были оставлены, как напоминание о прошлом. В алтаре стенная живопись сохранилась полностью. Престол и жертвенник отсутствовали. Печи были на месте, но окна разбиты. На лестнице, ведущей в верхнюю церковь, стенная живопись «Странствие святых» была частично злонамеренно повреждена.

Верхняя церковь в основном оставалась в сохранности. Все окна, начиная с купола, были разбиты. Перемены погоды оказали свое очень разрушительное воздействие. Те иконы в иконостасе, которые были вынуждены оставить во время эвакуации, сохранились на месте. Не хватало царских врат и престола. Скамьи были на месте.

Поднимаемся на колокольню. На ее первом этаже большой Андреевский колокол весом в 16 тонн накренившись висел на месте: от него пилой и кувалдой была отбита третья часть, сброшена вниз и увезена. Язык колокола валялся на земле около храма. На втором этаже колокольни сохранился только один так называемый «Воскресный» колокол, при этом полностью целым; остальных колоколов не было. Тут же по инициативе наших путешественников зазвонили в этот воскресный колокол и двадцатью четырьмя ударами провозгласили всем об историческом воскресении монастыря. После этого они посетили кельи настоятеля, хозяйственную контору, библиотеку и т. д.

22-го октября приступили к работе с молитвы, проведя молебен в нижней церкви. Осмотр и прочие работы продолжались до 28-го октября, результаты которых представлены следующим образом:

Храмы в монастыре:

а) Главный собор согласно вышесказанному.

б) Храм Успения Пресвятой Богородицы сохранился достаточно хорошо, иконостас и алтарный киот были на месте. Клиросные ограждения снесены, царские врата частично сломаны, но все же оставлены на месте. В алтаре было 5 столов, один поваленный на пол шкаф и много различных стульев. Престола и жертвенника не было. На стене правого клироса был прикреплен умывальник и под ним стояло ведро, полное грязной воды. Посередине храма стояли два длинных стола, большое количество стульев, по обе стороны храма стояли шкафы, три небольших стола и два сломанных дивана. Весь этот инвентарь в немного поломанном состоянии. По всей вероятности, храм служил в качестве зала для лекций.

в) В церкви святых апостолов Петра и Павла не было замечено особых разрушений, кроме того, что четыре колонны были сняты и перенесены в нижний храм главного собора в качестве украшения сцены клуба. В алтаре престол сдвинут со своего места. В храме был устроен склад большого количества киотов и всякого инвентаря;

г) В церкви больницы иконостас был на месте, окна разбиты;

д) Храм Святой Троицы сгорел еще во время зимней войны, при пожаре после сильной бомбардировки 4.2.1940 года.

В библиотеке все книги из шкафов были выброшены на пол, обложки и листы книг частично разорваны, стеклянные дверцы и витрины шкафов разбиты на мелкие осколки, также сломаны столы, стулья и пр.

В музее наши путешественники не нашли ни одного музейного экспоната. Зато в нем был складирован в большом количестве прежний инвентарь монастыря.

В кельях настоятеля монастыря наблюдалось полное истребление: двери снесены, окна разбиты, шкафы опрокинуты, столы и стулья сломаны, повсюду грязь и следы погрома. На стенах трапезной мелом написанные политические лозунги. Нижний этаж, по всей вероятности, служил тюрьмой, так как в нем окна были оснащены крепкими железными решетками.

Кухня монастыря была по-новому переделана, точнее, были вмурованы четыре больших железных котла. Из них в трех были пробиты днища. Наша старая плита стояла на своем месте. Окна кухни были разбиты.

Окна трапезной были разбиты, но сама трапезная была в исправном состоянии.

В пекарне печи для выпечки хлеба были взорваны.

2-ой этаж больницы, ризница, а также между ними весь 2-ой этаж здания монастыря сгорели еще при бомбежке 4.2.1940 г.

У так называемых «Ворот монетного двора» (в западной части наружного строительного каре) трехэтажный жилой корпус монастырской братии очень сильно пострадал во время бомбежки 4.2.1940 г.

Монастырское кладбище было почти уничтожено, кресты и надгробные камни раздроблены на мелкие куски. Каменная ограда в середине сломана.

Оба этажа корпуса киновии сгорели 4.2.1940 г.

«Машинный дом» — слесарная, столярная и прочие мастерские, свечная фабрика и жилые помещения мастеров, а также резервуары воды со своими механизмами и энергоустановками, — так же как лесопилка с мастерской деревообработки, все сгорели во время бомбардировки 4.2.1940 г.

Амбар для зерна взорван в четырех местах. Шесть кирпичных колонн из восьми, на которых держался второй внутренний этаж, полностью раздроблены. В итоге амбар полностью непригоден.

Над главным входом конюшенной постройки видны следы взрыва бомбы. В задней стене конюшни зияла большая дыра, образовавшаяся от сброшенной в последнюю войну воздушной бомбы.

Рига с сушильными печами, примыкающим к ней гумном, молотильной машиной, мастерской лучины и мельницей сожжены. Бывший рядом с ригой сарай уничтожен.

На территории домиков отшельников церковь Подвижников кощунственно осквернена, точнее, стенная живопись испорчена и утварь поломана. Например, из четырех изображенных на сводах храма апостолов лики трех апостолов сильно пострадали из-за большого количества следов пуль, только изображение Иоанна Богослова полностью сохранилось. На колокольне колокола отсутствовали полностью. Могилы игуменов и чуть ниже расположенное кладбище остались нетронутыми, так же как и кресты. Защитная постройка домика отшельника была разобрана, но сам старый домик стоял на месте. В ложбине кладбища было построено несколько землянок, материалом для которых, по всей вероятности, послужили разобранные хозяйственные постройки. Навес, установленный для защиты могилы схимонаха Николая, а также крест с нанесенной на нем краской композицией «Страдающий Спаситель на кресте», были в целости, но надгробие отсутствовало.

Расположенный недалеко от монастыря деревянный амбар возле ведущей к скиту дороги, у которого одна стена была разрушена еще при бомбардировке 4.2.1940 г., был теперь без деревянной обшивки.

Стоявший позади большой гостиницы так называемый «Дом трудолюбия», верхний этаж которого и одно помещение для пекарни в его подвале арендованы были военному ведомству перед последней войной, сейчас с восточного крыла пребывал во взорванном состоянии.

Большой корпус гостиницы получил большие повреждения: его три угла: оба угла главного фасада и угол со стороны туалетов в дворе, а также стена от главного входа направо и стена прохода, ведущего от главного входа во внутренний двор, были сильно повреждены взрывом: в них зияли огромные отверстия. В помещениях наблюдались изменения. Окна и мебель поломаны или опрокинуты; имеющиеся в комнатах печи, как и печи на трапезной кухне, разбиты вдребезги; круглые, обшитые жестью печи частично опрокинуты. В общей сложности повсюду страшное зрелище.

Нижняя гостиница, где до заключения мира 12.3.1940 года, располагался штаб РТ 3/II, была взрывчаткой полностью разрушена, и ее можно считать полностью потерянной.

Причал монастырской пристани, длиной около 200 м, четыре постройки пароходного общества на берегу, постройка для рыбаков с рыболовным снаряжением, примыкающее к нему укрытие для зимовки пассажирских моторных лодок, так же как и коптильня сетей, были все сожжены.

Расположенное на берегу залива ниже машинного дома кирпичное здание насосного помещения водопровода было взорвано.

Бывший кожевенный завод, который раннее был арендован военному ведомству под жилища, сгорел еще во время последней войны.

Часовня на причале (на пароходном берегу), как и вторая часовня вблизи от нее, осквернены; в одной из часовен купольный крест сорван веревкой и сброшен вниз, при этом веревка оставлена на месте.

Расположенная внизу монастырского здания деревянная часовня в честь Покрова Пресвятой Богородицы, через которую насквозь прошла бомба во время последней войны, стоит по-прежнему, несмотря на повреждения.

Часовня, построенная в парковой аллее между монастырским зданием и гостиницей в память посещения Валаама императорской семьей в 1858 году, осквернена: ее купольный крест загнут вниз, а памятная табличка на фасадной стене закрашена.

Часовня у сводчатого моста по дороге, ведущей к большому скиту, также осквернена, т.е. ее крест на макушке загнут до самой крыши.

В часовне Константина и Елены святой образ снят со своего места и кощунственно осквернен; купол поврежден.

Часовни Сергия Радонежского и Казанская полностью снесены.

Часовня преподобных Зосимы и Савватия на мысу, где летом выпас скота, оставалась на месте, как и святые образа, из которых два осквернены.

Часовня святых Космы и Дамиана на Петровском в целости, но внутри нее больших икон больше нет. Обрамление иконостаса в поломанном виде валяется на полу. Двухэтажный жилой корпус для рыбаков сохранился.

Часовня Тихвинской Богоматери сохранилась. Иконы оттуда вынесены, купольный крест с шаром уничтожены.

Теперь расскажем о положении в скитах.

В Большом скиту окна храма разбиты, иконостасы поломаны и выброшены из храма, инвентарь опрокинут и переломан на мелкие куски. На колокольне на месте только один, самый большой колокол, остальных нет. Одна из колонн колокольни разобрана на части, по всей вероятности с целью вынести этот колокол целым, но из-за спешного ухода из монастыря намерение осталось неосуществленным. Ограждение святого колодца, соответствующее форме часовни, опрокинуто, а крест с шаром на верхушке сбит тяжелым предметом. Раннее возле алтаря существовавшее небольшое кладбище, где покоились останки самых значимых подвижников Большого скита, уничтожено, надгробные кресты и камни отсутствуют. Все жилые и хозяйственные постройки Большого скита, их было всего 7, взорваны. Казалось, что здесь неистовствовала крайняя ярость безбожников, чувствующих конец своей власти и стремящихся из-за этого разрушить и уничтожить все, что связано с Христом, святостью и вечностью. Но часовня недалеко от скита, возле дороги, ведущей к монастырю, сохранилась полностью. Крест, бывший над ее входом, снесен.

Пришли к выводу, что так как во дворе была устроена столовая из 25 столов, каждый на 16 человек, то это значит, что в Большом скиту жила большевистская группа из четырехсот человек. На берегу залива скита был сделан из досок забор для купальни. Парк с дубами, лиственницами и пихтами сохранился.

В ложбине, недалеко от дороги, на берегу залива, на некотором расстоянии к востоку от указанной купальни, под прикрытием двух скал располагалась большая строящаяся землянка, которая осталась незаконченной. Большой гранитный крест на развилке дорог был на месте.

В церкви Никольского скита окна разбиты, колоколов нет. В трех настенных картинах лики святых преднамеренно осквернены, по всей вероятности, пулями. Жилая постройка в сохранности. Раннее существовавшая в этой постройке домашняя церковь со всем своим инвентарем и утварью отсутствовала. На прибрежной скале Скитского острова лежал остов самого маленького монастырского пароходика по имени «Св. Николай»; паровой котел парохода был на месте, но агрегата не было.

Церковь в скиту Иоанна Крестителя сохранилась. Иконы на месте, на них небольшие повреждения. Ценные, большие настенные картины отсутствовали. Колокола сброшены с колокольни на землю. Из колоколов четыре поменьше разбиты и два побольше целые, хотя и на них были следы ударов кувалдой или другого, подобного ей орудия.

Среди разбитых колоколов был, в частности, подаренный Валааму Борисом Годуновым исторический колокол, который при предыдущем погроме Валаамского монастыря был вывезен в район города Старой Ладоги и оттуда возвращен только во времена игумена Дамаскина.

Исторические замки церкви Васильевского погоста, которые хранились в преддверии верхней церкви скита как память долгого периода странствия Валаамских монахов в 1611-1715-м годах, отсутствовали. В жилых постройках скита окна были разбиты.

Скит Вознесения Господня (Иерусалим). В его нижней церкви жили, исходя из того, что там стояли нары. На иконостасах как в нижней, так особенно и в верхней церквах можно было видеть следы вредительства. В алтаре нижней церкви сделанные из мрамора престол и жертвенник, как и прочее в ней, отсутствовали. На колокольне осталось только три колокола: самый большой и два самых маленьких. Известно, что перед войной в постройках этого скита размещался детский дом для мальчиков. Из этих построек все сохранились, кроме сожженной жилой постройки, стоявшей около восточного портика слева, если смотреть со стороны монастыря. Стоявшие ранее на берегу деревянные постройки, а также пристань были сожжены.

В Гефсиманском скиту церковь сохранилась полностью. Ее жертвенник наши путешественники обнаружили в монастыре, в храме апостолов Петра и Павла. Престола не было. Как жилые постройки, так и часовни в парке и на Масличной горе сохранились. Два колокола храма, самый большой и самый маленький, на месте, остальных нет.

В Коневском скиту церковь сохранилась. Иконы были сняты. В иконостасе большинство икон отсутствовало. Царские врата на месте, но их верхние украшения сломаны. Запрестольный образ был вынесен и изрезан острым предметом. Из колоколов не хватало двух малых, остальные, побольше, были на колокольне на своем месте. Обе жилые постройки скита сохранились.

В Смоленском скиту церковь, часовня и жилая изба сохранились. Несколько картин, ранее бывших в церкви, уничтожено. Лик Божией Матери в изображении на иконостасе поврежден и кощунственно осквернен.

На Порфирьевском острове часовня и затворническая избушка схиигумена Фе-одора сохранились.

В Дальний скит — на острова Освящения, Илии, Пуутсаари, Воссинойнсаари и в залив Сюскю — поехать не было возможности.

Постройки на зимних и летних скотных дворах, постройки при огородах, жилые домики в садах и ряд других хозяйственных построек от погрома сохранились.

Сады были восстановлены и за ними был уход. Также был ухожен и лесопитомник.

Местами было заметно, что началось восстановление поврежденных во время последней войны различных построек монастыря, но успели сделать довольно-таки мало: в некоторых местах отверстия в стенах были замурованы, крыша библиотеки была сделана заново, в двух местах даже еще стояли строительные леса. В прошлую войну сильно поврежденная бомбардировкой мастерская построена заново. Также были предприняты попытки что-то сделать и с машинным домом, но ремонтные работы остались в начальной стадии.

Из сельскохозяйственного инвентаря монастыря осталось следующее:

1 шт. передвижная молотилка

1 " жатка

3 " конная косилка, на две лошади

2 " конная косилка, на одну лошадь

2 " конные грабли

1 "картофелекопалка

2"сеялка

1 " дисковая борона

1 "вилочная борона

1 " пружинная борона

5 " парный плуг (пахотный плуг)

2 " плуг на одну лошадь (пахотный плуг)

3 " соха

5 " острога

1 " каток

Несколько старых зубовых борон.

Из ездовых средств — рабочих подвод и саней — остались только непригодные обломки. Повозок для людей не нашли вообще.

Если представить себе, каким зажиточным был раньше монастырь и сравнить его с настоящей пустотой, полной разорения, то невольно приходит в голову сравнение, приведенное Христом о милосердном Самаритянине, когда один странствующий человек на пути из Иерусалима в Иерихон попал в руки разбойников, которые избили его, отобрали все и оставили полумертвым лежать на дороге. Так же был покалечен и старый гостеприимный Валаам.

Насчет лесов Валаама трудно с уверенностью сказать что-либо определенное, кроме того, что на основании поверхностного обзора могли констатировать, что по крайней мере леса не сильно пострадали.

Меры, принятые нашими путешественниками на Валааме, были следующими:

С помощью ведомства обороны книги в библиотеке снова расставили по шкафам, кадки из-под капусты убрали в погреб, косилки поставили в укрытие, а также составили план для спасения главного собора монастыря и других ценностей от перепадов температуры и план сооружения склада для хранения инвентаря. Для этой цели на Валаам направили монастырскую братию из пяти человек под руководством эконома иеромонаха Филагрия, которые выехали отсюда, из Папинниеми, 22-го числа прошлого ноября.

Игумен Харитон,

Настоятель Валаамского монастыря.

Приложение VI

События на острове Валаам в материалах русской периодической печати 1939-1940 гг.1

I

На Ладожском озере2

Валаам еще в новгородские времена, когда Ладожское озеро называлось «Нево» (под этим названием оно упомянуто в летописи Нестора), признавался важным стратегическим пунктом. [...] Южнее устья Вуоксы, на Ладожском озере, находится остров и монастырь Коневец. В 40 километрах от него к югу проходит между деревней Полуторной и мысом Орлы заладожская граница между СССР и Финляндией.

II

Бомбардировка Валаамского монастыря3

Стокгольм, 12 декабря («Радио») Бомбардировка Валаамского монастыря советскими аэропланами произвела в Скандинавии большое впечатление, так как совершенно очевидно, что бомбардировка лишена какого бы то ни было военного значения.

Монастырь, как известно, расположен в северной части Ладожского озера, на островке. По советско-финскому договору 1920 года эта часть озера отошла к Финляндии. Православный Валаамский монастырь сохранился, и живут в нем только русские монахи.

1 Из публикаций, собранных в этом приложении и помещавшихся в наиболее распространенных русских газетах — парижских «Последних новостях» и «Возрождении», сведения о событиях вокруг Валаамского монастыря получали русские граждане, жительствовавшие в европейских государствах. Журнал «Хлеб Небесный» имел широкое распространение от Маньчжурии и Китая до Палестины, США и стран Южной Америки. Распространялся он и в большинстве стран Европы, в том числе и во всех лимитрофных государствах. Большинство из этих текстов не использовались современными отечественными исследователями. «Парижский вестник» (одна из немногих русских газет: берлинское «Новое слово», ладомировская «Православная Русь», в значительно меньшей степени — симферопольский «Голос Крыма», достаточно свободно достигавших читателей в разных концах оккупированной Европы) этой статьей оповестил русскую аудиторию о возрождении монашеской жизни в Валаамском монастыре.

2 Публикуется по: На Ладожском озере // Последние новости. 1939. № 6829 (8 декабря, пятница). С. 4.

3 Публикуется по: Бомбардировка Валаамского монастыря // Последние новости. 1939. № 6834 (13 декабря, среда). С. 2.

Один из самых старых русских монастырей, существовавший уже в XII веке, а может быть и раньше, Валаам был один из известнейших центров религиозного паломничества в дореволюционной России.

Монастырь совершенно изолирован. Самое близкое «светское» поселение находится в 25 километрах от него. Монахи занимаются рыбной ловлей, сельским хозяйством, писанием икон, ремесленными работами и т. п. Число проживающих здесь монахов — около 200.

Валаамский монастырь — последний сохранившийся еще островок дореволюционной религиозной жизни. Только этим можно объяснить бомбардировку его советской авиацией.

III

Валаамский монастырь под обстрелом4 На волю Божью

Корреспондент «Пти Паризьен» Эдмонд Демэтр телеграфирует из Гельсингфорса:

С первых же дней военных операций финские власти посоветовали обитателям Валаамского монастыря переехать в глубь страны, так как никакое чудо не спасет их, если они попадут в руки большевиков. Монахи устроили совещание и решили не покидать острова и монастыря и отдать себя на волю Божью.

Обстрел церквей и келий

На архипелаг был отправлен финский полк, которому было поручено произвести работы по укреплению островов.

Красные части пытались было произвести высадку на архипелаг, на котором расположен Валаамский монастырь. Точный и меткий огонь береговых батарей помешал этой попытке. Тогда красное командование решило подвергнуть архипелаг бомбардировке с воздуха. Вот уже целая неделя, как советские самолеты всякий раз, когда погода это позволяет, засыпают бомбами и обстреливают из пулеметов церкви и кельи монахов.

Жертвы

Несколько монахов погибли под развалинами разрушенных зданий, другие разорваны на части бомбами. Население монастыря, однако, стоически переносит испытание и решительно отказывается эвакуироваться в глубь Финляндии. В положенные часы служатся в церкви обедни и вечерни, в положенные часы монахи размеренным шагом, не обращая внимания на треск пулеметов и шум аэропланных моторов, идут на молитву.

Нарушенный обет

За эти дни произошел небывалый случай, когда валаамские монахи, терроризованные ужасами войны, нарушили обет, который свято выполняли до сих пор. На островке Эраккосари обосновались отшельники, давшие обет вечного молчания. Бомбой с аэроплана была подожжена маленькая часовня, в которой происходили службы. Взрывы бомб, свист пуль, желтое зарево пожара, языки пламени, вырывавшиеся из

4 Публикуется по: Валаамский монастырь под обстрелом // Последние новости. 1939. № 6838 (17 декабря, воскресенье). С. 2.

часовни, выгнали монахов из скитов и келий. Они выбежали на площадь перед горящей часовней, упали на колени и, нарушив обет молчания, под кружившимися над их головами на небе советскими самолетами, спели хором ектению: «Господи, помилуй!».

Валаамские скиты

Финские газетные корреспонденты сообщают о разрушении скитов Валаамского Преображенского монастыря советскими воздушными бомбардировками. Скиты эти находятся на островах вокруг большого острова Валаама, где расположен самый монастырь; удалены они от обители на расстояние от 1 до 10 километров. По особым условиям климата в северной Ладоге сообщение между скитами и Валаамом в ноябре и в начале декабря почти невозможно, порою оно нарушается и среди зимы.

Знамениты семь валаамских скитов: Авраамиев, Всехсвятский, Ильинский, Иоан-но-Предтеченский, Коневский, Николаевский и Святоостровский. В последнем известна высеченная в камне пещера, где спасался (в XV веке) преп. Александр Свир-ский; по его имени скит на Святом острове называется также Александро-Свирским.

Валаамские скиты славились исключительной строгостью устава. Здесь не разрешалась не только мясная и молочная, но и рыбная пища. Скитники давали обет питаться исключительно овощами и плодами, выращенными личным трудом и своею рукой. В некоторые скиты (напр., в Святоостровский) женщины (богомолки) не допускались совершенно; в другие (напр., в Иоанно-Предтеченский) женщины допускались лишь раз в году — во время наибольшего наплыва богомольцев. Наплыв богомольцев (до 4-5 тысяч человек) на Валааме бывал в летние посты (Петровский и Успенский). Богомольцы считали своим долгом побывать в скитах, где иноками были собраны и бережно хранились древнейшие новгородские святыни. В остальное время года не только скитники, но и все монахи Валаамской обители жили уединенно.

На Валааме в соборном храме покоились мощи устроителей монастыря преподобных Сергия и Германа. При разрушении обители шведами в 1611 г. уцелевшие иноки перенесли мощи в Николаевский Старо-Ладожский монастырь по указу Петра Великого в 1715 г.; тогда на Валаам были возвращены останки преподобных Сергия и Германа. Память их торжественно праздновалась в обители 28 июня и 11 сентября (ст. ст.). По нынешним корреспондентским сведениям, соборный Валаамский храм также разрушен бомбардировками.

IV

Бор.[ис] Зайцев Дни5 4

Знаменитый Валаамский монастырь подвергся неоднократным бомбардировкам советских летчиков.

Из газет.

[.]

Смутное время и сейчас. Над Валаамом, позже, чем над остальной Россией, пронесся тот же дух разрушения: но пронесся!

5 Фрагмент очерка публикуется по: Зайцев Б. Дни. 4 // Возрождение. 1939. № 4216 (29 декабря, пятница). С. 2.

Нынче не шведы и не поляки губят монастырь, а русские. Целую неделю летали над островом, как только погода позволяла, советские бомбовозы и громили что можно: храмы, скиты, келии. Несколько монахов погибло уже под развалинами зданий, другие убиты бомбами. Вероятно, и пулеметы действовали удачно.

Еще этим летом через друзей дошли с Валаама вести, что монастырь собирается «спрятать своих старичков» — или даже «спрятал». Вероятно, это касалось особенно древних и слабых иноков (их на Валааме достаточно). Куда их укрыли? И укрыли ли — неизвестно. Не знаем и того, не отправлены ли в верные места на материке и другие, с ценными священными предметами: ведь советская граница (по Ладожскому озеру) от Валаама в 15-20 верстах. Соблазн пограбить при удачном случае велик.

Сейчас известно другое: с началом войны и бомбардировок ведущая часть иночества решила остаться. Бомбы бомбами, а богослужение идет, жизнь протекает монастырским размеренным, вековым ходом. По газетным сведениям, Спасо-Преображенский собор разрушен. Он вмещал тысячу человек. Колокольня его белела за двадцать верст от Ладоги. Цель для воздушных разбойников привлекательная, тем более, что Собор окружен четырехугольником старинных, основательных, с высоты видных как на плане зданий.

Точных размеров разрушений мы пока не знаем. Но какой бы храм ни был уничтожен, монахи будут по-прежнему ходить — в другую церковь, или в сарай, где будет антиминс — в три часа ночи к утрене, в пять к ранней обедне, а потом к поздней. Дисциплина, спокойствие — основные черты монашеские. Чувство традиции, величие и вечность истины христианской еще более укрепляют все это. Радостно думать, что те «отцы», которых приходилось видеть и в церкви, и в скитах, и в лесах и на монастырских суденышках, показывают теперь пример мужественной, героически-спокойной защиты своего мира. Пусть нас взрывают и расстреливают, мы разделяем судьбу корабля нашего, плывущего в вечность. Не со вчерашнего дня мы научены этому. Три века назад игумен Макарий и сотоварищи его погибли «от шведов» рядом с мощами свв. Сергия и Германа. Что же, пусть в век «культуры» и «социального прогресса» игумен Харитон сложит голову свою от советской пули. Игумен Валаамского монастыря не может поклониться хаму. Валаамский монастырь легко можно обратить в развалины, стариков монахов, безоружных и невоинственных, очень легко перебить и замучить, нельзя только угасить тот дух, которому они служат. Да и судьба самой обители неизвестна. Если есть преданность и любовь, то и в карельских лесах можно сохранить унесенное из разоряемого дома. Уходили от шведов, может быть, уйдут и от «русских». Ведь и сама Россия пронизана тайным, бродячим священством, нищими служителями нищей религии. Первохристианство возвращается. Сейчас время не пышных соборов и архиерейских карет, а катакомбных подвижников, бесстрашных, безвестных и бес-сребренных. Современные варвары очищают и укрепляют религию — их трагедия в том, что они (косвенно) служат делу своих противников.

Для «противников» же широко открыт путь мученичества: некая часть человечества будто на него призывается.

***

Незачем говорить, с каким чувством вспоминаешь сейчас Валаам. «Убито несколько монахов» — но для того, кто на Валааме бывал и с обитателями его знаком, это ведь зна-

чит: разорван ли в клочья смиренный схимонах Николай на берегу зеркального озерца в Коневском скиту, или напоминающий обликом своим Сократа библиотекарь о. Иувиан? Задавлен ли тысячепудовым колоколом, грохнувшим с колокольни, иеромонах Тарасий? Или о. Лука, «хозяин» монастырской гостиницы: погиб ли в своей келии, рядом с комнатой, где четыре года назад провели мы девять лучезарных дней, или он жив?

Не знаем, кто именно на Валааме из земной жизни уже ушел. Верим, что ушли «в духе» Валаама — в достоинстве и спокойном мужестве. Думаем, что для многих оставшихся в живых возможен долгий мученический путь тюрем, концентрационных лагерей, или более краткий — пули в затылок. Если возьмут верх красные, то по разграблении острова сам монастырь обратится в концентрационный лагерь. Как в родственные ему Соловки, будут туда гнать вереницы мучимых.

Но исход борьбы еще неизвестен. Одно можно сказать: валаамские старцы являются заступниками за всех нас, русских, и за Россию. Россию, находящуюся сейчас в стихии демонической, позорящую теперь весь мир. Она на скамье подсудимых. Мученичество русского Валаама указывает, что кроме России Сталина есть и Святая Русь.

Какое счастье, что друзья наши — среди мучеников, а враги — палачи.

V

На Валааме6

Цюрих, 28 января («Радио»).

Финский корреспондент «Нейе Цюрхер Цейтунг» сообщает: «Когда вспыхнула война в сентябре прошлого года, я находился как раз в монастыре на Валааме, на одном из северных островов Ладожского озера, который давно покинули все иностранцы. Под круглыми куполами церквей звонили колокола. Группа русских паломников, по большей части эмигрантов, проживающих в Финляндии, приехала сюда на престольный праздник преподобных Сергия и Германа, считающихся основателя монастыря. Мощи их покоятся в соборном храме и память их чтится 28 июня и 11 сентября.

Паломников встречали монахи. Все были очень серьезны, избегали говорить о войне, но было видно, что война и события поглощали мысли всех.

Монахи понимали, что война надвигается и на них. Долгие годы они жили спокойно на своих островах. Русские эмигранты находили здесь обломок старой родины.

Несколько лет назад сильная буря пригнала одно советское военное судно к берегам Валаама. Монахи приютили команду. Прощаясь с капитаном, настоятель спросил его:

— Неужели ты забыл все, чему тебя учили в детстве? Неужели больше нет Бога в твоей стране?

— Нет, — ответил капитан. — Я и сам нередко молюсь, но это надо делать втайне.

6 На Валааме // Последние новости. 1940. № 6881 (29 января, понедельник). С. 2.

VI

И. З.

Разрушение Валаамского монастыря

(От собственного корреспондента)7 Иноком одной из зарубежных обителей получено письмо от собрата Валаамского братства следующего содержания:

«Богу угодно было даровать нашей обители судьбу: Мф 24. 2. Все мы эвакуированы вглубь страны; отношение к нам гуманное, все живы и здоровы. Просим святых молитв».

По дополнительно полученным здесь сведениям, Валаамскую обитель постигли страшные испытания. В воскресенье, 4 февраля, около 3 ч. пополудни, монастырь подвергся страшной воздушной бомбардировке советских воздушных сил. На Валаам посыпался целый град разрывных и зажигательных бомб, одна из которых упала прямо перед покоями игумена. Сразу же во многих местах начались пожары, бороться с которыми в условиях сурового зимнего времени не было никакой возможности. Почти одновременно загорелась монастырская больница, аптека и храм «Живоносного Источника», как равно и целый ряд монастырских келий.

Вскоре стало очевидным, что в таких страшных условиях обительская братия далее здесь оставаться не может, и в 11 часов вечера того же 4 февраля все 70 иноков с игуменом Харитоном во главе на нескольких грузовых автомобилях, по льду Ладожского озера, покинули Валаам. В то же время пылали корпуса монашеских келий и только собор, частично поврежден бомбами и лишившийся оконных стекол, все еще оставался незатронутым пожаром.

Монастырь почти совершенно разрушен и сильно пострадал от огня. Но ни один монах не был убит. Тяжелая поездка по льду озера также прошла для монахов благополучно. Теперь они размещены в четырех сельских школах в центре Финляндии недалеко от г. Куокио (sic!).

На Валаам было сброшено несколько сот бомб, однако не причинивших никакого вреда его обитателям. Убита была лишь одна лошадь, да сильно пострадали оба монастырских парома.

И. З.

VII

Переживания валаамцев8

На страницах журнала уже было сообщено, какая печальная судьба постигла наш «северный Афон» — Валаамский монастырь на Ладожском озере и какой крестный путь выпал на склоне лет старцам — насельникам обители, из которых самому младшему было около 70-ти лет. Теперь корреспондент финской газеты печатает письмо настоятеля монастыря Архимандрита Харитона — этот страшный и жуткий документ последних дней существования обители.

7 Публикуется по: И. З. Разрушение Валаамского монастыря (от собственного корреспондента) // Возрождение. 1940. № 4229 (29 марта, пятница). С. 2.

8 Публикуется по: Переживания валаамцев // Хлеб Небесный. 1940. № 6. С. 50-51.

«В конце ноября прошлого года на островах высадились финны с артиллерией, и острова стали военной базой. Для стариков монахов кончилась привычная жизнь тишины и затворничества, но не прекратились их молитвы.

— Мы, — пишет о. Харитон, — по-прежнему собирались на утренние молитвы за спасение душ наших и всех грешников. Настал день, когда в церкви мы услышали над нашими головами шум, никогда раньше не слышанный. Казалось, он шел с неба, хотя по всему был адским. Затаив дыхание, мы слушали, как шум приближался, а затем стал удаляться. Потом послышался другой шум, более далекий, но и более страшный, словно в глубине леса ломались и сбивались громадные ветви. Сокрушенные духом, мы вернулись в кельи и вопрошали свою совесть, за какие вины и прегрешения заслужили мы это божеское наказание. Но мы недолго оставались в кельях, так как снова послышался диавольский шум, и офицер пришел сказать нам, что падают бомбы и нужно спасаться в убежища. Монахи ответили: «наше убежище — храм», и мы вернулись туда, зная, что на небе есть Бог, и что только по Его воле может прийти разрушение Его обители.

С этого дня каждое утро начиналось диавольское дело, и всегда — на заре. Мы вставали поэтому еще темной ночью, чтобы заря и бомбы не застигли нас вне храма. В первые дни слуги дьявола не бросали своих огненных бомб против монастыря, но 6-го декабря бич Божий распространился вокруг храма, где мы молились. Еще хуже было 19-го и 21-го. Утром этого последнего дня, когда мы пели славу Христу, послышался над нашими головами обычный шум, а затем словно выстрелило одновременно множество ружей и все силы ада сорвались с цепи, чтобы уничтожить все живое. Монастырские здания потряслись, будто нечеловеческая сила низвергала каменные стены. Но мы продолжали службу, хотя и храм потрясся. Думали мы, что приходит наш конец, но, видно, молитва наша дошла до Бога. Ни одна из бомб не тронула Божьего храма.

Этой же ночью, несмотря на тучи, летчики вернулись и разрушили нашу конюшню и столярную мастерскую. Огонь доходил до крыши церкви и до колокольни. Слуги дьявола летали кругом, глядя на свое дело. Но сегодня, 4-го февраля, случилось самое ужасное из всего, что мы до сих пор видели. Монастырь претерпел страшную кару, и словно весь ад обрушился на нас. Больница горит, горит также ризница и книжная лавка. Снаряды падают вокруг соборного храма и разрушают его стены. Снаряды грозили и церкви Преображения, но Бог спас монахов, которые там молились. Теперь больше уже нельзя нам здесь оставаться. Одни здания сгорели, другие разрушены. Завтра я отправляюсь в Сердоболь просить разрешения очистить монастырь. Монахи уложили, что можно было из монастырского ценного исторического имущества, — старые иконы и книги, пергаментные свитки и ризы. Бомбандировка (sic!) продолжалась каждый день, до 18-го февраля. Разрешение на отъезд получено. В последнюю ночь в родной обители монахи собрались в храме и покинули его, когда офицер, остановившись на пороге, знаком показал, что медлить больше нельзя. Было два часа лунной зимней ночи. Пение прекратилось, и, как темные тени, стали выходить монахи из церкви. Они садились в сани, запряженные лошадьми и собаками, и мимо развалин монастырских зданий, через лед, начался последний исход монахов. Уголок «Святой Руси» на севере перестал существовать.

А. К. Клементьев, О. В Скворцова ***

По последним сведениям валаамские монахи, перешедшие в Финляндию, получили разрешение переселиться в Эстонию и вступить в число братии исторического Печорского (sic!) монастыря. Это будет для валаамцев великой радостью и утешением в нынешней скорби, так как Печорский монастырь вполне благоустроен и сохранил почти полностью вид старого русского монастыря, где валаамцы попадут в свою родную русскую обстановку. Печорцам же будет радость, что снова восстановятся в их монастыре благолепные монастырские службы.

VIII Л. Кутуков Валаам9

Ладожский фронт, август 1942 г.

Ладожское озеро представляет собою участок петербургского фронта: вода соединяет, а не разделяет. Военные действия происходят или в воздухе или на воде, что выражается воздушными боями или рейдами небольших военных судов.

Подъезжая к Валаамским островам на небольшом пароходике, — пишет Лино Пеллегрини в «Иль Пополо д-Италиа», — мы переживаем несколько тревожных минут, когда над нашими головами появляется советский бомбардировщик с явно агрессивными намерениями. Но, откуда не возьмись, вылетают финские истребители, гонятся за советчиком, стрекочут пулеметы и вскоре враги скрываются за горизонтом.

На гладкой поверхности озера перед нами открывается группа Валаамских островов, покрытых зеленым лесом, из которого там и сям возвышаются золотые и разноцветные купола соборов и церквей.

Мы высаживаемся на небольшом островке, Пуутсаари, где нас приветливо встречают финские солдаты. Комендант острова любезно соглашается показать нам свои владения. Следы войны всюду бросаются в глаза, — на земле валяются патроны, ружейные приклады, каски, обоймы, ржавые котелки и прочая «утварь» солдатского обихода. Поднявшись по крутой тропе, мы подходим к небольшому скиту, совершенно заброшенному: монахи еще не возвратились сюда, уйдя в глубь Финляндии после советско-финского мира в 1940 г., по которому Валаамские острова отошли к большевикам. Небольшая монастырская церковка носит явные следы постоя красноармейцев: она совершенно опустошена, нет ни иконостаса, ни икон, ни малейших следов церковного благолепия. Стекла выбиты. Написанные на стенах храма изображения Христа, Божьей Матери и святых служили мишенью красным для упражнения в стрельбе из револьвера, о чем свидетельствуют следы пуль на ликах святых и угодников Божиих. Посреди церкви — куча золы, обгорелых поленьев: тут же валяется ржавая красноармейская каска, в которой кипятили воду.

9 Кутуков Л. Н. Валаам // Парижский вестник. 1942. № 15 (20 сентября). С. 4. Поручик Леонид Николаевич Кутуков (1897-1983) — офицер Северо-Западной армии Н. Н. Юденича, сотрудник «Парижского вестника», «Часового» и других изданий, писал и под псевдонимом Николай Кремнев.

На острове Валааме мы застаем ту же картину — следы войны и нашествия большевиков. Нас сопровождает капитан, финский офицер, говорящий по-немецки и по-русски, и несколько солдат. К девяти часам вечера уже начинает темнеть, и в наступающих сумерках мы встречаем монаха, глубокого старика, несущего на плече небольшой чемодан. — «Скорей, возьми чемодан, помоги старику», — приказывает капитан одному из солдат и обращается по-русски с приветствием к отшельнику, о. Ефрему, сгорбленному восьмидесятилетнему старцу в монашеском клобуке, в черной рясе и в схиме, вышитой славянской вязью. Шестьдесят лет своей долгой жизни прожил он на острове, был духовником великого князя Николая Николаевича, главнокомандующего русскими императорскими армиями, и теперь вновь возвращается в свой монастырь.

На другой день рано утром мы идем навестить игумена Харитона, семидесятилетнего старца, который нас любезно принимает в своей келии: «Я желаю, — говорит он, — чтобы война как можно скорей закончилась полным уничтожением большевизма, который есть наибольшее зло. Пойдемте со мной, осмотрим наш монастырь».

Валаамский монастырь был сокровищницей русского религиозного зодчества. Перед войной 1914 года он достигал максимума своего процветания и число монахов доходило до 1200. Цари и великие князья посещали его, чтобы поклониться его святыням и побеседовать с мудрыми старцами. Государь император Николай II должен был его посетить, но война ему помешала. Монастырь был заметен своею бесценною древнею библиотекою, тремя большими соборами и многочисленными церквами, разбросанными среди векового леса по всему острову, в которых находились произведения знаменитых иконописцев Ушакова и Рублева, украшенные жемчугом и драгоценными камнями. Главное здание монастырских построек могло вместить тысячи паломников, все было оборудовано солидно и просто и содержалось и обслуживалось монахами, вплоть до центральной электрической станции. Одно крыло здания сильно повреждено воздушными бомбардировками. Главный колокол, весом в 16 тонн и содержащий 8 % серебра, лежит на земле расколотый на части: большевики хотели вывезти металл, но не успели.

«Смотрите, — сказал игумен, — сколько бомб упало сюда во время зимней кампании 1939-40 гг. Но мы чувствовали себя спокойно, когда во время бомбардировок справляли церковные службы и горячо молились в большом соборе».

Монастырское кладбище сильно пострадало от бомбардировок: многие могилы разворочены, деревья побиты осколками снарядов. Большевики осквернили могилы. Скелеты монахов были выброшены из склепов и на их месте похоронены красноармейцы; с могильных плит были сбиты кресты и древние надписи и вместо них были выбиты пятиконечные советские звезды, серпы и молоты с соответствующими коммунистическими изречениями. Многие могильные плиты пошли на устройство блиндажей и убежищ.

Под впечатлением всего виденного нами на кладбище мы молча и грустно возвращаемся в монастырь. «Все это будет восстановлено, — сказал игумен Харитон, — увидите, сколько богомольцев будет вновь приходить к нам из Восточной Карелии, которая ведь вся православная».

Отец Харитон не сказал того, что всем известно. В феврале 1940 г. монахам удалось, по льду Ладожского озера, вывезти свои сокровища в Финляндию и монастырь и

по сию пору остается богатейшим. Он не сказал еще, что после войны Валаамский монастырь, со своей многовековой историей, сделается вновь хранилищем христианского благочестия и местом поклонения древним православным святыням. Многочисленные паломники будут снова наполнять монастырские здания, привлеченные величественной красотой острова, влекомые таинственными чарами великолепия этого византийского монастыря, соединяющего в себе мистический восток и дремучий север.

Над тихой гладью озера раздался рев моторов советских самолетов. Финские солдаты бросились к орудиям и пулеметам, и Валаам загрохотал залпами зенит.[ных] орудий.

Борьба добра со злом еще продолжается.

Приложение VII

Записи монаха Иувиана (Красноперова)1

I

[Записи монаха Иувиана 7 июня 1940 г.]

Весь 1939 г. прошел у меня в тоскливых ожиданиях грядущих испытаний, что и отразилось на моих сокровенных записях.

1 января 1939 г. С грустным настроением и с тоскливым предчувствием встретил я Новый Год. Максима долор! Скорбь великая! Буди воля Господня!

25 февраля. Пятый раз о. Тарасий празднует свои именины у нас в канцелярии и пятый раз радушно угощает нас. Спаси его, Господи! Придется ли нам собраться в этот день в шестой раз, на будущий год? Бог весть!..

15 и 16 апреля. Уборка нами дров для канцелярии, сороковая по счету в моей жизни на Валааме. Думаю, что ныне в п о с л е д н и й раз трудился я в этой работе для нашей монастырской канцелярии. Буди воля Божия!

24 апреля. В сороковой в п о с л е д н и й раз праздновали мы иноческое тезоименитство о. Фомы. По этому случаю дважды я был у него в гостях: утром после литургии и в два часа дня.

2 мая. Выставил зимнюю раму в своей келлии, по-видимому в последний

раз!..

10 сентября. Канун праздника наших Преподобных. Замолк церковный звон на Валааме, по распоряжению военного коменданта, запретившего благовестить к церковным службам. С этого дня все окна в монастырских храмах и келлиях, с наступлением вечернего времени, стали плотно закрываться, ч.[то] б.[ы] свет не проникал наружу.

11 сентября. Первая пробная и ложная тревога, в ожидании налета вражеских аэропланов. Сигналом к тревоге служил церковный звон, обрекавший наш собор страшной опасности разрушения. Печально гудел большой Андреевский колокол,

1 Иувиан (Красноперов), монах. Хронологический порядок событий в истории Валаамского монастыря. 7 июня 1943 г. (УЬЛ. Документ без архивного шифра. Машинопись, подлинник). Публикуется с сохранением авторского написания отдельных слов.

погребальным гулом оглашая всю окрестность и великой болью отзываясь в наших скорбных сердцах.

25 сентября. Последняя прогулка, в сопутствии Н. А. Попова2, к часовне Преподобного о. Сергия Радонежского и на Феодоровское поле.

30 сентября. Совершил последнюю и прощальную прогулку в Большой скит, нося с собою письмо Преосвященнейшего Епископа Арсения3, моего незабвенного со-путника по прибытию в Валаамскую обитель, а также взяв с собою два портрета чтимых мною скитских старцев, иеросхимонахов: о. о. Алексия и Антипы.

С величайшим сожалением сжег автобиографию моего Дорогого Родителя и множество писем, так для меня дорогих и ценных, но это неизбежно, в виду всяких ожидаемых бед и возможного выселения всех нас.

4 октября. Все мои личные и казенные монастырские книги, а также весь материал, посвященный светлой памяти Дорогого и Святочтимого Батюшки о. И.[оанна] К.[ронштадтского] снес в монастырскую нашу библиотеку, сдав их в достояние родной обители Валаамской и ее Небесных Игуменов, Пр. о.о. наших Сергия и Германа.

25 октября. Уже более месяца мы живем под угрозою принудительного выселения с нашего родного Валаама. Настроение очень грустное, подавленное, тоскливое и тревожное, каждый день и час ожидаешь рокового момента высылки; невольно приходят на память пророческия слова Дорогого Батюшки о. И.[оанна] К.[ронштадтского]: «Отчего ж не пожить на Валааме!». По-видимому, срок моего пожития на Валааме, предреченный Праведником о. Иоанном, кончается. Буди воля Божия!

4 ноября. Неопределенность положения и томление духа продолжаются.

19 ноября. Переживаем жуткие дни: большевицкие (sic!) аэропланы громят Финляндию. Живем и мы под опасностью ежечасной смерти. Господи Боже, помози нам грешным!..

21 ноября. В такой великий и радостный праздник игумен в трапезе объявил нам об угрожающей всему братству эвакуации. Настроение страшно грустное и печальное!..

26 ноября. Первый налет большевицких аэропланов на Валаам. Найдено в лесу более 70 бомб, не попавших, благодарение Богу, в монастырь.

27 ноября. Игумен в трапезе объявил, что в виду грозного положения монастыря желающие из братии могут покинуть обитель. Но желающих никого не нашлось.

28 ноября. Храм Б.[ожией] М.[атери] в Тихвинском скиту взорван и разрушен фин[н]ами, братский дом, все строения скита и все дома для рыбаков сожжены финскими солдатами. Итак, скит сей, по злой воле его взрывателей, уничтожен. Та же судьба ждет и весь монастырь, как откровенно заявляют финские офицера (sic!) Валаамского гарнизона.

1 декабря. Положение наше все ухудшается.

2 Николай Андреевич Попов, в 1934-1935 гг. представитель выборгского «Журнала содружества» в Сердоболе, активнейший соучастник внутримонастырских неурядиц, вызванных изменением календарного стиля.

3 В год принятия пострига (1899) будущий епископ Серпуховской Арсений (Александр Иванович Жада-новский, 1874-1937, расстрелян) с 7 по 10 июня находился на о. Валаам вместе с автором публикуемых записей — будущим монахом Иувианом.

6 декабря. Совершена последняя литургия всем собором тех иноков, которые остались верными св. Церкви Христовой. Все мы причастились, б.[ыть] м.[ожет], в последний раз. В этот день было объявлено, что все монашествующие, состоящие в Российском гражданстве, должны немедленно оставить Валаам, что и было исполнено утром следующего дня: 95 монашествующих Русских граждан принудительно вывезены из монастыря. Зрелище было весьма печальное, достойное многих слез. Нас осталось только 75 иноков, которых ожидает та же судьба. Монастырь совершенно замер, обезлюдел, от него как бы отлетела душа.

10 декабря. С 3 ч.[асов] 30 м.[инут] утра и до 9 ч.[асов] дня большой Андреевский колокол непрерывно и неустанно гудел набатным звоном. Все небо горело от многих прожекторов в разных направлениях. Страшная снежная буря, достигавшая одиннадцати баллов, довершала бедствие. Тревога была вызвана возможностью гибели нескольких здешних военных судов, находившихся на Ладоге. Милостью Божией все эти суда были спасены.

12 декабря. С величайшей грустью и с горькими слезами простился с нашим чудным верхним собором и в последний раз облобызал все его святыни и иконы. День стоял дивный и ясный, но аэропланы несколько раз пролетали над Валаамом, вызывая тревоги.

13 декабря. В последний раз причастился на Валааме св. Христовых Таин.

14 декабря. Совершишася! В 5 ч.[асов] вечера мне было объявлено ранним утром следующего дня оставить монастырь. В 7 ч.[асов] веч.[ера] этого дня я простился с нашими Пр. о. о. Сергием и Германом и всеми святынями нашего дорогого нижнего собора. Ночь не спал, т. к. готовился к выезду, жестоко скорбя и печалуясь.

15 декабря 1939 года в пять часов утра я покинул Валаам, по-видимому навсегда, с горькими слезами и с великой душевной скорбию.

Итак, пророческие слова Батюшки о. Иоанна: «Отчего же не пожить на Валааме!» исполнились буквально: срок моего пожития в этой обители кончился сегодня, спустя сорок лет четыре месяца и четыре дня, после того, как эти проникновенные слова были сказаны.

Буди воля Господня всесвятая и всесовершенная, для нас, грешных, непостижимая и недоведомая!!!

Конец и Господу Богу слава во веки веков, аминь!

Выписки из моей записной книжки.

Монах Иувиан.

7-У1, 1940.

Исполнился 41 год со времени моего прибытия на Валаам в 1899 году.

II

[Записи монаха Иувиана о поездке на о. Валаам в июле — августе 1943 г.]

Моя поездка и пребывание на Валааме летом 1943 года, с 3-16 июля по 18-31 августа. Прошло три с половиной года с того времени, как мне пришлось принудительно оставить родной Валаам, в котором, по благословению Дорогого Батюшки о. Иоанна Кронштадтского, было прожито 40 лет 4 месяца и 4 дня, и вот 30 июня 1943 г. Господь

привел меня снова отправиться в родную обитель: этого числа, вместе с о. игуменом Харитоном и о. Марком, мы выехали на лошадях из нового Валаама в Карвионканаву, откуда на пароходе следовали до Нейшлота-Савонлинна.

Прекрасной погодой ехали озерами на пароходе во 2 классе и любовались чудными и прекрасными видами и островами, раскинутыми на озерах, соединенных между собой шлюзами. Мы с о. Марком все время находились на палубе и оживленно беседовали.

1 июля. В полдень приехали в Савонлинну, где, закусив в гостинице, на поезде отправились далее и в 11 ч.[асов] ночи уже были в Лахденпохья.

2 [июля]. В ожидании парохода весь день провели в Лахденпохья, и на другой день 3 числа на пароходе «Сергий» отплыли на родной Валаам. Погода стояла хорошая: ясная и тихая. По пути посетили Сергиевский остров, выходили на сушу, посетили храм, который остался невредим, за исключением икон и колоколов, которых уже не было. Скитские деревянные домики хотя и сохранились, но уже обветшали и запущены живущими в них местными солдатами.

От Сергиевского острова пароход направился на Мигорку, где устроены укрепления и орудия, поэтому выйти на этот остров было нельзя: наблюдали только с парохода, причем часовни, бывшей на нем ранее, уже не было видно.

При ясной солнечной погоде хорошо был виден Тихвинский остров, но храма Божьего и большого братского дома, — стоящих на берегу, уже не было видно.

Около семи час.[ов] вечера этого дня, 3-го июля, мы приехали наконец к цели нашего путешествия на родной наш Валаам. Встретили нас: эконом и. Филагрий и о. Иеракл (sic!), последний пригласил меня к себе пить чай и весьма радушно угощал. Весь вечер я у него просидел в мирной беседе, и в виду позднего времени уже никуда не пошел.

Остановился я в келлии около музея, оч.[ень] удобной и приспособленной для жилья.

4 [июля]. Восставши от сна и сотворив молитву, я прежде всего истопил келейную печь и прибрал келлию и, напившись чаю, направился в собор, который оказался закрытым. Отсюда пошел на братское кладбище, которое представило весьма печальное зрелище: почти все кресты разбиты, могильные плиты большею частью поломаны и могильные холмики сравнены. Часть стены к заливу разрушена, ворота к кино-вии грозят падением и некоторые деревья пострадали от снарядов. Полный грустных чувств, от кладбища спустился к заливу и с великим трудом добрался до Покровской часовни, крыша и пол которой пробиты снарядом, оставшимся неразорвавшимся под полом часовни. Часть икон отсутствует, часовня заперта на замок, и на стенах часовни надписи: «не ходить — мина!», «осторожно — бомба!»

От часовни пошел на мою водомерку и еще с большим трудом дошел до нее: вся тропинка страшно заросла травою и кустарником, местами видны большие воронки от падавших снарядов и пострадавшие от них деревья.

Уровень воды при ветре Зюйд-Ост в 2 балла был — 131,9 м.м.

Поднявшись от водомерки, прошел весь монастырь вокруг.

После обеда с о. Марком отправились в Пустыньку, где все тщательно осмотрели.

Храм сохранился, но видны следы выстрелов в разных местах стенной живописи.

Могилы и кресты настоятелей монастыря все в целости. Точно так же и большинство братских памятников остались не тронутыми, но Божественный лик Господа И.[исуса] Христа на могиле схимонаха Николая прострелен 30 дробинами. Сень над могилою сего старца осталась, но деревянного надгробия уже не было. Деревянный шатер над избушкой схимонаха Николая также разобран, а сама избушка осталась цела.

Отсюда поднялись к могиле схимонаха Серафима, большой деревянный крест над могилою повержен на землю, а самый постамент раскидан.

Далее направились в часовню пр. о. Сергия Радонежского, но она оказалась уничтоженною до основания, все ее части разбросаны в лесу, но самых икон нет.

Тут мы нашли много ягод, — земляники, которою вдоволь угощались.

На обратном пути тщательно осмотрели большую гостиницу и все ее разрушения. Она сильно пострадала: в 7 местах взорвана, причем эти взрывы сопровождались сильным потрясением стен и потолков, отчего видны трещины всюду; в одной из комнат 2-го этажа был сделан поджог, отчего выгорел пол почти в 2 комнатах, но огонь далее не пошел.

Было уже 4 часа дня, как мы возвратились.

После ужина я направился в библиотеку, и первая книга, случайно взятая мною, оказалась: «Преподобный Серафим, Саровский Чудотворец. Е. Поселянин. СПб., 1908 г.».

Первое издание этой книги, выпущенное в 1903 г., я очень любил, вследствие тех золотых слов Угодника Божия, которые до слез трогают; Вот они, эти дивные слова: — «Что ты плачешь, — говорит он монахине Понетаевского м-[онасты]ря Афанасии, придя к ней в белом балахончике, и севши на постели больной, — что ты все плачешь, радость моя. Все те спасутся, которые призывают имя мое».

И в другом месте этой же книги: «Если я стяжу дерзновение у Господа, то повергнусь за вас ниц пред Престолом Божиим!!!»

Чудные и дивные слова, вливающие такую отраду в сердца людей, чтущих память Преподобного Отца Серафима!

Эти слова помещены на 22 и 125 стр. названной книги.

Книгу эту я искал несколько лет, и нигде не мог найти, т. к. моя собственная книга, даваемая для чтения разных (sic!) лицам, в конце концов утратилась совсем.

И вот теперь обретение этой книги было для меня весьма радостно и знаменательно, как милость самого дивного о. Серафима!

Нахождение сей книги для меня было так радостно, что более я уже не стал оставаться в библиотеке, но, взяв ее, пошел к себе в келлию, чтобы вновь прочесть.

5 [июля]. После обеда на лодке с о. игуменом и о. Марком мы направились на Предтечу. Хотя день был ясный и тихий, но на горизонте клубились грозные тучи. Ехали не спеша и дорогою пели: «О, дивный остров Валаам!» И пели с большим чувством!

Только что мы успели доехать до зимнего коровника, как нас настигла сильная гроза, с ослепительной молнией и оглушительным громом; дождь лил как из ведра, целыми сплошными потоками.

В виду этого пришлось задержаться в помещении коровника и заняться его тщательным осмотром.

Не только все здание коровника, но и все помещения для коров и большой сеновал, все это осталось в полной сохранности и целости.

Переждав грозу, мы поехали обратно, но не доезжая до Владимирского моста нас захватила вторая гроза, от которой пришлось уже спасаться под сению большой ели, хотя это было и опасно, но другого исхода не было.

Как только дождь перестал, мы сели в лодку и поехали в монастырь, но едва мы успели въехать в монастырский залив, как нас настигла третья гроза, от которой уже не было спасения. Возвратились мы к себе, конечно, промокшие насквозь, но т. к. дождик был теплый, то без всяких простудных последствий.

6 [июля]. После обеда, в сиянии прекрасного летнего дня, мы с о. Марком на лодке отправились в Коневский скит, где в храм не могли попасть, т. к. забыли взять от него ключи. В скитских домах и в пустыньке о. игумена Дамаскина нашли полный хаос, хотя самые дома не повреждены. Отсюда пешком пошли на Елеон береговой дорожкой.

Дорожка эта, освященная (sic!) блистающим солнцем, проходящая среди молодой зелени и с чудным видом на окрестность, настолько хороша, что мы испытывали великое удовольствие, идя по ней, кроме того по сторонам было оч.[ень] много лесной земляники, вкусной и спелой.

Часовня на Елеоне в полной целости, только пол немного поврежден, но св.[я-тые] иконы изуродованы, — что представляло весьма грустное впечатление.

Отсюда спустились в церковь Гефсиманского скита, которая сохранилась относительно хорошо, за исключением некоторых повреждений.

Прошли затем к большому гранитному Кресту, который остался в целости, но отвесные береговые скалы, даже на самой головокружительной высоте, почти сплошь заполнены русскими надписями: имена и фамилии лиц, бывших здесь, и даты их посещений, в период с марта 1940 г. по сентябрь 1941 г.

Обратный путь к Коневскому скиту мы совершили уже другой дорогой, — проездной, и в общем прогулялись великолепно!

7 [июля]. В послеобеденное время с о. игуменом и с о. Марком мы поехали на лодке в скит св. Предтечи. Погода стояла прелестная: солнечная, тихая и благоуханная.

Храм сего скита совне цел и невредим, но внутри сильно опустошен. Часть святых икон были выброшены из церкви, отчего все они испорчены; большие стенные на полотне священные изображения уничтожены или увезены, но некоторые иконы остались в сохранности. Все колокола сброшены с колокольни, и почти все они разбиты, в том числе и Годуновский колокол. Остался в целости только большой колокол, который лежит на земле, с разбитым языком.

В скитских домах все поломано и приведено в негодность, даже углы изразцовых печей отбиты.

Большой гранитный крест и памятники двух подвижников, почивающих на Предтече, сохранились в неприкосновенности.

Отсюда проехали на Порфирьевский остров, в пустыньку схиигумена о. Федора.

Здесь в часовне, стоящей на берегу острова, в целости только две иконы: Преподобного о. Серафима и св. мучениц: Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Иконы — же Спасителя и Матери Божией — расколоты надвое.

В притворе часовни иконы уцелели.

Направились далее в Воскресенский скит. В храме этого скита произведен полный разгром: царские врата разбиты, иконостас с его редкой резьбой сильно поврежден, мраморные: престол и жертвенник разбиты, и куски мрамора разбросаны повсюду. Одним словом — полная мерзость запустения!

Спустились в нижний храм, где часть икон уцелела, но в кувуклии икон нет, в самом храме беспорядок, т. к. здесь жили советские солдаты, как и в Гефсимании.

Глубоко опечаленные всем этим жутким зрелищем, мы не стали даже подниматься на колокольню, не стали осматривать и скитские дома, но глубоко подавленные, в грустном настроении поехали обратно на лодке.

8 [июля]. Были вторично в Воскресенском скиту, тем же составом, что и накануне. Собирали здесь иконы, чтобы увезти их в монастырь, что и было исполнено. Деревянные дома, внизу скита у пристани, все сожжены. Каменные же здания в самом скиту остались все в сохранности, кроме того дома, где жил о. Лаврентий Митронен: он весь выгорел.

9 [июля]. После обеда с о. Марком ездили на лодке в Большой скит. Высадились на пристани против Никольского скита. Дорога оч.[ень] заросла травою, так что с трудом продвигались вперед. Зато ягод по пути находили весьма много.

По многим причинам, духовного свойства, этот скит остается для меня самым дорогим и любимым, обвеянным многими светлыми и незабвенными воспоминаниями.

Подходя к этому скиту, создается впечатление, что он сохранился в целости, но увы: стоит только вступить в ограду скита, как получается уже другая картина: все восемь скитских домов взорваны внутри, куда нельзя проникнуть, т. к. внутренность представляет из себя кучу мусора, но железные крыши на всех домах остались на местах.

Верхний деревянный этаж т.[ак] н.[азываемого] «игуменского дома» был, кроме того, подожжен, но огонь пощадил его: сам собою погас.

Часовня над скитским колодцем лежит опрокинутой на земле, а самый колодец забросан камнями и всяким мусором. Могилы старцев-подвижников, хотя не были вскрыты, но все памятники сняты и выброшены в лес, а кресты поломаны.

С внешней стороны храм скита кажется мало пострадавшим, но внутри картина уже иная: иконостасы в обеих церквах убраны и стенная живопись испорчена, печи поломаны и лежат опрокинуты на полу, даже дымовые трубы и те испорчены и разбиты.

Колокола все сняты и увезены, кроме самого большого: по-видимому, его не успели снять, об этом свидетельствует ругательная надпись, советского жаргона, оставленная на внутренней стороне колокола, язык которого тоже лежит сброшенным на землю.

Глубоко опечаленные всем виденным, с глубокой грустью на сердце мы вышли из скита и направились к любимому нами обрыву, к самому берегу скитского острова, откуда многократно наблюдали закат солнца, каковое зрелище представляло в ясную погоду великолепную картину, — непередаваемую человеческими словами!..

Но и тут нас постигло разочарование: большие сосны, украшавшие берег острова, почти все срублены и в беспорядке валяются всюду на земле, так что с великим тру-

дом мы могли пройти этой дорогою для нас дорожкою, увенчанной многими светлыми и незабвенными воспоминаниями!

Возвратясь в монастырь и поужинав, мы с о. Марком совершали последнюю, прощальную прогулку по нашему дорогому Валааму, в виду его отъезда на следующий день.

10 [июля]. После обеда с великой грустью мы проводили о. Марка, который уехал к месту своего служения. С его отъездом я лишился незаменимого спутника и собеседника, так что весь остаток этого дня прошел для меня в самом грустном настроении.

11 [июля]. Все предыдущие дни мне приходилось заниматься в библиотеке только по утрам; — до обеда, и затем по вечерам, — уже после ужина; в этот день усиленно занимался в библиотеке: с раннего утра до позднего вечера.

Работа оч.[ень] утомительная и грязная, т. к. всюду масса битого стекла, извести — осыпающейся с потолка, да кроме того и самые книги не в порядке: многие из них были выброшены в мусор и в навоз.

Кроме того почти все окна в помещении библиотеки заколочены или фанерой или кардоном (sic!), от чего здесь царит полумрак.

12 [июля]. Воскресенье. После обеда с о. Иераклом пешком ходили к Нилу Стол-бенскому, когда вышли на берег, то шли береговой дорогой, с дивным видом на необозримую Ладогу, в прекрасных атмосферных условиях; как и везде на острове, здесь также было обилие лесных ягод. Здесь нашли часовню Казанской иконы Б.[ожией] М. [атери], превращенную в «баню», но св.[ятых] икон нигде не нашли, которые так дивно украшали эту святую часовню.

Береговой дорогой дошли до самых Железняков, но Аврамиевский скит, конечно, пришлось миновать, т. к. это своего рода «военная зона», — недоступная для нас.

Были у Глухого озерка, здесь посидели и любовались прекрасным видом. Большой деревянный крест, осеняющий всю эту местность, стоит цел и невредим.

По пути посетили часовню свв. Константина и Елены. Часовня повреждена, цинковые иконы проколоты штыками.

13 [июля]. С о. игуменом после обеда на лодке посетили скиты: Смоленский и Коневский. Оба храма этих двух скитов носят на себе следы погрома и кощунства над святыми иконами, — непередаваемыми на языке человеческом...

Внешний вид этих двух скитских храмов сохранился хорошо.

14-18 [июля]. Все это время усиленно занимался в монастырской библиотеке.

19 [июля]. Исполнилось 40 лет со дня великого, всероссийского торжества: открытия мощей Преподобного и Богоносного великого отца нашего Серафима Саровского и всея России дивного Чудотворца!

Назад тому 40 лет: 19-VII, 1903 г. этот день у меня был почтен обхождением всех святынь, расположенных на острове Валаам, то есть всех часовен и скитов.

Это было своего рода паломничество, в честь и славу новоявленного Угодника Божия!

Ныне в этот достопамятный день мы пешком ходили с о. Иераклом на летний коровник, помолиться Соловецким чудотворцам, но часовня оказалась поругана: святые иконы обезображены; окна выбиты совсем, вместе с рамами; ставни на колокольне тоже разбиты.

Удрученные этим зрелищем, мы вышли на берег и долго любовались видами здешней природы и необъятным простором Ладоги.

Отсюда береговой дорогой пошли к Черному Носу, но дорога эта так заросла травою и молодым лесом, что мы заблудились и вышли на противоположный берег уже левее Черного Носа, куда не могли попасть.

Обратный путь совершали берегом противоположным и возвратились в монастырь уже вечером. По сему случаю о. Иеракл угощал меня чаем, с приличным угощением и мирной беседою.

20-25 [июля]. С утра и до вечера занимался в библиотеке.

25 [июля]. После обеда совершил прощальную прогулку в скит Всех святых. Т. к. это было молитвенное паломничество, посвященное светлой памяти в Бозе пре-ставльшегося убиенного Раба Божия, Преосвященнейшего Архиепископа Арсения, с которым мы впервые шествовали в этот скит 1899 г., в день нашего приезда на Валаам, то конечно, путешествие это было совершено в полном одиночестве. Вышел из монастыря ровно в полдень, зайдя прежде всего в собор и поклонившись гробнице пр. отцев наших Сергия и Германа, направился пешком в Большой скит.

Идя сюда, по пути зашел в Голгофо-Распятскую часовню, где Владыка Арсений горячо молился, точно предчувствуя, что и ему предлежала своя страдальческая Голгофа.

Придя в скит, посетил оба храма, еще раз осмотрел все разрушения скита, обошел его кругом и, воздав последнее, прощальное поклонение дорогому скиту, полный глубоких чувств и незабвенных воспоминаний, пошел в обратный путь.

26 [июля]. Воскресенье. 10-летие со дня кончины Преосвященнейшего Епископа Серафима, Архипастыря родной мне Пермской Церкви4, свидетельствованного в свое время праведником о. Иоанном Кронштадтским.

Посетил нашу монастырскую канцелярию и долго там находился.

Т. к. здесь было помещение начальника советской базы, то помещение ремонтировано и приведено в лучший вид, нежели оно было ранее, при нас.

Весь канцелярский корпус сохранился в целости и сохранности, кроме той узкой комнаты, где у о. Поликарпа и потом у меня была спальня; комната эта выгорела и обвалилась, но теперь она совершенно изолирована от канцелярского помещения и заложена каменной кладкой. Находящаяся рядом деревянная светелка, где у нас производилась выдача братии корреспонденции, теперь вся отштукатурена, поставлена печь и обращена в жилое помещение.

При взрыве большой хлебной печки, которая приходится над канцелярией, несколько пострадал пол последней, но это поправимо.

Моя келлия, в которой прожито мною 26 лет и которую я упорно отказывался выбелить, теперь начисто выбелена и, кроме того, стены ее окрашены голубой краской и пол также выкрашен. Находившийся в соседстве с моей келлией дровяник также приведен в жилое помещение: весь пол заново цементирован, деревянный отлогий накат над лестницей зацементирован и отштукатурен и, кроме того, здесь поставлена плита.

Весь наш архив заново окрашен и поставлена печь, здесь была канцелярия базы.

На канцелярском чердаке у меня был спрятан в потайном месте запасный ключ от моей келлии и личныя записки, касающиеся Валаамскаго сенокоса, который я так любил. Теперь при осмотре ключ оказался взятым, но записки оказались не тронуты.

4 Не ясно, о ком говорит здесь автор.

27 июля — 2 августа. Усиленные занятия в библиотеке.

3 августа. В послеобеденное время с о. игуменом посетили Коневский и Пред-теченский скиты, пользуясь прекрасной солнечной погодой, и еще раз внимательно осмотрели их.

4 [августа]. После литургии с о. Гавриилом посетили Коневский и Гефсиманский скиты, а также и часовню на Елеоне. Погода была дивная и прогулка великолепная.

Это скитское путешествие было вместе с тем и деловое, т. к. по благословению о. игумена приступили к уборке икон из скитов и часовен: все иконы теперь сосредоточены в монастыре, в сухом и изолированном помещении.

5 [августа]. Вновь пришлось быть в Коневском и Гефсиманском скитах и принимать участие в уборке храмов и вывозе отсюда св.[ятых] икон.

6 [августа]. Преображение Господне. С о. Гавриилом посетили соборный храм, внимательно его осматривали, были на хорах того и другого храмов и наконец поднялись на колокольню, откуда долго обозревали осиротевший и пострадавший Валаам.

Когда-то во время оно, в этот день здесь совершалось дивное и торжественнейшее Богослужение, при участии нескольких Православных Архипастырей и множестве молящихся братий и приезжих посетителей, а теперь. безмолвствует поруганный святой соборный храм!...

Дважды посетил Назарьевскую пустыньку и место уничтоженной часовни Преподобного отца нашего Сергия, Небесного Игумена Святой Руси.

7 и 8 [августа]. Занимался в библиотеке.

9 [августа]. При ясной солнечной погоде с великим утешением один прогулялся на летний коровник, и в этом путешествии не встретил ни одной души: так пустынно стало на нашем Валааме!

Прогулка была продолжительная: с летнего коровника прошел в Зимняки, а оттуда на Петровское, к часовне свв. Космы и Дамиана, которая также носит на себе следы разрушения и глумления. Все время был один и воспевал Валаамский гимн.

Вечером с о. Гавриилом были в гостях у о. Виктора, пили у него чай на лоне природы, в его саде, и угощались ягодами, свежими помидорами и огурцами.

10 [августа]. Работал весь день в библиотеке.

11 [августа]. Исполнилось 44 года с того незабвенного в моей жизни светлого дня, когда праведный пастырь, о. Иоанн Кронштадтский благословил меня в первый раз «пожить на Валааме», — это происходило 11 августа 1899 года в Кронштадте.

Последующим его святым благословением, от 30 октября 1901 года, он уже благословил меня окончательно водвориться на Валаамской обители, сопровождая это знаменательными для меня, незабвенными словами: «Да Господь благословит!».

В воспоминание всего этого, в полдень я направился в Собор, где, помолясь пред гробницею Преподобных Отцев Сергия и Германа, оттуда прямо, никуда не заходя, пошел к Большому скиту, но в него не заходил, а пришел в Голгофо-Распятскую часовню, что близ этого скита, т. к. последнее прощание с сим скитом было уже совершено мною 25 июля с. г.

В часовне, посвященной Страданиям Господа нашего И.[исуса] Христа, молитвенно поминал Преосвященнейшего Архиепископа Арсения, молившегося здесь вместе со мною 7 июня 1899 года.

Помолясь в этой памятной и дорогой для меня часовне, также носящей на себе следы поругания и повреждения, прошел к могиле иеросхимонаха Антипы Афонского, почивающего вблизи и, став на том месте, где молился Владыка Арсений в 1899 г., еще раз помянул сего праведного Архипастыря-Страдальца и взял земли с места, освященного его святительскими стопами, — прежде всего для Г. А. Теппонен, любимого духовного чада приснопамятного Владыки Арсения, которого он просветил светом Православия, и потом лично для себя.

Взамен земли, взятой в священную память Архиепископа Арсения, закопал его следующее письмо от 24-VII, 1909 г., когда он еще был в сане архимандрита, и писал мне так:

— «Возлюбленнейший собрат во Христе Иоанн! Весьма приятно мне было получить от вас письмо. Читая его, — я перенесся мыслию за десять лет назад и вспомнил время моего искания монашества. По благословению дорогого Батюшки Отца Иоанна Кронштадтского и я вступил в иноческий чин. Дай, Господи, сил нам выполнить свою задачу добросовестно. Усердно прошу ваших св.[ятых] молитв у Валаамских Чудотворцев, Сергия и Германа.

Спаси вас Господи!

С любовию к вам, Архимандрит Арсений.

Москва. Чудов монастырь. 1909 г. Июля 24».

Предав это дорогое письмо земле, я долго стоял здесь, приводя себе на память Светлую личность Преосвященнейшего Арсения и те слова, которые он произносил тогда, на этом месте. Он повествовал, что все святые Угодники Божии вошли в радость Господа путем Голгофским, — путем страданий и крестов.

И вот он свято «выполнил свою задачу», приняв венец великомученичества.

Тот, кого мы лично знали не земле; именно тот, кто стоял здесь, на этом месте, он теперь на Небе великий Чудотворец, — как праведный Святитель Христов, право правивший слово Божественныя Истины и как святый, славный, светлый и добропо-бедный Великомученик Христов!

— «Не желай умереть в постели, от лихорадки, или от какой либо случайной причины, но спеши навстречу мученической смерти, чтобы прославился Тот, Кто за нас страдал!» — сказал один древний учитель церковный.

Так и праведный Святитель Христов: он не убоялся испить до конца всю долголетнюю чашу страданий за Христа Господа, не убоялся и смерть принять страдальческую!

Еще раз земно поклонясь сему священному месту и взяв с собою освященную землю, я направился в обратный путь, в монастырь.

Вечером этого памятного дня я долго ходил по братскому кладбищу, собирая землю с дорогих могилок и прощаясь с усопшими!

12-15 [августа]. В эти дни у меня происходили последние, завершительные работы в монастырской библиотеке, с утра и до вечера.

16 [августа]. Воскресенье. Последняя прощальная прогулка к месту бывшей часовни Преподобного о. Сергия Радонежского, и потом обошел оба кладбища: братское и пустыньку, прощаясь со всеми усопшими, здесь почивающими.

Они как бы говорят нам: «Мы были, как вы; а вы будете, как мы!»

17 [августа]. Последний день, полностью проведенный на родном Валааме!

Дважды ходил прощаться с библиотекою, с водомеркой и с моим любимым деревцом, выращенным мною на пути к водомерке.

Забыл написать, что в одно из занятий в библиотеке нашел в книгах портрет Батюшки о. Иоанна Кронштадтскаго, именно такой, как мне было нужно, и затем книгу, давно искомую мною: полная биография праведного Кронштадтскаго пастыря.

Верою принял это как святое благословение Батюшки о. Иоанна!

В течение всего 47-дневного пребывания на Валааме мною ежедневно, в полдень, производились гидрологические наблюдения и посылались в Г-[ельсинг]форс, в Океанографический институт.

Наблюдения эти, начатые на Валааме с 1 января 1859 года, производились непрерывно и ежедневно до самого выезда нашего с Валаама.

Они представляют собою огромный, ценный наблюдательный материал.

Они являются большой заслугой Валаамской обители пред ученым миром.

Они стяжали широкую известность!

Вечером этого дня, уже в сумерках, ходили к Никольскому скиту с о. Гавриилом и любовались вечерней зарею, но так как в этом скиту мне удалось побывать еще 9 июля и осмотреть его, то мы не старались попасть туда.

С наружной стороны храм Никольского скита сохранился, но внутри, как и везде, оставлены следы кощунства; стенная живопись не пострадавшая от сырости, в нескольких местах храма и алтаря повреждена огнестрельным оружием, резная статуя св. Николая Чудотворца отсутствует, от хоругвей остались только обломки.

Все колокола сняты. Остов иконостаса остался, но иконы привезены сюда — в Папинниеми.

Скитский каменный дом сохранился в целости, но домовая церковь уничтожена, вместо нее было устроено жилое помещение.

Гранитный крест на берегу острова остался не тронутым.

18 [августа]. Отъезд с Валаама!

Встав рано утром и помолясь Богу, отправился в монастырский собор, где прежде всего принес последнее, прощальное земное поклонение нашим Преподобным Отцам Сергию и Герману, — Небесным Игуменам Валаамской обители.

Затем трижды обошел весь нижний храм внутри кругом, побывал в алтаре, поднимался на хоры, вспоминая с грустью те дивные богослужения, которые имел утешение слушать здесь.

После этого поднялся в верхний храм, медленно обошел его весь вокруг, посетил алтарь, постоял на тех местах, где любил молиться, поднялся на хоры и обойдя их, остановился на том месте, около перил, где мы любили молиться с Александром Ивановичем Жадановским, впоследствии Архиепископ Арсений, в памятные дни 7-10 июня 1899 года, — моего прибытия на Валаам.

Отсюда прошел на колокольню и, окинув прощальным взором весь Валаам, поспешил вниз.

Из собора прямо спустился к заливу, на нашу водомерку, где произвел последнее наблюдение, результат которого следующий:

7 часов утра, ветер: норд-норд-ост; сила ветра 3 балла; уровень воды на Ладоге — 132,1 с.м.

4 июля сего года уровень воды в Ладоге был — 131,9 с.м.

Простившись с моей водомерной станцией, с которой приходилось иметь дело с 1900 года, спешно поднялся наверх, прошел в свою келлию и, наскоро напившись чаю, простился с живущими здесь братиями и отправился на пристань.

Ровно в 8 ч.[асов] утра на моторе мы покинули наш дорогой Валаам и, быть может, даже и навсегда.

Весьма было грустно покидать свою родную обитель, в которой столь много прожито и столь же много пережито. Погода стояла чудная; стало совсем тихо, ветер прекратился, ехать было очень хорошо. В виду прекрасных атмосферных условий все время Валаам стоял перед нами, и только когда уже мы въехали в Сердобольский залив, он исчез в извилинах залива.

Прощай, наш дорогой Валаам, — наша обитель родная, — наша родина духовная, незаменимая ничем!!!...

В 11 ч.[асов] дня мы уже были в Сердоболе и остановились на нашем подворье, которое вполне сохранилось.

Подкрепившись с дороги, пошли осматривать город и посетить наших знакомых, живущих здесь.

На другой день, в 3 ч.[аса] дня отправились на поезде в путь и прибыли на Новый Валаам 21 августа в шесть часов утра.

***

Живя на Валааме мы все время пользовались прекрасной погодой, исключение составляли следующие дни:

5 июля, сильные грозы, описанные под этим числом.

С 6-го июля погода установилась постоянная, прекрасная, тихая и солнечная.

22 июля сильная ночная гроза.

24 июля столь же бурная, грозовая ночь.

Все даты приведенные здесь означены по старому стилю.

Новый Валаам.

М.[онах] Иувиан.

5-18 октября 1943 года.

III

[Продолжение записей монаха Иувиана о посещении о. Валаам в 1943 г.]

Посещение Валаамской обители и пребывание в ней с 3-16 июля по 18-31 августа

В настоящем 1943 г. Господь привел меня посетить родную обитель и находиться там в течение 47 суток, которые промелькнули как один день: так быстро прошло время на родном Валааме! Приезжали мы на Валаам вместе с о. игуменом Харитоном.

Пользуясь столь продолжительным временем, живя на Валааме, я имел счастливую возможность посетить все храмы обители, ближайшие скиты и часовни, мо-

настырские кладбища, осмотреть все братские корпуса и хозяйственные здания обители. Кроме того, прогулялся по всем лесам, полям, лугам, горам и по всем прочим заповедным уголкам Валаама, — так мною издавна любимым. Неоднократно путешествовал на лодке по нашим красивым и великолепным заливам, и от избытка одушевлявших меня чувств, с великим умилением воспевал трогательный гимн, посвященный нашей обители: «О, дивный остров Валаам!». В эти минуты пение этого захватывающего душу гимна было особенно знаменательно и трогательно до глубины души!.. Ежедневно после обеда заходил в наши сады, где к тому времени было великое обилие всякого рода ягод, кроме того и в лесу было оч.[ень] много лесных ягод, в особенности земляники.

Все это в общей сложности доставляло великое духовное утешение!

Целью моей поездки на Валаам было приведение в порядок книг монастырской библиотеки, оставшихся там. С Божьей помощью все это исполнено: все книги были просмотрены, проветрены, очищены от пыли, грязи и осколков стекла, от разбитых окон и переплетов рам, затем разложены по шкафам и отделам. А часть книг дефективных, пострадавших и попорченных, отобраны и положены особо.

Затем, по благословению о. Игумена, все иконы из скитов и часовен были собраны воедино и помещены все вместе в одном помещении, сухом и весьма пригодном для этой цели.

Главная святыня монастыря — собор остался цел, но внутри пострадал: в нижнем храме иконостас отсутствует, кроме боковых приделов, вся живопись густо закрашена и сырость здесь страшная, в дождливые и ненастные дни на полу собора скопляются лужи сырости у стен.

В верхнем храме иконостас сохранился, но живопись также сильно портится от влияния сырости. Окна в обоих храмах выбиты, но заделаны фанерой и картоном. Колоколов нет, кроме одного воскресного, а Андреевский колокол висит беспомощно на боку, т. к. одна его треть совсем отбита, а язык его лежит на земле близ собора.

Верхний этаж всего северо-восточного корпуса, где помещались: ризница, живописная, св. храм Троицкий и больница, — все это выгорело, крыша обвалилась, потолки упали и всюду видно одно разрушение; нижний этаж этого корпуса, а также и церковь Живоносного Источника, разрушаются от действия сырости, проникающей сверху. Но помещение библиотеки сохранилось в целости, кроме того большевики устроили над нею крышу, сгоревшую ранее.

Угол внешнего братского корпуса, что над флюгаркой, взорван, кроме того есть и другие частичные повреждения во внешнем монастырском корпусе, как, напр. [имер], большая печь в хлебной тоже взорвана, отчего несколько пострадало помещение канцелярии, в общем очень сохранившееся и даже ремонтированное, окрашенное и приведенное в лучший вид, нежели ранее.

Весь внутренний Назарьевский корпус остался в целости и сохранности, кроме, конечно, разбитых окон, которые повсюду выбиты, за весьма малым исключением.

Большая каменная гостиница взорвана в семи местах, но т. к. крыша сохранилась, то это предохраняет от действия сырости — дождя и снега. Деревянная гостиница осталась цела.

Финская гостиница совершенно разрушена и взорвана. Машинный дом весь выгорел и частично взорван. Водопровод испорчен и бездействует. От каменной кино-вии остались только одни обгорелые стены. Большой каменный амбар взорван в нескольких местах. Юго-восточная часть дома трудолюбия взорвана, вместе с большой печью. Конюшенное здание частично взорвано с фасада и повреждена одна из конюшен. Кожевенный завод сожжен. Все деревянные постройки на пристани сожжены, кроме маленькой коптелки на берегу залива.

Из скитов более всех пострадал Большой скит, все его восемь корпусов взорваны внутри, но крыши остались. В Воскресенском скиту выгорел маленький домик, где жил священник Л. Митронен. Из храмов более всех пострадал (sic!) — верхняя церковь в Воскресенском скиту, где все было поломано и разбито, — осталась только одна мерзость запустения.

Часовни: Казанской иконы Б.[ожией] М.[атери] и Пр. о. Сергия Радонежского — уничтожены, остальные сохранились, за исключением некоторых повреждений.

Таковы в общих чертах разрушения нашей обители, не говоря о мелких, частичных.

Валаамская природа за эти четыре года нашего отсутствия весьма благоукраси-лась: молодые деревья так выросли, раскинулись в ширину и повсюду появилась обильная растительность, что глядя на эту Божью красоту, сердце невольно радовалось!..

Откровенно говоря, мне не хватает слов и сил, ч.[то] б.[ы] в письме передать все то, что пришлось пережить, перечувствовать и передумать, живя на родном, дорогом и бесконечно-любимом Валааме, который Бог судил мне застать во всем его величии и красоте духовной, когда его братство простиралось до 1200 человек и когда его посещали многие тысячи верующих людей и многочисленные паломничества и экскурсии и в котором имел счастие прожить 40 лет моей жизни, — самых светлых, достопамятных и лучших в моей жизни. Кроме того, Валаамская обитель для меня священна и дорога еще и по тому счастливому обстоятельству, что на жительство и пребывание в ней я удостоился получить двукратное личное благословение великого праведника нашего времени, Дорогого Батюшки о. Иоанна Кронштадтского.

В таких думах и переживаниях протекло все мое 47-дневное пребывание в родной обители, чему также способствовали: полная тишина, невозмутимое спокойствие, кроме того и сама природа этому способствовала, дни стояли тихие, светлые, солнечные, благоуханные!..

Насколько радостен был наш приезд на Валаам, настолько грустно и больно было расставаться с ним и покидать его, быть может, навсегда.

Слава и благодарение Господу Богу за все! Недостойный Валаамский инок Иувиан.

6-X, 43. Новый Валаам.

Приложение VIII

О жизни части братии на о. Валаам в 1941-1944 гг. рассказывают многие фотографические снимки, сделанные как финляндскими корреспондентами — военными и гражданскими, так и посещавшими остров представителями союзных Финляндии государств. В годы войны фотографии эти изредка попадали на страницы итальянских, германских, румынских, болгарских и других изданий, однако большинство их по-прежнему не опубликованы. Из числа напечатанных получила известность фотография монаха Иракла с монастырским котом Цыганом, оставленным при эвакуации в монастыре, прожившим полтора года среди советских военных и воссоединившимся с хозяевами при их возвращении на остров. В недавнее время Архив Сил обороны Финляндии (8А-кцуа-агк181:о) в Хельсинки упростил доступ к ряду фотографических материалов 1941-1944 гг., повествующих о повседневной жизни военнослужащих и монашествующих на острове Валаам.

Известно довольно много снимков военного времени, сделанных на Валааме, как постановочных, так и любительских. Первые — весьма высокого качества и, как правило, изготавливались фотографами, сопровождавшими прибывавших на остров официальных гражданских и военных представителей. Прочие же, скорее всего, были сделаны силами самих монашествующих или случайными фотографами и, чаще всего, качество их невысоко.

Здесь мы публикуем фотоматериалы из Архива Сил обороны Финляндии в Хельсинки и один любительский снимок. Изображенные на фотографиях лица названы слева направо.

Наместник иеромонах Исаакий (Трофимов), игумен Харитон (Дунаев) и эконом иеромонах Филагрий (Микшиев) с офицерами Валаамского гарнизона в свой первый послевоенный приезд на остров. (Снято между 21 и 28 октября 1941 г.; частное собрание)

Разбитые надгробные памятники и кресты на Братском кладбище. 24 мая 1942 г.

Частичный подрыв центрального фасада Зимней гостиницы. 15 сентября 1942 г.

но сам старый домик стоял на месте». 21 сентября 1942 г.

Взорванные монастырские печи. 22 сентября 1942 г.

Храм и корпуса, разрушенные авиационными бомбами в ходе Зимней войны.

1 сентября 1944 г.

Братия в монастырской трапезной: Монах Гурий (Георгий Соколов, 1879 г. р.), иеродиакон Сергий (Александр Пробкин, 1889 г. р.), иеродиакон Нон (Николай

Соколов, 1877 г. р.), иеромонах Митрофан (Михаил Романов, 1865 г. р.), эконом иеромонах Филагрий (Феодор Микшиев, 1890 г. р.), иеромонах Михей

(Михаил Мишин, 1878 г. р.), монах Иувиан (Иван Красноперов, 1880 г. р.), монах Иракл (Иосиф Майкевич, 1875 г. р.), монах Симфориан (Петр Матвеев, 1892 г. р.), монах Гавриил (Григорий Калугин, 1888 г. р.)

Монах Гурий (Соколов) восстанавливает одну из печей. 21 сентября 1942 г.

Монах Иракл (Майкевич) устраняет повреждения стекол. 12 июля 1943 г.

Направленная министерством финансов ревизионная комиссия на Валааме. После посещения всех скитов члены комиссии за завтраком на фоне Коневского скита. Слева направо: строительный мастер В. Я. Лехтинен, пастор В. Т. Мутру (настоятель Лютеранского храма в Терийоки), в качестве гида — монах Петр (Иоухки) и архитектор Бломстедт. 12 июля 1943 г.

i

Разгрузка собранного урожая картофеля. Слева — эконом иеромонах Филагрий (Микшиев), справа — иеродиакон Сергий (Пробкин). 22 сентября 1943 г.

Иеродиакон Сергий (Пробкин) соревнуется с военными в метании дротика.

21 сентября 1942 г.

Генерал Вяйно Валве, прибывший для инспектирования Валаамского гарнизона, приветствует насельников монастыря. 12 июля 1943 г.

Один из постов Валаамской противовоздушной обороны. 1 сентября 1944 г.