CC BY
45Dictum et factum
Марксистская политэкономия в дореволюционной России
© Корниенко О. В.
© Kornienko O.
Марксистская политэкономия в дореволюционной России Marxist political economy in pre-revolutionary Russia
Аннотация. Рассмотрена эволюция марксистской теории в российской экономической мысли со второй половины XIX в. и вплоть до начала Первой мировой войны. Дана характеристика журнальной полемики и основных критических работ отечественных ученых, основанных на анализе «Капитала» К. Маркса. Особое внимание обращено на мнения профессиональных экономистов, занимавших кафедры политической экономии немногочисленных университетов того времени. За пределами исследования остались мнения ортодоксальных марксистов, которые в достаточной степени отражены в научной литературе.
Annotation. The article discusses the evolution of Marxist theory in Russian economic thought from the second half of the 19th century until the beginning of the First World War. The characteristic of journal controversy and the main critical works of domestic scientists, based on the analysis of "Capital" K. Marx. Particular attention is drawn to the opinions of professional economists who occupied the departments of political economy of a few universities of the time. Outside the study were the opinions of orthodox Marxists, which are sufficiently reflected in the scientific literature.
Ключевые слова. Марксизм, ценность, трудовая теория стоимости, капитал, относительное перенаселение, рабочий класс.
Key words. Marxism, value, labor theory of value, capital, relative overcrowding, working class.
1
До выхода первого тома «Капитала» теоретические воззрения К. Маркса оказывали очень небольшое влияние на политэкономическую мысль России. Кроме единичных случаев, работы основателя марксизма оставались за пределами интересов отечественных ученых. В 1840-е гг. работами К. Маркса «интересовались западники в рамках своего общего интереса к новинкам европейской социальной литературы» [37]. Известно, что в 1860 г. И. К. Бабст излагал идеи К. Маркса в публичных лекциях, прочитанных в Московском университете: «Бабст использовал положение К. Маркса о зависимости законодательства от экономического строя для завоевания буржуазией своих прав» [11].
Рассуждая в рамках одного из эссе своих «Политико-экономических этюдов» (1869) о первом томе «Капитала» К. Маркса, Е. В. де Роберти замечает, что пользование диалектическим способом исследования мо-
КОРНИЕНКО Олег Васильевич — доцент Донского государственного технического университета (г. Ростов-на-Дону), кандидат экономических наук.
жет привести к тому, что ученый может легко построить кабинетную теорию, не проверяя ее при этом на фактических данных. Теория Маркса, по мнению русского ученого, не представляет из себя ничего нового: «Маркс только выводит из известного положения Рикардо о ценности все сокрытые в нем последствия и облекает их в самую выгодную для социалистических требований форму» [40].
В марте 1872 г. был опубликован первый том «Капитала» на русском языке в переводе Г. А. Лопатина и Н. Ф. Даниельсона. Именно с этого времени в России начинается распространение марксистской теории, а затем и идеологии.
Уже через два месяца в майской книжке «Вестника Европы» была опубликована рецензия на первый том — «Точка зрения политико-экономической критики у Карла Маркса» И. И. Кауфмана. Экономист сравнивает «Капитал» с произведениями В. Рошера по эрудиции и богатству исторического материала. Книга К. Маркса предполагает хорошо подготовленного читателя, усвоившего основы истории и теории экономики. Для получения прибавочной стоимости (или, в терминологии Кауфмана, «излишка ценности») необходимо «втянуть обращению в свою сферу рабочую силу человека, лишенного экономической независимости» [28].
Ю. Г. Жуковский в статье «Карл Маркс и его книга о капитале» (1877) одним из первых серьезно проанализировал произведения К. Маркса. По мнению автора, тем способом, которым рассуждал Маркс относительно образования прибавочной стоимости, можно прийти к какому угодно выводу, смотря по тому, с какого фактора производства начать. «Капитал» переполнен примерами и фактами о бедственном положении рабочих, что не представляет ничего нового, поскольку такую же информацию можно почерпнуть из любой книги, посвященной пауперизму. Автор упрекает основателя марксизма в бесконечных тавтологиях и игре отвлеченными категориями. Целью для К. Маркса является «закрепление за рабочими права на прибыль. Но в каком виде он видит это закрепление и каков должен оказаться, по его мнению, некапиталистический процесс, — он этого не говорит» [24].
Буквально через месяц с ответом на работу Ю. Г. Жуковского выступил Н. К. Михайловский. В своей статье публицист именует К. Маркса «тяже-ловеснейшим» современным авторитетом, способным гнетуще действовать на читателя, деятелем с редкой логической силой и громадной эрудицией. Жуковский сравнивается в статье с павлином, который, когда распускает свой разноцветный хвост, то делается чрезвычайно великолепен. Общая характеристика учения основателя марксизма в транскрипции Жуковского представляет «одну большую ложь, состоящую из ряда маленьких лжей» [34].
Н. И. Зибер «был одним из первых русских ученых, глубоко изучавших теорию марксизма. Он был не только хорошо знаком с работами К. Маркса, но и досконально изучил его главный труд — «Капитал» [22]. Зибер был известен «как переводчик работ Давида Рикардо, русский марксист и один из последних представителей классической школы политической экономии» [38], являлся «ведущим интерпретатором и распространителем рикардианства и марксизма в России» [60].
Он полагал, что теория накопления капитала К. Маркса тождественна теории народонаселения, и что эта концепция «ставит на голову закон народонаселения Мальтуса; она выворачивает последний наизнанку» [25]. В советской политэкономии признавалось, что «Маркс был преемником экономистов-классиков... и в указании этой преемственности — большая заслуга Зибера» [35].
Ученый также вступил в полемику с Ю. Г. Жуковским, защищая основные марксистские положения: «в ходе этой дискуссии Зибер весьма искусно, проявляя глубокое знание "Капитала" Маркса и незаурядное полемическое мастерство, защищает марксистское экономическое учение. Для того времени эта антикритика была очень убедительна» [65].
Н. И. Зибер считал, что Ю. Г. Жуковский прочел «Капитал» невнимательно, пристрастно; он критикует диалектический метод К. Маркса, при том, что «метод Маркса давно уже представляет из себя козлище отпущения за все те неудачи, которые несет непосредственная атака рецензентов на отдельные положения его экономической теории» [26].
В 1878 г. профессор права Московского университета Б. Н. Чичерин в небольшой брошюре подвергает первый том «Капитала» основательному разносу. Почему, спрашивает автор критического разбора, в своей теории ценности автор забывает о природе и капитале и принимает в расчет один труд? И отвечает: «потому что так угодно автору. Пусть читатель переберет все 822 страницы книги Карла Маркса; он другой причины не найдет» [63]. Далее ученый «критикует у К. Маркса чуть ли не каждый абзац по меновой и потребительской стоимости» [29].
Спустя без малого четверть века Чичерин вернулся к марксистской тематике и здесь в выражениях он уже не стеснялся: «влияние Маркса в современном мире представляет. самый колоссальный пример человеческой глупости... Чем более нелепость облекается в туманные представления и прикрывается мнимо научной фразеологией.., тем легче выдавать их за глубокие истины» [62].
Такое отношение к автору «Капитала» не могло пройти незамеченным в советском государстве, поэтому, характеризуя «байронически-демоническую» личность Б. Н. Чичерина, советские политэкономы не забывали приводить мнение о нем авторитетного современника: «у него были камни за пазухой. свет его глаз был холоден» [39].
2
В рецензии на второй том «Капитала» Л. С. Слонимский сразу же предупреждает поклонников К. Маркса в ожидающем их разочаровании, связанном с крайней сухостью книги и отвлеченностью изложения. Рукописи, которыми пользовался Ф. Энгельс при составлении второго тома, в основном относятся к 1860-м гг., поэтому во многом устарели; по крайней мере, новейшие достижения экономической мысли в книге не используются. Слонимский отмечает, что обвинения Маркса в плагиате относительно теории прибавочной стоимости К. Родбертуса редактор тома опровергает оригинальным образом: дескать, книги, в которых автор «Капитала» мог почерпнуть идеи Родбертуса, имелись в его библи-
отеке, но не были разрезаны. Энгельс утверждает, что разрезал их после смерти своего соратника. Автор рецензии замечает также, что «у нас были и "марксисты"... из них теперь остался только один... почтенный Н. И. Зибер» [44].
Постепенно в стране формируется «легальный марксизм» — течение в общественной и интеллектуальной жизни, в основу которого легли изучение, обсуждение и пропаганда трудов К. Маркса. Многие его представители, формально придерживаясь марксистской теоретической платформы, пересматривали ряд положений «отца-основателя»; «их увлечение марксизмом объясняют обычным в ту пору участием молодежи в студенческие годы в революционных кружках, тягой молодых людей к радикальным идеям» [57]. «Артистический» характер молодежного марксизма подчеркивают и воспоминания современников: «на поверхности петербургского марксизма, на глазах у всех, включая департамент полиции, бушевали два молодых вожака — Струве и Туган... эти два Аяк-са марксизма вместе составляли программы и манифесты, явные и тайные, вместе затевали и губили журналы» [56].
В «марксисты» попал даже А. П. Чехов: в 1899 г. в письме Л. А. Авиловой Антон Павлович сообщает: «теперь меня будет издавать не Суворин, а Маркс. Я теперь "марксист"» [61]. Разумеется, писатель имел в виду издателя А. Ф. Маркса.
Марксистское направление в России, по мнению В. В. Святловского, с 1893 г. разделяется на два лагеря: научный марксизм (Н. Михайловский, В. Воронцов, Н. Даниельсон) и буржуазный марксизм (П. Струве, П. Скворцов, Н. Бельтов). В конце XIX — начале ХХ в. в российском марксизме наметился серьезный кризис: «Струве. постепенно перешел на сторону идеализма; Туган-Барановский и Булгаков. совершенно отказались от этого направления» [41]; «к концу 90-х годов XIX в. "легальные марксисты" начали открыто отходить даже от формального признания марксизма» [15].
3
Один из «аяксов» — М. И. Туган-Барановский выступает представителем легального марксизма уже в своих первых крупных работах. В это время ученый «искренне и безоговорочно верил в марксизм и его творческую силу. Он мог наизусть цитировать К. Маркса и Ф. Энгельса, твердить марксистские истины» [51].
Начав с почти полного признания марксизма («на протяжении короткого периода в 90-х годах он считался одним из лидеров легального марксизма» [1. С. 334]), экономист постепенно пришел к дополнению марксистского анализа исследованием этико-социальных факторов и симбиозу трудовой теории стоимости и теории предельной полезности.
Теорию ценности К. Маркса в тот период «подвергали критике легальные марксисты — такие, как С. Булгаков, будущий теолог, и М. И. Туган-Барановский» [67]. Но при этом следует отметить важнейший момент: «привлекательным и правильным в теории ценности Маркса кажется Туган-Барановскому лишь ее социальное содержание, тот яркий свет, который она бросала на капиталистические отношения эксплуатации» [30].
В 1902 г. в статье с кратким названием «Маркс», опубликованной в журнале «Мир Божий», М. И. Туган-Барановский создает портрет своего учителя: «в лице Маркса мы имеем. удивительно законченную и цельную фигуру, как бы всю вылитую из бронзы. Что-то мощное, непоколебимое и безгранично самоуверенное, но в то же время угловатое, жесткое, резкое сквозит во всякой черте его характерного нравственного облика» [52]. Сам ученый в одном из писем так прокомментировал данную статью: «в скором времени в "Мире Божьем" появятся мои статьи о Марксе, которые будут знаменовать мой окончательный разрыв с марксизмом. Вы были совершенно правы, уже давно утверждая, что я вовсе не марксист» [36].
Спустя год в «Очерках из новейшей истории политэкономии и социализма» Туган-Барановский (действуя по принципу Охотника из «Обыкновенного чуда»: «прежде, чем указать на ошибки, сначала похвали, мерзавец») воздает должное творцу «Капитала» за его литературный талант, причисляя некоторые страницы его произведений к лучшим образцам художественной прозы.
Далее экономист отмечает, что доктрину об абсолютном и относительном обнищании пролетариата не решаются поддерживать даже такие одиозные марксисты, как К. Каутский. Затурканное стадо рабов, в которое превращается рабочий класс, вряд ли способно осуществить социальный идеал. Эта безнадежная теория, считает российский экономист, есть фантазия и ложь. Но можно отчасти оправдать ее создателя: «и тут же Туган-Барановский пояснил, что социальные воззрения Маркса сложились в 40-е годы XIX в. — в период понижения заработной платы, хронической безработицы, огромного роста бедности и нищеты» [13].
Теория концентрации производства, самая сильная часть марксистской догматики, не находит подтверждения в аграрной сфере. Крестьянское хозяйство не только не уничтожается крупным капиталом, но укрепляется и процветает.
В монографии «Теоретические основы марксизма» (1905) М. И. Туган-Барановский отмечал, что в теоретических построениях Маркса следует различать абстрактную экономическую теорию и исследование конкретных тенденций развития капитализма. Автор считал, что увлечение многих социалистов абсолютной трудовой теорией ценности покоится на недоразумении. Он полагал ошибкой Маркса стремление «отождествить два совершенно разных понятия — стоимости и ценности — и признавал предметы, не имеющие стоимости, лишенными также и ценности» [55].
В «Капитале», отмечал экономист, К. Маркс «с неутомимым усердием нанизывает одну формулу за другой, вводит новые и новые усложнения, строит одну запутанную теорему за другой, делает все более темной свою хитроумную и крайне искусственную теоретическую конструкцию» [53].
«Самым выдающимся из всех полумарксистских критиков Маркса был Туган-Барановский», — считал видный историк экономической мысли [66].
4
В монографии «Теория ценности Карла Маркса и ее значение: критический этюд» (1900) С. Л. Франк отмечал, что догматическое преклоне-
ние перед марксистской системой в общем и «Капиталом» в частности начинает уступать место критической проверке и трудам по ее дополнению и усовершенствованию.
По мнению ученого, вся предыдущая литература по марксизму представляет собой лишь популяризацию его идей.
Мнения относительно трудовой теории ценности в российской литературе полярно противоположны: одни считали ее вершиной и краеугольным камнем политэкономии, другие видели в ней неудачную гипотезу, место которой в архиве на одной полке с системой мироздания Птолемея.
Автор делал вывод, что «попытка Маркса обосновать трудовую теорию меновой ценности на анализе сущности общественного хозяйства вообще и его специфической современной формы в частности — не привела к положительным результатам» [58].
Ученый считал, что в рамках работ по исправлению и корректировке системы со стороны ортодоксальных марксистов часто встречаются попытки «дополнить Маркса Марксом», т. е. использовать мысли, разбросанные в его работах за пределами «Капитала».
С. Л. Франк пришел к выводу, что научная теория меновой ценности невозможна без основанной на исторических фактах и учитывающей социально-психологическую составляющую теории происхождения и ценности денег.
Некоторые ученые, продолжал Франк, видя безнадежность трудовой теории ценности, решили самостоятельно подвести под нее более прочные основания.
Одной из оригинальных попыток укрепления трудовой теории было ее доказательство С. Н. Булгаковым, который считал, что, раз политэкономия есть общественная наука, а трудовая ценность (в отличие от субъективных трактовок ценности) создается индивидом как составной частью общества, то она должна быть принята как верная априори, являясь необходимым реквизитом познания хозяйственной реальности: «на экономическом языке ценность и трудовая ценность синонимы» [6].
Книга С. Н. Булгакова «От марксизма к идеализму» явилась своеобразным «криком души», исповедью разочаровавшегося в марксизме адепта. Автор признавал, что «после томительного удушья 80-х годов марксизм явился источником бодрости и деятельного оптимизма, боевым кличем молодой России, как бы ее общественным бродилом» [7]. Далее ученый излагал душераздирающую историю того, как он верой и правдой служил марксизму, отражал атаки на него и укреплял незащищенные редуты, освобождал от абсурда, старался утверждать свою веру, но помимо своей воли непрерывно подрывал марксистские фундаментальные парадигмы, пока почва не ушла из-под ног и от здания, казавшегося прочным, не остались одни стены.
В «Философии хозяйства» С. Н. Булгаков признал ложными методологические подходы и марксистов, и маржиналистов к решению теоретических задач, т. к. сторонники этих учений исследуют деятельность человека с материалистических позиций. Автор отрицательно относится к экономическому материализму, или, как он его называет, «экономизму», считая, что в той или иной степени ему подвержены все экономические
школы. В итоге все экономисты являются марксистами, если даже они ненавидят марксизм.
Объясняя одну из причин своего разочарования в марксизме, ученый заявляет: «вопрос о возможности исторического предсказания, столь остро стоящий в марксизме и вообще в научном социализме, был всегда для меня очень тревожным, и одна из главных брешей в марксизме была пробита для меня именно его осознанной невозможностью» [9].
«Капитал», по мнению русского ученого, представляет собой три толстых тома с бесчисленным количеством математических иллюстраций. Первый том «мы имеем в образцовой редакции самого автора, второй, представляет хотя не отделанное, но связное целое. в третьем дается лишь сырой материал, местами Энгельс пишет сам» [8].
Булгаков считал непреодолимым противоречие третьего тома «Капитала»: «трудовая теория ценности и трудовая теория прибыли в современной теоретической политической экономии встречает по отношению к себе растущее равнодушие, в особенности после того, как появился в 1894 г. третий том "Капитала", многих разочаровавший, когда выяснилась невозможность провести трудовую теорию ценности последовательно, без ограничений, через всю систему политической экономии» [5. С. 381]. Такого же мнения о противоречии третьего тома придерживался и П. Б. Струве: «по мнению г. Струве, закон, определяющий величину стоимости, данный Марксом в I томе "Капитала", не вяжется с теми ограничениями его, которые даются в III томе» [19].
5
П. Б. Струве начинал в качестве одного из «аяксов» легальных марксистов и считал, что К. Маркс «сорвал вещные маски с общественных отношений и разоблачил истинную сущность стоимости капитала и других экономических категорий» [49]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что «в 1896 г. Струве еще являлся марксистом» [20].
Но продолжения не последовало: «бывший "марксист" Струве, человек беспризорный, кочевой, ныне он перекочевал от марксизма уже к монархизму» [18]. Через несколько лет Струве фактически отрицает трудовую теорию стоимости высказыванием: «исторически прибавочная ценность является преимущественно функцией основного капитала» [48]. Он «упрекает Маркса в том, что неправильно слил теорию ценности с теорией распределения и установил между ними реально несуществующую связь» [3]; выражение «прибавочный продукт» оказывается «в системе Маркса в высшей степени нелогично и даже бессмысленно» [50].
Струве при общей оценке научного вклада К. Маркса в обширной энциклопедической статье для Брокгауза и Эфрона утверждает: «М. — самый влиятельный экономист новейшего времени, хотя среди представителей экономической науки очень мало последователей М.» [46].
В 1905 г. П. Б. Струве сам себя еще именует марксистом, — что не мешает ему подвергать разносу теорию Маркса: «как марксист, я написал эти строки от всей души. Как бы далеко ни идти в критике учителя, это не вредит нисколько сознательному благоговению» [47].
Н. Х. Бунге в «Очерках политико-экономической литературы» отмечает, что трудовая теория ценности К. Маркса удовлетворяет уже далеко не всех; а если вынуть этот краеугольный камень, то все здание его теории не устоит. Многочисленные сведения и выписки из журнальной литературы, которыми изобилует «Капитал», — не более, чем «экономический ворох материалов, подобранных.., чтобы произвести желаемое действие на людей, не привыкших пользоваться научными данными» [10].
Основатель марксизма называл М. И. Бакунина «шпионом русского правительства» в ходе дележа власти в социалистических структурах.
«Бакунинское дело» послужило причиной расхождения с марксистской школой А. И. Герцена: «вся вражда моя с марксидами из-за Бакунина» [17].
Ф. М. Достоевский упоминает русского и немецкого социалистов вместе в другом контексте, подразумевая их лидерство в революционном движении: «Папа сумеет выйти к народу, пеш и бос, нищ и наг, с армией двадцати тысяч бойцов иезуитов, искусившихся в уловлении душ человеческих. Устоят ли против этого войска Карл Маркс и Бакунин?» [21].
В. П. Воронцова удивляло, почему 30 лет после выхода первого тома «Капитала» все ценители и последователи ждали разрешения противоречия между трудовой теорией стоимости и равенством прибыли на всех предприятиях, которое было обещано Ф. Энгельсом в третьем томе, и ни один из них не вник настолько в основы марксистского учения, чтобы самому попытаться разрешить противоречие. Сам Воронцов полагал объяснением социалистический характер теории К. Маркса, что отвращает от ее изучения буржуазных политэкономов; в итоге «ему поклоняются отщепенцы буржуазии и представители пролетариата, но боятся его учения настоящие патентованные ученые» [14].
Вообще для России проблема патентов и лицензий всегда являлась острой и злободневной. Как известно, у Достоевского не было диплома, свидетельствующего о том, что он писатель. Сам Воронцов не имел сертификата экономиста — как и (из активно участвовавших в журнальном и монографическом дискурсе по Марксу) Франк, Слонимский, Чичерин, Михайловский, Жуковский.
6
Тем не менее, свое отношение к марксизму (в основном в рамках своих учебных курсов) не побоялись высказать практически все университетские профессора-политэкономы России, те, кого А. В. Аникин в книге «Путь исканий.» называет «либеральной профессурой» [1. С. 310—338]. Как замечательно отметил Н. И. Бухарин, «раньше в отсталых странах (напр., в России, отчасти в Италии) даже университетские профессора не прочь были пококетничать с Марксом, внося, разумеется, свои "поправки" и "поправочки"» [12].
П. И. Георгиевский заявлял о неприятии трудовой теории ценности, хотя какое-то время это было не совсем модно. При этом он испытывал глубокое удовлетворение от того, что от концепций К. Маркса постепенно отказываются всевозможные квази- и «непатентованные» ученые;
«продолжающие же считать себя марксистами молодые экономисты все более расходятся во взглядах между собой» [16].
В. Я. Железнов, считая трудовую теорию ценности в марксистской версии крупнейшим достижением политэкономии, указывал на другие недостатки «Капитала», полагая необходимой разработку теории распределения, «так как в этом отношении теория Маркса содержит крупные пробелы и неточности» [23].
В «Истории политической экономии» А. Н. Миклашевский отмечал, что «Маркс гораздо осторожнее Энгельса; он обладает громадной ученой эрудицией, ради приобретения которой он долгие годы просидел за книгами в Британском музее1. И по своей университетской подготовке гораздо более способен к тяжелой и упорной научной работе» [33].
A. И. Скворцов, указывая на спорные положения Маркса, намекал на его сомнительное авторство постпервых томов «Капитала»: «Маркс (или его издатель Энгельс), по-видимому, и сам сознавал, что объяснения относительно способа образования среднего уровня прибыли крайне неясны; потому у него является масса повторений, и при этом часто выражения и самые формулы, которые должны уяснить дело, крайне неточны или прямо неверны» [43].
Л. В. Ходский основательно критиковал марксистскую теорию трудовой ценности, хотя она и приобрела, по его словам, много приверженцев по социально-политическим причинам. Среди главных ее недостатков — определение ценности через общественно-необходимый труд: «самый существенный дефект понятия общественно-необходимый труд — его практическая неопределенность» [59].
В работах К. Маркса, отмечал В. В. Святловский в книге «Очерки по истории политической экономии», поражает его изумительная эрудиция, и не только в экономической сфере. Основатель марксизма хорошо знал русский язык и читал в оригинале Гоголя, Пушкина и Салтыкова-Щедрина. В «Марксе чувствовалась не только умственная сила, но и железная воля. Соединение того и другого создавало совершенно исключительный моральный авторитет, которым этот царь пользовался среди своих последователей» [42].
B. Ф. Левитский полагал, что «Маркс дает теории трудовой ценности такую конструкцию, при которой она предстает неуязвимой для возражений, обыкновенно делаемых против теории ценности Рикардо» [31].
А. Я. Антонович отмечал, что наши ученые смешивают капитал с золотым тельцом, и «распространению этого заблуждения много содействовала теория капитала К. Маркса, односторонне понятая его учениками до того, что сам Маркс искренне отказывался от них и постоянно твердил, что он не марксист» [2].
По мнению И. И. Иванюкова, К. Маркс «обладает громадной и разносторонней эрудицией, сильным аналитическим и синтетическим умом,
1 С. Н. Булгаков и М. И. Туган-Барановский также обращают внимание на библиотечный характер работы Маркса: «Работая в Британском музее, Маркс сделался одним из первых, может быть, даже первым знатоком старой экономической литературы» [5. С. 665]; «постоянные занятия в Британском музее доставили ему возможность расширить его экономическую эрудицию в колоссальных размерах» [54].
искусством освещать предметы по степени их важности. свои выводы Маркс постоянно подкрепляет данными истории и статистики. труды Маркса заняли выдающееся место в экономической литературе» [27].
А. И. Чупров называл К. Маркса одним из «ученейших исследователей существенных разделов политической экономии», оказавшим «сильное влияние на современную постановку этих теорий» [64]. Профессор Чуп-ров был известен тем, что «принимал на свой знаменитый "научный семинарий" только при условии сдачи зачета по "Капиталу" (первому тому)» [45].
Что касается трудовой теории стоимости в марксистской интерпретации, то она к началу Первой мировой войны настолько потеряла в глазах русских политэкономов, считал профессор Мануйлов, что на нее перестали обращать внимание: «никто не опровергает этой теории, по той причине, что ее никто не защищает» [32].
Таким образом, отношение «патентованных» экономистов России к К. Марксу очень сильно напоминает высказывание И. А. Бродского из «Нового Жюль Верна»: «Конечно, эрцгерцог монстр! но как следует разобраться — нельзя не признать за ним некоторых заслуг.» [4].
Литература
1. Аникин А. В. Путь исканий: социально-экономические идеи в России до марксизма. М. : Политиздат, 1990.
2. Антонович А. Я. Основания политической экономии: введение и основные силы, действующие в национальном хозяйстве. Киев, 1914.
3. Билимович А. Д. Социальная теория распределения. Киев, 1916.
4. Бродский И. А. Сочинения. СПб. : Пушкинский фонд, 2001. Т. III.
5. Булгаков С. Н. История экономических и социальных учений. М. : Астрель, 2007.
6. Булгаков С. Н. О некоторых основных понятиях политической экономии // Научное обозрение. 1898. № 2.
7. Булгаков С. Н. От марксизма к идеализму : сборник статей (1896—1903). СПб., 1903.
8. Булгаков С. Н. Третий том «Капитала» Маркса // Русская мысль. 1895. № 3.
9. Булгаков С. Н. Философия хозяйства. М. : Институт русской цивилизации, 2009.
10. Бунге Н. Х. Очерки политико-экономической литературы. СПб., 1895.
11. Бурлак В. Н. Отражение идей марксизма в русской прогрессивной общественной мысли 1840—60-х годов. М. : Изд-во МГУ, 1980.
12. Бухарин Н. И. Политическая экономия рантье: теория ценности и прибыли австрийской школы. М. ; Л. : Государственное издательство, 1925.
13. Воейков М. И. М. И. Туган-Барановский о политической экономии, методологии и социалистическом обществе // Вопросы теоретической экономики. 2019. № 1.
14. Воронцов В. П. Очерки теоретической экономики. СПб., 1895.
15. Всемирная история экономической мысли. М. : Мысль, 1989. Т. III.
16. Георгиевский П. И. Политическая экономия. 4-е изд. СПб., 1904. Т. I.
17. Герцен А. И. Собрание сочинений. М. : Изд-во АН СССР, 1957. Т. XI.
18. Горький М. Собрание сочинений. М. : Гослитиздат, 1953. Т. XXIV.
19. Даниэльсон Н. Ф. Теория трудовой стоимости и некоторые из ее критиков // Русское богатство. 1902. № 3.
20. Дмитриев А. Л. П. Б. Струве и развитие экономической теории // Взаимосвязи российской и европейской экономической мысли: опыт Санкт-Петербурга. СПб. : Нестор-История, 2013.
21. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений. Л. : Наука, 1980. Т. XXI.
22. Дубянский А. Н. Теория денег в марксизме в трактовке Н. И. Зибера // Финансы и бизнес. 2018. № 1.
23. Железнов В. Я. Очерки политической экономии. 2-е изд. М., 1904.
24. Жуковский Ю. Г. Карл Маркс и его книга о капитале // Вестник Европы. 1877. № 9.
25. Зибер Н. И. Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественно-экономических исследованиях: опыт критико-экономического исследования. 3-е изд. СПб., 1897.
26. Зибер Н. И. Несколько замечаний по поводу статьи г. Ю. Жуковского «Карл Маркс и его книга о капитале» // Отечественные записки. 1877. № 11.
27. Иванюков И. И. Политическая экономия как учение о процессе экономических явлений. 3-е изд. М., 1891.
28. Кауфман И. И. Точка зрения политико-экономической критики у Карла Маркса // Вестник Европы. 1872. № 5.
29. Кирякин А. В. Б. Н. Чичерин и К. Маркс: общие замечания к полемике // Философские традиции и современность. 2013. № 2.
30. Кондратьев Н. Д. М. И. Туган-Барановский: основные черты его научного мировоззрения // Кондратьевские волны: наследие и современность. М. : Учитель, 2015.
31. Левитский В. Ф. История политической экономии в связи с историей хозяйственного быта. Харьков, 1914.
32. Мануйлов А. А. Вопросы экономической теории в новой книге П. Б. Струве // Вестник Европы. 1913. № 10.
33. Миклашевский А. Н. История политической экономии: философские, исторические и политические начала экономии XIX века. Юрьев, 1909.
34. Михайловский Н. К. Карл Маркс перед судом г. Ю. Жуковского // Отечественные записки. 1877. № 10.
35. Наумов Д. Б. Николай Иванович Зибер: из истории марксистской экономической мысли на Украине и в России. Харьков : Пролетарий, 1930.
36. Неизвестный М. И. Туган-Барановский / отв. ред. Л. Д. Широкорад, А. Л. Дмитриев. СПб. : Нестор-История, 2008.
37. Покидченко М. Г., Сперанская Л. Н., Дробышевская Т. А. Пути развития экономики России. М. : Инфра-М, 2005.
38. Расков Д. Е. Кем был Н. И. Зибер? Контекст интеллектуальной биографии // Вопросы экономики. 2018. № 4.
39. Реуэль А. Л. Русская экономическая мысль 60—70-х годов XIX века и марксизм. М. : Госполитиздат, 1956.
40. Роберти Е. В. де. Политико-экономические этюды Е. В. де Роберти. СПб., 1869.
41. Святловский В. В. К истории политической экономии и статистики в России. СПб., 1906.
42. Святловский В. В. Очерки по истории политической экономии. СПб., 1910.
43. Скворцов А. И. Основания политической экономии. СПб., 1898.
44. Слонимский С. Л. Новый том книги Маркса // Вестник Европы. 1885. № 9.
45. Сорвина Г. Н., Яковец Ю. В. Российская школа экономической мысли. М. : Изд-во РАГС, 2011.
46. Струве П. Б. Маркс // Энциклопедический словарь. СПб., 1896. Т. XVIIIA.
47. Струве П. Б. Марксовская теория социального развития. Киев, 1905.
48. Струве П. Б. Основная антиномия трудовой теории ценности // Жизнь. 1900. № 2.
49. Струве П. Б. Основные понятия политической экономии // Мир божий. 1896. № 2.
50. Струве П. Б. Хозяйство и цена: критические исследования по теории и истории хозяйственной жизни. М., 1916. Ч. 2. Вып. I.
51. Туган-Барановский Д. М. М. И. Туган-Барановский и его отношение к марксизму // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. 2013. № 2.
52. Туган-Барановский М. И. Избранное. М. : РОССПЭН, 2010.
53. Туган-Барановский М. И. Основы политической экономии. СПб., 1909.
54. Туган-Барановский М. И. Очерки из новейшей истории политической экономии и социализма. 4-е изд. СПб., 1907.
55. Туган-Барановский М. И. Теоретические основы марксизма. М. : Едиториал УРСС, 2003.
56. Тыркова-Вильямс А. В. Воспоминания: то, чего больше не будет. М. : Слово, 1998.
57. Филатов В. П. Легальный марксизм и философия науки // Эпистемология и философия науки. 2017. № 2.
58. Франк С. Л. Теория ценности Карла Маркса и ее значение : критический этюд. СПб., 1900.
59. Ходский Л. В. Политическая экономия в связи с финансами. СПб., 1908. Т. I.
60. Чаплыгина И. Г. Трактовка творчества М. И. Туган-Барановского в западной литературе // Вопросы теоретической экономики. 2018. № 1.
61. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем. М. : Наука, 1980. Т. XXVI.
62. Чичерин Б. Н. История политических учений. М., 1902. Ч. 5.
63. Чичерин Б. Н. Немецкие социалисты. Ч. 2: Карл Маркс. СПб., 1878.
64. Чупров А. И. История политической экономии. 8-е изд. М., 1918.
65. Широкорад Л. Д. Н. Зибер и К. Маркс в истории дореволюционной российской экономической мысли // Вопросы экономики. 2018. № 4.
66. Шумпетер Й. История экономического анализа. СПб. : Экономическая школа, 2001. Т. III.
67. Copleston F. C. Philosophy in Russia: From Herzen to Lenin and Berdyaev. Notre Dame, 1986. ♦
