CC BY
7
MARK BELAKOVSKIY:
"I OFTEN TESTED MYSELF FOR STRENGTH"
МАРК БЕЛАКОВСКИИ:
«Я ЧАСТО ПРОВЕРЯЛ СЕБЯ НА ПРОЧНОСТЬ»
Ф
Kirill V. PLETNER,
editor-in-chief of the Aerospace Sphere Journal, Moscow, Russia, gersch@vandex.ru
Кирилл Валерьевич ПЛЕТНЕР,
главный редактор журнала «Воздушно-космическая сфера», Москва, Россия, gersch@vandex.ru
Konstantin N. KOLODIAZHNYI,
author of the Aerospace Sphere Journal, Moscow, Russia, Ao@axion.agencv
Константин Николаевич КОЛОДЯЖНЫЙ,
автор журнала «Воздушно-космическая сфера», Москва, Россия, Ao@axion.agencv
Among those who work or are simply familiar with the space industry, there is probably no person who would not know Mark Belakovsky from the Institute of Biomedical Problems. A respected space doctor, scientist, promoterofspace medicine and biology, an outstanding organizerofdozens ofinternational biomedical experiments, ideologist and manager ofthe famous Mars-500 isolation experiment, by and large does not need to be introduced. This is the case when the name and surname are already a brand in themselves.
January 31, 2022 Mark Samuilovich Belakovsky turned 75 years old.
ASJ met with the hero of the day and talked with him about space, the path to the profession, flight to Mars and about... football.
Среди тех, кто работает или просто знаком с космической отраслью, пожалуй, не найдется человека, который не знал бы Марка Белаковского из Института медико-биологических проблем. Уважаемый космический врач, ученый, популяризатор космический медицины и биологии, выдающийся организатор дюжины международных медико-биологических экспериментов, идеолог и менеджер знаменитого изоляционного эксперимента «Марс-500» по большому счету не нуждается в представлении. Это тот самый случай, когда имя и фамилия уже сами по себе являются брендом.
31 января 2022 Марку Самуиловичу Белаковскому исполнилось 75 лет.
«ВКС» встретился с юбиляром и поговорил с ним о космосе, о пути в профессию, о полете на Марс и о... футболе.
— Марк Самуилович, вы пришли в космическую медицину фактически в момент ее становления. Далеко ли мы продвинулись в этой области за 6о лет? Что было и стало?
— Я пришел в Институт медико-биологических проблем в 1975 году. В этот период советская космонавтика уже достигла огромных успехов. Жаль, очень рано ушел Сергей Павлович Королёв. Если бы он был жив, я думаю, мы бы и на Луну слетали, думаю, что и до Марса добрались бы...
6о лет назад мы очень мало знали о том, как действуют факторы космического полета на человека. Сегодня мы очень хорошо информированы. Сегодня мы смотрим на влияние космического полета на человека уже на молекулярно-генети-ческом уровне, отрабатываем новые методики,
новую аппаратуру. Существенно расширились исследования биологических объектов, мы же работаем не только с человеком. Человек — это высшая материя. Но также мы широко работаем и с другими биологическими объектами, начиная от клеточных, мышей и крыс, заканчивая обезьянами.
— Как вы пришли в космическую медицину?
— Я уже закончил мединститут, аспирантуру, и у меня был выбор. Я уже подрабатывал в спортивном клубе ЦСКА. Мне предлагали карьеру спортивного врача. Можно было объехать весь мир, зарабатывать большие деньги, но я выбрал путь ученого. Мама сказала: «Сынок, не торопись зарабатывать деньги. Посмотри, что тебе интересно». А мне интересна была исследовательская деятельность.
Я пришел в ИМБП младшим научным сотрудником в отдел, который назывался отделом исследования питания и метаболизма человека в экстремальных условиях.
Сидеть за столом в кабинете мне было неинтересно, поэтому я начал заниматься исследованиями жизнедеятельности человека в различных экстремальных условиях. Участвовал в подготовке к экспедиции Дмитрия Шпаро на Северный полюс, в подготовке первой экспедиции советских альпинистов на Эверест, занимался исследованием и разработкой питания. До сих пор с удовольствием вспоминаю экспедицию в пустыню Каракумы. Мы проводили исследования в течение двух лет, нам нужно подготовиться на случай экстремальной посадки космонавтов в пустыне.
Бывало тяжело, приходилось не спать по 48-50 часов. На сон приходилось по два часа, а в остальное время я брал кровь у добровольцев, отвозил анализы в лабораторию в Ашхабаде, там их обрабатывал и возвращался за новыми.
— Откуда такой интерес к экстриму?
— С самого начала мне было интересно исследовать возможности человека. И психологические, и физические, и моральные, поскольку это все взаимосвязано. Мне хотелось, как врачу, способствовать расширению возможностей человека. Для меня было важно способствовать достижению высших результатов в нашей стране.
Например, есть спорт, а есть физкультура. Спорт высоких достижений необходим для того, чтобы побеждал человек, побеждала команда, побеждала страна.
Допустим, для обычного человека играть в хоккей со сломанной ногой или выбитой ключицей — это нонсенс. А для спортсмена, который стремится к победе, это возможно. Особенно это бывает в командных видах спорта.
Судьба отца повлияла на этот интерес. На фронте он был врачом-десантником. К нам домой приходили его фронтовые друзья, рассказывали про войну. Кроме того, у меня мама в партизанах была на Могилевщине. Это тоже для меня имело большое значение. А бабушка вообще была связной. Она ходила по деревням, под слепую работала. Я эти рассказы дома слышал, встречался с этими людьми.
После войны отец работал спортивным врачом в команде ВВС, ЦДК — Центральный дом Красной армии, работал в сборной СССР по футболу — хоккею, ребят восстанавливал на моих глазах, я слышал, о чем они говорят. Я знал, как вели себя фронтовики в экстремальной ситуации, как вели себя выдающиеся спортсмены, когда получали серьезные травмы и не уходили с поля. Это все было на моих глазах, в семье. Потом, когда я стал
студентом-медиком, я подрабатывал спортивным врачом и сам все это уже видел.
— Это был героический пример, который вас вдохновлял?
— Я тоже себя часто проверял на прочность, особенно когда был маленьким.
Когда я был пацаном, я никогда и ничего не боялся, поэтому меня с удовольствием приглашали играть в футбол. Я был очень скоростной. Первые тридцать метров я бежал как мастер спорта по бегу, поэтому играл в нападении. Для меня был примером великий футболист Гаринча. Я финтил хорошо, пробрасывал мяч мимо защитника, и меня первые пятнадцать метров невозможно было догнать, я уходил на скорости. Только второй защитник, подстраховывавший, мог меня остановить. Поэтому меня били всегда. Это был единственный вариант меня остановить. Особенно больно было падать, если мы играли на поле с гаревым покрытием. Тут, если тебя уже зацепили, ты летишь по полной. Я не боялся ничего. Но били меня часто.
Мне хотелось посмотреть возможности человека, что он может выдержать.
Вот марафонский бег, допустим. Бегут пятьдесят человек. Выигрывает один. А сорок девять зачем бежали?
Почему тот, а не этот. Это прогнозируется уже в детстве. Начинается отбор с детства. Физиологический и психологический отбор.
Я хочу вам сказать, что чемпионами не рождаются, их выращивают. Это относится не только к спорту, но и к космосу.
Возьмем Валеру Полякова — великий космонавт. Он 16 лет шел к своему первому полету на моих глазах. Я видел, что с ним стало, когда вдруг вместо него полетел другой космонавт, а на нем практически крест поставили. И как он в очень короткий период сдал, вес прибавил чуть ли не на 15 килограммов и другое. А потом появился шанс, и как он с собой работал!
Как стал тренироваться, стал космонавтом, рекордсменом, и ему до сих пор принадлежит мировой рекорд — 437 суток в космосе. 26 лет прошло, а он по-прежнему мировой рекордсмен по длительности космического полета.
Сфера моего научного интереса — не только расширение возможностей и получение высокого результата, но и сохранение здоровья. Безопасность, прежде всего.
— Если посмотреть на 60 лет исследования космоса, наши возможности расширились?
— Вне всякого сомнения. Даже если посмотреть на отбор космонавтов. Сегодня другие требования к здоровью претендентов в отряд космонавтов.
Подготовка продуктов питания для Биохимические исследования у альпинистов в условиях Среднегорья.
участников первой советской экспедиции Казахстан. Медео, 1980 г. на Эверест. 1982 г.
По сравнению с требованиями, которые предъявлялись 60 лет назад, — колоссальная разница. Сегодня нужны не только здоровые, но и высокие профессионалы своего дела.
— Куда, на ваш взгляд, следует расширяться российской космонавтике?
— Я пропагандирую полет женщины в космос. Если мы думаем о серьезных дальних полетах, то без женского присутствия в них не обойтись. И это по многим причинам. Женщины очень дисциплинированные, четкие, высокопрофессиональные. В экипаже они могут выступать как стабилизирующий, смягчающий фактор. Это как в жизни, все то же самое.
Мы в нашем институте боремся за то, чтобы в космосе врач был обязательно, но он должен обладать смежными профессиями, а лучше несколькими.
Взять, к примеру, Олега Валериевича Котова. Выдающий космонавт, рекордсмен среди российских врачей по количеству полетов, замдиректора нашего института. Будучи врачом, он закончил Военно-медицинскую академию, работал врачом в Центре подготовки космонавтов, сам захотел лететь в космос. Но ему сказали, что врачи в космосе не нужны. Тогда он поступил и в возрасте 37 лет закончил Качинское высшее военное авиационное училище летчиков. И он трижды летал в космос и трижды был командиром экипажа. Мне посчастливилось, я со всеми нашими врачами-космонавтами вместе работал и был дружен.
Очень уважаю Бориса Борисовича Егорова, первого в мире врача — космонавта. Он первым провел исследования влияния невесомости на человеческий организм в космосе.
Валерий Владимирович Поляков. Уникальный космонавт. Когда мы проводили изоляционный эксперимент «Марс-500», Валерий с юмором сказал: «А что вы какие-то эксперименты проводите? Я уже на Марс туда и обратно слетал».
Имел право так сказать. Он провел в космосе 437 суток. Это почти то время, которое требуется для полета на Марс и обратно.
Такими людьми страна должна гордиться.
Борис Владимирович Моруков — единственный советский и российский космонавт, который за полет не получил звезду Героя. Потому что на «Шаттле» летал, а не на «Союзе». А то, что он выдающийся ученый и руководитель? Под его руководством были проведены уникальные эксперименты с длительной антиортостатической гипокинезией у мужчин и женщин, эксперимент по моделированию полета на Марс — программа «Марс-500». Разве он не герой?
Сергей Рязанский, его дедушка Михаил Рязанский был главным конструктором радиосистем ракетно-космической техники. Сережа закончил биофак МГУ. Его тоже в космос не брали. Он закончил все, что можно было закончить. И был дважды в космосе, один раз как инженер, другой раз как командир экипажа. Он первый в России ученый — командир экипажа.
— Почему в дальнем полете необходим врач?
— Сегодня в экстренной ситуации, в случае невозможности оказать космонавту медицинскую помощь, мы можем только вернуть его с околоземной орбиты. Но стоит это миллиарды. У нас, конечно, есть на орбите набор хирургический, стоматологический и так далее. Но реально в мировой космо-
навтике сегодня врач не сможет сделать хирургическую операцию. А когда мы полетим на Луну? В дальний космос? Солому надо сейчас, сегодня уже стелить.
Я уже не говорю о том, что сейчас в России нет имитации ни лунной, ни марсианской базы для тренировок.
Изоляционные эксперименты показали, что во время полета в дальний космос, полета на Марс, проблема изоляции будет выходить на одно из первых мест. Будет невероятная автономность. Представьте: точка, в которой ты Землю уже не видишь, а Марс еще не видишь, ты в темноте. Человеческий фактор выйдет на первое место, психологический фактор. Самый сложный этап будет не сам полет на Марс, не высадка на Красную планету, а возвращение на Землю. Потому что ты до Марса долетел, а на обратный путь может уже сил не хватить.
Наш опыт показывает, что самое сложное время в изоляционных экспериментах — это последние несколько месяцев. Это как в альпинизме, самое сложное — это спуск.
Главная цель полета на Марс — это вернуться живым. Безопасность всегда и везде на первом месте. Вот для этого и нужен врач в космосе.
— Вы были главным менеджером изоляционного эксперимента «Марс-500». Каков его главный итог?
— Мы лишний раз доказали, что полет на Марс возможен. Но состоится он, как только человечество действительно туда захочет полететь. Это целиком зависит от ситуации на Земле. Полет на Марс может состояться, если это будет миссия всего человечества. Не американцев, не китайцев, а именно всего человечества. Полет на Марс мог бы быть общеукрепляющей политической мировой миссией.
— Вы сказали, что главное не долететь до Марса, а вернуться? Что позволило участникам эксперимента «Марс-500» пройти его до конца?
— Им очень сложно было. Но была высокая мотивация. Комплексная мотивация. Высокий командный дух и взаимовыручка. Больше всего меня поразило, что там не было больших конфликтов. Один пример приведу. Среди команды «Марса-500» был один китаец. Когда он вошел в эксперимент, он практически не говорил ни по-русски, ни по-английски. И что вы думаете? На третий день весь экипаж, вся команда сидела, обнявшись, и учила китайский язык, иероглифы вместе писали.
— Какими человеческими качествами должен обладать космонавт, который полетит на Марс и на Луну?
— Понадобятся высокий профессионализм и высокая мотивация для полета. Высокие морально-нравственные качества. Космонавт, в первую очередь, должен быть порядочным
человеком. Он должен понимать, что от него, как и от каждого члена экипажа, зависят успех, жизнь и возвращение на Землю.
Наши изоляционные эксперименты показали, «Марс-500» показал, что в дальний космос можно брать только фанатов-оптимистов, в хорошем смысле слова. А пессимисты и люди нереализованные на Земле не нужны ни в экспериментах, ни в полете на Марс. Эксперимент умрет, полет на другую планету не достигнет цели. Если человек ничего не может в своей жизни на Земле устроить, как он улучшит ситуацию в космосе?
Неуспешным людям в дальнем космосе нечего делать. Марсонавт должен быть удачлив. Пример богатого, здорового, но неудачливого путешественника мы уже знаем, это пример пассажира Титаника. Поэтому каждого космонавта, прежде его полета на Марс, должна сопровождать удача на Земле.
— Я хотел вернуться в начало, к вашей юности. Я, когда читал вашу биографию, узнал, что вы подавали большие надежды в футболе, были нападающим. Вы не жалеете о том, что предпочли науку, а не выбрали футбол?
— Я с самого начала не выбирал футбол своей профессией, я целенаправленно занимался спортом, но это был не только футбол: я занимался гимнастикой, очень быстро бегал, играл в регби первым номером. Да, я хотел быть хорошим футболистом, но как профессию не выбирал. Я с самого начала видел себя врачом. И как только я поступил в медицинский институт, то перестал играть в футбол регулярно. Только подрабатывал немного, играя в футбол за заводы, за какие-то команды, куда меня приглашали, поддерживал форму. Но врачом я хотел быть с самого начала.
— Я вдруг представил полные трибуны стадиона и на табло появляется надпись:«Гол забил Марк Бе-лаковский»!
— Такое было несколько раз. После матча команд мастеров ЦСКА — «Спартак» играли юношеские команды этих же клубов, чтобы народ не расходился. Тогда много народу ходило на стадион. Бывало и 80 тысяч, и 100 тысяч на стадионе. И был матч, где я два гола забил. Пару раз отец приезжал посмотреть на мою игру, но он был известным человеком и старался не светиться. Был он и на матче, когда мы выиграли первенство Москвы. У меня даже сохранилась фотография, когда мы Кубок Москвы в 1962 году выиграли.
— Немножко вас знаю. И мне кажется, что этот темперамент и бесстрашие нападающего вы сохранили по сей день? Как он проявляется в вашей научной деятельности, в исследовательской работе?
— Темперамент точно сохранил, активность точно сохранил. Скорость — это широкое понятие.
Пресс-конференция перед стартом 520-суточного эксперимента с изоляцией MARS-500. Ведущий - доктор Марк Белаковский. 2010 г.
Скорость реакции — наверное. Активность и инициативность тоже, всегда лез во все дырки.
— Когда бесстрашие вам лучшим образом помогло в научной работе? В работе научного менеджера?
— Не знаю насколько слово «бесстрашие» адекватно ситуации.
— Смелость, возможность пойти на риск?
— Во время исследований климатогеографиче-ских зон. Со стороны может показаться, что это легко и просто. Но там много было ситуаций для проявлений характера.
С «Марсом-500» каждый день была твердость и активность. Там было столько всего, что, когда эксперимент закончился, я дал себе слово: «Никогда больше в таких экспериментах не участвовать». Такие эксперименты не только тяжелы организационно, каждый день эксперимента готовил новые сюрпризы.
— Когда я слушал, с каким вы чувством говорите про «Марс-500», у меня такое ощущение возникло, что вы будто сами слетали на Марс и вернулись.
— Не то слово. Я многие вещи пропускаю через себя. Я из тех врачей, которые умирают вместе с больным. Вот это самое страшное.
— Вы азартный человек?
— Да. Я знаю это за собой и поэтому стараюсь не играть в карты. На бегах, когда я был пацаном, проигрался по полной. Поэтому теперь на бега не хожу.
— Самое большое ваше достижение как ученого?
— Невозможно ответить на этот вопрос. Думаю, что я в какой-то мере реализовался в системе организации крупных международных проектов. Мне кажется, я добился умения работать с людьми, соз-
давать и реализовывать крупные международные проекты на благо будущего космонавтики.
— Что нужно нашей стране, чтобы мы продвинулись дальше в космос?
— Умение договариваться. К примеру, сейчас тяжелейшая международная ситуация, а наш институт продолжает проводить международный изоляционный эксперимент SIRIUS-21, моделирующий длительную лунную миссию и представляющий добровольцев из России, США, ОАЭ, а также ученых из десятка стран Европы, Америки и Азии.
— Институт медико-биологических проблем number one в мире?
— ИМБП — общепризнанный мировой лидер в области космической медицины и биологии.
Журнал «ВКС» от души поздравляет Марка Самуиловича Белаковкского с юбилеем! Желаем Вам, уважаемый Марк Самуилович, крепкого здоровья, долгих лет жизни и новых научных побед!
© Плетнер К.В., Колодяжный К.Н. 2022 История статьи:
Поступила в редакцию: 21.03.2022. Принята к публикации: 04.04.2022
Модератор: ГессЛ.А. Конфликт интересов: отсутствует
Для цитирования:
Плетнер И.В., Нолодяжный H.H. Марк Белаковский: «Я часто проверял себя на прочность»//Воздушно-космическая сфера. 2022. № 1. С. 104- 109.
