CC BY
52
Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6, 2003, вып. 4 (№30)
О. Г. Филатова МАРГИНАЛЬНОСТЬ
КАК СТРАТЕГИЯ СОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ
В любом обществе существуют люди, которые думают и поступают не так, как окружающие, не могут или не хотят жить, «как все». Они не вписываются в рамки существующей культуры, пугают и удивляют, шокируют и поражают. В любом случае, «они» — иные, чем «мы». Представители доминирующего в обществе большинства по-разному относятся к таким людям: кто-то снисходительно считает их чудаками, кто-то прилагает усилия, чтобы подогнать их «инаковость» под общепринятый стандарт либо вообще изгнать из общества. Их называют «чужаками», «аутсайдерами», «лишними людьми», «изгоями». Социологи, с'легкой руки Р. Парка, используют понятие «маргиналы».
Тема маргинальности — это социологический роман, область субъективного опыта и представлений «крайнего человека», привыкшего к неопределенности, легко перемещающегося и мобильного, ощущающего себя «в подвешенном состоянии», живущего в собственном измерении и нередко оказывающего видимое влияние на социальный процесс. Современный мир — фрагментированный, децентрированный, абсурдный и алогичный — перестал быть местом существования общезначимых явлений и смыслов, наполнился скользящими ориентирами и связями. Маргинальность в подобном мире — явление, внутренне присущее его состоянию, производное от общих социокультурных тенденций. Маргинал также естественно выглядит в контексте нестабильного общества, переживающего трансформации институтов, норм, ценностей, всего, что прежде казалось незыблемым и устоявшимся, как и заурядный обыватель в контексте общества стабильного.
Проблема маргинальности особенно актуальна в связи с очевидной поливариантностью трактовок данного термина. Наибольший интерес представляет понимание маргинальности как пограничного положения личности или группы по отношению к какой-либо социальной общности. Именно это направление обсуждается наиболее интенсивно. Традиционно к маргиналам причисляют тех, кто живет в двух мирах, но не чувствует себя причастным ни к одному из них, и тех, кто живет в обществе, которое находится в процессе ассимиляции и включения в глобальное сообщество. Понятие маргинальности подчеркивает особый социальный статус человека или группы (обычно —низкий), принадлежность их к меньшинству, которое находится на границе или вне социальной структуры, ведет образ жизни и исповедует ценности, отличающиеся от общепринятой нормы. Важный момент —отказ от оценочности и априорного негативизма термина, так как негативный или позитивный смысл имеет только социальная направленность маргинальных процессов.
Исследование маргинальности требует уточнения основных критериев. Универсальными можно признать следующие: состояние перехода; невключенность или неполная включенность индивида или группы в стабильно существующие структуры; разрушение прежних социальных норм (или невозможность следовать им), отсутствие норм, определяющих поведение в новой ситуации. При этом основной трудностью остается эмпирическая «ускользаемость» данной теоретической категории.
© О. Г. Филатова, 2003
В целом человек — существо многомерное, имеющее много свойств и качеств, функций и ролей, поэтому по одним критериям и параметрам он принадлежит к большинству, но по другим попадает в одно из меньшинств. Пол, сексуальные предпочтения, возраст, этническая принадлежность, география, религия —это те факторы, которые могут влиять на восприятие маргинальности. Маргиналами могут считаться женщины, представители этнических меньшинств, очень молодые или пожилые люди, бедные, калеки, лесбиянки, геи, бисексуалы, транссексуалы, лица, сменившие пол, люди с сильно выделяющейся внешностью, религиозные или этническими меньшинства, сельские жители в мегаполисах и т. д. Понятие маргинальности часто связывается с концепциями отчуждения. Отметим, однако, что в то время как маргинал может испытывать отчуждение, человек, который чувствует себя отчужденным, не обязательно маргинал. Маргинальные люди — жертвы, по-видимому, постоянной структурной нестабильности, часто испытывающие недостаток инструментов, средств или контекста, чтобы участвовать в социальных процессах. Такие люди являются воплощением противоречий времени, фиксируют болезненные проблемы общества. Но вместе с тем именно они избавляют его от предрассудков и суеверий, подрывают незыблемость этноцентрического и эгоцентрического жизненного мира, создают новые образцы социального поведения и социальных практик.
Имеются ли специфические социальные и исторические обстоятельства, которые низводят человека до уровня маргинала? Более 60 лет назад, изучая, как коренные американцы в Калифорнии реагировали на присутствие общества белых, антрополог X. Барнет охарактеризовал Людей в местных общинах как «рассерженных, трудновоспитуемых и некомпетентных»1. Однако он также заметил, что они были одновременно инициаторами культурных новшеств и изменений. На основе собственных наблюдений он сформулировал следующее суждение: «Рассерженные, трудновоспитуемые, расстроенные, несчастные или даже некомпетентные — исключительно инициаторы или акселераторы изменений». «Наконец, чтобы окончательно указать на источник всего культурного изменения, можно смело предложить некоторый персональный конфликт как первичную мотивацию инноваций. Другими словами, имеются серьезные основания для веры в то, что изобретатель является таким, потому что он чувствует довольно остро и лично общую неудовлетворенность общепринятыми и одобренными путями ведения дел»2.
Американский ученый-постмодернист Дж. Клиффорд, специализирующийся в области истории идей, предположил, что действенные изменения сейчас проходят по «охраняемым и нарушенным границам культур, наций, идентичностей и в зонах контактов»3. Пограничные области и зоны контакта — опасные места, которые могут вести индивида к неудовлетворенности и расстройствам. Австралийско-американский художественный критик Р. Хугс в своей книге «Культура недовольства» утверждал, что «некоторые из наиболее интересных событий в истории и культуре произошли в результате соприкосновения культур»4. Вероятно, ситуации контакта культур, которые исследовал Барнет, включали в себя и «зоны контакта», на которые ссылался Клиффорд. Будущее, продолжает далее Хугс, принадлежит людям, которые могут с изяществом думать и действовать вопреки этническим, культурным и лингвистическим традициям.
Что же происходит в пограничных зонах? Почему значимые для общества события нередко случаются в местах контактов между культурами? Что происходит с людьми, участвующими в этих процессах? И какое возможное значение это может иметь для развития сообщества? Историк науки Т. Кун в классической работе «Структура науч-
ных революций» показал, что научные теории имеют тенденцию изменяться, и предположил, что смена —не постепенный эволюционный процесс, а революционный. Когда теории уже не могут объяснить текущие события, начинают перевешивать объяснения, полученные во встречной теории. Эта более новая теория предлагает лучшие объяснения аномалий и обычно поддерживается молодыми учеными или теми, кто находится вне доминирующего или установленного «центрального» круга ученых, работающих на краях традиционно доминирующей парадигмы.
Рассмотрим еще одну идею относительно креативной роли маргиналов. М.Вебер отметил любопытный факт, касающийся происхождения традицонных религий. Лидеры-основатели или пророки — Будда, Христос, Мохаммед — были активны в небольших городах, но не в больших центрах культуры5. Как утверждает Вебер, люди, живущие в центре цивилизации, вероятно, думали, что они знают ответы на все вопросы, и не были заинтересованы выяснением проблем глубокого религиозного значения. Они слишком запутались в методах и традициях их собственной культуры. Только тот, кто не был поглощен такими веяниями, и на чьи интересы все еще можно было воздействовать, и сохранил «способность подвергать сомнению значение традиций своих культур». Таким образом, нужен человек, который был бы хорошим новатором или побудителем перемен, однако при этом членом общества, но не поглощенный его проблемами, проживающий не в культурной столице, а, возможно, где-нибудь на периферии.
Обратим внимание на оригинальную идею Ч. Ханди относительно «прерывистого» или расположенного «вверх тормашками» способа мышления маргиналов. Ученый предложил эксперимент по «самомаргинализации»6. «Мы вступаем в такое время,— пишет он, — когда единственное предсказание, которое будет приниматься за истину, — это то, что никакое предсказание не будет истинным». Как утверждает Ханди, прерывистые изменения требуют «прерывистого» мышления. Научный творческий потенциал возникает из «смещения концепций» — переноса концепций из одной области жизни в другую. «Изобретения —просто новые комбинации существующих доселе компонентов»7. Мышление «вверх тормашками» может помочь вырастить и сохранить способность непрерывно подвергать сомнению собственные культурные предположения, так же как и предположения других. Такое устройство мысли помогает поставить себя на место маргиналов, смотреть на мир их глазами и быть одновременно по обе стороны границы сознания. Несколько лет назад доброволец в канадском Музее Антропологии предложил удивительно простой тур по галерее, который радикально изменил перспективу показов: «Наклоните голову так, чтобы вы смогли смотреть на все вверх тормашками, когда вы посещаете музей или торговый центр. Или ползайте по галерее на коленках и ладонях, чтобы получить представление о том, как маленькие дети видят общественные места (люди, наблюдающие за вами, подумают, что вы довольно несуразны, но это была бы маленькая цена, которую придется заплатить ради науки)»8.
Насколько сильно маргинальность влияет на представления человека о мире? Обратим внимание на так называемую шкалу личностной эпистемологии, которая была разработана в США Обществом психологического изучения социальных проблем под руководством Р. К. Унгер. Шкала позволяет изучить способ, с помощью которого люди объясняют различные аспекты действительности на континууме от позитивизма до конструктивизма9. Разработчики шкалы определили позитивизм как веру в некоторую форму универсальной правды, важности и законности внешнего авторитета, существования и ценности объективности и веру в возможность установления материальных причинных связей. Они также предположили, что индивидуумы-позитивисты будут
иметь тенденцию поддерживать социальный статус-кво и полагать, что научные исследования могут решить проблемы общества. Конструктивизм же исследователи обозначили как веру в относительную природу истин, признание отдельного индивидуума источником аутентичности и авторитета. Они также предположили, что индивидуумы-конструктивисты предпочтут социокультурные объяснения действительности биологическим и будут сочувствовать усилиям в проведении социальных изменений. Ученые ожидали, что члены групп, которые находились в сравнительно беспроблемных отношениях с обществом, скорее всего будут иметь позитивный взгляд на мир. Напротив, члены групп, которые столкнулись в той или иной степени с дискриминацией в обществе, должны, вероятно, обладать конструктивной точкой зрения. Таким образом, исследователи предсказывали, что женщины, этнические меньшинства и выходцы из рабочего класса будут иметь более конструктивную эпистемологию, чем мужчины, белые люди и представители среднего класса.
Первые исследования проводились среди студентов колледжа в государственном университете на северо-востоке США. Вопреки ожиданиям, не было никаких существенных различий в эпистемологии между женщинами и мужчинами, никакой существенной корреляции в зависимости от социального происхождения их родителей. Позднее в том же самом университете также не было выявлено никаких эпистемологических различий между чернокожими и белыми студентами10.
Все эти исследования предполагали, что демографические факторы и субъективная идентичность тесно связаны между собой. Но объективные признаки, такие, как пол, раса или класс, не следует отождествлять с субъективным значением этих ярлыков для индивидуума и степени, в которой он или она отождествляется с ними. Субъективные категории могут быть более значимым предсказателем мировоззрения индивидуума, чем демографические ярлыки.
В дальнейшее изучение персональной эпистемологии Унгер включила два индикатора женской идентификации с социальной категорией «женщина»: были ли они зарегистрированы на курсах, посвященных тендерным проблемам, и/или считали себя активными феминистками. В результате было обнаружено, что студенты, зарегистрированные на курсах с тендерной проблематикой, имели значительно больше конструктивных точек зрения в начале таких курсов, чем те, кто зарегистрировался на более традиционных курсах. Ученые также обнаружили, что те немногие женщины, которые указали, что они были активными феминистками, имели чрезвычайно конструктивную эпистемологию по сравнению с другими студентами11. И хотя выборка была намного меньше, ученые позже определили, что те афроамериканские студенты, которые идентифицировали себя с африканцами, были конструктивистами по сравнению с их ровесниками, которые не обладали этим видом этнического понимания. Другими словами, идентификация с маргинальной группой была лучшим предсказателем эпистемологии, чем простая принадлежность к исторически ущербной социальной категории.
Конструктивистские идеи связаны с прогрессивными социальными отношениями. Конструктивисты больше, нежели позитивисты, склонны одобрять социальное, политическое и экономическое равенство между женщинами и мужчинами. Независимо от пола и уровня религиозности студенты-конструктивисты высказывают менее предвзятые мнения по отношению к гомосексуальным мужчинам и лесбиянкам, чем студенты-позитивисты12. Люди, которые воспринимают свою маргинальность позитивно, вероятно, могут иметь конструкционистское представление о мире. Это, конечно, не означает, что если человек принадлежит к этническим или сексуальным меньшинствам или яв-
ляется физически неполноценным, то он обязательно будет социально активным; но он имеет возможность видеть позитивную ценность в своей идентичности.
Маргинальность продвигает конструктивистскую эпистемологию, в частности, позволяет понять, что несправедливость внедрена в структурные процессы, а не в личное несоответствие. Таким образом, поддерживается представление как о коллективной, так и об индивидуальной ответственности за социальные изменения.
«Общество психологического изучения социальных проблем» (Society for the Psychological Study of Social Issues) — пример того, как люди ищут способы изменить себя и общество. Интересно, что большинство лидеров Общества обладали одним или более качествами, связанными с социальной маргинальностью. Автобиографические материалы и профессиональные рукописи свидетельствуют, что из 38 руководителей Общества 17 — евреи, четверо из них являлись буквально «аутсайдерами» в США, покинув со своими семьями нацистскую Европу. Четверо других также эмигрировали в Америку, будучи детьми. Два самых известных представителя в этой группе — Му-зафер Шериф и Мэри Яхода — иммигрировали в США после заключения в тюрьму за политические действия. Пятнадцать человек в данном примере выросли в бедных семьях. Наконец, некоторые лидеры имели физические недостатки или страдали хронической болезнью13. Все это показывает нам возможности использовать отрицательную на первый взгляд характеристику как фактор личностного роста. Маргинальность может быть и причиной, и эффектом самоусовершенствования. И, если кто-то может совершенствовать себя, почему не совершенствовать мир?.. Как утверждает Р. Унгер, «демография может предсказать маргинальность, но сознание определяет, становится ли маргинальность активной жизненной позицией»14.
Подводя итоги, отметим, что маргинальность часто ассоциируется с множеством качеств, позволяющих поставить на человека определенное клеймо, навесить ярлык или стигму. Стигматизация накладывает свой отпечаток на самосознание, порождая пониженное самоуважение, неврозы и многие другие черты, которые И. Гоффман назвал «испорченной идентичностью». Однако существуют различные стратегии обращения со стигмой, от выбора которых во многом и зависит судьба человека и его поведение в критических ситуациях.
Итак, индивид может использовать следующие стратегии:
1) игнорировать или отрицать существование любого фактора групповой или личной стигмы и объяснять любые неудачные результаты попыток добиться успеха собственными недостатками;
2) признать, что дискриминация существует, но утверждать, что это не имеет отношения к нему как представителю этой категории;
3) принять фактор принадлежности к маргинальной группе важным для себя, но отказаться от признания стигмы публично;
4) идентифицироваться со стигматизированной категорией и показать ее важность в своей жизни. В настоящее время это наиболее одобряемая форма социальной активности.
Дискурс современности обеспечил право на существование тем, кто не вписывался в прежние общественные предписания. То, что когда-то было отрицательной характеристикой, получаемой группой извне, становится положительной самохарактеристикой группы. Происходит добровольное принятие стигмы. Если раньше индивиды, принадлежавшие к различным меньшинствам, скорее противились выделению себя в особую группу, то теперь они подчеркивают свою нетипичность. Социокультурные трансформации породили потребность быть иным, потребность в различении себя и среды. По-
зиционирование себя за пределами привычных представлений становится не только не осуждаемой, но и ожидаемой стратегией социального поведения.
Summary
The article deals with problems of marginalityand marginal people. Emphasis is put on the possibility for people to reframe a seemingly negative characteristic and use it as an agent of both personal and social change.
1 Barnett H. G. Personal conflicts and cultural change. Social Forces 1941-1942 20 (2). P. 161.
2 Ibid. P. 170.
3 Clifford J. Sites of crossing: borders and diasporas in late 20th century expressive culture. The East-West Center Cultural Currents. 1993. N1. January. P. 4.
4 Hughes R. The Culture of Complaint: The Fraying of America. New York, 1993. P. 83.
5 Bendix R. Max Weber: An Intellectual Portrait. New York, I960. P. 27.
6 Handy C. The Age of Unreason . London, 1993. P. 60.
7 Ibid. P. 61.
8 Ames M. M. The Role of Intellectuals, Part One: Are There Productive Relationships Between Maladjustment and Innovation? A Discussion Note for Anthropology 303A. 2000.
9 Unger R. K., Draper R. D., Pendergrass M. L. Personal epistemology and personal experience// Journal of Social Issues. 1986. 42(2). P. 67.
10 Ibid. P. 79.
11 Handy C. Op. cit. P. 79.
12 Gaydos A. Epistemology, religiosity, and attitudes about male and female homosexuals. Master's thesis, Montclair State University, Upper Montclair. New York, 2000. P. 38.
13 Unger R. K. SPSSI Concil: A collective biography 11 Journal of Social issues. 1986. 42. P. 81-88.
14 Unger R. K. Outsiders inside: positive marginality and social change// Journal of social issues. 2000. P. 17.
Статья поступила в редакцию 25 июня 2003 г.
