CC BY
629
МАРГИНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
Н. Е. ДРОБЯЗКО
Аннотация. В статье рассматривается маргинальная культура, ее корни, трансформация и проявления в современном обществе.
Ключевые слова: маргинальная культура, маргинальная личность, маргинальность,
маргинализация общества.
Проблемы маргинальной культуры существует в обществе достаточно давно. Известно, что впервые с ней столкнулись в начале ХХ-столетия переселенцы из старого света на Южноамериканском континенте. Собственно, именно тогда и возникло в американской социологии понятие «маргинальность», что дословно означает пограничное состояние между двумя культурами. Социологи ввели в обиход термин «гавайский феномен», возникший на Гавайских островах в 20-е годы XX -го века в результате слияния культур. Еще в конце XIX столетия здесь образовалось полиэтническое общество, когда американские колонизаторы ввели на Гавайи японских, китайских и филиппинских рабочих, нанятых по контракту в странах Азии. Часть иммигрантов ассимилировалась с местным населением, и, как следствие этого сформировалась большая группа «этнических гибридов», маргиналов по национальному происхождению.
Развитие и взаимопроникновение национальных культур, традиций, религий, которые были принесены на Гавайи из Америки, Европы и Азии, а с другой стороны - самобытной полинезийской культуры привело к формированию смешанной, маргинальной, космополитической культуры. В современном мире повсюду происходит все расширяющееся и углубляющееся взаимодействие культур, обусловленное взаимодействием обществ и экономик. Размываются и уничтожаются этнические границы, происходит «деформация культур», следствием которой оказывается «маргинальный человек», принадлежащий одновременно двум культурам и не принадлежащий целиком ни той, ни другой. Человек, приобретая способность ощутить многообразие, преодолеть ограниченность этнической односторонности, одновременно теряет чувство целостности и исключительности этнического мировосприятия.
Таким образом, «гавайский феномен» был введен в научный оборот как результат встречи и взаимопроникновения национальных культур. Несколько позже появился термин «маргинальность» и такие понятия, как «маргинальная культура», «маргинализация населения», «маргинализация личности».
Впервые понятие маргинальности в научный оборот ввел Роберт Парк - американский социолог, один из основателей чикагской школы. Он употребил его в своем эссе «Человеческая миграция и маргинальный человек» (1), посвященному изучению процессов в среде иммигрантов. Результатом его поездки по Азии, на Гавайи и в Южную Африку в 1933 году стали размышления о процессе выхода рас и народов из различного рода изоляции - географической, экономической, культурной. У Р.Парка понятие маргинальность (от лат. та^о - край, граница, предел) означало положение индивидов, находящихся на границе двух различных, конфликтующих между собой культур, и служило для изучения последствий неадаптированности мигрантов, особенности положения мулатов и других «культурных гибридов». Созданная Парком «классическая» социально-экологическая теория характеризует общество как организм и «глубоко биологический феномен», который помимо социального (культурного) уровня имеет, так называемый, биотический, лежащий в основе всего социального развития. Парк считает, что социальные изменения основаны на глубинных, биотических изменениях и связаны сначала с физической, а затем с социальной мобильностью.
Кроме того, Роберт Парк отмечает, что маргинальный человек представляет собой некий культурный гибрид, в повседневном существовании которого сплетаются традиции, культура двух различных народов. Такой человек неизбежно становится индивидом с более широким горизонтом, более утонченным интеллектом, более независимыми и рациональными взглядами. Маргинальный человек - всегда более цивилизованное существо, носитель космополитической культуры, продукт дезорганизации традиционного общества.
Р.Парку свойственно культурологическое видение проблемы маргинальности. С одной стороны он рассматривает маргинального человека как побочный продукт процесса аккультурации, когда люди различных культур и различных рас сходятся, чтобы продолжать общую жизнь. С другой стороны, он связывает концепцию «маргинальной личности» с
социальным процессом аккультурации, исследуя этот процесс с точки зрения общества, частью которого является личность.
Другой американский социолог Эверетт Стоунквист развил идею Р. Парка и разработал свою концепцию «маринальности». В своем монографичеком исследовании «Маргинальный человек» (1937 г.) (2) он предложил рассмотреть проблему маргинального человека через призму культурного конфликта. В качестве примеров он привел расовые гибриды (англоиндийцы, мулаты, цветные Ямайки, метисы Бразилии и др.) и культурные гибриды (иммигранты, европеизированные африканцы, денационализированные европейцы). Стоунквист считал, что, стремясь интегрировать в доминирующую группу общества, «члены подчиненных групп», приобщаясь к ее культурным стандартам, неизбежно оказываются на краю доминирующей группы, никогда их полностью не принимающей, так и группы происхождения, отторгающей их как отступников. Рассматривая проблемы маргинальной личности, Стоунквист видит ее как личность «между двух огней» в контактах культур, где две культуры переплетаются и где осваивающая пространство культура комбинирует, объединяет особенности обеих культур. В своих исследованиях он сосредотачивается на выяснении психологических аспектов маргинальности. Двигаясь из одной культуры в другую, или в определенных случаях (например, через женитьбу или образование) соединяясь с двумя культурами, маргинальнй человек находится в психологическом балансировании между двумя социальными мирами, один из которых, как правило, доминирует над другим. Проблемы маргинальных личностей возникают лишь после осознания членами подчиненной группы своего неравноправного положения. Это осознание порождает психологическую неустойчивость, раздвоенность и может выплеснуться в суициде или аномии. Внутренний мир маргинального человека, характеризуемый Стоунквистом, может быть дополнен следующими чертами: дезорганизованностью, ошеломленностью, неспособностью определить источник конфликта, неудачливостью. Ему присуще беспокойство, тревожность, внутреннее напряжение, изолированность, отчужденность, стесненность, разочарованность, отчаяние, бессмысленность существования, а также эгоизм, честолюбие и агрессивность. При определенных обстоятельствах такие люди могут быть лидерами социально-политических, националистических по своему характеру движений или же влачить жалкое существование вечных изгоев.
Европейский взгляд на данную проблему сосредотачивает внимание на исследовании структурной или социальной маргинальности. Классическая модель маргинала-личности на «рубеже культур» в 60-е годы дополняется моделью маргинала-индивида на «обочине» общества. К этой модели обычно причисляются все те элементы, которые трактуются обществом как нежелательные и дезорганизующие. Волновавшие исследователей личности на «рубеже культур» проблемы амбивалентности существования, личностной мотивации, выбора предпочтительного социального статуса сменяются пониманием маргинальности как потери статуса вследствие неинтегрированности индивидов - в силу различных биологических и социальных причин - в общественные структуры. К такого рода деструктивным состояниям относят, прежде всего, результат иммиграции (в особенности «цветной»), а именно безработицу, нереализованность социальных ожиданий. Они, в свою очередь, способствуют ослаблению или распаду трудовой мотивации и морали, утере социальных связей.
Различие американского и европейского взглядов на проблему маргинальности и маргинальной культуры вызвано уже разницей в характере миграционных процессов. Если для США и Канады характерна преимущественно переселенческая иммиграция, то для Европы -преимущественно трудовая. Мигранты-переселенцы осознанно стремятся войти в новую социокультурную среду, выучить язык, усвоить нормы и образцы референтного образа жизни, систему ценностей своей новой родины. Как правило, переселенческая миграция осуществляется однажды, и с ней связываются определенные надежды на реализацию долговременных жизненных планов. Правительственные учреждения, проводя иммиграционную политику, так же отдают предпочтение тем, кто способен достаточно быстро ассимилироваться -высококвалифицированным специалистам, лицам с высоким уровнем образования и состояния, выходцам из этнически и религиозно родственных стран.
Если миграция носит не переселенческий, а трудовой характер, существенно изменяется качественный состав въезжающих и отношение к миграции, как самих мигрантов, так и принимающей страны. Известно, что индивиды и группы, занимающие нижние ступени социальной иерархии, в наименьшей степени способны к вертикальной мобильности даже в собственной социокультурной среде. Затруднен для них и процесс аккультурации. Сочетание
культурной самоизоляции мигрантов, территориально сегретации, тяжелых условий труда и быта, способствует появлению психических заболеваний. Активность иностранных рабочих в сфере правонарушений формирует у населения представление о трудовых переселенцах как об олицетворении разного рода отклонений от нормы, источнике социальных и экологических проблем. Подобное на протяжении нескольких десятков лет происходит и в России.
Российские исследователи, как и западноевропейские, рассматривая маргинальную культуру и процессы маргинализации, охватывают этим понятием чрезвычайно широкий круг явлений. В формировании маргинальных групп российского общества принято выделять два периода. Первый (1918год - вторая половина 80-х годов) характеризуется маргинализацией населения в связи с коренными нарушениями социально-политической и классовой структуры общества, второй (1980 - 1999 годы) - воспроизводство маргиналов путем огромных миграционных процессов, вызванных индустриализацией страны, «размыванием» рабочего класса сельскими мигрантами, приведшего к утрате классового и профессионального этноса (3). И, наконец, сегодня можно говорить о новом притоке маргинальных групп населения и маргинальной культуре, связанной с наступившим кризисом.
Самая многочисленная группа маргиналов в России - это по прежнему мигранты. Неоправданно затянувшееся экстенсивное развитие экономики сорвало со своих родных мест огромные массы людей и переместило не только из села в город, из европейской части страны в неосвоенные регионы, но и из регионов компактного проживания их национальности в другие республики. В результате территориально-культурная маргинальность умножается на этническую, приводя к этнической эрозии многих наций.
Современная проблемная ситуация в сфере межэтнического взаимодействия, назревшая глобальная потребность в достижении конструктивного диалога культур и народов сегодня, как никогда, порождает актуальность рассмотрения социокультурной адаптации (прежде всего мигрантских групп), оказавшихся в иной, «чуждой» им этно-культурной среде (4).
В то же время в процессах этно-культурной маргинализации в обществе неизбежны существенные региональные различия со своей внутриэтнической спецификой. Особенно остро эти процессы протекают в тех регионах, в которых проживает достаточно большое количество этносов и этнических групп.
Одним из таких регионов в России всегда была Москва и Московская область. Здесь, полнее, чем в других регионах России, из самых разных этноисточников формируется новый «российский» мегаполис. В него по-разному вовлекаются этнические образования, которые внутренне дифференцируются по степени включенности в это пространство. Окружающая среда питает в формируемых группах населения специфику «надэтнического» столичного самосознания. Не случайно, при ответе на вопрос «Кем Вы себя больше чувствуете: европейцами, гражданами мира, россиянами, русскими, татарами, армянами и т.д.?» - далеко не все москвичи принимают в этом «наборе» приоритет своей, для многих теперь формальной, национальной принадлежности (5). За их выбором стоит новый образ, который не только у русских обретает надэтнические черты самосознания с очевидной доминантой гражданского образа, подчас вытесняющего принятую национальную принадлежность. Можно допустить, условно говоря, что этническая приобщенность питается больше традиционными этнокультурными посылками, а новая «надэтническая» - гражданскими, хотя они могут и не исключать друг друга. Самым очевидным для русских и других, включенных в столичную жизнь людей разных национальностей, постепенно становится интегративный образ, утверждающийся в сознании как общность «россиян».
Россияне в современном полиэтническом значении этого понятия - явление новое; они -важнейшая составляющая в надэтническом образовании постсоветской России. При этнической мозаичночти столичного населения это интегрирующее представление теперь распространяется и закрепляется в сознании россиян, что может иметь принципиальное значение в судьбах России.
Тут есть некоторое сходство с общеевропейскими процессами утверждения гражданского единства полиэтнических общностей. Известно, что в этом плане ощущают трудности те европейские столицы, в которых некоренные национальности занимают в населении значительные пропорции. Например, в Лондоне и Париже, где некоренные национальности составляют соответственно пятую и четвертую часть столичного населения, болезненно проявляется их противостояние общим европейским нормам общественной и культурной жизни.
Северо-кавказский Южный регион сегодня считается одним из поликультурных и этнически многонаселенных мест не только в России, но и в Европе. Не беря в качестве объекта
для исследования военные конфликты и борьбу за территориальную независимость, можно привести достаточно много примеров маргинализации отдельных слоев населения в результате миграции одних народов и неприятия их со стороны местного населения. В частности, на Кубани с давних времен проживает немалое количество этносов, чья историческая родина находится далеко за ее пределами. Местное же население в лице казачества с самого момента своего основания предвзято относилось к пришлым людям. В результате нивелирование национальных традиций приводило либо к культурному взаимодействию, либо в противном случае к отторжению чуждой культуры. Такая ситуация сложилась в Крымском районе Краснодарского края в 2006 году с турками месхетинцами, получившими официальный статус иммигрантов, и не сумевшими пройти аккультурацию в кубанской станице. Местное население обратилось к администрации края с просьбой о депортации из региона приехавших переселенцев. Национальный конфликт вступил в ту фазу, когда урегулировать отношения на местах уже не представлялось возможным. Было принято решение о переселении турков в один из американских штатов, где им была предоставлена работа и место жительства. Таким нетрадиционным образом удалось избежать национального конфликта. Следующий пример - переселение адыгейской диаспоры из Америки в Республику Адыгея в 2008 году. Здесь, напротив, адыгейская диаспора, жившая в иммиграции, попросила о возвращении на свою историческую родину. Адыгейская администрация предоставила шестидесяти семьям место жительства и помощь в процессе адаптации к новым условиям жизни.
Кроме национальности, для подобного рода явлений, часто имеют значение и другие факторы, например возраст. И неудевительно, что в условиях сегодняшнего кризиса, в качестве социокультурного объекта в типично маргинальной ситуации оказывается молодежь.
Биологическая маргинальность связана с изменением параметров и физических возможностей тела в подростковом возрасте. Повышенная эмоциональность, гиперсексуальность вызывают появление новых потребностей и новых поведенческих стандартов (6). При этом происходит процесс утраты и нового обретения параметров собственной физической целостности. Именно поэтому подростковый возраст обнаруживает повышенный интерес к физической стороне человеческого существования. Неспособность личности идентифицировать себя со своим телом имеет глубокие социальные последствия, которые связаны с частичной или полной потерей контроля над собой. Кризис ставит под сомнение как способность собственного «Я», так и систему ценностей, которой человек следовал ранее.
Социальная маргинальность связана с неопределенным статусом молодежи в обществе. Неполнота социального признания обнаруживается не только в правовом ограничении, а в отсутствии у молодых людей многих существенных социальных признаков: профессии, семьи, собственного жилья, авторитета среди взрослых и в результате собственной социальной ниши. Маргинальный комплекс обнаруживается в осознании собственной малозначимости, социальной неполноценности, в необходимости определять себя через значимых других.
Культурная маргинальность находит свое отражение в многообразных форах молодежной субкультуры. Традиционная, общепризнанная культура, в основе которой лежит система ценностей и верований понимается неоднозначно, что приводит к обретению собственных смыслов и ценностей, осознанию собственной уникальности и неповторимости. Внутри каждого молодого человека происходит столкновение ценностей, диалог культур в рамках определенной культурной традиции. Культурная маргинальность фиксирует момент перехода от личности, существующей пока в чужой для нее культуре, к личности, сформировавшей собственную систему ценностей.
Невозможно в этой связи не согласиться с высказыванием Хайдеггера, когда он еще в начале ХХ века предсказал конец метафизического проекта. Вместе с метафизической картиной к своему финалу пришли и многие другие новоевропейские проекты (например, проект «искусство», проект «экономика», проект «общество».) Но это не значит, что перестали писать картины, ставить спектакли, принимать экономические программы. Просто центр и действенной, и умозрительной тяжести переместился на иные, поверхностно-событийные этажи, каждый раз заново слагающиеся из различных обрывков в «одноразовые» маргинально-магистральные композиции.
ЛИТЕРАТУРА
1. Парк Р. Человеческая миграция и маргинальный человек. - Чикаго, 1928. - 881 - 893.
2. Стоунквист Э. Маргинальный человек Исследование личности и культурного конфликта // Современная зарубежная этнопсихология. - М., 1989. - 218 с.
3. Артановский С. Н., Е. Стариков, В. А. Шапинский, А. И. Атоян. На изломах социальной структуры. - М., 1999. - С. 32.
4. Габдрахманова Г. Ф. Этничность и миграция: становление исследовательских подходов в отечественной этносоциологии // Социологические исследования. - 2007. - № 1. - С. 116 - 122.
5. Арутюнян Ю. В. О симптомах межэтнической интеграции в постсоветском обществе (по материалам социологического исследования в Москве) // Социологические исследования. - 2007. - № 3. - С. 16 - 24.
6. В.Хесле. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. -1994. - № 10. - С. 112 - 124.
Сведения об авторе:
Дробязко Наталья Евгеньевна, доцент кафедры теории и истории культуры Краснодарского
государственного университета культуры и искусств.
