CC BY
81
4. Kratkij istoricheskij obzor dejatel'nosti IRMO [A brief historical overview of the activities Irmo]. Russkij muzykaPnyj vestnik [Russian music Gazette]. St. Petersburg, 1888, № 31.
5. Kupert T. Ju. MuzykaPnoe proshloe Tomska (v pis'makh k A. G. Rubinshteynu) [Musical past Tomsk (in letters to A. Rubinstein)]. Tomsk, 2006. 767 p.
6. Lashhenko S. K. Muzykal'naya publika russkoy provintsii (po materialam «RMG» 1890—1910 godov) [Russian musical audience province (based on «RMG» 1890s - 1910s)]. Keldyshevskiy sbornik. MuzykaPno-istoricheskie chteniya pamyati Yu. V. Keldysha [Keldysh compilation. Musical-historical readings memory V. Keldysh]. Moscow, 1999, p. 252.
7. Livanova T. MuzykaPnaja bibliografija russkoj periodicheskoj pechati XIX veka [Musical bibliography of Russian periodical printing of the XIX century]. Moscow, 1960-1979. Issue1-6.
8. Lisovskij N. M. Bibliografiya russkoy periodicheskoy pechati 1703—1900 gg. [Bibliography of Russian periodicals 1703—1900 years], St. Petersburg, 1915. 608 p.
9. Afromeev A., ed. Muzyka gitarista: muzykaPno-literaturnyy zhurnal [Guitarist Music: musical-literary magazine]. Tyumen, 1910, № 11—12.
10. Rubinshteyn A. G. O muzyke v Rossii [About music in Russia]. Vek [Century], 1861, № 1, pp. 33—37.
УДК 719
Н. В. Переслегин
Московский архитектурный институт (государственная академия)
Драматическая судьба в советский период Марфо-Мариинской обители милосердия и её возрождение в последние годы вызывают большой интерес учёных-историков. В настоящей статье рассматривается история обители в качестве охраняемого объекта культурного наследия столицы в 1917—1991 годы. Этот аспект до сих пор оставался вне поля зрения исследователей, однако именно он явился основополагающим для возрождения обители. С позиций микроистории автор анализирует проблемы сохранения архитектурного комплекса Марфо-Мариинской обители в нескольких контекстах: общей социально-политической ситуации советского государства, истории органа государственной охраны памятников архитектуры столицы и эволюции концепции охраны культурного наследия от охраны отдельных архитектурных произведений до комплексного градостроительного подхода к сохранению памятников материальной культуры.
Ключевые слова: Марфо-Мариинская обитель милосердия, охрана культурного наследия, Управление государственного контроля охраны и использования памятников истории и культуры г. Москвы, А. В. Щусев.
Переслегин Николай Владимирович — аспирант кафедры истории архитектуры, Московский архитектурный институт (государственная академия)
Pereslegin Nikolaj Vladimirovich — doctoral student of Department of history of architecture, Moscow Institute of architecture
АРФО-МАРИИНСКАЯ ОБИТЕЛЬ МИЛОСЕРДИЯ В МОСКВЕ В КОНТЕКСТЕ ОХРАНЫ ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ (1917—1991)
e-mail: [email protected] © Переслегин Н. В., 2014
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2014 ♦ 3 (59) май-июнь ^
N. V. Pereslegin
Moscow Institute of architecture, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Rozhdestvenka str., 11, Moscow, Russian Federation, 107031
MARTHA AND MARY CONVENT OF MERCY IN MOSCOW IN THE CONTEXT OF THE PROTECTION OF MONUMENTS (1917—1991)
The dramatic fate and post-soviet revival of the Martha and Mary Convent of Mercy in recent years are of great interest historians. This article discusses the history of the monastery as a protected cultural heritage sites in the capital 1917—1991. This aspect still remained outside the field of view of researchers, but it was he who was fundamental to the revival of the monastery. From the standpoint of the author analyzes the problems microstorie conservation of the architectural complex of Martha and Mary Convent in several contexts: the general socio-political situation of the Soviet state, the history of the protection of a public monuments of the capital and the evolution of the concept of cultural heritage protection of the individual architectural works to integrated urban development approach to the conservation of monuments material culture.
Keywords: Martha and Mary Convent of Mercy, Inspection of state protection of cultural heritage, historic preservation, A. V. Shchusev.
В последние годы в прессе и научных изданиях появилось большое число публикаций, посвящённых Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве в связи с её возрождением в постсоветский период и столетним юбилеем (2008) [5; 11, с. 130—152]. Этот интерес также вызван и трагической судьбой её основательницы — великой княгини Елизаветы Фёдоровны, и не менее драматической историей архитектурного комплекса самой обители, и в связи с масштабными реставрационными работами, производившимися под руководством Комитета по культурному наследию г. Москвы (Мосгорнаследие) в 2007—2008 годах. Однако как объект охраны культурного наследия Марфо-Мари-инская обитель до сих пор не рассматривалась исследователями. Тем не менее, история зданий обители в качестве состоящих (или не состоящих) под охраной памятников архитектуры сыграла основополагающую роль в деле возрождения и последующей реставрации архитектурного комплекса. Статья написана с позиций культурологического анализа. Исследование микроистории одного объекта культурного наследия включается в общий социально-культурный
контекст, позволяет перейти от частного к общему, зафиксировать индивидуальное в коллективном.
В первые дни революции, в декабре 1917 года, большевики учредили Комиссию Моссовета по охране памятников искусства и старины, которая оперативно приступила к учёту, описанию, обеспечению хранения и охране памятников материальной культуры прошлой эпохи. Быстрая организация службы отражала задачу физической охраны материальных ценностей от разрушения, грабежей, «пьяных погромов» и «растаскивания мародёрами» [4, с. 52—53]. Комиссия, а затем её правопреемники, государственные органы охраны памятников искусства и старины Главмузей и Мосгубмузей1, с которыми сотрудничали архитекторы-реставраторы, археологи, знатоки церковных древностей, проделали огромную работу по составлению списков архитектурных памятников Москвы. В 1918 году на учёте органов охраны состояло 628 произведений культового зодчества. В их число вошла и Марфо-Мариинская обитель, построенная
1 Главмузей — Отдел по делам музеев и охране памятников старины Наркомпроса РСФСР; Мосгубмузей — Московский подотдел охраны памятников искусства и старины.
в 1908—1912 годах по проекту А. В. Щусева
на участке по Большой Ордынке по заказу настоятельницы обители великой княгини Елизаветы Фёдоровны [14].
В течение 1919—1920 годов здания архитектурного комплекса несколько раз становились предметом исследования комиссии Мосгубмузея. Комиссия постановила принять под охрану главный Покровский храм обители как «воплощающий глубокую идею и воспроизводящий формы псковско-нов-городского зодчества». Охране подлежало и внутреннее убранство храма, включая богослужебные предметы, мозаики, иконы и росписи работы М. В. Нестерова. Остальные сооружения обители были признаны малоценными и не подлежащими учёту [13]. Покровский храм оставался действующим до 1928 года. Сёстрам удалось задержаться в обители до 1926 года. Они образовали жилищное товарищество, а часть зданий была передана клинике [5]. Впоследствии в этих зданиях размещались различные государственные учреждения и производства.
Такая политика полностью соответствовала государственной концепции в области охраны памятников искусства и старины. В довоенное время органы охраны памятников архитектуры сосредоточивались на отдельных зданиях, не принимая во внимание рядовую историческую застройку. В рамках этой концепции действовали, к примеру, А. В. Щусев, и П. Д. Барановский. Не были исключением и эксперты Мосгубмузея [7]. Что касается использования памятников церковной архитектуры, в первое послевоенное десятилетие органы охраны памятников без особых препятствий позволяли использовать культовые здания по их прямому назначению [6, с. 14—21]. Н. И. Троцкая, руководитель Главмузея, решительно возражала против передачи церковных зданий даже под культурные цели, как-то: школы и клубы, назвав эти усилия «Тришкиным кафтаном» [10, с. 40]. Поэтому Покровский собор Марфо-Мариинской обители был переведён в разряд приходских церквей и оста-
вался действующим до 1928 года.
Ситуация в государстве резко изменилась к концу 1920-х годов, когда к власти пришёл И. В. Сталин. Его курс на индустриализацию и коллективизацию сопровождался масштабной кампанией, получившей в историографии название «культурной революции», проявлениями которой стали массовое закрытие и уничтожение церквей и сокращение списков охраняемых памятников архитектуры [15, с. 309]. Московский список, разработанный в 1932 году, сократился до 125 памятников архитектуры [2, л. 1—2] Покровский храм также был исключён из списка охраняемых объектов. В апреле 1928 года по решению Мосгубмузея его передали под клуб. Не помогло даже вмешательство его создателей — маститых академиков А. В. Щусева и М. В. Нестерова, которые просили «сохранить его в неприкосновенности, как единственное достойное произведение современной живописи и архитектуры» [13, л. 7, 9].
В начале 1940-х годов Покровский собор оказался под угрозой сноса, так как выходил за красную линию улицы. В его защиту выступили Академия архитектуры СССР в союзе с крупнейшими деятелями культуры, академиками, лауреатами Сталинской премии, в числе которых были Е. Е. Лансере, В. А. Веснин, И. Э. Грабарь, М. В. Нестеров, В. И. Мухина, А. В. Щусев, А. М. Герасимов [8, л. 2—4]. Храм был передан Государственной Третьяковской галерее. В 1945 году, в сильно запущенном состоянии, здание перешло к ГЦХРМ (Государственные центральные художественно-реставрационные мастерские), в чьём ведении находилось вплоть до начала 1990-х годов. В связи с переходом к ГЦХРМ в 1940-х годах в здании был сделан капитальный ремонт, проведена частичная реставрация росписей работы М. В. Нестерова [5, с. 304—312]. В этот лее период храм был восстановлен в списке памятников архитектуры Москвы [3]. Несмотря на ненадлежащее использование, здание было выведено из-под угрозы сно-
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2014 ♦ 3 (59) май-июнь ^
са и поддерживалось в удовлетворительном состоянии. Это изменение в судьбе собора стало отражением пересмотра сталинской идеологии, произошедшего в конце 1930-х годов. В то время началось усиленное внедрение историзма во все области истории и культуры. Доказательством легитимности сталинского режима стала служить демонстрация преемственности советской власти от имперской России. Одним из проявлений новой идеологии стала пропаганда охраны культурного наследия, которая усилилась в послевоенное десятилетие в связи с большими потерями культурных ценностей.
Судьба памятника оставалась неизменной в течение последующих десятилетий. Однако в конце 1980-х годов новое руководство страны, компенсируя гонения, которым советский режим подвергал Русскую православную церковь (РПЦ), начало активную передачу молитвенных зданий верующим. Шёл процесс реабилитации императорской семьи Романовых. Великая княгиня Елизавета Фёдоровна была причислена к лику святых. В этом историческом контексте восстановление Покровского собора и Марфо-Мариинской обители в целом приобрело политическое значение и стало одним из приоритетов московских властей. Существенные сдвиги произошли и в советской концепции охраны памятников архитектуры — от охраны отдельных выдающихся архитектурных произведений до сохранения исторических зданий в градостроительном контексте; до разработки сложной системы охранных зон и режимов использования [7].
В 1989 году комиссия УГК ОИП (Управление государственного контроля охраны и использования памятников истории и культуры г. Москвы) провела детальные обследования построек Марфо-Мариинской обители. Было решено отреставрировать здание Покровского собора и возвратить его РПЦ, а остальные здания — поставить на государственную охрану с проведением научной реставрации с целью последующе-
го полного восстановления архитектурного комплекса [1].
Судьба каждого исторического памятника уникальна. Вместе с тем историю Марфо-Мариинской обители как памятника культуры можно считать типичной. Она явилась отражением изменений, происходивших как в социально-политической жизни государства, так и в области теории и практики охраны памятников архитектуры. В первое десятилетие советской власти, в соответствии с общей тенденцией в отношении культурного наследия, ядро обители — Покровский собор — был поставлен на государственную охрану и оставлен верующим. По принятой концепции охраны памятников остальные здания комплекса не считались ценными и были отданы различным организациям. Период конца 1920-х — 1930-х годов считается в историографии самым разрушительным для памятников архитектуры. Решения об их сносе принимались сотнями и приводились в исполнение без отлагательства. В это время большой угрозе подвергался и Покровский собор. Гибель памятника предотвратили протесты выдающихся деятелей советской культуры, в первую очередь самих авторов здания — А. В. Щусева и М. В. Нестерова. С ослаблением репрессий и поворотом идеологического курса режима в сторону историзма Покровскому собору более не угрожал снос. Однако физическое состояние зданий ансамбля, как охраняемого памятника архитектуры Покровского собора, так и не состоявших на охране построек, продолжало ухудшаться ввиду ненадлежащего использования. На волне нового политического курса конца 1980-х годов необходимость восстановления Марфо-Мариинской обители и возвращения ей функции общины милосердия приобрела политическую окраску. В соответствии с новой концепцией охраны культурного наследия было принято решение о постановке на охрану единого архитектурного ансамбля обители. Это сделало возможным его полную научную реставрацию, которая завершилась в 2009 году.
Примечания
1. Архив Мосгорнаследия.
2. ГА РФ. Ф. А-2307. Оп. 17. Д. 51.
3. Крутиков Г. Т. Историко-архитектурные памятники Москвы, состоящие под государственной охраной. Москва, 1953.
4. Луначарский об изобразительном искусстве. Москва : Советский художник, 1967. Т. 2.
5. Марфо-Мариинская обитель милосердия. 1909—2009. К 100-летию создания Обители / М. М. Гори-нов и др. Москва : Белый город, 2009.
6. Памятники архитектуры в Советском Союзе : Очерки истории архитектурной реставрации / А. С. Щенков, ред. Москва : Памятники исторической мысли, 2004.
7. Переслегин Н. В. Развитие градостроительного аспекта в концепции охраны памятников архитектуры Москвы в советский период (1917—1991) // Архитектура и строительство России. 2014. № 4.
8. РГАЭ. Ф. 377. Оп. 1. Д. 623.
9. Страницы из жизни академика А. В. Щусева. Москва : С. Э. Гордеев, 2011.
10. Троцкая Н. И. Музейное строительство и революция // Наука и искусство. 1926. № 1.
11. Христофоров В. С. О закрытии Марфо-Мариинской обители милосердия // Вестник церковной истории. 2008. № 1(9). С. 130—152.
12. ЦГА Москвы, ЦХД после 1917 г. Ф. 1215. Оп. 4. Д. 12.
13. ЦГАМО. Ф. 966. Оп. 4. Д. 2342.
14. ЦГАМО. Ф. 966. Оп. 4. Д. 1029.
15. Fitzpatrick Sheila, ed. Cultural Revolution in Russia, 1928—1931. Bloomington: Indiana University Press, 1978.
References
1. Archive of Mosgornaslediye.
2. GA RF. F. A-2307. Op. 17. D. 51. (In Russian, unpublished).
3. Kroutikov G. T. Istoriko-arkhitekturnyye pamyatniki Moskvy, sostoyashchiye pod gosudarstvennoy okhranoy [State-protected historical-architectural monuments of Moscow]. Moscow, 1953.
4. A. V. Lunacharskiy ob izobrazitePnom iskusstve [Lunacharsky about art]. Moscow, Sovetskiy khudozhnik Publ. [Soviet artist Soviet artist Publ.], 1967.
5. Gorinov M. M., etc. Marfo-Mariinskaya obitel miloserdiya. 1909—2009. K 100-letiyu sozdaniya Obiteli [Martha and Mary Convent of Mercy. 1909—2009. For the 100th anniversary of creation]. Moscow, Belyy gorod Publ. [White City Publ.], 2009.
6. Shchenkov A. S., ed. Pamyatniki arkhitektury v Sovetskom Soyuze : Ocherki istorii arkhitekturnoy restavratsii [Architectural monuments in the Soviet Union: Essays on the history of architectural restoration]. Moscow, Pamyatniki istoricheskoy mysli Publ. [Monuments of Historical Thought Publ.], 2004.
7. Pereslegin N. V. Razvitiye gradostroitel'nogo aspekta v kontseptsii okhrany pamyatnikov arkhitektury Moskvy v sovetskiy period (1917—1991) [Urban-development aspects of the concept of protection of architectural monuments of Moscow during the Soviet period (1917—1991)]. Arkhitektura i stroitel'stvo Rossii [Architecture and Construction in Russia], 2014, № 4.
8. RGAE, F. 377. Op. 1. D. 623. (In Russian, unpublished).
9. Stranitsy iz zhizni akademika A. V. Shchuseva [Pages from the life of member of the Academy, A. V. Schusev]. Moscow, S. E. Gordeev Publ., 2011.
10. Trotskaya N. I. Muzeynoye stroitel'stvo i revolyutsiya [Museum-building and revolution]. Nauka i iskusstvo [Science and art], 1926, № 1.
11. Khristoforov V. S. O zakrytii Marfo-Mariinskoy obiteli miloserdiya [On the closing of the Martha and Mary Convent of Mercy]. Vestnik tserkovnoy istorii [Bulletin of church history], 2008, № 1 (9), pp. 130—152.
12. TsGA of Moscow, TsKhD after 1917. F. 1215. Op. 4. D. 12. (In Russian, unpublished).
13. TsGAMO. F. 966. Op. 4. D. 2342. (In Russian, unpublished).
14. TsGAMO. F. 966. Op. 4. D. 1029. (In Russian, unpublished).
15. Fitzpatrick Sheila, ed. Cultural Revolution in Russia, 1928—1931. Bloomington: Indiana University Press, 1978.
