CC BY
81
УДК 008 Д. В. КОНИШЕВСКИЙ
Омский государственный университет путей сообщения
МАНИПУЛЯТИВНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ПРОЦЕССЫ КАК СРЕДСТВО ТОТАЛЬНОЙ ДЕКОНСТРУКЦИИ__________________________________________
В результате революционизирующего действия информационных технологий происходит качественное преобразование всех сфер общественной жизни. Информационная реальность изменяет сущность бытия, трансформирует аксиологические ориентиры. Мозаичная культура постмодерна произвела нового человека — «человека массы»—обезличенного, идеального объекта для манипуляции сознанием, потребляющего тиражируемые образы, которые представляют собой эклектичные образования, обусловливающие тотальную социокультурную деконструкцию.
Ключевые слова: постмодернизм, деконструкция, Человек Потребляющий, мозаичная культура.
Эклектизм постмодерна разрушает целостные структуры сознания и мышления, атомизируя их, тем самым делая их легкодоступными для воздействия. Индивидуализация может привести к подчинению из-за растущего одиночества. А разрушение целостного представления о мире парализует способность к критическому мышлению [1]. Подобное стало возможным благодаря возникновению информационного общества, вернее информационной реальности, среды «не тел и вещей, а отношений, не субстратов, а связей, коммуникации» [2, с. 20]. Изменилась сущность бытия, его целостность, трансформировались ценностные ориентировки, что нанесло заметный отпечаток на социокультурные процессы [3]. Трансформируется понимание истины. В философско-социологической мысли превалирует отказ от эволюционирующей в течении веков метафизики, обусловливающий, таким образом, отказ от сложившихся представлений о человеке и его месте в мире. Информационная реальность вытесняет антропологию, стирает различия между субъектом и объектом, смыслом и бессмысленным.
Постмодернизм можно смело назвать постчело-веческой реальностью. Нельзя отрицать возникновение в информационном обществе подрывающих гуманизм тенденций. Человек поставлен перед выбором: сохранение идентичности или дальнейшее существование. Но существование не как дуализация противоположностей (душа и тела), а как «языковой дискурс», лишенный осязания. «Отказ от вещей и субстратов, от онтологии и замена их языком, текстом и структурой есть, в сущности, начало трансфор-мации предметной модели мира в информационную» [2, с. 21].
Парадокс, что при всём отрицании предметности постмодернизм провозглашает телоцентризм, телесность как противопоставление и замена господствовавшего ранее логоцентризма. «Девиз «от слова к телу», призывы телесной парадигмы культуры к переходу от вербальности к зрительным образам, от мысли к плоти стали общим местом постмодернистского философствования» [2, с. 22]. Подобную тенденцию можно объяснить развёрнутой в глобальных масштабах программой косметизации тела (AVON,
ORIFLAME), увлечение фитнес-практиками. С другой стороны, постмодернизм заявил о «смерти человека». В итоге, в центре культуры остаётся тело, но «без органов» и «без пространства»; тело не производящее, а потребляющее [4, с. 24 — 33]. Тело в постмодернизме — это «нечто», единица, элемент множественного сущего, взятого, однако, не в разнообразии, а в одинаковости. Универсальное бескачественное тело является «образным аналогом» информации и количества, так называемый «симулякр» [5, с. 115]. Информационная реальность наделяет материальный мир субстратностью в виде тел, потому что телом можно обозначить всё. Подобное отождествление человеческого тела с другими телами является ключевым этапом его информационной реконструкции — превращения его в материал для дальнейшего использования. Современная медицина наглядно демонстрирует эту тенденцию: замена органов, стволовые клетки, использование клеток плаценты для омоложения. Не является исключением и искусство (шокирующие выставки художественно обработанных трупов). Подобные медицинские манипуляции телом выступают своего рода подготовительным этапом, апробацией возможностей будущего более эффективного взаимодействия человека с машиной, что может обеспечить увеличение производительности труда. С этой позиции мода на пирсинг — предтеча вживления чипов в человеческую плоть для создания «церебрального открытого общества» [2, с. 23].
Параллельно информационной реконструкции человека как тела происходит деконструкция и переформирование его духовно-личностной сущности. Ошибочно полагать, что современный кризис только финансово-экономический. Он распространился на все сферы человеческой деятельности. Его корни не только экономические, но и духовные, связанные с этическими ценностями, которыми руководствуется человек. А преобладающие ныне ценности — ценности потребления.
Структура личности современного Homo Consumers (Человека Потребляющего) смещена по шкале «производство — потребление» в сторону потребления.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
Его основное желание - потреблять, не задумываясь о производстве. Преобладание людей с подобной структурой личности и позволяет говорить о потребительском обществе.
Человек Потребляющий методично создаётся господствующей идеологией с определённой целью — управление. Для осуществления ненасильственного управления (манипуляции) упрощается структура личности, отнимается разум, культивируется стремление и желание потреблять (для удовлетворения базовых и зачастую, искусственных потребностей).
Рассмотрим структуру создания Человека Потребляющего. Начальный этап заключается в попытке девальвировать высшие человеческие ценности для изменения сознания в сторону одномерности, упрощения. Основным инструментом, успешно осуществляющим этот этап, являются СМИ, и особая роль уделяется телевидению. Раньше на экране преобладали люди труда (шахтеры, трактористы, сталевары). Сегодня пространство экрана заняли бизнесмены, звезды кино и спорта, бандиты и следователи. «На смену героям производства пришли герои потребления. Еще недавно был почетен труд. Теперь почетна собственность, и чем она больше, тем лучше. В моде не ученый, а олигарх, банкир, топ-менеджер и другие порождения общества потребления» [6, с. 28].
Большое место в процессе формирования желаний занимает реклама. Формируя желаемые образы, вызывая заражение и подражание виртуальным поведенческим стандартам, рекламные технологии трансформируют реальность. Изменяя среду, реклама вызывает необычные соотношения чувственных восприятий. Расширение любого чувства изменяет образ мышления и деятельности (восприятия мира), и в конечном итоге изменяются люди.
Эффект телевидения как инструмента манипуляции заключается в феномене иллюзии соучастия (если угодно, сопричастности), выталкивания из реального мира в идеальную виртуальную реальность, наполняемую яркими красками, недостающими человеку в обыденной жизни. Чем ярче краски, тем беззащитнее человек перед телепушкой. В итоге производство становится для человека всё менее значимым. Работа рассматривается лишь как средство получения денег («Я работаю, чтобы жить») для удовлетворения собственных потребностей после работы. Человек работает только ради денег, не задумываясь о том, что он производит. «Вместо Бога в душе человека царит мамона. Господствует потребительская ментальность» [6, с. 28]. Ещё Х. Ортега-и-Гассет отчетливо сформулировал мысль о преобладании человека массы, который перестал творить, переориентировавшись на потребление, грозящее социокультурной деконструкцией [7].
Современные телекоммуникации ввергают Человека Потребляющего в игровые ситуации. Игра предстаёт как феномен конструирования условной реальности. При этом основой социокультурного проектирования выступают мифы. «Мифы, как древнейшие, так и современные, искусно сфабрикованные версии, проникают в игру, подстраивая её под себя. И игра, и реальная жизнь попадают в плен одних и тех же мифов» [8, с. 120]. Также манипулятивный эффект усиливается из-за утраты прежнего тождества между «словом» и «вещью», что способствовало системному единству и предотвращало подмену понятий. Сегодня «слова» покидают пространство познавательных представлений, оставаясь, тем самым, совокупностями знаков в знаковых системах (речь идёт о самодостаточности и самостоятельном
бытии языка), что, в свою очередь, позволяет конструировать новые смыслы, интерпретируя старые символы [9].
Киноиндустрия выступает мощнейшим манипуля-тивным оружием. Ж. Дилёз рассматривал феномен кино как образ-движение и образ-время [10]. Кино, проецируя движение стирает грань между реальностью и происходящим на экране. Соответственно, кино-образы вторгаются во временной континиум реальности, вызывая эффект сопричастия. Зритель из субъекта сознающего превращается в субъекта воспринимающего и соучаствующего. Засилие «голубого экрана» антигуманными сериалами, пропагандирующими гедонистические ценности («брать от жизни всё» и «всё дозволено»), влечет размывание морально-этических ценностей, что, несомненно, является угрозой существованию общества.
Адепты массовой культуры «оттягиваются по полной программе», «получают кайф» (термин, привычный для наркоманов), иными словами, отключаются от осознания духовных предпосылок человеческого существования. Особо внимание можно уделить музыкальным клипам. Во-первых, свойственная клипам «мозаичность» разрывает причинноследственные связи содержания. Визуальный эффект зачастую дополняется эротическим контентом. Фонологические особенности выражаются монотонным музыкальным и голосовым сопровождением, с максимально частыми повторениями, что позволяет вводить слушающего в трансовое (гипнотическое) состояние (даже существует клубное музыкальное направление «trance»). Именно благодаря этим феноменам, а не смысловому содержанию, многие современные «музыкальные» произведения становятся «топовыми», буквально заражают и «не сходят с уст» долгое время, пока не перестают транслироваться («ротироваться») многочисленным FM-радиостанциями. Их место занимают новые «творения», созданные по уже известным правилам. Массовая культура напоминает «своеобразный дорожный каток, который подминает под себя души многих людей» [11, с. 68].
В результате революционизирующего действия информационных технологий происходит качественное преобразование всех сфер общественной жизни. Общество трансформируется в недифференцированные «информационные сообщества» (Ж. Бодрийяр называет их «массой» [12, с. 30]), в которых на передний план выдвигаются отношения между людьми в связи с их многообразной социокультурной деятельностью. Очаг социальных конфликтов перемещается из экономической сферы в сферу культуры. Результатом борьбы и разрешения конфликтов является развитие новых и упадок старых социальных институтов. По этому поводу Ж. Бодрийяр отметил: «Народ оказался публикой... Точно так же как зрелищем на домашнем телеэкране, население заворожено и постоянными колебаниями своего собственного мнения, о которых оно узнаёт из ежедневных газетных публикаций» [12, с. 46].
Создаются «успешные» образы (символы) как образец для подражания. «Создание образа — это всегда манипулирование знаками, символами, а коммуникации — это потоки символов по определению. То, что выглядит как информационный поток, является процессом создания образа» [13, с. 12]. Трансляция (передача, тиражирование) «интеллектуального продукта, (передача сведений о нем посредством печатных изданий, телеграфа, радио, телевидения, сети Internet) — вот что коренным образом
отличает современное общество как информационное. И за словом «информация» кроется именно коммуникация, ане знание.
А. Моль рассматривает социокультурные аспекты манипулятивных технологий современного общества, включенного в систему глобальной коммуникации [14]. А. Моль представляет движение элементов культуры (идей, фактической информации, художественных образов, музыкальных произведений и пр.), выстраивающих, в конечном итоге, шкалу норм и ценностей, как большую систему, которой можно управлять, а значит, и регулировать социокультурные потоки так, чтобы побуждать «потребителей культуры» к тому или иному типу поведения, а следовательно, и к выбору тех или иных норм и ценностей.
Любая попытка манипуляции сознанием требует, своего рода, «подстройки» к аудитории, поэтому для этого необходимо определить ее культурный профиль, язык, тип мышления, характер восприятия сообщений. Технологически более совершенные программы манипуляции предполагают не просто «подстройку», но и специальные усилия по формированию культурной среды, подготовки адресата к восприятию манипулирующих сообщений, «изготовление» мнений и желаний, на которых можно играть.
А. Моль делает вывод, что современное общество, в отличие от сословных обществ доиндустриального и индустриального периодов, породило совершенно новый тип культуры — мозаичный. Если раньше (в эпоху гуманитарной культуры) свод знаний и идей представлял собой упорядоченное, иерархически поставленное целое, обладающее «скелетом» основных предметов, главных тем и «вечных вопросов», то теперь, в современном обществе, культура рассыпалась на мозаику случайных, плохо связанных и структурированных понятий. Живущее в потоке такой культуры общество лишено времени на критический анализ из-за хаотичного транслирования символов, заполняющих социокультурное пространство, что, в свою очередь, актуализирует манипулятивное воздействие.
Таким образом, мозаичная культура воспринимается человеком почти непроизвольно, в виде кусочков, выхватываемых потока сообщений. В этой культуре знания складываются из разрозненных обрывков, связанных простыми, чисто случайными отношениями близости по времени усвоения, по созвучию или ассоциации идей. Эти обрывки не образуют структуры, но они обладают силой сцепления, которая не хуже старых логических связей придает «экрану знаний» определенную плотность, компактность, не меньшую, чем у «тканеобразного» прочного экрана гуманитарного образования.
Для создания и успешного функционирования современных «элементов культуры» (брэндов-образов), организации, заинтересованные в извлечении прибыли от тиражирования этих брэндов (будь то элементы материальной или духовной культуры), выстраивают эффективные манипулятивные стратегии, адекватные современной «мозаичной» культуре. В частности, по этому поводу Дж.К. Гэлбрейт отмечал, что «чрезвычайно разросся аппарат внушения и убеждения, связанный с продажей товаров. По средствам, которые расходуются на эту деятельность, и способностям, которые находят в ней применение, она все больше соперничает с процессом производства товаров» [15, с. 30]. Это вызвано тем, что потребители «элементов культуры» не удовлетворяются просто рекламными обещаниями. «Люди ищут установки, которые укрепляют их веру в брэнд
или сообщение. Если установки непоследовательны или их нет, потребители теряют веру и ищут более надежные ценности в другом месте» [16, с. 13], потому что «когда всё есть, и всего ужасающе много, ...выбор всё более зависит от веры. Именно вкус и вера в превосходство брэнда становятся определяющими» [ 16, с. 23].
Заметим, речь идет о вере! То есть брэнд становится для его потребителя чем-то вроде веры (потребитель клянется ему!), неким обещанием (рациональным и эмоциональным). Данное понятие веры можно соотнести с религией, потому что «религия, как связующее звено, способна предоставить людям систему отношений и ценностей» [16, с. 112]. И именно отношение к брэнду-образу и ассоциируемые с ним ценности,—все это способствует успешным продажам.
Таким образом, брэнды могут являться религиями, и люди, являющиеся воплощением собственных брэндов, сами становятся религиями, то есть речь идет о «брэнд-религии», когда обеспечивается полная вовлеченность потребителя, при которой брэнд становится единственно возможным выбором потребителя (его верой). Манипулятивным аспектом действий производителя брэнда является «создание неосязаемых ценностей и услуг, которые окружают товар аурой и придают брэнду его несомненность» [16, с. 23].
Мозаичная культура и сконструированная для ее воспроизводства новая школа («фабрика субъектов») произвели нового человека — «человека массы» (его крайнее состояние — толпа). Этот «человек массы» — идеальный объект для манипуляции сознанием. Он вполне соответствует, даже составляет единство с породившей его (и порожденной им) культурой и ее институтами. В мозаичной культуре знания формируются в основном не системой образования, а средствами массовой коммуникации. «Массам преподносят смысл, а они жаждут зрелища. ...Массам вручают послания, а они интересуются лишь знаковостью. Массы — это те, кто ослеплен игрой символов и порабощен стереотипами, это те, кто воспримет все, что угодно, лишь бы это оказалось зрелищным. Не приемлют массы лишь «диалектику» смысла» [12, с. 14 — 15].
Именно «мозаичная культура» современного общества заставляет массы отказываться от смысла (содержания), воспринимая лишь знак (образ, символ, форму). А «форма является формой игры, а не системой представления, семиургией (работой знаков), а не идеологией — она предполагает виртуозность, но никак не истину» [12, с. 22].
Массу «бомбардируют» знаками, «исследуют., используя световые и лингвистические сигналы» [12, с. 31]. Массе не важно содержание, «людей интересует только медиум — носители посланий, выступающие эффектами среды, эффектами, движение которых выливается в завораживающий спектакль» [12, с. 43]. При таком подходе, как мы упоминали ранее, люди превращаются в бренды-символы, а само потребление (независимо от его аспекта, как-то: экономическое, культурное, политическое) стало, своего рода, актом вероисповедания.
То есть действительным содержанием какого-либо сообщения является сам сообщающий. Именно данный тезис как нельзя лучше характеризует современную фазу развития всей культуры СМИ, «фазу охлаждения, нейтрализации любых сообщений в пустом эфире, фазу замораживания смысла. Критическая мысль оценивает и выбирает, она устанавливает различия и с помощью селекции заботится о смысле. Массы поступают иначе: они не выбирают, они
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
КУЛЬТУРОЛОГИЯ. ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
производят не различия, а неразличённость, требующему критической оценки сообщению они предпочитают погружающий в гипноз медиум. Г ипнотическое состояние свободно от смысла, и оно развивается по мере того, как смысл остывает. Оно имеет место там, где царствуют медиум, идол и симулякр, а не сообщение, идея и истина. Однако именно на этом уровне и функционируют средства массовой информации. Использование гипноза — это принцип их действия, и, руководствуясь им, они оказываются источником специфического массированного насилия—насилия над смыслом, насилия, отрицающего коммуникацию, основанную на смысле, и утверждающего коммуникацию иного рода» [12, с. 43 — 44].
Библиографический список
1. Фромм, Э. Бегство от свободы / Э. Фромм // Бегство от свободы. Человек для себя. — М. : АСТ, 2004. — С. 9 — 302.
2. Кутырев, В.А. Реконструкция человека / В.А. Кутырев // Философия и культура. — 2010. — № 1 (25). — С. 19 — 26.
3. Дробышева, Е.Э. Аксиологический анализ феномена массовой культуры / Е.Э. Дробышева // Вопросы культурологии. — 2010. - № 2. - С. 93-98.
4. Делез, Ж. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения / Жиль Де-лез, Феликс Гваттари. — Екатеринбург : У-Факотория, 2008. — 672 с.
5. Бодрийяр, Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Ж. Бодрийяр. — М. : Республика: Культурная революция, 2006. - 268 с.
6. Горелов, А.А. Глобальный кризис и развитие духовности / А.А Горелов // Философия и культура. — 2010. — № 1 (25). — С. 27 — 36.
7. Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс / Х. Ортега-и-Гассет // Психология толпы: социальные и политические механизмы воз-
действия на массы. — М. : Эксмо ; СПб. : Тегга Рап1а8Иса, 2003. — С. 417 — 468.
8. Тендрякова, М.В. Игра и расширение смыслового пространства (взаимопереходы игры и реальности) / М.В. Тендрякова // Мир психологии. — 2000. — № 3 (23). — С. 113 — 121.
9. Фуко, М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук / М. Фуко. — СПб. : А-са^ 1994. — 405 с.
10.Делез, Ж. Кино / Ж. Делез. — М. : Ад Маргинем, 2004. — 622 с.
11. Панищев, А.Л. Концепция массовой развлекательной культуры как средства растления нации / А.Л. Панищев // Вопросы культурологии. — 2010. — № 3. — С. 67 — 72.
12. Бодрийяр, Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального / Ж. Бодрийяр. — Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2000. — 96 с.
13. Иванов, Д.В. Виртуализация общества / Д.В. Иванов. — СПб. : Петербургское востоковедение, 2000. — 96 с.
14. Моль, А. Социодинамика культуры / А. Моль. — М. : Прогресс, 1973. — 408 с.
15. Гэлбрейт, Дж. Новое индустриальное общество. Избранное / Дж. К. Гэлбрейт. — М. : Эксмо, 2008. — 1200 с.
16. Кунде, Й. Корпоративная религия. Создание сильной компании с яркой индивидуальностью и корпоративной душой / Йеспер Кунде. — СПб. : Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2002. — 272 с.
КОНИШЕВСКИЙ Денис Вячеславович, старший преподаватель кафедры «Русский и иностранные языки» Омского государственного университета путей сооб-щ ения, соискатель кафедры « Связи с общественностью». Адрес для переписки: e-mail: dv_konishevsky@mail.ru
Статья поступила в редакцию 03.12.2010 г.
© Д. В. Конишевский
ИНФОРМАЦИЯ
Конкурс совместных финско-российских арт-проектов
Финско-российская сеть креативного сотрудничества «Креативный компас» приглашает российских художников, дизайнеров, архитекторов, музыкантов, актеров и всех, кто интересуется искусством и его популяризацией, принять участие в конкурсе проектов, направленных на развитие культурного партнерства между Россией и Скандинавией. Помимо непосредственных деятелей искусства конкурс адресован широкому кругу участников арт-рынка: организациям, частным компаниям, агентам и предпринимателям культурного сектора.
Авторы лучших проектных заявок смогут повысить свою компетенцию в вопросах управления культурными проектами и менеджменте искусств благодаря профессиональной поддержке ведущих консалтинговых агентств из Финляндии.
Конкурс проводится в следующих сегментах:
— почтовые расходы, услуги связи, транспортные услуги;
— рекламная деятельность;
— архитектура;
— искусство и ремесла;
— культурный туризм;
— образовательные программы в области творческих индустрий;
— дизайн одежды;
— кино- и видеопроизводство;
— галерейный бизнес;
— графический дизайн;
— 1Т и программное обеспечение;
— литература и издательская деятельность;
— музыка;
— перформативные жанры;
— изобразительное искусство.
Победители конкурса будут объявлены во время проведения Недели финской креативной экономики в Санкт-Петербурге в феврале 2011 года.
Организаторы: проект «Креативный компас», координируемый Хельсинкским институтом России и Восточной Европы, при содействии министерства иностранных дел Финляндии.
Условия участия и размещение заявок на сайте проекта www.creativecompass.fi .
Прием заявок до 31.01.2011.
Источник : http://www.rsci.ru/grants/grant_news/279/228260.php.
