CC BY
26
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ НАУКИ И ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
© ЗОБНИН Ю.В. - 2006
МАЛОИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ АКАДЕМИКА
К.Р. СЕДОВА
Ю.В. Зобнин
(Иркутский государственный медицинский университет, ректор — д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра внутренних болезней с курсами ПП и ВПТ, зав. — к.м.н., доц. С.К. Седов)
Резюме. Исторический очерк об антифашистской подпольной деятельности в застенках концентрационного лагеря «Stalag 363» в годы Великой Отечественной войны заведующего кафедрой госпитальной терапии ИГМИ в 1958-1986 гг., доктора медицинских наук, действительного члена РАМН, профессора Константина Рафаиловича Седова (1918-
Ключевые слова. Академик РАМН К.Р.Седов, концентрационный лагерь, антифашистское подполье.
Думаю, что каждый, кому довелось работать под руководством Константина Рафаиловича Седова на кафедре госпитальной терапии Иркутского государственного медицинского института или в его академической группе, или быть у него соискателем, подтвердит, что К.Р.Седов, нередко вспоминал учебу в Военно-Медицинской академии им. С.М. Кирова, охотно рассказывал о работе в студенческие годы с академиком Л.А. Орбели, а в более поздние годы о сотрудничестве с А.Л. Мясниковым или о выполнении морфологических исследований в лаборатории А.М. Вихерта, и очень редко и немногословно говорил о своей военной службе, особенно, о пребывании в фашистском плену, а тем более о своей подпольной деятельности в этот период.
Не только для меня, сначала студента, слушавшего лекции К.Р.Седова, а затем младшего научного сотрудника академгруппы, но и для многих узнавание жизненного пути врача стрелкового батальона, военнопленного фашистского концлагеря, врача госпиталя, а в мирные дни — врача здравпункта на строительстве Куйбышевской ГЭС, заведующего кафедрой, доцента, профессора, академика К.Р.Седова было постепенным. Не скоро, по крохам о самом трудном периоде жизни, из первой публикации в Иркутске журналистов «Восточно-Сибирской правды» С. Бройдо и С. Прохорова «Убежденность» [2]. К этому времени в Харькове уже была опубликована книга «В боях за Харьковщину: Воспоминания участников Великой Отечественной войны» [5,7], которая вероятно, и привела журналистов в кабинет К.Р.Седова. Константин Рафаилович был не очень разговорчив, и основная часть опубликованного материала была создана по рассказам товарищей и по документам. В конце 70-х в Иркутск приезжал Иван Филиппович Фунтиков, с которым К.Р.Седов не виделся с 1944 г., его рассказы заставили и К.Р.Седова поподробнее поведать о времени их совместной деятельности. Интересна история этой встречи.
25 мая 1978 года издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР Седова К.Р. орденом Трудового Красного Знамени за заслуги в развитии медицинской науки, многолетнюю педагогическую деятельность и в связи с 60-летием со дня рождения. Этот Указ прочитал И.Ф.Фунтиков и обратился с пись-
мом в Секретариат Президиума ВС СССР, в котором писал: «С Седовым К.Р. меня связывала долгая боевая дружба в годы Великой Отечественной войны. Мы были участниками и свидетелями многих значительных событий той страшной поры. Но осенью 1944 года наши военные пути разошлись.
После войны я делал попытки разыскать его, но безуспешно. Я был рад, прочитав Указ о его награждении, и не теряю надежды установить с ним тесную связь, если Вы мне окажете содействие. Из кратких сведений Указа я заключаю, что это именно он, мой боевой товарищ и друг. Убедительно прошу Вас сообщить мне его домашний адрес или точное наименование учреждения, где он деятельно трудится». Письмо было послано 30 июня 1978 г. в Исполком Иркутского городского Совета народных депутатов, а оттуда передано К.Р.Седову.
Кое-что о самоотверженной деятельности К.Р. Седова в плену рассказала и доцент кафедры Л.Ф. Крас-нопеева. Людмила Федоровна во время работы одной из конференций, проходившей в Харькове, побывала в местном музее боевой славы, где была экспозиция о героях-подпольщиках. За восемь лет работы в академической группе я лишь дважды слышал, как К.Р. Седов говорил о военной поре. Один раз на утренней планерке академгруппы и второй раз, буквально в двух словах, в день сорокалетия Победы.
В апреле 1986 г. К.Р. Седов из Иркутска был переведен в Красноярск на должность директора НИИ медп-роблем Севера СО АМН СССР, а через несколько лет в «Медицинской газете» появилась статья корреспондента Инны Евсиковой «Тайна Холодной горы» с подробным рассказом о деятельности К.Р. Седова в фашистском плену [3]. В канун 80-летия со дня рождения академика К.Р.Седова, в иркутской газете «СМ Номер один» была опубликована статья корреспондента Ольги Куклиной «Красное знамя над концлагерем» [4].
Чуть меньше, чем через год после смерти К.Р. Седова, журналист-фронтовик Леонид Богданов опубликовал в «Восточно-Сибирской правде» очерк «Мужество милосердия» [1], вскоре в Иркутске была издана книга «Сквозь годы боевые: Воспоминания иркутян — участников Великой Отечественной», в которую включены воспоминания К.Р. Седова «Возвращая к жизни» и А.Н. Седовой «Фронтовая любовь» [6,8].
В семейном архиве Седовых бережно сохраняются документы и фотографии военного времени. Используя имеющиеся на сегодня материалы, представляется абсолютно необходимым попытаться осветить героические страницы в биографии К.Р. Седова — человека, прошедшего через Ад, и достигшего творческих вершин в своей деятельности и в жизни.
Константин Рафаилович Седов родился 26 мая 1918 г. в многодетной крестьянской семье в селе Иваново Рыбинского района Ярославской области. Отец его умер очень рано, а мать — Елизавета Петровна, даже приезжала к сыну в Иркутск. Из восемнадцати ее детей, выросли восемь. Константин Седов в школе учился хорошо, имел авторитет среди товарищей и в 1932 г. вступил в комсомол. Был комсомольским вожаком. После окончания средней школы настало время выбирать дальнейшую дорогу. В 1936 г. в их село приехал полковник Черкашин, который подбирал кандидатов в слушатели военно-медицинской академии. После беседы с ним, Константин Седов по линии военкомата направляется в Ленинград для прохождения экзаменов в Военно-медицинскую академию Красной Армии им. С.М. Кирова. В этот год конкурс достиг 17 человек на место. Многие абитуриенты, приехавшие из разных городов Советского Союза, подшучивали над ним и сомневались в успехе. Экзаменов было десять. Но Седов все сдал успешно! В 1936 г. он стал слушателем ВМА им. С.М. Кирова. Он отлично учился и был удостоен Сталинской стипендии. В 1940 г. стал коммунистом. Во время учебы проводил исследования на кафедре физиологии под руководством академика Леона Абгаровича Орбели, опубликовал две научные статьи, посвященные изучению влияния помещения мышцы в среду водорода, азота и отравления СО на её электрические свойства, и был приглашен в адъюнктуру.
Однако война круто изменила все планы. 24 июня 1941 г. молодые курсанты-выпускники были построены, посажены в вагоны и направлены в Новоград-Во-лынский укрепрайон. Дипломы они получили лишь после окончания войны — 25 мая 1945 г. (директива ВКШ за № M-15.1). Константин Седов был назначен старшим в группе. Он проявил неплохие организаторские способности в медицинском и хозяйственном обеспечении всем необходимым своих подопечных. Седов был замечен и получил должность старшего врача 786 отдельного стрелкового батальона, затем 722-го стрелкового полка 206-й стрелковой дивизии и после этого — воинской группы полковника Орлова. Потом был Семеновский лес. Тяжелые бои, отступление, окружение. Фашисты решили, не искушая судьбу, взять измором. Не вышло. Наши воины мелкими группами проскользнули мимо вражеских заслонов и вынесли раненых.
Военврачу 3-го ранга Седову приказали разместить раненых по деревням. Когда он справился с этим заданием, оказалось, что здоровые воины уже ушли дальше на восток. Что надлежало делать ему? Догонять ушедших? Или остаться здесь?
Раненые с надеждой смотрели на него. Казалось, уйти — это предать. И хотя в деревнях уже побывали оккупанты, они в них не задерживались. Не была еще создана местная полиция, не установлены посты. Поэтому Седов довольно легко пробирался от одной де-
ревни к другой и ночами в сараях делал операции, собирал у жителей медикаменты и перевязочный материал, никому не отказывая в помощи. Наверное, последнее обстоятельство какое-то время и берегло его. Но пришла зима, переходы из деревни в деревню становились все труднее. И как-то морозной ночью счастье изменило ему. Только хотел постучать в нужную хату, как удар по голове оглушил его...
И вот каменная стена, ряды колючей проволоки. ...Первой мыслью Седова, очнувшегося за колючей проволокой среди таких же, как он израненных людей, было: «Лучше смерть, чем рабство, унижение плена». Но стоны умирающих, окоченевших от стужи и голода, окончательно привели его в чувство. Он, врач, коммунист, не мог им не помочь.
Лагерь военнопленных, куда попал Седов, находился на Холодной горе, что на окраине Харькова. По утрам из его ворот выезжали подводы и грузовики, наполненные трупами. Пленные гибли от сыпняка, от дизентерии, от голода. Ежедневно 150-200 смертей.
Седов добился приема у коменданта лагеря Вилли Гембека. Эсэсовец встретил окриком:
- Кто такой?
- Военнопленный, врач.
- Что нужно?
- В лагере свирепствуют болезни. Он может стать опасным очагом заразы для жителей города и расквартированных в нем немецких частей. Необходимо оборудовать лазарет. Отделить здоровых от больных. Последним — оказать медицинскую помощь.
Наступила гнетущая тишина, Седов слышал, как за его спиной сопит охранник, готовый убить наглого русского по первому знаку коменданта лагеря. Но тот никакого знака не подавал: он напряженно думал, как ему поступить. Лично он за то, чтобы подохли все пленные. Но прав этот русский врач: инфекции могут распространиться по городу, и, страшно подумать, заразятся немцы.
- Ты смелый русский, — с кривой усмешкой произнес комендант. — Хорошо, ты получишь свободный проход по всем блокам лагеря, подберешь санитаров и откроешь лазарет. Только помни: никаких лекарств, никаких бинтов у доблестной армии фюрера для побежденных нет. Понял?
- Понял, господин комендант. С вашего позволения, я обращусь за помощью в Красный Крест.
- Ладно. Иди.
Седов не случайно заговорил о Красном Кресте. От военнопленных он уже знал, что главврач 9-й городской больницы профессор А.И.Мещанинов организовал в Харькове отделение общества Красного Креста, и оккупационные власти, стараясь пустить «пыль в глаза» местным жителям, разрешили его деятельность. Седову удалось связаться с профессором. Оба были осторожны и долго прощупывали друг друга: кого приобретают в новом знакомом — единомышленника или предателя? Не раскрываясь до конца, все же договорились, что совместными усилиями будут добиваться, чтобы тяжелобольных разрешили направлять в больницу к Мещанинову.
- Ну, а дальнейшая их судьба будет в ваших руках, Александр Иванович, — многозначительно сказал на прощанье Седов. Мещанинов развел руками: Бог не выдаст, свинья не съест, Константин Рафаилович.
Уже через несколько дней Седов направил в 9-ю больницу первую группу военнопленных.
В письме от 14 февраля 1955 г. А.И.Мещанинов писал: «В 1941 г. при наступлении фашистов и занятии ими г. Харькова я, профессор и доктор медицинских наук Александр Иванович Мещанинов, депутат городского Совета, по распоряжению Партии и Правительства, был оставлен для оказания помощи раненым бойцам Красной Армии и гражданскому населению, на Холодной Горе при 9-й больнице главным врачом и хирургом. Обещали прислать за мной автомашину в последний срок. Но мост, соединяющий Холодную Гору с центром, был взорван, бои шли уже на Холодной Горе, поступали раненые граждане и бойцы Красной Армии. Я все время не выходил из операционной, оперируя прибывающих раненых. Время было упущено. Больница была переполнена тяжелыми ранеными, и я решил остаться, продолжая день и ночь помогать раненым вместе со своим персоналом.
Начались тяжелые дни оккупации г. Харькова. В 1942 г., зная тяжелое положение раненых пленных бойцов нашей Армии, я решил, опираясь на коллектив больницы и население Холодной Горы, с которым я был тесно связан, работая в 9-й больнице Главврачом с 1919 г., помогать бойцам раненым пленным, находящимся в Холодногорской тюрьме и массами умиравших.
Врач К.Р.Седов был в тюрьме заведующим санитарной частью и тюремной больницей. Командование лагеря поручило ему лечение пленных бойцов и командиров нашей армии, не обеспечив их продуктами и не создав условий для медицинской работы в лазарете лагеря. Седов потребовал, чтобы раненых пленных отправляли в хирургическое отделение 9-ой больницы, так как в лазарете тюрьмы невозможно было их лечить и оперировать. Командование лагеря согласилось с этим. Но этого оказалось мало. 9-я больница скоро была заполнена ранеными пленными, она была переполнена, т.к. лежало и гражданское население. Седов и я поставили вопрос об открытии отдельного госпиталя для раненых пленных. Это, наконец, было разрешено. Должен сказать, что хотя немцы разрешили открыть госпиталь в здании 7-ой поликлиники на верхнем этаже, но этому мешали украинские органы здравоохранения — не давали оборудования: одни требовали от меня, чтобы лечить только пленных украинцев, другие считали, что нельзя заполнять 7-ю поликлинику, хотя для работы вполне достаточно было нижнего этажа. Открытие госпиталя задерживалось. Выручил следующий случай. Пришел молодой немец-фельдшер и в разговоре с Н.А.Мещаниновой (моя жена) сказал: «Удивляюсь, вам разрешили открыть госпиталь, а русские не открывают». Жена рассказала, кто мешает этому, и попросила его пойти в здравотдел и сказать, что, если не откроют госпиталь, то их привлекут к ответу. На следующий день оборудование было выдано. Госпиталь на 200 коек открыт.
Командование лагеря поручило К.Р.Седову следить за деятельностью больницы и госпиталя в отношении пленных. Он часто, почти ежедневно, посещал нас и всячески помогал. Кроме раненых он присылал к нам по моей просьбе и выздоравливающих для обслуживания госпиталя и 9-ой больницы».
Крайне трудно было с продуктами, медикаментами
и постельными принадлежностями. Но они обратились за помощью к населению. И люди делились последним для спасения соотечественников. Большинство военнопленных из больницы в лагерь уже не возвращалось. Их зачисляли в списки «умерших» и переправляли к партизанам или через линию фронта.
Часто под видом больных Седов отправлял в больницу командиров и комиссаров, которых гитлеровцы уничтожали в первую очередь. Кое-кто уходил на свободу прямо из лазарета. Охрана стояла только у входа, а Мещанинов через подпольщиц Г.В. Ровенскую и Л.П. Маркову систематически снабжал людей сфабрикованными документами. Всего таким образом было спасено более двух тысяч наших воинов. В мае 1958 г. Я.М. Станиславский, член партии с 1925 г. (партийный билет № 05449817), бывший начальником госпиталя № 15, в письме, адресованном в Харьковский облвоенко-мат и заверенном печатью Дзержинского райкома КП Украины, писал: «Седов К.Р. в 1942-1943 гг. оказывал самоотверженную помощь военнопленным по организации им бегства из Харьковского лагеря. В частности меня он вывел из лагеря и помог перейти на нелегальное положение».
Сам Седов чуть-чуть не погиб, заболев сыпным тифом. Немцы тифозных больных чаще всего уничтожали. Но его помощники по лазарету — лейтенант Бур-нин, старший сержант Фунтиков, военфельдшеры Корсаков и Дмитриев сделали все возможное, чтобы утаить это от гитлеровцев. И через десяток дней Седов, как всегда подтянутый, вновь обходил лагерь.
К тому времени Константину Рафаиловичу (в лагере он был Романович) удалось создать подпольную организацию, которая не только занималась оказанием помощи военнопленных и организацией их побегов, но и вела подготовку к активному сопротивлению охране лагеря в случае попытки его уничтожения. Мало того, предусматривался вариант вооруженного выступления военнопленных в случае приближения советских войск.
- Наше милосердие, — говорил после Седов, — было воинствующим, полностью нацеленным на продолжение вооруженной борьбы с супостатами. Для этой цели мы и собирали оружие и патроны, всякий раз рискуя головой.
Военнопленных использовали на работах в подсобном хозяйстве охраны лагеря в пригороде Харькова — Куряже. И оттуда удалось доставить в лазарет пистолеты, автоматы и даже два пулемета. Их прятали в автоклавах, предназначенных для обработки перевязочного материала.
Фашисты нервничали и пускали все больше людей в расход. Однажды прекратили поставку еды. Седов с другими врачами пошел требовать у коменданта лагеря провиант для госпиталя — разрешили. Сквозь ветер, поднимающий смерчи сухого февральского снега, поскальзываясь стертыми подошвами на обнажившихся ледяных накатах, горстка врачей подбежала к складу. Дверь в склад была открыта. Охранник крикнул: "Русь, мука!" - и пропустил в помещение. Под дулом автомата они быстро выносили мешки с мукой, грузили на санки ящики с макаронами и маргарином. Работали молча. Разговаривать было некогда. Тут тишину прорезала автоматная очередь, и хриплый голос закричал: "Русь, конец!" Врачи разбежались в разные стороны. А со дво-
ра склада уже одна за другой отъезжали машины, потом раздался взрыв — склад взлетел на воздух.
С началом наступления Степного фронта на Курской дуге фронт стал стремительно приближаться к Харькову. Затаив дыхание, все ждали, когда наступит час освобождения. В один из этих напряженных дней советская авиация совершила массированный налет на военные объекты гитлеровцев. Охрана лагеря, боясь попасть под советские бомбы, сбежала. И этим воспользовались подпольщики. 16 февраля 1943 г. они взяли управление лагерем в свои руки и по приказу Седова подняли над ним красный флаг, чтобы свои случайно не ударили по его территории. Когда через несколько часов к лагерю прибыла зондеркоманда, чтобы его уничтожить, военнопленные встретили ее пулеметным огнем.
Перед стеной лагеря-тюрьмы у Холодной Горы. Встреча ветеранов-подпольщиков.
Харьков, 1985 г. И.Ф. Фунтиков, В.Ф. Никитинская-Труфанова, К.Р. Седов, военфельдшер Дмитриев.
На следующее утро в Харьков вошли соединения наших войск, в том числе и части 1-го механизированного корпуса генерала М.Д. Соломатина (в нем служил журналист Леонид Богданов). Вырвавшись с боем из лагеря смерти, все, кто мог держать оружие, ушли на передовую. Медикам предстояло вывести подальше от линии фронта 1000 раненых. Седова назначили начальником временного эвакогоспиталя. «Это было для меня, - вспоминал Константин Рафаилович, - самой высокой наградой, свидетельствующей о полном доверии. Даже
А.И.Мещанинов и К.Р.Седов. Харьков, 1960 г.
после, когда пришла директива сверху: всех бывших военнопленных направить туда-то для проверки, мне позвонили: вас это не касается».
К.Р. Седова направили в Дергачи, город под Харьковом, поручили заняться эвакуацией военнопленных до Белгорода по железной дороге, а затем до Коробко-ва. Вокруг гремели сражения (ведь окончательно освободили Харьков только в августе 1943 г.), но сформированный Седовым санитарный эшелон уверенно продвигался в тыл.
- Особенно трудным был путь от Белгорода до места, где находился регулярный госпиталь. Бездорожье, транспорта никакого, ох и намучились! Выручили местные жители, беженцы. Люди принимали раненных в свои повозки, запряженные коровами. Укладывали
больных на санки, в них впрягались сами. Женщины укутывали солдат, чем могли, делились с ними скудной едой. Таким способом под бомбежками и обстрелами доставили к месту назначения около 30-ти тысяч человек, -рассказывал Константин Рафаилович.
В лагере Седов вел подробные записи о больных, проводил своего рода научные исследования. Ему удалось собрать сведения о 2247 больных и раненых, из которых более тысячи страдали истощением, это почти половина. Его наблюдения показали, что военнопленные выдерживали лагерный режим от силы 5-6 месяцев, редко — 7, но не больше.
Осенью 1943 г. в Харькове на научной конференции врачей 69 Армии К.Р. Седовым был сделан большой доклад о работе медиков в харьковском подполье. Позднее, в письме от 20
июля 1965 г. на имя заведующего Партархивом Харьковского областного комитета КП Украины А. Шапо-вал, К.Р. Седов писал: «Помимо патриотического коллектива 9 больницы, работающего под руководством профессора А.И. Мещанинова, в Харькове во время фашистской оккупации работала большая группа медицинских работников-подпольщиков в 1 городской больнице, возглавляемая врачом-хирургом Валентиной Федоровной Труфановой-Никитинской». В этом письме К.Р. Седов называет имена и фамилии 30 активных подпольщиков, среди которых врачи, в том числе расстрелянный фашистами в 1943 г. врач-терапевт Рахманинов Иван Николаевич, медсестры, санитарки, хозяйственные работники больницы, домохозяйки и пионеры, чьими усилиями сотни вылеченных и спасенных солдат и офицеров влились в партизанские отряды и регулярные части Советской Армии. Как отмечают харьковские историки в книге «Герои подполья» (вып.2, М, 1970), медикам 9 больницы активно помогал лечить раненых медперсонал 7-й поликлиники и других лечебных учреждений. К этому рискованному делу было привлечено более 50 человек. «К счастью, - писал войны профессор А.И.Мещанинов, - никто из персонала не выдал, не нашлось предателя, который захотел бы выслужиться перед немцами».
К.Р. Седов - начальник терапевтического отделения полевого госпиталя № 1158 1-й Танковой Армии. Май 1945 г.
На фронте Константин Рафаилович встретил свою любовь, свою судьбу — Анюточку Степанову. Анна Николаевна до сих пор ярко помнит ту встречу в феврале 1943 г., когда ее, заведующую аптекой, вызвали в штаб временного эвакогоспиталя и представили новому начальнику, майору Седову — высокому, худому, обросшему человеку в рваной шинели. Казалось, он был старше и куда опытнее ее, хотя старше-то был всего на год. Свадьбу сыграли по-фронтовому в мае 1943-го, получив соответствующий приказ, а официально зарегистрировались уже после войны, во время отпуска 30 августа 1946 г. в Рыбинске. Вместе с госпиталем дошли они до Дрездена, где прослужили еще два послевоенных года. Победу встретили в Берлине, расписавшись на стенах Рейхстага.
была единственной больницей в г. Ставрополе — ныне Тольятти. В 1950 г. город стал центром гигантской стройки — Волжской ГЭС им. В.И. Ленина. Вблизи старого города, на возвышенности левого берега, которую не могло затопить будущее море, был заложен Портовый поселок. Здесь 22 октября 1952 г. была создана объединенная больница «Куйбышевгидростроя», которая имела терапевтическое отделение на 40 коек, хирургическое — на 40 коек, инфекционное — на 80 коек и поликлинику на 1000 посещений. В 1955 г. К.Р. Седов был начальником Портовой больницы. Здесь им были освоены и успешно применены редкие в то время методы, такие как электрокардиография, бронхография, век-торкардиография. Тогда, на заре эпидемиологических исследований, он провел массовое изучение уровня артериального давления у 12 тысяч человек и организовал диспансерное обслуживание выявленных больных.
Врачебный обход в госпитале (К.Р. Седов - крайний справа). Дрезден
1946 г.
Демобилизовавшись, К.Р. Седов 11 лет проработал в Куйбышевской области. С 1947 г. был заведующим амбулаторией Объекта № 15 Министерства связи, особо секретного учреждения, откуда во время войны на весь мир передавалась информация о событиях в стране и сведения с фронтов — сводки Совинформбюро. С 1949 г. К.Р. Седов заведовал терапевтическим отделением Ставропольской больницы. Эта больница до 1952 г.
Подготовка к выполнению гастроскопии жестким гастроскопом.
Дрезден, 1946 г.
Возвращаясь с фронта, К.Р. Седов вез трофеи — жесткий гастроскоп, ректоскоп, бронхоскоп и отоскоп фирмы «WOLF», которые вместе с Анной Николаевной выменяли на хлеб, масло и другие продукты. Это позволило ему в дальнейшем проводить по тем временам разрухи уникальные клинические и научные исследования. Он впервые интратрахеально лечил нагноитель-ные заболевания легких через бронхоскоп. Обследовал больных с желудочной патологией гастроскопом. Результатом этого стала кандидатская диссертация. Сделал он ее без научного руководителя. Все виденное в гастроскоп оформил в виде рисунков. Это был по существу, первый в СССР атлас эндоскопической картины слизистой желудка в норме и при различной патологии. К.Р. Седовым были четко сформулированы показания и противопоказания к гастроскопии, которые и до сих пор являются руководством для врачей-эндоскопистов. В Горьковском медицинском институте имени С.М. Кирова, куда К.Р. Седов представил свою ра-
