CC BY
9
МАКРОЭКОНОМИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ: ВОЗРОЖДЕНИЕ ПРЕЖНЕГО СЦЕНАРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
Дмитрий Крук
Резюме
В 2012 году важнейшей фоновой предпосылкой для экономического развития явилось наследие кризиса 2011 - высокие и неустойчивые инфляционные ожидания. В первом полугодии это предопределило выбор экономических властей в пользу сценария «стабилизационного» роста. В этот период выпуск увеличивался за счёт внешнего спроса, необходимого для укрепления макроэкономического равновесия. Важную роль в этом сыграл позитивный шок - экспорт растворителей и разбавителей, который обеспечил рост ВВП, а также создал предпосылки для догоняющего роста внутреннего спроса.
Сворачивание экспорта растворителей и разбавителей явилось негативным шоком сразу по двум направлениям. Во-первых, это напрямую ухудшило экономическую динамику, а во-вторых, вынудило власти изменить сценарий экономической политики, «переключив» экономику в режим «восстановительного» роста. В результате, к концу 2012 года оказалась утрачена большая часть ценовых преимуществ во внешней конкурентоспособности и страна вернулась на докризисную траекторию развития. Для предотвращения новых угроз при такой траектории развития многократно возрастает актуальность поиска новых источников долгосрочного роста и проведения структурных реформ.
Тенденции:
• высокие и неустойчивые инфляционные ожидания как ключевая фоновая предпосылка экономической динамики на протяжении года;
• «переключение» режима роста: с роста, ориентированного на макростабилизацию (первое полугодие), экономика переключилась на рост, ориентированный на восстановление уровня доходов;
• позитивный шок в виде экспорта растворителей и разбавителей как залог успешности стабилизационного роста в первом полугодии;
• утрата значительной части ценовых преимуществ, полученных в результате девальвации 2011 года;
• возвращение к докризисной траектории развития, актуализация поиска новых источников долгосрочного роста и необходимости структурных реформ.
Введение
На посткризисный год возлагались достаточно большие ожидания. Во-первых, на фоне «хрупкости» достигнутого к началу года макроэкономического равновесия (под которым подразумевается умеренная инфляция при уровне безработицы, близком к естественному), все экономические агенты были заинтересованы в обеспечении его устойчивости. Во-вторых, по мере решения задачи макроэкономической стабилизации, 2012 год можно было рассматривать как исторический шанс для создания «задела» роста на среднесрочную перспективу за счёт ценовых преимуществ, порождённых кризисом 2011 года.
В-третьих, со всей очевидностью проявилась необходимость выработки новых стратегий и механизмов долгосрочного роста. Валютный кризис 2011 продемонстрировал не столько уязвимость белорусской экономики по отношению к краткосрочным дисбалансам, сколько недостатки в институциональной среде и структурные диспропорции, которые ограничивают потенциал роста национальной экономики.
В-четвёртых, на стыке экономической и социальной сфер 2012 год рассматривался как знаковый с позиции того, будут ли со стороны экономических властей внесены существенные изменения в сложившийся в предыдущие годы «социальный контракт», или же, наоборот, будет иметь место попытка его возродить путем форсированного увеличения заработной платы, социальных трансфертов, ценовой политики и т. п. Политика, направленная на быстрое увеличение заработной платы в реальном выражении, в большинстве случаев приводит к повышению реальных удельных издержек на труд, росту цен и укреплению реального обменного курса, что, в свою очередь, ведёт к утрате преимуществ в ценовой конкурентоспособности, полученных в результате девальвации.
Фоновые условия экономической динамики
Основным препятствием для проведения стабилизационной политики на протяжении всего 2012 года явились высокие и
волатильные инфляционные ожидания. В качестве основной причины можно рассматривать «свежую» память высокой инфляции и девальвации, что традиционно порождает инерцию негативных ожиданий на последующие периоды. Ещё одной причиной такой динамики ожиданий явилась потеря номинального «якоря» в монетарной политике: вынужденно отказавшись от таргетирования обменного курса в 2011 году, экономические власти не смогли предложить взамен стратегию монетарной политики, основанной на новом «якоре».
В результате в течение большей части года политику Национального банка Беларуси (НББ) предопределяли инфляционные ожидания, а не наоборот. НББ мог воздействовать на ожидания лишь опосредованно, пытаясь снизить текущий уровень инфляции, с тем чтобы он задавал благоприятный тренд для ожиданий.
Ввиду неподконтрольных инфляционных ожиданий в рамках выбранного режима политики, экономические власти оказались в патовой ситуации. Поддержание высоких процентных ставок приводило, во-первых, к сдерживанию роста в реальном секторе экономики. Во-вторых, высокие процентные ставки ограничивали колебания обменного курса и способствовали его удорожанию в реальном выражении, тогда как исходя из фундаментальных предпосылок — для обеспечения внешнего равновесия в среднесрочном периоде — желательны его большая гибкость и реальное обесценение (предотвращение удорожания).
В свою очередь более мягкая политика в виде снижения процентных ставок усиливала угрозу новых витков инфляции и девальвации. Поэтому в рамках процентной политики властям приходилось принимать решения, выбирая между плохими и очень плохими последствиями. Такая дилемма в монетарной сфере обусловливала неустойчивость равновесия на финансовых рынках. В этой ситуации НББ пытался «нащупать» некий компромисс между двумя плохими альтернативами, прибегая к постепенному и осторожному снижению процентных ставок. Последствия такой политики — потери в выпуске и ухудшение сальдо внешней торговли.
«Стабилизационный» режим роста и сопутствующие ограничения
Потери в выпуске вследствие специфичной ситуации в монетарной сфере выражались, прежде всего, в снижении инвестиций в основной капитал. Традиционно банковские кредиты являются одним из важнейших источников финансирования инвестиций (в 2011 за счёт банковских кредитов профинансировано 33.9% инвестиций в основной капитал, причём почти половина этих кредитов была льготной).
Ориентируясь на задачу макростабилизации, правительство вынуждено было существенно ограничивать объёмы директивного кредитования в 2012 году. Кредитование же на рыночных условиях в национальной валюте обременительно для большинства предприятий, а потому такие кредиты росли очень низкими темпами, что в реальном выражении эквивалентно небольшому снижению. Инвестиции за счёт других значимых источников финансирования также снижались (но не столь радикально, как банковские кредиты), что в совокупности и предопределило снижение валового накопления основного капитала на 9.8% г/г. по итогам года.
Второй важнейший компонент внутреннего спроса — потребление домашних хозяйств — также находился в угнетённом состоянии. Для посткризисного периода важно (с точки зрения предотвращения дисбалансов в будущем) сохранить соотношение между внешним и внутренним спросом, установившееся в результате автоматической корректировки (инфляции и девальвации). Для этого рост внешнего спроса должен носить опережающий, а внутреннего спроса — догоняющий характер. Поэтому искусственное стимулирование доходов представлялось опасным, особенно на фоне уязвимости равновесия на финансовых рынках в первом полугодии 2012 года. Исходя из этих соображений (посредством мер экономической политики) рост доходов населения следовало поставить в прямую зависимость от динамики во внешней среде.
Перспективы сальдо внешних операций также выглядели не столь радужно в начале года. Вследствие высокого передаточного эффекта от номинального обменного курса к ценам, реальный обменный курс к началу года существенно (на
31.8Х1) укрепился по сравнению с августом 2011 (периодом, когда реальный эффективный обменный курс достиг своего низшего значения), хотя и оставался на 25% ниже уровня декабря 2010 (пиковое значение вплоть до настоящего момента).
В 2012 году позитивной посылкой для внешней торговли явилось соглашение с Россией о снижении цен на импорт природного газа до USD 167/1000 м3 (эта цена примерно на 35% ниже, чем в 2011 году). Соглашение оказало стабилизирующее воздействие на состояние торгового баланса (в номинальном выражении эффект от снижения цен на газ обеспечил около USD 1.9 млрд) и ситуацию в кредитно-финансовой сфере. Однако для перспектив быстрого восстановления реального сектора и, соответственно, уровня доходов этого недостаточно. Поэтому в начале года даже в самых лучших сценариях ожидания и прогнозы роста оказались достаточно сдержанными.
Позитивный «растворительный» шок
Однако, несмотря на большое количество сдерживающих предпосылок, результаты первого полугодия оказались позитивными: ВВП вырос на 2.7% г/г, причём практически полностью за счёт внешнего спроса (чистого экспорта). Основной причиной этого явилось новое белорусское «ноу-хау» — экспорт растворителей и разбавителей, а также улучшение условий торговли нефтью и нефтепродуктами. Так, с 2012 года российские поставщики перестали закладывать в цену поставок нефти в Беларусь премию в USD 45 — 47 за 1 тонну, что эквивалентно удешевлению годового объёма импорта сырой нефти на сумму около USD 650 млн.
Влияние этих факторов можно рассматривать как масштабный позитивный шок в белорусской экономике в первом полугодии. Во-первых, производство и экспорт таких товаров напрямую влияли на рост валового выпуска — выручка от экспортных поставок этих товаров сверх затрат на импорт интерпретировалась как создание добавленной стоимости.
Показатель рассчитан на основе рыночных номинальных обменных курсов в период множественности курсов в 2011 году.
Во-вторъ\х, возросший экспорт нефтепродуктов, а также растворителей и разбавителей сгенерировал дополнительный спрос на услуги оптовой торговли, рост в которой также ощутимо ускорился. Таким образом, изменения в реальном секторе, связанные с указанными новшествами, можно считать эквивалентными однократному существенному приросту производительности. В-третьих, имело место благоприятное влияние «нового» экспорта на внешнее сальдо и монетарную среду: дополнительный приток экспортной выручки улучшил состояние внешней торговли, обеспечил рост предложения на валютном рынке, позволил нарастить золотовалютные резервы страны.
Последствия позитивного «растворительного» шока сыграли важную роль в закреплении макроэкономической стабилизации. Поскольку ВВП начал расти за счёт внешнего спроса, у экономических властей появились возможности «подтягивать» под эту динамику и внутренний спрос, причём без серьёзного ущерба для внешней конкурентоспособности: пропорционально (хотя и с некоторым опережением) позитивному шоку производительности начала расти реальная заработная плата. В первом полугодии она выросла на 6.9% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, при этом в апреле-мае её уровень достиг докризисного (т. е. уровня декабря 2010, с учётом корректировки на сезонность). Но поскольку этот рост сопоставим с темпом прироста производительности труда, то реальные удельные издержки на труд выросли весьма незначительно.
За счёт восстановления роста доходов постепенно создавались предпосылки и для роста потребления домашних хозяйств. Единственным негативным последствием такой ситуации явился продолжавший дорожать реальный обменный курс. На фоне дополнительного притока валютной выручки номинальный обменный курс стабилизировался (и экономические власти не стали прибегать к его искусственному обесценению), однако экономические власти оказались не в состоянии так же резко ограничить рост цен.
В результате, ко второму полугодию ситуация выглядела отчасти оптимистично: имевший место рост носил стабилизационный характер, то есть в его процессе не создавались
новые угрозы макростабильности, но формировались предпосылки для восстановления роста доходов и потребления домашних хозяйств. Однако сохранялась проблема инфляционных ожиданий, которые оставались неподконтрольными экономическим властям. Определённые беспокойства также вызывал дорожающий реальный обменный курс.
Смена «режима» роста
В начале второго полугодия ситуация достаточно резко изменилась вследствие сворачивания схемы бизнеса с растворителями и разбавителями. Такую ситуацию можно вновь трактовать как одномоментный шок производительности, но уже со знаком минус. В новых условиях возможности роста за счёт внешнего спроса оказались исчерпаны: исчезла возможность использовать «ноу-хау» в виде экспорта растворителей и разбавителей, а рост экспорта прочих товаров и услуг начал замедляться вследствие укрепившегося реального обменного курса.
Поэтому дилемма первого полугодия: «расти без рисков для макростобильности за счёт внешнего спроса или ускорять рост за счёт стимулирования внутреннего спроса» — трансформировалась в дилемму: «согласиться с падением выпуска (для содействия среднесрочному развитию и поддержанию макростабильности) или форсировать стимулирование внутреннего спроса». Де-факто во втором полугодии была выбрана вторая опция.
Первой попыткой стимулировать внутренний спрос явился разогрев кредитного рынка в августе и сентябре: за два месяца требования банков к экономике выросли почти на такую же величину, как за всё первое полугодие. Всплеск кредитования (на фоне негативных тенденций во внешней среде и стимулирования роста доходов) не замедлил негативно сказаться на динамике цен, увеличив колебания номинального обменного курса. Отклик валютного и депозитного рынков оказал отрезвляющее воздействие на экономические власти, вынудив их ослабить попытки прямого воздействия на кредитный рынок.
Кроме того, прекратилось и предоставление ценовых стимулов для кредитного рынка — сентябрьское снижение став-
ки рефинансирования оказалось последним в 2012 году. Поэтому темпы роста кредитования вновь существенно снизились, оказав сдерживающее влияние на динамику инвестиций в основной капитал. Так, в 4-м кв. они снизились на 9.7% г/г, а в целом за второе полугодие — на 3.6% г/г. Вклад инвестиций в прирост ВВП за второе полугодие составил —1.6 процентного пункта, а в целом по итогам года — (минус) 4.1 процентного пункта.
Политика восстановления доходов и утрата ценовых преимуществ в конкурентоспособности
Второй областью стимулирования внутреннего спроса являлись доходы населения и потребление домашних хозяйств. Во втором полугодии при негативной внешней конъюнктуре оказалось невозможным обеспечить рост реальной заработной платы за счёт роста производительности. Но сохранялся значимый «восстановительный» потенциал роста доходов населения. В результате кризиса 2011 реальная заработная плата снизилась столь значительно, что реальные удельные издержки на труд сократились до уровня, существенно меньшего среднесрочного тренда.
Это означало, что, исходя из фундаментальных условий, имелся потенциал для резкого роста реальной заработной платы, который мог ощутимо превысить темп роста производительности труда. Текущие политические задачи, желание снизить отток рабочей силы и человеческого капитала из страны (что приобрело достаточно серьёзные масштабы в конце 2011 — начале 2012), а также желание избежать спада (замедления роста) ВВП обусловили, в конечном итоге, выбор властей в пользу такого сценария. Таким образом, во втором полугодии чётко обозначился курс на реализацию быстрого восстановления уровня доходов.
В 3-м кв. реальная заработная плата выросла на 30.1% г/г, а в 4-м — на 38.7% г/г. В результате, уже в 3-м кв. реальные доходы существенно превысили докризисный уровень. Но при этом во втором полугодии темпы роста оплаты труда уже на порядок превышали темп роста производительности труда. В результате реальные удельные издержки на труд (доля
оплаты труда в ВВП) выросли с 40.3% во 2-м кв. до 48.1 и 52.3% в 3-м и 4-м кв. соответственно2 (средний уровень, например, за период 2006 — 2010 составил 48.3%).
Таким образом, буквально за полгода ценовое преимущество белорусского реального сектора — низкая доля оплаты труда в издержках — было ликвидировано. С точки зрения воздействия на динамику ВВП, эффект от стимулирования роста заработной платы оказался достаточно велик. Во втором полугодии потребление домашних хозяйств выросло на 21.4% г/г, внеся вклад в прирост ВВП, эквивалентный 11.2 процентного пункта. Благодаря этому компоненту, высокие темпы роста и вклад в прирост ВВП демонстрировал и внутренний спрос в целом — во втором полугодии он вырос на 11.7%, обеспечив вклад в прирост ВВП на 13.1 процентного пункта.
Возрождение внешнего дефицита
Как показано выше, уже в начале второго полугодия перспективы роста экспорта оказались неутешительными. Однако, помимо сложившегося на начало полугодия статус-кво, на внешнюю ценовую конкурентоспособность отрицательно влияли растущие удельные издержки на труд. Кроме того, уже к началу второго полугодия реальный эффективный обменный курс достиг достаточно высокого уровня. Хотя до конца года не отмечено его удорожание (благодаря небольшому реальному обесценению к евро и российскому рублю на фоне укрепления к доллару), ценовая конкурентоспособность уже не являлась столь явным преимуществом белорусского экспорта, как в конце 2011 — начале 2012 года. Поэтому физические объёмы экспортных поставок большинства инвестиционных и потребительских товаров демонстрировали замедление роста.
Кроме того, на некоторых рынках ухудшилась конъюнктура вследствие неустойчивости роста в глобальной экономике. В ряде отраслей снижение внешнего спроса начало порождать и проблему накопления запасов готовой продукции
Показатели доли оплаты труда в ВВП приведены с учётом сезонного сглаживания.
(поэтому имел место положительный вклад запасов материальных оборотных средств в прирост ВВП), что способствовало вымыванию оборотных средств предприятий и созданию для них дополнительных проблем.
Что касается проблем экспорта, здесь следует упомянуть краткосрочное разбирательство с Россией относительно обязательств Беларуси по поставке нефтепродуктов в эту страну, вылившееся в снижение объёмов импорта российской сырой нефти и, соответственно, снижение объёмов экспорта нефтепродуктов в сентябре-октябре. Во втором полугодии негативное влияние на динамику экспорта также оказало ухудшение конъюнктуры на калийном рынке, в результате чего физический объём поставок калийных удобрений оказался ниже потенциально возможного (и ниже прошлогоднего уровня на 22.2%).
Импорт, в первую очередь потребительских и инвестиционных товаров, имел тенденцию к росту на фоне роста потребления и попыток «разогреть» инвестиционный спрос. В результате, по итогам второго полугодия, роль чистого экспорта в ВВП оказалась прямо противоположна его роли в первом полугодии — он был уже не «мотором» роста, а его тормозом. Отрицательный вклад чистого экспорта в прирост ВВП составил —11.5 процентного пункта в этот период.
По итогам второго полугодия, ВВП вырос на 0.5% г/г, причём если в 3-м кв. сохранялся его рост (2.7% г/г), то в 4-м произошло падение на 1.9% г/г. По итогам всего 2012 года выпуск вырос на 1.5%. Причём в общей сумме тенденции второго полугодия «перевесили» тенденции первого, и этот рост обеспечивался внутренним спросом (его вклад в прирост составил 4.1 процентного пункта), тогда как вклад чистого экспорта был отрицательным (—1.8 процентного пункта).3
Заключение
Резюмируя макроэкономическую динамику в 2012 году, важно обратить внимание на то, что в первом и втором полугодии
Оставшиеся 0.8 процентного пункта относятся на статистические расхождения.
«режимы» роста принципиально отличались. В первом полугодии рост носил «стабилизационный» характер и базировался на внешнем спросе. Во втором полугодии произошло «переключение» на внутренний спрос, а рост приобрёл, скорее, «восстановительный» характер.
Изменение режима роста во втором полугодии не позволило в полной мере обеспечить закрепление макроэкономической стабильности. Во-первых, сохранились высокие и во-латильные инфляционные ожидания как наследие кризиса 2011 года. Во-вторъх, стимулирующая политика второго полугодия усилила предпосылки для волатильности этих ожиданий. В-третьих, сами по себе серьёзные изменения и колебания в курсе экономической политики усиливают степень неопределённости. Поэтому вплоть до начала 2013 года для Беларуси представлялась актуальной такая характеристика, как «уязвимость экономического равновесия».
Выбор в пользу сценария быстрого восстановления уровня доходов в социальной сфере явился сигналом приверженности экономических властей к возрождению «старого социального контракта». Вместе с тем такая политика привела к утрате значительной части ценовых преимуществ, полученных в результате девальвации. По многим характеристикам (соотношение между внутренним и внешним спросом, уровень реальных удельных издержек на труд, реальный эффективный обменный курс) Беларусь к концу 2012 вернулась на исходные позиции образца 2010 года (или приблизилась к ним). Само по себе, это не является угрозой макростабильности, поскольку на конец 2012 года, например, внешний дефицит, соотношение между сбережениями и инвестициями не находились в критически опасной области (их значения были существенно лучше, чем, например, на рубеже 2010 — 2011 годов).
Кроме того, позитивный шок первого полугодия позволил укрепить «подушку безопасности» в виде улучшения состояния золотовалютных резервов, доступа к внешним займам и т. п. Однако такая ситуация свидетельствует о том, что не использован гипотетический шанс переориентировать режим роста в соответствии с принципом «внешний спрос является опережающим, а внутренний — догоняющим». Период боль-
ших ценовых преимуществ во внешней конкурентоспособности оказался скоротечен, и говорить о том, что в этот период удалось завоевать и обеспечить устойчивые позиции на новых сегментах внешних рынках, не приходится.
Таким образом, возрождение старого «социального контракта» привело к возрождению и прежнего сценария экономической политики, и прежнего режима роста. Однако в этом случае практически неизбежно и новое столкновение с проблемой несоответствия желаемого темпа экономического роста с тем ростом, который генерирует нынешняя модель белорусской экономики. Для предотвращения этой проблемы в новой ситуации нужны новые источники роста, поскольку шанс для стихийной перестройки экономики на основе ценовых стимулов не был использован.
В 2012 году не предпринималось значимых действий в направлении структурных реформ, ориентированных на формирование новых источников роста (наиболее существенными шагами можно считать ограничение масштабов директивного кредитования и некоторые косметические изменения в его механизмах). Однако к концу года де-факто произошло осознание неизбежности этих реформ. В результате на 2013 и последующие годы правительство декларирует цели модернизации и создания «нового высокопроизводительного сектора». От степени успешности этих реформ напрямую будут зависеть перспективы долгосрочного роста.
