CC BY
80
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2012. № 2
К 70-ЛЕТИЮ ВОССОЗДАНИЯ ФИЛОСОФСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ИСТОРИЯ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
В.А. Кувакин*
М.В. ЛОМОНОСОВ КАК ФИЛОСОФ ЖИЗНИ
Статья посвящена анализу Михаилом Ломоносовым фундаментальных основ семейной жизни в России XVIII в. Установлено, что Ломоносов рассматривал русскую семью и семейно-брачные отношения как ученый, просветитель и знаток народных обычаев и нравов. Его проект «сохранения и размножения российского народа» свидетельствует об историческом оптимизме мыслителя, его вере в силу реформ и разума в социальном прогрессе России.
Ключевые слова: семья, бракосочетание, дети, рождаемость, сохранение народа.
V. A. K u v a k i n. Mikhail Lomonosov as a philosopher of human life
The article deals with M. Lomonosov's conception of the family life in Russia of the XVIII century. As established Lomonosov treated the Russian family and family-marital relations as a scholar, enlightener and connoisseur of people's customs and mores. His project of "care and reproduction of Russian folk" evidences historical optimism, confidence in potency of reforms and rationalism of social philosophy of the Russian thinker.
Key words: family, marriage, children, birthrate, care of population.
Давая такое название своей статье, я под философией жизни имею в виду совсем не то интеллектуальное течение конца XIX — начала XX в., которое выдвинуло в качестве исходного понятия «жизнь» как интуитивно постигаемую целостную реальность, не тождественную ни духу, ни материи. Для М.В. Ломоносова жизнь, и Вселенная в целом, была постигаема и умом и сердцем, и как что-то вполне материальное, и как что-то вполне духовное и моральное. И я надеюсь, что смогу показать, что Ломоносов был глубоко погружен не только в познание и научные исследования, но и в жизнь, в том числе и в народную жизнь, в ее повседневность, в ее светлые и драматические процессы. Поэтому у него была своя достаточно оригинальная философия жизни, которую можно назвать философией народной жизни.
* Кувакин Валерий Александрович — доктор философских наук, профессор кафедры истории русской философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 939-24-08; e-mail: [email protected]
Хорошо известен энциклопедизм, широкий интерес Ломоносова к различным областям науки и культуры. Однако он был близок не только к поэзии и физике, геологии и истории. Он, подчеркну еще раз, был близок к самой жизни в ее непосредственном народном выражении. Жизнь россиянина была хорошо известна ему уже по факту происхождения из народной глубинки, из толщи народной. Да и по образу жизни он был прост и неприхотлив, не увлекаясь и не соблазняясь ни дворцовыми интригами, ни поисками связей и протекций.
Одним из наиболее ярких произведений Ломоносова, посвященных России, является его научная записка И.И. Шувалову, сенатору, куратору Московского университета и покровителю М.В. Ломоносова. Это сочинение называется «О сохранении и размножении российского народа», и написано оно в форме письма ко дню рождения И.И. Шувалова, 1 ноября 1761 г., т.е. ровно 250 лет тому назад, так что моя статья посвящена не только 300-летию со дня рождения М.В. Ломоносова, но и 250-летию со времени написания указанного трактата.
Интересна история этого сочинения. Его оригинал не сохранился, однако подлинность текста была доказана в 1836 г., когда в экспертную комиссию Академии наук была предъявлена литографированная записка Ломоносова, представляющая собой набросок этого произведения. Межу тем были трудности с публикацией этой работы: церковная цензура не хотела обнародования этого проекта ввиду ряда идей, которые церкви казались слишком смелыми и критичными. Тем не менее впервые он был напечатан с очень большими цензурными пропусками в «Журнале древней и новой словесности» (1819, ч. 5, март, № 6, с. 52—78)1; целиком записка увидела свет в «Москвитянине» (1842, № 1), а с полным научным аппаратом и вариантами — в сборнике «Беседы в обществе любителей российской словесности при Московском университете» (М., 1871, с. 72—86).
Обращаясь к Шувалову, Ломоносов выделил восемь самых острых проблем российской жизни, требующих особого внимания государства: о размножении и сохранении российского народа; об истреблении праздности; об исправлении нравов и о большем народа просвещении; об исправлении земледелия; об исправлении и размножении ремесленных дел и художеств; о лучших пользах купечества; о лучшей государственной экономии; о сохранении военного искусства во время долговременного мира.
1 История цензурных преследований, которым подверглось это сочинение вследствие выраженного в нем критического отношения к церковным обрядам и невежеству духовенства, изложена П.П. Пекарским [Исследования и статьи по русской литературе и просвещению, 1889, т. II, с. 756—758] и М.И. Сухомлиновым [там же, т. I., с. 459—460 и 524—526].
В духе просвещенного реформаторства Ломоносов отмечает, что столь важные вопросы требуют глубокого рассуждения и «предос-торожной силы к произведению в действие».
В письме Ломоносов извещает о своем намерении написать большую работу, охватывающую многие вопросы социальной, экономической и культурной политики, связанные с обновлением всех наиважнейших сторон жизни России, но в этом документе достаточно подробно он смог рассмотреть лишь первые три пункта своего проекта.
Прежде чем приступить к анализу этого сочинения, хотелось бы сказать, как в целом отразился гений Ломоносова в этом тексте. Читая работу, мы сталкиваемся с яркими и многообразными дарованиями автора. Он проявляет себя и как физик, точнее, метеоролог, и как географ, и как медик и гигиенист, и как статистик, и как, выражаясь современным языком, сексолог, специалист по семейным отношениям. Он демонстрирует глубокое знание быта и нравов народа, его представлений и психологии. Ломоносов — теоретик и практик русской словесности, и потому в тексте мы находим и обычный язык, и особый вельможный язык, язык обра-щений2, здесь же и высокий поэтический стиль, и обращение к тексту Библии. В этом легко убедиться, читая это сочинение.
Ломоносов начинает с главной своей темы — с сохранения и размножения российского народа: «Начало сего полагаю самым главным делом: сохранением и размножением российского народа, в чем состоит величество, могущество и богатство всего государства, а не в обширности, тщетной без обитателей» [М.В. Ломоносов, 1986, т. 2, с. 131].
Почему для Ломоносова сохранение народа оказывается «самым главным делом»? Потому что, как он хорошо видит и понимает, в стране «много есть человекоубивства и еще самоубивства»: детская смертность, болезни, разбои, кровопролитные драки, мор, голод, стихийные бедствия и др. Это уменьшает численность населения в таких масштабах, что без вмешательства государства, без специальных мер эту тенденцию, полагает он, «истребить невозможно».
С системностью ученого приступает он к изложению своего проекта, начиная именно с анализа положения семьи и семейных отношений в России. Первое, на что он обращает внимание как натуралист и человек здравого смысла, — это противоестествен-
2 Так, обращаясь к императрице через И.И. Шувалова, он пишет: «Божественное дело и милосердыя и человеколюбивыя нашея монархини кроткого сердца достойное дело — избавлять подданных от смерти, хотя бы иные по законам и достойны были. Сие помилование есть явное и прямо зависящее от ея материнския высо-чайшия воли и повеления» [там же].
ные явления в укоренившихся обычаях бракосочетания, ведущих как к большим бедам в образе и стиле семейной жизни, так и к высокой смертности населения: «В обычай вошло во многих российских пределах, а особливо по деревням, что малых ребят, к супружеской должности неспособных, женят на девках взрослых, и часто жена могла бы по летам быть матерью своего мужа. Сему, с натурою спорному поведению следуют худые обстоятельства: слезные приключения и рода человеческого приращению вредные душегубства» [там же].
Откуда проистекают эти душегубства? Ломоносов разъясняет, что ввиду возрастных различий первый период супружества проходит бесплодно, следовательно, такое супружество — не супружество и, добавляет он, «сверх того вредно размножению народа», поскольку взрослая женщина, будучи выдана замуж за своего сверстника, могла бы за это время родить несколько детей. С другой стороны, мальчик, как выражается Ломоносов, «побуждаем будучи от задорной взрослой жены, усиливанием себя» прежде времени портит свою способность к детородию, когда же достигнет половой зрелости, то жене будет столько лет, что она к детородию уже не будет способна. Ломоносов разворачивает здесь подробную аргументацию в пользу изменения традиционных семейно-брачных отношений. Он указывает на то, что при существующем положении вещей возникает целый веер отрицательных последствий. Так, кроме указанного основного непотребства, он говорит, что женщина может забеременеть и в раннем возрасте, но не от мальчика-мужа. Поэтому, «боясь бесславия и от мужних родителей попреку и побоев, легко может поступить на детоубивство еще в своей утробе» [там же, с. 132]. Это ведет к смерти ребенка еще в перинатальный период, а нередко и к смерти матери. Поставленная в противоестественное положение, женщина попадает в зону сексуального риска. Ломоносов разъясняет: «Довольно есть и таких примеров, что, гнушаясь малым и глупым мужичком, спознавается жена с другим и, чтоб за него выйти, мужа своего отравливает или инако убивает, а после изобличена предается казни» [там же]. С точки зрения жизни, которую защищает Ломоносов, это оборачивается ее попранием, так как «еще нерожденные умирают и погибают повинные и неповинные». Важно обратить внимание на аксиологическую установку Ломоносова. Для него жизнь — это первичная и приоритетная ценность, приоритетная как по отношению к достаточно условной культурной традиции семейной жизни, так и по отношению к религиозным ценностям семьи.
Ломоносов предлагает системное описание брака как естественного процесса и объясняет реальное положение вещей посредством указания на его причинно-следственные связи и на их нарушения
как на главную причину зла семейной жизни. Вместе с тем это и всестороннее описание феномена семейно-брачных отношений. Как отмечает Ломоносов, есть и «второе неравенство в супружестве». «Второе» неравенство — это оборотная сторона первого, «когда мужчина в престарелых летах женится на очень молодой девушке». Такой вариант, замечает Ломоносов, не так ужасен, как первый, но и он порождает ряд негативных последствий: это брак не по любви, он полон недружелюбия, подозрений, беспокойства и ссор, порождает тяжбы за наследство. Как человек рациональный, Ломоносов не останавливается на простой констатации положения вещей, но предлагает свое решение, тем более к этому обязывает и жанр текста: послание-проект государственному вельможе, приближенному к императрице. Предложение его достаточно простое. «По моему мнению, — резюмирует он, — невеста жениха не должна быть старее разве только двумя годами, а жених старее может быть 15-ю летами. Сие для того, что женщины скорее старятся, нежели мужчины, а особливо от частой беременности. Женщины родят едва далее 45 лет, а мужчины часто и до 60 лет к плодородию способны. Всего сходнее, ежели муж жены старее от 7 до 10 лет» [там же]. Вот пример житейской мудрости просветителя и ученого, реально воспринимающего жизнь.
Собственно возрастные аспекты бракосочетания далеко не исчерпывают понимание Ломоносовым половых отношений в России. Он защищает здесь и вечные истины отношений полов. Это прежде всего любовь. Где нет любви, там нет и ребенка — доброго и желанного плода любви: «где любви нет, ненадежно и плодородие». Брак без любви — это споры между мужем и женой, которые вредят зачатому плоду и нередко бывают причиной преждевременных родов, либо ребенок, вынашиваемый в нездоровой психологической атмосфере семьи, оказывается недоношенным и слабым.
Вместе с тем Ломоносов выходит на рамки рационалистического натурализма, т.е. за рамки понимания брака и семьи как естественного и поддающегося рациональному пониманию явления. Он обращается к главному в то время социально-культурному регулятору — церкви, понимая, что религия является важным фактором в отношениях полов. Но и в данном случае он обращается не к мистической стороне религии, а рассуждает как рационалист и реформатор, уверенный в том, что любая сфера общественной жизни поддается разумным изменениям «сверху». Чтобы хотя бы уменьшить число браков не по любви, он рекомендует ввести правило, когда венчающие священники, услышав о невольном, принудительном бракосочетании, не допускали бы его и не венчали, даже если бы им грозило лишение чина. А жениха и невесту надлежит спрашивать о желании брака не тогда, когда они уже приведены в церковь к венчанию, но несколько прежде.
Что еще предлагает Ломоносов для сохранения и умножения народа российского? Узаконить повторные браки в случае смерти одного из супругов. Согласно церковным установлениям, не запрещен в этих случаях и второй, и третий браки, но четвертый — под негласным запретом, хотя он и не заказан. Он ссылается при этом на слова Григория Богослова, Низианзина: «Первый брак закон, вторый прощение, третий пребеззаконие».
Ломоносов говорит, что «сие сказал как оратор, как проповедник, а не как законодавец, и, невзирая на слова великого сего святителя, церковь святая третий брак благословляет, а четвертого запрещение пришло к нам из Солуня, а не от вселенских соборов или мо-наршеских и общенародных узаконений» [там же, с. 133]. Таким образом, Ломоносов не считает обязательным запрещение четвертого брака и даже ссылается на свои личные наблюдения3. Однако в любом случае нельзя упускать здравомыслие при решении вопросов бракосочетания. Нужно, предостерегает Ломоносов, следить, не скрывается ли за повторными браками какого-то «потаенного злодейства». Для прояснения ситуации необходимо, как мы сказали бы сегодня, критическое исследование: сбор свидетельств родственников и соседей, беседа с будущим супругом и супругой и т.п.
Еще одним ресурсом увеличения рождаемости в России является ограничение пострига в монашество. Особенно ратует он за вдовых молодых попов и дьяконов. Это, недоумевает Ломоносов, просто неразумно — не позволять жениться священнику во второй раз законным браком, а чернецу — «блуднику, прелюбодею или еще и мужеложцу литургию служить и всякие тайны совершать дается воля» [там же]. Ученый ставит под сомнение возможность здоровому мужчине, не обремененному житейскими трудностями, когда он, «человек молодой, живучи в монашестве без всякой печали, довольствуясь пищами и напитками и по всему внешнему виду здоровый, сильный и тучный, не был бы плотских похотей стремлениям подвержен, кои всегда тем больше усиливаются, чем крепче запрещаются» [там же]. Чтобы согласовать духовное с мирским, Ломоносов предлагает позволять священникам и дьяконам вступать во второй брак в случае смерти матушки и не постригать прежде пятидесяти лет, либо, сняв чин священства, позволять быть человеку простым мирянином.
Трудно не заметить, что в этом сочинении Ломоносов довольно решительно судит о сексуальных нравах священнослужителей.
3 «Много видал я вдовцов от третьей жены около 30-ти лет своего возраста, и отец мой овдовел в третий раз хотя 50-ти лет, однако еще в полной своей бодрости и мог бы еще жениться на четвертой. Мне кажется, было б законам непротивно, если бы для размножения народа и для избежания непозволенных плотских смешений, а от того и несчастных приключений, четвертый, а по нужде и пятый брак был позволен по примеру других христианских народов» [там же].
«Взгляды, уборы, обходительства, роскоши и прочие поступки, — пишет он, — везде показывают, что монашество в молодости есть не что иное, как черным платьем прикрытое блудодеяние и содом-ство, наносящее знатный ущерб размножению человеческого рода, не говоря уже о бывающих детоубивствах...» [там же, с. 134]. Мнение Ломоносова однозначно: необходимо запретить монашество мужчинам до 50, а женщинам — до 45 лет.
С большой заботой писал М.В. Ломоносов о так называемых незаконнорожденных детях, что, кстати, было особой темой В.В. Розанова, который исключительно высоко оценивал взгляды и труды великого русского просветителя. О трактате Ломоносова он говорил, что это «в высшей степени трезвое и всеохватывающее рас-суждение...»4. Как и впоследствии Розанов, Ломоносов считал ненормальным положение в обществе «незаконноржденных». Он рекомендовал российским властям помогать несчастным, особенно изнасилованным женщинам, избежать «бесславья». Чтобы избежать несчастья, сохранить жизнь матери и младенца, необходимы специальные богадельни для таких детей, где за ними должны ухаживать. Там же детей нужно обучать грамоте и ремеслу.
Ломоносов рассматривает вопрос об умножении российского народа комплексно, предлагает конкретные и рациональные идеи. Он учитывает при этом и религиозные традиции, рекомендуя кое-что модернизировать в них. Но в целом он остается просветителем, т.е. мыслителем, который рассматривает вопрос как ученый, человек здравомыслящий, верящий в возможность социальных изменений.
Как светский просветитель, он возлагает большие надежды на сокращение смертности, особенно среди новорожденных, именно на просвещение, усвоение простонародьем элементарных медицинских и гигиенических знаний. Дети особенно подвержены риску умереть из-за многих подстерегающих их опасностей: родовых травм, болезней при выходе зубов, грыжи, оспы, сухотки (худоба, истощение, дистрофия), «червей в животе» и др. Всего этого можно избежать, решительно утверждает Ломоносов. Для этого народу необходимы знания. И как подлинный просветитель-реформатор он обращается к Шувалову со словами: «.советую в действие произвести следующее: 1) Выбрать хорошие книжки о повивальном искусстве и, самую лучшую положив за основание, сочинить наставление на российском языке или. перевесть на российский, к чему необходимо должно присовокупить добрые приемы россий-
4 В.В. Розанов также писал: «Естественное, простое, удобное — вот дух Ломоносова и тропинка, на которой он находил свои открытия. Когда читаешь Ломоносова — впечатление непрерывного чуда ложится неодолимо на душу» [В.В. Розанов, http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_trudy_m_v_lomonosova.html].
ских повивальных искусных бабок; (для этого даже провести опрос наиболее искусных повивальных бабок и обобщить их сведения) и, что за благо принято будет, внести в оную книжицу. 2) Для излечения прочих детских болезней, положив за основание великого медика Гофмана, который, упражнявшись чрез 60 лет в докторском звании, при конце жизни писал наставление об излечении младенческих болезней, по которым я дочь свою дважды от смерти избавил, и присовокупив из других лучшее, соединить с вышеописанною книжкою о повивальном искусстве; притом не позабыть, что наши бабки и лекари с пользою вообще употребляют. 3) Все эти данные соединить в одну книжку. 4) Оную книжку напечатав в довольном множестве, распродать во все государство по всем церквам, чтобы священники и грамотные люди читая, могли сами знать и других наставлением пользовать» [М.В. Ломоносов, 1986, т. 2, с. 135].
Собственно говоря, Ломоносов делает первые шаги к тому, чтобы создать в России концепцию и систему народного здравоохранения. Он прямо указывает на то, что в России общедоступными, народными должны быть не только больницы, но и аптеки, нужны национальные кадры врачей и фармацевтов и т.д.
Ломоносов — статистик. Анализируя проделанные в Париже подсчеты умерших по церковным приходам, Ломоносов установил, что в первые три года от рождения смертность максимальна: умирает почти столько же младенцев, сколько людей остальных возрастов. Экстраполируя эту статистику на Россию, он приходит к выводу, что при численности мужского населения в 12 миллионов, из них один миллион состоит в таком супружестве, в котором дети родятся примерно один раз в два года. В этом случае каждый год будет рождаться полмиллиона. Из них в первые три года умирает половина или возможно больше, учитывая большую цивилизованность французского общества. При таком подсчете в России ежегодно умирают около 100 тысяч младенцев возрастом до трех лет. Если «посредством труда и попечения» можно было бы сохранить хотя бы 10% младенцев, то это означало бы сохранение жизни 10 тысячам человек.
Одним из способов повышения культуры семейной жизни и сбережения народа является, по Ломоносову, повышения образованности священников в области гигиены и медицины. (Впрочем, он здесь допускает и директивные методы в отношении священнослужителей: «...невеждам-попам физику толковать нет нужды, довольно принудить властию...») К элементарным способам заботы о младенцах он относит недопустимость крещения детей на холоде и в холодной воде, «иногда и со льдом».
Другим способом немалого сохранения жизни он называет строгое соблюдение правил питания, недопустимость неумеренного
поста и обжорства после его окончания. Ломоносов подробно рассуждает и о здоровом питании, показывая, как посты и обжорство косят людей, особенно после разговения на Пасху: «Мертвые по кабакам, по улицам и по дорогам и частые похороны доказывают то ясно». Здесь он напоминает народное выражение «говей духом, а не брюхом». Ломоносов красочно и эмоционально описывает сцены обжорства на Руси: «Как с привязу спущенные собаки, как накопленная вода с отворенной плотины, как из облака прорвавшиеся вихри, рвут, ломят, валят, опровергают, терзают. Там разбросаны разных мяс раздробленные части, разбитая посуда, текут пролитые напитки, там лежат без памяти отягченные объядением и пьянством, там валяются обнаженные и блудом утомленные недавние строгие постники. О истинное христианское пощение и празднество! Не на таких ли бог негодует у пророка: "Праздников ваших ненавидит душа моя, и кадило ваше мерзость есть предо мною!"» [там же, с. 137]5.
Тем не менее Ломоносов не пессимист. Он верит как в возможность регулирования и реформирования сложившегося положения вещей, так и в силу народного духа. «Русский народ гибок!», — восклицает он.
Чтобы это значило, и в какой связи оно говорит о гибкости народа? Ломоносов рассуждает: когда Масленица и Пасха приходят в Россию, это весьма тяжелая пора как в климатическом, так и в продовольственном отношении. Нет свежей пищи, особенно зелени, весна — это время болезней и истощения организма после зимы. Поэтому он и говорит, что «если б наша масленица положена была в мае месяце, то великий пост был бы в полной весне и в начале лета, а св. неделя около Петрова дня, то бы, кроме новых плодов земных и свежих рыб и благорастворенного воздуха, 1-е) поспешествовало бы сохранению здравия движение тела в крестьянах па-хотною работою, в купечестве дальнею ездою по земле и по морю, военным — экзерцициею и походами; 2-е) ради исправления таких нужных работ меньше бы было праздности, матери невоздержания, меньше гостьбы и пирушек, меньше пьянства, неравного жития и прерывного питания, надрывающего человеческое здравие, а сверх того, хотя бы кто и напился, однако, возвращаясь домой, не замерз бы на дороге, как о масленице бывает, и не провалился бы под лед, как случается на св. неделе» [там же, с. 138].
Предложение — сдвинуть время столь важных религиозных праздников на более поздний срок — кажется кощунственным. Но
5 Этот фрагмент выдает не только Ломоносова-просветителя, но и Ломоносова-литератора. Легко видеть, как соединяются здесь разные стили — научный и поэтический, светский и религиозный, рациональный и эмоциональный способы описания феномена русского обжорства и разгула.
только на первый взгляд. Ломоносов предполагает, что время праздников условно и не носит догматического характера. Время для праздников в Греции и Иерусалиме, продолжает он, — это время теплое и плодородное. Эти праздники установили, «когда у них полным сиянием вешнего солнца земное богатое недро отверзается, произращает здоровыми соками наполненную молодую зелень и воздух возобновляет ароматными духами; поспевают ранние плоды, в пищу, в прохлаждение и в лекарство купно служащие; пению нашему для славословия божия соответствовали журчащие ручьи, шумящие листы и воспевающие сладкогласные птицы. Как бы мы вам предписали есть финики и смоквы и пить доброго виноградного вина по красоуле (монастырской чаше. — В.А.), чего у вас не родится?» [там же, с. 139].
Другим основанием возможности переноса праздников на теплое время года является его вера в правомерность государства вершить глубокие реформы в общественной жизни. Апеллируя к практике петровских преобразований, Ломоносов предлагает: «Для столь важного дела можно в России вселенский собор составить: сохранение жизни толь великого множества народа того стоит». И здесь же дает еще одно наглядное доказательство возможности перенесения сроков этих праздников: «Исправлению сего недостатка ужасные обстоят препятствия, однако не больше опасны, как заставить брить бороды, носить немецкое платье, сообщаться обходительством с иноверными, заставить матрозов в летние посты есть мясо, уничтожить боярство, патриаршество и стрельцов и вместо их учредить Правительствующий Сенат, Святейший Синод, новое регулярное войско, перенести столицу на пустое место и новый год в другой месяц! Российский народ гибок!» [там же, с. 139—140].
Таковы лишь некоторые черты реалистической и оптимистической философии народной жизни нашего великого соотечественника Михаила Васильевича Ломоносова.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. СПб., 1889. Т. 1—11.
Ломоносов М.В. О сохранении и размножении российского народа // Ломоносов М.В. Избр. произв.: В 2 т. М., 1986. Т. 2.
Розанов В.В. Труды М.В. Ломоносова // Электронный источник: http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_trudy_m_v_lomonosova.html.
