CC BY
37
Минаков С. Т.
(Орел)
УДК 94(47)
М. Н. ТУХАЧЕВСКИЙ В КОНТЕКСТЕ НОМЕНКЛАТУРНОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ
СТАРОЙ РУССКОЙ АРМИИ
Настоящая статья посвящена исследованию одного из аспектов службы М. Н. Тухачевского в старой русской армии в составе л-гв. Семеновского полка, как одного из условий идентификации и самоидентификации личности. В статье дается краткая личностная характеристика Тухачевского. Внимание автора сосредоточено на установлении последнего офицерского чина Тухачевского, на его отношении к продвижению в чинах как номенклатурному фактору карьерного роста, внутрикорпоративной и социально-политической самоидентификации. Анализируются различные свидетельства и сведения, указывающие на последний его чин в дореволюционной русской армии, объясняется их противоречивость. При рассмотрении этого вопроса и в ходе анализа источников, позволяющего в конкретно-исторической ситуации, на примере исторической личности, исследовать малоизученный, частный, но весьма существенный вопрос о чиновно-карьерном росте офицерского состава дореволюционной русской армии. Исследование этого аспекта личности Тухачевского в период его службы в л-гв. Семеновском полку во время Первой мировой войны осуществляется в связи с обращением внимания на его ближайшее полковое окружение, в которое входил полковник Бржозовский и другие офи-церы-семеновцы. Затрагивается вопрос о внутрикорпоративном положении Тухачевского, его взаимоотношениях с офицерами-однополчанами. В этом плане исследуется также вспомогательный, но важный, малоизученный вопрос о так называемой «смоленской шляхте». Статья написана с использованием преимущественно малоизвестного и разнообразного архивного материала. Активно привлекается практически не исследовавшийся и впервые вводимый в научный оборот материал полковых документов л-гв. Семеновского полка.
Ключевые слова: Тухачевский, гвардия, чинопроизводство, социальная идентификация, Бржозовский, «смоленская шляхта».
This article is devoted to the study of one of the aspects of the Ministry-M. N. Tukha-chevsky in the old Russian army in the composition of the l-QV. Semenovsky regiment as one of the conditions of identification and self-identification of the person. The article gives a briefpersonal characteristic of Tukhachevsky. The author's attention is focused on the establishment of Tukhachevsky's last officer rank, on his attitude to promotion in ranks as an nomenclature factor of career growth, internal corporate and social and political self-identification. Various evidence and evidence pointing to his last rank in the pre-revolutionary Russian army are analyzed, explaining their inconsistency. When considering this issue and during the analysis of sources, allowing in a specific historical situation, on the example of a historical person, to explore a little-studied, private, but very significant issue of official and career growth of officers of the pre-revolutionary Russian army. Research of this aspect of Tukhachevsky's personality during his service in l-GV. Semenov regiment during the First world war carried in connection with the drawing attention to his immediate regimental entourage, which included Colonel Brzhozovsky and other officers Semenov. Address the question of the internal position of Tukhachevsky, his relationship with the officers-soldiers. In this regard, we also study the auxiliary, but important, little studied question of the so-called "Smolensk nobility". The article is written using mostly little-known and different-shaped archival material. Actively involved in virtually uninvestigated,
and for the first time introduced into scientific circulation, the material of the regimental documents of the l-GW. Semenov regiment.
Keywords: Tukhachevsky, guard, chinoproizvodstvo, social identification, Brzhozovsky, "Smolensk gentry".
DOI: 10.24888/2410-4205-2019-20-3-62-73
дентичность - это социализированная часть нашего «Я», - утверждают специалисты-психоаналитики. Каждое общество представляет собой репертуар идентичностей: от идентичности ребенка, отца, матери, до профессиональных, политических и т.д.... Мы получаем их во взаимоотношениях с другими, которые так нас обозначают и идентифицируют. Только в том случае, если идентичность подтверждается другими, она реальна и для самого индивида.. Идентичность является продуктом взаимодействия самоидентификации и идентификации другими - это относится и к тем идентичностям, которые произвольно создаются самим индивидом» [20, с. 12].
По мнению известного психоаналитика Э. Эриксона, «исследование психосоциальной идентичности зависит .от трех взаимодействующих сторон., а именно: личностной связи индивида с ролевой интеграцией в его группе; направляющих его образов - с идеологиями его времени; его жизненной истории - с историческим моментом» [20, с. 16]. В подобной ситуации «входящий в социальный мир молодой человек, - как считают психоаналитики, - теряется среди конфликтующих предписаний, ролей идей. Обостренно переживаемый кризис идентичности подталкивает к решению не только своих собственных, но и социально-исторических проблем» [20, с. 18]. Когда «радикально меняется образ мира, традиционные идеологии пребывают в упадке, рушится социальный порядок» [20, с. 17], индивиды, особенно молодые, «испытывают страх, тревогу, бессмысленность существования - необходим новый ответ на вопросы, которые ставит история. Этот ответ всегда включает в себя не только совокупность рациональных подходов к проблемам внешнего мира, но и экзистенциальное решение, веру, которая дает смысл жизни» [Там же]. На этапе социально-политической самоидентификации в условиях исходной «неизвестности» личности весьма важную роль играет «номенклатурный фактор» общественной, внутрикорпоративной, идентификации личности в соответствии с установленной государством и закрепленной традицией официальной шкалой и иерархией ее оценки. Обозначив общее направление предстоящего исследования, в настоящей статье я намерен проанализировать частный его аспект сквозь призму личности М. Н. Тухачевского.
Обозревая информационную атмосферу, порожденную Гражданской войной в России, можно с уверенностью констатировать, что Тухачевский занял одно из доминирующих мест в общественном мнении и сознании в Советской России и за ее пределами в представлениях о Красной Армии и военных событиях, происходивших в России [13, с. 428, 429; 8, с. 291; 27, с. 222]. В нем видели «красного Наполеона». Для Европы Тухачевский уже к 1921 г. превратился в некий символ, воплощение «мировой революции на штыках», «революционной войны», «коммунистического империализма» [13, с. 459, 460; 26, с. 18, 19, 34].
Погруженный в российский революционный хаос «аристократ в демократии» [31, р. 73, 74; 6, т. 7, с. 438; 2, т.2, с. 176, 179, 183], убежденный в своем «графском достоинстве», восходящем к средневековым графам Фландрии [17, ф. 291. Оп. 1. Д. 3. Л. 1-46], молчаливый, замкнутый гвардейский офицер Тухачевский, высокомерно-пренебрежительно относившийся к окружающим [30, № 10, с. 2], склонный к аристократическим розыгрышам и эпатажу [31, р. 73-74; 21, с. 191], воодушевляемый внешним сходством с Наполеоном [31, р. 13], проецировал в образе «великого корсиканца» собственную судьбу [31, р. 30; 21, с. 190]. Будучи молодым офицером л-гв. Семеновского полка, психологически поглощенный его архаичными внутрикорпоративными традициями, упроченными социо-
«И
культурной «замкнутостью» российской императорской гвардии, Тухачевский весьма ревниво относился к динамике своей офицерской карьеры. Он очень рассчитывал на то, что в условиях боевых действий Первой мировой войны ему удастся быстро продвинуться в чинах благодаря самоотверженной храбрости. «Для меня война - все! Или погибнуть, или отличиться, сделать себе карьеру, достигнуть сразу того, что в мирное время невозможно, - признавался он своему полковому товарищу. - .. .В войне мое будущее, моя карьера, моя цель жизни. .Взять от войны все, что она может дать. Для меня это главное» [1, д. 9. Л. 3335; 9, № 15; 10. с. 12]. В разговорах со своими товарищами по 7-й роте (младшим офицером которой он числился), Тухачевский заявлял: «Считаю совершенно абсурдным то, что в гвардии нет производства за отличие и что надо идти в хвосте за каждой бездарностью, которая старше тебя по выпуску» [7, с. 9]. Он стремился отличиться при каждом удобном боевом случае. Самым ярким событием такого рода, несомненно, сыгравшим свою роль в военно-политическом выборе Тухачевского в 1917 году, был бой за Кжешувский мост 2 сентября 1914 г.
Приказа взять мост через р. Сан от батальонного начальства в 7-ю роту, младшим офицером которой, командиром 1 -го взвода и 1 -й полуроты, был Тухачевский, не поступало, но она была «передовой» и «направляющей.» [7, с. 7].
«Тухачевский пошел первым, - вспоминал командовавший ротой поручик А. В. Иванов-Дивов 2-й. - ... Тухачевский очень успешно развернул взводы и, дав направление, повел их вперед перебежками повзводно.» [7, с. 7]. Далее, как свидетельствует Иванов-Дивов, «подошла 8-я (рота)», а «за 8-й подошла 6-я рота Веселаго, - вспоминал в связи с этим Иванов-Дивов. - .Я предупредил его о том, что мой взвод с Тухачевским впереди.» [7, с. 7]. Так, на поддержку 1-го взвода Тухачевского спешила 6-я рота капитана Ф. А. Веселаго.
«Оторвавшись от роты и не встречая сопротивления, взвод (Тухачевского), - продолжал свои воспоминания Иванов-Дивов, - . подошел к домам Кржешова у самого моста. Площадь перед ним была заполнена отступающими австрийцами. Взвод рассыпался между домами и открыл огонь. Австрийцы бросились к мосту. Группа пехотинцев тащила два пулемета. Будучи обстреляны, они сдались, и взвод захватил оба пулемета» [7, с. 8]. Таким образом, Иванов-Дивов свидетельствует, что именно 1 -й взвод под командованием Тухачевского захватил Кжешувский мост и 2 исправных пулемета, за что, согласно «георгиевскому статуту», командиру взвода, в данном случае подпоручику Тухачевскому, полагался орден Св. Георгия 4-й степени [3, с. 60].
«В это время подошла 6-я рота капитана Веселаго, который сразу направил ее к мосту, уже свободному от австрийцев», - таким образом, по свидетельству Иванова-Дивова, 6-я рота капитана Веселаго подошла к Кжешувскому мосту, когда он был уже занят и очищен от австрийцев 1 -м взводом Тухачевского. «В это же время раздался взрыв. Мост был взорван в средней его части.» [7, с. 8]. Другой однополчанин Тухачевского, полковник князь Ф. Н. Касаткин-Ростовский уточняет это обстоятельство боя за Кжешув-ский мост.
«Тухачевский, - рассказывал князь, - сделав большой обход, неожиданно появился с правого фланга австрийцев, ведших с остальными нашими батальонами фронтальный бой, и принудил их поспешно отступить. Обход был сделан так глубоко и незаметно, что австрийцы растерялись и так поспешно отошли на другой брег реки Сан, что не успели взорвать приготовленный к взрыву деревянный высоководный мост через реку» [1, д. 9. Л. 3335]. Таким образом Касаткин-Ростовский подтверждает, что мост был захвачен Тухачевским и его взводом и что австрийцы хотели, но не взорвали мост, успев лишь поджечь его.
Завершая свои воспоминания о бое на Кжешувском мосту, поручик Иванов-Дивов 2-й пишет: «С согласия полковника Вешнякова (командира 2-го батальона, в состав которого входила 7-я рота) я написал рапорт о представлении Тухачевского к Георгиевскому
оружию, но штаб полка ограничился представлением к Владимиру 4-й степени. Конечно, мне это казалось несправедливым: ведь два пулемета были взяты его взводом» [7, с. 9]. Капитан Веселаго, как и командир батальона полковник Вешняков были награждены орденом св. Георгия 4-й степени [7, с. 9].
Как вспоминал Касаткин-Ростовский, «Тухачевский .явно был недоволен, считая, что Георгия заслужил он» [1, д. 9. Л. 3335]. По свидетельству капитана Ю.В. Макарова, «от огорчения и злости будущий маршал расплакался» [14. с. 284]. Однако, «с этих пор о Тухачевском начали говорить, и интересоваться им» [1, д. 9. Л. 3335].
Исходя из всего вышесказанного и учитывая всю совокупность самоидентификационных признаков молодого Тухачевского, основополагающей психоментальной основой его жизнедеятельности, спроецированной затем в революционно-политическую ситуацию, можно определить как «аристократически» интерпретированный «наполеоновский архетип» поведения [15, с. 201].
В справочно-энциклопедических изданиях, отечественных, и зарубежных, последний чин М. Н. Тухачевского в «старой русской армии» указывался по-разному - поручик (в «Советской исторической энциклопедии» [23, т. 14, ст. 600], «Советской военной энциклопедии» [22, т. 8, с. 151]). Один из участников Гражданской войны в составе белых войск Восточного фронта полковник В. И. Лебедев в своих воспоминаниях называет его «капитан гвардии Тухачевский» [12, с. 186], И. Данилов, генерал старой русской армии, оказавшийся в Красной армии и бежавший из Советской России в марте 1922 г., утверждал, что Тухачевский «в прошлом только штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка» [5, с. 97]. Но некоторые свидетельства тех лет присваивали Тухачевскому и более высокий чин в старой армии. Весьма примечательна в этом отношении дневниковая запись полковника А. А. фон-Лампе с подзаголовком «Красные генералы» и его комментариями к фрагментам текста из зарубежной прессы, датированная июлем (число не указано) 1920 года.
«Европейские корреспонденты, - записал фон-Лампе и далее цитирует, - «интересуются новым главкомом советской армии Тухачевским, бывшим подполковником царской армии». Английская печать окружила эту фигуру «взнесенную на гребень революционной волны. ореолом какой-то особенной славы и таинственности. И когда читаешь подобные корреспонденции становится действительно непонятным, кто такой этот красный герой, вынырнувший из мрака неизвестности, ловкий приспосабливающийся авантюрист или новый Наполеон, временно укрывшийся под личиной пролетарского генерала» [4, д. 2(6). Л. 724].
Почему же в зарубежной прессе сообщалось о Тухачевском, как о «бывшем подполковнике царской армии»? Возможно, направление поиска ответа на данный вопрос содержится в продолжении дневниковой записи фон-Лампе июля 1920 г.
«Один из членов первой посетившей Россию английской рабочей делегации, - продолжал полковник, - после свидания с Тухачевским заявил: «После того как я видел этого человека, для меня стал ясным исход польско-русского столкновения». Английская пресса утверждает, что советские главари страшно дорожат присутствием в их среде Тухачевского.» [4, д. 2(6). Л. 724]. В данном фрагменте важно отметить, что эти сведения о личности Тухачевского были получены из беседы с ним самим («после свидания с Тухачевским»). Можно полагать, что это сам Тухачевский представился как «бывший подполковник царской армии». Определенное объяснение такому «чиновному» обозначению «советского главкома» имеется, и оно, в некотором смысле, позволяет понять, почему Тухачевский позиционировал себя в чине «подполковника».
Согласно Табели о рангах, со времен императора Петра I гвардейские офицеры имели преимуществ, а к началу XX в. - в один. При императоре Александре III, в 1883 г. был упразднен чин майора, и потому, после чина «капитана» шел чин «подполковника», а чин «прапорщика» был сохранен лишь для офицеров запаса, призывавшихся в войска
лишь в случае войны. При этом, в гвардии упразднялся и чин «подполковника»: сразу же за «капитаном гвардии» шел чин «полковника гвардии». Поэтому позиционирование Тухачевского себя в чине «подполковника», скорее всего, объясняется тем, что, как «капитан гвардии», он приравнивал себя к «армейскому подполковнику», т.е. к «штаб-офицерам». Это объяснение представляется достаточно логичным, если Тухачевский к концу своей службы в старой армии (гвардии) был в чине «капитана гвардии». Однако вопрос о последнем его чине нуждается в более внимательном рассмотрении.
Обычно, в мирное время производство обер-офицеров (от подпоручика до капитана включительно) в очередной чин происходило в 4-летнем временном диапазоне, т.е. через каждые четыре года от подпоручика до поручика, от поручика до штабс-капитана; через 5 лет - от штабс-капитана до капитана и через 6 лет - от капитана до полковника. Об этом свидетельствуют «Списки по старшинству в чинах» [17, ф. 2321. Оп. 1. Д. 229. Л. 15-49]. Таким образом, в течение 18-20 лет, выпущенный в гвардию подпоручик, мог достигнуть чина полковника, в возрасте от 39 до 41 года. Впрочем, поколения офицеров гвардии, начиная с 1878-1879 г. рождения проходили повышение в чинах, с подпоручика до капитана, несколько быстрее - с диапазоном в 4 года [17, ф. 2321. Оп. 1. Д. 229. Л. 25об-36]. При этом перескакивание через чин было недопустимо, независимо от личных заслуг офицера. Это было исключено.
Процедура или процесс чинопроизводства, обычно, начинался с представления офицера в следующий чин рапортом его непосредственного начальника (командира роты) на имя командира полка. Это представление обретало силу с момента утверждения этого представления командиром полка в вышестоящие военно-административные инстанции, на имя командира бригады. Таким образом, процесс представления шел по инстанциям в соответствии с командно-должностной иерархией: представление командира полка должно было подтверждаться командиром бригады, командиром дивизии, командиром корпуса, командующим военным округом (армией, затем фронта, в условиях войны) и утверждаться Высочайшим повелением, от имени императора. После этого утвержденное производство в следующий чин спускалось по командно-должностной иерархии «вниз» до командования полком и вступало в законную силу на основании приказа по полку. При этом, «старшинство» производства в новый чин устанавливалось с даты представления офицера в этот чин, поданного командиром полка. Иными словами, фактически офицер производился в очередной чин представлением командира полка. Все вышестоящие военные инстанции лишь утверждали это представление. Не известно ни одного случая отклонения представления офицера к производству в следующий чин вышестоящими инстанциями, включая императора. Представление офицера к производству в следующий чин по гвардейскому корпусу делалось при 100-процентной уверенности командира полка и всех вышестоящие начальников в том, что император, безусловно, утвердит данное производство. Вся процедура чинопроизводства рассматривалось как традиционная формальность, обусловленная существовавшей военно-бюрократической системой.
В военное время этот диапазон времени производства офицера в следующий чин сокращался минимум до 8 месяцев, при том условии, что представляемый офицер командовал подразделением в качестве «командующего» (пользуясь современными бюрократическими формулами, «исполняющего обязанности командира»). Однако в 1917 г., после Февральской революции, прежняя система чинопроизводства начала разрушаться, производство офицеров в следующий чин происходило быстро, официальное утверждении в новом чине не успевало за «представлением к производству». Поэтому в официальных документах, в том числе в полковых, порой, возникала путаница. Эта путаница усугублялась и тем, что с началом Первой мировой войны запасные батальоны в полках, в частности, в гвардейских, были развернуты в резервные полки. К 1917 г. численность этих полков значительно превышала численность «действующих (фронтовых)» полков. В «резервных полках» было, как правило, по нескольку тысяч «нижних чинов» и свыше сотни офи-
церов. Последние подразделялись на две группы: штатный командный состав (не менее 60 человек) и поставленные на довольствие офицеры с последствиями тяжелых ранений или болезней, не пригодных к строевой службе на фронте, а также находившиеся в «резервном полку» после ранения и болезней, ожидавшие отправку на фронт в «действующий полк». Если прежде командир запасного батальона полка подчинялся командиру полка, то теперь, командир «резервного полка», хотя номинально и считавшийся по должности ниже командира «действующего полка», однако фактически являлся самостоятельным командиром части. Особенно, принимая во внимание то обстоятельство, что после Февральской революции, в апреле-мае 1917 г. прежние командиры гвардейских полков, как правило, в чине генерал-майора, были заменены новыми командирами, как правило, из числа боевых офицеров в чине полковника. Командир «резервного полка» также был в чине полковника. Поэтому по своему чину командиры «действующего» и «резервного» полков были равны. Эти обстоятельства привели к тому, что в официальных справочных изданиях достаточно часто встречаются разночтения в указании чина того или иного офицера.
Как известно, последний выпуск кадровых офицеров-подпоручиков из военных училищ, включая Пажеский корпус, в том числе в императорскую гвардию, был произведен накануне начала Первой мировой войны на месяц раньше обычного - 12 июля 1914 г. В этот же день был выпущен из Александровского военного училища подпоручиком в л -гв. Семеновский полк М. Н. Тухачевский. На 1 января 1917 г. в «Списке офицеров л-гв. Семеновского полка» он значится в том же чине, подпоручиком [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 3032. Л. 2]. По возвращению из плена в Петроград 16 октября 1917 г. подпоручик Тухачевский был зачислен в Резервный Гвардии Семеновский полк. Согласно приказу по Резервному Гвардии Семеновскому полку, подписанному его командующим полковником Р-Ф.В. Бржозовским, на 20.10.1917 Тухачевский указан как «поручик» [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 2998. Л. 6об.]. Но в приказе по Резервному полку от 18 ноября 1917 г. Тухачевский вновь именуется «подпоручиком». В приказе по лейб-гвардии Семеновскому полку («действующему» на фронте в Галиции) от 27 ноября 1917 г. он также указывается в своем первоначальном чине «подпоручика» [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 3000. Л. 104]. Эту путаницу можно объяснить и вошедшей в практику небрежностью в составлении полковых (и не только полковых) приказов: в обстановке выборности командиров и иных должностных лиц, старые кадры заменялись новыми, «революцией призванными», в том числе и на административно-хозяйственные. До «действующих» на фронте полков приказы, в том числе и о чинопроизводстве, могли доходить с опозданием или вообще не доходить. Скорее всего, Тухачевский был представлен к производству в «поручики» Бржозовским после возвращения из плена и зачисления в списки Резервного полка. Но, возможно, представление к производству Тухачевского в поручики было сделано еще до его побега из плена и прибытия в Петроград, поскольку, как и «не годные к строевой службе» хронически больные офицеры, а также с последствиями тяжелых ранений и контузий, он числился в офицерском составе полка. Он официально оставался в списках л-гв. Семеновского полка и на 1.1.1916 г. [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. Л.], и на 1.1.1917 г. [24, л. 2], и на 1.2.1917 г. [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 3032. Л. 34об], как и офицеры л-гв. Семеновского полка, с осени 1914 г. уже не принимавшие участия в боевых действиях по состоянию здоровья, но также представлявшиеся к производству в следующий чин. Следует заметить, что если на 1.1.1916 г. Тухачевский считался пропавшим без вести, то к 1.2.1917 г. уже было известно, что он находится в плену.
И указанные категории офицеров в 1917 г. также производились в следующие чины. Ясно одно, в списке офицеров Резервного Гвардии Семеновского полка Тухачевский на 20 октября 1917 г. уже значился «поручиком». Однако, учитывая эту путаницу, а также, исходя из отмеченного выше процесса чинопроизводства, главным в этом процессе было представление к производству в следующий чин. Именно с момента представления и начинался отсчет времени пребывания офицера в новом чине. Поэтому указанные выше до-
кументы назывались «списками по старшинству в чинах», ибо иерархия офицеров в полку устанавливалась не только по самому чину, но и по тому, кто был раньше по времени представлен к производству в чин (а не утвержден в нем) при равенстве в определенном чине нескольких офицеров. Тем самым, учитывая сроки прохождения самой процедуры от представления до утверждения в чине, сохранялись очередность и справедливость в производстве в следующие чины. Примечательно, поэтому, что в анкете, заполненной самим Тухачевским 4 июля 1919 г., в пункте «.последняя военная должность и военный чин» записано: - В старой армии комроты, представлен в капитаны» [28, с. 3]. Получается, что воспитанный в порядках и традиции старой императорской гвардии, Тухачевский считал себя в том или ином чине, в зависимости от даты представления в чин.
В послужном списке Тухачевского от апреля 1919 г. находим подтверждение этой записи: «12.7.1914 - подпоручик л-г. Семеновского полка. .После побега из германского плена представлен для уравнения со сверстниками в капитаны 1917 г.» [18, л. 7]. Далее в скобках не совсем четко от руки указана дата (с использованием римских цифр): «18.XI.1917» [18, л. 7]. (Попутно замечу, что «послужные списки» командиров Красной Армии составлялись, как правило, «от руки», в то время, как в русской дореволюционной армии они были машинописными).
Согласно приказу по Резервному Гвардии Семеновском полку от 18 ноября 1917 г. «Штабс-капитана Кукуранова и Подпоручика Тухачевского, убывших в действующий Гвардии Семеновский полк исключить из списков полка с 17 ноября сего года» [17, ф.2584. Оп. 1. Д. 3002. Л. 6] (в действующий л-гв. Семеновский полк Тухачевский прибыл 20 ноября 1917 г. [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 3000. Л. 104]). Следовательно, представление его к производству в чин «капитана для уравнения в чинах со сверстниками» было сделано полковником Бржозовским, командиром Резервного полка, поскольку 18 ноября приказ, касавшийся Тухачевского, подписывался именно им. Воспоминания вдовы полковника свидетельствуют о достаточно близких дружеских отношениях Тухачевского с Бржозов-ским, который, следует заметить, вполне сочувственно отнесся к намерению Тухачевского вступить в Красную Армию и стать ее «Наполеоном» [32, s. 23].
Близкие приятельские отношения между Бржозовским и Тухачевским, видимо, сложились и благодаря некоторым косвенным факторам. Аристократизм повседневного поведения Тухачевского, убежденного в своем графском титуле, хотя официально и не подтвержденном российским императором (Александром I), несомненно, импонировал столь же аристократичному остроумному Бржозовскому, даже внешне напоминавшему средневекового рыцаря. Они оба, несмотря на некоторую, но не очень значительную, разницу в возрасте (Бржозовский был старше Тухачевского на 7 лет) заканчивали одно и то же Александровское военное училище [17, ф. 2321. Оп. 1. Д. 230. Л. 31об.]. Поэтому были, как тогда выражались, «александронами», и в этом смысле связаны были «земляческими» чувствами. Видимо, приятельская близость между ними сложилась и потому, что они, так, или иначе, принадлежали «смоленской шляхте», сформировавшаяся из русских и польско-литовских дворянских фамилий, проживавших в Смоленском уезде с XVI-XVII вв. [25, с. 64; 16, ч. 5. Л. 110об ] Бржозовские (Бржезовские, в русском варианте Брезовские) принадлежали к польско-литовскому шляхетскому роду, известному с XVI в. [16, ч. 5. Л. 110об], происходившему из Виленского края [16, ч. 5. Л. 110об ]. К «смоленской шляхте», так или иначе, принадлежали также такие офицеры л-гв. Семеновского полка, как капитаны Б. В. Энгельгардт, Н. Н. Ганецкий, а также К. С. Лобачевский, с которыми Тухачевский был связан наиболее близкими дружескими отношениями [19] и которые, как и он, группировались вокруг полковника Бржозовского. «Группа полковника Бржозовского» с установлением советско-большевистской власти обнаружила лояльное к ней отношение и готовность продолжать исполнение своих военно-профессиональных обязанностей и при новой власти. Она реализовала эту готовность, перейдя в составе своего полка, переименованного в «Полк по революционной охране города Петрограда», на службу советской
власти во главе с полковником Бржозовским [29, л. 229]. Такой военно-политический настрой был характерен для значительной части офицеров л-гв. Семеновского полка, что также способствовало военно-политическому выбору Тухачевского.
Учитывая чрезвычайно ускоренный процесс чинопроизводства офицерского состава после Февраля 1917 г., порой независимо от реальных боевых заслуг того или иного офицера, независимо от того, находился ли он на фронте в действующем полку, в резервном полку, в запасе, на излечении от болезни, в каком-либо тыловом военном учреждении, он все равно производился в следующий чин. При этом представление его в следующий чин происходило часто, не дожидаясь его утверждения в предшествующем чине. В качестве показательного примера целесообразно обратить внимание на продвижение в чинах подпоручика л-гв. Семеновского полка Н. А. Клименко 2-го.
Так, согласно полковому приказу от 1.10.1917 г., со ссылкой на приказ по армии и флоту от 31.8.1917 г., подпоручик Н. А. Клименко производится в поручики со старшинством от 1.4.1916 г. [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 2999. Л. 5] Последние из указанных цифр - дата представления подпоручика Клименко в чин поручика. Однако, спустя несколько дней, полковым приказом от 5 октября 1917 г., со ссылкой на приказ по армии и флоту от 9 сентября 1917 г., поручик Клименко производится в следующий чин, штабс-капитана со старшинством в чине с 1 октября 1916 г. Следовательно, его представление в чин штабс-капитана было сделано полковым начальством 1 октября 1916 г. [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 2999. Л. 14], т.е. задолго до утверждения его в чине поручика. Так что такая практика представления офицера в очередной чин еще до утверждения его в предшествующем чине, к которому он был представлен ранее, была, как видим, обычной. При этом Клименко не был каким-то особенно выдающимся боевым офицером - он возглавлял нестроевую роту.
Сроки же прохождения самой процедуры производства в следующий чин в 1917 г. были различные. Мы видим, что подпоручик Клименко был представлен в следующий чин еще в феврале 1916 г., а утвержден в чине поручика лишь в октябре 1917 г., т.е. спустя 1 год и 7 месяцев. Однако эта процедура могла занять всего несколько недель. Например, поручик л-гв. Семеновского полка О.П. Сим был представлен в чин штабс-капитана 28 августа 1917 г. и утвержден в этом чине уже 16 октября 1917 г., т.е. через полтора месяца [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 2999. Л. 4об]. Штабс-капитаны л-гв. Семеновского полка Рахманинов и Вестман, представленные в капитаны 1 октября 1917 г., приказом по армии и флоту были утверждены в этом чине уже 23 октября 1917 г., а полковым приказом - 10 ноября [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 3000. Л. 25]. Иными словами, в данном случае, между представлением в следующий чин и утверждением в нем прошло всего три недели.
Перескакивание через чины в старой русской армии исключалось. Поэтому, прежде чем быть представленным к производству в «капитаны», подпоручик Тухачевский должен был пройти через чины «поручика» и «штабс-капитана», т.е. быть уже представленным к производству в эти чины, но не обязательно дожидаясь утверждения в этих чинах. Показательна цитированная выше краткая ремарка-мотивация представления Тухачевского в чин капитана, указанная в его послужном списке: «для уравнения в чинах со сверстниками». Два офицера-семеновца, выпущенные подпоручиками в л-гв. Семеновский полк из военных училищ одновременно в Тухачевским 12 июля 1914 г., Г. Г. Рыльке и Б. А. Спешнев, были утверждены в чине капитана 16 октября 1917 г. со старшинством с 19 января 1917 г. (эта дата их представления в чин капитана) [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 2999. Л. 40об]. Следует заметить, что Г. Г. Рыльке с августа 1914 г. и до начала марта 1915 г. находился на излечении ранения и на 1 января 1917 г. оставался в чине подпоручика (как и Тухачевский). В «Списке по старшинству в чинах» он шел вторым после Тухачевского [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 3032. Л. 2]. Это были «сверстники» Тухачевского. Несколько штабс-капитанов л-гв. Семеновского полка, начавших службу, в том числе фронтовую, позже Тухачевского, с октября - декабря 1914 г. в чинах подпоручиков или даже прапорщиков,
были произведены в чин капитана тоже 16 октября 1917 г. со старшинством (с представлением в этот чин) 1 августа 1917 г. Поэтому представление Тухачевского в чин капитана 18 ноября 1917 г., с пояснением «для уравнения в чинах со сверстниками», по дате вполне логично и, можно сказать, естественно.
Следует учесть и еще одно обстоятельство. В условиях того времени побег из плена и возвращение в свой фронтовой полк считалось героическим подвигом. Для отличившихся таким побегом лиц, был создан особый знак отличия - нарукавный шеврон из георгиевской ленты. Шеврон выдавался при соответствующем приказе, который гласил: «за мужество при прорыве из плена». Мало того, как правило, такого рода «беглецы» награждались орденом, вплоть до св. Владимира 4-й степени включительно. Тухачевский также был представлен к награждению орденом Станислава 2-й степени.
Во всяком случае, согласно приказу по Гвардии Семеновскому резервному полку от 20 октября 1917 г., Тухачевский уже был отмечен в чине «поручика» и, очевидно, представлен к производству в «штабс-капитаны», а затем, 18.11.1917 г. был представлен к производству в следующий чин - «капитана». Поэтому информация, распространенная в штабных кругах Западного фронта, где довелось вращаться в 1920 г. генералу И. Данилову, что Тухачевский бывший штабс-капитан л-г. Семеновского полка [5, с. 97], видимо, вполне соответствовала истине.
После установления контроля новой властью над Ставкой Верховного Главнокомандования и создания при ней Революционного Полевого штаба 27 ноября (10 декабря) 1917 г. производство в офицеры было прекращено и ликвидировалась сама система чинопроизводства в армии. В соответствии с приказом по гвардии Семеновскому полку для исполнения приказа ВРК при Ставке утром 2 декабря от солдат и офицеров требовалось снять погоны [17, ф. 2584. Оп. 1. Д. 3043. Л. 9]. Таким образом, процесс производства Тухачевского в чин капитана формально, в силу указанных выше обстоятельств, не был завершен. Вот почему сам Тухачевский называл себя не «капитаном», а с оговоркой -«представленным в капитаны».
Одержимый мечтой о полководческой славе, в период своей службы в старой русской армии Тухачевский придавал весьма большое значение продвижению в чинах, стремясь в условиях войны ускорить этот процесс своими боевыми отличиями. Заслужив пять боевых орденов, включая св. Владимира 4-й степени, вполне заслужив награждение св. Георгием 4-й степени за решающую роль в бою за Кжешувский мост, Тухачевский, однако, несправедливо не был удостоен этого ордена. Выдающиеся боевые отличия, однако, не ускорили его продвижение в чинах. На последнем, «революционном» этапе существования старой русской армии (в 1917 г.) продвижение офицеров в чинах было значительно ускорено. В этих «революционных» условиях стремление Тухачевского восполнить упущенное им в плену время для продвижения в чинах было активно поддержано командиром Резервного Гвардии Семеновского полка полковником Бржозовским, вокруг которого группировалась часть молодых офицеров-семеновцев, как сам полковник и Тухачевский, принадлежавших к так называемой «смоленской шляхте». С достаточным основанием можно считать, что последний чин М. Н. Тухачевского в старой русской армии - капитан л-гв. Семеновского полка. Тенденция к завышению своего чина или военно-профессионального статуса вообще была характерна для бывших, особенно молодых, офицеров при вступлении в Красную Армию (М. А. Муравьев, А. И. Егоров). При вступлении в Красную Армию для придания большей солидности своему военно-профессиональному статусу Тухачевский также представлялся «подполковником», что, впрочем, имело определенные основания, учитывая, что в старой русской армии «обер-офицерский» чин гвардии капитана приравнивался к «штаб-офицерскому» чину армейского подполковника.
Список литературы
1. «Антар» (князь Ф. Н. Касаткин-Ростовский). Главковерх Тухачевский // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 5853. Оп. 1. Д. 9.
2. Бердяев Н. А. Ставрогин // Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. М.: «Искусство»; ИЧП «Лига», 1994. Т. 2. С. 406-463.
3. Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. М.: Русский мир, 2004. 928 с.
4. ГАРФ. Ф. 5853. Оп. 1. Д. 2 (6).
5. Данилов И. Н. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков // Архив русской революции. Т. 14. М.: ТЕРРА, 1992. С. 88-110.
6. Достоевский Ф. М. Собрание сочинений. Т. 7. М.: Художественная литература, 1957. 735 с.
7. Иванов-Дивов А. В. 7-я рота Лейб-гвардии Семеновского полка в Галиции // Военная быль, № 91. Париж, 1968. С. 1-9.
8. Из стенографического отчета о заседании Исполнительного комитета Петроградского губернского Совета - информация Г. Е. Зиновьева о кронштадтских событиях и положении в Петрограде. 1921 г. 8 марта. Кронштадтская трагедия 1921 г. Документы. Т. 1. М., 1999. С. 290-292.
9. Касаткин-Ростовский Ф. Н. Воспоминания о Тухачевском // Семеновский бюллетень, 1935, № 15. С. 11-12.
10. Касаткин-Ростовский Ф. Н. Воспоминания о Тухачевском // Часовой, 1936, 15 января, № 162. С. 11-13.
11. Лакиер А. Б. Русская геральдика. М.: Книга, 1990. 432 с.
12. Лебедев В. И. Борьба русской демократии против большевиков //1918 год на Востоке России. М.: ЗАО Центрополиграф, 2003. С. 173- 201.
13. Ленин В. И. Неизвестные документы. 1891-1922. М.: РОССПЕН, 1999. 607 с.
14. Макаров Ю. В. Моя служба в Старой Гвардии 1905-1917. Буэнос-Айрес, 1951.
382 с.
15. Минаков С. Т.Советская военная элита 20-х годов (состав, эволюция, социокультурные особенности и политическая роль). Орел: Орелиздат, 2000. 560 с.
16. Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской империи, начатый в 1797 году. (Репринт). Ч. 5. 153 с.
17. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА).
18. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 37976. Оп. 1. Д. 26.
19. Русская смута устами проигравших. К 95-летию революции. Михаил Корнфельд. Олег Керенский // Радиопрограммы и подкасты // Поверх барьеров с Иваном Толстым (опубликовано 12.11.2012). [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.svoboda.org/content/transcript/24777802.html (дата обращения: 05.04.2019).
20. Руткевич А. М. «Психо-история» Э. Г. Эриксона // Эриксон Э. Г. Молодой Лютер. М., 1997. С. 3-22.
21. Сабанеев Л. Л. Тухачевский реальный и Тухачевский мифический // Сабанеев Л. Л. Воспоминания о России. М.: Классика XXI, 2004. С. 190-191.
22. Советская военная энциклопедия. Т. 8. М.: Военное издательство, 1980. 687 с.
23. Советская историческая энциклопедия. Т. 14. М.: Советская энциклопедия, 1973. 1040 стб.
24. Стенографический отчет 7-го Всебелорусского Съезда Советов. Минск, 1925.
250 с.
25. Список господ офицеров Лейб-гвардии Семеновского полка по старшинству по состоянию к 1 января 1917 г. // РГВИА. Ф. 2584. Оп. 1. Д. 3032.
26. Список осажденных царем Алексеем Михайловичем в Смоленске в 1654 году // Орловский И. И. Смоленский поход царя Алексея Михайловича в 1654 году. Смоленск: Издание Смоленского Губернского Статистического Комитета, 1905. С. 47-75.
27. Троцкий Л. Д. Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство // Военная наука и революция, 1921, № 2. С. 204-234.
28. Хорев А. Маршал Тухачевский // Красная звезда. 4 июня 1988.
29. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. Р-73. Оп. 2. Д. 217.
30. Цуриков Н. А. Генерал Тухачевский. Листки воспоминаний // Россия, часть 5, № 10, Париж, 30.10.1927. 2 с.
31. Fervacque Pierre, Le chef de l'armée Rouge - Mikail Toukatchewski, Paris, 1928.
162 p.
32. Wieczorkiewicz P. P. Sprawa Tuchaczewskiego. Warszawa, 1994. 248 p.
References
1. GARF [State archive of the Russian Federation]. «Antar» (knjaz' F.N. Kasatkin-Rostovskij) [«Antar» (Prince F. N. Kasatkin-Rostov)]. Glavkoverh Tuhachevskij [Supreme commander Tukhachevsky]. Stock. 5853. List. 1. Dos. 9 (in Russian).
2. Berdyaev, N. Ah. Stavrogin [Stavrogin] in Berdjaev, N. Filosofija tvorchestva, kul'tury i iskusstva [Berdyaev, N. Philosophy of creativity, culture and art]. Moscow, «Art», IHP «League» Publ., 1994, vol.2. pp. 406-463 (in Russian).
3. Voennyj orden Svjatogo Velikomuchenika i Pobedonosca Georgija [Military order of St. George]. Moscow, Russian world Publ., 2004, 928 p. (in Russian).
4. GARF [State archive of the Russian Federation]. Stock. 5853. List. 1. Dos. 2 (6) (in Russian).
5. Danilov, I. Vospominanija o moej podnevol'noj sluzhbe u bol'shevikov [Memories of my servitude with the Bolsheviks] in Arhiv russkoj revoljucii [Archive of the Russian revolution]. Moscow, TERRA Publ., vol. 14, pp. 88-110. (in Russian).
6. Dostoevsky, F. M. Sobranie sochinenij [Collected works], vol. 7. Moscow, Fiction Publ., 1957, 735 p. (in Russian).
7. Ivanov-Divov, A. V. 7-ja rota Lejb-gvardii Semenovskogopolka v Galicii [7th company of the Life guards Semenovsky regiment in Galicia] in Voennaja istorija [Military history], № 91. Paris, 1968, p. 1-9.
8. Iz stenograficheskogo otcheta o zasedanii Ispolnitel'nogo komiteta Petrogradskogo gubernskogo Soveta - informacija G.E. Zinov'eva o kronshtadtskih sobytijah i po-lozhenii v Pe-trograde. 1921 g. 8 marta. Kronshtadtskaja tragedija 1921 g. Dokumenty [From the verbatim report on the meeting of the Executive Committee of the Petrograd provincial Council - information G. E. Zinoviev on the Kronstadt events and the situation in Petrograd. 1921, March 8. -Kronstadt tragedy of 1921. Documents], vol. 1. Moscow, 1999, pp. 290-292. (in Russian).
9. Kasatkin-Rostov, F. N. Vospominanija o Tuhachevskom [Memories of Tukhachevsky] in Semenovskij bjulleten [Semenovsky Bulletin], 1935, № 15, pp. 11-12. (in Russian).
10. Kasatkin-Rostov, F. N. Vospominanija o Tuhachevskom [Memories of Tukha-chevsky] in Chasovoj [Tchasovoy], 1936, January 15, № 162, pp. 11-13. (in Russian).
11. Lakier, A. B. Russkajageral'dika [Russian heraldry]. Moscow, Book Publ., 1990, 432 p. (in Russian).
12. Lebedev, V. I. Bor'ba russkoj demokratiiprotiv bol'shevikov [The struggle of Russian democracy against the Bolsheviks] in 1918 god na Vostoke Rossii [The year 1918 in the East of Russia]. Moscow, ZAO Centerpolygraph Publ., 2003, pp. 173-201 (in Russian).
13. Lenin, V. I. Neizvestnye dokumenty. 1891-1922 [Unknown documents. 1891-1922]. Moscow, ROSSPEN Publ., 1999, 607 p. (in Russian).
14. Makarov, Yu. V. Moja sluzhba v Staroj Gvardii 1905-1917 [My service in the Old Guard 1905-1917]. Buenos Aires, 1951. 382 p. (in Russian).
15. Minakov, S. T. Sovetskaja voennaja jelita 20-h godov (sostav, jevoljucija, soci-okul'turnye osobennosti i politicheskaja rol') [Soviet military elite of the 20s (composition, evolution, socio-cultural characteristics and political role)]. Orel, Orelizdat Publ., 2000. 560 p. (in Russian).
16. Obshhij Gerbovnik dvorjanskih rodov Vserossijskoj imperii, nachatyj v 1797 godu. (Reprint) [General coat of arms of the noble families of the all-Russian Empire, started in 1797. (Reprint)], part 5, 153 p. (in Russian).
17. RGVIA [Russian State military historical archive]. (in Russian).
18. RGVA [Russian State military archive]. Stock 37976. List. 1. Dos. 26 (in Russian).
19. Russkaja smuta ustami proigravshih. K 95-letiju revoljucii. Mihail Kornfel'd. Oleg Kerenskij [Russian time of troubles in the mouth of a loser. The 95th anniversary of the revolution. Michael Kornfeld. Oleg Kerensky] in Radioprogrammy i podkasty [radio Programs and podcasts] in Poverh bar'erov s Ivanom Tolstym [Over barriers with Ivan Tolstoy] (Published on 12.11.2012). [Electronic resource.] - Mode of access: http://www.svoboda.org/content/transcript/24777802.html (date accessed: 05.04.2019).
20. Rutkevich, A. M. «Psiho-istoriya» E.G. Ehriksona [«Psycho-history» E. G. Erikson]. Erikson, E. G. MolodojLyuter [Young Luther]. Moscow, 1997, pp. 3-22 (in Russian).
21. Sabaneev, L. L. Tuhachevskij realnyj i Tuhachevskij mificheskij [Tukhachevsky real and Tukhachevsky mythical]. Sabaneev l.l. Vospominaniya o Rossii [Sabaneev L. L. Vos-memories of Russia]. Moscow, Classic XXI Publ., 2004, pp. 190-191 (in Russian).
22. Sovetskaja voennaja jenciklopedija [Soviet military encyclopedia], vol. 8, Moscow, Military publishing house of the Ministry of Defense of the USSR, 1980. 687 p. (in Russian).
23. Sovetskaja istoricheskaja jenciklopedija [Soviet historical encyclopedia]. Vol. 14. Moscow, Soviet encyclopedia Publ., 1973. 1040 p. (in Russian).
24. Stenograficheskiy otchet 7-go Vsebelorusskogo S"ezda Sovetov [Shorthand report of the 7th all-Belarusian Congress of Soviets]. Minsk, 1925, 250 p. (in Russian).
25. Spisok gospod oficerov Lejb-gvardii Semenovskogo polka po starshinstvu po sostoja-niju k 1 janvarja 1917 g. [List of gentlemen of officers of the Life guards Semenovsky regiment in seniority on the stand to January 1, 1917] in RGVIA [Russian State military historical archive]. Stock 2584. List. 1. Dos. 3032. (in Russian).
26. Spisok osazhdennyh carem Alekseem Mihajlovichem v Smolenske v 1654 godu [List of besieged by Tsar Alexei Mikhailovich in Smolensk in 1654]. Orlovskij I.I. Smolenskij pohod carya Alekseya Mihajlovicha v 1654 godu. [Orlovskij I.I. Smolensk campaign of Tsar Alexei Mikhailovich in 1654]. Smolensk, Smolensk Provincial Statistical Committee Publ., 1905, pp. 47-75 (in Russian).
27.Trotsky', L. D. Voennaya doktrina ili mnimo-voennoe doktrinerstvo [Military doctrine or quasi-military indoctrination]. Voennaya nauka i revolyuciya [Military science and revolution], 1921, № 2, pp. 204-234 (in Russian).
28. Khorev, A. Marshal Tuhachevskij [Marshal Tukhachevsky]. Krasnaya zvezda [Red star]. June 4, 1988 (in Russian).
29. TSGA SPb [Central State archive of St. Petersburg]. Stock. R-73. List. 2. Dos 217 (in Russian).
30. Tsurikov, N. A. General Tuhachevskij. Listki vospominanij [General Tukhachevsky. Sheets of memoirs] in Rossiya [Russia], part 5, № 10, Paris, 30.10.1927, 2 p.
31. Fervacque Pierre, Le chef de l'armée Rouge - Mikail Touchatchewski, Paris, 1928.
32. Wieczorkiewicz, P. P. Sprawa Tuchaczewskiego. Warszawa, 1994 (in Poland).
