CC BY
365
YAK 930.1 (47+57)'' 192/193'' ББК 63.3(2)51
O.B. ГРИШАЕВ
O.V. GRISHAYEV
M.H. nOKPOBCKMR M C.O.nAATOHOB: ABE MCTOPMHECKME WKOAbl, MX nPOTMBOCTOAHME B 1920-e rr. M CBAMXEHME B 1930-e rr.
M.N. POKROVSKY AND S.F. PLATONOV: TWO HISTORICAL SCHOOLS, THEIR OPPOSITION IN 1920-s AND RAPPROCHEMENT IN THE 1930-s
Статья посвящена проблеме противостояния и взаимного влияния двух направлений в исторической науке «государственников» и марксистов в 1920-1930-е гг.
The article is devoted to athe problem of opposition and interaction of two historical schools - of «Statists» and Marxists in 1920-1930-s.
Ключевые слова: советская историческая наука в 1920-1930-е гг.; школа М.Н. Покровского, школа С.Ф. Платонова.
Key words: Soviet historical science in 1290-1930-s, M.N. Pokrovsky's historical school, S.F. Platonov's historical school.
После Октябрьской революции в исторической науке складывается чрезвычайно интересная ситуация. Историки-профессионалы, воспитанные в традициях «государственной школы», в основе своей, не могли воспринять позитивно итоги Октябрьского переворота. Большинство из них довольно негативно были настроены по отношению к большевистскому правительству. Часть историков заняла нейтральную позицию. И лишь единицы историков-профессионалов открыто встали на путь сотрудничества с большевиками. Фактически в течение всего периода 1920-х гг. в исторической науке можно проследить противостояние двух тенденций, двух школ - «старой дореволюционной», главой которой можно условно назвать академика С.Ф. Платонова, как наиболее авторитетного ученого, занимающегося историей России, -и «марксистской», которую возглавил академик М.Н. Покровский, один из немногих большевиков, имеющий профессиональное историческое образование. Интересно проследить судьбу этих ученых, их взгляды с 1917 года по начало 1930-х годов, судьбы их учеников. Показательно, что даже завершили они свою творческую карьеру почти в одно время, и оба были почти на полвека незаслуженно забыты. Фактически лишь со второй половины 1980-х гг. в историографических исследованиях по советскому периоду развития исторической науки начинает уделяться внимание этим двум диаметрально противоположным фигурам и их вкладу в развитие отечественной исторической науки. При этом никогда не делалась даже попытка анализа обеих этих фигур в комплексе, что представляется, на наш взгляд, не верным.
М.Н. Покровский родился в 1868 году в семье разночинной интеллигенции. В 1891 году он окончил историко-филологический факультет Московского университета и затем в течение трёх лет готовился к магистерскому экзамену. В III т. «Очерков истории исторической науки в СССР» говорится о том, что М.Н. Покровский окончил университет с одновременной специализацией по всеобщей истории у П.Г. Виноградова и русской истории у В.О. Ключевского [1, с. 221-222]. При этом делалась ссылка на биографические данные из фонда М.Н. Покровского, написанные им самим. Такое утверждение вызывает сомнение, так как двойная специализация не прак-
тиковалась в дореволюционных университетах России. Судя по первым опубликованным научным работам М.Н. Покровского, он специализировался у профессора П.Г. Виноградова, под редакцией которого в 1898-1908 гг. вышли четыре тома «Книги для чтения по истории средних веков», где содержались восемь статей М.Н. Покровского [2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10]. Эти статьи свидетельствуют о широте научных интересов ученого и даже можно сказать о разбросе: «Восстановление Западной Римской империи», «Симеон, царь Болгарский», «Четвёртый крестовый поход и Латинская империя», «Средневековые ереси и инквизиция», «Господство Медичи во Флоренции», «Турки в Европе и падение Византии», «Греки и Италии и возрождение платоновской философии», «Хозяйственная жизнь Западной Европы в конце средних веков» [11, с. 390]. Уже в этих статьях заметно влияние марксизма на автора, так как им большое внимание уделено экономической стороне исторического процесса, классовой борьбе и её отражению в политике. Особенно это касается статьи «Господство Медичи во Флоренции».
В 1890-х гг. М.Н. Покровский преподавал историю в средних школах, затем - на Московских педагогических курсах. В этот период начинают проявляться его оппозиционные взгляды, за что осенью 1902 г. учебный округ запретил чтение лекций на курсах. В свою очередь, это подтолкнуло М.Н. Покровского к марксизму и критическому переосмыслению исторических концепций не только российских ученых, но и западных. Собственно, впервые с марксистских позиций М.Н. Покровский выступил в 1904 г. на страницах журнала «Правда» со статьями «Идеализм и законы истории», «Курс русской истории», где он критиковал Г. Риккерта, В. Виндельбанда, П. Ранке и «Курс русской истории» В.О. Ключевского. При этом сам он склонялся к «критическому позитивизму» Э. Маха, Р. Авенариуса и А.А. Богданова. Именно в этот период М.Н. Покровский становится профессиональным революционером. В 1905 г. он вступает в РСДРП(б), знакомится с В.И. Лениным. Вступив в партию большевиков, он отходит от исследовательской работы, переключившись в большей степени на пропагандистскую и критическую деятельность, а также на собственно революционную работу. Статьи, написанные М.Н. Покровским в 1905-1907 гг, носят явно выраженный политический, партийный характер. Это такие, как «Военная техника и вопрос о милиции», «Экономический материализм», «Идеализм и мещанство», «Религия и революция», «Победители» и др. [12, с. 59-60]
После поражения первой русской революции М.Н. Покровский в августе 1907 г. выезжает в Финляндию, а затем в 1909 г. - во Францию, где и прожил вплоть до 1917 г. В период с 1909 г. по 1911 г. М.Н. Покровский примыкал к группе «Вперёд», что говорит о его не последовательных партийных взглядах. Именно в эмиграции М.Н. Покровский обращается к отечественной истории. В 1907-1910 гг. им были написаны ряд статей для «Истории в XIX веке» девятитомного издания Граната: «Россия в конце XVIII века», «Павел Петрович», «Александр I», «Декабристы», «Внешняя политика России в первые десятилетия XIX века», «Крымская война», «Крестьянская реформа», «Общая политика правительства 1866-1892 гг.», «Завоевание Кавказа», «Восточный вопрос. От Пражского мира до Берлинского конгресса (1856-1878), «Внешняя политика России в конце XIX века» [13, с. 280].
Безусловно, для распространения марксистского понимания истории России, для усиления партийно-пропагандистской работы они сыграли в своё время определённое значение. Однако писались они в большей степени не как исследовательские работы, а популяризаторские. Именно это обстоятельство объясняет их невысокий научный уровень, что впоследствии признал и сам М.Н. Покровский [13, с. 284].
В годы эмиграции М.Н. Покровским была написана и наиболее крупная его обобщающая работа по истории России «Русская история с древнейших времен» в пяти томах. Автор сделал попытку рассмотрения истории России с материалистической, классовой точки зрения и выступил против, так назы-
ваемых «буржуазно-идеалистических» концепций истории России. Безусловно, эта работа имела значение для утверждения партийности в исторической науке. Однако с научной точки зрения она вызвала возражения у специалистов не только «старой буржуазной школы», но нарождающейся «марксистской». Прежде всего, автору при написании своего фундаментального труда пришлось ограничиться опубликованными источниками, которые имелись за рубежом. Хотя М.Н. Покровский являлся членом партии, его партийные взгляды для эмигрантского периода характеризуются непоследовательностью и в какой-то степени поверхностностью. В определённой степени можно сказать, что в дореволюционный период научно-исследовательская деятельность М.Н. Покровского отличалась разбросанностью, отсутствием глубоко научного анализа, популяризаторством, когда в угоду партийным интересам передёргивались исторические факты, схематизмом и пропагандистским характером.
Совершенно иной фигурой являлась личность историка С.Ф. Платонова.
Сергей Фёдорович Платонов был на восемь лет старше М.Н. Покровского. Он родился в 1860 г. К 1917 г. С.Ф. Платонов имел прочную славу авторитетнейшего российского историка - выдающегося исследователя и знатока прошлого нашего Отечества. Он считался первоклассным профессором-лектором и наставником в семинарских занятиях, создателем научной школы, к которой относились Н.П. Павлов-Сильвенский, А.Е. Пресняков, С.В. Рождественский, Б.А. Романов, П.Г. Любомиров, П.А. Садиков, А.А. Введенский, А.И. Андреев, С.Н. Валк и др., организатором системы образования и учителем гимназических преподавателей, талантливым популяризатором исторических знаний.
Научной школе Платонова была присуща национальная государственно-патриотическая ориентация, а кроме того - ярко выраженный объективизм. Научные интересы, как самого профессора, так и ближайших его учеников, были ориентированы преимущественно на источниковедеческие розыска-ния, конкретное изучение исторического материала. Критерием объективности в «школе» Платонова считался принцип полноты привлечения источников и тщательность источниковедческого анализа.
«Лекции по русской истории», в основе которых лекционные курсы, прочитанные в Санкт-Петербургском университете и других высших учебных заведениях, в 1917 году вышли уже десятым изданием, а «Учебник русской истории для средней школы. Курс систематический» с 1907 года выдержал восемь изданий. «Сокращённый курс русской истории для средней школы», вышедший в 1914 году впервые, в 1917 году имел уже четвёртое дополненное издание. Переиздавались также книги С.Ф. Платонова, написанные на основе его магистерской и докторской диссертаций «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник», «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время)» и подготовленная им публикация «Памятники древнерусской письменности, относящиеся к Смутному времени». Небольшие по объёму труды ученого были объединены в книге 1902 г. «Статьи о русской истории (18831902 гг.)». Второе её издание, расширенное работами последующего десятилетия, увидело свет в 1912 г. в качестве первого тома сочинений С.Ф. Платонова.
В 1911 г. в Санкт-Петербурге же вышел сборник, приуроченный к 25-летию научной деятельности С.Ф. Платонова. В канун Октябрьской революции профессор С.Ф. Платонов был известен больше, чем кто-либо другой из здравствовавших историков России.
С.Ф. Платонов был не только талантливым ученым, но и недюжинным организатором. После защиты докторской диссертации он избирается ординарным профессором Санкт-Петербургского университета, а с 1900 по 1905 гг. - деканом историко-филологического факультета этого же универ-
ситета. Кроме того, он был до 1916 г. директором Женского педагогического института. Признанием важных заслуг ученого стало его избрание в 1909 г. членом-корреспондентом Российской Академии наук. В 1912 г. в связи с 30-летием начала преподавательской деятельности С.Ф. Платонов получил звание заслуженного профессора. Помимо всего, С.Ф. Платонов как наиболее авторитетный методист и знаток отечественной истории был приглашён для преподавания великим князьям Романовым.
По своим политическим взглядам С.Ф. Платонов являлся монархистом. Он более всего ценил устойчивый государственный порядок, видел его в единовластии и соблюдении общепринятых норм законности. При этом сам он не принадлежал ни к какой партии. После революции 1905-1907 гг. взгляды С.Ф. Платонова изменились. События 1905 г. и «безобразия последующих лет» (особенно распутинщина) уничтожили, по словам самого Платонова, «уважение к династии» и побудили его думать, что «естественный выход для страны - конституционно-демократический строй» [14, с. 9]. Именно это побудило его в 1916 г. подать в отставку. Позже ученый в своей автобиографии писал: «В 1916 году исполнились все сроки, дававшие мне право на получение пенсии; кроме того, я имел определённый литературный доход. Я решил поэтому выйти в отставку, стать приватным человеком и отдать остаток своей жизни науке и путешествиям, которые я очень любил» [15, с. 324]. При уходе в отставку С.Ф. Платонова хотели согласно обычаям имперских властей наградить приносящим постоянный доход и закрепляющим положение в обществе «Почётным отличием»: сенаторством, опекунством или креслом в Государственном Совете. Опрошенный по этому поводу он ответил: «Я ничего не хочу. Я хочу просто остаться Русским Историком Платоновым» [13, с. 284]. Таким образом, в июне 1916 г. С.Ф. Платонов освободился от службы. За ним осталось небольшое число лекций в Санкт-Петербургском университете и в Женском педагогическом институте. Ученый отмечал, что зиму 1916-1917 гг. он провёл с большим удовольствием в положении свободного человека. Но это удовольствие было не долгосрочным, так как переворот 1917 г. поставил его снова в ряды повседневных работников [16, с. 123].
Период 1917 - конца 1920-х гг. в отечественной исторической науке характеризуется существованием, противоборством и взаимопроникновением двух школ: «школы Покровского» и «школы Платонова». Для современников именно С.Ф. Платонов и М.Н. Покровский были самыми заметными фигурами среди историков. Они олицетворяли разные направления развития науки отечественной истории, разные представления о том, что и как надо изучать, каким способом излагать, на какую аудиторию (какого уровня подготовки) должно ориентироваться.
М.Н. Покровский в августе 1917 г. вернулся в Россию из эмиграции и сразу же включился в революционную работу. Он активно участвовал в установлении Советской власти в Москве, был членом редакции «Известий Московского Совета рабочих депутатов» и Московского органа большевиков «Социал-демократ», а затем - председателем Московского Совета рабочих и солдатских депутатов [12, с. 197]. В начале 1918 г. он примыкал к группе «левых» коммунистов по вопросу заключения Брестского мира.
В 1918 г. М.Н. Покровский был назначен заместителем народного комиссара по просвещению. С его именем связаны важнейшие мероприятия в области организации высшей и средней школы, научных учреждений, архивного и музейного дела и т. д. в 1920-е гг., их переводе на «марксистские позиции». Среди большевиков М.Н. Покровский оказался единственным получившим в дореволюционный период высшее историческое образование и имеющим определённый навык научной работы. Именно этим объясняется его назначение. По словам В.И. Ленина, М.Н. Покровский осуществляет руководство наукой и образованием, «во-первых, как заместитель наркома, во-вторых, как обязательный советник (и руководитель) по вопросам научным, по вопросам марксизма вообще» [17, с. 38]. Он ведёт большую исследователь-
скую и педагогическую работу, издаёт значительное количество научных и популярных трудов, по его инициативе и под его редакцией выходит ряд публикаций архивных материалов.
Для правильного анализа деятельности М.Н. Покровского следует, прежде всего, определиться с задачами, которые перед ним стояли в тот период. Партия большевиков пришла к власти, произошла смена государственности. Перед новой властью стояла задача воспитания совершенно новой личности. Для укрепления влияния большевики были заинтересованы в утверждении марксистских ценностей в общественном сознании. Проводником этих идей в послереволюционные годы и был М.Н. Покровский. Он фактически возглавил не только историческую, но и всю общественную науку в нашей стране в рассматриваемый период.
В рассматриваемые годы большевики были заинтересованы:
- в создании кадров обществоведов-марксистов, так как учителя и преподаватели дореволюционной России не спешили переходить на марксистские позиции, для чего проводится перестройка высшей и средней школы, о чем речь шла выше;
- в утверждении в исторической науке формационного подхода и идеи классовой борьбы как фактора общественного прогресса, а это требовало не столько научного, сколько пропагандистско-популяризаторского подхода;
- выполнение первых двух задач встречало критику со стороны представителей «старой школы» и «эмигрантских кругов», что, в свою очередь, предполагало развитие критического направления среди марксистов.
В силу вышесказанного мы видим, что творческая деятельность М.Н. Покровского в 1920-е гг. была сосредоточена на организационной перестройке исторического и обществоведческого образования высшей и средней школы, педагогической деятельности по подготовке марксистских кадров к педагогической и исследовательской работе, популяризаторской и пропагандистской деятельности, выражавшейся в чтении публичных лекций, издании работ и т. д., а также издании критических статей, посвящённых разоблачению, так называемых, «буржуазных», «дворянских» и «мелкобуржуазных» концепций истории Отечества. При этом следует отметить, что политический аспект всегда преобладал в творчестве М.Н. Покровского над научным. Именно в этот период появляется его знаменитое определение истории как «политики, опрокинутой в прошлое».
Кардинальным образом отразились события 1917 г. и на судьбе С.Ф. Платонова. Идеи большевиков казались ему утопичными, а сам факт завоевания ими власти ученый объяснял общей в то время русской действительностью, войной и различного рода кризисами. Но чувство патриотизма и опыт изучения Смуты подсказывали С.Ф. Платонову, что в обстановке гражданской войны именно большевики олицетворяют теперь русскую государственную идею и способны навести хоть какой-нибудь порядок в стране.
С.Ф. Платонов не стал участвовать в политической деятельности противостоящих большевикам партий и группировок, не перешёл в стан эмиграции. Тем более, что «переворот 1917 года и ломка старого строя, начатая в 1918 году, пощадила меня и мою семью, - писал Платонов в своей биографии, - и среди общих лишений, испытанных русским обществом в период блокады и голода, я не потерял своей библиотеки и привычной _?_.»
[18, с. 143-158]
Психологически сотрудничество С.Ф. Платонова с Советской властью было облегчено тем, что сразу же делегированный университетом в Комиссию по охране и устройству архивов, упразднённых учреждений он нашёл общий язык с её председателем Д.Б. Рязановым и был избран его заместителем.
После перевода правительственных учреждений в Москву заслуженный профессор стал главой Управления архивами Петрограда, а также профессором Архивных курсов, директором Археологического института, 31 декабря 1918 года был избран председателем Археографической комиссии.
При этом С.Ф. Платонов не склонен был поступиться сложившимися прежде понятиями о ценностях духовных и даже общественно-политических. Сфера российской культуры, а значит, и творческой деятельности российской интеллигенции оставалась для него прежней.
В середине 1920-х гг. в руках С.Ф. Платонова сосредоточилось руководство над значительными академическими учреждениями: в августе 1925 года стал директором Пушкинского дома и Библиотеки Академии наук. Он стал и председателем академической Постоянной библиотечной комиссии, руководил составлением Проекта основных положений об организации библиотечного дела в Академии наук. Ученый включается и в краеведческую деятельность - в самом Петрограде и на Лахте близ города, в Поволжье и на Севере, в Поморье. Очень заметна роль Платонова в общественной жизни Петрограда как лектора - в Доме ученых, в Доме литераторов и др. И везде на всех своих административных постах профессор трудился «с полной отдачей сил, - отмечает В.С. Брачев, - в полной мере реализуя свои обширные знания и, несомненно, организаторский талант» [19, с. 368]. Особенно большое внимание уделял С.Ф. Платонов в эти годы Археографической комиссии, делая все, чтобы не дать заглохнуть её издательской деятельности и сохранить научный потенциал. Именно в архивах в 1920-е гг. работали такие историки, как С.Н. Валк, Б.А. Романов, А.Е. Пресняков, Е.В. Тарле, М.К. Любавский, С.Б. Веселовский и др.
Многих историков поражает удивительная устойчивость исторических взглядов С.Ф. Платонова. В своём творчестве послереволюционных лет он руководствовался теми же методологическими принципами, которым он следовал и ранее. «Миросозерцание моё, - писал ученый в 1930 г., - сложившееся к исходу XIX века, имело базой христианскую мораль, позитивистскую философию и научную эволюционную теорию... В сущности я считаюсь таким и в настоящую минуту. Атеизм чужд мне столько же, сколько и церковная догма. Позитивизм, мною рано усвоенный, освободил меня от тех условностей и метафизики, которые владели умами историков - моих учителей, привил мне методы исследовательской ученой работы, далёкие от априорных умозрений. Наконец, эволюционная теория легла в основу моих представлений о сущности исторического процесса и обусловила весь строй моих университетских курсов. Так, определившаяся смолоду моя личность не изменилась ни от появившейся в нашей литературе теории марксизма, ни от политического торжества этой теории в коммунистическом государстве СССР» [20, с. 586, 588-589, 592].
В 1920-е гг. С.Ф. Платонов не имел возможности переиздавать (и перерабатывать) свой лекционный курс. Он выпускает небольшие книжки, опиравшиеся на текст «Очерков по истории Смуты». Так, были изданы «Борис Годунов» (1921 г.), «Иван Грозный» (1923 г.), «Смутное время» (1923 г.), «Прошлое русского Севера. Очерки по истории колонизации Поморья» (1923 г.), «Москва и Запад в XVI-XVII вв.» (1925 г.) «Пётр Великий. Личность и деятельность» (1926 г.) и др. В них он в популярной форме излагает исторические факты. В начале 1920-х годов С.Ф. Платонов интенсивно продолжал и преподавательскую деятельность в Петроградском университете.
В середине 1920 г. С.Ф. Платонов воспринимался как виднейший ученый и преподаватель высшей школы, что не могло не вызывать ревности со стороны официального главы исторической науки тех лет М.Н. Покровского. В 1921 г. в журнале «Печать и революция» М.Н. Покровский опубликовал рецензию на книгу С.Ф. Платонова «Борис Годунов», где подверг последнего резкой критике и обвинил в тенденциозности и «классобоязни». Фактически он призвал к отлучению Платонова от науки. Собственно, с этого момента мы можем говорить об открытом противостоянии двух школ.
Можно полагать, что на взаимоотношения между историками старой и новой школы повлияли обиды памятливого и честолюбивого Покровского, когда он оказался отвергнут профессурой Москвы и Петербурга и был бо-
лезненно уязвлён подобным отношением. Впоследствии, достигнув высокой власти и стремясь подчинить себе науку, мстительно унижал гуманитарную профессуру, обосновывал мысль о приоритете в развитии науки и системы исторического образования в вузах публицистического теоретизирования по поводу конкретных по тематике и по источниковедческому подходу исследований.
Естественно, Платонов был противником характерного для Покровского смешения истории и социологии. Платонова настораживало и возвращение к тенденции, одно время имевшей место в исторической науке, когда к изучению истории обращались «с целью подтверждения историческими данными свои отвлечённые построения» [21, с. 356-357]. Раздражало его и то, что такой подход приводил к схематизму, препятствуя образному изображению исторического процесса во всей его конкретности. А для Платонова -особенно Платонова-педагога - очень важна была нерасторжимость научной точности и художественной образности. При таком подходе умонастроения Покровского - историка и политика - казались Платонову чуждыми, если не глубоко враждебными: ведь Покровский противопоставлял национальному интернациональное, объявляя носителей национального начала в культуре шовинистами [22, с. 110], а понятие общечеловеческого подменял сугубо классовым, ориентируясь не на общепризнанные традиционные моральные ценности, а на требования политической конъюнктуры.
Примерами публичного противостояния Платонова Покровскому в середине 1920-х гг. могут служить его «Речь о Карамзине» (1926 г.) и книга о Петре I. В них прослеживается одна основная тенденция - противостоять новой (марксистской) точке зрения в оценке Петра I, данной Покровским. Однако Открытых выступлений против Покровского С.Ф. Платонов себе не позволял, хотя и считал того «выскочкой» и «гнусом» [23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37].
М.Н. Покровский, наоборот, не мог смириться с тем, что в исторической науке кто-то может противостоять ему. В 1927 г. М.Н. Покровский, который не был в то время ещё академиком АН СССР, написал записку о необходимости реорганизовать систему руководства Академии наук, лишив её автономии: «Нужно или радикально реорганизовать и в смысле личного состава, и в отношении программы занятий гуманитарное отделение Академии, или вовсе прикрыть». Были в записке личные выпады против Платонова. Например, отмечалось, что руководимые им ПИАК и Пушкинский дом «дезорганизуют работу» других родственных учреждений, способствуют «бесцеремонному распылению» архивных фондов, а «такая просветительская деятельность», как устройство юбилея Карамзина, вредна и подчёркивалось, что в деятельности Академии наук, «помимо просто обветшалого, есть злостно обветшавшее» [37, с. 30].
Такое нетерпимое отношение к Платонову и его «школе» со стороны Покровского и его учеников вызывало не только независимость суждений о прошлом России, шедших вразрез с марксистскими настроениями тех лет, но и высокий профессионализм «старой школы», которого не хватало марксистам. Покровского уязвляло всемирное признание заслуг Платонова как первого историка России, и он повёл непримиримую борьбу не только с влиянием Платонова, но и стал вдохновителем и организатором борьбы со многими «старыми» историками, особенно в Ленинграде, где находилась Академия наук, в члены которой хотел войти и Покровский, но не выходило. В печатных трудах Покровского, не говоря о его, устных выступлениях, имя Платонова в негативном контексте встречается не раз. В 1926 г. Платонова, по существу, вынуждают расстаться с университетом под предлогом достижения «предельного возраста», хотя после избрания его академиком он уже отошёл от активного участия в университетской жизни.
На Первой Всесоюзной конференции историков-марксистов, проходившей на рубеже 1928-1929 гг., Покровский противопоставил Комакаде-
мию Академии наук. В статье об итогах Первой Всесоюзной конференции историков-марксистов, напечатанной в журнале «Историк-марксист», Покровский писал о «научном кладбище» «бывших ординарных», экстраординарных, «заслуженных профессорах», о «запахе тлена, идущем от остатков» школы Ключевского. Покровский ставит вопрос о необходимости создания «марксистского научно-исследовательского института истории» силами сотрудников, прежде всего, Коммунистической Академии.
С.Ф. Платонов в сентябре 1926 г. отказывается от поста директора библиотеки Академии наук, а в марте 1929 г. - директора Пушкинского дома. Он соглашается на избрание секретарём Отделения гуманитарных наук и членом Президиума Академии, сосредоточился на руководстве организуемого им исторического научно-исследовательского института Академии наук, призванного противостоять тенденциям, насаждаемым Покровским.
Однако уже наступил год великого перелома - 1928 год, - когда большевики взяли курс на централизацию всех сторон жизни общества. В 1929 году в состав Академии наук был избран М.Н. Покровский, С.Ф. Платонов не противодействовал этому, рассчитывая на размежевание сфер деятельности, однако жестоко ошибся. В стране уже начались процессы против «старых буржуазных специалистов», и это не могло не затронуть и гуманитарную науку. М.Н. Покровский, чьи партийные взгляды не всегда соответствовали «генеральной линии партии», понимая, что это может быть вменено ему в вину, сам активно начинает «охоту на ведьм» в Академии наук.
18 ноября 1929 г. в речи на открытии Института при Комакадемии Покровский обрушился на деятельность Археографической комиссии и её издания и заявил, что там творятся контрреволюционные дела [34, с. 3]. В это время в Ленинграде уже работала присяжная комиссия из Москвы, одной из целей которой было обличить сотрудников учреждений, руководимых Платоновым, в незаконном хранении и сокрытии документальных материалов, враждебных Советской власти.
В 1920-е гг. история как наука исчезла из преподавания в средних школах и вузах, её заменило обществоведение, где история являлась лишь иллюстративным приложением, показывающим классовую борьбу, революционное движение и другие актуальные для большевиков моменты. В этих условиях представители «старой дореволюционной школы» оказались не у дел. Государство не было на этот момент заинтересовано в них как в преподавателях, и большинство ученых, которые не эмигрировали за рубеж, в эти годы работало в архивах. Следует отдать должное, что никогда в нашей стране не уделялось такое внимание архивному строительству, как в 1920-е гг. и никогда в архивах не работало столько высококвалифицированных кадров. Преподавали же обществоведение не обязательно лица, имеющие специальное образование, обязательно усвоившие марксизм.
Тем самым под удар попали представители «старой дореволюционной исторической школы». Уже в ноябре 1929 г. начались аресты ленинградских историков. И вряд ли случайно, что раньше других арестовали наиболее связанных с Платоновым А.И. Андреева и С.В. Рождественского. 12 января 1930 г. был арестован и сам С.Ф. Платонов. Сразу же после его ареста развернулось публичное «разоблачение» Платонова и его школы. В печати, на собраниях Платонова изображали «вождём коалиции всех течений буржуазной историографии» [35]. С привлечением к «делу» Центрального бюро краеведения и его отделений на местах оно приобрело всесоюзный размах.
Платонов, вынужденный признать деятельность некоего организованного им и покойным уже тогда М.Н. Богословским контрреволюционного «Союза», не отступил от своих убеждений и представлений о путях развития исторической науки и в тюрьме. Это подтверждают материалы его следственного дела. Публичный процесс организовать не удалось. Арестованные академики были высланы в 1931 г. и лишены академического звания. 10 января 1933 г. Сергей Фёдорович Платонов скончался в ссылке в г. Самаре.
«Академическое дело» показало «старой профессуре», что времена изменились. Профессиональная деятельность историка в 1930-е гг. уже не могла быть без признания формационного подхода и марксистской методологии и фразеологии. Именно в эти годы представители «старой школы» начинают переходить на марксистские позиции. В то же время год Великого перелома определил окончательный курс на построение социализма в одной, отдельно взятой стране, что означало отказ от идей «мировой революции». В новых исторических условиях возникает потребность воспитания не столько «интернационалиста», сколько патриота, что неразрывно связано с познанием всего объёма исторического прошлого своей страны. Недаром, именно на рубеже 1920-1930-х гг. в недрах НКП РСФСР начинает меняться подход к преподаванию общественных дисциплин. В курсе обществознания увеличивается объем, отводимый на изучение истории. В конечном итоге, эти процессы и предопределили реформу середины 1930-х гг. в исторической науке. В условиях, когда все большее внимание уделялось истории, историки-марксисты, которые представляли «школу Покровского», не могли остаться в стороне. Наиболее способные из них отходят от догматических, социологических схем в сторону тщательной проработки источников, фактического исторического материала. Эти процессы, наметившиеся на рубеже 1920-1930-х гг., в конечном счёте, и приводят к формированию советской исторической школы.
Литература
1. Очерки истории исторической науки в СССР [Текст] / под ред. М.В. Нечки-ной (гл. ред.) [и др.]. - М. : Издательство АН СССР, 1963. - Т. 3. - 830 с.
2. Покровский, М.Н. Россия в конце XVIII века [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. МХ. - СПб., 1907-1911. - Т. I.
3. Покровский, М.Н. Павел Петрович [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. ЫХ. - СПб., 1907-1911. - Т. I.
4. Покровский, М.Н. Александр I [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. ЬК. - СПб., 1907-1911. - Т. I.
5. Покровский, М.Н. Декабристы [Текст] / М.Н. Покровский, К.Н. Левин // История России в XIX веке. Т. ЬК. - СПб., 1907-1911. - Т. I.
6. Покровский, М.Н. Внешняя политика России в первые десятилетия XIX века [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. ^К. - СПб., 1907-1911. - Т. II.
7. Покровский, М.Н. Крымская война. Крестьянская реформа [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. ЬК. - СПб., 1907-1911. -Т. III.
8. Покровский, М.Н. Завоевание Кавказа [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. ЬК. - СПб., 1907-1911. - Т. III.
9. Покровский, М.Н. Восточный вопрос. От Парижского мира до Берлинского конгресса (1856-1878) [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. ЬК. - СПб., 1907-1911. - Т. VI.
10. Покровский, М.Н. Внешняя политика России в конце XIX века [Текст] / М.Н. Покровский // История России в XIX веке. Т. ЬК. - СПб., 1907-1911. -Т. IX.
11. Покровский, М.Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. Послесловие [Текст] / М.Н. Покровский. - М. : Красная новь, 1923. - 392 с.
12. Академическое дело 1929-1931 гг. : документы и материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ [Текст] / отв. ред. В.П. Леонов. - СПб. : [БАН], 1993. - Вып. 1 : Дело по обвинению академика С.Ф. Платонова.
13. Платонов, С.Ф. Автобиографическая записка [Текст] / С.Ф. Платонов // Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 1 : Дело по обвинению академика С.Ф. Платонова. - СПб. : [БАН], 1993.
14. Биография Покровского М.Н. [Текст] // Историк-марксист. - 1928. - Т. 9. -С. 79-83.
15. Ленин, В.И. Полн. собр. соч. [Текст] / В.И. Ленин. - Т. 42.
16. Брачев, В.С. Наша университетская школа русских историков и её судьба [Текст] / В.С. Брачев. - СПб. : Стомма, 2001. - 244 с.
17. Платонов, С.Ф. Лекции по русской истории [Текст] / С.Ф. Платонов. По 10-му изд. (Пг., 1917). - М. : Высшая школа, 1993. - 736 с.
18. Кривошеев, Ю.Л. Изгнание науки : российская историография в 20-е - начале 30-х гг. [Текст] / Ю.Л. Кривошеев, А.Ю. Дворниченко // Отечественная история. - 1994. - № 3.
19. Анциферов, Н.П. Из дум о былом : Воспоминания [Текст] / Н.П. Анциферов. - М. : Феникс : Культурная инициатива, 1992. - 512 с.
20. Покровский, М.Н. К отчёту о деятельности Академии наук за 1926 год [Текст] / М.Н. Покровский // Звенья : Исторический альманах. - М. : СПб., 1992. - Вып. 2.
21. Покровский, М.Н. Историческая наука и борьба классов [Текст] / М.Н. Покровский. - М. ; Ленинград : Соцэкгиз, 1933 - Вып. 2.
22. Зайдель, Г. Классовый враг на историческом фронте : Тарле и Платонов и их школы [Текст] / Г. Зайдель, М. Цвибак. - М. ; Ленинград : Соцэкгиз, 1931. - 212 с.
23. Любомиров, П.Г. Торговые связи Древней Руси с Востоком в VШ-XI вв. [Текст] / П.Г. Любомиров // Учёные записки Саратовского гос. ун-та. - 1923. -Т. 1. - Вып. 3.
24. Готье, Ю.В. Железный век в Восточной Европе [Текст] / Ю.В. Готье. - М. ; Ленинград : Госиздат, 1930. - 280 с.
25. Шахматов, А.А. Древнейшие судьбы русского племени [Текст] / А.А. Шахматов. - Петроград : Издание Русского исторического журнала, 1919.
26. Пархоменко, В.А. У истоков русской государственности ^Ш-Х1 вв.) [Текст] /
B.А. Пархоменко. - Ленинград, 1924.
27. Юшков, С.В. О прикладниках : (к истории феодальных институтов в Древней Руси) [Текст] / С.В. Юшков // Культура : Научное приложение. - Саратов, 1922. - № 2-3.
28. Юшков, С.В. К вопросу о смердах [Текст] / С.В. Юшков // Учёные записки Саратовского гос. ун-та. - 1923. - Т. 1. - Вып. 4.
29. Юшков, С.В. Феодальные отношения в Киевской Руси [Текст] / С.В. Юшков // Учёные записки Саратовского гос. ун-та. - 1925. - Т. 3. - Вып. 4.
30. Любавский, М.К. Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра [Текст] / М.К. Любавский. - Ленинград : Изд-во АН СССР, 1929.
31. Платонов, С.Ф. Был ли первоначально русский север крестьянским? [Текст] /
C.Ф. Платонов // Архив истории труда в России. - 1921. - Кн. 2.
32. Рождественский, С.В. Послание новгородского архиепископа Иоанна на Двину как источник для истории Двинского восстания 1397 г. [Текст] / С.В. Рождественский // Доклады РАН. Сер. В. - 1925. - Апр.-июнь.
33. Рождественский, С.В. Двинские бояре и двинское хозяйство XIV-XVI вв. Восстание 1397 г. и борьба за Двину [Текст] / С.В. Рождественский // Известия АН СССР. VII сер. Отделение гуманитарных наук. - 1929. - № 1.
34. Веселовский, С.Б. К вопросу о происхождении вотчинного режима [Текст] / С.Б. Веселовский. - М. : Рос. ассоц. НИИ общественных наук, 1926. - 128 с.
35. Пресняков, А.Е. Вотчинный режим и крестьянская крепость [Текст] / А.Е. Пресняков // Летопись занятий Археографической комиссии. - 1927. -Вып. 1 (34).
36. Аргунов, П.А. Крестьянин и землевладелец в эпоху Псковской судной грамоты : (К вопросу сеньориальных отношений на Руси) [Текст] / П.А. Аргунов // Учёные записки Саратовского гос. университета. - 1925. - Т. IV -Вып. 4.
37. Тихомиров, М.Н. Феодальный порядок на Руси [Текст] / М.Н. Тихомиров. -М. ; Ленинград, 1930.
