CC BY
71
© 2009
О.В. Матвеев
М.Д. СКОБЕЛЕВ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ КУБАНСКОГО
КАЗАЧЕСТВА
Исторические факты в народных представлениях русских группировались вокруг конкретных исторических лиц — царей, полководцев, народных героев. В их делах и свершениях проступали глубинные пласты психологии народа, его душевные и религиозно-нравственные возможности1. Знание русскими общероссийских событий истории наравне с локальными привело исследователей народных исторических представлений к выводу о единстве исторических судеб всех территорий России2. В данной статье предпринята попытка осмыслить роль и место М.Д. Скобелева в исторической памяти кубанских казаков.
При перечислении имен полководцев русско-турецкой войны 1877-1878 гг. ее участник из ст. Новопокровской Андрей Иванович Гордышев на первое место поставил генерала Михаила Дмитриевича Скобелева3. В рассказе, зафиксированном нами в ст. Каневской, «известный герой войны Скобелев» был приглашен на 200-летний юбилей Кубанского казачьего войска4. Известно, что этот юбилей праздновался в 1896 г., т.е. после трагической гибели полководца, но само появление его на значимом для кубанцев торжестве в народной истории показательно. Е.С. Кузьмичева, 1922 г.р. из ст. Кардоникской рассказывала нам, как ее дед, участник войны 1877-1878 гг., «вспоминал генерала Скобелева, который осуществил освобождение, по-моему, Шипки, что был очень молодой, отважный полководец»5. В казачьей песне, записанной в 1879 г., вспоминалось: «Как наш Скобелев правдивый / Службу правил казаков. / Не жалел за Русь, за Бога / Он ни жизни, ни труда, / И хоть с нами был немного, / Будет нашим навсегда»6.
«Встречаясь с частями, с которыми уже был в деле, — писал А.Н. Куропат-кин, — Скобелев умел несколькими словами напомнить их общее боевое прошлое. Можно смело свидетельствовать, что каждая часть, бывшая раз в деле со Скобелевым, считала навсегда его своим родным начальником, всегда гордилась боевой с ним связью»'. В.И. Немирович-Данченко так передавал отношение кубанских пластунов к М.Д. Скобелеву: «Ночью Скобелев вместе с пластунами зачастую переправлялся на ту сторону (Дуная. — О.М.) к туркам и хозяйничал у них вволю, удовлетворяя таким образом потребность своей непоседливой и неугомонной натуры... — Это настоящий... Это — наш! говорили пластуны о Скобелеве»8. Кубанцами М.Д.Скобелев в ту войну командовал действительно недолго, но памятно, прежде всего в боях под Плевной. В исторической справке о боевом пути 2-го Кубанского полка имя Скобелева упоминается в связи с рекогносцировкой на Троян, взятием Ловчи и турецких редутов при штурме г. Плевны 30 августа, сражением на р. Вид и др.9 В песне, сложенной на взятие Ловчи П.Т. Кулебякиным, рассказывается о Скобелеве и кубанцах Кавказской бригады полковника Тутолмина, пришедших на помощь терцам: «Два дня пушки грохотали. / По завалам земляным, / Турки дерзостно кричали: / «Мы вам жару зададим!» / Тут же сокол наш могучий / Славный
Скобелев сказал: / Ну же, терцы удалые, / Покажите хвастунам / Командир наш крикнул: с Богом! / Шашки вон! / Вперед за мной! / Трусу стыд в родной станице. / Смелым — почесть и покой / Дружно бросились мы в шашки, / Враг в смятенье побежал; / Наши шашки без промашки / Работали как кинжал. / Тут с Кавказскою бригадой / Появился Тутолмин, / И кавказские казаки / Показали удаль им. / Кровь лилася басурманов / Нет пощады им врагам / Вот вам, варвары, отместка, / За поруганных славян!»10.
Сам Скобелев был очень доволен доблестью Кавказской казачьей бригады. «Казаки атакуют в еле проходимых местах для конницы, невзирая на сильный огонь», — писал он в одной из реляций11. Командир 2-го Кубанского полка С.Я. Кухаренко вспоминал: «Вследствие настоятельного ходатайства генерал-адъютанта Скобелева-2-го, Кавказская казачья бригада зачислена, с сентября месяца, в его передовой отряд. На днях я его сопровождал по передовой
линии и он, вспоминая прошлую боевую службу кубанцев, и настоящую (в
12
присутствии многих генералов), полк наш ставил примерным»12.
Формирование героического символа вокруг имени Скобелева, происходило, видимо, как снизу, на уровне бытового сознания, так и сверху, через периодическую печать и лубочные картинки. И тот, и другой факторы отмечает, например, начальник штаба Скобелева А.Н. Куропаткин. «Трудно было передать ту глубокую веру в Скобелева и любовь к нему, какая читалась даже во время боя на некоторых лицах солдат и офицеров, — писал Куропаткин. — Приближенные Скобелева чувствовали к нему часто обожание, были влюблены в него, и каждый из молодежи, собранной им около себя, не задумываясь отдал бы за него жизнь. Этот священный и таинственный дар — влиять на массу и передавать ей свою решимость создавал столь сильную нравственную связь между
13
войсками и Скобелевым, что для них ничего не было невозможного»13.
В то же время Куропаткин высказывался о матери Скобелева, занятой жизнью великосветской дамы: «Разнося по Петербургу вести о каждом новом подвиге Скобелева, Ольга Николаевна, по мнению некоторых, не останавливалась для увеличения популярности своего сына даже перед тем, чтобы давать средства на напечатание лубочных его изображений для распространения их в наро-де»14. Генерала П.Д. Зотова страшно задевали панегирики Скобелеву, которые помещал в «Новом времени» военный корреспондент В.И. Немирович-Данченко. Зотов сожалел, что Скобелев «не хочет довольствоваться одной славой своих собственных заслуг и подвигов, а старается увеличить ее путем рекла-мы»15.
В Ахал-Текинской экспедиции М.Д. Скобелев продемонстрировал участвовавшим в ней полтавцам и лабинцам свои качества кумира нижних чинов. Ракетная сотня Полтавского полка 6 июля 1880 г. отражала атаку текинцев очень несовершенными в те годы ракетами. «Первая ракета, по словам очевидца, — не пошла вовсе, засела в станке и шипит, станок упал... окружающие пригнулись... Скобелев был тут же и, дав шпоры лошади, храпевшей и бившейся от страха, заставил ее сделать прыжок и стать под станком. Грянул взрыв, окутавший Скобелева дымом. Когда дым рассеялся, он предстал перед глазами пораженных свидетелей целым и невредимым с самым спокойным выражением лица. по бокам и брюху его белого коня струилась кровь из трех или четырех
ран... в нескольких шагах по земле катался в предсмертных судорогах казак с пробитой грудью и животом»16. Демонстрация была эффектной и породила очередные рассказы о неуязвимости и заговоренности Белого генерала. Между тем в той ситуации генерал поступил единственно правильным способом — прикрылся конем. Конь получил поверхностные ранения. Как бы то ни было, Скобелев продемонстрировал не только отменное мужество, но и точный расчет. «Ничуть не умаляет его поступка и то, что он повторил Наполеона, который также заставил своего коня встать возле шипевшей гранаты, когда гренадеры попятились, — отмечает Е.А. Глущенко. — Этот эпизод Скобелев хорошо знал — Наполеон был для него образцом для подражания»17. Хорошо зная психологию казаков, Скобелев нередко потакал их низменным инстинктам, что также оставалось надолго в памяти. М.И. Недбай вспоминал своего сослуживца Афанасия Петровича Лисицина, «казака станицы Гривенской, или какой-то Стеблиевки. Он участвовал в Ахал-Текинской экспедиции 1880/81 гг. и он рассказывал, что генерал Скобелев по взятии крепости Геок-Тепе отдал ее на раз-
18
грабление солдатам на три дня»18.
На кубанском материале нам не встречалось свидетельств того, что «Скобелева, наряду с Суворовым и Кутузовым, считали избранниками Божьими, которым была известна «Планида небесная»19. Однако в том, что это имя было знаковым для казачества, сомневаться не приходится. Не случайно хутор Ско-белевский был назван так «по ходатайству сбора станицы Воздвиженской от
21-го октября 1907 г. №222 и Указа Кубанского Областного правления от 26-го
20
февраля 1908 г. в ознаменовании памяти генерал-адъютанта Скобелева»20. В 1911 г. даже хотели ст. Кирпильскую Екатеринодарского отдела переименовать в ст. Скобелевскую «в память героя русской армии генерала Михаила Дмитриевича Скобелева»21, но штабной офицер войска сделал примечание:
«Уже имеется хутор Скобелевский в Майкопском отделе, который может со
22
временем переименован в станицу» .
Таким образом, жизнь и свершения военачальника измерялись в исторических представлениях кубанского казачества как мерками общенациональной значимости, так и соответствием определенной модели поведения, которого от него ждали на местном уровне. М.Д. Скобелев соединял в исторической памяти кубанских казаков как черты индивидуальные, только ему присущие, так и качества типологические, позволяющие включать его в известный ряд. Закреплению образа генерала в народной памяти способствовала его способность быть понятным традиционному сознанию, «фольклорность» поведения. Формирование героического символа вокруг имени М.Д. Скобелева происходило как снизу, на уровне бытового сознания, так и сверху, методами идеологического воздействия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Громыко М.М., Буганов А.В. О воззрениях русского народа. М., 2000. С. 423.
2. Чагин Г.Н. История в памяти русских крестьян Среднего Урала в середине XIX — начале XX века. Пермь, 1999. С. 5.
3. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 4. Л. 61 об.
4. Полевые материалы Кубанской фольклорно-этнографической экспедиции 2001
года (ПМ КФЭЭ-2001). Станица (Ст.) Каневская Каневского района (р-на) Краснодарского края (кр.). Аудиокассета (а/к № 2370). Информатор (Инф.) Сидоренко Федор Иванович, 1923 года рождения (г.р.).
5. ПМ КФЭЭ-1998. Ст. Кардоникская Зеленчукского р-на Карачаево-Черкесской республики (КЧР). А/к №1667. Инф. Кузьмичева Елена Сергеевна, 1922 г.р.
6. Исторические песни. М., 2001 (Б-ка русского фольклора. Т.7). С. 396.
7. Куропаткин А.Н. Скобелев Михаил Дмитриевич // Русский орел на Балканах: Русско-турецкая война 1877-1878 гг. глазами ее участников. Записки и воспоминания. М., 2000. С. 159.
8. Немирович-Данченко В.И. Скобелев // Михаил Скобелев / Сост. И.Д. Носков М., 1997. С. 245-246.
9. ГАКК. Ф.449. Оп.1.Д.12. Л. 46-46 об.
10. ГАКК. Ф.670. Оп.1. Д.52. Л. 13 об. — 14.
11. Цит. по: Бардадым В.П. Ратная доблесть кубанцев. Краснодар, 1993. С. 93-94.
12. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.2445. Л. 67.
13. Куропаткин. Ук. соч. С. 160.
14. Там же. Ук. соч. С. 144.
15. Зотов П.Д. Дневник // Русский орел на Балканах: Русско-турецкая война 1877-1878 гг. глазами ее участников. Записки и воспоминания. М., 2000. С. 113.
16. Гродеков Н.И. Война в Туркмении. Поход Скобелева в 1880-1881 гг. СПб., 1883. Т. II. С. 177-178.
17. Глущенко Е.А. Герои империи. Портреты российских колониальных деятелей. М., 2001. С. 281.
18. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 67. Л. 90.
19. Громыко, Буганов. Ук. соч. С. 467.
20. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д. 10228. Л. 22.
21. Там же. Л. 57
22. Там же.
M.D. SKOBELEV IN HISTORICAL MEMORY THE KUBAN COSSACKS
O.V. Matveev
The article is an attempt to understand M.D. Skobelev's role and place in historical memory of the Kuban Cossacks. In historical believes of the Kuban Cossacks his life and deeds were measured both by national importance and accordance to a certain behaviour model expected from him at a local level. In Kuban Cossacks' historical memory of M.D .Skobelev is connected to both individual traits and typological qualities, so it allows to inscribe him in a number of famous military commanders. Skobelev's ability to be clear to traditional consciousness, his «folklore» behaviour contributed to fixing his image in national memory. Formation of a heroic symbol around of M.D. Skobelev's name was made within common moral consciousness and by means of ideological influence.
