CC BY
43
М.А. Лаврентьев и реформирование Академии наук
И.С. КУЗНЕЦОВ, доктор исторических наук, Новосибирский государственный университет. E-mail: [email protected]
В статье раскрывается отношение Сибирского отделения АН СССР, академика М.А. Лаврентьева к реформированию научно-образовательной системы в период правления Н.С. Хрущева. Выявляется актуальность исторического опыта для интерпретации современной реформы Российской академии наук. Ключевые слова: Академия наук, М.А. Лаврентьев, реформирование, Сибирское отделение, Н.С. Хрущев
Попытки реформирования
Начавшаяся реализация правительственного проекта реформирования РАН пробудила интерес не только к современному состоянию Академии, но и к истории этого сообщества. В ходе острых дискуссий о ее судьбе высказываются различные, нередко диаметрально противоположные оценки. Сторонники радикальной трансформации РАН говорят о ее нереформируемости, неэффективности, бюрократизме и консерватизме, которые были присущи ей и в предшествующие годы. Противники реформы подчеркивают заслуги Академии в решении экономических и оборонных задач, объясняя острые проблемы отечественной науки недостаточной государственной поддержкой, а не внутренним состоянием академического сообщества. В целом РАН оценивается как эффективная структура, требующая, в сущности, лишь «косметического ремонта».
Для объективной оценки современных судьбоносных событий в жизни РАН весьма полезно взглянуть на них в историческом контексте. Нынешняя реформа не является ее первым радикальным преобразованием: это третья фундаментальная трансформация за всю историю отечественного академического сообщества.
Как наиболее кардинальную реформу следует оценить комплекс сталинских решений начала 1930-х годов, в результате которых Академия и приобрела свой облик, во многом сохранившийся до настоящего времени. Именно тогда она была
ЭКО. - 2014. - №9 КУЗНЕЦОВ И.С.
превращена из «элитарного клуба», подобного академиям других стран, в гигантское «суперведомство науки».
Вторая масштабная трансформация была проведена по инициативе Н.С. Хрущева. Обращение к хрущевским реформам особенно поучительно, поскольку и по замыслу, и по реализации они в немалой степени напоминают современную ситуацию. Детально они освещены в ряде авторитетных трудов1. Мы же ограничимся напоминанием, что хрущевская «оттепель» в числе множества реформистских инициатив ознаменовалась и широкомасштабными планами преобразования научно-образовательного комплекса. При этом во второй половине 1950-х годов АН СССР вызывала в правящих кругах все более негативное отношение к себе. Хрущев неоднократно обрушивался с нападками на Академию наук, обвиняя ее в том, что она ослабила «связь с жизнью», стала «трудноуправляемой». Утверждалось, что «Академия имеет в своем составе целый ряд таких институтов, которым, по существу, место в промышленности, где они могли бы приносить большую пользу». В июне 1959 г на встрече с президентом Академии наук А.Н. Несмеяновым Н.С. Хрущев поставил вопрос о разделении АН СССР на несколько академий.
Обычно такое отношение объясняют тем, что «вождь» был озабочен отставанием СССР в научно-техническом прогрессе и винил в этом прежде всего консерватизм научной системы. Следует добавить еще один важный мотив. В то время академическое сообщество обладало огромным авторитетом и оказывало немалое влияние на принятие государственных решений. Более того, АН СССР иной раз выступала в роли единственного оппонента высшей власти. Наиболее яркий пример - демарши ведущих ученых в защиту генетики. Возможно, эта своеобразная оппозиция научного сообщества усилила негативизм Хрущева.
Как бы то ни было, 3 апреля 1961 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О мерах по улучшению координации научно-исследовательских работ в стране и
1 См., напр.: АртемовЕ.Т. Научно-техническая политика в советской модели позднеиндустриальной модернизации. - М.: РОССПЭН, 2006. - С. 172-205; Иванов К.В. Наука после Сталина: реформа Академии наук 1954-1961 гг. // Науковедение. - 2000. - № 1. - С. 184-211; Козлов Б.И. Индустриализация России: вклад Академии наук СССР (Очерк социальной истории. 19251963). - М.: Academia, 2003. - С. 187-237.
деятельности Академии наук СССР». В соответствии с ним из Академии выводились институты технического профиля, в результате чего она лишилась половины своих научных учреждений и трети сотрудников.
Со стороны научного сообщества не последовало решительных возражений - не только из-за сервилизма, но и ввиду того, что объявленная реформа рассматривалась как «наименьшее зло». Дело в том, что высшее руководство продолжало вынашивать планы «упразднения Академии», поэтому ее лидеры, идя на частичные уступки, пытались вывести Академию из-под удара. Об остроте ситуации свидетельствовали события апреля 1961 г., когда в разговоре с президентом АН СССР академиком А.Н. Несмеяновым Н.С. Хрущев заявил, что Академию наук вообще нужно закрыть. На это Несмеянов ответил знаменательной фразой: «Ну что же, Петр Великий открыл Академию, а Вы ее закроете»2. После этого ему пришлось уйти в отставку, Академию наук возглавил М.В. Келдыш.
В июле 1964 г., за несколько месяцев до своего смещения, Н.С. Хрущев заявил на Пленуме ЦК КПСС: «Мы разгоним к "чертовой матери" Академию наук»3. К счастью, сделать это он не успел, но инициированная им реорганизация науки привела к снижению теоретического уровня по ряду важнейших направлений научно-технического прогресса и, в конечном счете, отрицательно сказалась на его темпах.
Роль Лаврентьева
Каково же было отношение Сибирского отделения АН и конкретно академика М.А. Лаврентьева к этим пертурбациям? Прежде всего, следует подчеркнуть, что оно заведомо не могло быть однозначным. Разумеется, Михаил Александрович прекрасно осознавал негативные стороны существовавшей системы организации науки. Собственно, сама идея создания научного центра в далекой Сибири в какой-то мере явилась «жестом отчаяния», «попыткой бегства» от московской академической бюрократии.
2 Александр Николаевич Несмеянов. Ученый и человек. - М., 1988. -С. 208.
3 АфианиВ.Ю., ИлизаровС.С. «...Мы разгоним к чертовой матери Академию наук», - заявил 11 июля 1964 г первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев // Вопросы истории естествознания и техники. - 1999. - № 1. - С. 168.
Вплоть до конца хрущевского правления он неоднократно выступал с различными предложениями о реформировании научно-образовательного комплекса.
Разумеется, при этом речи не велось об «уничтожении» или радикальном ослаблении Академии наук - предлагалось совершенствование существующей системы. Характеризуя позицию основателя СО АН, помимо прочего, следует иметь в виду его особые отношения с высшим партийно-государственным руководством страны. Осуществление грандиозного проекта - создание Города Науки в Сибири - стало возможным лишь в результате поддержки Н.С. Хрущева. С известной долей условности можно сказать, что М.А. Лаврентьев был фаворитом, и его рейтинг к концу хрущевского правления достиг максимума. Однако эта относительная близость к высшей власти имела свою оборотную сторону. Напомним, что в 1959 г. Хрущев обрушился с резкими нападками на Лаврентьева за поддержку генетиков («вейсманистов-морганистов»), принудил его снять член.-корр. Н.П. Дубинина с поста директора Института цитологии и генетики СО АН, при этом угрожая и самого Лаврентьева отстранить от руководства СО АН.
Необходимо отметить, что само по себе создание Сибирского отделения явилось крупнейшей реформаторской акцией. Ведь в предшествующие годы в Академии не было ничего подобного, все ее отделения носили отраслевой характер. Радикализм этих новшеств представляется еще более впечатляющим в контексте первоначальных планов организации научного центра в Сибири. Как известно, исходной вехой на пути его создания стала записка академиков М.А. Лаврентьева и С. А. Христиановича в ЦК КПСС от 8 декабря 1956 г. В ней предлагалось «образовать в Сибири Академию наук Российской Федерации»4.
Идея создания Академии наук РСФСР была важнейшим аспектом развития самой крупной республики страны. Напомним, что в то время она не имела главных управленческих структур, в том числе республиканской организации КПСС и Академии наук. Характерно, что примерно в это же время были созданы Бюро ЦК КПСС по РСФСР, а также Союз писателей РСФСР.
4 Сибирское отделение Российской академии наук: Создание (1957-1961 гг.). Сб. документов. - Новосибирск: Нонпарель, 2007. - С. 18.
В дальнейшем руководящие партийные инстанции сочли более целесообразным создание Сибирского отделения АН СССР, но идея о более высоком статусе научного центра в Сибири не отвергалась. 13 мая 1957 г. Бюро ЦК КПСС по РСФСР приняло постановление «О создании Сибирского отделения Академии наук СССР», пункт первый которого гласил: «Одобрить предложение академиков Лаврентьева и Христиановича о создании в Сибири мощного научного центра с перспективой развития его в самостоятельную Академию наук»5.
Названное постановление было рассмотрено на заседании секретариата ЦК КПСС 16 мая 1957 г. и принято с одной поправкой: из пункта первого по инициативе секретаря ЦК КПСС М. А. Суслова была вычеркнута формулировка «с перспективой развития его в самостоятельную Академию наук»6.
Не менее знаменательно, что сам Хрущев уже после принятия основополагающих решений о создании СО АН не отказывался от придания этому научному центру более высокого статуса. Так, во время своего первого визита в Новосибирск 10 октября 1959 г. Никита Сергеевич заявил на «митинге трудящихся»: « Будет ли это отделением, а скорее всего то, что они создают, будет Сибирской академией наук»7. Не исключено, что такая позиция отражала не только благоволение нашего «вождя» к новому научному центру: она вполне вписывалась в его планы кардинального реформирования АН СССР путем ее разделения на несколько академий.
Сложно судить, какое место в стратегических замыслах М.А. Лаврентьева занимала идея повышения статуса сибирской академической структуры. Логично предположить, что это не рассматривалось им в качестве главной организационной новации. Не менее вероятно, что изменение организационной структуры «Большой Академии» не являлось главным среди проблем научно-образовательного комплекса. Большее значение придавалось оптимизации взаимоотношений основных сегментов отечественной науки (академической, вузовской и отраслевой)
5 Сибирское отделение Российской академии наук: Создание (1957-1961 гг.). Сб. документов. - Новосибирск: Нонпарель, 2007. - С. 60.
6 Там же. - С. 315.
7 Век Лаврентьева. - Новосибирск: Издательство СО РАН, филиал В26 «Гео», 2000. - С. 197.
и всего научно-образовательного комплекса. В период становления СО АН Лаврентьев неоднократно формулировал по этому поводу фундаментальные новаторские идеи.
Своего рода «манифестом реформирования» стала его статья «Молодым - дорога в науку!», опубликованная 18 октября 1960 г. в газете «Правда». В ней, в частности, предлагалось « в виде опыта передать Академии наук некоторые университеты». Видимо, здесь были затронуты принципиальные вопросы развития научно-образовательной системы, далеко выходившие за рамки взаимоотношений НГУ и СО АН. В выпуске той же газеты от 8 февраля 1961 г. отмечалось, что статья Лаврентьева вызвала «широкий отклик», и была напечатана статья ректора ЛГУ академика А. Д. Александрова, который, поддерживая идею М.А. Лаврентьева, предлагал: «Всюду, где есть к тому малейшая возможность, где есть, в частности, институты Академии наук и республиканских академий, стоит, ломая ведомственные барьеры, идти на образование научно-учебных центров... Осуществление этой идеи можно видеть в тесной связи Новосибирского университета с СО АН СССР». Позднее, 18 ноября 1962 г., газета «Известия» опубликовала статью Лаврентьева «Кадры - большой науке!», где еще раз формулировалось предложение «о передаче Академии наук университетов из Москвы, Ленинграда и Новосибирска».
Все эти проекты полной интеграции Академии наук и университетов не получили поддержки властных структур. Оценивая ситуацию в более широком историческом контексте, правомерно выдвинуть два предположения. Во-первых, игнорирование предложений М. А. Лаврентьева об интеграции университетов с Академией наук означало еще один «утерянный шанс» в развитии отечественного научно-образовательного комплекса. Представляется, что такая интеграция весьма облегчила бы современное реформирование РАН.
Во-вторых, предложения Лаврентьева правомерно оценивать как своеобразную форму противостояния хрущевскому волюнтаризму, хотя сам их автор, возможно, и не придавал им такого значения. В самом деле, реализация идей о «научно-учебных центрах» способствовала бы упрочению позиций Академии наук, в то время как Хрущев стремился к ее всемерному ослаблению.
Новаторские идеи
Наиболее благоприятные условия для реализации реформаторских идей М. А. Лаврентьева сформировались в конце «оттепели», в том числе и потому, что в это время его рейтинг и влияние на высшее руководство достигли максимума. Этому способствовало успешное конституирование СО АН, превращение новосибирского Академгородка в один из наиболее впечатляющих символов наших успехов.
Эта беспрецедентная роль М.А. Лаврентьева ярко прослеживается, например, по опубликованным материалам заседания Президиума ЦК КПСС 23 декабря 1963 г. Там обсуждался ряд важных вопросов, в том числе о государственном плане развития народного хозяйства на 1964-1965 гг, о химической промышленности, о реформе среднего образования. В связи с этим Лаврентьев озвучил свой план реформирования общеобразовательной школы. Характерно, что в ходе заседания Хрущев постоянно обращался к нему, хотя Лаврентьев являлся лишь кандидатом в члены ЦК КПСС8.
Наиболее ярким выражением этого особого положения Лаврентьева в «позднеоттепельной» властной иерархии стало создание по его инициативе 7 февраля 1963 г. Совета по науке при Совете министров СССР. Он и возглавил новую структуру. Благодаря вулканической энергии Михаила Алексеевича за недолгий срок своего существования организация стала весьма активной, причем полномочия Совета порой далеко выходили за рамки научно-организационных проблем. В частности, им был поднят вопрос «об экономической нелепости сложившейся системы планирования»9.
Не менее характерна роль М. А. Лаврентьева в подготовке очередного хрущевского проекта по реформированию научно-образовательной сферы. В апреле 1963 г. Н.С. Хрущев представил проект обширной записки в Президиум ЦК КПСС. Наряду с различными общими пожеланиями об улучшении руководства наукой в нем содержались весьма радикальные предложения об изменении системы подготовки и защиты диссертаций, а также
8 Президиум ЦК КПСС. 1954-1963. - М., 2003. Т. 1: Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. - С. 783-815.
9 Лаврентьев М.А. Опыты жизни: 50 лет в науке // Век Лаврентьева. - Новосибирск: Издательство СО РАН, филиал В26 «Гео», 2000. - С. 185.
оплаты труда научных работников (отмена надбавок за степени и звания). Названный проект был направлен в четыре адреса: президенту АН СССР М.В. Келдышу, заместителю председателя Совета министров СССР Н.К. Рудневу, президенту АН Украины Б.Е. Патону и М.А. Лаврентьеву. Им было предложено « обстоятельно все изучить» и представить свои замечания через две-три недели.
Текст замечаний М.А. Лаврентьева опубликован в книге «Век Лаврентьева»». Михаил Алексеевич наиболее детально остановился на вопросах подготовки научной молодежи, высказываясь за более раннюю специализацию в обучении. В частности, за создание специальных математических школ-интернатов - «Ломоносовских училищ», за отмену на естественных факультетах преподавания иностранных языков, «методологии, педагогики», за усиление научной работы в вузах путем привлечения ученых из академических и отраслевых институтов. Кроме того, предлагалось за выпуск неграмотных учебников закрыть Академию педагогических наук. В то же время он не поддержал идеи сколько-нибудь значительной ломки существующей системы степеней и званий, предлагая усилить требования к диссертациям, упростив процедуру их защиты10.
10 июня 1963 г. секретари ЦК КПСС П.Н. Демичев и Л.Ф. Ильичев представили Н.С. Хрущеву отредактированный текст его записки с учетом замечаний четырех именитых рецензентов. Были отмечены предложения, которые «нецелесообразно включать в записку». В том числе указывалось: «Не учтены предложения т. Лаврентьева М.А. по вопросам работы средней школы, о закрытии Академии педагогических наук, нецелесообразности изучения иностранных языков в вузах».
Вместе с тем отредактированный вариант хрущевской записки еще раз подтвердил бесспорный рейтинг Лаврентьева как «тайного советника вождя». Рассматривая важнейший резерв развития науки - систему более активного отбора способной молодежи, Хрущев в качестве единственного позитивного примера отметил опыт СО АН. По этому поводу в записке говорилось: «Опыт совместной подготовки научной смены Новосибирского
10 Лаврентьев М.А. Опыты жизни: 50 лет в науке // Век Лаврентьева. - Новосибирск: Издательство СО РАН, филиал В26 «Гео», 2000. - С. 442-446.
госуниверситета и Сибирского отделения Академии наук СССР, по моему мнению, весьма ценный и заслуживает поддержки. Мне нравится начинание Сибирского отделения Академии наук СССР по отбору наиболее одаренных юных математиков в специальные средние школы-интернаты. Следует подумать также о создании подобных школ и по другим наукам - физике, химии и т. д.»11.
Однако бросается в глаза, что здесь не нашла отражения идея Лаврентьева о повсеместном создании специальных физико-математических школ-интернатов («Ломоносовских училищ») с приравниванием их по материально-техническому обеспечению к суворовским училищам.
Понятно, что в таком суперофициальном тексте Михаил Алексеевич не мог высказывать свои «заветные мысли». Как представляется, о его стратегических замыслах в конце «оттепели» можно судить по одному документу, находящемуся в фонде Президиума СО АН в Научном архиве. Он атрибутирован как «выступление М.А. Лаврентьева на июньском пленуме ЦК КПСС 1963 г.». Возможно, президент «сибирской Академии» действительно предполагал выступить на этом пленуме, однако на нем из числа представителей научно-образовательного сообщества получили трибуну лишь министр высшего и среднего специального образования СССР В.П. Елютин и президент АН СССР М. В. Келдыш. Весьма характерно, что в их речах отсутствовали какие бы то ни было серьезные реформистские предложения12.
В рассматриваемом тексте, который, возможно, и был проектом выступления М.А. Лаврентьева, в частности, отмечалось: «Сейчас является фактом, что большая наука есть в академиях наук и в промышленности, и также факт, что в подготовке научных кадров должны ведущую роль занимать ученые, делающие науку сегодняшнего дня. Это ясно всем, но нет единой точки зрения о создании большой науки в университетах. Мое глубокое убеждение, что в целом сегодня этот путь не реален. Я считаю правильным серьезно поддержать кафедры университетов, где есть творческие кадры - сейчас это есть одна из задач
11 Фурсенко А.А., Афиани В.Ю. «У кого наука, у того будущее»: Проект записки Н.С. Хрущева в Президиум ЦК КПСС, 1963 r. // Исторические записки. 2005 г. - М., 2005. - С. 428.
12 Пленум Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза. 18-21 июня 1963 г Стеногр. отчет. - М., 1964. - С. 96-104; 212-221. 6 ЭКО. - 2014. - №9
создаваемых новых отделений академии наук. Но главным здесь, я считаю, является непосредственное привлечение ученых к преподаванию без изъятия их из НИИ <...>. Лозунг "При каждом университете комплекс НИИ" должен быть заменен лозунгами: "При каждом комплексе НИИ свой университет" и "Каждый ученый должен быть и учителем"»13.
Потеря позиций
Кардинальные изменения происходят после отставки Н.С. Хрущева. Здесь имели место два взаимосвязанных процесса. Общеисторический контекст определялся нарастанием консервативно-охранительных, «застойных тенденций». Применительно к СО АН это усугублялось тем, что М.А. Лаврентьев лишился своего главного покровителя. Вплоть до отставки Михаила Алексеевича (1975 г.) политика правящих кругов по отношению к СО АН характеризовалась, по меньшей мере, отсутствием прежнего внимания, а нередко - пренебрежением и даже негативизмом.
Весьма рельефно данная тенденция проявилось в чрезвычайной оперативности, с которой была проведена ликвидация лаврентьевского Совета по науке - это стало одной из первых акций нового руководства. Об отношении партийной и академической бюрократии к названному Совету можно судить по некоторым ретроспективным высказываниям М.А. Лаврентьева. Так, на заседании Президиума СО АН 22 июня 1973 г. при обсуждении прозвучавшего здесь предложения о создании на базе Академгородка «опытного полигона ГКНТ» Лаврентьев высказался весьма мрачно о состоянии научно-технического прогресса в стране. Он опасался, что предложенный проект будет торпедирован бюрократией: «Если эта вещь пойдет быстро, то соответствующие министерства окажутся банкротами». После того как стенограмма зафиксировала «шум» в зале, президент СО АН счел необходимым пояснить: «Почему, почему? Была такая комиссия по науке, я был председателем, Марчук был замом. Сам Хрущев, когда организовалась эта комиссия, говорил: "Вот Вы такой-этакий министр, все вы такие, вот я сделаю
13 Научный архив СО РАН (далее - НАСО). - Ф. 10. - Оп. 3. - Д. 404. -Л. 11-12.
комиссию, поставлю во главе Лаврентьева, он вам покажет, где раки зимуют"».
Далее президент СО АН привел дополнительные значимые штрихи: «Там с самого начала была острейшая оппозиция всех министров: любое наше предложение - все против, хотя вещи были ясные. И даже Келдыш, когда речь шла о реорганизации технического образования, выступил с разносной речью. Кириллин поддержал, а Елютин и все - забили». На что академик А.А. Трофимук возразил: «Это другое дело, Ваш комитет был над Академией, над министерствами»14.
Весьма показательно, что в попытках отстоять свое детище М.А. Лаврентьев прибег к аргументам не только прагматического, но и более общего характера, попытался придать рассматриваемому вопросу определенное идейно-политическое измерение. 19 октября 1964 г. он направил первому заместителю председателя Совета министров СССР Д.Ф. Устинову обширную докладную записку с обоснованием целесообразности продолжения работы Совета по науке. Она завершалась следующей симптоматичной фразой: «За сравнительно небольшой период времени с момента создания Совета по науке накоплен положительный опыт, свидетельствующий о том, что работа Совета является одной из новых форм дальнейшего укрепления демократических основ и общественных начал в развитии науки, техники и экономики, предусмотренных Программой КПСС»15.
Однако в «верхах» по этому поводу уже сложилась иная и, видимо, непреклонная позиция: 27 ноября 1964 г. Совет министров СССР своим постановлением упразднил Совет по науке16. В этом чрезвычайно лаконичном документе отсутствовала аргументация. Однако о мотивах, или, во всяком случае, об официальной версии соответствующих «групп давления» можно судить по письму, направленному 11 ноября 1964 г председателю Совета министров СССР А.Н. Косыгину. Оно было подписано Д.Ф. Устиновым, К.Н. Рудневым и М.В. Келдышем. В указанном документе утверждалось, что существование Совета «является неоправданным», и что он якобы «отвлекает ученых, работающих
14 НАСО. - Ф. 10. - Оп. 3. - Д. 903. - Л. 198.
15 Государственный архив Российской Федерации. (Далее - ГАРФ). -Ф. 5446. - Оп. 98. - Д. 1336. - Л. 8.
16 ГАРФ. - Ф. 5446. - Оп. 98. - Д. 1336. - Л. 14.
в составе Совета и привлекаемых для подготовки материалов для него, от их основной деятельности»17.
В новой ситуации скепсис М.А. Лаврентьева в отношении Академии наук получил новый импульс. Все новые факты говорили о том, что «антисоановскую» политику проводят не только правящие круги страны, но и руководство АН СССР. Так, Сибирское отделение АН предпринимало большие усилия по укреплению своих позиций на Дальнем Востоке и во второй половине 1960-х годов направило на развитие науки в этом регионе значительную часть находившихся в его распоряжении средств. Поэтому шоком для М.А. Лаврентьева стало в январе 1969 г. постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР о создании в РСФСР четырех научных центров, в том числе на Дальнем Востоке, с прямым подчинением Академии наук.
Лаврентьев предпринял все возможные усилия, чтобы изменить ситуацию, в том числе провел переговоры с М. В. Келдышем. Их итог он резюмировал следующим образом: «Я не хочу отдавать, Келдыш хочет взять»18. Однако все эти усилия не принесли результата: в августе 1969 г вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР о создании Дальневосточного научного центра АН СССР. В результате Сибирское отделение понесло значительный урон, в том числе лишилось 16% научных сотрудников.
«Антисоановская» политика руководства АН СССР рельефно прослеживается по материалам докладной записки, направленной в мае 1969 г. заведующим отделом науки и учебных заведений Новосибирского обкома КПСС М.П. Чемодановым первому секретарю обкома Ф. С. Горячеву. Напомним, что Чемоданов внес немалый вклад в становление новосибирского Академгородка, будучи в 1959-1962 гг. первым секретарем Советского райкома г. Новосибирска. В указанном документе, посвященном «текучести научных кадров в СО АН СССР», с тревогой отмечался ряд негативных тенденций в развитии кадрового потенциала этого научного центра. Разумеется, они определялись прежде всего общей ситуацией, о которой речь шла ранее, - фактической потерей СО АН своего приоритетного статуса.
17 ГАРФ. - Ф. 5446. - Оп. 98. - Д. 1336. - Л. 9.
18 Куперштох Н.А. Кадры академической науки Сибири (середина 1950-х - 1960-е гг.). - Новосибирск: Издательство СО РАН, 1999. - С. 98.
Однако в этом контексте не последнюю роль играла и политика руководства «Большой Академии». В частности, в рассматриваемом документе отмечались два важнейших негативных момента: отказ сибирякам в предоставлении необходимого количества вакансий для выдвижения в члены Академии наук и дискриминация при публикации их работ в центральных из-дательствах19.
Видимо, в этой обстановке создателя Сибирского отделения вновь посещают мысли о придании этому научному центру более независимого статуса - вспоминаются прежние планы «Сибирской академии». Показательны в связи с этим высказывания Лаврентьева на заседании Президиума СО АН 28 января 1975 г. (его стенограмма никогда не публиковалась и находится в НАСО). Напомним, что это был последний год пребывания Михаила Алексеевича во главе Сибирского отделения, и в то время против него уже развернулся настоящий поход партийной и академической бюрократии20. Не удивительно, что в эти месяцы Лаврентьев неоднократно высказывался о путях упрочения позиций СО АН.
На упомянутом заседании М.А. Лаврентьев информировал о своей поездке в Томский научный центр, беседах с его сотрудниками. Видимо, в ходе этих встреч обсуждался вопрос о перспективах Академии наук и ее Сибирского отделения. Лаврентьев так представил настроения томских ученых: «Там выдвигалась даже следующая идея: из нашего названия исключить букву «О» и называться нам Сибирской академией наук. Для начала попросить удвоить количество академиков и членов-корреспондентов. Сейчас это может пройти, потому что настроения Большой академии не одобряются и не поддерживаются. Меня просили приехать и обсудить этот вопрос».
Одобряя такого рода предложения, Лаврентьев по этому поводу сказал: «Надо добиваться именно такого: Сибирь - это не Грузия и Армения. Надо пробивать». Видимо, президент СО АН рассчитывал, что повышение статуса сибирского научного центра позволит увеличить финансирование и, соответственно,
19 Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). - Ф. П-4. - Оп. 69. - Л. 2-7.
20 См. об этом подробнее: Кузнецов И.С.Неизвестный Лаврентьев. - Новосибирск: ЗАО ИПП «Офсет», 2010. - С. 34-46.
укрепить кадровый потенциал: «. Зарплата чтобы была такая, как в Большой академии. Надо иметь такую дотацию по званиям, какую имеют москвичи. Иначе мы будем терять людей. Открыли университетов много, а ученых нет. Томичи сильно поддержали эту идею: при выборах определенное количество мест, 20-25%, предоставлять крупным строителям, инженерам, директорам. Словом, на уровне тех, которые проходят в союзную академию, там сейчас много таких: отраслевые институты, КБ и заводы -Туполев, Яковлев и другие, они академики или члены-корреспонденты, словом, творческие работники, делающие технику сегодняшнего дня. Здесь двойная польза могла бы быть для нас. Не секрет, что с внедрением научных исследований в технику трудности очень большие»21.
Об отношении М.А. Лаврентьева к Академии наук накануне его отставки в какой-то мере можно судить по свидетельству известной журналистки З. М. Ибрагимовой. Она вспоминает, как во время своего последнего интервью в 1974 г накануне отставки Михаил Алексеевич с горечью говорил о консерватизме и бюрократизме Академии наук. Для большего впечатления он сослался на известное сатирическом произведение А. Франса «Суждения господина Жерома Куаньяра», подчеркнув, что «вообще-то со времен аббата Куаньяра в Академии мало что изменилось»22.
В упомянутой сатире Академии наук были адресованы, к примеру, следующие сентенции: «Блажен, кто не возлагает надежд на Академию», «Посредственность торжествует в Академии»; «Им требуется, чтобы в их среде были приятные, покладистые, обходительные люди <...>. А люди даровитые не всегда бывают таковыми. Гений частенько оказывается необщительным. Натура исключительная редко отличается изворотливостью. Академия сумела обойтись без Декарта и Паскаля»23.
Разумеется, высказывания такого рода, скептические суждения М.А. Лаврентьева в адрес Академии наук необходимо
21 НАСО. - Ф. 10. - Оп. 11. - Д. 4. - Л. 182.
22 ИбрагимоваЗ.М. Патриарх архипелага СО АН (М.А. Лаврентьев) // Созвездие земляков: Знаменитые мужи Новосибирска: Литературно-критический сборник. Серия «На берегах Оби широкой». Кн. V. - Новосибирск: Ред.-из-дат. центр «Светоч» правления Новосибирской областной общественной организации «Общество книголюбов», 2008. - С. 78-79.
23 Франс Анатоль. Избранная историческая проза. - М.: Правда, 1988. -С. 394-395.
рассматривать в соответствующем контексте. Ясно, что консерватизм «Большой Академии» был лишь одной из многих проблем. Не менее острую критику Михаил Алексеевич адресовал министерской бюрократии.
Опережая время
Напряженные размышления президента СО АН о путях развития отечественного научно-образовательного комплекса нашли отражение в его мемуарах «50 лет в науке: опыты жизни», которые стали своего рода завещанием великого гражданина России. Интересующий нас раздел мемуаров вышел в августовском номере журнала СО АН «Экономика и организация промышленного производства» («ЭКО») за 1979 г.24 Это была последняя публикация Михаила Алексеевича, увидевшая свет при его жизни. Затем данный текст был воспроизведен к его столетию в книге «Век Лаврентьева» (2000).
В связи с этим напомним, что журнал «ЭКО» в то время являлся одним из самых популярных в стране и имел не только специально-научное, но и широкое общественно-политическое значение. Можно сказать, что в условиях «глухого застоя» это был один из немногих очагов живой мысли. По свидетельству современников, мыслящие люди ждали с нетерпением каждый номер журнала, с огромным вниманием читали его, передавали из рук в руки и обсуждали «на кухнях» и в «курилках». Даже на этом фоне мемуары М. А. Лаврентьева выходили за все мыслимые идеологические рамки и явились, быть может, самой острой общественно-политической публикацией в нашей стране на рубеже 1970-1980-х годов. В мемуарах затрагивались такие вопросы, постановку которых невозможно было представить ни в одном официальном издании того времени.
Так, автор позитивно отзывался о действовавших в период нэпа своеобразных формах организации научно-образовательной деятельности. Речь идет об экзотических структурах - «Институте талгенов» и «Институте Каган-Шабшая». Они были основаны (если прибегать к современной терминологии) на «государственно-частном партнерстве», привлекали деньги «нэпманов». Весьма характерно, что, изложив историю их деятельности, Лаврентьев в этом же контексте вспоминает
24 ЭКО. - 1979. - № 8. - С. 133-136.
о знаменитом «Факеле». Напомним, что научно-производственное объединение «Факел» было создано в 1966 г. «при Советском райкоме ВЛКСМ». Вскоре эта структура превратилось в мощную организацию, где молодежь Академгородка успешно занималась внедрением научных достижений в производство. Его экономическая независимость вызвала растущее противодействие бюрократии, начиная от районных и областных, и кончая московскими инстанциями. В конечном счете «Факел» был «погашен» с помощью финансовых органов: в мае 1970 г. Госбанк РСФСР запретил его финансовые операции. Затем еще около года продолжалась борьба за спасение НПО, которая закончилось в 1971 г. его окончательным закрытием.
М.А. Лаврентьев до последнего боролся за спасение «Факела» и почти через десятилетие после его закрытия с горечью вспоминал о таком печальном финале. В связи с этим он подчеркивал: «Победило бюрократическое единообразие - чтобы все шли "в ногу". Мне представляется, что по-настоящему государственный подход состоит как раз в гибкости форм работы, в сознательном проведении социальных экспериментов»25.
Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что М.А. Лаврентьев был одним из немногих, а быть может, и единственным государственным деятелем «позднесоветского» периода, который сформулировал целостную стратегию реформирования отечественного научно-образовательного комплекса. Идеи и предложения Михаила Алексеевича затрагивали все его компоненты - от средней школы до Академии наук. При этом, как представляется, их значение выходило далеко за рамки научно-образовательной сферы. В сущности, это был вариант эволюционной трансформации нашего общества в соответствии с требованиями времени. В таком качестве эти планы противостояли как консервативно-застойным, так и нигилистически-разрушительным процессам. Сейчас становится особенно ясно, что М. А. Лаврентьев был не только выдающимся ученым и организатором науки, создателем Сибирского отделения Академии наук. Нам еще предстоит в полной мере оценить его роль как государственного деятеля, патриота России.
25 ЭКО. - 1979. - № 8. - С. 136; Лаврентьев М.А. Опыты жизни: 50 лет в науке // Век Лаврентьева. - Новосибирск: Издательство СО РАН, филиал В26 «Гео», 2000. - С. 35.
