CC BY
21
УДК 81. 00 Н. С. Бабенко
кандидат филологических наук, ст. научный сотрудник Института языкознания РАН; е-таЛ: [email protected]
«ЛЮТЕРОВСКАЯ ПАУЗА» В НЕМЕЦКОЙ ПИСЬМЕННОЙ КУЛЬТУРЕ XVI ВЕКА
Статья посвящена рассмотрению процессов развития немецкой словесности в постреформационный период (1555-1618). Научные дискуссии по случаю 500-летнего юбилея Реформации актуализировали обсуждение вопросов, связанных с оценкой влияния деятельности М. Лютера, в том числе и языковой, на развитие разных сфер жизни социума и, как следствие, на появление новых тенденций в дискурсивных практиках и формах коммуникации. В статье предпринимается попытка демифологизации устойчивых представлений относительно ближайшей постлютеровской эпохи, которая получила в германистике наименование «лютеровская пауза». Эта метафора передает представление о негативной оценке состояния немецкой письменной культуры во второй половине XVI в.: упреки филологов-германистов в эстетической неполноценности текстов, примитивности сюжетов, отсутствии индивидуальности стиля и языковой выразительности. Развитие в рамках историко-лингвистической прагматики современных знаний о закономерностях функционирования и преобразования языка под влиянием разнообразных внешних факторов позволило дать более объективную оценку текстовой деятельности и ее роли в коммуникативных процессах второй половины XVI в. На примере шванков - текстов массовой литературы малых форм - в статье демонстрируется тесная связь коммуникативной истории немецкого социума с характером исторических и социокультурных процессов, возникших в постлюте-ровский период. В статье дается представление о комплексе историко-культурных факторов развития немецкого общества и стимулах распространения новых форм коммуникативной деятельности и дискурсивных практик, которые предопределили пути развития немецкой словесной культуры в эпоху Нового времени. Особое внимание уделяется изучению ранних форм публичности, которая развивается благодаря расширению читательской аудитории, заинтересованной в получении информации не только конфессионального, но и светского содержания. Автор статьи приходит к выводу, что эстетическая ценность текстов и выразительность используемых языковых средств находится в определенной зависимости от характера и интенсивности исторических и социокультурных процессов: в переходную эпоху, каковой является вторая половина XVI в., действует тенденция к упрощению, а не к усложнению языковой формы текстов, что является реакцией на агрессивную внешнюю среду.
Ключевые слова: Лютер; Реформация; письменная культура; историко-лингвистическая прагматика; историческая дискурсология; жанры массовой литературы; коммуникативная деятельность; ранние формы публичности.
N.S. Babenko
PhD (PhiLoLogy), Senior Researcher; Institute of Linguistics of the Russian Academie of Sciences; e-maiL: [email protected]
LUTHERAN PAUSE IN GERMAN WRITING CULTURE OF 16th CENTURY
The paper focuses on the development of German Literature in post-Reformation period (1555-1618). Scientific discussions dedicated to Reformation's 500th anniversary actuaLized discussions around the infLuence, incLuding the Linguistic one of M. Luther on different areas of society deveLopment and, as a resuLt, the erasing of new trends in discourse practices and communication formats. The paper attempts to dethrone sustainabLe perception of the earLy post-Lutheran epoch, caLLed in Germanstudies Lutheran pause. This metaphor refLects the negative perception of German written cuLture of the second haLf of 16th century - reproach of German PhiLoLogy in esthetic inferiority of texts, primitive pLot, individuaL stiLe absence and Language expressiveness absence. A more objective assessment of written practice and its roLe in communication process of the second haLf of 16th century was gained due to modern knowLedge in Language functioning and transformation caused by externaL factors, based on historic and Linguistic pragmatics' deveLopment.
The Schwank Literature - smaLL forms of popuLar texts - shows in the paper cLose Link between the communication history of German society and the essence of historic and socio-cuLturaL processes of post-Lutheran period. The paper emphasizes on the study of the earLy forms of pubLicity deveLoped due to expanding readers' audience interested not onLy in confessionaL actuaL information, but aLso in secuLar one. The author concLudes that esthetic vaLue of texts and expressiveness of Language means used, to a certain extent depends on the feature and intensity of historic and sociaL and cuLturaL processes - in transformation times of the second haLf of 16th century there is a tendency to simpLification, not to compLication of LinguaL text forms, which is a reaction to aggressive externaL environment.
Key words: Luther; Reformation; written cuLture; historic and Linguistic pragmatic; historic discourse anaLysis; smaLL forms of popuLar texts; communicative activity; earLy forms of pubLicity.
В 2017 г. во многих странах Европы широко отмечалось 500-летие Реформации. На многочисленных мероприятиях по этому знаменательному поводу специалисты обсуждали историческое значение этого события в контексте разных дисциплин - истории, теологии, социологии, германистики. Вместе с тем речь нередко шла о необходимости привлечения новых исследований для уточнения сложившихся в обширной историографии представлений и мифов об эпохе Реформации, ее влиянии на процессы социокультурного развития Германии
последующих эпох. Так, к устойчивому, но не вполне оправданному относится утверждение о том, что М. Лютер является творцом немецкого языка. Актуализация и гиперболизация этого весьма спорного суждения о Лютере отмечается в некоторых публикациях, приуроченных к 500-летию Реформации. Критическое отношение к такой не вполне адекватной оценке роли Лютера в истории немецкого языка и, напротив, аргументированное мнение о Лютере как выдающемся переводчике, мастере слова, уникальном риторе и стилисте, обладавшем тонким чувством языка, в большей мере отвечает реалиям исторических событий и закономерностям развития и функционирования немецкого языка в эпоху Реформации и постреформации [Wolf 2017].
Другой устойчивый миф связан с суждением о «народности» (Volkstümlichkeit) языка Лютера, который декларировал одну из своих риторических позиций в известном высказывании о том, что нужно вслушиваться в живую речь разных людей: ...man mus die mutter jhm hause, die kinder auf der gassen, den gemeinen man auff dem marckt drumb fragen und den selbigen auff das maul sehen, wie sie reden... [Luther 1530, c. 637]. Содержание этого высказывания не раз подвергалось демифологизации в научной литературе [Schneiders 2012, с. 269]. В современных трактовках слов Лютера акцент ставится не на «народности» языка Реформатора, а на признании исключительных качеств его прозы.
Языковое мастерство Лютера не сводимо к «наддиалектности» и «народности»; оно имеет более глубокие корни и функции: Лютер как Реформатор и переводчик является создателем текстов разных жанров, включая перевод Библии. Эти тексты отличаются высоким качеством языка - ясного и отчетливого, благодаря чему язык Лютера долгое время считался образцовым в немецкоязычных социумах. Но единый немецкий язык в его литературной форме и с нормативной базой сложился только к концу XVIII столетия. В XVI в. Лютер оказался на гребне высокой волны исторически значимых событий. Его языковое мастерство во многом способствовало вовлечению в коммуникацию широкой публики, которая была готова к восприятию новых политических идей и нового религиозного дискурса. В связи с этим имеет смысл более осторожно говорить о роли Лютера в истории формирования единого немецкого языка, учитывая сложный характер его развития, особенно литературной формы, складывавшейся в результате непрерывных процессов взаимодействия разнообразных
внутренних стимулов и внешних факторов, действовавших в истории немецкого языка после Лютера весьма разнонаправленно. Заслугой Лютера является то, что он нашел свою публику и вовлек ее в широкую коммуникацию благодаря прагматически ориентированной языковой деятельности, осуществлявшейся в режиме активного воздействия на массовую аудиторию.
Устойчивые мифы сложились в германистике относительно постлютеровской эпохи - отрезка времени примерно в 50 лет после смерти Реформатора в 1546 г. Исторический период с 1555 г. (Аугсбургский религиозный мир) и до начала 30-летней войны (16181648) долгое время именовался в филологических исследованиях германистов «лютеровской паузой» по причине, якобы эстетической неполноценности языковой формы и глубокого культурного провала национального духа1. В оценках немецкоязычной письменной культуры позднего Средневековья - начала Нового времени довольно часто звучат упреки в примитивности сюжетов, содержания текстов и, как следствие, самого языка. Это относилось как к переложениям на немецкий язык заимствованной литературы XIV-XV вв., так и к оригинальным текстам немецких авторов XVI в.
В данной статье предпринимается попытка реабилитировать словесную культуру второй половины XVI в. с позиции современных знаний о закономерностях функционирования языка и его преобразовании под влиянием разнообразных внешних (социокультурных) факторов. «Лютеровская пауза» (Lutherpause) - это метафора, которая появилась в работах Вильгельма Шерера в конце XIX в. в противовес обозначению «лютеровское время» (Lutherzeit), введенному протестантскими историками как знак героизации фигуры Реформатора [Keller 2008]. Действительно, Лютер долгое время оставался общепризнанным образцом для подражания в использовании немецкого языка. Это довольно устойчивое, солидарное мнение получило весомую поддержку благодаря высказыванию Я. Гримма в Предисловии к его «Немецкой грамматике» (1819) о том, что Лютер создал «протестантский диалект» [Wolf 2017, с. 8].
1 Данный микропериод (1555-1618) отчетливо выделяется внутри довольно длительной переходной эпохи, которая в истории немецкого языка получила обозначение «ранненововерхненемецкий период», в истории культуры - позднее Средневековье и в литературоведении - раннее Новое время.
Вместе с тем мнение о том, что до 1770 г. немцы не «дотягивали» до образов европейского масштаба, было довольно типичным. Оно сложилось во многом благодаря историку немецкой литературы В. Шереру, который утверждал, что на немцев падала лишь тень Шекспира1.
Столь резко негативные оценки немецкой словесности - стиля, метрики, звуковой формы слов и т. д. - были типичными в среде историков литературы XIX в. и позднее, вплоть до 1930-х гг. Тексты рассматриваемого периода не считались художественными, эстетически ценными, поскольку они не отвечали таким критериям, как чистота языка, вневременная эстетика, автономность (т. е. удаленность от повседневности и от публичной сферы - государства, религии, политики)2.
Отрицание какого-либо положительного, достойного внимания опыта в словесности постлютеровского периода привело к образованию лакуны в описаниях немецкой письменности второй половины XVI в. Эта лакуна стала заполняться только с развитием идеи о коммуникативной ценности любой текстовой деятельности, поскольку именно она несет информацию о закономерностях использования языка в определенных социокультурных условиях развития общества. Исходным моментом нового подхода к памятникам письменности стало представление о функциональности текстов внутри сложно организованной и иерархически выстроенной системы общественных институтов. Такое расширительное понимание назначения
1 «История немецкой литературы» В. Шерера («Geschichte der deutschen Literatur»), изданная в 1880-1883 гг., была настольной книгой образованной части немецкого общества большую часть XX в. - вплоть до публикации в 1949-1962 гг. фундаментальной «Истории немецкой литературы» под ред. Х. де Боора и Р. Невальда («Geschichte der deutschen Literatur von den Anfängen bis zur Gegenwart»). Весьма показательно, что сведения о не стоящем внимания периоде 1400-1750 гг. занимают в книге В. Шерера всего лишь 150 страниц, тогда как Средние века - 241 страницу, а XVIII в. посвящено 326 страницы.
2 Общее понятие художественной литературы как некоторой совокупности ее различных жанров и эстетических форм отсутствовало в сознании общества вплоть до раннего новонемецкого периода. Как это ни парадоксально, но даже в XVII столетии немецкому обществу еще было незнакомо общее понятие литературы. Проза и поэзия первоначально существуют как бы независимо друг от друга, тогда как объединяющее их понятие belles lettres появляется только во второй половине XVII в. [Семенюк 2006, с. 37-38].
и результатов текстовой деятельности, отличное от узкой ориентации преимущественно на эстетические нормы, позволило трактовать текст как продукт ситуативно обусловленных и тем самым реконструируемых факторов [Keller 2008].
В связи с этим постлютеровская эпоха может быть истолкована и как прерывание континуальности сложившейся в период реформаторской деятельности Лютера языковой культуры определенного образца, и как усиление после Лютера некоторых возникших ранее в сфере немецкой словесности процессов и тенденций, поддержанных бурным развитием книгопечатания [Бабенко 2010]. Обе версии имеют свои основания, и в данной статье представлена позиция, которая заключается в том, что вторая половина XVI в. рассматривается как уникальное стечение исторических обстоятельств и стимулов развития письменности, которые действовали одновременно, разнонаправленно и довольно интенсивно.
Данная проблематика имеет прямое отношение к историко-лингвистической дискурсологии, ориентированной на изучение текстов как носителей информации о преобразованиях языка под влиянием разного рода изменений во внешней (социокультурной) среде в разные исторические периоды, а также как носителей информации о коммуникативной деятельности [Историческая динамика дискурсивных практик 2017]. В идеале речь идет о создании коммуникативной истории общества, которая может быть построена, если к описанию привлечь разные источники знаний об обществе и взглянуть на языковые процессы с новых позиций.
Исторические тексты как объекты лингвистического анализа всегда выступали и выступают исходным материалом разного рода историко-филологических описаний. Смещение акцента в современных исследованиях в сторону исторической дискурсологии вполне объяснимо, поскольку научный интерес вызывает реконструкция неподдающихся прямому наблюдению, скрытых явлений и процессов, происходивших в языке и зафиксированных в его письменной форме как актов коммуникации в широком смысле слова. Данная дисциплина опирается на положения историко-лингвистического жанроведения (нем. Textsortengeschichte), которое отчетливо коррелирует с хорошо известным высказыванием М. Бахтина о том, что жанры текста («речевые жанры» в терминологии Бахтина) - это «.. .приводные ремни от истории общества к истории языка. Ни одно новое явление <...> не
может войти в систему языка, не совершив долгого и сложного пути жанрово-стилистического испытания и обработки» [Бахтин 1986, с. 256]. В этом высказывании, которое часто цитируется, поскольку является первым научным обоснованием жанроведения, заключена, по сути, программа исторической дискурсологии: исходным является комплекс внешних стимулов, характеризующих историю общества, от них идет движение к дискурсивным практикам, которые реализуются в разных жанрах текста, и далее происходит отбор и закрепление языковых средств, обеспечивающих коммуникацию в разных сферах использования языка.
В развитие идей лингвистического жанроведения как составной части дискурсологии следует заметить, что история языка считается неразрывно связанной с преобразованиями на уровне жанров текста, которые наиболее непосредственно реагируют на изменчивость внешней среды. Их изучение может дать многое (если не всё!) для объяснения процессов преобразования языка как инструмента коммуникации. Жанр текста (нем. Textsorte) стал в современных концепциях истории немецкого языка центральным понятием, поскольку в нем заключено представление об универсальной, обусловленной эволюцией способности человека к порождению речи в типовых формах, которые имеют ярко выраженную прагматическую природу и являются основой для дальнейших процессов преобразований и дифференциаций. Жанры текста как культурные феномены обладают изменчивостью и одновременно привязанностью к традиции.
Во второй половине XVI в. в Германии сложилась весьма своеобразная историческая ситуация, элементы которой определили развитие разнообразных дискурсивных практик.
Факторы общего характера:
• продолжалось в разных формах идеологическое противостояние, проявлявшееся в том числе в религиозных и других войнах;
• повсеместно возникали народные восстания, связанные, например, с изменениями жизненного уклада. Так, введение грегорианского календаря в 1582 г. в протестантских странах вызвало большие волнения и недовольство населения;
• реальная угроза со стороны Османской империи также была очень чувствительной темой, которая постоянно обсуждалась;
• ожидание катастроф и бедствий свидетельствовало о кризисе общественного сознания1.
Факторы социокультурного характера:
• к середине XVI в. книгопечатание, возникшее 100 лет назад, приобретает массовый характер. Книгоиздание развивается как бизнес-среда, говоря современным языком: по всей Германии появляются издательства и печатни, в 1562 г. впервые открывается Франкфуртская книжная ярмарка;
• действует тенденция к стремительной специализации сфер научного, прикладного и обыденного знания, происходит расслоение дискурсов по их принадлежности. Книжное дело достигло таких размахов, что появляется необходимость в систематизации и категоризации источников знаний. Эта информация отражается в каталогах и в предисловиях к изданиям текстов;
• население Германии (16 млн человек) было самым грамотным в Европе: по данным историков, неграмотных в Германии было всего 5 %, т. е. чтение стало знаком социальной престижности;
• к середине XVI в. происходит смена поколений и акторов социальных движений и общественной активности. Появляются новые личности, в обществе начинают ценить авторство, уходит время безымянных текстов;
• массовый характер печатной продукции способствовал развитию такого нового явления, как публичность общественного пространства, т. е. включенности содержания печатных текстов в сферу общественного внимания2;
1 Психологическое и эмоциональное состояние немецкого общества в XVI в. описывается в современной историографии как тревожное, депрессивное, меланхолическое [Rieche 2007]. Например, по числу самоубийств вторая половина XVI в. превзошла все предыдущие периоды; в преследовании ведьм Германия занимала первое место - 25 тыс. судебных процессов против, например, 2 тыс. в Польше, 1 тыс. в Дании.
2 В исторических рамках XVI в. публичность как фактор расширения социальной базы коммуникантов стала развиваться в том числе благодаря появлению в составе полемической и религиозной письменности такого жанра, как «offener Brief» (открытое письмо), т. е. общедоступное, предназначенное для широкого ознакомления. Данное обозначение принадлежит Лютеру
• потребность широкой публики в актуальной информации, реализуемой в разных формах, в итоге выразилась в начале XVII в. в развитии ранней периодической печати;
• бурное развитие зрелищной, театрализованной культуры и драматургических жанров. Театр стал формой выражения острого противостояния религиозных конфессий - католиков (в лице иезуитов) и протестантов, что повлияло на развитие языка конфессиональных культур [Лурье 2015].
Вторая половина XVI в. стала временем широкого распространения массовой литературы малых форм, которая является важным индикатором новых процессов в развитии немецкой словесности. Большое значение приобрела особая разновидность прозаических миниатюр, восходящих к жанру «Exemplum» (пример), которая в немецкой письменной культуре получила название «Schwank» (шванк) и отражала существенные черты общественного сознания в условиях социальных, идеологических и культурных преобразований переходного периода.
Шванк как особая метаструктура был идеально приспособлен к эстетике Нового времени и его дискурсивным трансформациям: преодоление «нравоучительства», интенсификация обмена письменной информацией из устно-речевых источников, антропоцентрич-ность текстовой деятельности и внимание в тексте к индивидуализации активных действий самого человека [Мелетинский 1988, с. 13].
Сборники прозы малых форм представляли собой весьма свободную последовательность коротких, разнообразных по своему содержанию, но сходных по назначению текстов: книжечки, предназначенные для чтения в дороге («Rollwagenbüchlein», «Wegkürtzer»), для отдыха в пути («Rastbüchlein») и т. п., служили целям приятного, развлекательного времяпрепровождения. Эти тексты находились за пределами теологических, философских и поэтологических образцов. Они создавались в иной дискурсивной среде: установка на развлекательное, веселое времяпрепровождение и занимательное чтение означала, по сути, отрицание традиционного дискурса как не вполне адекватно отражающего многообразие жизненных ситуаций, происшествий и событий, которые явно отклонялись от логики представлений о правильном и нормативном. Тексты малых форм редуцировали,
в следующей трактовке: damit jederman erfare ... (прив. по: [Schwitalla 1999, с. 262]).
как уже говорилось, функции назидания, поучения, толкования: текст создавался только для развлечения, для потехи («allein von guoter kutzweil wegen»), а не для поучения и наставления («niemants zuo underweysung noch leer»)1. Как потешное, увеселительное «чтиво», нередко представленное многотомными изданиями, тексты с приближенным к жизни содержанием обладали иной прагматикой, чем их аналоги в проповедях; они помогали преодолевать меланхолию, и это было одним из достаточно новых аргументов в пользу распространения текстов малых форм как полезных, целительных в обыденной жизни.
Ключевым словом длинных рекламирующих заголовков, построенных в стиле площадных («карнавальных», по Бахтину) зазываний, было понятие «Kurzweil» (развлечение) и образованное от него прилагательное «kurzweilig» (веселый, развлекательный). Оба эти слова относятся в современном немецком языке к архаизмам, в то время как их антонимы «Langeweile» / «langweilig» (скука / скучный) прочно закрепились в языке и входят в состав частотной лексики.
Слово «Kurzweil» в пространных заголовках к сборникам шванков являлось сигналом того, что тексты ориентированы на легкое восприятие, переключение на другой дискурс, главной целью которого было развлечение и освобождение от унылой серьезности и пристойности, что само по себе становилось критерием успешности каждого текста в отдельности и всего сборника в целом.
Тексты создавались по определенным шаблонам; нередко между ними обнаруживались не просто сходства, а прямые совпадения, которые были важнее индивидуальности и оригинальности, поскольку воспроизведение общего, уже устоявшегося было гарантией принадлежности к классу текстов с заданными свойствами, и потому авторитетными par excellence. Эти тексты изображали только события в их протекании с большей или меньшей детализацией. При этом сама композиция текста не предполагала включения какого-либо обоснования причин события; содержательно важным было только его развитие - от начала до конца с протокольно точным описанием места, времени и действующих лиц. Отличительными свойствами текстов были не только внешняя наивность, цинизм и нередко непристойность, но и амбивалентность образов и мотивов, которая была проявлением особой художественной формы и ее языкового выражения.
1 Цит. по: [Althaus 2002, с. 25].
Шванковая литература во многих своих разновидностях представляла собой в XVI в. анти-текст (Gegentext букв. 'встречный текст') в том смысле, что ее разнообразные модели противостояли серьезной литературе и каноническим текстам; она не была связана с фундаментальной функцией назидания средневекового образца. В современных исследованиях высказывается идея, что отношения базового текста и «встречного» текста складывались в XVI веке особым образом и определялись широкой практикой создания текстов для «простого читателя» (Laien): чем более высоким в эстетическом и стилистическом плане был базовый (канонический) текст, тем более примитивным оказывался «встречный» образец [Schwarz 2000, с. 168]. Данное предположение, безусловно, требует дополнительных весомых доказательств, однако существование сдвига в сторону примитивизма, действительно, имело место, поскольку такой фактор, как престижность чтения создавал среду для появления и распространения тривиальной литературы как способа социализации широких слоев населения в условиях формирования постреформа-ционной публичности.
Таким образом, роль немецкой шванковой литературы XVI в., отношение к которой в филологической историографии конца XIX-начала XX в. было критически-негативным, подлежит существенному переосмыслению в рамках исторической дискурсологии, которая рассматривает развитие словесной культуры с учетом совокупности множества факторов, определяющих функционирование дискурсов и их взаимодействие.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бабенко Н. С. Раннее книгопечатание в Германии и его роль в развитии форм коммуникации // Язык. Закономерности развития и функционирования: сб. к юбилею Натальи Николаевны Семенюк. М. ; Калуга : Эйдос (ИП Кошелев А. П.), 2010. С. 255-270. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Эстетика словесного творчества.
М. : Искусство, 1986. С. 250-296. Историческая динамика дискурсивных практик: коллективная монография.
Волгоград : Изд-во волгоградского ГУ, 2017. 227 с. Лурье З. А. Протестантский театр XVI-XVII вв. как историко-культурный феномен // Религия. Церковь. Общество / под ред. А. М. Прилуцкого. Вып. 2. СПб., 2015. С. 184-205.
Мелетинский Е. М. О структуре малых повествовательных жанров // Этнолингвистика текста: тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. Ч. 1. М., 1988. С. 13-15.
Семенюк Н. Н. Эстетический канон и некоторые языковые характеристики немецкого прозаического романа XIII-XV вв. // Языковая норма и эстетический канон. М. : Языки славянских культур, 2006. С. 37-53.
Althaus T. Kurzweil. Überlegungen zum Verhältnis von Darstellungsintentionen und geringem Textumfang in der Kleinen Prosa des 16. Jahrhunderts // Textsorten deutscher Prosa vom 12./13. bis 18. Jahrhundert und ihre Merkmale: Akten zum internationalen Kongress in Berlin 20. bis 22. September 1999. Bern; Berlin u. a.: Akademie Verlag, 2002. S. 23-38.
Luther M. Ein Sendbrief vom Dolmetschen (1530) // Martin Luther (1883-2009). Kritische Gesamtausgabe der Werke Martin Luthers. Weimar: Böhlau, 30/II. S. 632-640.
Rieche J. Literatur und Melancholiediskurs des 16. Jahrhunderts. Volkssprachige Medizin, Astrologie, Theologie und Michael Lindeners ,Katzipori' (1558). (Literaturen und Künste der Vormoderne). Bd. I. Stuttgart: S. Hirzel Verlag, 2007. 398 S.
Schneiders H.-W. Luthers Sendbrief vom Dolmetschen. Ein Beitrag zur Entmythologisierung // trans-kom Journal of Translation and Technucal Communication Research. Vol. 5. Issuue [2] (2012). S. 254-273. URL: www. trans-kom.eu.
Schwarz A. Die Freude am Guten und Bösen: Zum Verhältnis der Textsorten Prosaroman und Schwankroman // Sprachgeschichte als Textsortengeschichte. Festschrift zum 65.Geburtstag von Gotthard Lerchner. Frankfurt a.M. ; Berlin : Peter Lang, 2000. S. 155-168.
Schwitalla J. Flugschrift. Tübingen : Niemeyer Verlag, 1999. 106 S.
Wolf N. R. Vorwort / Martin Luther und die deutsche Sprache - damals und heute / N. R. Wolf (Hg.). Heidelberg : Universitätsverlag Winter, 2017. S. 7-15.
