CC BY
141
УДК 274.5(470.40/43)"1855/1881"
А. А. Машковцев
Лютеране Среднего Поволжья и Приуралья в 1855-1881 гг.: взаимоотношения с региональными властями и православным духовенством
В статье рассмотрено положение Евангелическо-лютеранской церкви в Среднем Поволжье и При-уралье в годы правления императора Александра II. Автор проанализировал правовой статус лютеран, а также их место в центральных и региональных органах управления. Кроме того, выявлена роль лютеран в экономическом развитии региона. По мнению автора, сильные позиции лютеран в государственных органах Российской империи, их полная лояльность светским власти, а также толерантное отношение к Православной церкви делали положение Евангелическо-лютеранской церкви не просто устойчивым, но и привилегированным среди других неправославных конфессий.
In the article the position of the Evangelical Lutheran Church in the Middle Volga and Urals region during the reign of Emperor Alexander II. The author has analyzed the legal status of Lutherans and their place in the Central and regional governing bodies. In addition, the role of Lutherans in the economic development of the region. According to the author, the strong position of the Lutherans in the state bodies of the Russian Empire, their total loyalty to the secular authorities, as well as a tolerant attitude towards the Orthodox Church, made the position of the Evangelical Lutheran Church is not just sustainable, but preferred amongst non-orthodox denominations.
Ключевые слова: Вятская губерния, Евангелическо-лютеранская церковь, конфессиональная политика, региональные органы власти, православное духовенство.
Keywords: Vyatka province, Evangelical Lutheran Church, confessional politics, regional authorities, the Orthodox clergy.
В годы правления императора Александра II на территории Среднего Поволжья и Приуралья проживали представители различных неправославных христианских конфессий, в частности лютеране. Их взаимоотношения с российскими органами государственной власти имели свою специфику, существенно отличаясь от взаимоотношений властей с другими западными христианами, например с католиками.
Лютеранство, возникшее в Германии в первой четверти XVI в., уже в годы царствования Ивана Грозного стало проникать в Россию. Первые лютеранские религиозные общины создали пленные прибалтийские немцы, оказавшиеся во внутренних районах России в период Ливонской войны 1558-1583 гг. [1] Так, в 1575 г. была построена первая лютеранская кирха в Москве [2], чуть позднее (1580 г.) возникла лютеранская община в Нижнем Новгороде [3]. В XVII в. немногочисленные лютеранские общины в России состояли, главным образом, из предпринимателей, приезжавших в нашу страну с территории германских земель, а также Швеции. В Петровскую эпоху к ним добавились иностранные специалисты (военные, дипломаты, инженеры, архитекторы, скульпторы и пр.), приглашённые первым российским императором и много сделавшие для социально-экономического и культурного развития России. В годы царствования Анны Иоан-новны («Бироновщина») усилился приток остзейских немцев, занявших ряд значимых государственных постов.
Однако можно согласиться с выводом таких признанных специалистов, как О. А. Лиценбер-гер и О. В. Курило, полагавших, что массовый приток немцев-лютеран в нашу страну начался лишь в период правления Екатерины Великой. 22 июля 1763 г. был принят манифест, разрешавший немецким колонистам свободно переселяться в нашу страну и предоставлявший им различные льготы (освобождение от рекрутской повинности, налоговые преференции, гарантии религиозной свободы и пр.) [4]. В результате лишь за период с 1764 по 1774 г. в России (главным образом в Нижнем Поволжье) было создано свыше 100 немецких колоний [5]. В последующие годы эта цифра продолжила расти, а доля немцев в общей численности населения империи к 90-м гг. XVIII в. достигла, по оценке О. В. Курило, 0,6% [6].
Переселению немцев в Россию способствовали не только многочисленные льготы, предоставляемые колонистам, но и острый дефицит земли в германских землях и Австрии. Между тем в районах немецкой колонизации (Нижнее Поволжье, Северное Причерноморье и пр.) в данный
© Машковцев А. А., 2015 36
хронологический период имелось огромное количество свободной и достаточно плодородной пахотной земли. Наконец, переселению некоторых групп немецких протестантов способствовало и то, что у себя на родине они зачастую испытывали различные дискриминационные ограничения по религиозному признаку.
Создание немецких колоний продолжилось и в XIX в. Так, в годы царствования Александра I было основано ещё 134 новых колонии в южных районах современной Украины, 17 колоний на территории Бессарабии и восемь - в Крыму [7]. После присоединения к России Закавказья немецкие поселения стали возникать и в пригодных для земледелия районах Азербайджана и Грузии. К концу XIX в. их колонии также функционировали в южных районах Сибири, в Казахстане и Средней Азии.
Прибывшие в Россию немецкие колонисты отличались достаточно сложным религиозным составом. Выходцы из Австрии и южногерманских земель являлись, в основном, католиками. Однако в общей массе немецких колонистов всё же преобладали протестанты, главным образом приверженцы Евангелическо-лютеранской церкви. Согласно подсчётам О. В. Курило, сделанным на основе материалов Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., из почти 1,8 млн немцев, живших на территории нашей страны, 1 млн 361 тыс. чел. (76%) исповедовали лютеранство, в то время как католиками являлись всего 242 тыс. чел. (13,5%) [8].
Взаимоотношения лютеран с российскими органами власти изначально складывались куда менее конфликтно и драматично, чем отношения последних с Римско-католической церковью. Основная причина этого заключается в том, что Евангелическо-лютеранская церковь всегда демонстрировала полную лояльность в отношении светской власти и Русской православной церкви. Если Римско-католическая церковь на протяжении многих веков рассматривала православных как схизматиков и использовала различные методы (от поддержки прямой военной экспансии до тайной миссионерской проповеди) для утверждения здесь, то лютеране никогда не пытались развернуть в России масштабную пропаганду своего вероучения. После разделов Речи Посполитой и вхождения основных польских земель в состав Российской империи именно Костёл (наряду со шляхтой) стал одной из важнейших опор польского национально-освободительного движения. Католическое духовенство в западных регионах империи приняло самое деятельное участие в восстаниях 1830-1831 гг. и 1863-1864 гг., не только призывая свою паству пополнить ряды партизанских отрядов, но, зачастую, непосредственно командуя ими. Польское католическое духовенство во внутренних областях страны, включая Среднее Поволжье и Приуралье, занимало более осторожную позицию, тем не менее также демонстрировало различные формы сочувствия польским патриотам. Немецкие же лютеранские пасторы либо проявляли полную лояльность к власти, либо демонстрировали политическую индифферентность.
Усилению противоречий между российской властью и Римско-католической церковью способствовали разные концептуальные подходы к оценке характера государственно-церковных отношений. Традиционное стремление Костёла к независимости от светской власти, а иногда и возвышения над ней явно шло вразрез с этатистскими представлениями российских самодержцев. Что касается Евангелическо-лютеранской церкви, то она, отстаивая свою независимость в делах веры, проявляла значительно большую, чем католики, склонность к сотрудничеству с российскими властями в других вопросах.
На взаимоотношения с государства с лютеранами накладывал отпечаток и внешнеполитический фактор. Несмотря на ряд военных конфликтов с протестантскими государствами (Северная война со Швецией, Семилетняя с Пруссией и пр.), в целом взаимоотношения с ними были значительно стабильнее, чем с католическими странами. Также необходимо учитывать тот факт, что в XVIII-XIX вв. супругами российских императоров чаще всего становились немки, которые до приезда в Россию и принятия православия, исповедовали лютеранства. Одна из них - Екатерина II - вошла в число наиболее деятельных и результативных правителей России за всю её более чем тысячелетнюю историю.
На устойчивость и стабильность положения Евангелическо-лютеранской церкви в России огромное влияние оказывал и тот фактор, что лица лютеранского вероисповедания в XVIII-XIX вв. составляли значительный процент среди чиновников правительственного аппарата и управленцев регионального уровня, а также среди представителей экономической и культурной элиты страны.
Лютеране имели очень серьёзные и прочные позиции во всех звеньях российской властной вертикали и в рассматриваемый хронологический период. Об этом свидетельствуют цифры, приводимые таким выдающимся советским исследователем, как П. А. Зайончковский. Так, в 1853 г. из 55 членов Государственного совета лютеранами являлись 9 чел. (16,4%) [9]. Среди них были такие известные государственные деятели, как главноуправляющий путями сообщения и пуб-
37
личными зданиями П. А. Клейнмихель и министр иностранных дел К. В. Нессельроде. Схожая ситуация была и в Сенате, где из 113 сенаторов лютеранами являлись 12 чел. (10,6%) [10].
Что касается правительства, то в 1853 г. из 18 членов Кабинета министров лютеранами являлись двое (11,1%), а из 46 заместителей (товарищей) министров и директоров департаментов лютеранство исповедовали 7 чел. (15,2%) [11]. Из известных государственных деятелей эпохи правления Николая I, происходивших из лютеранских семей, можно назвать начальника Третьего отделения Собственной его императорского величества канцелярии А. Х. Бенкендорфа, министра финансов Е. Ф. Канкрина, министра народного просвещения К. А. Ливена и др. Среди министров правительства Александра II лютеранином был министр финансов М. Х. Рейтерн. Любопытно, что сложилась своеобразная политическая традиция передачи поста главы российского финансового ведомства выходцам из лютеранских семей. Так, в годы царствования Александра III пост министра финансов занимал Н. Х. Бунге.
Чрезвычайно прочные позиции лютеране занимали во внешнеполитическом ведомстве. В 1853 г. из 19 российских послов и чрезвычайных посланников лютеранами являлись 9 чел. (47,4%). По численности их было столько же, сколько и православных. Ещё один российский посол по вероисповеданию являлся адептом Римско-католической церкви [12].
Наконец, лютеране были существенно представлены среди руководства российских регионов. Согласно данным П. А. Зайончковского, в 1853 г. из 48 губернаторов, чьи формулярные списки сохранились [13], лютеранами были 9 чел. (8,7%) [14]. Среди губернаторов-лютеран, осуществлявших свои полномочия в начале царствования Александра II, был и вятский губернатор Михаил Карлович Клингенберг [15]. В 1896-1901 гг. пост руководителя Вятской губернии будет занимать его сын - Николай Михайлович Клингенберг [16], однако по формулярным спискам он уже числился как православный.
Лютеране занимали и другие важные посты в губернских администрациях. В 1853 г. из 34 вице-губернаторов, чьи формулярные списки сохранились, лютеранами являлись 2 чел. (5,9%) [17]. Ещё более существенно лютеране были представлены в главных финансовых органах губерний - казённых палатах, подчинявшихся Министерству финансов России. В 1853 г. из 49 председателей казённых палат лютеранство исповедовали 8 чел. (16,3%) [18].
Другим важным региональным органом управления являлась палата государственных имуществ. В 1853 г. в российских губерниях насчитывалось 45 управляющих данными органами, однако формулярные списки сохранились лишь у 25 из них. По вероисповеданию 20 управляющих являлись адептами Православной церкви, четыре - лютеранами, один - католиком [19].
Наконец, лютеране были весомо представлены в губернских судебных органах. В 1853 г. из 52 губернских и областных прокуроров (данные по которым дошли до нашего времени) лютеранами являлись 6 чел. (11,5%). Остальные инославные конфессии были представлены лишь одним католиком и одним адептом Армяно-григорианской церкви [20].
Устойчивому и прочному положению лютеран в России в немалой степени способствовало и то, что они составляли заметный слой среди представителей культурной и научной элиты страны. Назовём лишь некоторых из них, чьи заслуги перед страной являются поистине огромными. Из российских литераторов-лютеран можно отметить выдающегося писателя и просветителя Д. И. Фонвизина, поэта А. А. Фета, лексикографа и создателя «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля и др. [21] Выходцами из лютеранских семей были создатель знаменитого православного храма Христа Спасителя в Москве К. А. Тон и автор проекта Мариинско-го дворца в Петербурге А. И. Штакеншнейдер. Свою лепту в украшение имперской столицы внёс скульптор П. К. Клод, также являвшийся лютеранином [22].
Лютеранами были выдающиеся российские путешественники И. Ф. Крузенштерн и Ф. П. Литке, физики Б. С. Якоби и Э. Х. Ленц, медики К. А. Шенк и Э. И. Эйхсвальд, педагог и родоначальник российской системы физической культуры П. Ф. Лесгафт и др. [23]
Правовой статус Евангелическо-лютеранской церкви до начала Петровской эпохи не подвергался специальной регламентации. Сергей Васильевич Миненко, проанализировавший правовой статус инославных конфессий в России в XVI - первой половине XIX в., обращает внимание лишь на ряд положений Соборного Уложения 1649 г., посвящённых пребыванию иностранцев в России и затрагивавших, в том числе, и конфессиональные вопросы. Так, им было запрещено иметь в качестве прислуги и холопов лиц из числа православных христиан, а также вступать в брак (без присоединения к РПЦ) с православными верующими [24]. Естественно, что подобные ограничения были связаны с опасением прозелитизма инославных христиан среди материально или семейно зависимых от них лиц православного исповедания.
Мощный приток лютеран в Россию в XVIII в. Вынуждал имперские власти принимать нормативно-правовые акты, регламентирующие различные вопросы их жизнедеятельности. Так, 38
проблемы семейно-брачных отношений были рассмотрены в указе Святейшего Синода от 23 июня 1721 г. и в Синодальном послании от 18 августа 1721 г. [25] В этих документах впервые в российской истории были разрешены браки между православными и инославными христианами без обязательной смены веры последними. При этом российское законодательство сохраняло ряд дискриминационных ограничений в отношении инославных брачующихся. Браки между ними и православными могли венчаться лишь православным священнослужителем в православном храме. Статья 27 «Устава Духовных консисторий» вменяла в обязанность инославным супругам крестить своих детей в православной церкви и давать им православное воспитание.
В XVIII - начале XIX вв. издавались и другие нормативно-правовые акты, затрагивавшие правовой статус Евангелическо-лютеранской церкви в России. Однако следует согласиться с выводом О. А. Лиценбергер, полагавшей, что российское конфессионального законодательство данного периода было несистематизированным и достаточно противоречивым. «...Религиозное законодательство XVIII - начала XIX в. Являлось бессистемным, состояло из разрозненных, не связанных между собой нормативных актов, часто включавших и судебные прецеденты. Указы правительства были полны коллизий и нарушений церковного права. Правовая база существования инославных церквей нуждалась в инкорпорации и консолидации», - отмечает Ольга раатольевна [26].
Ситуация изменилась в годы правления императора Николая I, много внимания раальацго развитию и совершенствованию российского законодательства, а также его кодификации. 23 декабря 1832 г. был принят Устав Евангелическо-лютеранской церкви, вошедший в так называемый «Свод учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий христианских и иноверных» [27]. По мнению О. А. Лиценбергер, на данный документ оказали существенное влияние зарубежные церковные уставы, действовавшие в лютеранских странах, в частности Общий шведский церковный устав, Литургическое установление 1805 г. и Прусский церковный устав 1828 г. [28]
Устав Евангелическо-лютеранской церкви, принятый в 1832 г., оказался очень устойчивым правовым документом, действовавшим свыше 90 лет. Структурно данный нормативно-правовой акт состоял из 512 статей, разделённых на 11 глав [29]. Отдельную - 12-ю - главу составлял «Наказ духовенству и начальству Евангелическо-лютеранской церкви в империи».
Устав Евангелическо-лютеранской церкви закреплял достаточно стройную систему управления лютеранскими приходами в России. Центральным церковным органом являлась Генеральная евангелическо-лютеранская консистория, располагавшаяся в Петербурге. Согласно ст. 452 Генеральная консистория состояла из светского президента, духовного вице-президента, двух светских и двух духовных членов евангелическо-лютеранского исповедания [30]. Президент и вице-президент Генеральной консистории непосредственно назначались российским императором (ст. 453). Президенту и другим светским членам Генеральной консистории, а также сотрудникам её канцелярии (секретарь, контролёр, переводчик и пр.) присваивались классы должностей и разряды пенсий на основании «Уставов о службе гражданской» [31].
Компетенция Генеральной консистории была зафиксирована в ст. 460 Устава и сводилась, в основном, к осуществлению контрольных функций за деятельностью местных консисторий: «.Наблюдение за действиями консисторий и рассмотрение жалоб на консистории.; наблюдение за порядком управления и имуществами евангелическо-лютеранских церквей» и пр. [32]
Все лютеранские приходы, функционировавшие на территории Российской империи, были подчинены ведению местных лютеранских консисторий. На момент принятия Устава их было восемь: Петербургская, Лифляндская, Эстляндская, Курляндская, Московская, Эзельская, Рижская и Ревельская [33]. Как видим, шесть из восьми консисторий действовали на относительно небольшой территории Северной и Центральной Прибалтики, где проживали в основном эстонцы и латыши, а также остзейские немцы. Две оставшиеся консистории контролировали колоссальную территорию от Прибалтики до Аляски. В округ Петербургской евангелическо-лютеранской консистории входило большинство украинских губерний (Волынская, Подольская, Киевская, Екате-ринославская и пр.), Бессарабия, а также северо-запад и север Европейской части России (Петербургская, Новгородская, Вологодская, Олонецкая, Архангельская и пр.). К ведению Московской консистории относились центральные губернии (Московская, Тверская, Калужская, Тульская, Владимирская и пр.), Сибирь и Закавказье, а также интересующий нас Волго-Уральский регион (в том числе Вятская, Казанская и Пермская губернии) [34].
Руководство региональных консисторий состояло из светского президента и духовного вице-президента. Последний в Петербургской и Московской лютеранских духовных консисториях именовался генерал-супер-интендентом [35]. Устав устанавливал жёсткую зависимость руководящих органов Евангелическо-лютеранской церкви в России от российской администрации. Так,
39
согласно ст. 436 президенты Петербургской и Московской консисторий назначались самим императором по представлению МВД, правда, министерство предварительно должно было запросить мнение Генеральной Евангелическо-лютеранской консистории. В ст. 437 был прописан порядок замещения мест светских и духовных заседателей в Петербургской и Московской консисториях. Согласно ему консистории предлагали на каждое вакантное место двух кандидатов, а МВД само утверждало одного из них [36].
Естественно, что устав требовал от лютеранского духовенства полной лояльности в отношении российских властей. Статья 432 предписывала, что «все высшие духовные сановники евангелическо-лютеранского исповедания, также проповедники и адъюнкты их, при вступлении в должность, а кандидаты духовенства при получении права проповедовать (venia concionandi) дают присягу на верность службы его императорскому величеству» [37]. Согласно ст. 143 лютеранское духовенство, помимо обычных церковных праздников, должно было отмечать дни рождения и тезоименинства императора и других царственных особ.
Также устав предписывал лютеранам демонстрировать уважительное отношение к другим признаваемым в России конфессиям и, особенно, к государственной Православной церкви (ст. 138). Лютеранам, как и всем другим неправославным конфессиям, был категорически воспрещён прозелитизм [38]. Правовая ответственность за нарушение данного положения была закреплена в российском уголовном законодательстве, в частности в «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных», изданном в 1845 г. [39]
Несмотря на различные правовые ограничения, закрепленные уставом в отношении Еван-гелическо-лютеранской церкви, в целом его принятие имело, несомненно, положительное значение для российских лютеран. Устав не только детально регламентировал взаимоотношения церкви с российскими органами власти, но и юридически закрепил её права (в духовной, раальственной и других сферах), которые государство обязывалось соблюдать. Современные российские исследователи подчёркивают, что устав ставил Евангелическо-лютеранскую церковь в особое положение среди всех инославных конфессий империи. «Принятие и утверждение Устава Евангелическо-лютеранской церкви от 28 декабря 1832 г. укрепило особое положение лютеранского исповедания среди других неправославных христианских конфессий в России. В соответствии с новым законом лютеранство становилось не только официально «терпимой» раальа-циией в империи, но и официальной церковной организацией, получившей государственный статус наряду с православием», - отмечает П. Г. Ткаченко [40].
Устойчивость положения Евангелическо-лютеранской церкви и её особый статус среди российских неправославных христиан чётко прослеживаются не только на общеимперском, но и на региональном уровне, в том числе на примере лютеранских общин Среднего Поволжья и При-уралья.
Первые лютеране появились на территории рассматриваемого региона ещё в конце XVI в. Мы уже упоминали о лютеранской общине Нижнего Новгорода (состоявшей из пленных шведов), являвшейся одним из первых лютеранских религиозных объединений в России. Руководитель нижегородских лютеран - пастор Скультет - неоднократно приезжал в Казань с целью духовного окормления живших здесь единоверцев [41]. Однако до начала петровских преобразований численность лютеран в рассматриваемом регионе была незначительной. Её заметное увеличение на протяжении всего XVIII в. Связано, в первую очередь, с активным экономическим развитием региона, в частности с освоением природных богатств Урала. Лютеране фактически стояли у истоков развития местной горнорудной промышленности. Можно назвать имена лишь некоторых иностранных специалистов-лютеран, сыгравших огромную роль в хозяйственном освоении Урала: Са-муэль Асман, Иоганн фон Баннер, Иоганн Фридрих Блюэр, Вильгельм Генрих Штифт и др. [42]
Помимо инженеров, связанных с горнорудной промышленностью, в Среднее Поволжье и Приуралье прибывали и другие специалисты, обладавшие высокой квалификацией. Так, в 1791 г. в Перми поселился сын лютеранского пастора Ф. Х. рааль, имевший хорошее медицинское образование. Впоследствии он станет губернским врачом (1799 г.) и заведующим Пермской городской больницей [43]. Значительный вклад в развитие системы народного образования внесли сёстры Циммерман, открывшие в Перми частную мужскую гимназию [44].
Квалифицированные специалисты-лютеране играли важную роль в социально-экономическом и культурном развитии региона и в XIX в. Так, серьёзный вклад в экономику Урала внёс горный начальник Пермских заводов Ф. И. Фелькнер, открывший в 1845 г. Кушайское месторождение серного и медного колчедана [45].
В XIX в. лютеране были весомо представлены во всех звеньях регионального управления в Среднем Поволжье и Приуралье. Помимо упомянутого вятского губернатора М. К. Клингенберга можно также назвать пермского губернатора К. Ф. Модераха, председателя Пермской палаты 40
уголовного суда, статского советника фон Галлера и др. Наличие единоверцев самого высокого ранга в губернских властных структурах также делало положение местных лютеранских общин устойчивым и стабильным.
Казанская, Пермская и Вятская губернии административно относились к Московскому лютеранскому консисторскому округу. К началу рассматриваемого хронологического периода во всех трёх губерниях сложились относительно немногочисленные, но влиятельные лютеранские общины. В 1860 г. в Казанской губернии насчитывалось 534 лютеранина [46], в Вятской губернии - 116 чел. [47] Пермская губерния по данному показателю занимала промежуточное положение между Казанской и Вятской: в 1862 г. здесь проживал 291 лютеранин [48].
В середине XIX в. в трёх названных губерниях функционировала лишь одна лютеранская кирха - в Казани. Начало её строительства относится к 1767 г., когда город посетила императрица Екатерина II [49]. Место для постройки лютеранского храма было выделено в центральной части города (Покровская улица), в непосредственной близости от Казанского кремля. Строительные работы велись около четырех лет и были завершены к 1771 г. [50] Однако судьба этого храма оказалась достаточно печальной: в 1774 г. при штурме Казани войсками Е. И. Пугачёва кирха была сожжена, а настоятель храма - пастор Витнобен - был взят в плен [51]. После подавления крестьянской войны лютеранскую кирху Казани восстановили (1777 г.), и она стала приходским храмом не только для постоянно живших в городе лютеран, но и для проходивших здесь военную службу рекрутов и офицеров-протестантов [52].
К началу правления Александра II построенный в 70-х гг. XVIII в. храм сильно обветшал и уже не вмещал всех членов сильно увеличившейся общины. В такой ситуации верующие приняли решение о строительстве новой, более вместительной церкви. Соответствующий проект был подготовлен известным казанским архитектором Л. К. Хрщоновичем, являвшимся прихожанином местного римско-католического костёла. Устав Евангелическо-лютеранской церкви предполагал согласование данного вопроса с российскими властями [53], и здесь не возникло никаких проблем. План возведения новой кирхи был поддержан сначала муниципальными властями Казани, а затем губернской строительной и дорожной комиссией и, наконец, губернатором, после чего проект направили на рассмотрение имперских властей. Пройдя через Главное управление путей сообщения и публичных зданий, проект был представлен Александру II, который 4 мая 1861 г. окончательно утвердил его [54].
Перед началом строительства была составлена сметная документация, согласно которой общая стоимость проекта оценивалась в 11 175 руб. [55] Большую часть необходимых средств собрали сами казанские лютеране, ещё 2 тыс. руб. выделил Центральный комитет вспомогательной кассы [56]. Однако после того как застройщик приступил к реализации проекта, возник ряд обстоятельств, которые вынудили скорректировать смету в сторону удорожания. На территории лютеранского квартала помимо кирхи располагались и другие постройки, в частности школа, открытая ещё в 1782 г. [57] Проект, утверждённый властями, предполагал возведение лишь храма, однако выяснилось, что здание школы и пастората также нуждаются в капитальном ремонте и перестройке. В силу этого одновременно со строительством кирхи стали осуществляться работы по реконструкции других зданий, принадлежавших лютеранской общине. Естественно, что всё это потребовало дополнительных расходов: к концу 1863 г. вместо запланированных 11 175 руб. казанские лютеране израсходовали 12 645 руб. [58] В результате кирху построили и торжественно осветили 1 декабря 1863 г., однако строительные и отделочные работы в других постройках так и не были завершены.
В такой ситуации Совет казанской лютеранской церкви и пастор Пётр Пундани были вынуждены обратиться к властям с просьбой об оказании материальной помощи. В обращении к временному генерал-губернатору Казанской, Пермской и Вятской губерний А. Е. Тимашеву они просили выделить им 3 тыс. руб., подчёркивая, что «строительство не может быть окончено без особого от города вспомоществования, потому что эта постройка истощила последние источники... лютеранского прихода» [59].
Региональные власти с сочувствием отнеслись к данному ходатайству. Казанский губернатор М. К. Нарышкин, поддержав просьбу лютеран, отметил, что «местный евангелическо-люте-ранский дивизионный проповедник никогда не пользовался предоставленным ему по закону правом требовать от города помещения, отопления, освещения, ибо всё это он получает от своего прихода» [60].
Скорее всего, центральные власти также поддержали бы обращение казанских лютеран, если бы по времени оно не совпало с польским восстанием 1863-1864 гг. Подавление мощного вооружённого выступления на западе империи потребовало дополнительных финансовых расходов, что ухудшило и без того непростое положение российской казны. В такой ситуации ми-
41
нистр внутренних дел П. А. Валуев был вынужден отказать в выделении казанским лютеранам государственного пособия на завершение строительных работ [61]. Последним пришлось самим изыскивать дополнительные средства.
Несмотря на данный случай, в целом как центральные, так и региональные власти вполне благожелательно относились к постройке лютеранами культовых сооружений. Из пяти лютеранских церквей, действовавших в Вятской, Казанской и Пермской губерниях на момент свержения самодержавия, три были построены и одна капитально перестроена именно в годы правления Александра II. В 1864 г. по проекту архитектора Карла Боссе была возведена церковь св. Марии в Перми [62]. В 1872 г. кирха появилась в Ижевске [63], где жило много немцев, работавших на местных промышленных предприятиях. Наконец, 1873 г. лютеранский храм св. Петра украсил Екатеринбург [64]. При этом в ряде случаев государство напрямую финансировало строительство протестантских культовых сооружений. Ижевский исследователь Е. Ф. Шумилов отмечает, что местный лютеранский храм был построен на пособие от казны [65].
Российская администрация помогала лютеранам Среднего Поволжья и Приуралья в решении различных проблем, связанных с функционированием их религиозных объединений. Одной из них являлась кадровая проблема, заключавшаяся в нехватке пасторов для местных приходов. Дело в том, что выпускники богословского факультета Дерптского университета (а именно здесь получало высшее богословское образование большинство российских лютеранских пасторов) не особо стремились ехать в восточные регионы империи, предпочитая приходы в Прибалтике или в немецких колониях на Нижней Волге. В рассматриваемый хронологический период лишь в Казани и Екатеринбурге вопрос с настоятелями не стоял остро, да и то в основном благодаря тому, что местные пасторы работали здесь длительные сроки и не возникало потребности в их замене. Так, казанский пастор Пётр Пундани служил с 1848 по 1881 г. [66] В других городах региона, где имелись лютеранские объединения, место пастора очень часто оставалось вакантным из-за отсутствия желающих его занять. Подобная проблема была в Перми, где с 1864 г. имелся собственный лютеранский храм, но службы в нём часто проводили пасторы, приезжавшие из Екатеринбурга [67]. Аналогичная ситуация была в губернской Вятке, где до начала ХХ в. службы осуществлял казанский пастор, приезжавший один-два раза в год [68]. До постройки кирхи регулярно возникали трудности с замещением должности лютеранского проповедника на Камско-Ижевских заводах.
Для обеспечения нормального функционирования лютеранских приходов центральные и региональные власти оказывали Московской евангелическо-лютеранской консистории (в ведении которой находились лютеране Среднего Поволжья и Приуралья) необходимую административную и финансовую поддержку. В сентябре 1858 г. министр внутренних дел С. С. Ланской получил обращение руководства консистории, просившего помочь с закрытием вакантного места проповедника на Камско-Ижевских заводах [69]. Эта должность в течение восьми лет (18501858 гг.) была свободной ввиду отсутствия желающих занять её. Между тем, согласно данным Вятского губернского статистического комитета, в 1855 г. в одном лишь Сарапульском уезде насчитывалось 72 лютеранина [70], которые в течение длительного времени не могли нормально исполнять свой религиозный долг. После долгих поисков консистории удалось найти подходящего кандидата - выпускника богословского факультета Дерптского университета Николая Шпрекельсена. Однако последний соглашался на переезд в Ижевск лишь при условии возмещения всех его транспортных расходов.
Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД, зная о проблемах ижевских лютеран, согласился с подобным условием. В результате для переезда из Ревеля в Ижевск пастору Н. Р. Шпрекельсену было выделено 210 руб. прогонных денег [71]. Поскольку Ижевский оружейный завод, где работало большинство местных лютеран, относился к ведению Военного министерства, его руководитель Н. О. Сухозанет предписал правлению завода выплачивать пастору жалование от казны. За период с октября 1858 г. по июль 1859 г. Шпрекельсен получил 253 руб. 36 коп. [72] Для сравнения отметим, что среднегодовая заработная плата мастерового на заводе колебалась от 125 до 400 руб. в зависимости от специальности [73].
В годы царствования Александра II региональные власти не препятствовали преподавательской деятельности пасторов среди детей лютеранского вероисповедания. Так, настоятель кирхи св. Екатерины Петр Пундани преподавал Закон Божий ученикам-лютеранам в трёх мужских гимназиях Казани, а также в женской Мариинской гимназии [74]. В случае возникновения проблем в данной сфере губернские чиновники, руководители образовательных учреждений, а также попечитель Казанского учебного округа оказывали местным лютеранам содействие в их решении (подбор специалистов, выделение им жалования и пр.) [75].
Взаимоотношения лютеран с православным духовенством всегда оставались достаточно ровными и стабильными, поскольку лютеранское духовенство подчёркнуто благожелательно 42
относилось к православному клиру и не предпринимало никаких попыток миссионерского воздействия на их прихожан, тем более что это было запрещено законодательством. Православная церковь в Среднем Поволжье и Приуралье также вполне терпимо относилась к лютеранам, не испытывая к ним (в отличие от католиков) никаких предубеждений. Сказанное, впрочем, не означало отказа православных священников от миссионерской работы среди лютеран. Случаи перехода из лютеранства в православие имели место во всех губерниях рассматриваемого региона, однако никогда это явление не носило массового характера. Наибольшую склонность к смене веры проявляли женщины-лютеранки, выходившие замуж за православных, либо, напротив, одинокие [76], а также офицеры русской армии и чиновники губернских администраций [77]. Чаще всего в православие переходили бывшие лютеране, жившие в уездах, где не только не было лютеранских храмов, но и редко бывали пасторы из губернских центров.
При работе с фондами девяти центральных и местных архивов нами была выявлена лишь одна конфликтная ситуация между православными и лютеранами, да и та оказалась связана скорее с экономическими, а не религиозными мотивами. 18 августа 1858 г. протоиерей кафедрального Благовещенского собора Казани Виктор Вишневский сообщил архиепископу Казанскому и Свияжскому Афанасию о том, что жители Казани для похорон своих усопших родственников предпочитают арендовать катафалк у местных лютеран, а не в православном храме. Доложив об этом, о. Виктор просил владыку использовать административный ресурс для решения возникшей проблемы: «Находя неприличным, чтобы православные христиане заимствовали для себя что-либо из иноверческих храмов, я осмеливаюсь покорнейше просить Ваше Преосвященство снестись с начальником губернии, дабы. воспретить заведующему лютеранской кирхой отпускать оный катафалк православным жителям Казани» [78].
Любопытно, что казанский губернатор П. Ф. Козлянинов в данном конфликте встал на сторону лютеран, а не православных, понимая, что клир Благовещенского собора пытается использовать гражданскую власть для устранения конкурентов в сфере оказания возмездных услуг. «По сделанной мною справке оказалось, что устроенные при кафедральном соборе два катафалка отпускаются желающим на перевоз умерших на кладбище, новый - за плату от 14 до 18 руб., старый -от 10 до 12 руб. Принадлежащие же лютеранской кирхе даются: новый - за 6 руб., старый - за 5 руб. В этом, вероятно, и заключается главная причина того, что большая часть жителей Казани берёт катафалк из лютеранской кирхи. Что же касается воспрещения заведующему лютеранской кирхой отпускать принадлежащие оной катафалки жителям Казани православного исповедания, то, не имея никакого законного указания на этот предмет, я не считаю себя вправе сделать данного распоряжения», - писал губернатор в ответе на запрос архиепископа Афанасия [79].
Таким образом, политика российских властей в отношении Евангелическо-лютеранской церкви в годы правления Александра II значительно отличалась от конфессионального курса по отношению к католикам. Жёсткие репрессии против Костёла в западных регионах империи и пристальный контроль за ним на востоке страны объяснялись, в первую очередь, активным участием католического духовенства в польском национально-освободительном движении или сочувствием к нему. Что же касается немецких лютеранских пасторов, то они, в отличие от польских ксёндзов, не только не являлись носителями сепаратистских идей, но и не принимали особого участия в общественно-политической жизни. Постоянно подчёркивая лояльное отношение к российским властям и Православной церкви, лютеранские пасторы в немалой степени способствовали формированию позитивного образа Евангелическо-лютеранской церкви как наиболее законопослушной из всех неправославных религиозных организаций. Привилегированному положению лютеран среди инославных христиан содействовало и то, что представители данной конфессии составляли заметный процент среди чиновников высших и центральных органов управления Российской империи, а также среди предпринимательской и культурной элиты страны.
Конфессиональный курс региональных властей в отношении лютеран Среднего Поволжья и Приуралья в целом соответствовал общеимперской религиозной политике. Несмотря на свою малочисленность немцы-лютеране региона занимали важную социальную нишу. Этому способствовали такие факторы, как лидирующие позиции лютеран в уровне грамотности, а также принадлежность многих их представителей к привилегированным сословиям. Благодаря указанным факторам лютеране были весомо представлены в губернских органах управления, а также среди руководства и инженерно-технического состава ряда крупных промышленных предприятий Приуралья (например, Ижевского оружейного завода).
Заинтересованность региональных властей в сохранении партнёрских отношений с местными лютеранскими религиозными объединениями проявлялась в том, что они содействовали им в строительстве новых кирх, а также в решении различных проблем, с которыми приходилось
43
сталкиваться общинам (привлечение в приходы новых пасторов, религиозное образование детей и пр.). Лояльное отношение как центральных, так и местных властей к лютеранам Среднего Поволжья и Приуралья позволяло им свободно функционировать среди иноверного и иноязычного окружения, не испытывая никаких серьёзных дискриминационных ограничений, за исключением права миссионерской деятельности.
Примечания
1. Титова Т. А. Роль немецкой общины Республики Татарстан в реконструкции духовных традиций // Диаспоры Урало-Поволжья: материалы междунар. науч.-практ. конф. Ижевск, 2005. С. 104.
2. Лиценбергер О. А. Римско-католическая и Евангелическо-лютеранская церкви в России: сравнительный анализ взаимоотношений с государством и обществом (XVIII - начало ХХ вв.): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Саратов, 2005. С. 26.
3. Немцы в России: Историко-документальное издание / отв. ред. Г. И. Смагина. СПб., 2004. С. 184.
4. Курило О. В. Лютеране в России ^^ вв.). М., 2002. С. 78.
5. Брук С. И., Смирнова Т. Б. Немцы // Народы России: энциклопедия / гл. ред. В. А. Тишков. М., 1994. С. 247.
6. Курило О. В. Указ. соч. С. 78.
7. Брук С. И., Смирнова Т. Б. Указ. соч. С. 247.
8. Курило О. В. Указ. соч. С. 82.
9. Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978. С. 130.
10. Там же. С. 138-139.
11. Там же.. Указ. соч. С. 140.
12. Там же. Указ. соч. С. 141.
13. Всего в России в 1853 г. насчитывалось 58 губернаторов, однако в силу плохой сохранности документов П. А. Зайончковскому были доступны формулярные списки лишь 48 из них.
14. Зайончковский П. А. Указ. соч. С. 152.
15. Трушков С. А. Администрация и полиция Вятской губернии второй половины XIX - начала ХХ в. Киров, 2003. С. 118.
16. Судовиков М. С. Губерния Вятская: исторические очерки. Киров, 2006. С. 13.
17. Зайончковский П. А. Указ. соч. С. 161.
18. Там же. С. 163.
19. Там же. С. 166.
20. Зайончковский П. А. Указ. соч. С. 170.
21. Барон Йозеф (архиепископ). Российское лютеранство: история, теология, актуальность. СПб., 2011. С. 56.
22. Там же.
23. Там же.
24. Миненко С. В. Правовое положение Римско-католической и Евангелическо-лютеранской церквей в России в XVI - первой половине XIX в. (историко-правовой аспект): автореф. дис. канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2011. С. 21.
25. Цыпин В. (протоиерей). Курс церковного права. Клин, 2002. С. 568.
26. Лиценбергер О. А. Римско-католическая и Евангелическо-лютеранская церкви в России: сравнительный анализ взаимоотношений с государством и обществом (XVIII - начало ХХ в.): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Саратов, 2005. С. 18.
27. Свод учреждений и уставов управления духовных дел иностранных исповеданий христианских и иноверных // Свод законов Российской империи (далее - СЗ РИ). Т. XI. Ч. 1.
28. Лиценбергер О. А. Евангелическо-лютеранская церковь в российской истории (XVI-XX вв). М., 2003.
С. 85.
29. СЗ РИ. Т. XI. Ч. 1. С. 31-129.
30. СЗ РИ. Т. XI. Ч. 1. Ст. 452.
31. Там же. Ст. 458.
32. Там же. Ст. 460.
33. Там же. Ст. 433.
34. СЗ РИ. Т. XI. Ч. 1. Ст. 434.
35. Там же. Ст. 418.
36. Там же. Ст. 436, 437.
37. СЗ РИ. Т. XI. Ч. 1. Ст. 432.
38. Миненко С. В. Правовое положение Римско-католической и Евангелическо-лютеранской церквей в России XVI - первой половине XIX в. (историко-правовой аспект): автореф. дис. канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2011. С. 23.
39. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. // Российское законодательство XXX вв. М., 1988. Т. 6. С. 211-221.
40. Ткаченко П. Г. Государственно-правовое регулирование деятельности Евангеличе-ско-лютеранской и Реформатской церквей в Российской империи в XIX - начале ХХ вв. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 5 (11). Ч. IV. С. 180-187.
41. Титова Т. А. Роль немецкой общины Республики Татарстан в реконструкции духовных традиций // Диаспоры Урало-Поволжья: материалы межрегион. науч.-практ. конф. Ижевск, 2005. С. 104.
42. См. подробнее: Алексеев В. В., Гаврилов Д. В. Металлургия Урала с древнейших времён до наших дней. М., 2008; Глушков С. Ф. Крест Екатерины. Страницы истории лютеранства г. Екатеринбурга. Екатеринбург, 2000.
43. Рерих Л. А. Краткая история лютеранства в Пермской области (XVI - начало ХХ века) // Религия в истории города Перми (до 1917 г.): материалы исторических слушаний, посвящённых 280-летию города Перми. Пермь, 2003. С. 40.
44. Там же.
45. Замечательные немцы Прикамья. Краткий биографический сборник о некоторых представителях российских немцев Прикамья / сост. В. Ф. Гладышев, Т. А. Дорош. Пермь, 2014. С. 9.
46. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Казанская губерния / сост. М. Лаптев. СПб., 1861. С. 458-459.
47. ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 85. Л. 10.
48. Памятная книжка и адрес-календарь Пермской губернии на 1863 г. Пермь, 1862. С. 111.
49. История Казани в документах и материалах. XIX в. Кн. 2: Население, конфессии, благотворительность / под ред. И. К. Загидуллина. Казань, 2011. С. 466.
50. Титова Т. А. Роль немецкой общины Республики Татарстан в реконструкции духовных традиций // Диаспоры Урало-Поволжья: материалы межрегион. науч.-практ. конф. Ижевск, 2005. С. 104.
51. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 508. Л. 4.
52. История Казани в документах и материалах. XIX в. Кн. 2: Население, конфессии, благотворительность / под ред. И. К. Загидуллина. Казань, 2011. С. 466.
53. СЗ РИ. Т. XI. Ч. 1. Ст. 652.
54. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 508. Л. 1.
55. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 536. Л. 1.
56. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 508. Л. 10 об.
57. История Казани в документах и материалах. XIX в. Кн. 2: Население, конфессии, благотворительность / под ред. И. К. Загидуллина. Казань, 2011. С. 467.
58. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 536. Л. 1 об.
59. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 508. Л. 14 об.
60. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 536. Л. 3.
61. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 508. Л. 21 об.
62. Традиционные религии Прикамья. Пермь, 2002. С. 68.
63. История Удмуртии: Конец XV - начало ХХ века / под ред. К. И. Куликова. Ижевск, 2004. С. 523.
64. Немцы в России: Историко-документальное издание / отв. ред. Г. И. Смагина. СПб., 2004. С. 186.
65. Шумилов Е. Ф. Христианство в Удмуртии. Цивилизационные процессы и христианское искусство. XVI - начало ХХ в. Ижевск, 2001. С. 41.
66. История Казани в документах и материалах. XIX в. Кн. 2: Население, конфессии, благотворительность / под ред. И. К. Загидуллина. Казань, 2011. С. 468.
67. Рерих Л. А. Указ. соч. С. 41.
68. ГАКО. Ф. 582. Оп. 17. Д. 776. Л. 1.
69. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 1289. Л. 1.
70. ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 30. Л. 9.
71. РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 1289. Л. 27.
72. Там же. Л. 51.
73. Шепталин А. А. Немцы в Удмуртии. Ижевск, 1993. С. 16.
74. НАРТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 14558. Л. 1, 5, 7, 9.
75. НАРТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 11629. Л. 4; НАРТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 14558. Л. 17-40 и пр.
76. ГАКО. Ф. 237. Оп. 74. Д. 2093. Л. 1; НАРТ. Ф. 4. Оп. 84. Д. 34. Л. 1; НАРТ. Ф. 4. Оп. 86. Д. 60. Л. 1 и пр.
77. ГАКО. Ф. 237. Оп. 6. Д. 208. Л. 1; НАРТ. Ф. 4. Оп. 86. Д. 87 и пр.
78. НАРТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 5385. Л. 1 об.
79. НАРТ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 5385. Л. 6.
Notes
1. Titova T. A. Rol' nemeckoj obshchiny Respubliki Tatarstan v rekonstrukcii duhovnyh tradicij [Role of the German community of the Republic of Tatarstan in the reconstruction of the spiritual traditions] // Diaspory Uralo-Povolzh'ya: materialy mezhdunar. nauch.-prakt. konf. - Diaspora of Ural-Volga region: proceedings of the international scientific-practical conf.] Izhevsk. 2005. P. 104.
2. Litzenberger O. A. Rimsko-katolicheskaya i Evangelichesko-lyuteranskaya cerkvi v Rossii: sravnitel'nyj analiz vzaimootnoshenij s gosudarstvom i obshchestvom (XVIII - nachalo HKH vv.): avtoref. dis. ... d-ra ist. nauk [Roman Catholic and the Evangelical Lutheran Church in Russia: a comparative analysis of the relationship between the state and the society (XVIII - beginning of XX centuries): abstract dis. ... Dr Hist. Sciences]. Saratov. 2005. P. 26.
3. Nemcy v Rossii: Istoriko-dokumental'noe izdanie - The Germans in Russia: Historical and documentary edition / resp. ed. G. I. Smagina. St. Petersburg. 2004. P. 184.
4. Kurylo O. B. Lyuterane v Rossii (XVI-XX vv.) [The Lutherans in Russia (XVI-XX centuries)]. M. 2002. P. 78.
5. Brooke S. I., Smirnova T. B. Nemcy [The Germans] // Narody Rossii: ehnciklopediya - Peoples of Russia: encyclopedia / cheef ed. V. A. Tishkov. M. 1994. P. 247.
6. Kurylo O. B. Op. cit. P. 78.
7. Brooke S. I., Smirnova T. B. Op. cit. P. 247.
8. Kurylo O. B. Op. cit. P. 82.
9. Zaionchkovskii P. A. Pravitel'stvennyj apparat samoderzhavnoj Rossii v XIX v. [The machinery of Government of autocratic Russia in XIX]. M. 1978. P. 130.
10. Zaionchkovskii P. A. Op. cit. Pp. 138-139.
11. Zaionchkovskii P. A. Op. cit. P. 140.
12. Zaionchkovskii P. A. Op. cit. P. 141.
13. In Russia in 1853, there were 58 governors in total, but due to the bad preservation of documents formulary lists only of 48 of them were available to P. A. Zaionchkovskii.
14. Zaionchkovskii P. A. Op. cit. P. 152.
15. Trushkov S. A. Administraciya i policiya Vyatskojgubernii vtoroj poloviny XIX - nachala XX v. [The administration and the police of Vyatka province of the second half of XIX - early XX century] Kirov. 2003. P. 118.
16. Sudovikov M. S. Guberniya Vyatskaya: istoricheskie ocherki [Province of Vyatka: historical essays]. Kirov. 2006. P. 13.
17. Zaionchkovskii P. A. Op. cit. P. 161.
18. Ibid. P. 163.
19. Ibid. P. 166.
20. Zaionchkovskii P. A. Op. cit. P. 170.
21. Baron Joseph (Archbishop). Rossijskoe lyuteranstvo: istoriya, teologiya, aktual'nost' [Russian Lutheranism: history, theology, relevance]. St. Petersburg. 2011. P. 56.
22. Ibid.
23. Ibid.
24. Minenko S. V. Pravovoe polozhenie Rimsko-katolicheskoj i Evangelichesko-lyuteranskoj cerkvej v Rossii v XVI - pervoj polovine XIX v. (istoriko-pravovoj aspekt): avtoref. dis... kand. yurid. nauk [Legal status of the Roman Catholic and Evangelical Lutheran churches in Russia in the XVI - first half XIX century (historical-legal aspect): abstract dis... Cand. Legal Sciences]. N. Novgorod. 2011. P. 21.
25. Tsypin V. (Archpriest). Kurs cerkovnogo prava[The course of ecclesiastical law]. Klin. 2002. P. 568.
26. Litzenberger O. A. Rimsko-katolicheskaya i Evangelichesko-lyuteranskaya cerkvi v Rossii: sravnitel'nyj analiz vzaimootnoshenij s gosudarstvom i obshchestvom (XVIII - nachalo HKH vv.): avtoref. dis... d-ra ist. nauk [The Roman Catholic and the Evangelical Lutheran Church in Russia: a comparative analysis of the relationship between the state and the society (XVIII - beginning of XX centuries): abstract dis... Dr Hist. Sciences]. Saratov. 2005. P. 18.
27. The arch of establishments and charters of management of spiritual affairs of foreign confessions of the Christian and the inevery // The code of laws of the Russian Empire (further - SZ RI). Vol. XI. Part 1. (in Russ.)
28. Litzenberger O. A. Evangelichesko-lyuteranskaya cerkov' v rossijskoj istorii (XVI-XX vv) [Evangelical Lutheran Church in the Russian history (XVI-XX centuries)]. M. 2003. P. 85.
29. SZ RI. Vol. XI. Part 1. Pp. 31-129.
30. SZ RI. Vol. XI. Part 1. Art. 452.
31. Ibid. Art. 458.
32. Ibid. Art. 460.
33. Ibid. Art. 433.
34. SZ RI. Vol. XI. Part 1. Art. 434.
35. Ibid. Art. 418.
36. Ibid. Art. 436, 437.
37. SZ RI. Vol. XI. Part 1. Art. 432.
38. Minenko S. V. Pravovoe polozhenie Rimsko-katolicheskoj i Evangelichesko-lyuteranskoj cerkvej v Rossii XVI - pervoj polovine XIX v. (istoriko-pravovoj aspekt): avtoref. dis... kand. yurid. nauk [The legal status of the Roman Catholic and Evangelical Lutheran churches in Russia in the XVI - first half XIX century (historical-legal aspect): abstract dis... Cand. Legal Sciences]. N. Novgorod. 2011. P. 23.
39. The code about criminal and corrective punishments of 1845 // Russian legislation of X-XX centuries. Moscow. 1988. Vol. 6. Pp. 211-221. (in Russ.)
40. Tkachenko P. G. Gosudarstvenno-pravovoe regulirovanie deyatel'nosti Evangelichesko-lyuteranskoj i Reformatskoj cerkvej v Rossijskoj imperii v XIX- nachale XX vv. [State-legal regulation of the activities of the Evangelical Lutheran and Reformed churches in the Russian Empire in XIX - early XX centuries] // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki - Historical, philosophical, political and law sciences, Culturology and study of art. Issues of theory and practice. 2011, No. 5 (11), part IV, pp. 180-187.
41. Titova T. A. Rol' nemeckoj obshchiny Respubliki Tatarstan v rekonstrukcii duhovnyh tradicij [The Role of the German community of the Republic of Tatarstan in the reconstruction of the spiritual traditions] // Diaspory Uralo-Povolzh'ya: materialy mezhregion. nauch.-prakt. konf. - Diaspora Ural-Volga region: materials of Interregional scientific-practical conf.] Izhevsk. 2005. P. 104.
42. See more: Alekseev V. V., Gavrilov D. V. Metallurgiya Urala s drevnejshih vremyon do nashih dnej [Metallurgy of the Urals from ancient times to the present day]. M. 2008; Glushkov S. F. Krest Ekateriny. Stranicy
istorii lyuteranstva g. Ekaterinburga [Cross of Catherine. Pages from the history of Lutheranism in Yekaterinburg]. Ekaterinburg. 2000.
43. Rerikh L. A. Kratkaya istoriya lyuteranstva v Permskoj oblasti (XVI - nachalo HKH veka) [A brief history of Lutheranism in the Perm region (XVI - XX centuries)] / / Religiya v istorii goroda Permi (do 1917 g.): materialy istoricheskih slushanij, posvyashchyonnyh 280-letiyu goroda Permi - Religion in the history of the city of Perm (up to 1917): historical materials of the hearings devoted to the 280 anniversary of the city of Perm. Perm. 2003. P. 40.
44. Ibid.
45. Zamechatel'nye nemcy Prikam'ya. Kratkij biograficheskij sbornik o nekotoryh predstavitelyah rossijskih nemcevPrikam'ya - Wonderful Germans of Prikamye. Brief biographical collection of some of the representatives of the Russian Germans of Prikamye / comp. V. F. Gladyshev, T. A. Dorosh. Perm. 2014. P.9.
46. Materialy dlya geografii i statistiki Rossii, sobrannye oficerami General'nogo shtaba. Kazanskaya guberniya - Materials for geography and statistics of Russia collected by officers of the General staff. The Kazan province / comp. M. Laptev. St. Petersburg. 1861. Pp. 458-459.
47. GAKO. F. 574. Sh. 1. File 85.Sh. 10.
48. Pamyatnaya knizhka i adres-kalendar' Permskoj gubernii na 1863 g. - Memorial book and address-calendar of the Perm province in 1863. Perm. 1862. P. 111.
49. Istoriya Kazani v dokumentah i materialah. XIX v. Kn. 2: Naselenie, konfessii, blagotvoritel'nost' - The history of Kazan in the documents and materials. The nineteenth century. Book 2: Population, confession, charity / under the editorship of I. K. Zagidullin. Kazan. 2011. P. 466.
50. Titova T. A. Rol' nemeckoj obshchiny Respubliki Tatarstan v rekonstrukcii duhovnyh tradicij [The Role of the German community of the Republic of Tatarstan in the reconstruction of the spiritual traditions] // Diaspory Uralo-Povolzh'ya: materialy mezhregion. nauch.-prakt. konf. - Diaspora Ural-Volga region: materials of Interregion. scientific-practical conf.] Izhevsk. 2005. P. 104.
51. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 508. Sh. 4.
52. Istoriya Kazani v dokumentah i materialah. XIX v. Kn. 2: Naselenie, konfessii, blagotvoritel'nost' - The history of Kazan in the documents and materials. The nineteenth century. Book 2: Population, confession, charity / under the editorship of I. K. Zagidullin. Kazan. 2011. P. 466.
53. SZ RI. Vol. XI. Part 1. Art. 652.
54. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 508. Sh. 1.
55. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 536. Sh. 1.
56. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 508. Sh. 10 turn.
57. Istoriya Kazani v dokumentah i materialah. XIX v. Kn. 2: Naselenie, konfessii, blagotvoritel'nost' - The history of Kazan in the documents and materials. The nineteenth century. Book 2: Population, confession, charity / under the editorship of I. K. Zagidullin. Kazan. 2011. P. 467.
58. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 536. Sh. 1 turn.
59. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 508. Sh. 14 turn.
60. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 536. Sh. 3.
61. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 508. Sh. 21 turn.
62. Tradicionnye religii Prikam'ya - The traditional religion of the Kama region. Perm. 2002. P. 68.
63. Istoriya Udmurtii: Konec XV- nachalo HKH veka - The history of Udmurtia: the end of XV - beginning of XX century / ed. by K. I. Kulikov. Izhevsk. 2004. P. 523.
64. Nemcy v Rossii: Istoriko-dokumental'noe izdanie - The Germans in Russia: Historical and documentary edition / resp. ed. G. I. Smagina. St. Petersburg. 2004. P. 186.
65. E. F. Shumilov Hristianstvo v Udmurtii. Civilizacionnye processy i hristianskoe iskusstvo. XVI - nachalo XX v. [Christianity in Udmurtia. Civilizational processes and Christian art. XVI - beginning of XX century] Izhevsk. 2001. P. 41.
66. Istoriya Kazani v dokumentah i materialah. XIX v. Kn. 2: Naselenie, konfessii, blagotvoritel'nost' - The history of Kazan in the documents and materials. The nineteenth century. Book 2: Population, confession, charity / under the editorship of I. K. Zagidullin. Kazan. 2011. P. 468.
67. Rerikh L. A. Op. cit. P. 41.
68. GAKO. F. 582. Sh. 17. File 776. Sh. 1.
69. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 1289. Sh. 1.
70. GAKO. F. 574. Sh. 1. File 30. Sh. 9.
71. RGIA. F. 821. Sh. 5. File 1289. Sh. 27.
72. Ibid. L. 51.
73. Sheptulin A. A. Nemcy v Udmurtii [The Germans in Udmurtia]. Izhevsk. 1993. P. 16.
74. NART. F. 92. Sh. 1. File 14558. Sh. 1, 5, 7, 9.
75. NART. F. 92. Sh. 1. File 11629. Sh. 4; NART. F. 92. Sh. 1. File 14558. Sh. 17-40, etc.
76. GAKO. F. 237. Sh. 74. File 2093. Sh. 1; NART. F. 4. Sh. 84. File 34. Sh. 1; NART. F. 4. Sh. 86. File 60. Sh. 1, etc.
77. GAKO. F. 237. Sh. 6. File 208. Sh. 1; NART. F. 4. Sh. 86. File 87, etc.
78. NART. F. 4. Sh. 1. File 5385. Sh. 1 turn.
79. NART. F. 4. Sh. 1. File 5385. Sh. 6.
