CC BY
51
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ / ANTROPOLOGICAL TURN
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZlNOV
| Ложное как падшее: к анализу раннегреческого понятия «псевдос» |
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZINOV
Россия, Самара. Самарский государственный университет. Кафедра философии гуманитарных факультетов.
Кандидат философских наук, профессор.
Russia, Samara. Samara State University. Department of Philosophy, Humanities faculties. Ph. D., professor.
razinov. [email protected]
ЛОЖНОЕ КАК ПАДШЕЕ: К АНАЛИЗУ РАННЕГРЕЧЕСКОГО ПОНЯТИЯ «ПСЕВДОС»
В статье исследуется семантическое богатство ложного. На материале раннегреческого мышления выявляется и анализируется сложная конституция ложного, представленного в различных аспектах и формах, прежде всего, в модусах забвения, заблуждения и обмана. Трактуя ложь как двоякий феномен сокрытия и бытия-сокрытым, автор различает две формы: латентное и экранирующее сокрытие. Анализ энергийного аспекта раннегреческих понятий «алетея» и «псевдос» позволяет раскрыть ложь как феномен падения.
Ключевые слова: истина, ложь, сокрытие, забвение, обман, экран
False as the Fallen: An Analysis of the Early Greek Concept of ^euSog
The paper investigates the semantic variety of falsity. The author identifies and analyzes the complex constitution of falsity on material from early Greek thought. The concept of falsity is presented in various aspects and forms, especially in relation to such modes as oblivion, delusion and deception. Treating a lie as a dual phenomenon, comprised of concealment and being-hidden, the author distinguishes between two forms: latent and screening concealment. An analysis of the energetic aspect of the early Greek concepts "Alethea" and "pseudos" allows him to expose the lies as a phenomenon of the Fall.
Key words: truth, lies, concealment, oblivion, deception, screen
Проделав глубокий и всесторонний анализ термина «але-тейя» (истина), М. Хайдеггер создал определенный задел и в трактовке противоположного ему понятия «псевдос» (ложь). Более того, в его поздних трудах все отчетливее звучит мотив истолкования истины из существа ложного. В цикле лекций о Пармениде философом представлена не только сложная конституция раннегреческого опыта несокрытости (аН]бе1а), но и не менее сложная констелляция опыта сокрытия и забвения (^ей5о5 и Х^0г|). Эти два феномена — сокрытие и забвение — образуют семантическую складку, на основе которой Хайдеггер преимущественно истолковывает существо ложного. Вместе с тем он признает, что «не каждый раз ложное представляет собой одно и тоже»1. Ложное таит в себе «смысловую многозначность» и даже «своеобразное сущностное богатство»2, которое он призывает осмыслить.
Последнее замечание имеет для нас особый смысл. Оно открывает перед нами дорогу для аналитики сферы ложного как
1 Хайдеггер М. Парменид / пер. с нем. А. П. Шурбелева. — СПб.: Владимир Даль, 2009. — С. 71.
2 Хайдеггер М. Парменид. С. 81, 83.
сферы сложных («складчатых») феноменов, которая может быть продолжена путем дальнейшей дифференциации способов сокрытия и бытия сокрытым. Но для начала такой работы нам необходимо вернуться к самому понятию «алетейи», выделив в нем весьма важный для нас энергийный аспект.
1. Энергийный аспект истины и лжи: ложное как «падшее» и «лежащее»
Определение истины в качестве несокрытости и отрицания сокрытости (а-Х^бею), в качестве того, что завоевывается в борьбе со скрывающей силой забвения, открывает вид на истину как на энергетическое отношение, борение, тяжбу. Истина в раннегреческом понимании — не столько продукт методически организованного исследования природы, сколько результат борьбы и испытания. «Истина никогда не наличествует "в себе", но завоевывается»3 — говорит Хайдеггер. Такое понимание, будучи отброшенным на обочину научно-технического, никогда не исчезало. На фоне фронтального исследования природы «это исполненное внутренней борьбы существо истины
3 Хайдеггер М. Парменид. С. 45.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ / ANTROPOLOGICAL TURN
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZlNOV
| Ложное как падшее: к анализу раннегреческого понятия «псевдос» |
уже две с половиной тысячи лет светит в самом тишайшем из всех огней»4.
Но что значит: «истина есть тяжба»?
Согласно изречению Гераклита «природа любит прятаться», то есть сила сокрытия, а следовательно, искажения и забвения принадлежит самой природе. Это же означает, что истина есть — выведение сущего из естественной потаенности «фюзис». Такое выведение, однако, не гарантирует однозначного исхода, ибо истина предполагает борьбу, схватку, силовое противостояние сторон, спор, наконец. Истина в смысле «алетейи» — не просто тема для отвлеченного созерцания. Она — предмет тяжбы. «Греки понимают истину как добычу, которая должна быть вырвана у утаенности в противоборстве с самой "фюсис", стремящейся утаиться»5. Вместе с тем истина не просто рождается в споре о сущем, а сама есть этот спор, идущий внутри экзистенции, вступившей в отношение к сущему. Как добыча «она не просто налична, напротив, в качестве открытия она требует в конечном счете вовлечения всего человека»6.
Характеристика истины в качестве спора и добычи открывает путь для соответствующей интерпретации лжи. Если истина есть борьба, то чем оказывается ложь в этом энергийном аспекте?
Для ответа на этот вопрос обратимся к небольшому фрагменту из диалога «Кратил», в котором Платон, занимаясь этимологией греческих слов, дает едва ли не единственное «прямое» определение сущности лжи. Этому определению предшествует истолкование слова аХ^бею, с которым внутренне связано понятие ложного. О происхождении термина «алетейя» Платон говорит следующее: «А что касается истины (аХ^бею), похоже, что и это имя составлено из других слов. Очевидно, им назван божественный порыв сущего (беьа тои оутод фора) — так, как если бы это было божественным наитием (беьа аХг|)»7.
А. Ф. Лосев справедливо называет платоновскую этимологию «смехотворной»8. Однако это не должно сбивать с толку, так как нас интересует не происхождение термина, а вкладываемый в него смысл. Этот смысл легко упустить за очевидной нелепостью данного Платоном истолкования.
Поэтому обратим внимание на некоторые детали, прежде всего, на такие «энергоемкие» термины, как «порыв» и «наитие» («наваждение»). Слово фора, употребленное в выражении беьа тои оутод фора («божественный порыв сущего»), помимо основного значения, каковым является «несение», имеет в виду так же «быстрое движение», «течение», «порыв ветра», «напор», а в переносном смысле «страсть»9. Слово аХг|, которое Платон, вводит в основу слова «алетейя» (беьа аХг|), переводится как «наитие», но так же означает «беспокойство», «смя-
4 Хайдеггер М. Парменид. С. 46.
5 Хайдеггер М. Основные понятия метафизики // Вопросы философии. 1989. № 9. — С. 136.
6 Там же.
7 Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. С. 658.
8 Лосев А. Ф. Примечания к диалогу «Кратил» // Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. — С. 826.
9 Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. С. 1323; Дворецкий И. Х.
Древнегреческо-русский словарь / под. ред. С. И. Соболевского: в
2 т. Т. 2, «А-Л». — М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1958. —
С. 1742.
тение», «помешательство» и даже «безумие»10. Таким образом, вся конструкция Платона указывает на истину как активное и энергичное воздействии, оказываемое на душу сущим как таковым. «Несокрытость» есть напор со стороны сущего, результатом которого становится смятение души, выведение ее из состояния покоя и безмятежности. Кроме того, событие истины, если таковое имеет в виду Платон, характеризуется состоянием захваченности и одержимости. То, чем захвачена и одержима душа — само сущее, которое раскрывается в порыве. Этот порыв, это «наваждение», имеет ко всему прочему божественную природу. Истина есть «божественный порыв» (беьа тои оутод фора), то есть богоодержимость.
Истолковав слово «истина» таким образом, Платон переходит к интерпретации термина «ложь». Основным словом для его обозначения в греческом языке является то ^ейбод. При этом «псевдос» получает такое же псевдоэтимологическое обоснование, как и «алетейя». «А вот "ложь" — сообщает Сократ — это имя противоположно порыву. Ведь всё, что порицается, обращается вспять и этой задержкой как бы принуждается к покою. Поэтому имя "ложь" (^ейбод) выражает лежание спящих (каФеибоутед), а звук "пси" придан этому слову, чтобы скрыть значение имени»11.
Посмотрим на это определение столь же внимательно. Очевидно, то здесь имеет место все та же «смехотворная лингвистика». Объясняя слово каФеибоутед, Платон совершенно произвольно устанавливает связь глагола ейбю («спать») с существительным ^ейбод («ложь»). Делается это так: сначала Платон отсекает часть приставки каФ- (=ката) со значением «сверху вниз» от слова каФеибю («ложиться спать»)12, затем включает в корень «фиту» (Ф), а после этого меняет ее на «пси» (^). При этом он ещё и сочиняет «конспирологическую» версию такой замены: «звук "пси" придан этому слову, чтобы скрыть значение имени». В результате данной подтасовки надуманное слово Феибю трансформируется в ^ейбо. Таким образом слово, означающее сокрытие и полог, само становится результатом и символом сокрытия и подлога. Платон ведет себя как шарлатан, но все же первостепенное значение для нас имеет смысл, который он протаскивает подобным истолкованием.
Сразу отметим, что ложь определяется как состояние «противоположное порыву». Она характеризуется в терминах «покоя», то есть приостановкой душевного движения, волнения. Как вязкое и дремотное состояние души ложь энергетически непотенциальна, так сказать, «обесточена». Во-вторых (что особенно важно), Платон связывает «ложь» с «лежанием», то есть с «горизонтальным» положением уснувшей души, которая противопоставлена «вертикальной» устремленности бодрого духа. Само же «лежание» ассоциировано со сном, а сон архи-типически осмыслен всей античной культурой как состояние пассивного разума. Благодаря произвольной связи со словом каФеибоутед, само «лежание» каннотир овано направлением «сверху вниз», что и указывает на «падение» или «стеление», то есть тягу к попранному земному началу. Данное обстоятель-
10 Вейсман А. Д. Указ соч. С. 51; Дворецкий И. Х. Древнегреческо-рус-ский словарь / под. ред. С. И. Соболевского: в 2 т. — М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1958. Т. 1. — С. 77.
11 Собр. соч.: в 4 т. Т. 1. С. 658.
12 Дворецкий И. Х. Указ. соч. С. 850.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ Z ANTROPOLOGICAL TURN
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZlNOV
| Ложное как падшее: к анализу раннегреческого понятия «псевдос» |
ство подчеркивается тем, что ложь характеризуется в качестве того, что «порицается и обращается вспять». Наконец, третья деталь состоит в том, что ложь связана с «задержкой» и «принуждением» к покою, то есть противодействием со стороны «алетейи». Сама «несокрытость» принуждает ложное к покою, как бы лишая ее энергии движения.
Совмещая в одной семантической плоскости эти два энергетических определения «алетейи» и «псевдос», Платон имеет в виду сопротивление, которое бодрствующая душа способна оказать своему собственному соскальзыванию и впадению в состояние забвения. Но это же означает и то, что ложь по-своему потенциальна, что она сама способна подавлять энергию раскрытия («алетейи»). Ведь всякое противостояние сторон, исходит из их собственной устойчивости. Само слово «несокры-тость» означает отрицание сокрытости, а из этого следует, что «алетейя» и «псевдос» в определенном смысле равновесны и, скажем так, «конкурентны».
Иными словами, речь идет о собственной энергии ложного, которая питает силу забвения, фантазма или обмана. Стало быть, задача заключается в том, чтобы осмыслить само бытие ложного, которое упущено в формальном определении лжи в качестве «неистины». Данная задача ориентирует нас на один из важных, но не раскрытых тезисов экзистенциальной феноменологии Хайдеггера, согласно которому человеческое «присутствие (Dasein) равноисходно существует в истине и неистине»13.
Такой намек на «равноисходность» едва угадывается в наивной этимологии раннего Платона. Однако в последствии он полностью утрачивается на путях строительства метафизической вертикали. Ложное окончательно дезонтологизируется. Оно становится феноменом от-падения, и даже грехо-падения.
Данное отношение закрепляется в теории познания Платона в виде представления о том, что душа, первоначально в находившаяся гипостазированном мире идей, и тем самым пребывавшая в истине, затем низвергается на землю и впадает в состояние забытья («лежания спящих»). Земной путь познания истины, понимается Платоном как анамнесис — припоминание того, что душа знала, находясь в идеальном мире, но забыла в результате отпадения.
Понимая ложь как феномен падения, Платон вместе с тем завершает дело мифологии. С одной стороны, он реализует мифологическую антитезу «земли» и «неба», а с другой стороны, ее завершает. Платон начинает мыслить антитезу истины и лжи в контексте основной идеи «осевого времени», каковой является идея пути. Падение души в мир «дольний» и последующее ее восхождение к «горнему» миру есть этапы этого пути. Коль скоро «божественная алетейя» становится достоянием небес, то ложь оказывается характеристикой падшего мира.
Этому движению «сверху-вниз» отвечает сама семантика термина «ложь». В языках индоевропейской группы, в главных европейских языках, образуются лингвистические пары, в которых «ложь» и «лгать» сочетаются с глаголами «лежать» или «падать». В английском — это lie и to lie, в немецком — l ge и liegen, в русском — это «ложь» и «лежать». Латинское falsum (ложь) образовано от глагола fallo (fallere), который
13 Хайдеггер М. Бытие и время. M.: Ad marginem, 1997. С. 223.
помимо позднего значения «обманывать» и «вводить в заблуждение» имеет раннее значение «сбить с ног», «ронять», «заставлять скользить», буквально, «подскальзывать»14. Соответствующим образом в одном словарном гнезде расположены и английские латинизмы false (ложный) и fall (падать), а так же немецкие falsA и fallen. Хайдеггер напрямую связывает романское значение falsum с падением и низложением. Он пишет: «Основой римского слова falsum (fallo) является "fall" (падение), родственный греческому офаХХю, что означает "приводить к падению", "валить", "делать шатким"»15. Семантика низлежащего ложного очевидно присутствует и в русском слове «подлог», являющемся синонимом заимствованного слова «фальшь» (falsum, false). Фальшивое или подложное есть такое ложное, которое присутствует в подмене, падении и лежании.
В соответствиеи с данной этимологией ложное означает зыбкость, неустойчивость сущего, приведение к падению и соскальзыванию в/за бытие. Такую падкость и низложен-ность греки считали основной чертой «псевдос» в противовес «алетейе», как прямостоящей и вознесенной до божественных высот. Такую устойчивость и вертикальную устремленность имел в виду Парменид, когда придал термину истины эпитет атдецеа, что означает «непоколебимая», «бездрожная», «несо-трясаемая», то есть не способная упасть16. Такой характеристике истины соответствует ложь, понятая как продукт опровержения и ниспровержения. То есть концепт лжи — результат вторичной символизации падения по отношению к тому первичному акту, который несет в себе миф низвержении кривды (ÂôÏKÎa) под ударами правды (aîkt|).
Таким образом, в энергетическом аспекте мы имеем дело с двумя видами ложного. Во-первых, это ложное в смысле спонтанной силы забвения, в которое душа «сваливается» сама собой, то есть, это в некоторым роде «бессознательное» ложное. Такое ложное обозначается греческим термином обыч-
но переводимым как «забвение». Во-вторых, мы имеем дело с определенным образом выявленным и дискредитированным ложным. Это ложное, «приведенное к покою» и смирению, схваченное и «посаженное за решетку». Такое ложное Платон называет ^eûôoç. Если первое ложное находится «на свободе», пребывает в состоянии действования и по-своему энергично, то второе приведено к бездействию, обезоружено, благодаря активному противодействию «проснувшейся» души. Такое ложное мы обычно называем заблуждением. При этом важно выделить ещё и третий вид ложного, которое призвано к бытию действием сознания, направленным на отрицание истины. Такой вид лжи мы обычно называем обманом, а греки именуют алитг|. Что касается данного модуса лжи, то можно констатировать следующий факт: при всех приоритетах, отданных в «осевое время» истине и правде, античная культура сохраняет высокую степень лояльности к обману. Способность обманывать нередко получала оправдание, а вот излишняя правдивость, напротив, могла подвергнуться осуждению. В частности
14 Латинско-русский словообразовательный словарь / Авт. — сост.
Г. Вс. Петрова. — М.: «Оникс»; «Мир и образование», 2008. — С. 208.
15 Хайдеггер М. Парменид. С. 91.
16 Die Fragmente der Vorsokratiker. Griechisch und deutsch / Von H. Diels;
hrsg von W. Kranz. 9 Aufl. I-III. Bd I. — Berlin, 1960. — s. 230.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ / ANTROPOLOGICAL TURN
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZlNOV
| Ложное как падшее: к анализу раннегреческого понятия «псевдос» |
об этом свидетельствует постгомеровский спор «кто лучше»: правдиво-простоватый Ахиллес или лукаво-лживый Одиссей17?
Неоднозначность решения этого вопроса у различных авторов, в том числе и у Платона, в купе с феноменологическим представлением о лжи как о феномене равноисходном с истиной требует того, чтобы, отложив в сторону вертикально-метафизический жест Платона, рассмотреть ложь как своего рода «горизонтальный» и к тому же складчатый феномен.
Итак, перед нами три вида ложного, схваченного греческими терминами ^efiöog, Xf0r|, алат^.
2. Ложь как феномен экранирующего сокрытия: ^efiöog, Xf0r|, алатп.
Выводя понятие äH]0eia из лексической основы Xf0r|, Хай-деггер заостряет внимание на том, что само слово Xf0r| не является прямым антонимом к äXf0eia. Таковым является неод-нокоренное то ^efiöog, которое обычно переводят как «ложь», не слишком вникая в то, что здесь означает ложное18. «Если в корне "Ха0" слышится "сокрытие", то ^efiöog такого сокрытия не подразумевает, по крайней мере, сразу оно не выступает на первый план»19. Между тем, утверждает философ, «греческие антонимы äXf0eia и ^efiöog по смыслу ближе друг другу, чем соответствующие немецкие»20. Данная близость позволяет ему интерпретировать ложное в ракурсе сокрытого (Xr|0eg). «Weüöog, — пишет он, — принадлежит к сущностной сфере укрывания, то есть к разновидности сокрытия»21.
Но если речь идёт о разновидности, то в силу этого важно не только смысловое сближение Н]0г| и ^eüöog, но и их разведение. Сближением терминов Хайдеггер решает задачу феноменологической интерпретации ложного в ракурсе сокрытого и бытия сокрытым. Вместе с тем, как было сказано в начале, ложность предполагает «смысловую многозначность». Покажем, что данная многозначность обусловлена тем, что ложное — не только продукт бессознательно-пассивного состояния души, но и сознательно-активного действия. Речь может идти о различных сочетаниях активно-пассивного отношения к действительности. В самом общем виде это отношение выражается в различии модусов «скрывать» и «быть сокрытым».
Начнем с той модальности лжи, которая характеризуется состоянием наибольшей пассивности. Таковым является ложь забвения (за/бытия).
Слово Н]0г|, лежащее в основании äXf0eia, обычно переводится как «забвение». Но вопрос заключается в том, как мыслить само забвение? В русском языке слово «за-быть» имеет в виду ускользание «за бытие», то есть особого рода бытийную закрытость. Скрывающая сила забвения столь властна и онтологически самостоятельна, что не требует никакого дополнительного (сознательного) акта искажения реальности. Забвение самоосновно и самодостаточно как мифологическая река Лета, захватывающая и увлекающая своим течением явления
17 Подробнее рассмотрено в статье: Разинов Ю. А. Влечение к обману, Или чем хитроумный Одиссей лучше правдивого Ахиллеса // Вестник Самарского государственного университета. — Самара: Изд-во «Самарский университет», 2012. № 2/1 (93). С. 12-18 / http:// vestnik.ssu.samara.ru/articles/93_2.pdf
18 Хайдеггер М. Парменид. С. 55.
19 Там же. С. 53.
20 Там же. С. 53.
21 Там же. С. 73.
сущего. Причем ложное, мыслимое в настолько самостоятельно, что сама алетейя утверждается лишь посредством его отрицания, посредством выхватывания явления из стихии забвения22. Такая форма сокрытия предположена самой природой, которая, согласно изречению Гераклита, не только скрывает, но и сама предпочитает прятаться. При этом речь не идёт о том, что природа намеренно вводит кого-либо в заблуждение. Она никого не обманывает. Просто она есть как сокрытая.
При этом надо иметь в виду еще один семантический план: слово находится в смысловой связи с глаголом Xqoœ
(«избегать», «ускользать») и производным от него глаголом Xav0avœ («быть скрытым, оставаться в тайне от кого, быть или оставаться незамеченным кем»23). Согласно Хайдеггеру, значение глагола «скрывать» для греческого мышления имеет совершенно иной смысл, нежели для европейского. То, что европейцами воспринимается как «скрываю», то есть с акцентом на субъективность, для греческого слуха означает «пребываю в сокрытости». Быть же сокрытым и скрытным для греков вовсе не означает скрывать что-то от других и таким образом представлять сущее в ложном свете, то есть искажать и обманывать. Сокрытие в данном смысле не имеет целью создание видимости. Как подчеркивает Хайдеггер, «"сокрытое" и "несокрытое" — это характер самого сущего, а не особенность восприятия и улавливания»24.
Для пояснения этой едва уловимой, но принципиальной разницы Хайдеггер обращается к Гомеру, у которого о плачущем Одиссее говорится следующее: «От всех прочих гостей он скрыл набежавшие слезы»25 [Одис. 8:93]. То, что по-европейски воспринимается в качестве высказывания «Одиссей (намеренно) скрыл свои слезы от других», — по-гречески имеет иной смысл: «проливающий слезы Одиссей пребывал в сокрытии от других», ибо глагол Xav0avœ, находящийся в медиапассивном залоге, означает не «я скрываю», а «я сокрыт». Иными словами, Одиссей не ставил перед собой задачи ввести в заблуждение окружающих путем напускного веселья или наигранного равнодушия. Он просто незаметно для них плакал и оставался сокрытым как плачущий26. В этом отношении русский перевод В. В. Вересаева, в котором нет акцента на субъекте, стилистически лучше передает эту бытийную сокрытость Одиссея: «Скрытыми слезы его для всех остальных оставались»27.
Итак, Одиссей, уединившийся в своем печальном настроении, на время покидает мир друзей и оказывается для них в за-бытии. Он пребывает в латентном состоянии. Такое состояние отъединённости греки связывали с мифологическим погружением в реку забвения — Лету. Временное выпадение из области наличного и пребывание в забвении, нахождение в буквальном смысле за бытием, есть особый способ присутствия, которое можно назвать латентным присутствием. По-
22 Подробнее об этом см.: Разинов Ю. А. Понятия «истинного» и «ложного» у Гомера // Вестник Самарского государственного университета. — Самара: Изд-во «Самарский университет», 2012. № 8 (99). С. 25-31 / / http://vestnik. ssu. samara.ru/articles/99_4. pdf.
23 Вейсман А. Д. Греческо-русский словарь. С. 750.
24 Хайдеггер М. Парменид. С. 60.
25 Там же. С. 58.
26 Там же. С. 58-59.
27 Гомер. Иллиада; Одиссея / пер. с древнегреч. В. В. Вересаева. — М.: Просвещение, 1987. — С. 185.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ / ANTROPOLOGICAL TURN
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZlNOV
| Ложное как падшее: к анализу раннегреческого понятия «псевдос» |
скольку в сокрыто главным образом само сокрытие, то такую форму можно назвать латентным сокрытием.
Историческое замещение слова термином ^eûôoç отчасти скрывает этот онтологический горизонт ложного. Сокрытие в смысле псевдос в большей мере отсылает нас не к природе, а к сознанию, точнее, к сфере означающих отношений, то есть в ту область, где властвует не ф-uaiç, а (знак). Сущностью знака является то, что он, показывая себя, отсылает к чему-то другому. При этом он не предъявляет того, на что указывает, во всяком случае, не являет его так, как являет самого себя, то есть как указующее. В этом разделении означающего (указывающего) и означаемого (указываемого) коренится возможность сокрытия в смысле ^eûôoç. В отличие от латентного сокрытия, которое можно понимать как вы-падение «за бытие», за границу присутствия, сокрытие в смысле псевдос предполагает экранирование. Экранирование не означает, что сущее просто ускользнуло (Х^ош) из зоны присутствия. Сущее продолжает оставаться в этой зоне, но в характерном экранированным модусе. Это сокрытие по принципу «за-крытия» и «за-ставления». Чисто феноменологически — это другой вид бытия сокрытым. В забвении сущее настолько не явлено в своем сокрытии, что мы не чувствуем в этом никакой помехи и никакого подвоха. Но в заставленности нам особым образом явлена сама помеха, с которой мы имеем дело. Когда гора, стена или кустарник закрывают нам вид, мы имеем дело с такой формой сокрытости. Сокрытие чего-либо на заднем плане путем выдвижения иного (что мы, обнаружив, определяем как «не то») на передний план и есть «псевдос». Хайдеггер же говорит об этом так: «^eûôoç есть за-ставляющее сокрытие, "утаивание" в более тесном смысле слова»28.
Употребленное Хайдеггером выражение engeren Sinne, переданное переводчиком как «тесный смысл»29, в более привычном переводе означает «узкий смысл». Хайдеггер не объясняет, в чем его необходимость, но мы полагаем, что такое сокрытие обусловлено деятельностью сознания. Последнее присутствует в данном опыте сокрытия в виде интенции «что-то не то». То есть к этому виду сокрытия «примешивается» сознание помехи или экрана. Сознание того, что «что-то не то» обычно инициирует действие по устранению помехи и выведение сущего из заставленности. Назовем данный вид сокрытия экранирующим сокрытием. Отличие от первого вида здесь таково: в латентном сокрытии, то есть в забвении, сущее может быть спрятано настолько надежно, что мы об этом можем никогда не узнать. В таком виде сокрытости прячется само существо сокрытого и сокрытия. В экранированном же сокрытии, т. е. «псевдос», само сокрытие явлено, и явлено оно в виде помехи, экрана. Блуждающий в определенной мере «знает», что он заблуждается.
Указанное смысловое различие между и ^eûôoç присутствует в «Теогонии» Гесиода (стих 233), где упоминается о том, что Понт родил Нерея «ненавистника лжи, правдолюбца»30. В русском переводе это различие полностью потеряно. В греческом же оригинале фраза звучит так: «Nr|géa ô^ à^euôéa Kai
28 Хайдеггер М. Парменид. С. 77.
29 Heidegger M. Gesamtausgabe / Abt. II. Vorlesungen 1923-1944. Bd. 54.
GmbH; — Frankfurt a. M.: Klostermann, 1983. — Р. 48.
30 Гесиод. Полное собрание текстов / Вступительная статья В. Н. Ярхо.
Комментарии О. П. Цыбенко и В. Н. Ярхо. — Лабиринт, 2001. — С. 27.
аХг|0еа»31. Употребленная здесь привативная форма ä-^efiöog («не-скрывающий») вместе с а-Хг|0ед («не-сокрытый») только на первый взгляд создает видимость повторения. Нерей охарактеризован как «не скрывающий и несокрытый», иначе говоря, он не ложен, потому что не сокрыт. Феноменологический перевод этой фразы можно построить следующим образом: Нерей не находится в модусе экранирующего (сознательного) сокрытия, так как не находится в сфере бытийной сокрытости для самого себя (латентной сокрытости). Сильно огрубляя фразу, можно сказать, что он не лжет, потому что не находится в забвении в очерченном выше смысле выпадения из мира. Но такое огрубление необходимо нам только для того, чтобы подчеркнуть едва заметную акцентуацию на «субъекте» в смысле некоего намерения, которое и лежит в основе различения ^efiöog и Х^0г|. Вместе с тем, это не значит, что ^efiöog обязательно — характеристика действующего субъекта. Псевдос — это прежде всего бытийная ситуация заставленности сущего.
Мы сказали, что экранирующее сокрытие всегда себя определенным образом являет, а именно, с помощью экрана. В экранировании нет полного исчезновения объекта со сцены (плана сознания), как в случае забвения, которое само себя никак не обнаруживает. Забытое обнаруживается в противоположном — в актах припоминания. Всякое же псевдо являет себя в себе самом — в качестве закрывающей ширмы, и тем самым указывает на сокрытое. Ширма или экран — это сущее, сущность которого в заставлении другого сущего. Как сообщает Хайдеггер, «сущность совершающегося ^efiöog заключается в скрывающем вы-ставлении-напоказ (Zur-Schau-stellen)»32. Данное вы-ставление-напоказ, а проще говоря, выпячивание на передний план — само по себе есть некий феномен. Как всякий феномен, он указывает на самого себя — на сокрытие, которое являет себя в виде активного «навязывания ширмы» (ложных знаков), что само создает почву для последующего разоблачения в полном соответствии с русской поговоркой «на воре шапка горит».
Итак, всякое псевдо обнаруживает себя как скрывающий показ, то есть как ложное предъявление наличности. Этим оно отличается от забытья, скрывающая сила которого надежно спрятана. В этом отношении — распознавания — сопротивляться забвению гораздо сложнее, нежели экрану. Между тем в своем отличие от Х^0г| так же может быть определенным образом дифференцировано, что опять таки определяется сущностным богатством самой сферы ложного. Греческий язык содержит не мало терминов, для обозначения различных видов утаивания: хаХ-илгт, ие^0т, хд-иллтю, ал;атг|.
Глагол хаХ-илгт обозначает «покрывать», «скрывать», «затмевать». В качестве антонима выступает известный нам термин «апокалипсис» (йлюкаХи^ьд). Из этого словарного гнезда производно имя древнегреческой нимфы Калипсо (КаХи^т). У Гомера с этой нимфой связана важная сюжетная линия в «Одиссее», состоящая в том, что она хитростью и коварством скрывает Одиссея на своем острове, погрузив героя в состояние забвения (Х^0г|). О Калипсо миф так же говорит, что она
31 Hesiod. The Homeric hymns and Homerica / With an eng. translat. by Huge G. Evelin-White. London: W. Heineman; — New York: The Macmillan Co. 1914. — Р. 96.
32 Хайдеггер М. Парменид. С. 86.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ / ANTROPOLOGICAL TURN
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZlNOV
| Ложное как падшее: к анализу раннегреческого понятия «псевдос» |
ежедневно ткала ковры и покрывала, так что и само ее имя буквально переводится как «Скрывающая» или «Покрывающая». В этом же значении она является «покровительницей» героя. Примечательно что, всякое упоминание о Калипсо, сопровождается титулом «богиня богинь». Что стоит за этим стоит, сказать трудно, но очевидно, что для греческого сознания вообще (независимо от его философской «прививки») скрывающая богиня — не менее значимая фигура в пантеоне, нежели ее противоположность — богиня откровения Алетейя.
Важно отметить, что у Гомера «покрывать» и «скрывать» не во всех случаях обозначают обман, то есть нечто связанное с сознательной ложью. Глагол каХилтт в наиболее часто встречающемся значении «закрывания» глаз или «покрывания» землей, указывает на то, что мы имеем дело вовсе не со скрытностью, как чертой характера, а всего лишь с покровом, то есть естественным состоянием сокрытости. КаХилтра — «покрывало», «вуаль», «кров», «крышка». Вместе с тем это значит, что обман, как утаивающее действие, имеет своим основанием естественную возможность сокрытия (бытия сокрытым). Такую возможность содержит скрывающая пещера, в которой Калипсо прячет Одиссея. Таким образом, в глаголе каХилтт так же заключена определенная двусмысленность, состоящая в том, что, с одной стороны, он обозначает естественное состояние закрытости или наличие покрова, а в другом — целенаправленное действие сокрытия, то есть произведение ложного в смысле обмана.
Ту же двойственность можно увидеть в случаях употребления глагола кеибю. В «Илиаде» говорится о том, что Троя скрывает богатства [XXII: 118]. В «Одиссее» сказано, что корабль Одиссея скрывает (хранит) драгоценное вино [IX: 348]. Там же говорится о том, что дом и двор скрывают, видимо закрывая от солнца, вступающих туда гостей [VI: 303]. «Такие способы укрывания и сокрытия входят в круг повседневных отношений и не свидетельствуют о каком-то особом статусе сущности сокрытия» — утверждает Хайдеггер33. Подчеркивая непредумышленный статус сокрытия, он продолжает: «Для нас важнее узнать, что в той же "Одиссее" говорится о том, что земля скрывает мертвецов [III: 16], а в "Илиаде" сказано о погружении в сокрытость в Аиде (А'Сбь кеибю^аО [XXIII: 244]»34. Между тем в этом своем «онтологическом» прочтении греческого языка и стремлении к «десубъективации» заложенных в нем смыслов Хайдеггер нивелирует реальную двусмысленность. Создается впечатление, что он намеренно приводит лишь те примеры, где сокрытие выступает в форме естественной сокрытости. Между тем глагол кеибю употребляется у Гомера и в смысле намеренного сокрытия. В той же «Одиссее» звучит обращение: «Вот почему не скрывай (кейбе) ты от нас осторожною мыслью» [8: 548] (пер. В. В. Вересаева).
Особенно заметно указанная ангажированность Хайдег-гера в интерпретации глагола крилтю, от которого произво-дно слово «криптография» (буквально «тайнопись»). «Глагол крилтеьу — сообщает он — употребляется прежде всего по отношению к "ночи"»35. Философ желает этим подчеркнуть то обстоятельство, что день и ночь указывают на событие
33 Там же. С. 135.
34 Там же. С. 135.
35 Там же. С. 136.
раскрытия и сокрытия, происходящее в самом сущем. День и ночь — универсальные символами этого события. Однако в большинстве случаев у Гомера KQÚnrm употребляется именно как глагол сознательного укрывания. В «Одиссеи» о Циклопах говорится в том смысле, что «вида они своего не скрывают (иатаид^лтоиоьу)» [7: 205], а о переодевшемся в одежду нищего Одиссее сказано: «Так себя скрывши (катакд-ижсту), совсем он другому был мужу подобен» [4: 245] (пер. В. В Вересаева).
Сокрытие данного вида означает обман, хитрость, лукавство для обозначения которых у греков существует другой термин — аллтг|. Переводимое как «обман», «хитрость», «заблуждение», «ложный путь», это слово в отличие от других имен имеет ярко выраженную топологическую семантику. Образованное путем прибавления привативной á к слову лйтг|, ллтод («путь»), оно буквально означает «не-путь» («беспутица»). Поскольку лйтод означает путь в смысле тропинки, стези, то есть хоженой дороги, то всякое отклонение от ллтг| является как блужданием в смысле бытия в сокрытости, так и заблуждением в смысле нарушения правила или нормы. В русском языке, благодаря топологической коннотации, ближе всего к слову аллтг| стоит слово «кривда». Характер или душевный «почерк» человека непослушного, движущегося окольными путями, часто отклоняющегося в сторону, в русском языке выражается прилагательным «непутевый». «Апатэ» прежде всего означает «обходной маневр» или «объездной путь». Таким путем движется Одиссей, за которым греческая традиция закрепляет прозвище «оборотистого» и «хитроумного» (noXÚTQonjog) обманщика. Символом такого пути является море и долгое возвращения Одиссея в родной дом.
Опять таки мы имеем дело с двуликим термином. «Апатэ» обозначает не только преднамеренный обман, но и «бессознательное» заблуждение, ошибку. В диалоге Платона «Пир» в рассуждении о том, в каких случаях «обмануться не позорно», сообщается: «Если кто отдался человеку над вид порядочному, рассчитывая, что благодаря дружбе с таким поклонником станет лучше и сам, а тот оказался на поверку человеком скверным и недостойным, — такое заблуждение (алитг|) всё равно остается прекрасным»36. В «Гиппии большем» [294а] и «Федре» [261e] алитг| употребляется в страдательном смысле «обмануться», оказаться сбитым с пути, с толку37. Таким образом, в употреблении и этого термина имеется явная двусмысленность, обусловленная тем, что греческий язык схватывает и удерживает вместе оба плана сокрытия: естественную сокровенность сущего и сокрытие участвующего в нем человека.
То же самое можно сказать в целом и о ^efiöog, которое понимается греками как феномен активно-пассивной, всякий раз сложно градуированной вовлеченности в природы и человека отношение сокрытия. Экранирование сущего может стать следствием как сознательного действия, так и объективных причин. В последнем случае это «не притворство, не обманчивые манеры человека, то есть, говоря современным языком, не поведение "субъекта", а "объективное" событие: такое собы-
36 Платон. Пир // Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. — М.: Мысль, 1993. —
С. 93.
37 Platonis Opera // Scriptorum Classicorum Bibliotheca Oxoniensis. Ed. III.
Т. I-VI. OXON II, Typogr. Clarendoniano. Т. II; III.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ / ANTROPOLOGICAL TURN
РАЗИНОВ Юрий Анатольевич / Yuriy RAZlNOV
| Ложное как падшее: к анализу раннегреческого понятия «псевдос» |
тие, которое совершается в самом сущем. Экранами могут быть не только вещи, но и общественные отношения, социальные интересы, бессознательные желания, т. е. нечто о человеке и в самом человеке. Такие виды сокрытия столь же «естественны», как и забывание в смысле «бессознательного» соскальзывания в сферу ложного.
На основании сказанного следует заключить, что сокрытие в первоначальном, то есть онтологическом смысле — не просто ментальный акт искажения истины, не ложь в обычном смысле этого слова. Ложь как искажение сама есть производная сокры-тости как модуса присутствия в мире. Лжец не просто искажа-
ет действительность, но сам существует в естественной иска-женности его «косматой», как сказал бы Платон, души. Душа, упавшая наземь и «забывшая» сущностные аспекты алетейи не может не заблуждаться, а если сознательно врет, то «не по своей воле», как полагал Сократ. Иначе говоря, ложь как искажающий логос есть следствие, а не причина экранированности бытия — того застилания и помрачения вида на сущее, которое всегда присутствует на первом шаге. Причиной искажения ложь становится на втором шаге — шаге сознания. Такова дву-плановость, если не сказать, двусмысленность раннегреческо-го понятия ложного.
