CC BY
33
Л ОГИКА КУЛЬТУРЫ И ТЕХНИКО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС: ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ
УДК 130.2
М. Я. Сараф1, С. М. Сараф2
Московский государственный институт культуры 2МИРЭА - Российский технологический университет
В основу рассмотрения своей темы авторы положили идею известного российского философа и культуролога В. С. Библера об исторической необходимости перехода от техногенной цивилизации, инструментом которой послужило научное познание предметного мира для удовлетворения потребностей человека, к цивилизации, формирующейся как «логика культуры», как способ воспроизводства общественного бытия посредством создания артефактов в процессе диалога его суверенных субъектов. Такая идея, как и идея ноосферы, весьма конструктивна в плане общеисторического понимания движения культуры, но нынешние цивилизационные реалии пришли с ними в глубокое противоречие. Однако если гуманистическая идея оказывается всё же доминантой для исторического процесса, то именно логика культуры создаёт условия для оптимального новоцивилизационного развития научно-технического прогресса.
Ключевые слова: культура, способ понимания, способ мышления, логика культуры, цивилизация, научно-технический прогресс, гуманизм.
M. Ya. Saraf1, S. M. Saraf2
1Moscow State Institute of Culture, the Ministry of Culture of the Russian Federation (Minkultury), Bibliotechnaya str., 7, 141406, Khimki city, Moscow region, Russian Federation
2MIREA - Russian Technological University, the Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Vernadsky Avenue, 78, Block A, Office A-300, 119454, Moscow, Russian Federation
THE LOGIC OF CULTURE AND TECHNICAL AND TECHNOLOGICAL PROGRESS: CIVILIZATIONAL CONTRADICTIONS
Theme is based on the idea of famous Russian philosopher and culturologist V. Bibler regarding historical necessity of transfer from technogenic civilization, which instrument was scientific knowledge of objective world for satisfying human's needs, to "logic of culture" - based civilization as the way of
САРАФ МИХАИЛ ЯКОВЛЕВИЧ - доктор философских наук, профессор, заслуженный работник
высшей школы Российской Федерации, Московский государственный институт культуры SARAF MIKHAIL YAKOVLEVICH - Full Doctor of Philosophy, Professor, Honored worker of higher school
of the Russian Federation, the Moscow State Institute of Culture САРАФ СВЯТОСЛАВ МИХАЙЛОВИЧ - кандидат технических наук, МИРЭА - Российский
технологический университет SARAF SVYATOSLAV MIKHAYLOVICH - Ph.D. (Technical Sciences), the MIREA - Russian Technological University
e-mail: ssaraf@yandex.ru © Сараф М. Я., Сараф С. М., 2019
reproduction social being by creation of artifacts within independent subjects' interaction. The idea of noosphere is quite meaningful for general historical understanding of culture movement, but nowadays civilization process is in deep contradiction with it. If humanistic idea is a dominant of historical process, then just logic of culture creates conditions for optimal development of technologic advantages.
Keywords: culture, civilization, the way of understanding, the way of thinking, logic of culture, technologic advantages (scientific and technologic progress), humanism.
Для цитирования: Сараф М. Я., Сараф С. М. Логика культуры и технико-технологический прогресс: цивилизационные противоречия // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2019. № 1 (87). С. 10-16.
В своей книге «От наукоучения к логике культуры» известный российский философ и культуролог В. С. Библер разработал глубоко продуманную концепцию цивили-зационного развития как принципиального изменения способов понимания бытия и, следовательно, разумения, то есть изменения образа целостности мира и способности строить свою деятельность в соответствии с принципами такой целостности. Культура, согласно такой позиции, есть способ, форма и условие бытия человека, его встроенности в социум, его мышления и деятельности, его самодетерминации. Их изменение определяет цивилизационные этапы движения культуры.
Так, для Античности это означало определить мир (понять его пределы), отделить космос (организованный мир как местопребывания человека) от хаоса (отсутствия каких-либо связей и взаимодействий) и способность «эйдетического» ума воплотить любые образы бесконечно-возможного бытия. Для средневекового ума это означало приобщить предмет разумения к всеобщему субъекту, к сверхсущему (творцу). Для Нового времени «понять» стало означать «познать», раскрыть сущность предмета через процедуры познавательных и верифицируемых операций, формирование научного (теоретического) знания [1]. Отсюда такое внимание к науке и научному методу (наукоучению), служившим эффективны-
ми инструментами деятельности, результатом которой и стала современная техногенная цивилизация.
Научно-технический прогресс со второй половины XIX века стал оказывать системное влияние на течение культурного процесса, тем не менее приходя с ним во всё более глубокое противоречие, которое стало существенным фактором в сформировавшемся постиндустриальном обществе, или так называемом обществе потребления. Доминирующее отношение к науке в её укоренившемся традиционном нововременном понимании как средству подчинения природы потребительским интересам человека привело к тому, что главной целью общественного производства стало безудержное производство предметов потребления для получения прибыли, тогда как его действительной сущностной целью должно было бы быть воспроизводство общественного человека. В результате логика процессов научного познания и его технико-технологического воплощения и логика движения культуры как системы воспроизводства человека пришли едва ли не во взаимоисключающее противоречие. Ещё М. Хайдеггер в работе «Бытие и время» заметил, что чем шире и произвольнее человек распоряжается миром как покорённой территорией, выдвигая приоритетом свою субъективность, тем всё определённее наука о мире превращается в науку о человеке.
Обострение этого противоречия и его осознание обусловили так называемый культурологический поворот в науке последней трети прошлого века - как понимание необходимости гуманитарного измерения и координации научно-технического прогресса. В. С. Библер приходит к выводу, что логика технико-технологического мышления, ориентированная на преобразование предметного мира, подошла к пределам своих цивилизационных возможностей и должна смениться логикой культуры, то есть новым способом мышления и деятельности, новым способом самодетерминации человека, содержанием и целью которых будет создание артефактов, возможное лишь в процессе диалога как результата взаимопонимания и взаимодействия с «другим», равновеликим и суверенным. Движение в этом направлении и выступает как логика культуры, ибо центром становятся не изменения тех или иных внешних обстоятельств бытия разумеющего ума (индивида, сообщности), но его превращение в самостоятельную и самодостаточную деятельность воспроизводства человека, способного к созданию любых собственных логик начала логики, то есть оснований всеобщности мышления. Таким образом, через диалог культур, через усвоение и освоение его содержания индивид становится подлинным субъектом культуры, что ведёт к формированию новой цивилизации, приходящей на смену техногенной.
Однако предвиденный В. С. Библером и утверждаемый им в качестве исторической необходимости «диалог культур» в начале XXI века почти перестал быть «диалогом», а «культура» уступила место «традиции», причём, как считает С. С. Неретина, в худшем её варианте: традиция как опора на нужную государству историю, как скрепы, патриотизм в глянцевой обёртке [2]. Уж
слишком великие выгоды и соблазны для субъектов нынешнего этапа исторического процесса предоставляет действующая модель общественного производства, при которой миллиарды людей оказываются ни чем иным, как потребительским балластом.
Как отмечают А. В. Дьяков и А. М. Соколов [3], на этапе классического капитализма население, или рабочая сила, рассматривались как один из материальных ресурсов, связанных с производственным процессом. Посткапитализм же встраивает человека, включая самые интимные стороны его существа, в процесс производства не только благ, но и прибавочной стоимости, имеющей отношение не к человеку, а к капиталу. Другими словами, труд сегодня утратил своё прежнее значение, а на первое место вышли потребности людей, и надо подчеркнуть - естественные, биологические потребности, желания. Желания людей и возможность их удовлетворять оказались выражением суверенности индивида. Тот, кто не имеет желания, причём непрерывно возрастающего, утрачивает определённость своего статуса.
Делая вывод об умалении ценностного статуса личностной суверенности, А. В. Дьяков и А. М. Соколов полагают, что это становится непосредственной угрозой политического суверенитета как базового элемента современной цивилизационной системы. Труд перестаёт быть необходимым условием бытия человека, он становится излишним и даже ненужным, а вместе с этим излишними и ненужными становятся и люди.
Сходные выводы получает в своих исследованиях и экономист С. Д. Бодрунов [2]. Согласно его пониманию техноцивилиза-ционного процесса, человек уйдёт из непосредственного производства, уже не будет непосредственно включён в материально-производственную деятельность, а зна-
чит, и отношения между людьми по поводу неё возникать уже не будут. Он целиком заставит работать на себя порождения техносферы, технетические существа. Этот процесс уже происходит, человек уже удаляется от непосредственного производства. Об этом говорит стоящая у порога «индустрия 4.0.», основанная на робототехнике, «Интернете вещей» и т.п.
Интересно при этом отметить, что лавинообразное увеличение населения планеты до семи миллиардов за столетие является следствием именно массового потребительского сознания, а вовсе не культурного воспроизводства, ибо с ослаблением роли труда в структуре общественного воспроизводства ослабляется, а то и вовсе разрушается фундамент культуры - общественная нравственность как основа общежития и сотрудничества.
Не случайно, что в современном общественном и научном сознании, воспитанном на идеалах гуманизма Нового времени, где человек помещался в центр понимания бытия как его высшая ценность, принцип гуманизма как вектор культурного развития всё более и более утрачивает свою непреложность, подвергается сомнению, а то и вовсе отвергается. Если сюда добавить, что научно-технический прогресс сопряжён с существенным ограничением поприща человеческой деятельности (и не только в плане экологическом), открывает возможности создавать биотехнические химеры, действия которых не координируются общественной нравственностью или вовсе находятся вне её сферы, создаёт серьёзные экзистенциальные угрозы, то понятны тревоги или даже призывы остановить этот самый прогресс.
Остановить, разумеется, нельзя, тем более что наука стала необходимым, системообразующим фактором общественного бы-
тия современной цивилизации и культуры. И наиболее существенный вопрос заключается именно в понимании их структурных и функциональных соотношений, которое расходится в диапазоне от признания полной зависимости культуры от науки до исключения науки из системы культуры.
Руководитель научного центра ИНИОН РАН Л. В. Скворцов приходит к выводу, что культурная антропология открывает перед человеком возможность нахождения основной истины бытия в своей субъективности, поскольку она соединяет в себе картину мира и волю субъекта, из чего следует, что представление о сакральных и научных истинах, диктующих человеку его поведение, теряет свою силу. Только если субъект признаёт необходимость духовности и обретает способность принять лестницу восхождения духовности, он получает возможность воздействовать на смысл поведения других субъектов. Такие возможности определяются уровнем культуры и нравственности [5].
С. Д. Бодрунов [2] видит основания реконструкции общественного бытия в так называемом ноовоспроизводстве, то есть в развитии знаниеёмкого, «умного» производства. Для этого необходима интеграция производства, науки и образования в рамках единых воспроизводственных контуров, постепенное снижение роли утилитарных и симулятивных потребностей и возвышение нового класса потребностей - потребностей «человека разумного», или ноопотребностей, с соответствующими им ценностями и мотивами деятельности основных субъектов материального и духовного производства, а в целом - возвышение культуры как сферы, обеспечивающей решение ключевых цивилизационных задач нооразвития, или нового индустриального общества второго поколения.
Такие выводы вполне сопрягаются с философией культуры В. С. Библера, ценность которой состоит именно в том, что она позволяет понять развитие науки, научного мышления и научной деятельности как органических составляющих культур-но-цивилизционного процесса, осмыслить историческую потребность смены способов достижения всеобщности мышления и представить наукоучение познающего Ума в нововременной традиции необходимой предпосылкой становления логики культуры как подлинно культурного мышления, оборачивающейся в деятельности созданием единого культурного пространства человечества, открывающего через всеобщность диалогики возможность для каждого индивида вырваться из дурной бесконечности потребительства и стать субъектом культуры.
Однако углубляющиеся и обостряющиеся в начале нового века упомянутые выше противоречия социокультурного развития чреваты тем, что без коренных изменений социальной структуры современного общества объективный процесс влияния логики культуры на формирование новой цивилизации будет осуществляться в условиях нового сословного расслоения социума, где относительно небольшой контингент, имеющий доступ к получению знаний и знаниеёмкой деятельности, сможет самодетерминироваться в исторического субъекта, будучи окружён социальной функциональной потребительской массой.
Во-первых, современный уровень обязательного всеобщего образования может обеспечить разве что социально необходимый уровень грамотности населения, но не подготовленность к усвоению современного массива и содержания научного знания, сложного и дифференцированного. Да и в самом производстве научного знания веду-
щую роль играют, как показывают исследования, примерно лишь двадцать процентов от всего числа в нём занятых (что, разумеется, не означает бесполезность оставшихся восьмидесяти). Но при всём том, что наука и зависящее от него производство становятся системным условием социального развития и число занятых здесь работников значительно возрастает, оно всё же относительно невелико по отношению ко всему социальному контингенту.
Во-вторых, остаётся вопрос о том, кто управляет развитием научного знания и кто его контролирует, в чьих интересах оно используется и как обеспечить, чтобы этот интерес действительно был общесоциальным не в общем смысле, а именно и прежде всего.
В-третьих, как преодолеть или, по крайней мере, существенно ограничить (поскольку избавиться невозможно) в структуре социального поведения роль массово формируемого фрагментарного, стереоти-пизированного, клипового индивидуального и группового сознания, техник и технологий манипулирования им. А без этого никакое культурное мышление и процессы самодетерминации субъекта невозможны. Это вопрос о так называемой массовой культуре и её месте в нооосферном обществе. Ведь, с одной стороны, она создаётся, существует и функционирует как массовое производство и потребление иллюзий и симулякров, а с другой - как неизбежный структурный элемент цивилизационного общественного производства вообще, который отсутствует разве что в замкнутых этнических племенных культурах.
Другими словами, противоречие состоит в том, что научный и им определяемый технико-технологический прогресс является необходимым условием общественного воспроизводства, но воспроизводство са-
модеятельного человека перестаёт быть его центральной целью. Заметим, что все предшествующие цивилизационные сдвиги расширяли культурное пространство, делая его поприщем активности всё больших социальных контингентов, что выразилось в признании принципов демократизма высшей ценностью. При этом каждая историческая эпоха выдвигала авангардную социальную группу (класс), исполнявшую роль субъекта исторического процесса, поскольку активное и успешное достижение её интересов объективно повышало социальные возможности (трудовые, поселенческие, гражданские, политические и пр.) и других основных социальных групп.
В современном постиндустриальном, или потребительском, обществе (если можно пользоваться этими терминами) эта интенция, конечно же, не исчезла, но сильно ослабела, ушла под спуд, стала плохо различимой за сиюминутной калейдоскопической массой событий, процессов, конфликтов, которая к тому же достаточно чётко моделируется ангажированными средствами массмедиа в образы социально значимых целей. А какое место занимает в структуре этих образов нравственная ценность труда (которую М. Вебер объявлял краеугольным камнем капитализма), осуждение праздности и безделья, ценность сотрудничества и миролюбия (без чего нет христианской морали), ценность высокого профессионализма и добросовестной конкурентности (основные постулаты либерализма)? Увы, второстепенное, если не маргинальное.
Повышение уровня социального единства уступает место процессам социальной конгломератности, центростремительность которых определяется возможностями потребительской распределимости. Это условия исторической стагнации, характерным признаком которой является сохранение го-
сподствующих имущественных и политических систем.
Одним из главных механизмов такого сохранения выступает глобализация как диктат единого для всех образа мышления и понимания, способа деятельности, отношения к природе, что приводит, с одной стороны, к снижению и нивелированию многообразия культур, а с другой - к регионализации, росту значения национальных и религиозных идеологий. Однако для решения задачи, стоящей сейчас перед человечеством, такая обращённость к прошлым, консервированным формам культуры бесплодна.
Ещё одним механизмом противодействия цивилизационной стагнации, реконструкции общественного бытия может стать модернизация социально-экономических и политических институтов с тем, чтобы резко активизировать имеющиеся у данного социума (нации) резервы для сохранения своей самостоятельности и самобытности. Однако такое обновление, скорее всего, укрепит и, возможно, возвысит культуру, но не поменяет её типа, поскольку для смены типа культуры необходимо изменить в первую очередь её матрицу, по которой осуществляется процесс воспроизводства культуры, а именно - ценности.
И пока нет ответа на один из наиболее существенных вопросов о том, какая социальная группа в современном обществе может и должна стать ведущей силой предвидимого цивилизационного перехода, для чего нужно, чтобы её интересы совпадали с его объективными закономерностями и имплицитно сопрягались с коренными жизненными интересами значительных социальных контингентов. Господствующие элиты борются за имеющиеся ресурсы, так называемый средний класс в направлении своих интересов преимущественно ориен-
тируется на те же элиты. Достижение общности интересов для всех остальных групп не представляется возможным в ближайшей перспективе в силу их чрезвычайной разделённости и разобщённости. Это выражается в глубоком кризисе порождённых техногенной цивилизацией политических и гражданских институтов (политических партий, общественных организаций и движений), в деятельности которых совершенно смешалось, утратило содержание исторически сложившееся представление о правой и левой ориентации, что, собственно, и говорит о кризисе гуманистического общественного идеала, декларированного в качестве руководящего принципа современной
цивилизации. Признание личности высшей ценностью (где оно - учение о всесторонне развитой, гармонической личности будущего?) в условиях постиндустриального потребительского общества привело к культу неограниченного индивидуализма, когда исчезает представление о социальной и нравственной норме, часть может оказаться больше целого, перестают действовать механизмы социальной самозащиты.
В открывающейся довольно неуютной и пугающей перспективе XXI века необходимо снова искать ответ на основной вопрос культуры: кто есть человек. Потребность в образе модели «нового мира» и его субъекта снова обретает свою актуальность.
Примечания
1. Библер В. С. От наукоучения - к логике культуры : Два философских введения в двадцать первый
век. Москва : Политиздат, 1991. 412 с.
2. Бодрунов С. Д. От ЗОО к НОО: человек, общество и производство в условиях новой технологической
революции // Вопросы философии. Научно-теоретический журнал. 2018. № 7. С. 109-118.
3. Дьяков А. В., Соколов А. М. Государственный суверенитет в пространстве философской рефлексии:
цивилизационные стратегии и биополитика // Вопросы философии. Научно-теоретический журнал. 2018. № 11. С. 25-34.
4. Неретина С. С. Библер и «нулевое время» // Вопросы философии. Научно-теоретический журнал.
2018. № 9. С. 154-160.
5. Скворцов Л. В. Цивилизационное конструирование и самосознание человека // Большая Евразия:
развитие, безопасность, сотрудничество. Ежегодник. Выпуск 1. Часть 2. Москва : РАН ИНИОН, 2018. С. 655.
References
1. Bibler V. S. Ot naukouchenia - k logike kultury: Dva filosofskikh vvedeniya v dvadtsat' pervyy vek [From
teaching of science to logic of culture: Two philosophical introductions to the twenty-first century]. Moscow, Political Literature Publishing House of the Central Committee of the Communist Party of the Soviet Union, 1991. 412 p. (In Russian)
2. Bodrunov S. D. Ot ZOO k NOO: chelovek, obshchestvo i proizvodstvo v usloviyakh novoy tekhnologicheskoy
revolutsii [From ZOO to NOO: Man, Society and Production in the Conditions of a New Technological Revolution]. Voprosy Filosofii [Problems of Philosophy]. 2018, no. 7, pp. 109-118. (In Russian)
3. Dyakov A. V., Sokolov A. M. Gosudarstvennyy suverenitet v prostranstve filosofskoy refleksii:
tsivilizatsionnye strategii i biopolitika [The State Sovereignty in the Realm of the Philosophical Reflexion: the Civilization Strategies and the Biopolitics]. Voprosy Filosofii [Problems of Philosophy]. 2018, no. 11, pp. 25-34. (In Russian)
4. Neretina S. S. Bibler i "nulevoe vremya" [Bibler and "Zero Time"]. Voprosy Filosofii [Problems of Philosophy].
2018, no. 9, pp. 154-160. (In Russian)
5. Skvortsov L. V. Tsivilizatsionnoe konstruirovanie i samosoznanie cheloveka [Civilization construction
and human self-consciousness]. Bol'shaya Evrazia: razvitie, bezopasnost', sotrudnichestvo. Ezhegodnik. Vypusk 1, chast'2 [GreaterEurasia: development, security, cooperation. Yearbook. Issue 1, part2]. Moscow,
Published by Institute of Scientific Information on Social Sciences of the RAS, 2018. (In Russian)
*
