CC BY
206ББК 63.3(4Лит); УДК 94(474.5)
А. С. Кибинь
ЛИТОВСКИЙ КНЯЗЬ И ИНДИЙСКИЙ ЦАРЕВИЧ: В ПОИСКАХ СХОДСТВА (ИСТОРИЯ О ВОЙШЕЛКЕ)
Жизнеописание князя-монаха Войшелка, который со «страхом Божьим» ушел в монастырь, затем покинул его, чтобы отомстить за убийство отца, а через несколько лет вернулся к монашеству и был убит после пьяного застолья на княжескогом съезде во Владимире, больше семи столетий привлекает внимание историков Литвы и Руси. Интерес к нему породил многочисленные переработки наиболее раннего рассказа, который сохранился в составе Галицко-Волынской летописи (далее — ГВл). Уже в XIV в. его агиографические версии стали распространяться в землях Великого Новгорода и Пскова, а в XVI в. сюжет о подвиге Войшелка или Римонта Тройденовича (он же Лавраш, Лаврымонт, Василий, а позднее — Елисей) оказался в легендарной части литовских летописей1.
Фантазия повествователей наделила этого героя необычными чертами: согласно Мацею Стрыйковскому, поверх княжеских одежд Войшелк всегда носил монашеские, но внешнее впечатление от смиренного облика было обманчивым: снаружи агнец, «внутри прятался хищный волк»2. Такая скептическая оценка монашеского смирения
1 Протографом всех севернорусских и московских рассказов о Войшелке XV-XVI вв. (в поздних вариантах иногда имеющих заголовок «Сказание о блаженнем и приснопамятнем князе Вышелеге Литовском, брате благо-вернаго князя Доманта») была Новгородская первая летопись, см.: Охотникова В. И. Повесть о Довмонте. Л., 1985. С. 109-116. — Основные литовские и западнорусские тексты XVI-XVII вв. см.: ПСРЛ. Т. XXXII. Хроники: Литовская и Жмойтская, и Быховца. Летописи: Баркулабовская, Аверки и Панцырного / Сост. и ред. Н. Н. Улащик. М., 1975; ПСРЛ. Т. XXXV. Летописи белорусско-литовские / Сост. и ред. Н. Н. Улащик. М., 1980; ПСРЛ. Т. XL. Гу-стынская летопись. СПб., 2003. С. 121, 123, 125; Wiiuk Koiafowicz A. Miscellanea Rerum Ad Statum Ecclesiasticum In Magno Lituaniae Ducatu pertinentium. Vilnae, 1650. P. 8, 36. Их подробный критический разбор: GoldfrankD. Lithuanian Prince-monk Vojselk: A study of competing legends // Harvard Ukrainian Studies. 1988. Vol. 11/3^. P 44-76; Огицкий Д. П. Великий князь Войшелк // Богословские труды. М., 1983. T. 24. C. 133-184. — Исследование текста базилианского жития Войшелка первой половины XVIII в. см.: DqbrowskiD. Powiesc o Wojsielku. Szkic historiograficzny // Lietuvos Didziosios Kunigaikstystes istorijos saltiniai. Faktas. Kontekstas. Interpretacija. Vilnius, 2007. S. 31-66.
2 Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi kijowskiey... Krolewiec, 1582. S. 339.
Commentarii
литовского князя, вероятно, вызвана не только тем, что в кратких «Анналах Красинь-ских» он назван беззаконником3, но и противоречивостью самого рассказа ГВл, с которым Стрыйковский был знаком через посредничество «Хроники Быховца». Один и тот же человек выступает в нем то как кроткий монах, то как воинственный и деятельный правитель.
Жизнеописание индийского царевича Иоасафа, который был обращен в христианство пустынником Варлаамом, убедил креститься своего отца Авенира, а после его смерти оставил царство и ушел монашествовать в пустыню, было одним из наиболее популярных произведений средневековой литературы Запада и Востока. Оно известно в греческой, латинской, грузинской, персидской, арабской, других версиях и восходит к сказаниям о Будде (имя царевича в арабском Budasf сопоставляется с санкритским bodhisattva)4. Славянский перевод Повести о Варлааме и Иоасафе был впервые осуществлен на Руси с греческого не позже середины XII в., когда его фрагменты уже вошли в древнерусский Пролог и их использовал в проповедях Кирилл Туровский.
С именем Войшелка Повесть о Варлааме и Иоасафе впервые связала М. Сморонг-Ружицкая в исследовании миниатюр Лавришевского Евангелия5. Из восемнадцати миниатюр кодекса шестнадцать иллюстрируют евангельские сюжеты, а две («Разговор Варлаама и Иоасафа» и «Притча о единороге») восходят к указанной Повести. Гипотеза о том, что Войшелк может быть их заказчиком, не подтвердилась — эти две иллюстрации, по всей видимости, созданы в XIV в. через некоторое время после завершения самой рукописи. Но от этого тезис исследовательницы о связи между судьбой князя-монаха Войшелка и идейным смыслом, которым наполнялся в византийской культуре сюжет христианского романа о Варлааме и Иоасафе6, нисколько не теряет в цене. При сравнении сюжетной линии рассказов о подвигах Войшелка с Повестью бросается в глаза их значительное сходство: Войшелк повторяет роль Иоасафа, Миндовг — Авенира, Григорий Полонинский — Варлаама, а Шварн Данилович — Варахии.
Статьи о Войшелке в ГВл неоднородны по своему происхождению, и определить их достоверность невозможно ввиду отсутствия других подробных независимых источников. В описании литовской войны 1249-1254 гг. анонимно упоминается сын Миндовга, который возглавил поход на Турийск, и его принято отождествлять с Войшелком7. Под собственным именем Войшелк впервые появляется в отрывке о добровольном принятии монашества и заключении мира между Миндовгом и Даниилом Романовичем под условной датой 6763 (1255) г. (редакция А по Т. Л. Вилкул). Запись сделана ранее второй редакции (В), помещенной в Ипатьевском списке под 1262 г., поскольку послужила для нее источником. Отрывок повествует о событиях 1253 или 1254 г., когда отношения между враждующими князьями были укреплены женитьбой Шварна Даниловича
3 Rocznik Krasinskich // MPH. T. III. S. 133 (см. примеч. 78).
4 Лебедева И. Н. Повесть о Варлааме и Иоасафе: Памятник древнерусской переводной литературы XI-XII вв. / Подгот. текста, исслед. и коммент. И. Н. Лебедевой. Л., 1985; Квливидзе Н. В., Муравьев А. В., Турилов А. А. Варлаам и Иоасаф // Православная энциклопедия. Т. 6. М., 2003. С. 619-625.
5 Рукопись по палеографическим признакам датируется рубежом XIII-XIV или первой половиной XIV века (Smorqg-Rozycka M. 1) Miniatury “Ewangeliarza Lawryszewskiego”. Zagadnienie stylu // Folia Historiae Artium. 1992. T. 28. S. 26-27, 38; 2) Romans chrzescijanski Barlaam i Jozafat w kulturze sredniowiecznej Europy. Uwagi o dwoch miniaturach w Ewangeliarzu Lawryszewskim // Slavia Orientalis. 1993. Nr. 1. S. 9-27; 3) Ewangeliarz Lawryszewski. Krakow, 1999. S. 70-81. — См. также: Семянчук А. Лаурышаускае Евангелле // Silva rerum nova: Штудьп у гонар 70-годдзя гюторыка Георпя Я. Галенчаню. Вшьня; Менск, 2009. С. 236-246).
6 Smorqg-Rozycka M. Romans chrzescijanski Barlaam i Jozafat. S. 27.
7 ПСРЛ. Т. II. Стб. 819.
на дочери Миндовга. Новогородок Bойшелк, согласно отрывку, передал в управление сыну Даниила Роману:
Потом же Bоишелкь створи миръ с Даниломъ и въ1да дщерь Миндогдовоу за Шварна сестроу свою и приде Холмъ к Данилоу шставивъ кнджение свое и восприемь мнискии чинъ и вдасть Романови с(ы)н(о)ви королевоу Новогородъкъ w Миндога и w себе и Вослонимъ и Волковыескь и всі городы.. ,8
По всей видимости, Bойшелк намеренно выведен на первый план летописцем. Инициатором мира и заключения междинастического брака ранее назван Миндовг, который еще в 1252 г. присылал послов с предложением о «любви о сватьстве»9. Пострижение его сына исследователи объясняли по-разному. Е. Гедройц полагал, что решение уйти могло быть вызвано душевной раной, которую нанес ему отец, пожертвовав позициями православного сына ради союза с католиками после коронации летом 1253 г.10
Но еще в XIX веке Т. Нарбут и B. Б. Антонович высказывали догадки о том, что Bойшелк стал заложником Даниила11. Подобным образом, по мнению Т. Л. Вилкул, детали сообщения являются насилием над фактами и скрывают не слишком благородные методы короля Даниила, — в первую очередь потому, что последующий захват Bойшел-ком Романа Даниловича около 1259 г. не соответствует образу смиренного чернеца, отказавшегося от светской власти. На Руси в качестве средства политической борьбы практиковалось насильственное пострижение — в том числе отцом Даниила, который отправил в монастырь своего бывшего тестя Рюрика Ростиславича12. Кроме того, добавила исследовательница, против летописного рассказа могут свидетельствовать строки Ливонской рифмованной хроники (конца XIII в.) о том, что после убийства Треняты литовцы приняли сына короля Миндовга, «поклялись ему в верности и вступили в союз все по языческим законам»13 — после этого его трудно назвать прилежным христианином14.
Поиск политических причин ухода Bойшелка в монастырь представляется вполне оправданным. Даже постриг младшего современника Bойшелка, св. Олега Романовича Брянского, А. А. Горский связывал с наступлением Тохтамыша на сферу влияния Ногая (разумеется, гипотетически)15. B то же время, фраза о «языческих законах» литовцев в Ливонской рифмованной хронике является не более чем традиционным клише, и в остальном Bойшелк в этом независимом от ГОл источнике изображен вполне достойным восхищения христианином. Он «выказал добродетель уже в молодости», просил учесть его христианство, когда обращался к ливонскому ландсмагистру за помощью, а после своей победы отпустил из Литвы всех пленных христиан (последнее место объединяет рифмованную хронику с известием Германа Bартберга)16.
8 Там же. Стб. 830-831.
9 Там же. Стб. 819-820.
10 Giedroyc M. The Arrival of Christianity in Lithuania: Early Contacts (Thirteenth Century) // Oxford Slavonic Papers. Vol. 18. 1985. Р. 16.
11 Narbutt T. Dzieje starozytne narodu litewskiego. T. IV. Wilno, 1838. S. 128; Антонович В. Б. Монографии по истории Западной и Юго-Западной России. Ч. I. Киев, 1885. С. 31.
12 Вілкул Т. Л. Галицько-Bолинський літопис про постриження литовського князя Bойшелка // Український історичний журнал. 2007. № 4. С. 26-37.
13 Mindaugo knyga: Istorijos saltiniai apie Lietuvos karali^. Vilnius, 2005. P. 295-296, eil. 7202-7206.
14 Вілкул Т. Л. Постриження князя Bойшелка: Політика князя Данила і стратегії літописців // Матеріали і дослідження з археології Прикарпаття і Bолинi. Bип. 13. Львів, 2009. С. 125, прим. 5.
15 Горский А. А. Русские земли в XIII-XIV веках: Пути политического развития. М., 1996. С. 32.
16 Издание Ливонской рифмованной хроники в средневерхненемецком оригинале см.: Livlandische Reimchronik. Mit Anmerkungen, Namenverzeichnis und Glossar / Hrsg. von Leo Meyer. Paderborn, 1876. S. 164-165. — Мы опираемся на литовский перевод кс. П. Жадейкиса (Mindaugo knyga. Р. 294-295, eil. 7133-7170); Hermanni de Wartberge Chronicon Livoniae / Hrsg. von Ernst Strehlke // SRP. T. II. Leipzig, 1863. S. 45.
Commentarii
Кроме того, ситуация вокруг пострижения Войшелка больше напоминает не внутреннюю династическую борьбу Романа Мстиславича со своим тестем или Изяслава Мстиславича со св. Игорем Ольговичем, а внешнеполитические обстоятельства ухода св. Саввы (Растко Неманича) на Святую Гору (Афон) ок. 1191-1193 г. Сходство ограничивается не только тем, что биографы святого Доментиан и Феодосий единогласно настаивают на самостоятельности решения молодого Растко посвятить себя Господу17. Последующие и предшествующие пострижению события указывают на то, что уход в монастырь мог быть связан с политикой отца и мог иметь дипломатическое значение в установлении союза с Византией. В 1191 г. отец Растко, великий жупан Рашки Стефан Неманя, потерпел поражение от Исаака II Ангела и заключил мир, который был скреплен женитьбой сына Немани Стефана (Первовенчанного) на племяннице императора Евдокии. Вскоре Растко, согласно агиографическим повествованиям, бежал на Святую Гору, там принял постриг, а в 1196 г. добился того, что и его отец, отрекшись от престола в пользу Стефана, также уехал в афонский монастырь Ватопед18.
Связь ухода св. Саввы в монастырь с миром 1191 г. в агиографических источниках опускается. Зато пострижение Войшелка, вне зависимости от степени его добровольности, в ГВл уверенно связывается с миром 1253/54 гг., и трудно сомневаться в том, что оно связано с династической дипломатией Миндовга. «Обмен детьми» был взаимным: к Даниилу отправились Миндаугайте и Войшелк, а в зависимости от литовского короля оказался Роман Данилович, вокняжившийся в Новогородке. Союз двух королей, созданный не без участия Иннокентия IV, просуществовал некоторое время, и его результатом был совместный поход на Возвягль ок. 1255 г., для которого Миндовг прислал Романа Даниловича в помощь Даниилу Романовичу19.
Глубину нравственного перерождения Войшелка демонстрирует читателю упоминание о несостоявшемся путешествии на Афон, организованном для Войшелка Даниилом: принявший монашество «самъ просисд ити во С(вд)тоую Гороу и наиде емоу король поуть оу королд Оугорьского и не може ити С(вд)тое Горы и воротисд в БолгарЪхъ»20. Вряд ли возможно установить, было ли паломничество реальным: оснований для гиперкритического сомнения не больше, чем для доверия летописи. Как отметил Д. Домбровский, детали путешествия внешне соответствуют политической ситуации на Балканах — венгерская протекция для проезда через Болгарию имела смысл после женитьбы в конце 1255 г. царя Михаила Асеня на дочери князя Мачвы Ростислава Михайловича, а междоусобная война, начавшаяся после убийства Михаила (в начале 1257 г.), могла расстроить планы Войшелка21.
17 Доментиан. Житие св. Саввы (сер. XIII в.): (Живот Светога Симеуна и Светога Саве / На свщет издао Ъ. ДаничиЙ. Биоград, 1865; Стара српска к&ижевност. Т. I. Нови Сад; Београд, 1970. С. 117-312); Феодосий Хилан-дарский. Житие св. Саввы (XIV в.): (Живот Светога Саве. Написао Доменти]'ан [в действительности — Феодосий] / Трудом Ъ. Даничиha. Биоград, 1860; Стара српска к&ижевност. Т. II. Нови Сад; Београд, 1970. С. 131-294).
18 Нельзя не упомянуть в связи с этим, что Повесть о Варлааме и Иоасафе была одним из важных источников, которые использовал св. Савва в создании культа отца и построении идеологии власти Неманичей. В главном храме Студеницкого монастыря, посвященного Богородице, куда в 1208 г. св. Савва перенес мощи св. Стефана Немани, изображения св. Варлаама и Иоасафа оказались на самом почетном месте возле Богородицы (см.: Smorqg-Rozycka M. Ewangeliarz Lawryszewski. S. 78-79).
19 ПСРЛ. Т. II. Стб. 838; Дуботс А. Каралеуства Мшдоуга // Arche. 2009. № 9. (Режим доступа: http://old.arche. by/by/21/30/1313/. Последнее посещение — 13 ноября 2011 г.).
20 ПСРЛ. Т. II. Стб. 830-831.
21 Dqbrowski D. Rodowod Romanowiczow ksi^z^t halicko-wolynskich. Poznan; Wroclaw, 2002. S. 201.
Следующий отрывок холмского свода представляет Войшелка совершенно с другой стороны22. Несомненно, что к 1259 г. инок вышел из монастыря — иначе трудно объяснить его активное участие в политической борьбе. Вместе с двоюродным братом Товти-вилом он захватил в плен Романа Даниловича. Предыстория конфликта не известна, хотя он может быть связан с участием волынских князей в походе татар на Литву. Даниил, надеясь найти сына, организовал экспедицию, взял Волковыск и захватил в плен тестя Романа князя Глеба (как отмечает ГВл, «и держашеть и во ч(е)сти»23). После описания намерения Даниила напасть на Городно рассказ обрывается на полуслове, и по поводу судьбы его сына остается строить только догадки. Некоторые исследователи полагали, что он был убит Войшелком, который вернул себе Новогородок24. Так ли это — установить невозможно, но Роман определенно погиб или умер до начала ноября 1259 г., после чего был похоронен в церкви Богородицы в Холме25.
Фрагменты о Войшелке с 6770 (1262) по 6776 (1268) г. разительно отличаются от предыдущих своей подробностью. Как отметил Д. Голдфранк, серия данных полуагио-графических рассказов придает образу князя черты подвижника: пять его путешествий увенчаны подвигами и завершаются насильственной смертью26. В тексте встречается заимствованная из компилятивного хронографа формула «и тако бысть конець уби-тья его», которая появлялась ранее в рассказах об убийстве Миндовга и Треняты27. А. И. Генсьорский считал использование хронографа характерной чертой сводчика, работавшего над текстом ГВл до 1266 г.28 Но заимствованием из того же хронографа, по мнению А. Дубониса, может быть также указание на 12 лет правления Тройдена, при этом в летопись оно могло быть внесено уже после смерти Владимира Васильковича (1288 г.)29. А. П. Толочко привел сходную формулировку из завершающей части ГВл («тоуто.ж положим конець Вълодимеровоу кнджешю»)30. Поэтому не ясно, можно ли считать упомянутую формулу признаком принадлежности исключительно к холмскому своду 60-х годов31.
22 Опускаем несущественную фразу «си же преже сказахомъ гако Bышелкъ бі далъ Новогородокъ Романови» (ПСРЛ. Т. її. Стб. 837-838), которая, по-видимому, является интерполяцией (Вілкул Т. Л. Галицько^олинський літопис про постриження... С. 31-32).
23 ПСРЛ. Т. її. Стб. 847. — По мнению Т. Л. Bилкул, фраза «держашеть и во ч(е)сти» является интерполяцией волынского редактора (Вілкул Т. Л. Галицько^олинський літопис про постриження... C. 31). Д. Домбровский также отмечал, что в данном месте чтение ГОл испорчено (Dqbrowski D. Rodowod Romanowiczow. S. 138).
24 См.: Толочко П. П. Литовский князь Bойшелк в русских летописях // Ruthenica Т. 5. 2006. С. 125; Dubonis A. Traidenis. Monarcho valdzios atkurimas Lietuvoje (1268-1282). Vilnius, 2009. Р. 42-43, nuor. 28.
25 Dqbrowski D. Rodowod Romanowiczow. S. 116-126.
26 Goldfrank D. Lithuanian Prince-monk Vojselk. P. 47-49.
27 Bпервые это характерное клише встречается в рассказе о взятии Сандомира татарским темником Буронда-ем и Bасильком Романовичем: «и тако быс(ть) коніць Соудомирьскомоу взАтью» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 855), далее в рассказе об убийстве Миндовга: «и тако быс(ть) конічь Миндовговоу оубитью» (Там же. Стб. 860), Треняты: «и тако быс(ть) коніць оубитьга ТренАтина» (Там же. Стб. 861), Bойшелка: «и такъ быс(ть) коніць оубитьга его» (Там же. Стб. 868), см.: Толочко А. П. Одна заимствованная формула в Галицко-Bолынской летописи // Ruthenica. 2006. № 5. С. 256-257.
28 Генсъорсъкий А. І. Галицько-Болинський літопис. (Процес складання; редакції і редактори). Київ, 1958. С. 12-15.
29 Показателем редактуры, по мнению автора, является различное изображение братьев Тройдена в летописи Bладимира Bасильковича и в рассказе о вокняжении Тройдена (Dubonis A. Traidenis. P. 29-31).
30 ПСРЛ. Т. II. Стб. 927.
31 Отметим, что нам осталась недоступна статья Вилкул Т. Л. О некоторых источниках литовских известий Галицко-Bолынской летописи (Lietuvos Didziosios Kunigaikstystes istorijos saltiniai. Faktas. Kontekstas. Interpreta-cija / Sud. A. Dubonis. Vilnius, 2006), вероятно, содержащая замечания, которые необходимо учесть в дальнейшей разработке темы.
Commentarii
Во второй половине ХХ в. имела популярность гипотеза В. Т. Пашуто, согласно которой статьи о событиях 60-х гг. XIII в. в Литве восходят к «литовской летописи», составленной во второй половине XIII в. в одном из православных монастырей в окрестностях Новогородка (вероятно, Лавришевского). Основным аргументом существования «относительно связного текста» о правлении Миндовга, Войшелка, Треняты, Шварна и Тройдена было указание ГВл на то, что Войшелк крестился «тоу в Новігородьці» — по мнению Пашуто, фраза указывает на местонахождение составления рассказа32. На очевидную слабость этого предположения указал еще Е. Охманьский — множество примеров того же предлога («и придоша к ріці к Вислі и тоу изнаидоша собі бродъ», «Воишелкъ... оучини собі манастырь ... и тоу живдше, ... біжа до Пиньска и тоу живдш(е)ть»33) еще не повод считать, что в каждом упомянутом месте велось свое летописание. Д. Голдфранк, впрочем, положительно оценил предположение В. Т. Пашуто34, отметил знакомство летописца с внутренним делением Литвы и даже увидел местный патриотизм в описании возвращения князя Сирпутия («придоша со ч(ь)стью великою домовь»35). Более того, Н. Н. Улащик полагал, что литовской летописью мог пользоваться в XVI в. Стрыйковский36, хотя в пользу этого нет совсем никаких данных — информация из ГВл у Стрыйковского появилась через посредничество летописи, близкой к Хронике Быховца37. Несмотря на то, что в наши дни сдержанную поддержку гипотезе о литовской летописи высказал Д. Баронас38, ей противоречат общие черты сообщений о Миндовге и Войшелке (заимствования из компилятивного хронографа XIII в.) с теми сюжетами ГВл, которые никак не связаны с литовской тематикой39.
По мнению Д. Голдфранка, редакция «повести о Войшелке», которая помещена в сообщениях с 1262 по 1268 гг., была создана ок. 1289 г. автором, близким к Григорию Полонинскому, церковным кругам и/или к Владимиру Васильковичу и его жене Ольге Романовне Брянской40. Источником для составления дошедшей до нас версии рассказа стали более ранние записи о Войшелке, частично сохранившиеся под 1255-1261 годами41. Т. Л. Вилкул, сравнив два рассказа о пострижении, признала редакцию В агиографической амплификацией редакции А, произведенной во время правления Владимира Васильковича или в конце XIII в.42 Параллели с историей об убийстве Войшелка (упоминание Григория Полонинского, а также крещения Войшелком Юрия Львовича,
32 Пашуто В. Т. 1) Очерки по истории Галицко-Болынской Руси. М., 1950. С. 113-121; 2) Образование Литовского государства. М., 1959. С. 37-43.
33 ПСРЛ. T. II. Стб. 852, 859-850.
34 GoldfrankD. Lithuanian Prince-monk Vojselk... Р. 46.
35 ПСРЛ. Т. її. Стб. 878.
36 УлащикН. Н. Bведение в изучение белорусско-литовского летописания. М., 1985. С. 100-103.
37 GoldfrankD. Lithuanian Prince-monk Vojselk. P. 68-69, 75; Dqbrowski D. Romanowicze w Kronice polskiej, litew-skiej, zmudzkiej i wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego (ze szczegolnym uwzgl^dnieniem kwestii genealogicznych). Przyczynek do badan nad dziejami genealogii i swiadomosci historycznej w Wielkim Ksi^stwie Litewskim w XVI wieku // Senoji Lietuvos literatura. 2006. Nr. 22. S. 158-159, 165-166.
38 Mindaugo knyga. P. 25.
39 См.: Еремин И. П. Bолынская летопись 1289-1290 гг. // ТОДРЛ. 1957. Т. 13. С. 117; Вилкул Т. Л. Галицько-Bолинський літопис про постриження. С. 37, прим. 53; Толочко П. П. Литовский князь Bойшелк в русских летописях. С. 126.
40 GoldfrankD. Lithuanian Prince-monk Vojselk. Р. 52-53.
41 Ibid. P. 47.
42 Вілкул Т. Л. 1) Галицько^олинський літопис про постриження. С. 26-37; 2) Постриження князя Bойшелка. С. 123-129.
обусловленное тенденцией летописца изображать в нелестном свете Льва Даниловича, убийцу крестника собственного сына43) указывают, что в составлении этих отрывков принимал участие один и тот же редактор.
В начале второго рассказа о пострижении44 повторяется информация о выдаче Вой-шелком дочери Миндовга за Шварна Даниловича. Затем, в отличие от первой версии, следует анахроничный отрывок о вокняжении в Новогородке, нравственном перерождении и крещении: «И Воишелкъ же нача кнджіти в Новігородіч(е) в поганьстві боуда и нача проливати крови много. Оубивашеть бо на всакь д(ь)нь по три по четыри, которого же д(ь)ні не оубьгашеть кого — печаловашеть, тогда коли же оубьгашеть кого — тогда веселъ бдшеть»45. Сразу за описанием беззаконий Войшелка следует: «Посем же вниде страхъ Б(ож)ии во с(ь)р(ьд)це его помъ1сли в собі хота пригати с(вд)тое кр(е) сщ(е)ние и кр(ес)тисА тоу в Новігородьці и нача быти во крістьганьстві»46.
Всецело доверяя этой информации, Й. Тоторайтис в начале ХХ в. понимал ситуацию так, что своей жестокостью Войшелк хотел заставить своих новых подданных повиноваться, но когда понял, что это опасно для его власти, решил принять религию завоеванного народа47. Напротив, по мнению Т. Баранаускаса, в начале своего правления Войшелк был малолетним, и репрессии проводили назначенные Миндовгом регенты. Сам Войшелк был склонен к мягкой политике и крестился, когда получил самостоятель-ность48. Как отметили Э. Гудавичюс и П. П. Толочко, перед нами типичный агиографический прием, призванный подчеркнуть контраст между христианином и язычником49. Ввиду распространенности этого приема, уверенно установить конкретный образец для него трудно. Будем все же учитывать, что в Повести о Варлааме и Иоасафе подобный переворот происходит с Авениром, отцом Иоасафа.
Первая параллель между Повестью и рассказом о Войшелке — не столько само добровольное оставление новогрудского стола (Иоасаф также оставляет царский престол и уходит в монастырь, но делает это в завершающей части Повести), сколько «страх Божий», которым руководствуется Войшелк. Старозаветное и святоотеческое учение «Начало премудрости страх Господень» (Притч. 1, 7) многократно звучит в Повести о Варлааме и Иоасафе: в первой части — в учении Варлаама Иоасафу («.явися ис-товыхъ благъ, еже боятися Бога и творити волю его»50, «егоже страхомъ силы небесныя поколібаются»51), в заключительной части — в учении Иоасафа Варахии («Сего о себі поимъ царь, тихо глаголаше и тепло любяшет, и да приимет царствие, и въ страсі божии да пасеть люди»52, «блажен муж, бойся Господа»53). Как указала С. Марьянович-Душанич,
43 Вткул Т. Л. Галицько-Волинський лгтопис про постриження... С. 31.
44 ПСРЛ. Т. II. Стб. 858-859.
45 Там же. Стб. 858.
46 Там же. Стб. 858-859.
47 Totoraitis J. Die Litauer unter dem Konig Mindowe bis zum Jahre 1263. Freiburg, 1905. S. 66.
48 Баранаускас Т. Новогрудок в XIII в.: История и миф // Castrum, urbis et bellum: Зборшк навуковых прац. Прысвячаецца памящ прафесара М1хася Ткачова. Баранав1чы, 2002. С. 31.
49 Gudavicius E. Mindaugas. Vilnius, 1998. P. 241, nuor. 2032; Толочко П. П. Литовский князь Войшелк в русских летописях. С. 120.
50 Лебедева И. Н. Повесть о Варлааме и Иоасафе. С. 166.
51 Лебедева И. Н. Повесть о Варлааме и Иоасафе. С. 140.
52 Лебедева И. Н. Повесть о Варлааме и Иоасафе. С. 256.
53 Лебедева И. Н. Повесть о Варлааме и Иоасафе. С. 258.
Commentarii
в Сербии для идеологии власти Неманичей именно Повесть о Варлааме и Иоасафе стала источником одной из составляющих образа идеального правителя как «учителя страха Господня»54.
Войшелк в редакции В, как и в первой версии рассказа, оставляет свой стол и уходит — но не в Холм, а теперь в Галич. Исправление реальной резиденции Даниила на Галич и обобщенное указание на то, что Войшелк пришел одновременно к обоим Романовичам («и по семь иде Воишелкъ до Г алича к Данилови кнАзоу и Василкови хота пригати мнискии чинъ тогда же и Вошелкъ хр(е)сти Юрьга Лвовича»), выдают меньшее знакомство с биографией князя, стремление сделать его более самостоятельным и повысить роль Василька в его судьбе55. В тексте появляется учитель Григорий Полонинский, в монастыре которого князь принял постриг и прожил три года:
.. .потомъ иде в Полониноу ко Григорьеви в манастырь и пострижесА во черньці и быс(ть) в манастыри оу Григорьга г літ(а) йтолі же поиде во С(вА)тоую Гороу приемь бл(а)г(о)с(ло) вление й Григорьга Григоріи же бАшеть ч(е)л(о)в(Ъ)къ с(вА)тъ акогоже не боудеть перед нимь и ни по немь не боудеть.
Т. Л. Вилкул крайне скептически оценила этот фрагмент: три года жизни в монастыре напомнили ей «священное число», а для составления рассказа «достаточно “виртуальной реальности” (у монаха должен быть учитель, а у идеального монаха — идеальный учитель) и библийной топики»56. Сомнения может вызвать и неопределенное указание на местоположение монастыря. Ранее исследователи связывали его с каким-либо географическим пунктом — селом Полонка в окрестностях Новогрудка57, городом Полонным на Волыни58, указывали на окрестности Галича59 или Холма60 как место возможного расположения обители. Наблюдение А. И. Генсьорского над использованием предлогов61 позволяет склониться к той точке зрения, что сочетание «в Полониноу» обозначает вообще горный ландшафт. Полонинами в XIX в. назывались «в лесных Карпатах безлесные пространства на высочайших, выше лесной линии лежащих, вершинах гор»62.
А. И. Генсьорский полагал, что термин является романским заимствованием («ця назва прийшла разом з волоською колонізацією») и что в XIII в. он еще не мог распространяться на территории далеко к западу от Галича. В связи с этим исследователь размещал монастырь Григория где-то в окрестностях Коломыи63. Но термин ріапіпа, рівпіпа (гора, горная местность) является общим для южнославянских языков, словацкого и польского64. Высказывалась версия о местоположении монастыря гораздо западнее,
54 МаріановиЬ-ДушаниЬ С. Bладарска идеолог^'а Нема&иЬа: Дипломатичка студи'а. Београд, 1997. С. 234-246.
55 Вілкул Т. Л. Гaлuцько-Bолинський літопис про постриження. С. 29.
56 Вілкул Т. Л. Гaлuцъко-Bолинський літопис про постриження. С. 30. — Также см. о параллелях в характеристике Григория: Толочко П. П. Литовский князь Bойшелк в русских летописях. С. 120.
57 Барсов Н. П. Материалы для историко-географического словаря России: Географический словарь Русской земли (IX-XIV ст.). Bильна, 1865. С. 164.
58 Макарий [Булгаков]. История русской церкви в период монгольский. Т. IV. Кн. 1. СПб., 1884. С. 171.
59 См.: Назаренко А. В. Григорий Полонинский // Православная энциклопедия. Т. 13. М., 2006. С. 41.
60 Огицкий Д. П. Bеликий князь Bойшелк // Богословские труды. М., 1983. T. 24. C. 181.
61 При наименовании городов: «иде Bойшелкъ до Галича», «иде до Оугровьска в манастыръ», «бЪжа до Пиньска», «посла . до Полотьска», при именовании пространных объектов: «поиде в Литвоу кнАжить», «поиде во С(вА)тоую Гороу», «Иде в Полониноу ко Григорьеви» (Генсьорський А. Галицько-волинський літопис. С. 64).
62 Головацкий Я. Ф. Народные песни Галицкой и Угорской Руси. Ч. III. Отд. II. М., 1878. C. 577.
63 Генсьорський А. І. Галицько^олинський літопис. С. 63-66.
64 См., например: Skok P. Etimologijski rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Kn. 2. Zagreb, 1972. S. 675-676.
за Карпатами в области Марамарош, где находится Угольский (Зановский) монастырь на Полонинах65. Неизвестно, однако, существовал ли монастырь в XIII в., да и сувереном Марамароша был не Даниил, а Бела IV.
Взаимоотношения пустынника Варлаама с царевичем Иоасафом, на наш взгляд, вполне могли быть моделью для введения в повествование линии Григория. «Идеальный учитель» Варлаам, подвизающийся в Сенаарской пустыне, своими притчами наставил Иоасафа на крещение, а в конце повести царевич отыскал старца в пустыне и стал под-вижничать вместе с ним. Подобным образом, в завершающем цикл о Войшелке отрывке под 1268 г. перед смертью князь и Григорий воссоединились, когда Войшелк после отречения от литовского престола поселился в Угровском монастыре св. Даниила:
Воишелкъ иде до Оугровьска в манастырь ко с(вА)т(о)моу Данилью и взА на са чернічькии порты. Григоріи же Полониньскыи и еще бАше живъ наставникъ его Воишелкъ же вопрашавъ ш животі его радъ быс(ть) посла по нь река г(о)с(поди)не ш(ть)че приіди семо шн же приіха к немоу и настави его на поуть чернечькии 66.
В процитированном отрывке вызывает сомнение оговорка «Григорий Полонинский еще был жив» — в случае, если речь действительно идет об известном прославленном старце, подобного которому «не было ни до ни после», подобная информация кажется избыточной. В то же время, полагая Григория более литературным персонажем, чем историческим лицом, мы должны учитывать, что в 40-х гг. XIII века в ближайшем окружении Даниила упоминается реальный Григорий, игумен Угровского монастыря. Он вместе с двумя доминиканцами возглавлял посольство Даниила к Иннокентию IV с согласием признать его главенство — о нем папа упоминает в письме майнцскому архиепископу от 15 сентября 1247 г., как об «аббате горы святого Даниила»67. Н. П. Дашкевич, полагая, что тот запей Бате& не может быть отождествлена с Угровским монастырем, высказал догадку: «не Григорий ли это, настоятель монастыря в Полонине?»68.
В. Абрахам, однако, снял все сомнения на счет идентификации «горы», указав, что устойчивое сочетание топэ эапей часто использовалось по отношению даже к тем монастырям, которые не располагались в горной местности69. Если игумен Данилова монастыря оставался в 1254 г. на своем посту (чему нет никаких доказательств), то он гипотетически мог участвовать в пострижении литовского князя. Но в процитированном рассказе Григорий Полонинский не является настоятелем монастыря, а приезжает туда по приглашению князя. Парадоксально, но в той части Хроники Быховца, которая скомпилирована из рассказа ГВл, Григорий Полонинский назван игуменом Угровского монастыря70. Однако вряд ли можно предположить, что это отличие имелось в рукописи ГВл, — составитель хроники сокращал и модифицировал текст.
С благословения Григория Войшелк, как и в редакции А, отправился на Святую Гору, но паломничество не удалось — теперь из-за «мятежа» в тех землях («.Воишелкъ
65 См.: Монич О. Заневський монастир в Полонинах: Нариси з історії Угольського та Углянського монастирів. Ужгород, 2009.
66 ПСРЛ. Т. її. Стб. 867.
67 «Dilecti itaque filii Gregorii abbatis de monte sancti Danielis.» — Акты исторические, относящиеся к России, извлеченные из иностранных архивов и библиотек Д. Ст. Сов. А. И. Тургеневым. Т. I. СПб., 1841. № LXXV. С. 67.
68 Дашкевич Н. П. Переговоры пап с Даниилом Галицким об унии Юго-Западной Руси с католичеством // Университетские известия. Киев, 1884. № 8. Август. С. 162.
69 Abraham W. Powstanie organizacyi kosciola lacinskiego na Rusi. Krakow, 1904. T. I. S. 122, przyp. 1.
70 ПСРЛ. Т. XXXII. С. 134.
Commentarii
же не може доити до С(ва)тіи Горі зане мАтежь быс(ть) великъ тогда в тъ1хъ землАх(ъ)»). После этого он не стал возвращаться в Полонинский монастырь: «и при-де шпать в Новъгородокъ и оучини собі манастырь на ріці на Немні межи Литвою и Новъ1мъгородъкомъ и тоу живАше». Монастырь на Немане в последующие столетия носил название Лавришевского, и с ним традиционно связывалась история о Римонте/ Лаврыше и Елисее (в последнем случае, впрочем, не исключено смешение биографий двух разных персонажей). Археологическими разведками, возможно, выявлено его местонахождение, но полноценных раскопок на месте еще не проводилось71. В литературе по-разному оценивалась достоверность известия об основании монастыря — чаще всего оно принималось на веру, но, по мнению А. Семянчук, «до сих пор невозможно однозначно утверждать, действительно ли его основателем был Войшелк»72. Подобные сомнения в свете литературных элементов повести представляются вполне оправданными. Примечательно, что в первом рассказе об основании обители не упоминается, в связи с чем хронологическая увязка рассказа с возвращением из паломничества повисает в воздухе.
Впрочем, с другой стороны, согласно логике событий, основание или облагодетельствование монастыря могло иметь целью укрепление связей с волынской иерархией, что вкупе с «любовью сватьства» (брак Шварна Даниловича на его сестре) создавало на юге выгодный политический климат для новогрудского князя или монаха. Д. Баронас посчитал, что возведение монастыря на Немане было началом воплощения программы построения «православной Литвы»73, основанной на политическом союзе с волынскими князьями и противодействии прокатолической программе Миндовга. Хотя не ясно, что позволяет исследователю перенести все основные события его биографии (пострижение, паломничество, постройка монастыря) в начало 60-х гг. (время после пленения Романа Даниловича), вполне возможным выглядит предположение о том, что Войшелк культивировал церковные контакты с Волынью с целью занять достойное место в княжеской иерархии после смерти Миндовга.
Наиболее сложное в агиографической биографии Войшелка — разобраться в том, сколько раз он оставлял и покидал монастырь. Иоасаф становится монахом всего однажды, покидая царство после смерти отца. Монах Варлаам после крещения Иоасафа повторно возвращается в свою пустыню74. Войшелк, создается впечатление, мечется между монастырем и политической борьбой, которую он вел в 1259 и 1263 гг., что трудно объяснить. Причина, по которой он покинул монастырь после смерти Миндовга, названа в Новгородской I летописи (НПЛ): он дал обет вернуться через три года — после того, как покарает убийц отца75. В ГВл об обете нет ни слова, и последний уход
71 О поисках места монастыря см.: Савич К. Явление из современной религиозной жизни одного прихода в западно-русском крае // Труды Киевской Духовной Академии. 1874. Т. 1. С. 98-110; Крауцэвгч А. К. Археалагічньїя даследаванні Лаyрышаyскага манастыра на Панямонні // З гтбі вякоу Наш край. Bып. 1. Мінск, 1996. С. 227-234.
72 Семянчук А. Лаyрышаyскае Евангелле. С. 238.
73 Baronas D. Katalikiska ir staciatikiska Lietuva XIII a. // Lietuvos valstybes susikurimas europiniame kontekste / Sud. R. Petrauskas. Vilnius, 2008. P. 254-255.
74 Лебедева И. Н. Повесть о Bарлааме и Иоасафе... С. 196.
75 «По убиении же отца своего, не хотящю ему сего створити, но богу попущьшю на нихъ, на поганую Литву, за христьяньскую кровь, вложи сему въ сердце, соимя съ себя ризу, обіщася богу на 3 літа, како приятии риза своя, а устава мнишьскаго не остася.» (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А. Н. Насонова; Отв. ред. М. Н. Тихомиров. М.; Л., 1950. С. 84-85, 314). Как отмечал Д. Голдфранк, несмотря
в монастырь мотивирован совершенно иначе — «Согрішилъ есмь много перед Б(ого) мъ и ч(е)л(о)в(і)кьі»76.
Завершается фрагмент, ретроспективно представляющий биографию князя до смерти Миндовга, клишированным описанием конфликта с отцом из-за христианства — «шць же его Миндовгъ оукаривашетьсА емоу по его житью шнъ же на ш(ть)ца своего не-любовашеть велми». П. П. Толочко и Т. Л. Вилкул связывали его с агиографическими мотивами, но не приводили источника заимствования. Д. Баронас провел параллель с житием св. Алексия77. Среди других возможных примеров наиболее полная параллель — отношения царя-язычника Авенира и его сына-христианина Иоасафа в Повести, на протяжении которой отец чинит многочисленные искушения и препятствия сыну, чтобы тот отступил от христианства.
Посмертный героизированный образ Войшелка, который предстает перед нами благочестивым подвижником, разумеется, может иметь некоторые реальные черты. О его христианстве известно не только из ГВл — независимо от нее «Анналы Красиньских» сообщают: «.беззаконник Войшелк, сын короля Миндовга, будучи монахом на Руси, выйдя из обители, мстя за смерть отца, убил убийцу короля Трогната с прочими князьями»78. Величание его словом перкаэ («беззаконник, злодей»), по-видимому, связано с возросшей религиозной нетерпимостью в латинском мире. Время составления данной записи не установлено, но ее уже использовал в XV в. Ян Длугош79, и нельзя исключить, что в компилятивных «Анналах Красиньских» был использован источник XШ-XIV вв.80 Таким образом, вероятность того, что накануне убийства Миндовга Войшелк действительно оставался монахом, существует, хотя с полной уверенностью это утверждать нельзя, поскольку анналисты могли смешать события биографии Войшелка. Ливонская рифмованная хроника прямо не называет сына Миндовга монахом, но отмечает, что он во время убийства Миндовга находился на Руси и «выказал добродетель уже в молодости»81.
В последующем рассказе ГВл об убийстве Миндовга (осень 1263 г.) и борьбе Войшел-ка за литовское княжение он вновь выступает как правитель, претендующий на верховную власть. Весть о смерти отца вынудила Войшелка бежать в Пинск, откуда он наблюдал за развертыванием событий. По всей видимости, уже тогда Шварн Данилович и Василько Романович оказали содействие беглецу. Редактор дважды настойчиво повторяет, что он признал старшинство Василька, назвал его своим отцом и господином82. Хорошо знакомый с опытом борьбы Товтивила с Миндовгом, князь развил широкую дипломатическую активность и заручился поддержкой ливонского ландсмагистра Конрада фон Мандерна. После убийства Треняты пришло время действовать — «Воишелкъ
на различия, рассказ имеет композиционное сходство с биографией, представленной в ГВл и, вероятно, является его поздней переработкой (Gold/rank D. Lithuanian Prince-monk Vojselk. P. 53-56).
76 ПСРЛ. Т. II. Стб. 867.
77 Baronas D. Katalikiska ir staciatikiska Lietuva XIII a. Р. 254.
78 «Quod nephas Woysalk, filius regis Mendok, existens monachus Russie, egrediens de claustro regicidam Thrognath cum aliis ducibus, ulciscens patris mortem, occidit» (Rocznik Krasinskich // MPH. T. III. S. 133).
79 Joannis Dlugosz Senioris Canonici Cracoviensis Opera Omnia / Ed. A. Przezdziecki. T. XI. Krakow, 1873. S. 392. — См.: DqbrowskiD. Czy Jan Diugosz pisz^c siodm^. ksi§g§ “Annalium” korzystal z Kroniki halicko-wofynskiej lub zrodla jej pokrewnego? // Ruthenica. T. 3. 2004. S. 166; Gold/rank D. Lithuanian Prince-monk Vojselk... P. 50.
80 Спорную гипотезу о том, что этот источник может иметь связь с более ранним рассказом ГВл, см.: Gold/rank D. Lithuanian Prince-monk Vojselk. P. 50.
81 Mindaugo knyga. Р. 294-295 (7133-7170).
82 ПСРЛ. Т. II. Стб. 861-863.
Commentarii
поиде с Пинаны к Новоугородоу и йтолі пога со собою Новгородці и поиде в Литвоу кнАжить. Литва же вса пригаша и с радостью своего господичича». Автор рассказа, вероятно, идеализирует ситуацию83, хотя о поддержке, которую Войшелк встретил в Литве, упоминает также Ливонская рифмованная хроника84. В течение 1264 г., опираясь на войска русинской части Понеманья, людей Миндовга и галицко-волынских князей, он подчинил Нальшаны, Деволтву и во время своего правления осуществлял главенство над значительной территорией. Его ставленник Изяслав находился в Полоцке, где пребывал в «воли... Божии и в Молшелгове»85. А. В. Кузьмин попытался пересмотреть традиционную датировку грамоты Изяслава (1265 г.) и считает, что текст грамоты появился в 1267 г.86 Если данная датировка справедлива (в чем, однако, нет полной уверенности), то она может показывать, что в год смерти Войшелк еще находился у власти. В благодарность за помощь Шварн Данилович управлял Новогородком — в нем он находился в начале войны с Болеславом Стыдливым87. Правление в русинской части Понеманья позволило летописцу назвать Шварна соправителем Войшелка («КнАжащоу Воишел-кови во Литві и Шварнови»).
После описания войны Василька, Войшелка и Шварна с Болеславом Стыдливым следует заключительный фрагмент жизнеописания литовского князя88. Несмотря на мольбы Шварна остаться в Литве и продолжать вместе править, Войшелк удалился в Угровский монастырь св. Даниила:
Шварно же молАшетьсА емоу по великоу абы еще кнАжилъ с ними в Литві но Воишелкъ не хотАшеть тако река согр^илъ есмь много перед(ъ) Б(ого)мъ и ч(е)л(о)в(і)ки тъ1 кнАжи а землА ть шпасена Шварно же не може оумолити его и тако нача кнджити в Литві а Воишелкъ иде до Оугровьска в манастырь ко с(вА)т(о)моу Данилью и взА на са чернічькии порты и поча житии в манастьірі тако река се ми зді близъ мене с(ы)нъ мои Шварно а дроугии г(о)с(поди) нъ мои ш(те)ць кнАзь Василко а тіма са имоу оутішивати.
Вслед за этим идет уже рассмотренный фрагмент о встрече с Григорием Полонин-ским. Данная часть текста имеет значительное сходство с сюжетом 36-38 глав Повести. Иоасаф после отречения от царского престола назначил на свое место Варахию, который, как и Шварн, просил царя остаться89. После двух лет скитаний твердый духом Иоасаф нашел своего учителя Варлаама и провел оставшиеся годы в пустыне90.
Уход в Угровский монастырь, а не в лесную обитель на Немане, связывается с желанием Войшелка быть поближе к «сыну» Шварну и «отцу» Васильку. Далее ГВл повествует о том, что Василько Романович по просьбе Льва Даниловича созвал княжеский съезд во Владимире, на который Войшелк, боявшийся Льва, поехал под гарантии безопасности от Василька. После званого обеда у немца Марколта Василько уехал спать, а Войшелк удалился в монастырь св. Михаила. Лев Данилович приехал туда со словами «коуме,
83 Dubonis А. Тшс1е^. Р. 38.
84 Мтёа^о к^а. Р. 295-296 (7202-7206).
85 Полоцкие грамоты XIII - начала XVI в. / Сост. А. Л. Хорошкевич. Ч. 1. М., 1977. С. 36-37; Ч. 3. М., 1980. С. 118-123.
86 Кузьмин А. В. Опыт комментария к актам Полоцкой земли второй половины XIII - начала XV в. // Древняя Русь. 2007. № 2. С. 33-42.
87 «тогда же Шварнови соущю в НовЬгородЬ»; «посем же Шварно приЬха из Новагородъка вборзЬ» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 864).
88 Там же. Стб. 867-868.
89 Лебедева И. Н. Повесть о Варлааме и Иоасафе. С. 256.
90 Лебедева И. Н. Повесть о Варлааме и Иоасафе. С. 260-267.
напимсА» и во время продолжения пиршества в монастыре зарубил Войшелка — по дьявольскому наущению и из зависти, что тот отдал литовскую землю Шварну. После убийства Шварн княжил в Литве «лет нЬмного и тако престависА».
Д. Голдфранк справедливо отметил, что завершающая часть биографии Войшелка в ГВл политически ангажирована91. Она обосновывает преобладание Руси над Литвой, показывает законность вокняжения Войшелка в Литве, добровольное оставление власти и передачу ее Шварну. А. Дубонис, не исключая давления на Войшелка со стороны Василька, посчитал достоверным известие об уходе в Угровский монастырь, из которого деятельный князь-монах намеревался оказывать влияние на Шварна92, но радикально усомнился в рассказе о правлении Шварна в Литве. Неучастие Шварна в съезде, по мнению исследователя, может указывать на то, что к тому времени он был болен или даже умер, а Василько, Лев и Войшелк собрались для того, чтобы обсудить будущее политическое устройство Литвы и Руси93. Шварн действительно неожиданно исчез из галицко-волынской политики, поэтому гипотеза выглядит, в целом, вероятной. Но общая оценка достоверности рассказа представляется избирательной. Т. Л. Вилкул заметила, что сцена убийства князя-чернеца, который после банкета решил выпить со Львом еще по чарке, не совсем вписывается в идеальный монашеский образ. Если предположить, что концовка о правлении Шварна — фикция, то и оснований доверять деталям рассказа об уходе в монастырь в 1267 г., кажется, не слишком много.
Казалось бы, основания усомниться в достоверности рассказа ГВл о смерти Войшелка предоставляют «Анналы» Яна Длугоша. Ничего не упоминая о монашестве и съезде, Длугош повествует, что 9 декабря (в другом списке 9 сентября) 1267 г. в некой деревне Лев окружил и расправился с Войшелком94. Ненависть Льва к нему, по словам Длугоша, возникла из-за соперничества за земли Руси, на которые Войшелк пытался предъявить свои права. Используя рассказ «Анналов», А. Дубонис предположил, что причина убийства князя лежит в споре вокруг обладания Новогородком. Но для составления записи об убийстве князя Длугошу вовсе не обязательно было использовать дополнительный источник, и все детали могут быть амплификацией более ранних известий95, которые сообщают лишь, что «Князь Лев, сын короля Руси Даниила, убил Войшелка, сына Миндовга, князя литовского»96.
Согласно другой догадке, Войшелк был убит из мести за смерть Романа Даниловича, «при молчаливом сочувствии Василька»97, однако трудно ее чем-то подтвердить, и она выглядит не намного более убедительно, чем летописная мотивация завистью к Шварну, опьянением и вмешательством дьявола.
91 Gold/rank D. Lithuanian Prince-monk Vojselk. P. 47-49.
92 Dubonis A. Traidenis. P. 49-50.
93 Dubonis A. Traidenis. P. 53-55.
94 «Nona die mensis Septembris (Decembris), Leo Dux Russiae. cum Woysalko Mendolphi alias Mendog filio Duce Lithuaniae, pro terris Russiae, quas idem Woysalk sui iuris facere nitebatur, in simultates et odia perveniens, praefatum Woysalk in quodam rure se continentem, circumventum obtruncat» (Joannis Dlugosz Senioris Canonici Cracoviensis Opera Omnia. T. XI. S. 404).
95 Ср.: Dqbrowski D. Czy Jan Dlugosz pisz^c siodm^. ksi§g§ “Annalium” korzystal z Kroniki halicko-wolynskiej lub zrodla jej pokrewnego? S. 170.
96 «Dux Leo filius Danielis regis Rusie occidit Woyslaum filium Mendogi ducis Lithwanorum» (Rocznik Traski // MPH. T. II. Lwow, 1872. S. 840).
97 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 293; Толочко П. П. Литовский князь Войшелк в русских летописях. С. 125.
Commentarii
Итак, ряд деталей указывают на то, что жизнеописание Войшелка может быть цельным произведением, в котором более ранние сообщения ГВл были переработаны в направлении уподобления биографии Иоасафа. Подражание известной повести об индийском царевиче могло быть составлено в назидательных целях. Однако наличие концепции главенства волынских князей над Литвой, легитимность которого обосновывается примером мудрого Войшелка, называвшего Василька Романовича своим «отцом» и по страху Божьему передавшего литовский стол Шварну, позволяет предположить, что редактор руководствовался определенными политическими мотивами в своей работе.
В заключение нужно отметить, что гипотезы Д. Голдфранка и Т. Л. Вилкул о времени редактирования отрывков о Войшелке вписываются в политический контекст 80-х гг. — сюжет о добровольном пострижении князя и признании своим отцом Василька Романовича мог приобрести идеологическую актуальность после 1282 г., когда началась предполагаемая борьба группировки приближенных Тройдена с группировкой, союзной Владимиру Васильковичу. Сторонники последнего, если верить ГВл, чтили память о Войшелке и готовы были мстить Льву Даниловичу за его убийство98. Они многократно привлекались Владимиром для походов против Болеслава II и Лешка Черного. Во время русско-литовского похода в Мазовию в 1286 г., в котором участвовал Юрий Львович, Лев опасался мести за убийство Войшелка и предостерегал своего сына, чтобы тот не ходил в поход вместе с литовским войском99. В. Т. Пашуто интерпретировал эти опасения, как признак того, что «в чернорусской части Литовского великого княжества правила прежняя династия»100. По мнению А. Дубониса, походы против Болеслава, женатого на дочери Тройдена, преданность Владимиру Васильковичу и готовность мстить Льву Даниловичу показывают, что к власти в Литве в это время пришли князья, связанные с Войшелком101. Противоборство с ними вынудило бежать в Орден союзника Тройдена Скомонда, который ранее около 1280 г. перешел под защиту Тройдена «в Русь» (вероятно, Городенскую волость), а летом 1284 г., уже крестившись102, был проводником крестоносцев в походе на Городно103. Союз с Волынью поддерживали несколько позднее Букидид и Буйвид, которые после смерти Владимира Васильковича в конце 1288 г. передали в 1289 г. Волковыск в управление занявшему владимирский стол Мстиславу Даниловичу104.
Данные о статье:
Статья подготовлена по проекту Темплана СПбГУ, Мероприятие 2, проект «Россия и Балтийский мир в средние века и раннее новое время», шифр в ИАС 5.38.62.2011.
Автор: Кибинь Алексей Сергеевич, кандидат исторических наук, преподаватель Санкт-Петербургского государственного университета, Санкт-Петербург, Россия, [email protected] Заголовок: Литовский князь и индийский царевич: в поисках сходства (История о Войшелке) Резюме: Статья стремится показать, что история Войшелка — не только череда метаморфоз памяти о реальном князе-монахе, но еще и история развития древнего литературного сюжета о мудром пра-
98 Dubonis A. Traidenis. P. 77-78, 145.
99 ПСРЛ. Т. її. Стб. 891.
100 Пашуто В. Т. Образование литовского государства. С. 37.
101 Dubonis A. Traidenis. P. 71-72, 77, 145-146.
102 Scriptores rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der preussischen Vorzeit. T. I / Ed. T. Hirsch, M. Toppen, E. Strehlke. Leipzig, 1861. S. 143 (211).
103 Ibid. S. 147.
104 ПСРЛ. Т. її. Стб. 932-933.
вителе, который оставил свою власть, чтобы достичь гармонии с мирозданием. B статье развивается наблюдение М. Сморонг-Ружицкой о связи между судьбой Bойшелка и идейным смыслом, которым наполнялся в византийской культуре сюжет христианского романа о Bарлааме и Иоасафе. Фрагменты Галицко-Bолынской летописи, составляющие полуагиографическую биографию князя под 6770 (1262)-6776 (1268) гг., обнаруживают значительное сюжетное сходство с Повестью о Bарлааме и Иоасафе: Bойшелк повторяет роль Иоасафа, Миндовг — Авенира, Григорий Полонинский — Bарлаама, а Шварн Данилович — Bарахии. B свете гипотез Д. Голдфранка и Т. Л. Bилкул о времени редактуры жизнеописания Bойшелка вероятно, что более ранние сообщения ГОл были переработаны при Bла-димире Bасильковиче в направлении уподобления биографии Иоасафа. Подражание повести об индийском царевиче могло быть составлено в назидательных целях, но в свете замечаний А. Дубониса о политической ситуации в литовском княжестве после смерти Тройдена не исключены и политические мотивы редактуры — Bойшелк для волынского книжника мог стать символом лояльности литовских князей Bладимиру Bасильковичу во время противоборства в Литве союзников последнего с приближенными умершего ок 1282 г. Тройдена.
Ключевые слова: Повесть о Bарлааме и Иоасафе, средневековая Литва, Галицко-Bолынская летопись, Новогрудок, Лавришевский монастырь, Bойшелк, Будда
Литература, использованная в статье:
Баранаускас, Томас. Новогрудок в XIII в.: История и миф И Castrum, urbis et bellum: Зборнік на-вуковых прац. Прысвячаецца памяці прафесара Міхася Ткачова / Рэд. Генадзь Семянчук, Андрэй Мяцельскі. Баранавічы, 2002. С. 29-42.
Вілкул, Тетяна Леонідівна. Гaлuцъко-Bолинський літопис про постриження литовського князя Bойшелка П Український історичний журнал. 2007. № 4. С. 26-37.
Вілкул, Тетяна Леонідівна. Постриження князя Войшелка: політика князя Данила і стратегії літописців П Матеріали і дослідження з археології Прикарпаття і Bолині. Bип. 13. Львів, 2009. С. 123-129.
Генсъорсъкий, Антін Іванович. Галицько-волинський літопис (процес складання, редакції і редактори). Київ: Bидавництво Академії Наук Української РСР, 1958. 104 с.
Горский, Антон Анатольевич. Русские земли в XIII-XIV веках: Пути политического развития. Москва: Институт российской истории, 1996. 122 с.
Квливидзе, Нина Валериевна, Муравьев, Алексей Владимирович, Турилов, Анатолий Аркадьевич. Bарлаам и Иоасаф !! Православная энциклопедия. Т. 6. Москва: Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия», 2003. С. 619-625.
Крау^віч, Аляксандр Канстанцінавіч. Археалапчныя даследаванні Лаурышаускага манастыра на Панямонні И З пшбі вякоу: Наш край. Мінск, 1996. Bып. 1. С. 227-234.
Кузьмин, Андрей Валентинович. Опыт комментария к актам Полоцкой земли второй половины XIII - начала XV в. !! Древняя Русь: Bопросы медиевистики. 2007. № 2. С. 33-42.
Мaрjaновuh-Душaнuh Смила. Bладарска идеологща Нема&иЬа: Дипломатичка студща. Београд: Клио, 1997. 350 с.
Монич, Олександр. Заневський монастир в Полонинах: Нариси з історії Угольського та Углянського монастирів. Ужгород: BАТ «Патент», 2009. 328 с.
Назаренко, Александр Васильевич. Григорий Полонинский П Православная энциклопедия. Т. 13. Москва: Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия», 2006. С. 41.
Огицкий, Дмитрий Петрович. Bеликий князь Bойшелк И Богословские труды. 1983. T. 24. C. 133-184.
Охотникова, Валентина Ильинична. Повесть о Довмонте. Ленинград: Наука, 1985. 232 с.
Пашуто, Владимир Терентьевич. Очерки по истории Галицко-Bолынской Руси. Москва: АН СССР, 1950. 327 с.
Пашуто, Владимир Терентьевич. Образование Литовского государства. Москва: АН СССР, 1959. 530 с.
Семянчук, Альбіна Аляксандрауна. Лаурышаускае Евангелле И Silva rerum nova: Штудып у гонар 70-годдзя гюторыка Георгія Я. Галенчанкі. Bl^m; Менск. 2009. С. 236-246.
Стара српска к&ижевност / Уредник Живан Милисавац. Т. I. Нови Сад; Београд: Матица спрска, Српска к&ижевна задруга, 1970. 443 с.
Commentarii
Стара српска к&ижевност I Уредник Живан Милисавац. Т. II. Нови Сад; Београд: Матица спрска, Српска к&ижевна задруга, 1970. 449 с.
Толочко, Петр Петрович. Литовский князь Bойшелк в русских летописях II Ruthenica. 2006. Т. 5. С.117-127.
Толочко, Алексей Петрович. Одна заимствованная формула в Галицко-Bолынской летописи II Ruthenica. 2006. Т. 5. С. 256-257.
Улащик, Николай Николаевич. Bведение в изучение белорусско-литовского летописания. Москва: Наука, 1985. 260 с.
Baronas, Darius. Katalikiska ir staciatikiska Lietuva XIII a. II Lietuvos valstybes susikurimas europiniame kontekste I Sud. Rymvidas Petrauskas. Vilnius: Versus Aureus, 2008. P. 244-259.
Dqbrowski, Dariusz. Czy Jan Dlugosz piszqc siodmq ksi§g§ «Annalium» korzystal z Kroniki halicko-wolynskiej lub zrodla jej pokrewnego? II Ruthenica. T. 3. 2004. S. 150-185.
Dqbrowski, Dariusz. Powiesc o Wojsielku. Szkic historiograficzny II Lietuvos Didziosios Kunigaikstystes istorijos saltiniai. Faktas. Kontekstas. Interpretacija. Vilnius: Lietuvos istorijos institutas, 2007. S. 31-66.
Dqbrowski, Dariusz. Rodowod Romanowiczow ksiqzqt halicko-wolynskich. Poznan, Wroclaw: Wydaw-nictwo Historyczne, 2002. 348 p.
Dqbrowski, Dariusz. Romanowicze w Kronice polskiej, litewskiej, zmudzkiej i wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego (ze szczegolnym uwzgl^dnieniem kwestii genealogicznych). Przyczynek do badan nad dziejami genealogii i swiadomosci historycznej w Wielkim Ksi^stwie Litewskim w XVI wieku II Senoji Lietuvos literatura. 2006. Nr. 22. S. 143-183.
Dubonis, Arturas. Traidenis. Monarcho valdzios atkurimas Lietuvoje (1268-1282). Vilnius: Lietuvos istorijos onstitutas, 2009. 242 p.
Giedroyc, Michal. The Arrival of Christianity in Lithuania: Early Contacts (Thirteenth Century) II Oxford Slavonic Papers. 1985. Vol. 18. Р. 1-30.
Goldfrank, David. Lithuanian Prince-monk Vojselk: a study of competing legends II Harvard Ukrainian Studies. 1988. Vol. 11I1-2. Р 44-76.
Gudavicius, Edvardas. Mindaugas. Vilnius: Zara, 1998. 359 p.
Mindaugo knyga: istorijos saltiniai apie Lietuvos karali^ I Parenge ir \ lietuvi^ kalbq isverte Darius Antanavicius, Darius Baronas, Arturas Dubonis (atsakomasis redaktorius), Rimvydas Petrauskas. Vilnius: Lietuvos Istorijos Institutas, 2005. 422 p.
Skok, Petar. Etimologijski rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Kn. 2. Zagreb: Jugoslavenska Akademija znanosti i umjetnosti, 1972. 693 p.
Smorqg-Rozycka, Malgorzata. Ewangeliarz Lawryszewski. Krakow: Instytut Historii Sztuki, Uniwersytet Jagiellonski, 1999. 158 p.
Smorqg-Rozycka, Malgorzata. Miniatury «Ewangeliarza Lawryszewskiego». Zagadnienie stylu II Folia Historiae Artium. 1992. T. 28. S. 13-38.
Smorqg-Rozycka, Malgorzata. Romans chrzescijanski Barlaam i Jozafat w kulturze sredniowiecznej Europy. Uwagi o dwoch miniaturach w Ewangeliarzu Lawryszewskim II Slavia Orientalis. 1993. Nr. 1. S. 9-27.
Information about the article:
The author acknowledges Saint-Petersburg State University for a research grant Nr. 5.38.62.2011.
Author: Kibin, Aleksey Sergeevich, Ph. D. in History, St.-Petersburg State University, St.-Petersburg, Russia, aleksvkibin@,gmail.com
Title: The Lithuanian Prince and Indian Tsarevich: looking for similarities (A History of Vojshelk)
Summary: This paper aims to show that history of Vojselk is not just a series of metamorphoses of the memory of the real prince-monk, but also the history of the ancient literary plot about the wise ruler, who left his power to achieve harmony with the universe. The article develops the occasional remark of Malgorzata Smorqg-Rozycka about the connection between the fate of Vojselk and ideological meaning of Christian story of the novel Barlaam and Joasaph in Byzantine culture. Fragments of Galician—Volhynian Chronicle which constitute semi-agyographical biography of Prince under 6770 (1262) - 6776 (1268) years, shows significant plot similarities with the story of Barlaam and Joasaph: Vojselk plays the role of Joasaph, Mindovg — of Abner, Gregory Poloninsky — of Barlaam and Shvarn Danilovich — Barachias. It is probable in light of the hypotheses of David Goldfrank and Tetyana Vilkul which concerns the time of editing of the Vojselk’s
biography, that extant version was made in Vladimir Vasilkovich’s rule (died 1288), when the earlier reports of Galician-Volhynian Chronicle were transformed in the direction of simalarization to Joasaph’s biography. Imitation of the story of the Indian prince could be drafted in hortatory, but in light of comments by Arturas Dubonis about the political situation in the Lithuanian principality after the death of Traidenis ca. 1282, political motives of redaction are not excluded — for Volhynian compiler Vojselk could have become a symbol of loyalty of the Lithuanian princes to Vladimir Vasilkovich, in the time of struggle between his Lithuanian allies with the group of nobility, which was close to died duke Traidenis.
Key words: Barlaam and Josaphat, medieval Lithuania, Galician-Volhynian Chronicle, Nowogrodek, Laurysau monastery, Vojselk, Buddha
References (Trancliteration):
Baranauskas, Tomas. Novogrudok v XIII v.: Istoriya i mif, in Castrum, urbis et bellum: Zbornik navu-kovych prac. Prysviaczaecca pamiaci prafesara Mihasia Tkaczowa / Red. Genadz’ Semjanchuk, Andrej Mjacel’ski. Baranaviczy, 2002. S. 29-42.
Baronas, Darius. Katalikiska ir staciatikiska Lietuva XIII a., in Lietuvos valstybes susikurimas europiniame kontekste / Sud. R. Petrauskas. Vilnius: Versus Aureus, 2008. P. 244-259.
Dqbrowski, Dariusz. Czy Jan Dlugosz piszqc siodmq ksi§g§ «Annalium» korzystal z Kroniki halicko-wolynskiej lub zrodla jej pokrewnego?, in Ruthenica. 2004. T. 3. S. 150-185.
Dqbrowski, Dariusz. Powiesc o Wojsielku. Szkic historiograficzny, in Lietuvos Didziosios Kunigaikstystes istorijos saltiniai. Faktas. Kontekstas. Interpretacija. Vilnius: Lietuvos istorijos institutas, 2007. S. 31-66.
Dqbrowski, Dariusz. Rodowod Romanowiczow ksiqzqt halicko-wolynskich. Poznan, Wroclaw: Wydaw-nictwo Historyczne, 2002. 348 p.
Dqbrowski, Dariusz. Romanowicze w Kronice polskiej, litewskiej, zmudzkiej i wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego (ze szczegolnym uwzgl^dnieniem kwestii genealogicznych). Przyczynek do badan nad dziejami genealogii i swiadomosci historycznej w Wielkim Ksi^stwie Litewskim w XVI wieku, in Senoji Lietuvos literatura. 2006. Nr. 22. S. 143-183.
Dubonis, Arturas. Traidenis. Monarcho valdzios atkurimas Lietuvoje (1268-1282). Vilnius: Lietuvos istorijos onstitutas, 2009. 242 p.
Gens’ors’kiy, Antin Ivanovich. Galic’ko-volins’kiy litopis (proces skladannja, redakci'ii redaktori). Kii'v: Vidavnictvo Akademii Nauk Ukra'ins’koi RSR, 1958. 104 s.
Giedroyc, Michal. The Arrival of Christianity in Lithuania: Early Contacts (Thirteenth Century), in Oxford Slavonic Papers. Vol. 18. 1985. P. 1-30.
Goldfrank, David. Lithuanian Prince-monk Vojselk: A study of competing legends, in Harvard Ukrainian Studies. 1988. Vol. 11/1-2. P. 44-76.
Gorskiy, Anton Anatol’evich. Russkie zemli v XIII-XIV vekah: Puti politicheskogo razvitiya. Moskva: Institut Rossijskoj istorii, 1996. 122 s.
Gudavicius, Edvardas. Mindaugas. Vilnius: Zara, 1998. 359 p.
Krawcewicz, Aliaksandr Kanstancinavicz. Arhealagicznyja dasledavanni Lauryshauskaha manastyra na Paniamonni, in Zglybi viakou. Nasz kraj. Vyp. 1. Minsk, 1996. S. 227-234.
Kuz’min Andrej Valentinovich. Opyt kommentarija k aktam Polockoy zemli vtoroy poloviny XIII - nachala XV v., in DrevnyayaRus’: Voprosy Medievistiki. 2007. № 2. S. 33-42.
Kvlividze, Nina Valerievna, Murav’ev, Aleksey Vladimirovich, Turilov, Anatolij Arkad’evich. Varlaam i Ioasaf , in Pravoslavnaya enciklopediya. T. 6. Moskva: Cerkovno-nauchniy centr «Pravoslavnaya Enciklo-pediya», 2003. S. 619-625.
Marjanovic-Dusanic, Smilja. Vladarska ideologija Nemanjica: diplomaticka studija. Beograd: Srpska knjizevna zadruga, Sveti arhijerejski sinod Srpski pravoslavne crkve, Izdavacko preduzece «CLIO», 1997. 350 s.
Mindaugo knyga: istorijos saltiniai apie Lietuvos karali^ / Parenge ir \ lietuvi^ kalbq isverte Darius Antanavicius, Darius Baronas, Arturas Dubonis (atsakomasis redaktorius), Rimvydas Petrauskas. Vilnius: Lietuvos Istorijos Institutas, 2005. 422 p.
Monich, Oleksandr. Zanevs’kiy monastir v Poloninah: Narysy z istorii Ugol’s’kogo ta Ugljans’kogo monastyriv. Uzhorod: VAT «Patent», 2009. 328 s.
Nazarenko, Aleksandr Vasil’evich. Grigorij Poloninskij, in Pravoslavnaja jenciklopedija. T. 13. Moskva: Cerkovno-nauchnyj centr «Pravoslavnaja Enciklopedia», 2006. S. 41.
Ogickij, Dmitrij Petrovich. Velikij knjaz’ Vojshelk, in Bogoslovskie trudy. 1983. T. 24. C. 133-184.
Commentarii
Ohotnikova, Valentina Il’inichna. Povest’o Dovmonte. Leningrad: Nauka, 1985. 232 s.
Pashuto, Vladimir Terent’evich. Obrazovanie Litovskogo gosudarstva. Moskva: AN SSSR, 1959. 530 s.
Pashuto, Vladimir Terent’evich. Ocherkipo istorii Galicko-Volynskoy Rusi. Moskva: AN SSSR, 1950. 327 s.
Siemianczuk, Albina Aliaksandrauna. Lauryshauskae Evangelle, in Silva rerum nova: Sztudyi u honar 70 goddzia gistoryka Georgija Ja. Galenchanki. Vil’nja; Mensk. 2009. S. 236-246.
Skok, Petar. Etimologijski rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika. Kn. 2. Zagreb: Jugoslavenska Akademija znanosti i umjetnosti, 1972. 693 p.
Smorqg-Rozycka, Malgorzata Ewangeliarz Lawryszewski. Krakow: Instytut Historii Sztuki, Uniwersytet Jagiellonski, 1999. 158 p.
Smorqg-Rozycka, Malgorzata. Miniatury «Ewangeliarza Lawryszewskiego». Zagadnienie stylu, in Folia Historiae Artium. 1992. T. 28. S. 13-38.
Smorqg-Rozycka, Malgorzata. Romans chrzescijanski Barlaam i Jozafat w kulturze sredniowiecznej Europy. Uwagi o dwoch miniaturach w Ewangeliarzu Lawryszewskim, in Slavia Orientalis. 1993. Nr. 1. S. 9-27.
Stara srpska knjizevnost / Urednik Zivan Milisavac. T. I. Novi Sad; Beograd: Matica sprska, Srpska knjizevna zadruga, 1970. 443 s.
Stara srpska knjizevnost / Urednik Zivan Milisavac. T. II. Novi Sad; Beograd: Matica sprska, Srpska knjizevna zadruga, 1970. 449 s.
Tolochko, Aleksej Petrovich. Odna zaimstvovannaja formula v Galicko-Volynskoj letopisi, in Ruthenica. 2006. T. 5. S. 256-257.
Tolochko, Petr Petrovich. Litovskij knjaz’ Vojshelk v russkih letopisjah, in Ruthenica. 2006. T. 5. S. 117-127.
Ulaszczyk, Nikolay Nikolaevich. Vvedenie v izuchenie belorussko-litovskogo letopisaniya. Moskva: Nauka, 1985. 260 s.
Vilkul, Tetjana Leonidivna. Galic’ko-Volins’kiy litopis pro postrizhennja litovs’kogo knjazja Vojshelka, in Ukrains’kiy istorichniy zhurnal. 2007. № 4. S. 26-37.
Vilkul, Tetjana Leonidivna. Postrizhennja knjazja Vojshelka: Politika knjazja Danila i strategii litopisciv, in Materiali i doslidzhennja z arheologiiPrikarpattja i Volini. Vip. 13. L’viv, 2009. S. 123-129.
