CC BY
43
УДК 81-11
Т. В. Марченко
ЛИТЕРАТУРНЫМ ТЕКСТ И ИНТЕРПРЕТАЦИОННАЯ ПОЗИЦИЯ ПЕРЕВОДЧИКА: В ПОИСКАХ АДЕКВАТНОГО РЕШЕНИЯ
Статья посвящена изучению одной из ключевых составляющих процесса перевода - интерпретации текста оригинала, а также анализу интерпретационной позиции переводчика, которая, с точки зрения автора исследования, должна базироваться на принципах коммуникативной аксиоматики. Предложены этапы переводческой интерпретации, позволяющие составить максимально полное представление о семантической «полифонии» контекста, оценить его прагмати-
ческую составляющую и воспроизвести его на языке перевода. В статье обосновывается, что интенциональная редукция потенциально воспроизводимых при переводе сем ведет к «редукции» эстетической ценности контекста и текста перевода в целом.
Ключевые слова: художественный перевод, интерпретация, интерпретационная позиция переводчика, адекватность.
Т. V. МагсИепко
LITERARY TEXT AND INTERPRETATIVE POSITION OF A TRANSLATOR: IN SEARCH OF ADEQUATE TRANSLATION
The article studies one of the basic constituents of translation process - source text interpretation, and analyzes interpretative position of a translator, which in the light of the study is supposed to be based on communicative axiomatics principles. The study specifies the stages of translation interpretation, which foster better understanding of semantic "polyphony"
of a context, evaluation of its pragmatic features and conveyance in the target language. The article reveals that intentional reduction of potentially translatable semes results in "reduction" of aesthetic value of the target context and the target text in general.
Key words: literary translation, interpretation, interpretative position of a translator, adequacy.
...я думаю, что действительный грех переводчик совершает лишь в одном случае - когда искажает дух оригинала, а следовательно, тему и идею вещи, подменяя их чем-то вроде бы внешне и похожим, но по сути весьма приблизительным, «калькой».
Ч. Айтматов
С позиции семиотики текст представляет собой осмысленную последовательность любых знаков. Данное образование в целом, как и любой знак в частности, является двуплановым, то есть имеет план выражения и план содержания. Вся совокупность элементов, образующих текст, формирует художественно-эстетическую систему, обладающую такими свойствами, как целостность, связность, завершенность, а также эмерджентность. Последнее во многом обусловливает полифоничность потенциально возможных смыслов при восприятии текста. Заметим, что для дифференциации понятий текст и произведение особое значение
имеют интерпретация и анализ. По замечанию А. Л. Гришунина, «текст - не произведение, а только запись его, графическая, в значительной мере условная структура, представляющая это произведение и позволяющая читателю его воспринимать» [5, с. 37]. В свете подобной трактовки именно интерпретация позволяет содержанию реализоваться как произведению, «которое производится читателем при восприятии текста и которое обусловлено не только самим текстом, но и жизненным опытом получателя, культурной средой, вкусом, идеологией» [8, с. 251].
Задачей данной статьи является анализ сущности и содержания процесса интерпретации, а также интерпретационной позиции переводчика как совокупности установок, реализуемых при выборе художественного решения на языке перевода.
В гуманитарном знании интерпретация трактуется как акт толкования текстов, «смыслопо-лагающая и смыслосчитывающая операции» [10, с. 207]. В рамках философии, признающей особую роль рассматриваемого действия в теории познания, оно предполагает «совокупность значений (смыслов), придаваемых каким-либо образом элементам некоторой теории (выражениям, формулам и отдельным символам)» [16, с. 215]. Основоположник философской герменевтики X. Г. Гадамер оперировал понятиями «ситуация» и «горизонт». Первое определяет исходный пункт для восприятия или «точку зрения». Горизонт представляет собой «поле зрения, охватывающее и обнимающее все то, что может быть увидено из какого-либо пункта» [3, с. 358]. Полноценная интерпретация художественного произведения возможна только в рамках триады «автор - произведение - читатель», которая при условии осуществления перевода будет инкорпорировать еще одно звено, на которое возложена интерпретация содержания текста оригинала - переводчика.
Лингвокреативная природа переводческой деятельности выходит за границы сугубо ме-диаторской. Осуществляя работу над текстом, переводчик «сознательно или неосознанно включает в него собственное распредмечива-ющее понимание оригинала и устанавливает баланс соположения двух языков, культур, онтологий. Он становится не только интерпретатором, но и аналитическим критиком текста» [14, с. 79]. Установление упомянутого баланса во многом соотносится с категорией переводческого самосознания, которая носит внутренний характер. По мнению Н. К. Гарбов-ского, переводчик «самостоятельно устанавливает меру своей ответственности как перед автором оригинала, так и перед читателем» [4, с. 312]. Нормативность, адекватность и эквивалентность перевода в таком случае являются лишь следствием внутреннего убеждения и представления переводчика о том, как должны соотноситься текст оригинала и текст перевода [17, с. 43]. Не умаляя важности для практики перевода знаний о характере межязыковых соответствий, универсальных типах отношений, параметрах, ограничивающих выбор переводческого соответствия, и иных критериях, обратимся к анализу интерпретационной позиции
переводчика как отправной и финальной точки принятия переводческого решения.
Рассмотрение вопросов, связанных с интерпретацией высказываний в общем и художественного произведения в частности, с нашей точки зрения, возможно в терминах коммуникативной аксиоматики, а именно через призму постулатов о ситуативности коммуникативного поведения и релевантности всех параметров ситуации для формирования смысла, детерминированности коммуникативного поведения культурой, множественности толкований транслируемых смыслов и экзегетическом принципе целостного и развернутого ситуативно-культурного толкования текста (что в частности актуально для истолкования письменных текстов) [6, с. 265-268]. Так, сточки зрения Г. В. Колшан-ского, интерпретация «познавательных актов», вербализованных тем или иным образом, «может быть адекватной только при учете всей цепи соответствующих познавательных актов, другими словами, не только самого языкового выражения, но и знания о действительных ситуациях, приобретенных человеком как на основе своего индивидуального опыта, так и общественного опыта, закрепленного и переданного в языковых формах (текстах)» [7, с. 59]. М. М. Бахтин вводит понятие «внесло-весной ситуации», предполагающей общность условного пространства, знания и оценок говорящего и слушающего. Связывая участников коммуникации, высказывание «активно продолжает и развивает ситуацию, намечает план будущего действия и организует его», в то время, как ситуация является необходимой составной частью его смысла [1, с. 78]. В текстовом ключе происходит многократное осмысление содержания, и переводчик работает с «языком текста не как с конгломератом отдельных языковых элементов, а с целостным образом языка текста, и отдельные языковые трудности он должен решать в рамках конкретного текста» [2, с. 4].
С позиции герменевтики перевод может рассматриваться на нескольких уровнях. Е. А. Огнева выделяет грамматический уровень, стилистическую интерпретацию и историческую интерпретацию. На грамматическом уровне «интерпретация включает в себя анализ слов, словосочетаний, грамматических форм». Стилистическая интерпретация предполагает перекодировку «средств выражения, идеи произведения (метафоры, гиперболы, аллегории, рифмы) и определяет стилистическое влияние на автора произведения со стороны предшественников и современников». Истори-
ческая интерпретация включает рассмотрение «конкретных обстоятельств создания произведения, которое необходимо перекодировать на переводной язык. Для переводчика оказывается недостаточной информация об авторе, его языке, стиле, необходимо историческое восприятие плана содержания перекодируемого произведения» [12, с. 15-16]. Очевидно, что предложенные уровни носят условный характер, так как на уровне грамматики также может происходить актуализация стилистических приемов и средств выразительности, а рефлексия относительно стилистических особенностей текста оригинала неизбежно влечет осмысление временных рамок создания текста оригинала.
Иной ракурс интерпретации представлен при рассмотрении художественного текста как формы выражения художественных концептов, отображающих представления автора (а также общества) об окружающей действительности или вымышленном пространстве. Многоплановость и разноуровневый характер выражения художественных концептов обусловливает комплексный подход к интерпретации текста, так как работа с отдельными языковыми единицами (или единицами перевода) влечет потерю образности и силы эстетического воздействия. И. Г. Мальцева предлагает алгоритм интерпретации художественного текста, отвечающий цели сохранения признаков художественного концепта при переводе и обеспечения его адекватности. Схема предполагает работу с текстом оригинала и текстом перевода. Предложенная методика состоит из нескольких шагов.
Шаг 1 - «выявление признаков художественных концептов оригинального текста». Этот шаг включает три этапа, в основе которых лежат когнитивно-дискурсивный и литературоведческий методы. Соответственно, на первом этапе осуществляется общий литературоведческий анализ и критический анализ исследований творчества автора. Второй этап представлен структурно-семантическим анализом микроконтекстов, содержащих концепто-обра-зующие метафоры. Завершающим является этап структурно-семантического анализа контекстов, содержащих концепто-образующие метафоры, на макроуровне.
Шаг 2 предполагает работу с текстом перевода, а именно выявление признаков художественных концептов.
Шаг 3 реализует сопоставление качественно-количественных характеристик комплекса признаков художественных концептов текстов
оригинала и перевода. Для последующей оценки качества перевода автор предлагает использовать ряд критериев, касающихся ядерных и периферийных признаков художественных концептов в тексте оригинала [9, с. 189]. Однако учитывая тот факт, что художественный концепт, как и любой другой, является единицей ментального лексикона, мы можем допустить множественность трактовок и интерпретаций релевантности художественных приемов.
В свете нашего исследования особый интерес представляют этапы, обозначенные автором в Шаге 1. Когнитивно-дискурсивный и литературоведческий анализы во многом помогают раскрыть смысловые нюансы, каждый из которых в определенной степени репрезентирует действительность, созданную автором произведения.
Очевидно, что для переводчика принципиальное значение имеет определение системы координат или «точек зрения, с которых ведется повествование в художественном произведении» [15]. Исследователь отмечает, что предположительно «структуру художественного текста можно описать, если вычленить различные точки зрения, то есть авторские позиции, с которых ведется повествование (описание), и исследовать отношения между ними (определить их совместимость или несовместимость, возможные переходы от одной точки зрения к другой, что в свою очередь связано с рассмотрением функции использования той или иной точки зрения в тексте) [15].
Мы полагаем, что интерпретация текста представляет процесс осмысления значения, актуализирующегося в конкретном акте коммуникации, с учетом всех релевантных параметров как лингвистического, так и экстралингвистического плана. В аспекте перевода положение коммуникативной аксиоматики о множественности толкований, транслируемых высказыванием смыслов, видится как одно из ключевых. Специфика художественного текста, по мнению Д. В. Псурцева, «заключается в принципиальном отсутствии, у его создателя и его интерпретатора, установки на «простую очевидность», одномерность смысла» [13, с. 20]. Принято считать, что тот или иной уровень контекста позволяет конкретизировать семантику лексемы или высказывания в целом и, тем самым, дает переводчику возможность составить максимально полное представление о семантике контекста, оценить его прагматическую составляющую и воспроизвести его на языке перевода. Сложность возникает в том случае, когда контекст предполагает «полифо-
нию» заложенных смыслов. В сущности, любая языковая единица может реализовывать подобную многомерность, однако ех эПепйо она предполагается при актуализации интертекстуальных элементов, способствующих приращению смысла, а также стилистических приемов и культуроспецифичной лексики. Переводческая интерпретация в этом случае может быть представлена несколькими этапами: 1) восприятие и осмысление текста (контекста) оригинала; 2) оценка релевантности порождаемых сем с точки зрения их валерности в тексте и культуре языка оригинала; 3) оценка потенциальных языковых возможностей передачи выявленных сем; 4) выбор переводческого соответствия, содержащего наиболее релевантные семы единицы перевода.
Аксиоматично, что абсолютная симметрия семного состава невозможна. Однако при работе с примарно-эстетическими текстами, особое значение имеет выбор переводческого соответствия с максимально полным набором сем, обеспечивающим семантическую полифонию текста (контекста) перевода. Интенци-ональная редукция субдоминантных сем - при потенциальной возможности их воспроизведения - неизменно ведет к «редукции» эстетической ценности контекста и текста в целом. Таким образом, под интерпретационной позицией переводчика мы понимаем осознанное и мотивированное отношение, определяющее характер переводческих решений в рамках определенного текста. Осознание смысла текста при этом рассматривается как имманентный этап процесса перевода, в то время как мотивация носит вариативный характер, обусловленный языковыми потенциями и экстралингвистическими факторами.
В условиях вторичной коммуникативной ситуации в роли интерпретатора выступает читатель, воспринимающий текст перевода как данность и уже самостоятельно осуществляющий процесс интерпретации. Его принципиальное отличие от процесса, осуществляемого переводчиком, состоит в том, что при интерпретации переводчиком возможны различные неточности толкования: неполное раскрытие семантического потенциала высказывания, чрезмерно субъективное толкование контекста, неадекватная оценка доминантных и субдоминантных сем и другое, что при этом не имеет непосредственного влияния на сам текст, так как «материально еще не зафиксировано», в тексте перевода обозначенные явления «могут обретать вполне материальное воплощение» [13, с. 21].
Результат художественной интерпретации текста оригинала, то есть перевод, неизменно влечет за собой вопрос об оценке его качества, которое может быть охарактеризовано в понятиях эквивалентности и адекватности, имеющих тем не менее относительный характер. Мы разделяем мысль о том, что в основе «эстетики перевода, как и любого другого искусства, лежит категория ценности» [11, с. 22]. Любой художественный перевод представляет собой синтез взаимообусловленных структур: с одной стороны, концептуальные и формальные особенности оригинала, с другой - комплекс средств образности и выразительности, свойственных языку перевода. По меткому замечанию В. С. Модестова, «в любом художественном переводе эти взаимосвязанные и взаимодействующие качества находятся в постоянном напряжении. Перевод тем совершеннее чем лучше удалось переводчику преодолеть эти противоречия» [11, с. 23]. При этом все художественные средства лингвистического плана переводчик воссоздает на языке перевода самостоятельно, поэтому «с этой точки зрения художественный перевод - это оригинальное интерпретационное творчество» [11, с. 25]. На этапе интерпретации художественного текста, переводчик стремится уменьшить «степень неопределенности и многозначности его смысловой сферы», хотя «потенциальной смысловой бесконечности художественного текста соответствует потенциальная бесконечность множества его интерпретаций» [8, с. 241]. Однако исследователь отмечает, что далеко не все они имеют равную ценность.
Интегрирующим критерием адекватности, объединяющим все рассмотренные выше этапы процесса интерпретации и перевода, можно являться «критерий передачи в переводе эффектов смысловой многоплановости на уровне цельного текста, эффектов, возникающих за счет уподобления представления о тексте на уровне линейной связности - иному представлению о тексте на уровне объемной цельности» [13, с. 24]. Данная трактовка адекватности предполагает максимально возможное сохранение образно-ассоциативных компонентов смысловой структуры при условии соблюдения стилистических норм языка перевода. Во многом это дает возможность оптимизировать процесс принятия переводчиком решения о воспроизведении образно-ассоциативных компонентов, а также оценку качества, так как чем более адекватной будет трактовка ядерной и периферийной частей смыслового построения в переводе, «тем большая степень корреляции
или даже совпадения будет наблюдаться между ядерной зоной смысла первичной и ядерной зоной смысла вторичной интерпретации» [13, с. 24].
Таким образом, проведенный анализ позволяет обосновать трактовку переводческой интерпретации текста с позиции коммуникативной аксиоматики как процесса осмысления значения, имеющего потенциальную реализацию в конкретном акте коммуникации, и коррелирующего с релевантными параметрами как лингвистического, так и экстралингвистического плана.
Переводческая интерпретация инкорпорирует этапы осмысление текста (контекста) оригинала, оценки релевантности порождаемых
сем и потенциальных языковых возможностей их передачи при переводе, а также выбора переводческого соответствия, содержащего наиболее релевантные семы единицы перевода.
Интерпретационная позиции переводчика представляет совокупность установок, реализуемых при выборе художественного решения на языке перевода. В рамках художественного перевода адекватность интерпретации и текста перевода как конечного результата этой интерпретации может быть обеспечена установкой на передачу эффектов смысловой многоплановости на уровне цельного текста при условии соблюдения стилистических норм языка перевода.
Литература
1. Бахтин М. М. Фрейдизм. Формальный метод в методологии. Марксизм и философия языка. Статьи. М.: Лабиринт, 2000. 640 с.
2. Брандес М. П., Провоторов В. И. Предпереводческий анализ текста. М.: НВИ-ТЕЗАУ-РУС, 2001. 224 с.
3. ГадамерХ.-Г. Истина и метод: Основы филос. Герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 704 с.
4. Гарбовский М. К. Теория перевода. М.: МГУ, 2004. 544с.
5. Гришунин А. Л. Исследовательские аспекты текстологии. М.: Наследие, 1998. 416с,
6. Карасик В. И. Языковые ключи. М.: Гнозис, 2009. 406 с.
7. Колшанский Г. В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: КомКнига, 2006. 128 с.
8. Лукин В. А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. М.: Ось-89, 2008. 560 с.
9. Мальцева И. Г. Обучение художественному переводу: методика установления адекватности // Педагогическое образование в России. 2012. №1. С. 188-191.
10. Махлина С. Т. Словарь по семиотике культуры. Санкт-Петербург: Искусство-СПБ, 2009. 752 с.
11. Модестов В. С. Художественный перевод: история, теория, практика. М.: Издательство Литературного института им. А. М. Горького, 2006. 463 с.
12. Огнева Е. А. Художественный перевод: проблемы передачи компонентов переводческого кода: Монография. М.: Эдитус, 2012. 234 с.
13. Псурцев Д. В. К проблеме перевода и интерпретации художественного текста: об одном критерии адекватности // Вестник МГЛУ. 2002. Выпуск 463. Перевод и дискурс. С. 16-26.
14. Селиванова Е. А. Модель перевода в парадигмальном пространстве современной лингвистики // Культура народов Причерноморья. 2003. №37. С. 79-82.
15. Успенский Б. А. Поэтика композиции [Электронный ресурс]. URL: http://www.philologoz.ru/ling/uspen-poetcomp. htm (Дата обращения: 10.03.2017).
16. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.
17. Milostivaya A. Marchenko Т. Mentality of a Soviet Man in the Master and Margarita after M. Bulgakov: English and German Translation Reflection // SKASE Journal of translation and interpretation. 2014. №1 (7). C. 41-61.
References
1. Bakhtin M. M. Frejdizm. Formal'nyj metod v metodologii. Marksizm i filosofija jazyka.Stat'l (Freudism. Formal method in the study of literature. Marxism and the philosophy of language. Articles). Moscow: Labirint, 2000. 640 p.
2. Brandes M. P., Provotorov V. I. Predperevodcheskij analiz teksta (Pre-translation analysis of text). Moscow: NVI-TEZAU-RUS, 2001. 224 p.
3. Gadamer H.-G. Istina i metod: Osnovy filos. Germenevtiki (Truth and method: Philosophical Hermeneutics). Moscow: Progress, 1988. 704 p.
4. Garbovskij M. K. Teorija perevoda (Theory of translation). Moscow: MSU publ., 2004. 544 p.
5. Grishunin A. L. Issledovatel'skie aspekty tekstologii (Research aspects of textology). Moscow: Nasledie, 1998. 416 p.
6. Karasik V. I. Jazykovye kljuchi (Language keys). Moscow: Gnozis, 2009. 406 p.
7. Kolshanskij G. V. Ob'ektivnaja kartina mira v poznanii i jazyke (Objective view of the world in cognition and language). Moscow: KomKniga, 2006. 128 p.
8. Lukin V. A. Hudozhestvennyj tekst: Osnovy lingvisticheskoj teorii. Analiticheskij minimum (Literary text. The basics of linguistic theory. Analitical minimum). Moscow: Os'-89, 2008. 560 p.
9. Mal'ceva I. G. Obuchenie hudozhestvennomu perevodu: metodika ustanovlenija adekvatnosti (Literary translation training: methods of adequacy specification) // Pedagogicheskoe obrazovanie v Rossii. 2012. No. 1. P. 188-191.
10. Mahlina S. T. Slovar' po semiotike kul'tury (Dictionary of Culture Semiotics). St.Petersburg: Iskusstvo-SPB, 2009. 752 p.
11. Modestov V. S. Hudozhestvennyj perevod: istorija, teorija, praktika (Literary translation: history, theory, practice). Moscow: Literary institute named after A.M. Gor'kii, 2006. 463 p.
12. Ogneva E. A. Hudozhestvennyj perevod: problemy peredachi komponentov perevodcheskogo koda (Literary translation: the problems of conveying translation code components: Monograph). Moscow: Jeditus, 2012. 234 p.
13. Psurcev D. V. K probleme perevoda i interpretacii hudozhestvennogo teksta: ob odnom kriterii adekvatriosti (On literary text translation and interpretation: on one criterion of adequacy) // Vestnik MSLU. 2002. Issue 463. P. 16-26.
14. Selivanova E. A. Model' perevoda v paradigmal'riom prostranstve sovremenrioj lingvistiki (Translation model in paradigmatic dimension of modern linguistics) // Kul'tura narodov Prichernomor'ja. 2003. No. 37. P. 79-82.
15. Uspenskij B. A. Pojetika kompozicn (Poetics of composition). URL: http://www.phllologoz.ru/ling/usperi-poetcom p. htm (Accessed: 10.03.2017).
16. Filosofskij jenciklopedicheskij slovar (Dictionary of Philosophy). Moscow: Sovetskaja jericlklopedija, 1983. 840 p.
17. Milostivaya A. Marchenko T. Mentality of a Soviet Man in the Master and Margarita after M. Bulgakov: English and German Translation Reflection // SKASE Journal of translation and interpretation. 2014. No.1 (7) P. 41-61.
УДК 81-11
А. И. Милостивая
АВТОРСКОЕ «Я» В НАРРАТИВЕ НЕМЕЦКОЙ ГАЗЕТНОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ КАК МАРКЕР СУБЪЕКТА КОММУНИКАТИВНОГО ДЕЙСТВИЯ
Статья посвящена изучению особенностей коммуникативного субъекта в газетном нарративе сквозь призму антиномии о минимизации авторского «Я» и расширении авторского «присутствия» в современной прессе. Наблюдения над эмпирическим материалом позволяют заключить, что минимизация авторского «Я» эксплицируется вследствие использования стандартизованных клише и штампов, возможности имплицитной оценки сообщаемого в новостных жанрах, «конвейерно-
го» характера монтирования новостного контента. Расширение авторского присутствия связано с эс-сеизацией медиасферы, жанровой спецификой газетных статей, а также с конвергенцией газетного и разговорного функциональных стилей.
Ключевые слова: газетный нарратив, субъект коммуникации, эссеизация медиасферы, газетные клише и штампы, газетный жанр, конвергенция газетного и разговорного функциональных стилей.
A. I. Milostivaya
THE AUTHOR'S "I" IN GERMAN NEWSPAPER JOURNALISM NARRATIVE AS A MARKER OF COMMUNICATION ACTION SUBJECT
The article studies peculiar features of communication subject in newspaper narrative in the light of minimizing the author's "I" and expanding the author's "presence" antinomy in present-day press. The observations of the empirical data reveal that minimization of the author's "I" is expressed due to the employment of standard clichés, implicit assessment options in news genres, "production line" type of news content
editing. Expanding the author's "presence" is preconditioned by strengthening of essay features in media, genre peculiarities of newspaper articles, as well as convergence of newspaper and colloquial styles.
Key words: newspaper narrative, communication subject, strengthening of essay features in media, newspaper clichés, newspaper genre, convergence of newspaper and colloquial styles.
Взаимоотношения между маркерами присутствия коммуникативного субъекта в газетном нарративе и формальной его номинацией при помощи личных местоимений манифестируются сквозь призму антиномического суждения о минимизации авторского «Я» на страницах газет, с одной стороны, и расширении авторского «присутствия» в современной прессе, - с другой. Подобный ракурс рассмотрения
обозначенной проблемы представляется актуальным исходя из того обстоятельства, что несмотря на изображение в нарративе СМИ журналистской картины мира, которая представляет собой «результат интерпретации мира журналистом-автором» [2, с. 49], механизм ее генезиса гораздо сложнее вследствие влияния ряда социокультурных факторов, приводящих в итоге к многослойности нарратив-
