CC BY
251
Е. В. Костенко
ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В. Ф. ХОДАСЕВИЧА В ЭМИГРАНТСКОМ ИЗДАНИИ «ВОЗРОЖДЕНИЕ»
Из всей массы изданий, выходивших в эмиграции с 1920 по 1940 гг., выделялись профессионализмом и регулярностью поступления на газетные прилавки только шесть: газеты «Последние новости» (1920-1940) и «Возрождение» (1925-1940) в Париже, «Руль» (1920-1931) в Берлине, «Сегодня» (1919-1940) в Риге, «Новое время» (1921-1930) в Белграде и «Русь» (1922, 1923-1928) в Софии. Газеты формировали общественное мнение, ежедневно информируя читателей о наиболее интересных событиях в стране и за ее пределами1.
«Возрождение» было основано в Париже 3 июня 1925 г. Создателями были нефтепромышленник Александр Гукасов и философ, экономист и литератор Петр Струве.
В газете «Возрождение» печатались произведения мастеров русской литературы — И. Бунина, Д. Мережковского, Б. Зайцева, И. Шмелева. С 1927 г. начинается расцвет русской зарубежной литературы, на русском языке создаются великие книги. В 1930 г. И. Бунин писал: «Упадка за последнее десятилетие, на мой взгляд, не произошло. Из видных писателей, как зарубежных, так и “советских”, ни один, кажется, не утратил своего таланта, напротив, почти все окрепли, выросли. А, кроме того, здесь, за рубежом, появилось и несколько новых талантов, бесспорных по своим художественным качествам и весьма интересных в смысле влияния на них современности»2.
В разделе литературной критики и литературоведения в газете «Возрождение» появлялись емкие отзывы на книжные новинки и серьезные статьи по истории русской литературы. Подробные, свободные от необходимости выражения политики СССР статьи отличались от материалов советских литературоведов. За последние десять лет в России многие из них были опубликованы.
Статьи Владислава Ходасевича по многим вопросам эмигрантской литературы сыграли огромную роль в формировании взглядов на литературный процесс русского зарубежья первой и второй волн эмиграции. Основные споры разгорелись с ведущим критиком «Последних новостей» и «Звена» Георгием Адамовичем. Дискуссии проходили на страницах изданий с середины 1920-х до конца 1930-х гг. и коснулись проблем прозы и поэзии, наследования писателями-эмигрантами традиций русской литературы. Адамович считал невозможным существование прозы и поэзии в изгнании, утверждая, что без «помощи жизни» она «мертва и реанимировать ее невозможно»3. Программная статья Ходасевича «Литература в изгнании», опубликованная в «Возрождении» 27 апреля 1930 года, утверждала существование литературы зарубежья. «Национальность литературы, — писал Ходасевич, — создается ее языком и духом, а не территорией, на которой протекает ее жизнь»4. Развитие литературы Ходасевич не представлял без обращения к образцам русской классики. Критик обвинил писателей старшего поколения в поиске «уюта среди катастрофы», в равнодушии к новым методам художественного творчества, к проблемам молодой литературы, теряющей эстетические традиции классики. «В недрах самой эмиграции молодая литература не обрела себе родины», что привело к утрате школы
© Е. В. Костенко, 2009
и обращению молодежи за поисками образцов творчества к иностранным авторам. Не менее значительной причиной умирания литературы критик считал то, что она оказалась «не по плечу эмигрантской массе». Дальнейшие перспективы существования виделись критику в темных тонах: «Судьба русских писателей — гибнуть»5. Пессимистические взгляды на будущее литературы русского зарубежья вызвали отповедь главного редактора газеты Ю. Семенова в статье «Посланничество изгнанников». Статья редактора заканчивалась призывами: «Надо мужаться, не рассчитывая на подарки судьбы, не впадать в пессимизм» и «найти читателя-эмигранта и пути к нему»6.
Впервые в эмиграции Ходасевич дал серьезное обоснование важности критики для дальнейшего развития литературы русского зарубежья. Дискуссию начал Михаил Осоргин в газете «Дни» от 29 апреля 1928 года. Он видел роль критики лишь в обслуживании запросов массовой читательской публики. В ответ на страницах «Возрождения» выступила Зинаида Гиппиус. Статья «Положение литературной критики» была опубликована в газете «Возрождение» 24 мая 1938 г. Поэтесса утверждала, что в эмиграции отсутствует литературная критика при наличии хорошей литературы. Идеальная критика виделась ей остро публицистической, смело поднимающей насущные вопросы. Г. Адамович в статье «О критике и “дружбе”», опубликованной в газете «Дни» от 27 мая 1928 г, поставил критика на один уровень с писателем, подчеркнув разницу их методов работы, но сходство задач. Аналогичную позицию выразил Ходасевич в статье «Еще о критике». «Критика есть творчество», — утверждал он. «По-новому раскрывая художественное произведение, его смысл, его внешнюю и внутреннюю структуру, критик в то же время высказывает себя, как и сам художник»7. Возражая Гиппиус, Ходасевич утверждал наличие в эмиграции критики, признавая серьезные достоинства Адамовича. После этого Гиппиус около полугода не публиковала свои статьи в газете «Возрождение».
Настаивая на отсутствии русской литературы за рубежом и испытывая сильнейшее воздействие современной европейской культуры, Адамович призывал выйти за рамки классических традиций отечественной литературы и довольно резко отозвался о Пушкине и Льве Толстом. Ходасевичу любое негативное обсуждение русского поэта казалось кощунственным, и он моментально ответил статьей «Бесы», в которой отметил, что «великодушная снисходительность, с которой говорит о Пушкине Адамович», лишний раз свидетельствует о том, что критик «не читал его или, читая, не понял»8. И подобное отношение характерно для многих авторов литературного зарубежья. Ходасевич заметил, что в Советском Союзе солнце Пушкина закатилось и «наша насущная необходимость — защититься от бесов здесь»9. В ответе Адамович настаивает на «подозрительности» совершенства Пушкина и уверяет, что «когда будет написана “история стиля” русской литературы — одиночество Пушкина в потомстве станет всем очевидным». Адамович резко отказал Ходасевичу в праве быть «поверенным в делах Пушкина» и снова стал отрицать его масштабность. Он обратился к творчеству Лермонтова, поэту, который «бессознательно отверг заветы» Пушкина: «Бедный риторик Лермонтов с его бесчисленными изъянами все же знал кое-что, чего не знал Пушкин. Он не говорил, что знает это, и мудро молчал, улыбаясь, когда другие вздыхали. Только по этой причине “совершенство” Пушкина уцелело и не было оспорено другими»10.
Позднее исследователи этой полемики, в числе которых был американский славист, сотрудник Университета Северного Иллинойса Роджер Хэггланд, отметили, что «Адамович говорил о Пушкине и Лермонтове со значительной долей субъективизма. Адамович, скорее, только намекал на свои воззрения. Тем не менее, за этими спорами стоят фундаментальные расхождения в их отношении к поэзии»11. Анализ критических рецензий Ходасевича в газете «Возрождение» показывает, как критик определяет место поэта в литературной традиции.
К примеру, учителями одних он называет Вячеслава Иванова и Брюсова, других — Блока, Гумилева. Иногда пишет, что молодой поэт «учился, в основном» у Пушкина, Баратынского и Тютчева и - «в меньшей степени» — у Блока12. Традиция для Ходасевича была не только основой для критики, но и направлением литературного мышления. Однажды, отказывая футуристам в значимости, он писал: «Завтрашняя поэзия должна быть духовно связана со вчерашним днем, а не с сегодняшним»13. Владимир Маяковский определялся критиком «Возрождения» как «глашатай пошлости». Роль эмиграции он определяет так: «Сохранить язык и культуру — вот все, что требуется от русского писателя на чужбине, независимо от того, молод он или стар»14.
Расхождения во взглядах на поэзию распространялась и на современных поэтов эмиграции. Ходасевич покровительствовал литературному объединению «Перекресток» и отдавал предпочтение так называемой провинциальной поэзии, следовавшей классическим образцам. В статье «По поводу “Перекрестка”» он выразил надежду, что поэты этого объединения (Г Раевский, И. Голенищев-Кутузов, Ю. Мандельштам, В. Смоленский) «могут положить начало важному и благому движению»15. Адамович, напротив, подверг поэзию «Перекрестка» резкой критике за «отсутствие связи с жизнью и самостоятельности»16.
Неприятие Ходасевича вызывали стихи молодых поэтов столичной (парижской) школы. Предметом очередной полемики стали поэтические опыты Лидии Червинской, «отсутствие литературного мировоззрения» которой послужило своего рода манифестом поэтов Монпарнаса17. Адамович, признанный лидер идеологии молодой парижской поэзии, противопоставлял стихам И. Голенищева-Кутузова «растерянные, беспомощные, почти немые», по мнению Ходасевича, строфы Червинской и защищал их. «Конечно, из одной человечности искусства не сделаешь... но когда-нибудь, в соединении с иными элементами, искусство из нее может быть создано»18. В качестве примера критик приводил стихотворение Л. Червинской 1939 г. «Помню жестокие женские лица». Ходасевич призывал молодых поэтов не кутаться «в душегрейку новейшего уныния» и не идти путем «перегноя, который сам ничем стать не может». «Если молодые поэты действительно хотят пойти “путем зерна”, то им надлежит преодолеть не “тему” распада. но самое его состояние и смакование»19. Молодые писатели, считал Ходасевич, должны изучать традицию и работать в ее рамках. Адамович проявил недовольство «приглашением к ученичеству» Ходасевича. Адамович писал, что недавно услышал о «парижской школе русской поэзии», которая отвергла преемственность традиций. Теперь, заметил он, возникла некая общность парижских поэтов: «самая характерная примета молодых поэтов здесь — это подражание В. Ходасевичу. Отсюда и происходят все беды — от слепого подражательства»20.
Глеб Струве, разбирая эту полемику, признавал победу за Ходасевичем. По его
мнению, смысл дискуссии в том, что «стихи должны заключать нечто большее, нежели
21
искреннии дневник или исповедь — а именно, — искусство»21.
Кроме дискуссий об эмигрантской литературе, Ходасевич занимался рецензированием советских литературных журналов. По свидетельству Нины Береберовой, критику тяжело было читать продукты советской идеологии. Поэтому обзоры советской литературной периодики для раздела «Литературная летопись» готовились ими совместно с 1928 до 1932 гг. «Считалось, что ее пишет Ходасевич, но на самом деле писала ее я, подписывала “Гуливер”. Ходасевич, конечно, редактировал мою хронику, прежде чем печатать ее, как свою, иногда и добавляя что-нибудь от себя»22. Пристрастное отношение Ходасевича к советской литературе отличало весь его творческий путь в эмиграции. Анализируя обзорную статью Вячеслава Полонского, критик приходит к парадоксальному выводу, что
пролетарская литература «существует исключительно силами непролетарскими»23. Едкую критику встречали с его стороны настроения «возвращеничества» и соглашательства в эмигрантских кругах. Однако Ходасевич был одним из первых критиков, признавших творческий талант Зощенко. Именно благодаря критику произведения советского писателя впервые были опубликованы в газете «Возрождение».
За двенадцать лет работы в этой газете Ходасевич опубликовал несколько сотен своих литературно-критических материалов. Он вел обзорную рубрику «Книги и люди». Именно на страницах этого издания впервые увидели свет многие блистательные очерки
о современниках Ходасевича: «Андрей Белый» (1934, 28 июня, 5 июля; 1938, 27 мая); «С. Я. Парнок» (1933, 14 сентября); «Московский литературно-критический кружок» (1937, 10, 17 апреля). Газета впервые познакомила читателей с литературными портретами писателей пушкинской эпохи, с любовью воссозданными в статьях Ходасевича, среди которых были А. С. Грибоедов (1937, 4 февраля); П. А. Вяземский (1928, 22 ноября); Ф. И. Тютчев (1928, 6 декабря); Н. В. Гоголь (1934, 29 марта).
Положение Ходасевича в газете было очень сложным. Как отмечал позднее ведущий критик Георгий Мейер, «политически Ходасевич был чужд “Возрождению”». Но «религиозно-эстетический путь привел поэта к глубокому пониманию словесного искусства» и «как это ни парадоксально на первый взгляд, но развитию имперской идеологии в “Возрождении”, хотя невольно и косвенно, а все же значительно помогали литературные статьи В. Ф. Ходасевича»24.
1 Махонина С. Я. История русской журналистики начала XX века. М., 2002. С. 58.
2Бунин И. Литература в изгнании // Возрождение. 1930. № 15. С. 19.
3Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1927. 23 января. С. 3-5.
4Ходасевич В. По поводу «Перекрестка» // Возрождение. 1930. 10 июля. С. 24.
5Махонина С. Я. История русской журналистики начала XX века. М., 2002. С. 58.
6Махонина С. Я. История русской журналистики начала XX века. М., 2002. С. 58.
I Ходасевич В. Державин // Lib.ru: Классика. URL: http://az.lib.ru/h/hodasewich_w_f/text_0010.shtml.
8Ходасевич В. Бесы // Возрождение. 1927. 11 апреля. С. 13.
9 Ходасевич В. Бесы // Возрождение. 1927. 11 апреля. С. 13.
10Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1927. 17 апреля. С. 4-6.
II HagglandR. Slavic and East European Journal. 1976. Vol. 20. № 3. Р. 248.
12Ходасевич В. По поводу «Перекрестка» // Возрождение. 1930. 10 июля. С. 24.
13Ходасевич В. Жалость и «жалость» // Возрождение. 1935. 11 апреля. С. 20-21.
14Ходасевич В. Избранная проза. Нью-Йорк, 1982. С. 89-96.
15Ходасевич В. Избранная проза. Нью-Йорк, 1982. С. 89-96.
16Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1927. 27 июля. С. 4-7.
11 Ходасевич В. Державин // Lib.ru: Классика. URL: http://az.lib.rU/h/hodasewich_w_f/text_0010.shtml 18Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1927. 27 июля. С. 4-7.
19Ходасевич В. Бесы // Возрождение. 1927. 11 апреля. С. 13.
20Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1927. 27 июля. С. 4-7.
21 Струве Г. П. Русская литература в изгнании. Краткий биографический словарь русского Зарубежья / под ред. Р. И. Вильданова, В. Б. Кудрявцева. М., 1996. С. 221.
22Береберова Н. Курсив мой. Мюнхен, 1972. С. 104.
23Ходасевич В. Малось и «жалость» // Возрождение. 1935. 11 апреля. С. 20-21.
24Мейер Г. «Возрождение» и белая идея // Возрождение. 1955. № 44. С. 48-56.
