CC BY
137
— -
Проблемы переводоведения Issues of Translation Studies
В.А. Миловидов (Тверь) ORCID ID: 0000-0003-4732-6342
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОД КАК ИНСТРУМЕНТ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ
Аннотация. В статье рассматривается проблема связи специализированной теории литературно-художественного перевода с теорией и историей литературы. Показано, что для более полной реализации продуктивности этой связи теоретик и историк литературы должны учитывать, в своем обращении к проблемам перевода и переводным текстам, формально-содержательные особенности литературно-художественного перевода как результата и процесса, а именно: сложную динамику претворения пропозиционального (метапропозиционального) содержания оригинального текста в текст перевода, между которыми обязаны быть установлены отношения «гармонии» (Л.В. Кушнина). Доказывается, что адекватный перевод «метапропозиционального» содержания оригинального текста избавляет переводчика от следования принципам адекватного и эквивалентного перевода в передаче конкретных пропозиций - в отличие от перевода не-художественного текста, в рамках которого данная динамика представлена принципиально иначе, чем в переводе литературно-художественного текста, что следует учитывать при обращении к теории перевода в исследованиях по истории и теории литературы. Материалом рассмотрения соотношения литературно-художественного и нехудожественного перевода стал фрагмент из драматургии Б. Шоу; к раскрытию специфики литературно-художественного перевода, помимо теории пропозиции, в статье привлечена теория первичных и вторичных жанров М.М. Бахтина.
Ключевые слова: М.М. Бахтин; литературно-художественный перевод; вариативность; пропозиция; метапропозициональное содержание; гармония.
V.A. Milovidov (Tver) ORCID ID: 0000-0003-4732-6342
Literary Translation as a Tool for the Theory and History of Literature
Abstract. The article deals with the interrelations between the theory of literary translation and the theory and history of literature. It is shown that in order to optimize those interrelations a literary theorist, as well as a historian of literature should take into consideration the formal and semantic specificity of literary translation, namely the dynamic complexity of the transfer of propositional and meta-propositional meaning of the original text into the translated text, the former being connected with the latter by the principle of "harmony" (L.V. Kushnina). It is also shown that the adequate
translation of the meta-propositional meaning of the original text saves the translator from being adequate in transferring particular propositions - in contrast with the principles of non-literary translation, which should also be considered when dealing with theoretical problems of literature, as well as different aspects of the history of literature based on the study of the translated text. The material for the problem argued in the article was taken from B. Shaw's "Pygmalion". In addition to the theory of proposition M.M. Bakhtin's theory of speech genres was taken into account.
Key words: M.M. Bakhtin; literary translation; variability; proposition; meta-prop-ositional meaning; harmony.
Самые интересные работы в науке, как известно, появляются «на стыке» дисциплин. Наверное, можно было бы поразмышлять о том, насколько размеры междисциплинарного «зазора» соотносятся с мерой этого интереса, и будут ли работы, сделанные на полях содружества, допустим, искусствоведения и физики интереснее, чем исследования, проведенные в рамках более родственных дисциплин; но совершенно очевидно, что реализуемый в интегративных исследованиях «взгляд со стороны» в значительной степени способствует качеству и продуктивности научной рабо-
История и теория литературы периодически обращаются к помощи лингвистики как, в целом, родственной себе дисциплине (между ними, если использовать термин Л. Витгенштейна, существует «фамильное сходство»). Специалистов по теории перевода, которая в последние десятилетия в нашей стране развивается преимущественно в рамках лингвистики (и лингвокультурологии, если исходить из факта происходящего в переводоведении «культурологического поворота»), не может не воодушевлять тот факт, что к поддержке их науки обращаются и литературоведы - историки и теоретики литературы. Как правило, это обращение дает интересные и перспективные результаты.
Так, А.С. Шолохова в своем исследовании поэтики и проблематики произведений Н.В. Гоголя совершенно права, говоря, что перевод текстов писателя выявляет существенные особенности оригинала, что анализ переводческой практики может быть инструментом истории и теории литературы [Шолохова 2011, 113] , а сам подход - идти к постижению художественных секретов прозы Гоголя через перевод как интерпретацию и через интерпретацию как перевод - может быть как оригинальным и новым, так и продуктивным.
Как теоретико-литературную и историко-литературную рассматривает проблему перевода и М.В. Костионова. При этом теоретический инструментарий переводоведов оказывается применимым для решения актуального историко-литературного и теоретико-литературного вопроса конструирования литературной репутации автора в процессе культурного трансфера. Принятая же методика исследования предусматривает сопоставительный анализ разных переводов как вариантов одного и того же текста (т.е. историю изменений и реинтерпретаций зарубежного текста в
его «путешествии» сквозь принимающую культуру) [Костионова 2015, 7].
Но, при всей продуктивности литературоведческих работ такого рода, как правило, редко учитывается специфика того вида перевода, который лежит в основании анализа - литературно-художественного. В отмеченных выше работах, правда, специфика работы переводчика с литературным текстом, т.е. реализация определенного набора стратегий и приемов, находится за пределами поставленных задач. Но в иных случаях это бывает, а потому при учете опыта переводоведения в теоретико-литературных и историко-литературных исследованиях эту специфику не учитывать нельзя.
Правда, и в самом лингвистически-ориентированном современном переводоведении данная специфика отмечается и осмысливается редко, несмотря на то, что об этой проблеме писал еще Ф. Шлейермахер.
Так, в существующих классификациях художественный перевод, как правило, не выделятся в качестве особого вида переводческой деятельности. «Говоря о художественном переводе, в самом общем виде можно сказать, что перед ним стоят те же задачи, что и перед другими видами перевода» [Сдобников 2007, 344], - сказано в авторитетном учебнике. Вместе с тем, различия между художественным и нехудожественным переводом многочисленны, и любая переводческая и переводоведческая универсалия в рамках практики и теории художественного перевода выглядит принципиально иначе, чем та же универсалия в отношении к общественно-политическому, экономическому, научному и прочим видам перевода.
Так, базовыми категориями, обращенными к переводу нехудожественных текстов, являются категории формальной эквивалентности и адекватности. По отношению к данному типу текстов эти категории всегда будут сохранять свою важность, несмотря на все усилия постструктуралистских теорий перевода. Перевод экономического или научного текста не может оцениваться через призму переводоведческих методологий, ставящих во главу угла категории вариативности, инференциально-сти, девиантности и т.д. Может ли категория вариативности или категория девиантности быть примерена, допустим, к переводу научной статьи или инструкции к бытовой технике?
Зато категории вариативности, инференциальности, девиантности, ин-новативности [Леонтьева 2013] не просто уместны при анализе художественного перевода, но полностью «уводят в тень» категории адекватности и эквивалентности. Качественный художественный перевод преодолевает принципы формальной эквивалентности и адекватности; соблюдение же этих принципов подчас уничтожает переведенный текст - как текст художественный.
Перевод как диалог культур предполагает обязательное существование «зазора» между культурой, порождающей текст, и культурой принимающей. Ограничимся принятием в качестве данности того совершенно неприемлемого для прочих специальных теорий перевода положения, что в рамках художественного перевода переводчик никогда не сможет дать
адекватную авторской интерпретацию зафиксированного в переводимом тексте художественного мира и эстетического объекта; последние - по определению - подвергаются модулирующему воздействию огромного количество факторов, формирующих культуру страны перевода и переводчика как языковой личности.
Все дело в принципиальном отличии художественного текста от текста нехудожественного, и лингвистика, в том числе лингвистика перевода, может описать эти различия. Литературно-художественный текст своими элементами реализует не конкретные, соотнесенные с «объективной» действительностью пропозиции [Падучева 1985, 36-37] (содержания), которые, группируясь, совместно со «смыслами» формируют художественный мир. Он реализует, прежде всего, метапропозицию эстетического объекта, которая и формирует содержательность, подлежащую реконструкции в переводе. При этом конкретные пропозиции и основанные на них языковые конструкции оказываются факультативными; в частности, в переводе эти конструкции могут варьироваться, видоизменяться, даже опускаться - лишь бы в семантическом плане соответствовать метапропозиции, т.е. эстетическому объекту.
Дихотомию «пропозиция-метапропозиция» можно уточнить на основе одного из самых эффективных инструментов дифференциации художественного и нехудожественного текста - теории первичных и вторичных речевых жанров М. Бахтина.
Сделать это следует с одним уточнением.
По ведомству «вторичных» речевых жанров уместнее, на наш взгляд, числить, прежде всего, литературно-художественные жанры. Научные исследования, публицистические произведения (если в них намеренно или ненамеренно не инкорпорирован эстетический компонент, что в реальной практике науки и публицистики не исключается) в большей степени принадлежат к первичным речевым жанрам, т.к. формируемая в них макропропозиция соотносится - и содержательно, и интенционально, - с конкретным объектом действительности. Автор научной работы или публицистического опуса, в отличие от нарратора литературного произведения, не «изображает» говорящего, но, действительно, говорит. Поэтому если применительно к публицистическим, научным и прочим большим жанрам в полной мере можно отнести ван-дейковский термин «макропропозиция» [Дейк ван 2000, 42], в которой отношения между конкретным пропозициями есть отношения соположения, то относительно литературно-художественных жанров в большей степени подошел бы термин «ме-тапропозиция», подчеркивающий не столько синтезирующий, сколько порождающий принцип, на основе которого авторская интенциональность, используя материал конкретных пропозиций в логике не соположения, а подчинения, переформатирует его и создает качественно отличную от ма-кропропозициональной семантическую конфигурацию.
Теория первичных и вторичных жанров, разработанная М. Бахтиным, объясняя различия между художественными и нехудожественными тек-
стами, в том числе не только оправдывает тенденцию к вариативности в переводе художественного текста приведенного рода, но и является своего рода предостережением для исследователя, который на основе перевода (даже самого качественного) намеревается судить о специфике литературно-художественного текста.
Как пишет классик отечественной филологии, вторичные (сложные) речевые жанры в процессе своего формирования «.. .вбирают в себя и перерабатывают различные первичные (простые) жанры, сложившиеся в условиях непосредственного речевого общения» [Бахтин 1986, 430]. При этом первичные жанры и претерпевают качественную трансформацию, они «.утрачивают непосредственное отношение к реальной действительности и к реальным чужим высказываниям; например, реплики бытового диалога или письма в романе, сохраняя свою форму и бытовое значение только в плоскости содержания романа, входят в реальную действительность лишь через роман в целом, то есть как событие литературно-художественной, а не бытовой жизни» [Бахтин 1986, 430]. Письмо, любовное послание, жалоба на соседа, молитва, будучи первичными речевыми жанрами, соотносятся с тем или иным фрагментом действительности, с конкретной пропозицией, относящейся к конкретному же фрагменту действительности. Но будучи включенными в художественное произведение и претерпев описанную М. Бахтиным трансформацию, первичные жанры начинают служить иным целям, реализуют иную интенциональность. Видоизменяется и пропозициональная основа первичного речевого жанра. Для автора художественного произведения включенное в текст письмо (любовное послание, жалоба на соседа работу, молитва) интересны не столько соотнесенностью с бытовой жизнью, сколько тем, что они характеризуют героя, персонажа, актанта, нарратора, автора, выступающего с этим первичным жанром, а также состояние мира, в котором существует персонаж. Иными словами, автор не пишет письмо любовное послание, жалобу на соседа, а изображает человека, пишущего эти тексты - даже в том случае, когда, как в традиционной лирике, автор и лирическое «я» могут почти отождествляться. И, изображая этого человека, автор через него изображает и состояние мира - ту его целостную модель, ради которой, собственно, и пишется литературно-художественное произведение. Конкретные пропозиции, включенные в новое, более высокое целое, начинают работать как элементы метапропозиции, за формирование которой отвечают «вторичные» способы кодировки, сложные коды, коды искусства.
Иными словами, попав в текст вторичного речевого жанра, жанр первичный реализует уже не ту пропозицию, которую, гипотетически, мог бы реализовать в «бытовой» плоскости, но участвует в реализации «метапро-позиции», которой является актуальная для автора художественная картина мира, его модель. Данная «метапропозиция» и должна быть реконструирована в переводе художественного текста. Она подчиняет себе все уровни литературно-художественного произведения, включая текстовый и, как было сказано выше, внетекстовый, и допускает возможность ситу-
ации, при которой, ради сохранения «метапропозиционной» аутентичности, переводчик имеет право погрешить против аутентичности «микро-пропозиционной».
Пропозициональная динамика данной трансформации может быть прояснена на двух примерах.
(1) "The shallow depression in the west of these islands is likely to move slowly in an easterly direction. There are no indications of any great change in the barometrical situation" [Shaw 1957, 58].
Имманентные характеристики данного высказывания (лексические и синтаксические) позволяет отнести его к научно-техническому стилю. Как уже говорилось, перевод подобного рода текстов основан на презумпции адекватности и эквивалентности - в противном случае искажается пропозициональной содержание, а текст не реализует своей функции передачи фактуальной информации.
Вместе с тем, существует перевод данного текста, где принципы и адекватности, и эквивалентности нарушены. И это - не ошибка переводчика. Свидетельством безупречности перевода является уже тот факт, что переведенный текст (как часть более крупного образования) давно и справедливо вошел в корпус текстов российской культуры (Текстов Культуры).
(2) «Незначительная облачность, наблюдавшаяся в западной части Британских островов, возможно, распространится на восточную область. Барометр не дает основания предполагать сколько-нибудь существенных перемен в состоянии атмосферы» [Шоу 1969, 369-370].
Если оставаться на уровне анализа пропозиций и их соотнесения с пропозициями оригинального текста, то переводчик, действительно, нарушил фактуальную содержательность оригинала. Так, shallow depression есть так называемый «неглубокий циклон», зона пониженного давления, которая может порождать незначительную облачность, но может быть и причиной облачности массивной [Циклоны и антициклоны]. В переводе же перед нами - лишь «незначительная облачность». Что касается второй части прогноза, то в оригинальном варианте она относится исключительно к показателям атмосферного давления, но не к состоянию атмосферы в целом, которое включает в себя и иные параметры - температуры, влажности, точки росы, степени загрязненности и т.д. Странно представить себе подобные принципы перевода в реальной научной (метеорологической) практике - перевод не информирует, а дезинформирует читателя и не выполняет свою задачу (свой «скопос»), т.к. значительно искажает заявленную в оригинале пропозицию.
Но приведенный перевод представляется совершенно удовлетворительным, если исходить из того, что он основан на совершенно иной, не связанной с состоянием атмосферы, пропозиции. Воплощенная в данном высказывании пропозиция есть часть художественного мира комедии Б. Шоу «Пигмалион» как миромоделирующей метапропозиции, реализуемой в целом тексте, подчиняющей себе и качественно видоизменяющей конкретные пропозиции.
Как известно, эта фраза относится к третьему акту комедии Бернарда Шоу «Пигмалион», где воспитанница профессора Хиггинса Элиза Ду-литтл должна при небольшом скоплении свидетелей «сдать» промежуточный языковой экзамен, который покажет, способна ли она говорить как герцогиня или нет. Успешно произнеся на безупречном английском языке заранее выученную фразу, Элиза уже в следующей реплике возвращается к своей обычной манере речевого поведения, и возникающий на этом контрасте комический эффект «работает» на создаваемую в этой комедии картину мира. Суть ее описана в многочисленных работах о «Пигмалионе»: человек гораздо сложнее и интереснее, чем его речевая манера, и нельзя, как это делает Хиггинс, к одной последней сводить его сущность. Против этого, собственно, и бунтует в пятом акте Элиза. Приведенная же «метеорологическая» фраза описывает не погоду в конкретном месте в конкретный день и час, но является одним из средств характеристики и Элизы, ее отношений с Хиггинсом, и - шире - того мира, который Хиггинс создает для Элизы, и против которого она бунтует, исходя из представлений об абсолютной «целесообразности». Интенциональность, диктуемая данной метапропозицией, делает имманентную семантику используемой Шоу фразы факультативной в рамках той задачи, которую поставил перед Элизой Хиггинс, а потому переводчик совершенно справедливо сочла возможным от нее отклониться, желая, вероятно, чтобы таинственный и не вполне ясный обычному русскому читателю неглубокий циклон превратился в более понятную и близкую незначительную облачность, при сохранении (что гораздо более важно, чем имманентная семантика фразы) особенностей стиля реплики, вложенной Шоу и Хиггинсом в уста Элизы.
Поэтому перевод литературно-художественного текста по определению сводится не только к передаче микропропозиционального содержания текста (а сам перевод не является его адекватно-эквивалентным воспроизведением), но и к реализации того принципа, на основе которых литературно-художественный текст становится текстом, т.е. структурой. Этот принцип, принцип формирования макропропозиции, прежде всего, и является объектом реконструкции в переводе, и как раз он делает текст именно художественным, а не публицистическим, научным, коммерческим и проч. В известном смысле можно говорить об удвоении метапропозициональ-ной составляющей подлежащего переводу литературно-художественного текста. Ориентируясь на метапропозицию текста исходного, переводчик стремится к ее реконструкции, но уже иными языковыми средствами.
В современных переводоведческих работах этот принцип реконструкции описывается термином «гармония». В частности, Л.В. Кушнина и Л.П. Раскопина, использующие его, полагают: гармония в переводе возникает тогда, когда «отношения между исходным и производным текстами строятся на смысловой соразмерности, смысловой согласованности, которые обусловлены проявлением межъязыковой и межкультурной асимметрий» [Кушнина, Раскопина, 2015, 117]. Смысловая согласованность и соразмерность - это выходящая за буквальные аналогии (эквивалентность
на уровне лексики или синтаксиса) аналогия структурная. Если под базовой характеристикой структуры художественного текста понимать особый тип соотношения формы и содержания, то именно это соотношение и должно быть перевыражено в переводе. При этом сами уровни структуры могут подвергаться деформации - лишь бы был выдержан принцип их соотношения. При этом такое соотношение должно охватывать не только сам текст, но и внетекстовые ряды, которые в значительной степени отвечают за семантизацию текста (оригинал) и его ресемантизацию (перевод), ведь, как писал еще Ю.М. Лотман, «...реальная плоть художественного произведения состоит из текста (системы внутритекстовых отношений) в его отношении к внетекстовой реальности - действительности, литературным нормам, традициям, представлениям» [Лотман 1994, 213] - эту «реальную плоть» и перекодирует переводчик.
Каковы элементы, подлежащие гармонизации в переводе? Их номенклатуру, в частности, дает в своей последней крупной работе один из ведущих специалистов в сфере «антропологизированного» переводоведения, Джулиан Хаус. Это:
- структурные характеристики, экспрессивный потенциал и ограничения, которые на процесс перевода налагают две языковые системы;
- характеристики внелингвистической действительности, которые по-разному сформатированы исходным и переводящим языками;
- лингво-стилистические и эстетические характеристики исходного текста в их соотнесенности с нормами, релевантными для лингвокультур-ного сообщества страны ИЯ;
- лингво-стилистические и эстетические нормы, характерные для принимающего лингвокультурного сообщества;
- степень владения переводчиком ИЯ;
- интертекстуальность, управляющая целостностью исходного текста;
- традиции, принципы, история и идеология перевода, характерные для принимающей культуры;
- «задание», данное переводчику человеком или институтом, заказавшим перевод;
- условия рабочего места переводчика;
- присущая переводчику сумма знаний и умений, а также этическая позиция и выработанная самим переводчиком «личная» теория перевода;
- представления «потребителя» перевода о присущей переводчику сумме знаний и умений, а также его этической позиции и выработанной самим переводчиком его «личной» теории перевода [House 2015, 2-3].
Можно ли адекватно учесть и описать все эти факторы «гармонии» оригинального текста и текста переводного? Вряд ли. К тому же, сформулированная Джулиан Хаус номенклатура задает скорее вектор гармонизации. Но, чем ближе, руководствуясь этими векторами, подходит к цели исследователь литературно-художественного перевода и, одновременно, специалист по истории и теории литературы, использующий инструменты переводоведения в решении задач своей дисциплины, тем, вероятно,
точнее и основательнее будет результат его исследования.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986.
2. Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. Благовещенск, 2000.
3. Костионова М.В. Литературная репутация писателя в России: перевод как отражение и фактор формирования (русские переводы романа Ч. Диккенса «Записки Пиквикского клуба»): дис. ... к. филол. н.: 10.01.08. М., 2015.
4. Кушнина Л.В., Раскопина Л.П. Исследование переводческой гармонии в аксиологической парадигме // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 7 (49). Ч. 1. С. 115-118.
5. Леонтьева К.И. Универсалии поэтического (стихотворного) перевода (на материале русских переводов из англоязычной поэзии XX века): автореф. дис.. к. филол. н.: 10.02.20. Тверь, 2013.
6. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике // Ю.М. Лотман и тарту-ско-московская семиотическая школа. М., 1994. С. 11-263.
7. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесённость с действительностью. М., 1985.
8. Сдобников В.В. Теория перевода. М., 2007.
9. Циклоны и антициклоны в стадиях развития [Электронный ресурс]. URL: http://meteopathy.ru/meteofaktory/ciklony-i-anticiklony-v-stadiyax-razvitiya (дата обращения 12.09.18).
10. Шолохова А.С. Переводы произведений Н.В. Гоголя на английский и немецкий языки как проблема интерпретации: дис. ... к. филол. н.: 10.01.01. М., 2011.
11. Шоу Б. Пьесы. М., 1969.
12. House J. Translation Quality Assessment. London; New York, 2015.
13. Shaw G.B. Pygmalion. London; Harlow, 1957.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Kushnina L.V., Raskopina L.P. Issledovaniye perevodcheskoy garmonii v aksio-logicheskoy paradigme [The Study of Translation Harmony within the Frame of Axi-ological Paradigm]. Filologicheskiye nauki. Voprosy teorii ipraktiki, 2015, no. 7 (49), part 1, pp. 115-118. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
2. Lotman Yu.M. Lektsii po struktural'noy poetike [Lectures on Structural Poetics].
Yu.M. Lotman i tartusko-moskovskaya semioticheskaya shkola [Yu.M. Lotman and the Tartu-Moscow School of Semiotics]. Moscow, 1994. (In Russian).
(Monographs)
3. Bakhtin M.M. Literaturno-kriticheskiye stat'i [Literary and Critical Articles]. Moscow, 1986. (In Russian).
4. Dijk T.A. van. Yazyk. Poznaniye. Kommunikatsiya [Language. Cognition. Communication]. Blagoveschensk, 2000. (Translated from English to Russian).
5. House J. Translation Quality Assessment. London; New York, 2015. (In English).
6. Paducheva E.V Vyskazyvaniye i ego sootnesennost' s deystvitel'nost'yu [Utterance and its Correlation to Reality]. Moscow, 1985. (In Russian).
7. Sdobnikov V.V. Teoriyaperevoda [Theory of Translation]. Moscow, 2007. (In Russian).
(Thesis and Thesis Abstracts)
8. Kostionova M.V. Literaturnaya reputatsiya pisatelya v Rossii: perevod kak otrazheniye i faktor formirovaniya (russkiye perevody romana Ch. Dikkensa "Zapiski Pikvikskogo kluba") [The Literary Reputation of a Writer in Russia: Translation as Reflection and Forming Factor]. PhD Thesis. Moscow, 2015. (In Russian).
9. Leont'yeva K.I. Universalii poeticheskogo (stikhotvornogo) perevoda (na ma-teriale russkikh perevodov iz angloyazychnoy poezii 20 veka) [The Universals of the Poetic (Verse) Translation (on the Material from Russian Translations of English and American Poetry of 20th Century]. PhD Thesis Abstract. Tver, 2013. (In Russian).
10. Sholokhova A.S. Perevodyproizvedeniy N.V Gogolya na angliyskiy i nemetskiy yazyki kak problema interpretatsii [Translations of N.V. Gogol's Works into English and German as a Problem of Interpretation]. PhD Thesis. Moscow. 2011. (In Russian).
(Electronic Resources)
11. Tsiklony i antitsiklony v stadiyakh razvitiya [Cyclones and Anticyclones at Different Stages of Development]. Available at: http://meteopathy.ru/meteofaktory/ciklony-i-anti-ciklony-v-stadiyax-razvitiya (accessed 12.09.2018). (In Russian).
Миловидов Виктор Александрович, Тверской государственный университет.
Доктор филологических наук, профессор; профессор кафедры теории языка и перевода. Научные интересы: теория языка, теория перевода, теория литературы.
E-mail: vik-milovidov@yandex.ru
Milovidov Victor A., Tver State University.
Doctor of Philology, Professor; Professor at the Theory of Language and Translation Department. Research area: theory of language, theory of translation, theory of literature.
E-mail: vik-milovidov@yandex.ru
