Научная статья на тему 'ЛИТЕРАТУРА НА СТРАНИЦАХ «АМУРСКОЙ ПРАВДЫ» 1921 г.: ФЕЛЬЕТОНЫ П. СУСЛОВА'

ЛИТЕРАТУРА НА СТРАНИЦАХ «АМУРСКОЙ ПРАВДЫ» 1921 г.: ФЕЛЬЕТОНЫ П. СУСЛОВА Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
104
30
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
амурская литература / жанр / фельетон / жанровое клише / дискурс

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Красовская Светлана Игоревна

Статья посвящена исследованию своеобразия литературного процесса в Амурской области в 20-е гг. ХХ в. Проанализировав материалы областной газеты, на страницах которой тогда развивались главные литературные события, автор статьи приходит к выводу, что отличительным качеством литературы того времени была публицистичность, а самым актуальным жанромфельетон. Положение дел в амурской литературе начала 1920-х гг. отражало общероссийскую литературную ситуацию и обнаруживало общие тенденции постепенного перехода к авторитарной риторике императивного, монологизированного слова.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «ЛИТЕРАТУРА НА СТРАНИЦАХ «АМУРСКОЙ ПРАВДЫ» 1921 г.: ФЕЛЬЕТОНЫ П. СУСЛОВА»

ЛИТЕРАТУРА НА СТРАНИЦАХ «АМУРСКОЙ ПРАВДЫ» 1921 г.: ФЕЛЬЕТОНЫ П. СУСЛОВА

Амурская литература начала 20-х гг. прошлого века - понятие столь же неопределенно-зыбкое, как и политический, административный статус края. Статус буфера. Историческая справка. Буферное государство - государство, искусственно созданное с целью смягчить международный или вооруженный конфликт. Красная армия, одержав победу над колчаков-скими войсками, к началу 1920 г. вышла к Иркутску. Продвижение ее дальше могло вызвать столкновение с японскими войсками и привести к войне РСФСР и Японии. Это было нежелательно. Страна была истощена, нависла угроза нового похода Антанты, главная роль в котором отводилась Польше. В таких условиях необходимо было не допустить войны с Японией. Тут и возникла идея создания на Дальнем Востоке временного буферного государства, способного с помощью РСФСР ликвидировать интервенцию. 6 апреля 1920 г. в Верх-неудинске (Улан-Удэ) была провозглашена Дальневосточная республика, правительство которой возглавил А.М. Краснощёков. В нее вошли дальневосточные области: Забайкальская, Амурская, Приморская, Сахалинская, Камчатская и Полоса отчуждения Восточно-китайской железной дороги. Главной задачей ДВР была борьба за полное освобождение всего Дальнего Востока. Почти три года, с 1920 по 1922 г., Амурская область являлась непосредственным тылом действующей армии. Все это тяжело отразилось на ее экономике, на общем политическом состоянии. Временные уступки буржуазной демократии в политической и экономической жизни привели к оживлению деятельности мелкобуржуазных партий, росту капиталистических элементов. В условиях буфера активизировалось кулачество, оживилась деятельность меньшевистских и эсеровских групп. Пользуясь ослаблением власти, поднимали голову уголовники. Положение было очень тяжелым.

В те беспризорные годы амурская литература нашла себе приют в газете. Газета была почти единственным пристанищем для художественного слова и способом его существования. Разумеется, это накладывало на литературу определенные «обязательства». Впрочем, «условия» ставило само переходное жесткое время, требовавшее молниеносного живого отклика. Поэтому отличительным качеством тогдашней литературы была публицистичность, а самым актуальным жанром, судя по газетным публикациям, - фельетон, универсальная форма выживания литературы в газетно-журнальных условиях военного времени. По определению, фельетон - художественно-публицистическое произведение сатирической направленности, занимающее промежуточное положение между газетной или журнальной статьей и малыми жа-

С.И. Красовская

Статья посвящена исследованию своеобразия литературного процесса в Амурской области в 20-е гг. ХХ в. Проанализировав материалы областной газеты, на страницах которой тогда развивались главные литературные события, автор статьи приходит к выводу, что отличительным качеством литературы того времени была публицистичность, а самым актуальным жанром - фельетон. Положение дел в амурской литературе начала 1920-х гг. отражало общероссийскую литературную ситуацию и обнаруживало общие тенденции постепенного перехода к авторитарной риторике императивного, мо-нологизированного слова.

Ключевые слова: амурская литература, жанр, фельетон, жанровое клише, дискурс.

нрами художественной прозы и поэзии. По сути, это жанр-буфер между литературой и публицистикой.

Надо заметить, что положение дел в амурской литературе начала 1920-х гг. отражало общероссийскую литературную ситуацию, не последнюю роль в которой играла фельетонистика В. Маяковского, Д. Бедного, М. Булгакова, М. Зощенко, В. Катаева. Только то, что в литературе метрополии составляло часть, мощную, яркую, но часть, в провинциальной амурской словесности, возможно, являлось ее ядром.

Для анализа была взята газета «Амурская правда» за 1921 г., которая еще в довоенное время была главным областным изданием. С 1921 г. ее выпуск стал вновь регулярным. Во всяком случае в архиве сохранились все ее номера, тогда как за 1920 г. подшивка явно неполная.

Что представляла собой «Амурская правда» в то время? Это была крупно-форматная четырехполосная газета, на первой странице которой печатались передовицы - «горячие» вести с фронтов гражданской войны, зарубежные новости, правительственные телеграммы. Вторая и третья полосы были посвящены хронике внутренней жизни. На четвертой размещались сообщения, большей частью, рекламного характера. «Литературная жизнь» шла на второй и третьей полосах. Проявлялась она в двух формах - стихотворной и прозаической. Причем первая по понятным причинам была более распространена: на страницах «Амурки» печатались стихи местных поэтов, перепечатывались стихи Д. Бедного, появлялись фельетоны в стихах, подписанные псевдо-

нимами: В. Северный, Дик, Гекльберри Финн, М-ко. С прозой дело обстояло труднее, ее было меньше, но то, что удалось разыскать, на наш взгляд, представляет несомненный интерес. Не только с точки зрения, так сказать, литературной археологии, но и с собственно литературной точки зрения.

Речь идет о фельетонах в прозе. Под фельетоны в целом (и в стихах, и в прозе) была выделена отдельная рубрика - «Маленький фельетон». Название ее печаталось иным, отличающимся от главного, «танцующим» шрифтом. Надо сказать, что подзаголовок - «Маленький фельетон» - не совсем верен с точки зрения жанрового генезиса. Здесь его использовали, судя по всему, исходя из малого объема произведений. Исторически же «маленький фельетон», созданный во Франции в XIX в. Ж. Жанненом, писавшим свои произведения в форме легкой беседы, бессодержательной болтовни, имел чисто развлекательную функцию и был чужд социаль-нополитической направленности. Амурский «маленький фельетон», напротив, обладал ею в полной мере.

В 1921 г. фельетоны в прозе публиковал в «Амурской правде», в основном, один автор - П. Суслов. Нам пока ничего не известно о его жизненной и творческой судьбе. Но кое-что все же реконструировать по его текстам можно. Можно сказать определенно, что был он человеком образованным, хорошо знающим литературу, чувствующим язык и обладающим художественным талантом стилизатора и пародиста; что в 1921 г. он был уже зрелым, со сложившимися убеждениями человеком.

За основу для своих фельетонов Суслов брал жанровые формы, изначально обладающие идеологической направленностью, тенденциозностью, символико-алле-горическим потенциалом, - бытовую сказку, рождественский рассказ, притчу. Все они в силу своей каноничности легко подвергались пародийному обыгрыванию, а главное, все они, в основе своей имея одну, общую для всех коммуникативную стратегию притчи, предполагали наличие четкой «учительской» авторской позиции, организующей весь текст. Речевая маска такого дискурса - авторитарная риторика императивного, монологизированного слова - вполне отвечала жанровым требованиям фельетона.

Рассмотрим некоторые из них.

В Рождество, 7 января 1921 г., в «Амурской правде» в означенной рубрике был опубликован фельетон Суслова под названием «О рождественских мальчиках» с жанровым подзаголовком «пародия». Тот факт, что автор выбрал для своего фельетона-пародии жанр рождественского рассказа, достаточно красноречив и говорит сам за себя. По сложившейся за десятилетия русской традиции газеты и журналы обязательно печатали под Рождество рассказы о рождественских чудесах. К моменту опубликования данного рассказа этот жанр, пережив кризис в конце XIX в., давно перекочевал в разряд массовой литературы, имел необыкновенную популярность, воспринимался как обязательный атрибут религиозного праздника, а потому вдвойне был благодатной почвой для стилизации и пародии.

Кроме того, были и сугубо внешние, политические причины актуализации этого жанра, причем не только в амурской литературе. Анализируя отношения «праздничной литературы» и политики, исследователь этого вопроса Х. Баран пришел к любопытному выводу о том, что «царский манифест 17 октября 1905 г., образование новых политических партий, а также смягчение цензуры» привели к появлению массы новых газет, связанных с теми или иными политическими партиями. «Получив свободы, пресса» начинает постоянно использовать «литературу христианских праздников, чтобы высказать свою позицию по отношению к переменам во внутренней жизни, а также для открытой политической полемики» [Баран 1993: 293].

Вот и в нашем случае жанровое клише рождественского рассказа было использовано с целью обнародования острой критики в адрес некоторых политических сил, как минимум в адрес демократов, эсеров и меньшевиков. Как и положено фельетону, основной текст предварялся своеобразным «врезом», в котором автор актуализировал особенности рождественского сюжета и заодно пояснял читателю, о каких мальчиках будет идти речь: «Рождественские мальчики обязаны замерзать под окнами в сочельник, где есть елка, причем они традиционно разуты и раздеты, как объединенные "демократы"». Сатирический момент обозначен уже здесь за счет перевернутого сравнения: не «демократы» похожи на традиционно разутых и раздетых рождественских мальчиков, а наоборот. Примечательно, что в фельетоне упоминаются и конкретные имена «демократов» - Бродовихов и Матюшенский. О последнем известно, что он был популярной в то время одиозной фигурой: журналистом, фельетонистом, автором «бульварных» романов и общественным деятелем [Лосев 2007: 39-60].

Суслов сатирически обыгрывает традиционный мотив «раздетости» - жалкой, дырявой одежонкой, не греющей мальчиков и, в конце концов, ставшей причиной их смерти, являются «лохмотья демократических воззрений». Суть их передается через классический мотив сна. Сон настигает героев, как принято в «рождественском рассказе», под ярко освещенными окнами «Учредительного собрания Д. В. Р.», в котором устроена «кумачовая» елка для пролетариев. Во сне «мальчики» видят свершение своих заветных желаний: «Ходят они в рубашонках белых вокруг, в манишках поют:

- Боже, царя храни!

.. .А в зале добрых дядей с золотыми эполетами не перечесть... и весело на сердце. У дверей с нагайками стоят, а на елке в виде подарочков и сусального золотца, целые золотые прииски висят, предприятия ..., собственные дома, фабрики, а вместо свечек большевистские деревни горят. И стало вдруг разутым и раздетым ребятишкам тепло и хорошо. Шепчут они немеющими устами:

- Сильный, дерррржавный!...».

«Наутро нашли у того здания несколько трупиков. Так замерзли наши «раздетые» рождественские мальчики» - завершает основное повествование автор.

Любопытно, что в фельетоне есть непредусмотренный жанром «рождественского рассказа» постскриптум, выполняющий функцию новеллистического пуанта и разрушающий монологизм авторской позиции, диало-гизирующий ее. В нем говорится о замерзающих под окнами капиталистов «малютках» эсерах и меньшевиках и «вовсе незамерзающих» китайских мальчиках, о которых печется обыватель. Таким образом, возникает отчетливая оппозиция: внутренние политические силы и внешние - Китай. В этом контексте читательское отношение ко всем «замерзающим мальчикам» корректируется в сторону амбивалентности (карнавальности). «Мальчики» начинают выглядеть не только глупо-смешными, но и обманутыми и даже вызывать сочувствие. Авторская позиция убеждения в вышеизложенном тексте, характерная для притчи, приобретает новый коммуникативный статус - статус мнения (сомнения), свойственный анекдоту. Таким образом, истинная политическая позиция автора - позиция, отнюдь не радикальная - находит свое выражение не в зафиксированной в прямом слове готовой идее, а в жанровой игре, в смене жанровых регистров. Как политик Суслов делает акцент скорее на объединении усилий классов и политических партий в борьбе с внешним врагом, нежели на усугублении классовой борьбы. Как художнику ему близко диалогизированное слово, игровая поэтика.

В подобном политическом и эстетическом ключе выдержаны его сказки: «На воре шапка горит (из бабушкиных сказок)» («АП». 1921. 14 апреля), «Из серии чудес. Сказка» («АП». 1921. 22 сентября), «Рассказ о всемогущем таяне и о провинившемся пятирублевике» («АП». 1921. 4 октября).

На последнем остановимся чуть подробнее, потому как он настолько современен и актуален, что кажется написанным сегодня и для сегодня, как будто и не было ста лет, разделяющих время написания с нашим временем.

«Рассказ о всемогущем таяне и провинившемся пятирублевике» написан по жанровой канве бытовой сказки. Ключ к жанровому коду обнаруживается уже в заглавии, построенном по известной сказочной формуле-оппозиции «Про счастливого бедняка и несчастливого пана». В данном случае в оппозиции оказываются китайский таян и русский пятирублевик, метонимически обозначающие китайца и русского. Любопытны определения-эпитеты, которыми наделяет своих «героев» автор, - «всемогущий» и «провинившийся». На первый взгляд, они плохо подходят для противопоставления - они не антонимы. Но в русской литературе уже был случай, закрепивший между этими словами антиномическую связь. Речь идет о басне И.А. Крылова «Волк и ягненок». В ней, как известно, есть такая строчка: «У сильного всегда бессильный виноват». Возможно, что и не Крылов был «первооткры-

вателем» этой связи, что связь между бессилием и виной изначально зафиксирована в фольклоре - неизвестно. Но так или иначе в данном случае эта антиномия вновь актуализируется.

Сюжет рассказа имеет двойную структуру - сюжет в сюжете. Обрамляющий сюжет - рассказ автора о встрече с пятирублевиком. Центральный, главный сюжет - рассказ последнего о своих злоключениях. Второй сюжет отчетливо напоминает сказочный и строится по кумулятивному принципу нанизывания однородных элементов в обратной градации. Типологически он является одним из вариантов инвариантного сюжета о глупом мужике, невыгодно обменивающем свой товар на товары неравноценные. Причем неравноценность возрастает от обмена к обмену. В результате мужик остается ни с чем или почти ни с чем.

Вот и из рассказа пятирублевика о своем «падении» читатель узнает, что сначала он попал к крестьянину-хлеборобу, который отдал его на «окарнание» китайскому ходе (торговцу) за мануфактуру: гвозди, табак, ситец. И стал пятирублевик стоить на пять копеек дешевле. Потом рабочего им осчастливили. Но и он не стал заботиться о пятирублевике, а отдал тому же ходе, но уже за продукты. Еще на сорок пять копеек подешевел золотой. В третий раз опять попал он к крестьянину, а тот его пропил - купил на него у ходи китайскую хану (крепкий спиртной напиток вроде водки). И стал русский золотой «только в чине четырех китайских таянов». На этом сюжет пятирублевика исчерпывается, и на авансцену вновь выходит рассказ автора о том, как он под влиянием истории золотого не стал поддерживать китайца, а поддержал своего родного, русского производителя. В заключительной части повествования оба сюжета сливаются воедино - автор вновь встречается с немного окрепшим пятирублевиком. Заканчивается сказка вполне современным призывом: «Только побольше производите своего, да поменьше без нужды покупайте чужого и не выдавайте этим своих денег чужеземцам с головой!

Ах, как он был прав!! Побольше самодеятельности!» [1]

Исследование фельетонов П. Суслова, опубликованных в «Амурской правде» за 1921 г. , обозначило ареал дальнейших литературоведческих изысканий в этом направлении. Необходимо ознакомиться с газетами предыдущих и последующих лет, отследить, когда появился Суслов на их страницах, когда его публикации прекратились; понаблюдать за эволюцией творчества этого доселе неизвестного краеведам, но бесспорно интересного, талантливого автора. Это, так сказать, задача частного характера. В масштабе же амурской литературы 1920-х гг. в целом опыт показал, что актуально исследование именно жанра фельетона, как в стихах, так и в прозе. Здесь разворачивались главные общественные споры, шло формирование новой эстетики.

Приложение [2]

Маленький фельетон

О рождественских мальчиках (Пародия)

Рождественские мальчики обязаны замерзать под окнами в сочельник, где есть елка, причем они традиционно разуты и раздеты как объединенные «демократы».

Много мальчиков

На дворе трещал свирепый мороз. Яркие звезды, как заколдованные очи, смотрели с потемневшего серого неба на грешную землю. На улицах было тихо и безлюдно. Изредка проскрипит подковка запоздалого извозчика или шаги одинокого пешехода, и снова улица замрет в мертвом безмолвии.

Голодно и холодно в бедной юродивой семье раздетых и разутых «демократов». Нет ребяткам никакой радости, к празднику никакого подарка и не сидится им дома.

Мальчики: Бродовихов, Матюшенский и еще несколько таких же юных демократов вышли из дома, зябко кутаясь в лохмотья своих демократических воззрений. Жалкая одежонка, дырявая, потертая и не греет малюток.

Пришли они к дому большому с надписями красными буквами: «Учредительное Собрание Д. В. Р.», а в окнах огни горят, веселье идет и елку видно красную, как маков цвет.

Около елки веселятся и ходят ребятки трудящиеся в красных рубашках и интернационал поют.

Обидно и завидно малышам, что елка не ихняя и хочется им попасть на эту елку. Прислонились в уголок к забору и смотрят, как волчата горящими глазами. Холод леденит кровь, кутаются, а одежонка не греет. Чудится им, что вот они на елку к пролетариям попали.

Ходят они в рубашонках белых вокруг, в манишках поют:

- Боже, царя храни! .А в зале добрых дядей с золотыми эполетами не перечесть. и весело на сердце. У дверей с нагайками стоят, а на елке в виде подарочков и сусального золотца, целые золотые прииски висят, предприятия ..., собственные дома, фабрики, а вместо свечек большевистские деревни горят. И стало вдруг разутым и раздетым ребятишкам тепло и хорошо. Шепчут они немеющими устами:

- Сильный, дерррржавный!...

Наутро нашли у того здания несколько трупиков. Так замерзли наши «раздетые» рождественские мальчики.

Кроме описанных нескольких рождественских мальчиков, следует упомянуть еще о некоторых разновидностях рождественских замерзающих и незамерзающих малюток. Так мальчики эсеры и меньшевики любят обыкновенно замерзать под окнами или в передних у капиталистов. Мальчики, которые «праздничным

делом» заглянули «на елке» в бутылку, обыкновенно замерзают, не разбирая места, однако предпочитая под забором, если добрый дух их своевременно не переселит в участок.

Китайские мальчики, за которых в объявлениях обещают 10 таянов, вовсе не замерзают: ибо сердобольный обыватель спешит обогреть такого, если он даже и не имеет тенденции замерзнуть под его окном.

П. Суслов

(«Амурская правда». 1921. 7 января)

Маленький фельетон

Рассказ о всемогущем таяне и о провинившемся пятирублевике

Всю войну он просидел взаперти у спекулянта. Потом начал ходить по базару из рук в руки и как-то попал в редакцию и не миновал меня.

Я обрадовался ему. Как отцу. как матери.как родному брату и долго мял его в кулаке. Звякал и даже смотрел на свет.

Однако мое возбуждение не передалось ему.

- В чем дело, Ваше сиятельство?

- Падаю! - сокрушенно пояснил он. А все за то, что я русский! С патриотическим чувством беглого эмигранта добавил он и пояснил:

- Бумажкам и падать не стыдно было, все-таки у ходи красивая отговорка была: «фанза - ю, - хозяина мэю!» А мне-то каково? Ведь я отвечаю сам за себя. Золотой я али нет?

Я не понял его, как не понял бы, наверно, человека на быстро мчавшемся автомобиле, который твердил бы:

- Ах, не везет! Не везет, чорт возьми!

- Так ведь в вас, Ваше сиятельство, золота на 5 поганых таянов слишком наберется.

- А я вот подижь-ты - падаю! Лечу как свихнувшийся приказчик под гору!

- Расскажите хотя, как это началось?

- А вот как: попал я к крестьянину. Или, как его, хлеборобу. Сижу в кошельке смирно, вдруг слышу, мой хозяин в затылке чешет и говорит:

- Гвоздев надо купить.табачку, да жене на сарафан.

Испугался я, - кому хочется в незнакомые руки, да еще, может быть, нерусские? Прошу его:

- Ради Бога, только китайцу ты меня не отдавай! Свое дитятко на поругание отдашь и на «окарнание»:

- А как же насчет того самого?

- Да так, гвоздей наделай своих, или нашему кузнецу закажи; похуже будут - зато свои, а табачку накроши тоже своего. а ситчику на что-нибудь выменяй у ходи; что-нибудь тоже выработай этакое мозговатое..

- Да как енто самое? .того.я такой богач с золотым рублем буду .глупостями заниматься? А?

Попал я к китайцу, а тот видит, что меня отдают ему охотно с головой в кабалу. Мало того, что втридорога за гвозди взял. Так еще перед таяном, с которым у меня перед этим отношения были короткие, почти на «ты», и братство, а самое главное, равенство установилось, -

взял да обкарнал на пятачок.

- Хочу, не хочу! Играй не надо! А я уж стал не 5 рублей. А только 4 р. 95 копеек.

Потом попал я в государственную кассу снова. Вытянул меня из нее рабочий. Кричит как желторотый галчонок:

- Караул! Давай аванс, иначе все брошу и в потемках и в полном застое жизнь оставлю!

Выдали ему меня. Тоже обрадовался, как и ты. Теперь, говорит, поживем всласть и бросился к тому же китайцу. Я говорю ему:

- Помидор? Огурцов? Муки? Картошки? Да зачем же ты из-за этого меня вновь ходе с головой выдаешь? Али ты в свободное время не мог своего этого развести на огороде? Ведь теперь он, видя, что не только мы, русские, гвозди и махорку не можем сделать свою, но даже и картошку, - он из меня, золотого пятирублевика, четыре таяника сделает. Не послушал (да и поздно было; в один день огород не разведешь) и вновь я очутился у китайца.

- Хочу, не хочу! Играй не надо! И стал я - настоящий золотой пятирублевик только 4 руб. 50 копеек.

Прошло время. Очутился я вновь у хлебороба. И что б вы думали? Перевел меня тоже и на что? На китайскую хану!..

- Пей, душа веселись! Не то золото, что блестит, а то, от чего на пьяном желудке не ворчит! - и стал я уже только в чине четырех китайских таянов. Хоть бы самогонку свою сделали! С горечью думалось.

Задумался я над историей родной пятирублевки и только что перед этим у китайца сапоги купить хотел.

Ан нет, пошел да у русского купил лапти, а на остальное тоже кое-какого русского товару накупил.

Встречаю через месяц знакомый золотой, а он мне и говорит:

- Помнишь, ты вместо глупых китайских сапогов русские лапти купил.

Тот мастер на меня настоящие сапоги русского производства скоро смастерит, а когда смастерит, тогда ки-

таец меня и рукой не достанет. Буду я в своем аккурате. Как есть 5 рублев! Почище китайских тае. Только побольше производите своего, да поменьше без нужды покупайте чужого и не выдавайте этим своих денег чужеземцам с головой!

Ах, как он был прав!! Побольше самодеятельности!

П. Суслов

(«Амурская правда». 1921. 4 октября)

Литература

БаранХ.К. Дореволюционная праздничная литература и русский модернизм // Баран Х. Поэтика русской литературы начала ХХ в. М.: Изд. группа «Прогресс»-«Уни-верс», 1993.

Лосев А.В. Александр Иванович Матюшенский (Полемические заметки о новоявленном «классике» амурской литературы) / публ. и коммент. А.В. Урманова // Амур: лит.-худ. альманах. Благовещенск, 2007. № 6.

Примечания

1. Публикация фельетона П. Суслова «О всемогущем таяне и провинившемся пятирублевике», очевидно, достигла цели и вызвала широкий общественный резонанс. 15 октября этого же года в «Амурской правде» появилась заметка, разъясняющая ситуацию. Интересующий общественность вопрос «Что такое таян?» был вынесен в заглавие. Жанровый подзаголовок - «Хозяйственная справка» - указывает на информационный характер публикации. Детально рассмотрев денежную систему Китая, автор заметки А.Н. Дружинин вынес таяну приговор: «Ему не было и нет места в монетной системе Китая - это фиктивная величина, выдуманная сахалинскими менялами и банкирами соседней с нами китайской провинции специально для биржевой игры на наши материальные ценности».

2. Вследствие недоступности этих текстов для широкого круга читателей, мы сочли необходимым опубликовать их здесь, сохранив при этом особенности авторской орфографии и пунктуации.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.