CC BY
25
ЛИТЕРАТУРА И КОНЪЮНКТУРА (ИЗ ЦИКЛА «РОЗАНОВИАНА МИХАИЛА СПАСОВСКОГО»)
© Возчиков В.А.1
Алтайский государственный гуманитарно-педагогический университет им. В.М. Шукшина, г. Бийск
Книга известного русского эмигранта М.М. Спасовского (1890-1971) «В.В. Розанов в последние годы жизни. Среди неопубликованных писем и рукописей», вышедшая двумя изданиями, вызвала в свое время немало критических замечаний, которые в целом разделяются автором предлагаемой статьи, анализирующим указанную работу; дается не только характеристика «розановианы» М.М. Спасовского, но и обосновывается оригинальное понимание особенностей творчества В.В. Розанова.
Ключевые слова В.В. Розанов; М.М. Спасовский; розановедение; русская эмиграция; книга «В.В. Розанов в последние годы своей жизни. Среди неопубликованных писем и рукописей»; «розановиана» М.М. Спасовского.
Для вышедшего в 1968-м году в Нью-Йорке второго издания М.М. Спасовский существенно изменил концепцию книги «В.В. Розанов в последние годы своей жизни. Среди неопубликованных писем и рукописей», выведя за рамки дискурса и «антисемитизм» Розанова, и так называемый «еврейский вопрос» в целом. Если кто и «навешивает» на Розанова «и в дореволюционное время, и теперь» ярлык «антисемита», то именно «демократы» [см.: 11, с. 180], провозглашает свое нынешнее кредо Михаил Михайлович, в «серьезных кругах» до таких «обывательских» рассуждений не опускаются [см.: 11, с. 121]. Философ, делится своими обретенными прозрениями автор, высказывался о евреях не как «разоблачитель» или «уличитель», но «как исследователь иудаизма в исторической перспективе, - так же, как он касается древних религий других народов, освещая эти религии с философской и в какой-то степени мистической точки зрения» [11, с. 180]. Иными словами, по Спасовскому, еврейство изучалось Розановым в такой же логике, как и всякая другая нация (английская, французская, русская и т.д.), попытки интерпретировать ученые занятия как антисемитизм «глупы и смешны» и только «конфузят» тех, кто в определенных целях позволяет себе недостойные приемы [см.: 11, с. 180].
К слову сказать, интересные воспоминания оставил А.М. Ремизов, подтверждающие, что изучение Розановым евреев осуществлялось не только «по книжкам», но и в процессе личного доброжелательного общения:
1 Профессор кафедры Педагогики и психологии, доктор философских наук, профессор.
«Проще всего привести к Розанову еврея. Спросишь по телефону, назовешь - никогда не откажет: какое-то особенное пристрастие и любопытство к евреям.
И весь вечер проговорит. И уж, конечно, ни с кем не спутает» [7, с. 52].
Позиция Спасовского предстает здравой и убедительной. Но вполне ли искренен тот в своих взглядах?.. Не продиктованы ли они изменившимися обстоятельствами, новой конъюнктурой?.. Признаться, нам не хватает четко выраженного покаяния, внятного отказа от некоторых прежних утверждений, что справедливо было бы рассматривать как последовательность, творческую честность. Бывает, и нередко, что человек, исповедуя некоторую идеологию, через какое-то время отказывается от нее, признав ошибочность, - честь и хвала не упорствующему в заблуждениях!.. Однако возникает недоумение, когда такая «смена вех» никак не комментируется. Безусловно, признаться в собственных ошибках зачастую трудно, случается, что и опасно, но некий рефлексивный «мостик» между прежними и нынешними взглядами необходим, ибо оставшиеся без «связи» диаметральные позиции ставят стороннего наблюдателя перед непростым выбором: какая же из них действительно обусловлена внутренними моральными установками, а какая - внешними обстоятельствами?.. Дело в том, что в первом издании своей книги Спасовский убеждал читателей в совершенно обратном тому, на чем стал настаивать тридцать лет спустя, причем выражал свои доводы столь лексически экспрессивно, что уповать даже через десятилетия на естественную забывчивость было просто наивно...
Между прочим, убедиться в последнем случай представился - в 1970-м критик А. Ранн припомнил Спасовскому его предвоенный антисемитизм:
«Лейтмотивом берлинского издания 1939 г. является антисемитизм автора. <...>
В первом издании своей книги г. Спасовский тщится уложить Розанова в прокрустово ложе любезной его сердцу идеологии пресловутого «Союза Русского Народа», в которое тот, однако, фактически никак не укладывается, - даже во время знаменитого процесса Бейлиса, хотя он писал статьи против юдаизма и евреев - даже в это время он не переставал восхищаться Ветхим Заветом, а иногда и Талмудом, и на предложение одного из своих корреспондентов (из того же «Союза») провозгласить бойкот евреев в России ответил (в книге «Отношение евреев к крови») решительным несогласием.
Далее: г. Спасовскому, оставившему Россию в 1926 году, известны были -как он сам свидетельствует - последняя книга Розанова («Апокалипсис нашего времени», 1918 года) и книга Голлербаха, друга Розанова, о последнем. В первой - статьи «Об одном народце», «Почему нельзя устраивать погромы евреям», «Домострой». В последней статье Розанов писал: «Живите, евреи. Я благословляю вас во всем, как было во время отступничества (пора Бейлиса несчастная), когда проклинал во всем» (стр. 142). У Голлербаха
рассказано: «Незадолго до смерти (Розанов) просил сжечь все свои книги, содержащие нападки на евреев, и писал покаянные письма к еврейскому народу» (стр. 87)» [6, с. 193; 194].
«Замалчивание» своих прежних взглядов по определению не означает отказа от них, следовательно, всегда остается повод «поворошить прошлое»... Что ж, обратимся к первоисточнику, - к первому (берлинскому, 1939-го года) изданию анализируемой книги.
По мысли предвоенного Спасовского, у Розанова «основное (а какое бывает еще - вспомогательное?.. - В.В.) мировоззрение было всегда и всецело направлено против иудаизма» [12, с. 7], а потому он «был крепким антисемитом, решительным и властным» [12, с. 65]; Розанов - провидец «ужасной сущности» еврейства [см.: 12, с. 65] - «этого ужасного племени человекоубийц от начала» [12, с. 84], видел в последнем «злобу, подлость», «ту вселенскую грязь, которая душит людей, разъедает народы и которую так необходимо убрать, уничтожить» [12, с. 65]. Таковы, стало быть, концептуальные положения «просвещенного познания еврейства», основоположником которого, по Спасовскому, якобы выступил в русской культуре В.В. Розанов [см.: 12, с. 84]. Верны ли данные тезисы?.. Нет, не верны. Однако известные социополитические ситуации (предвоенный Берлин, например, или российские реалии 90-х гг. минувшего века) провоцируют «спрос» на подобного рода рассуждения. Меняются времена, улучшается обстановка -и «еврейская тема» утрачивает актуальность, как бы сдается «в архив» - до поры. Наше исследование - не о Розанове, потому углубляться в рассуждения, был ли тот антисемитом или нет, считаем неуместным, - то отдельная тема, причем отнюдь не нетронутая. Известно, что писал Василий Васильевич и «за» евреев, и «против», во всех случаях оставаясь искренним и честным художником, ибо следовал природе своего творческого дара. Кратко и в самых общих словах наше понимание Розанова следующее.
Литература для Василия Васильевича Розанова - эстетический процесс сотворения текста, замешанного на вкусовом ощущении слова и любовании собственным мастерством. Для Розанова, по проницательному замечанию П.Б. Струве, написать статью означало не решить некую актуальную проблему или твердо заявить свою позицию по принципиальному вопросу, но -«создать новую художественную арабеску» [13, с. 382]. Сводить взгляды Розанова в какую-то систему - занятие безнадежное: сегодня он негодует против евреев, а завтра - восхищается ими; в одной статье он «прогрессист», в следующей же публикации - «реакционер»; то он умиляется сладчайшим Иисусом - то ежится от христианского «холода»... В чем же истинный Розанов?.. Истина для Василия Васильевича - в упоении творчеством, в потребности самовыражения здесь и сейчас, следовать, как выразился опять же П.Б. Струве, «. внушению исключительно своего «вкуса» в данный момент и разных «наваждений» [13, с. 384]. То, что одна публикация противо-
речит другой, - не имеет значения, ведь как красивы и интересны эти статьи сами по себе!..
Может быть, таким - всегда «над» и «вне», даже по прихотливой игре разума на какое-то мгновение оказываясь «в», - и должен быть истинный писатель?.. Очарованный художник, «вкусно» сотворяющий литературные миры?.. По размышлению Ю.П. Иваска, «В.В. (Розанов. - В.В.) был счастлив, пребывая в нетях, увлеченный мыслями, раздумьями»; «... был счастлив, когда мечтал и писал», используя в качестве «подпитки» для себя «. кровь семьи, Достоевского, России, всего мира, хр-ва (христианства. - В.В), иудейства» [2, с. 194]. «Паук» может всем сердцем любить дающих ему «кровь»; но по природе своей не может не «потреблять» ее, духовно истощая своих «доноров». Познакомившись с мемуарами дочерей Василия Васильевича, Ю.П. Иваск писал А.Н. Богословскому: «Судя по воспоминаниям трех сестер - в семье Р-х (Розановых. - В.В.) был ад. Сплошные нервы. Все любили друг друга, но были так несчастливы, <...>» [2, с. 194]. В определении Иваском потрясающего феномена Розанова как «великое разложение» [2, с. 194] ключевыми - оба слова, отсюда рационально непостигаемое следствие: «Читая Розанова - приятно гнить! Распад Запада Шпенглера кажется поверхностным рядом с опавшими листьями Розанова» [2, с. 195]. Божественный дар Розанова словно улыбается над нами, пытающимися «разумно» истолковать явление, ускользающее от дискурса, низвести гения на уровень повседневной «понятности» и обыденного «удобства» для восприятия!.. Досадно даже не то, что «систематизировать» не получается, но что мы пытаемся навязать «уют» конкретных суждений и устойчивых позиций всегдашнему интеллектуальному страннику, сознавая при этом всю тщетность подобных попыток, понимая, что промыслительно суждено последнему бродить по приближающим к истине тропам, нам неведомым...
В качестве примера «противоречивости» Розанова, если подходить к его творчеству с рациональных позиций, приведем две публикации писателя, весьма близких по времени, - хронологически их разделяет всего лишь год.
Подготовленный и изданный М.М. Спасовским сборник «Молодая Русь» открыла короткая статья В.В. Розанова «К студентам» [см.: 8], датированная 21 января 1916 г., по которой мы можем судить о политическом настроении и гражданских чувствах автора в начале последнего предреволюционного года. В.В. Розанов не убеждает и не деликатно наставляет, но негодует, обличает, призывает:
«Дружнее, студенты, - и да не скажет будущий историк Руси, что из университетов выходили только предатели своего народа, только пересмешники его, только «мятая солома», на которой топтались иудейские копыта... Вспомните дни старые, когда из университета, по преимуществу из московского «Благородного университетского пансиона», выходили Погодин, Жу-
ковский, Карамзин, украшение Руси, стояние Руси, твердыня Руси. Пусть немного, всего в составе одного на сотню, а может быть и одного на тысячу, но все-таки есть однако между сыновьями Русскими и между дочерями Русских родителей такие, для которых Русь священна и имеет будущее, -свое Русское будущее, - а отнюдь не в качестве подстилки для двух берлинских пройдох, Лассаля и Маркса.
Становитесь на свои ноги, Русские студенты и курсистки! Думайте своей головой! Сбросьте пейсатую голову со своих плеч. Это в минуту слабости и горького исторического часа вы надели на плечи свои чужую голову и -скажу все слово, какое рвется из груди - опоганили Русь.
Ибо студенчество социал-демократическое, хотя не прямо, а косвенно находившееся на службе и содержании Генерального Берлинского штаба (через связь свою с «Интернационалом» и через потаенную, теперь раскрывшуюся, связь «Интернационала» со Штабом) - это было конечно опогане-нием родины» [8, с. 3].
Отнюдь не по-философски делит Розанов студенчество на два лагеря: тех, кто встал «под светлые знамена», - и сделавших иной выбор, следовательно, «идущих «Против Руси!». Причем в последнюю группу попадают все аполитичные, колеблющиеся, неуверенные, коим Розанов, как заправский «экстремист», внушает: «. все равно вас назовут, вас осознают» в качестве противников Отечества. Василий Васильевич чувствует и сам очевидный перегиб («... вырвалось слово, может быть, ненужное»), однако отдает статью в печать именно в таком агитационном, «плакатном» варианте. Таким образом, в начале 1916-го В.В. Розанов придерживается, во всяком случае, в процитированной работе, крайне правых политических позиций; указывает на «иудейские копыта», которые якобы «опоганили Русь», он воинствен и непримирим. Понятно, что Василий Васильевич - во власти настроения, которое у него весьма переменчиво, однако отдаваться эмоциональному порыву - вполне по-розановски!..
В статье «К студентам» Розанов занял позицию, которую сам же всего лишь год назад решительно осуждал!.. В предисловии к «Студенческому сборнику» 1915 года Василий Васильевич писал:
«Печать и общество давно стали «играть на юношу». Стали играть на ее лучшие и вместе единственные дары, поистине - на «райское древо» в юности.
«Идите к нам». «Если вы не пойдете к нам, - вы отвратительны». «Только с нами вместе, в единении, вы останетесь честными, сильными, героичными»... Не станем разбирать, куда звали юношество, и вообще оставим совершенно в стороне программу... Дело скучное и не интересное. Но дело -в зове, методах его... Каждый зов предлагал выбрать юноше, девушке нечто такое, что было построено разными мудрыми и не мудрыми головами, а во всяком случае не выросло из них самих. И всякий решительно зов включал
молчаливую мысль: «сами по себе вы не ценны, вы ценны - только около нас, как наши помощники». - «Отрекитесь от себя».
Между тем «свежий румянец юности» нужен был часто только полинявшим программам и полинялым старцам, дабы расцветиться перед публикой красками, каких своя душа и свое тело не дает ...» [9, с. 7].
Розанов В.В. ратует за полнейшую свободу молодежного самовыражения: «Гайда, юность: будь тем, что есть. Пой каждую песенку какая поется, сказывай всякую сказочку, какая тебе мерцается» [9, с. 8]. На наш взгляд, такое превозношение юношества, очень похожее на старческое «заигрывание» с ним, ошибочно и вредно, как всякий культ, однако сейчас речь не об этом.
Что произошло за год, почему позиция Розанова стала диаметрально противоположной?.. Изменилась обстановка в стране, иной стала политическая конъюнктура?.. По-другому стала видеться реальность самому Василию Васильевичу?.. У молодежи, по Розанову, «свежесть, непосредственность, правда» [9, с. 7]. Допустим, что так!.. Однако тогда логическая последовательность требует признать, что у более зрелого возраста такой «правды» нет (свойства «свежести» и «непосредственности» оставим без комментариев, ибо их весьма затруднительно интерпретировать в силу сложности формального описания!) или же имеется какая-то иная «правда». Несколько «правд», «многоцветие» позиций - эстетический лабиринт творческого бытия Розанова, проводником в котором - переживаемое исключительно в данный момент настроение, самоценное удовольствие его выражения...
Исключив из второго издания книги негативные оценки еврейства и «антисемитизм» Розанова, М.М. Спасовский обеспечил своему труду определенную культурную респектабельность, однако устраняя, так сказать, «политические» поводы для критики, Михаил Михайлович тут же создает другие, - назовем их «этическими». Так, уместное как жанр и даже необходимое в книге предисловие по существу вводит читателей в заблуждение. Справедливо отмечая, что «выход этой книги (речь о берлинском издании 1939 г. - В.В.) был сейчас же отмечен русской парижской эмигрантской печатью» [11, с. 112], Спасовский умалчивает, что по содержанию своему рецензии были отрицательными. В частности, весьма некорректно Михаил Михайлович цитирует статью Юрия Мандельштама. Позиционируя последнего как «известного критика», нарочито небрежно сообщив, что тот опубликовал «обширную статью в 300 строк» (по газетным меркам - действительно солидный объем, особенно для малоформатных изданий!), Спа-совский утверждает, что рецензент «. подробно анализирует мою книгу и приводит из нее крупные цитаты, наиболее ярко характеризующие Розанова...» [11, с. 113]. Естественно ожидать, что сказанное будет подтверждено примерами, и автор действительно приводит «. небольшой отрывок, на-
глядно и убедительно рисующий Розанова как «одного из самых замечательных сынов России» [11, с. 113]. Но Спасовский, что называется, лукаво подменяет тезис: в цитируемом фрагменте говорится именно о Розанове, о самобытности русского мыслителя, но вовсе не о книжке!.. Вот то «положительное», что содержится в рецензии Мандельштама:
«Незаменимое достоинство книги - то, что в ней полностью приводятся не изданные до сих пор тексты Розанова. Несколько статей - предназначенных для «Вешних вод» и не вышедшей газеты, монография об античных монетах, предоставленная Розановым в распоряжение редакции тех же «Вешних вод», и, наконец, письма последнего периода. Тексты, очень характерные для авторы «Уединенного» и «Опавших листьев», в которых полностью оживают не только розановские темы, но его глубина и острота, его столь взволнованный и волнующий тон, его своеобразная манера, вносящая личное, почти что интимное отношение в самые, казалось бы, абстрактные вопросы. Этот дар - не только принимать важное близко к сердцу, но делать его своим, домашним - в высшей степени розановское свойство», и т.д. [цит. по: 11, с. 113]. Собственное же творчество Спасовского Юрий Мандельштам отнюдь не одобряет:
«<...> Недостатки - очевидны. Материал, что называется, плохо подан, не систематизирован. Воспоминания сбиваются на толкование розановских теорий, большей частью - неглубокое. Из всей его философии Спасовский сохранил почти исключительно тему «иудаизма», одну из центральных у Розанова, но не единственную. Сложное отношение Розанова к еврейскому вопросу упрощено до антисемитизма самого поверхностного образца. Надо отметить, что к новым данным, приводимым Спасовским, иудаизм, за одним исключением, отношения не имеет. Отрывок же о евреях в статье о нумизматике - как раз один из самых не только мягких, но даже любовных отзывов Розанова о еврействе, от которого он вообще, действительно, резко отталкивается» [4]. Однако данный фрагмент Михаил Михайлович не приводит, в полемику не пускается, - словно и не было никаких замечаний!..
Спасовский М.М. полностью выписывает коротенькую, исключительно информационную заметку, по сути - объявление (вот он, «отзыв» прессы!..) из газеты «Возрождение» [«Недавно основавшееся в Берлине «Русское национальное издательство» выпустило интереснейшую книгу воспоминаний М. Спасовского об известном писателе и философе В.В. Розанове: «Розанов в последние годы своей жизни». - Цит. по: 10; 11, с. 113], но ни словом не упоминает о, прямо скажем, «разгромной» статье авторитетной в литературном мире З.Н. Гиппиус!.. Полагая, все же, что мнение Зинаиды Николаевны сыграло определенную роль в том, что во втором издании книги Спа-совский практически отказался от «еврейского вопроса» (главная причина, конечно, - в повсеместном утверждении послевоенной морали, нетерпимой к фашизму и антисемитизму), задержим внимание на заметках Гиппиус
(псевдоним - Антон Крайний) в парижском журнале «Современные записки» [см.: 3].
Рецензент уподобляет автора германскому нацисту, произвольно обращающемуся к культурным ценностям для обоснования известной идеологии:
«Германец, если он «наци», может не возбуждать в нас никаких особенных чувств. Другое дело, когда таким «националистом» становится русский, постепенно вбирая в себя характерные черты известной «идеологии». Заранее можно сказать, что это человек или вообще не способный относиться с пониманием и уважением к русским культурным ценностям, или потерявший эту способность. Эти ценности - явления и люди - годятся ему лишь для того, чтобы «использовать» то или другое имя, исказив образ человека, его носившего.
Пример такого использования - берлинская тоненькая книжка «Розанов в последние годы» неизвестного русского автора. Задача ясна: показать, что «Розанов - наш!», так как был яростным «антисемитом» и «православным» [3, с. 397].
«С автором я, конечно, разговаривать не буду», - заявляет Гиппиус, определяя своей задачей «защиту» читателей «от искаженного об -раза одного из гениальных наших писателей, притом исключительно самобытного» [3, с. 397]. Далее рецензент рассуждает и многогранности, внутренней антиномичности Розанова, обосновывая недопустимость «политизированного», как бы сегодня сказали, подхода к выдающемуся мыслителю и художнику; Спасовскому же «. нужен Розанов-юдофоб; вернее -нужна юдофобия, а попалось «имя», которым кое-как можно ее подпереть -тем лучше» [3, с. 398].
Гиппиус З.Н., похоже, демонстративно ничего не говорит о неизданных ранее текстах Розанова, не ставит в заслугу Спасовскому их сбережение и публикацию, ибо навязывание автором ложных мировоззренческих положений лишает книгу каких-либо достоинств по определению:
«Порадуемся, что подобные книги у нас редки. Слишком все это чуждо не только розановской, но каждой русской душе» [3, с. 398].
Спустя годы, вспоминая «берлинский» вариант книги Спасовского, уже цитируемый нами критик А. Ранн приговорил: «Главным - и едва ли не единственным - достоинством первого издания этой книги стало опубликование нескольких неизвестных до того текстов Розанова - интересных, ярких страниц ...» [6, с. 192-193]. Надо признать, что тексты Розанова определили достоинство и второго издания книги, - по крайней мере, для тех, для кого они оказались в новинку; ожидающие же от нового варианта воспоминаний каких-то открытий и находок для себя - разочаровались: «Автор, будучи студентом, получил, по его словам, от Розанова с 1915 по 1918 г. включительно 19 писем, которые у него сохранились; из них - около трети чисто
делового характера. Из 11-12 остальных писем он опубликовал в издании 1939 года «почти полностью» только три, присоединив к ним несколько небольших отрывков из других писем. Мотивировал он это тогда (в 1939 году) следующим образом:
«Опубликовать их всех полностью даже теперь еще не представляется возможным, ибо в большинстве из них В.В. Розанов касается очень многих известных литературно-общественных деятелей, которые могут быть еще живы и жить в СССР».
В новом издании, 29 лет спустя, автор, повторяя эту мотивировку, не приводит никаких новых текстов Розанова (более того, фрагмент письма, относящегося к 1916 г., во второе издание не вошел, см. ниже. - В.В.). Теперь, однако, мотивировка эта совершенно неубедительна: не только поколение Розанова (родившегося в 1856 году), но и следующее поколение уже сошло со сцены.
Приходится пожалеть, что в «исправленном и значительно дополненном» издании нет новых текстов Розанова. В чем же заключаются исправления и дополнения?» [6, с. 193].
Изменился, как мы отметили выше, концептуальный подход, что пошло книге только на пользу, - имеем в виду отказ от антисемитских установок. Однако Спасовскому не дано преодолеть в себе «журналиста» (само по себе это не хорошо и не плохо, все зависит от ситуации, в которой проявляется то или иное качество!..), стремящегося к определенности, расстановке смысловых акцентов. С одной стороны, Михаил Михайлович понимает: «Чтобы «легко и просто» определить Розанова с обычной точки зрения, нужно быть или предвзятым, или органически узким, или вообще верхоглядом, не отдающим отчета в своей болтовне» [11, с. 121]; с другой стороны, - желание представить Розанова кем-то (монархистом, воцерковленным русским, патриотом и т.п.) у Спасовского, похоже, непреодолимо, проявляется даже вопреки логическим доводам, которые он сам же для себя устанавливает!.. Результат - критика вновь легко «ловит» его на предвзятости, односторонности:
«М. Спасовский приписывает все же Розанову верность Богу, царю и отечеству. Первое верно, если не поднимать вопроса о том, был ли Розанов всегда христианином; верно также, что он был русским патриотом, - даже когда заявлял, что «ненавидит все русское»; но о царе он, наряду со статьей «О смысле монархии» (1896), написал «Ослабнувший фетиш» (1906) [В последней своей книге («Апокалипсис нашего времени) Розанов отворачивается и «от нашей вонючей Революции» и от прогнившего насквозь Царства, - которые воистину стоят друг друга» (стр. 21)].
О политических писаньях Розанова можно в итоге сказать то же, что он как-то сказал о статьях К. Леонтьева: «Они зачеркиваются одни другими. И все его opera omnia - ряд «перекрещенных» синим карандашом томов. Это
прекрасное чтение. Но в них нечего вдумываться. В них нет совета и мудрости» (курсив Розанова).
Спасовский М. настаивает на «русскости» Розанова. Допустим. Но не были ли тоже «очень русскими» два русских анархиста, во многих отношениях антиподы Розанова и между собой ничего общего не имевшие: Бакунин и Толстой? А Достоевский, кое-что в «русскости» понимавший, считал, что «самые ярые-то западники наши . они-то вот и оказались настоящими русскими» («Дневник писателя за 1876 год», июнь). С этим М. Спасовский, наверное, никак не согласится: для западников он имеет только отрицательные суждения» [6, с. 194-195].
Представляем полный список текстов В.В. Розанова, опубликованных М.М. Спасовским в обоих изданиях своей книги:
- Примечание о церкви (к письму Веры Мордвиновой; ранее опубликовано в журнале «Вешние воды») [12, с. 10-13; 11, с. 129-131].
- Два письма, полученных Спасовским «в средних числах февраля 1918 года» [12, с. 14-15; 11, с. 133-134, с указанием только на год получения - 1918].
- Открытка от 8 марта 1918 г. [12, с. 16; 11, с. 134].
- Письмо от 11 апреля 1918 г. [12, с. 17-19; 11, с. 135-136].
- Статья «Рассыпавшиеся Чичиковы» [12, с. 19-21; 11, с. 136-137].
- Статья «С печальным праздником» [12, с. 22-25; 11, с. 137-139].
- Передовая статья из «Студенческого сборника» [12, с. 27-29; 11, с. 140-141].
- Письмо (открытка) от 24 апреля 1918 г. [12, с. 31-32; 11, с. 142-143].
- Письмо от 30 августа 1918 г. [12, с. 32-34; 11, с. 143-144].
- Письмо от 18 октября 1918 г. [12, с. 34-36; 11, с. 144-145].
- Из письма за 1915 г. [12, с. 36; 11, с. 145].
- Из письма за 1916 г. [12, с. 37; во втором издании отсутствует].
- Монография «Об античных монетах» [12, с. 40-63; 11, с. 148-169].
- Тексты из «коробов» «Опавших листьев» [12, с. 66-78; 11, с. 167175; 180-181].
- Фрагменты из книги «Обаятельное и осязательное отношение евреев к крови» [12, с. 78-83; во втором издании отсутствует].
- Фрагменты из книги «О подразумеваемом смысле нашей монархии» [только во втором издании: 11, с. 175-178].
«Последние строки нашего великого философа, так любившего и, главное так понимавшего Россию», писал в свое время журнал «Часовой», переданы Спасовским «с исключительной любовью» [см.: 5; см. также доброжелательный отклик на второе издание книги: 1]. Вообще, так ли уж важно в настоящее время (ведь столько лет прошло!..), какими комментариями сопроводил публикатор оказавшееся в его распоряжении эпистолярное и публицистическое наследие В.В. Розанова?!. В конце концов, читатель, обра-
щающийся к такого рода книгам, сам разберется или почувствует, в чем правда!.. Бесценно, что Михаил Михайлович Спасовский сохранил тексты выдающегося мыслителя, сделал их достоянием нашей культуры, а потому чувство благодарности должно присутствовать, пусть незримо, даже в самой острой и справедливой критике!..
Список литературы:
1. В. [В.В. Орехов?] Мих. Спасовский. - В.В. Розанов. (В последние годы своей жизни). Издание Всеславянского Издательства (при участии и поддержке князя С.С. Белосельского-Белозерского). Цена 200 б. фр. [Текст] // Часовой: Орган связи Русского национального движения / Ред. В.В. Орехов. -Брюссель, 1968. - № 509 (11), ноябрь. - С. 16.
2. Иваск Ю. Письмо А.Н. Богословскому / Публикация А.Н. Богословского [Текст] / Ю. Иваск // Литературоведческий журнал: Научное издание. -М., 2000. - № 13/14. Часть 2. - С. 192-195.
3. Крайний Антон. Об одной книжке [Текст] / А. Крайний // Современные записки: Общественно-политический и литературный журнал. - Париж, 1939. - LXIX. - С. 397-398.
4. Мандельштам, Юрий. Неизданные письма и статьи Розанова [Текст] / Ю. Мандельштам // Возрождение: Орган Русской национальной мысли. Год издания 15-й. - Париж, 1939. - № 4187. - 9 июня, пятница. - С. 9.
5. Мих. Спасовский. «В.В. Розанов в последние годы своей жизни». Изд. Русского Нац. Издательства. Берлин. Цена 1м. 05 пф [Текст] // Часовой: Орган связи Русского воинства и национального движения за рубежом / Ред.-изд. В.В. Орехов. 12-й год. - Брюссель, 1940. - № 254, 25 декабря. - С. 16.
6. Ранн А. Два издания одной книги [Текст] / А. Ранн // Грани: Журнал литературы, искусства, науки и общественно-политической мысли. - Франк-фурт-на-Майне, 1970. - № 76. - С. 192-195.
7. Ремизов А.М. Ремизов. Кукха. Розановы письма [Текст] / А.М. Ремизов // Ремизов А.М. Собрание сочинений. Т. 7. Ахру. - М.: Русская книга, 2002. - С. 31-132.
8. Розанов В.В. К студентам [Текст] / В.В. Розанов // Молодая Русь: Студенческий сборник [Редактор-издатель М.М. Спасовский]. - Петроград: Изд-е студ. журнала «Вешние воды», 1916. - С. 3.
9. Розанов В.В. Предисловие [Текст] / В.В. Розанов // Студенческий сборник: Издание студенческого журнала «Вешние воды». - Петроград: Отечественная типография, 1915. - С. 7-8.
10. Русские книги за рубежом [Текст] // Возрождение: Орган Русской национальной мысли. Год издания 15-й. - Париж, 1939. - № 4125. - 26 мая, пятница. - С. 9.
11. Спасовский М.М. В.В. Розанов в последние годы своей жизни. Среди неопубликованных писем и рукописей [Текст] / М.М. Спасовский // На-
стоящая магия слова: В.В. Розанов в литературе русского зарубежья: [сост., передисл, коммент. А.Н. Николюкина]. - СПб.: ООО «Изд-во «Росток», 2007. - С. 112-185.
12. Спасовский Мих. В.В. Розанов в последние годы своей жизни. Среди неопубликованных писем и рукописей [Текст] / М.М. Спасовский. - Берлин: Русское национальное издательство, [1939]. - 83 c.
13. Струве П.Б. Большой писатель с органическим пороком. Несколько слов о В.В. Розанове [Текст] / П.Б. Струве // В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских писателей и исследователей: Антология. Книга I. - СПб.: Изд-во РХГИ, 1995. - С. 378-387. -(Русский путь).
