CC BY-NC-ND
71
В.Я. Малкина
ЛИРИЧЕСКИЙ СЮЖЕТ В СТИХОТВОРЕНИИ Н.А. ЗАБОЛОЦКОГО «ЭТО БЫЛО ДАВНО»
В статье анализируется стихотворение Н.А. Заболоцкого «Это было давно» (1957) с точки зрения лирического сюжета и поэтики высказывания, а также функционирование события в эпистолярном и лирическом сюжете.
Ключевые слова: лирический сюжет, лирика как род литературы, Заболоцкий, эпистолярий.
ЭТО БЫЛО ДАВНО
Это было давно. Исхудавший от голода, злой, Шел по кладбищу он И уже выходил за ворота. Вдруг под свежим крестом, С невысокой могилы, сырой Заприметил его И окликнул невидимый кто-то.
И седая крестьянка В заношенном старом платке Поднялась от земли, Молчалива, печальна, сутула, И, творя поминанье, В морщинистой темной руке Две лепешки ему И яичко, крестясь, протянула.
И как громом ударило В душу его, и тотчас Сотни труб закричали И звезды посыпались с неба.
И, смятенный и жалкий, В сиянье страдальческих глаз, Принял он подаянье, Поел поминального хлеба.
Это было давно. И теперь он, известный поэт, Хоть не всеми любимый, И понятый также не всеми, Как бы снова живет Обаянием прожитых лет В этой грустной своей И возвышенно чистой поэме.
И седая крестьянка, Как добрая старая мать, Обнимает его... И, бросая перо, в кабинете Всё он бродит один И пытается сердцем понять То, что могут понять Только старые люди и дети.
19571
Это стихотворение на первый взгляд может показаться нехарактерным для лирического рода литературы, часто считающегося бессюжетным2: в нем есть не только сюжет, но и фабула.
Первые две строфы этого стихотворения представляют собой изложение фабульного ряда, где главным событием (внешним) является встреча на кладбище со старушкой. Третья строфа соединяет в себе внутреннюю реакцию лирического субъекта на изложенные ранее фабульные события и продолжение фабульного ряда. Четвёртая и пятая строфы отграничены от первых трёх во времени, причем отграничены как семантически и вербально -повтором строки «это было давно», так грамматически - время и вид глаголов меняются: в первых трех строках употреблены глаголы в прошедшем времени совершенного вида, в последних двух - в настоящем времени и несовершенного вида. Они содержат уже только реакцию (внутреннюю, в настоящем) на события начала стихотворения (внешние, в прошлом). То есть композиционно стихотворение Заболоцкого организовано таким образом, что событие из внешнего мира перетекает в событие мира
внутреннего; эпический план по ходу стихотворения престаёт быть эпическим, не просто уступая место плану лирическому, а являясь, как становится ясно уже в начале третьей строфы, лирическим от самого начала. Проще говоря, фабульный ряд первых двух строф перерастает в событие лирического свойства -прозрение поэта.
Между тем известно, что «история», изложенная в первых двух строфах стихотворения Заболоцкого, была описана им ещё в 1944 году - в письме к сыну Никите, которое датировано 6 июня:
«Недавно произошел со мной любопытный случай, о котором я хочу тебе написать.
Я шел на работу, один, мимо кладбища. Задумался и мало замечал, что творится вокруг. Вдруг слышу - сзади меня кто-то окликает. Оглянулся, вижу - с кладбища идет ко мне какая-то старушка и зовет меня. Я подошел к ней. Протягивает мне пару бубликов и яичко вареное.
- Не откажите, примите.
Сначала я даже не понял, в чем дело, но потом сообразил.
- Похоронили кого-нибудь? - спрашиваю. Она объяснила, что один сын у нее убит на войне, второго похоронила здесь две недели тому назад и теперь осталась одна на свете. Заплакала и пошла.
Я взял ее бублики, поклонился ей, поблагодарил и пошел дальше.
Видишь, сколько горя на свете у людей. И все-таки они живут и даже как-то умеют другим помогать. Есть чему поучиться нам у этой старушки, которая, соблюдая старый русский обычай, подала свою поминальную милостыню мне, заключенному писателю.
Весь день я ходил, вспоминая эту старушку, и, вероятно, долго ее не забуду» [С. 374.].
Как видим, фабульный ряд стихотворения 1957-го года и событие, рассказанное в письме 1944-го года, совпадают, но только осмысливаются они по-разному. От чего это зависит? Напрашивается ответ, что зависит от времени: по горячим следам (заметим, что сегмент письма начинается слова «недавно», а стихотворение - словами «это было давно») встреча со старушкой на кладбище стала поводом для размышлений о трудных годах войны, о человеческом горе, о том, что люди должны друг другу помогать, а в конечном итоге - для наставлений сыну. Спустя годы, реакция на встречу со старушкой стала иной - теперь
это повод для рефлексии о сущности поэтического творчества. Однако с не меньшей долей уверенности можно утверждать, что различие в автоинтерпретациях зависит и от видовой принадлежности текстов: эпистолярий и лирическое стихотворение. Контекст эпистолярного высказывания предполагает самоценность рассказанной истории, выводы к которой неизбежно напрашиваются, тем более, когда это письмо отца к сыну. Контекст лирического стихотворения превращает рассказанную историю в повод для важных и значительных размышлений поэта. Именно лирическое стихотворение способствует перелицовке фабульного ряда в то, что принято называть лирическим сюжетом в строгом смысле3.
Как это ни странно, ещё большей экспликации именно лирического сюжета способствует смена субъекта высказывания с «я» в письме к сыну на «он» в стихотворении. В письме история описана от первого лица. В стихотворении - от третьего, причем первое лицо не появляется вообще, не только, когда описывается фабульный ряд - но и когда речь идет о прозрении поэта (третья строфа) и о природе поэзии (две последние строфы). По классификации лирических субъектов, разработанной Б.О. Корманом и дополненной С.Н. Бройтманом4, тип лирического субъекта этого стихотворения можно определить как автора-повествователя или (по более поздней терминологии) -как внесубъектные (внеличные) формы выражения авторского сознания»5, когда «высказывание принадлежит третьему лицу, а субъект речи грамматически не выражен»6. С.Н. Бройтман замечает (как ни парадоксально это звучит), что «если представить себе субъектную структуру лирики как некую целостность, двумя полюсами которой являются авторский и "геройный" планы, то ближе к авторскому будут располагаться автор-повествователь и "собственно автор"»7. И далее: «Именно в стихотворениях, в которых лицо говорящего прямо не выражено, в которых он является лишь голосом ("Анчар" А.С. Пушкина, "Предопределение" Ф.И. Тютчева, "Девушка пела в церковном хоре..." А.А. Блока) создается наиболее полно иллюзия отсутствия раздвоения на автора и говорящего, а сам автор растворяется в своем создании, как Бог в творении»8. Думается, к перечисленному ряду можно добавить и анализируемое стихотворение Н.А. Заболоцкого9, где употребление третьего лица позволяет достичь таких глубин интериоризации, каких не было в написанном от первого лица письме, и развернуть фабульный ряд событий в лирический сюжет.
При анализе лирического сюжета необходимо учитывать не только субъектную структуру, но и ситуацию, пространственно-временную организацию, мотив10 и событие11. При этом ситуация понимается нами как врйменное статическое положение12, только не действующих лиц (как в эпосе и драме), а лирического субъекта, а событие - как «перемещение персонажа через границу семантического поля»13. В лирическом стихотворении обычно есть только одно событие, но несколько лирических ситуаций, связанных с субъектом, именно поэтому его роль является ключевой: специфические субъектные отношения - отсутствие четких границ между субъектами - являются определяющими для лирики как рода литературы14, а в зависимости от типа субъекта меняются границы семантического поля. Лирическая ситуация может быть единичной, может варьироваться, переосмысливаться, перетекать в другую ситуацию и в событие, но так или иначе она присутствует. Таким образом, лирический сюжет разворачивается в пространстве и/или во времени при помощи мотивов как предикатов темы от одной ситуации, связанной с лирическим субъектом, к другой и, в свою очередь, к лирическому событию.
В стихотворении Заболоцкого лирический сюжет в таком понимании эксплицируется на нескольких уровнях. Во-первых, композиционном: сопротивопоставление первых двух и последних двух строф с промежуточным положением третьей строфы; данное сопротивопоставление актуализируется как семантически (фабульный ряд - образ чувства), так и в аспекте художественного времени («это было давно»- «теперь»). Во-вторых, на уровне фабульном: событие встречи со старушкой перерастает в событие осознания поэтом себя. В-третьих, на субъектно-объектном уровне: включение в текст наиболее близкого биографическому автору типа субъекта - автора-повествователя. В-четвёртых, на уровне пространственно-временном: локус кладбища в фабульном ряду события прошлого трансформируется в настоящем в художественно осмысленную вселенную, центром которой является поэт15.
Таким образом, пример соотнесения письма Заболоцкого и его стихотворения позволяет сделать вывод не просто о возможности появления в особых условиях такого специфического явления как лирический сюжет, но и об обязательности экспликации в лирическом роде сюжета именно лирического, нетождественного сюжету в эпике, драме или, скажем, в таком парахудожественном явлении как эпистолярий.
Примечания
1 Заболоцкий Н.А. Избранный сочинения / Составление, вступ. статья и примечания Никиты Заболоцкого. М.: Художественная литература, 1991. С. 197-198. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием номера страницы.
2 См., например: «В полной мере сюжетны лишь эпос и драма. В лирике сюжет встречается, но играет служебную роль» (Кормилов С.И. Сюжет // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. Стлб. 1049).
3 См. обзор работ по проблеме лирического сюжета: Копылова Н.И. О многозначности термина «сюжет» в современных работах о лирике (к историографии вопроса) // Сюжет и композиция литературных и фольклорных произведений. Воронеж, 1981. С. 107-121; Левитан Л.С., Цилевич Л.М. Сюжет в художественной системе литературного произведения. Рига, 1990. С. 387-393, а также: Альми И.Л. Стихотворение Н.А. Некрасова «Похороны». Лирический сюжет и жанровая форма // Альми И.Л. О поэзии и прозе. СПб., 2002. С. 247-251; Альми И.Л. О лирических сюжетах Пушкина в стихотворениях Анны Ахматовой // Альми И.Л. О поэзии и прозе. СПб., 2002. С. 260-275; Бройтман С.Н. Лирика // Филологический журнал. 2006. № 1(2); Гаркави А.М. Лирическая ситуация и лирический сюжет // Гаркави А.М. Лирика Некрасова и проблемы реализма в лирической поэзии. Калининград, 1975; Грехнев В.А. Лирический сюжет // Грехнев В.А. Мир пушкинской лирики. Нижний Новгород, 1994; Заманский Л.А. К вопросу о сюже-тостроении в лирике // Вопросы теории и истории лирики. Воронеж, 1988. С. 58-69; Каминский В.И. О структуре лирического сюжета в русской романтической поэзии // Эволюция жанрово-композиционных форм. Калининград, 1987. С. 11-20; Кулешов В.И. О сюжетостроении в гражданской лирике // Кулешов В.И. Этюды о русских писателях. М., 1982. С. 34-41; Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле // Сюжетосло-жение в русской литературе. Даугавпилс, 1980. С. 90-97; Тамарченко Н.Д. Мир лирического произведения: пространство-время, событие и сюжет // Теория литературы: В 2 т. Т. 1. М., 2004; Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996; Тюпа В.И. Анализ художественного текста. М., 2006 и др.
4 Дифференцированное описание лирических субъектов было впервые проделано Б.О. Корманом (см., например: Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск, 1978. С. 42-115), затем дополнено С.Н. Бройтманом. В статье «Лирический субъект», написанной для учебника «Введение в литературоведение» 1999 г., он выделяет следующие типы лирического субъекта: автор-повествователь (высказывание принадлежит третьему лицу, субъект речи грамматически не выражен), собственно автор («я» грамматически выражено, но в центре внимания не сам переживающий, а некая картина и ее переживание), лирическое «я»
(носитель речи становится субъектом-в-себе, самостоятельным образом), лирический герой (носитель речи становится субъектом-для-себя, т.е. своей собственной темой), герой ролевой лирики (субъект открыто выступает в качестве «другого») (См.: Бройтман С.Н. Лирический субъект // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. М., 1999. С. 141-153).
5 См. более поздний вариант статьи: Бройтман С.Н. Лирический субъект // Введение в литературоведение: Учебное пособие. М., 2004. С. 310-322). В этом варианте, однако, классификация лирических субъектов была слегка урезана, поэтому пользоваться мы будем в первую очередь вариантом 1999 года.
6 Бройтман С.Н. Лирический субъект // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. М., 1999. С. 145.
7 Там же. С. 144.
8 Там же. С. 145.
9 Темой для отдельной статьи могло бы стать сопоставление этого стихотворения Н.А. Заболоцкого со стихотворением А.С. Пушкина «Пророк». Тематические переклички третьей строфы «Это было давно» и «Пророка» очевидны: в обоих случаях описывается преображение человека в Поэта, употребляется высокая лексика, есть и текстуальная близость - роль звука, высоты и т.п. (к тому же нет сомнений, что Заболоцкий это стихотворение Пушкина знал), но вот типы субъектов различаются. В «Пророке» присутствует лирическое «я», выраженный грамматически субъект (первое лицо), который рассказывает о себе, т.е. он становится своим собственным образом, субъектом-в-себе, и событие преображения, прозрения - главное и единственное в стихотворении.
10 «Всякий мотив в лирике исключительно тематичен, и любому мотиву здесь можно поставить в соответствие определенную тему. И наоборот, лирическая тема как таковая исключительна мотивна по своей природе, и мотивы как предикаты темы развертывают ее через действие -конечно, применительно к лирическому субъекту. <...> В целом же лирическая тема принципиально и предельно рематична, и в этом отношении она функционально сливается с лирическим мотивом» (Силантьев И.В. Поэтика мотива. М., 2004. С. 87-88).
11 Подробнее об этом см. в нашей работе: Лирический сюжет у В. Маяковского и А. Галича: «Кемп "Нит гедайге"» и «Засыпая и просыпаясь» // Искусство поэтики - искусство поэзии. К 70-летию И.В. Фоменко: Сб. научн. трудов. Тверь: Лилия-Принт, 2007. С. 342-356.
12 Определение Н.Д. Тамарченко (Теория литературы. Т. 1. С. 190).
13 Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 1998. С. 223.
14 С.Н. Бройтман пишет, что «специфика конститутивных для лирики эпохи синкретизма отношений между автором и героем состоит в том, что в ней между субъектами сохраняются субъект-субъектные связи.
Плата за них - отсутствие между субъектами четкой внешней границы: это генетический код лирики, в разных формах воспроизводящийся на протяжении всей будущей истории» (Теория литературы. Т. 2. С. 98).
15 Подобное сочетание вообще характерно для поздней лирики Н.А. Заболоцкого, где достаточно часто фабульно-природно-бытовой ряд ситуаций перерастает в лирическое событие размышления о поэзии, ее сущности, роли поэта в мире и т.п., иё соответственно, лирический сюжет разворачивается во многом аналогично сюжету в этом стихотворении (см., например, «Приближался апрель к середине», «Поздняя весна», «Лебедь в зоопарке», «Ночное гулянье» и др.).
