CC BY
42
6. Zhao X.S., Shen F.Y. Audience reaction to commercial advertising in China in the 1980 s. International journal of advertising. 2015; Vol. 14, № 4: 374 - 390.
7. Chu J. Advertising in China: its policy, practice and evolution. Journalism quarterly. 1982; Vol. 59, Issue: 1: 40 - 91.
8. Liu W. Advertising in China: product branding and beyond. Corporate communications: an international journal. 2002; Vol. 7, № 2: 117 - 125.
9. Li H. Advertising and consumer culture in China. Cambridge: polity press, 2016.
10. Tai S.H.C. Correlates of successful brand advertising in China. Asia pacific journal of marketing and logistics. 2007; Vol. 19, № 1: 40 - 56.
Статья поступила в редакцию 29.03.22
УДК 801
Golovina E.V., Cand. of Sciences (Philology), senior teacher, Orenburg State University (Orenburg, Russia), E-mail: Gol114@yandex.ru
LINGUISTIC AND STYLISTIC FEATURES OF TRANSLATION OF EMOTIONAL AND EVALUATIVE VOCABULARY IN THE ENGLISH TEXT. The article discusses linguistic and stylistic features of translation of emotional and evaluative vocabulary in a literary text. The relevance of the article is determined by the growing interest in the study of emotional and evaluative vocabulary, the means of their expression in various languages and the ways of translating this vocabulary. The article uses the following research methods: descriptive method, continuous sampling method, pre-translation analysis. The research material is a novel "The Book Thief" by Markus Zusak. Features of the writer's creativity are determined. The frequency means of expressiveness in the translation of the emotional and evaluative vocabulary of the work are identified and interpreted. The author of the article represents the main translation transformations in the translation of emotional-evaluative vocabulary. It is determined that the replacement of parts of speech is the most frequent transformation in translation.
Key words: translation, translation transformation, emotional and evaluative vocabulary, means of expression, novel.
Е.В. Головина, канд. филол. наук, доц., Оренбургский государственный университет, г. Оренбург, E-mail: Gol114@yandex.ru
ЛИНГВОСТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА ЭМОЦИОНАЛЬНО-ОЦЕНОЧНОЙ ЛЕКСИКИ В АНГЛОЯЗЫЧНОМ ТЕКСТЕ
В статье рассматриваются лингвостилистические особенности перевода эмоционально-оценочной лексики в художественном тексте. Актуальность статьи определяется возрастающим интересом к изучению эмоционально-оценочной лексики, средствам их выражения в различных языках и способах перевода данной лексики. В статье применены следующие методы исследования: описательный метод, метод сплошной выборки, переводческий анализ. Материалом исследования послужил роман «Книжный вор» Маркуса Зусака. Определены особенности творчества автора. Выявлены и интерпретированы частотные средства выразительности в переводе эмоционально-оценочной лексики произведения. Автором статьи репрезентированы основные трансформации при переводе эмоционально-оценочной лексики. Определено, что замена частей речи является самой частотной трансформацией при переводе.
Ключевые слова: перевод, переводческая трансформация, эмоционально-оценочная лексика, средства выразительности, роман.
Цель заявленной статьи состоит в рассмотрении лингвостилистических особенностей перевода эмоционально-оценочной англоязычного текста. К задачам исследования относятся: 1) выявление эмоционально-оценочной лексики в произведении «Книжный вор» Маркуса Зусака; 2) перевод выявленной эмоционально-оценочной лексики на русский язык; 3) анализ средств выразительности, с помощью которых данный пласт лексики выражен; 4) анализ переводческих трансформаций эмоционально-оценочной лексики.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые проанализирована и переведена эмоционально-оценочная лексика в романе Маркуса Зусака «Книжный вор». Теоретическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты исследования расширяют научную область переводо-ведения и способах перевода эмоционально-оценочной лексики. Практическая значимость статьи определяется возможностью применять подобный метод исследования в переводе различных типов текста.
Среди научных работ, посвященных рассмотрению вопросов перевода эмоционально-оценочной лексики, значимыми являются труды В.И. Жельвиса, Л.К. Латышева, В.И. Шаховского, В.Н. Ярцевой [1-4]. К эмоционально-оценой лексике относятся слова, в значении которых можно выделить компонент, связанный с выражением какого-либо чувства, отношения к слушающему (читающему), оценки предмета речи, ситуации общения.
Материалом исследования послужило произведение «Книжный вор» Маркуса Зусака [5]. Автор был вдохновлен рассказами его матери о войне, которую ей пришлось пережить. В детстве его матери пришлось жить в нацистской Германии среди евреев, и именно она смогла описать сыну те трагические события, которые он положит в основу своих произведений. Автор повествует не о самой войне, а об ее влиянии на людей, как они изменяются, какие качества у них доминируют. В своем творчестве Маркус Зусак интерпретирует переживания героев через детали, например, описывая грязь на дороге, он подразумевает «разложение» общества, его пороки. Он рассказывает о настоящей дружбе и предательстве самых близких людей.
В произведении выделено 116 примеров использования эмоционально-оценочной лексики, переведенной автором статьи на русский язык. Она выражена разными средствами выразительности речи: эпитетами, метафорами, литотой, сравнениями и т. д.
При переводе выявлено 68 примеров эпитетов, среди которых некоторые имеют характеристики, несвойственные для данного средства выразительности, например, injured face переводится как «обиженное лицо», хотя injured - это «пострадавший, поврежденный». Данный эпитет переведен описательным способом. Автор описал молодого человека, которого не приняли в музыкальную школу, хотя у него были совершенные способности к музыке. Пример демонстри-
рует душевное состояние героя. Если прочитать данный эпитет вне контекста, то дословный перевод будет значительно отличаться от оригинала. Автор применил эпитет injured для иллюстрации того, что герой был настолько обижен, что это можно было понять по его лицу, оно было будто «повреждено».
Следующий эпитет имеет не менее интересную особенность, его можно рассматривать как метафору. Эпитет sun-soaked paradise переводится как «райское место». Данный пример может относиться как к эпитету, так и к метафоре. При переводе нами использовалось опущение. При анализе выражения sun-soaked выявлено, что оно может быть переведено и как причастие, и как прилагательное. Данное выражение можно перевести дословно как «место, которое пропитано солнцем», хотя в контексте нет ни одного слова о солнце, так как место действия происходит в дождливый день в одном немецком городе. Автор использует это выражение в тексте, чтобы показать позитивную атмосферу дружбы, которая царит во всем четырехквартирном доме.
Следующий эпитет автор использует чаще всего в тексте, чтобы описать одним выражением сразу несколько человек. Выражение wooden man может быть переведено двумя способами. Первый вариант - это «черствый человек», вся его энергия направлена на негатив. Второй вариант - «деревянный человек», которые не имеет никаких талантов, он совершенно ничего не умеет делать, и этот человек, как дерево, которому необходимо все готовое. Оба варианта могут быть применимы в контексте, но первый вариант все же более подходит для описания героя. Главный герой не является отрицательным, но его характер иногда не дает покоя его домочадцам, которых он изводит своей завистью ко всем успешных людям. Автор в тексте сравнивает его с разными видами деревьев, которые не мешают жить людям до поры до времени, пока не наступит гроза.
И одним из самых сложнопереводимых и самых употребляемых эпитетов данного произведения был перевод названия улицы Himmel Street - «Хим-мель-стрит». Данное выражение состоит слов немецкого Himmel - небо и английского Street - улица. Автор использует данное выражение, чтобы подчеркнуть немецкую атмосферу, которую переживает еврей в то время. Эпитет переведен транскрибированием, так как в противном случае возможно искажение смысла и потеря авторского замысла.
В данном художественном произведении эмоционально-оценочная лексика была представлена также 20 метафорами. Особенность метафор текста в том, что они являются устойчивыми выражениями, перефразированными автором. Таким образом автор создает свое собственное видение данной ситуации. В каждом примере он изменяет одно слово, что практически полностью изменяет смысл выражения. Например, словосочетание pain in the neck переводится как «зануда, нужный человек». Автор переформулирует его, заменив neck на arse, что делает фразу уже более грубой и фамильярной. Данная метафора меняется
от ситуации к ситуации, делая обстановку все более напряженной. Также она может быть отнесена не только к человеку, но и к ситуации, неприятному делу или даже самой обыкновенной боли в шее.
Следующий пример метафоры также изменяется в одном слове. Выражение, которое придумал автор произведения, Chiming dread, переводится как «страх, постоянно шумящий в голове». В английском языке уже существует устойчивое сочетание shapeless dread, которое переводится так же, как и выдуманная метафора автора. Автор использует метод замены слов для описания уникальности ситуации. Данная метафора передает постоянный страх людей за свою жизнь во время войны, можно предположить, что было выбрано слово chiming потому, что при описании трансляции громкоговорителей используется именно оно. Люди боялись громкоговорителей, так как по ним чаще всего передавались плохие новости. Автор сумел очень подробно и четко описать страх людей перед этим устройством.
Метафора the edge off my stress - одна из самых противоречивых средств выразительности речи данного произведения. Она употребляется в тексте дважды, и ее перевод будет отличаться. В первом случае эта метафора была последними словами солдата, который умирал от пулевых ранений во время битвы, что переводится как «конец моим страданиям». Во втором случае данная метафора описывает состояние главного героя, который радуется окончанию войны. Он выходит на прогулку по городу и понимает, что это «конец его переживаниям», так как он снова может жить свободно и уехать к себе на родину. Таким образом, одна метафора может описывать сразу несколько ситуаций.
Следующее средство выражения эмоционально-оценочной лексики - гипербола. В данном произведении обозначены две гиперболы, которые отличаются друг от друга одним словом. Выражение the whole spectrum of feelings переводится как «весь спектр эмоций». Данное словосочетание описывает эмоциональное состояние главного героя, когда он узнает об окончании войны и не знает, как попасть на другую сторону города. В тот момент он испытывал сразу несколько чувств, которые будто «разрывали его». Он ощущает тоску по товарищам, злость из-за войны, радость из-за ее окончания, трепетное волнение, полное разочарование из-за всех потерь за всю его жизнь. Во втором случае данная гипербола изменена лишь в одном слове. Jhe whole spectrum of colors переводится как «весь спектр цветов». Эта гипербола описывает состояние героя, когда он выходит на прогулку в поле и доходит до реки, которая была кристально чистой. Он наслаждался пейзажем, так как на протяжении года не мог покинуть катакомбы и жил там. Он радуется каждому камешку, каждому цветку и говорит, что «никогда так много яркого и темного не видел». Таким образом, замена одного слова практически полностью изменила фразу, которая может быть употреблена в определенных ситуациях. Замена одного слова в данных гиперболах меняет смысл выражений. В данном случае был применен буквальный перевод, и это не исказило смысл произведения и задумку автора.
При переводе эмоционально-оценочной лексики выявлено 17 сравнений. Практически каждый пример олицетворения имеет негативную коннотацию, так как либо описывает события во время войны, либо описывается сама война. Выражение The sky like soup переводится как «небо, как суп». Речь идет об описании неба после бомбежки города, когда воздух был полон гари, пыли и обломков домов. Главный герой сравнивает небо с супом, так как была очень сильная жара, и весь мусор с неба сыпался на дорогу. Он сравнивает его с перцем, который переложили в суп, и поэтому невозможно находиться на улице долго. Данный пример иллюстрирует положение всего города во время войны и психологическое состояние героя. Он голоден, поэтому даже небо сравнивает с супом.
Второй пример сравнения иллюстрирует жизненно-философскую тему. Выражение words like the eternity переводится как «слова, как вечность». Автор данного произведения любит рассуждать на философские темы. В данном случае он приводит монолог офицера, который думает о том, что его слова могут спасти или убить сразу целых две роты. У офицера был приказ «уничтожить западный фронт в лесу и устроить на том месте лагерь». Он размышляет о ценности слов, вспоминает разные афоризмы о жизни и, в конце концов, решает отступить. Он понимает, что его слова смогли спасти множество человеческих жизней, хотя позже он сам пострадает за нарушение приказа. Автор хотел показать данным примером, что слова могут изменить ход событий.
Следующее сравнение boxlike houses, которое переводится сразу в нескольких вариантах: «прямоугольные дома», «коробкообразные дома», «ящико-подобные дома», так как постройки этих домов были совершенно одинаковыми. На улице эти домишки стояли в ряд, и поэтому автор описывает их совершенно одинаковыми и ничем не отличающимися. Он говорит, что это были не только дома, но и различные сооружения, в которых жили люди, отмечает, что в одном помещении жили несколько человек, что напоминало «цыплят в одной коробке,
Библиографический список
которые все время были рядом». Особенность данного сравнения - слитное написание сразу двух слов, которые можно писать раздельно, но автор таких образом делает акцент на их сходстве и идентичности.
При переводе эмоционально-оценочной лексики нами использованы следующие переводческие трансформации:
1. Опущение некоторых частей речи для уменьшения объема фразы, например, passengers sliding out - «выскользнувшие пассажиры». В данном примере опущено слово «наружу, на улицу», так как по контексту понятно, куда они выходят. Данную трансформацию можно делать в том случае, если не последует искажения смысла. Во фразе blow hot air - «разгоряченная физиономия» было опущено слово blow, так как данные слова очень похожи по значению, и при его опущении не последовало никакого нарушения смысла предложения. Опущения наречия в данном примере применены потому, что по языковым нормам русского языка это недопустимо. Опущения следует делать тогда, когда фраза действительно не пострадает, смысл и авторская задумка не будут искажены.
2. Добавления некоторых частей для придания фразе более полного смысла, например such gravity - «сильное притяжение». В данном примере было добавлено слово «сильное», так как это будет соответствовать нормам русского языка. Добавления позволяют представить дополнительную информацию, которой недостает при переводе. Например, словосочетание face with constant fury переводится как «лицо, украшенное постоянной яростью». «Украшенное» было добавлено потому, что без данного слова можно потерять часть смысла.
3. Замена частей речи. В словосочетании only detriment - «настоящий вред» наречие было заменено на прилагательное, так как оно придает фразе большей эмоциональности и соответствует нормам русского языка. Данная трансформация применяется чаще всего тогда, когда члены предложения оригинала не будут сочетаться на языке перевода или не соответствуют языковым нормам языка перевода. Во фразе believing in me деепричастие было заменено на существительное, чтобы соответствие с оригиналом сочеталось. В конечном итоге данная фраза была переведена «вера в меня» вместо деепричастия, которое не соответствовало нормам русского языка. В некоторых случаях замена части речи позволяет сократить объем фразы и улучшить качество перевода. Во фразе like garbage причастие было заменено на наречие, что позволило «облегчить» фразу на слух и убрать описательный оборот. В итоге фраза переведена как «подобно мусору».
4. Дословный перевод допустим тогда, когда предложение одного языка имеет структуру, аналогичную языку перевода, и ее можно использовать без нарушения грамматических норм и логического хода мысли; дословный перевод учитывает грамматические связи. В словосочетании a wiry woman «странная женщина» все слова были переведены по их прямому значению без каких-либо трансформаций. В данном случае они не требуются, так как смысл достаточно прост. В предложениях I can be cheerful - «Я жизнерадостный» и I can be amiable - «Я дружелюбен» смысл никак не изменен, так как учтены все грамматические связи. Данные примеры не нуждаются ни в добавлении, ни в опущении.
6. Транскрибирование. В данном тексте такая трансформация была применена только при переводе названий улицы, имен и фамилий. Половина имен и фамилий были немецкие, поэтому это позволило не нарушить звучности. Например, немецкая фамилия Hubermann была переведена как Хуберманн. При переводе немецкого имени Hans буква «х» была заменена на «г», так как в русском языке данное имя будет звучать мелодичнее, чем с «х». В конечном итоге имя переведено как Ганс. Транскрибирование позволяет не изменять имена собственные, даже те, которые могут иметь эквивалент в другом иностранном языке. Название улицы Himmel-street было переведено как Химмель-стрит, что соответствует нормам немецкого языка.
Таким образом, в данной статье были рассмотрены переводческие трансформации эмоционально-оценочной лексики и способы ее выражения. На основе проанализированных примеров можно сделать вывод, что автор употребил значительное количество эмоциональной лексики, чтобы более подробно и колоритно описать внутренний мир героев и окружающую обстановку. Наиболее частотно употребляемые средства выразительности для перевода эмоционально-оценочной лексики - это эпитеты и метафоры. Реже всего эмоционально-оценочная лексика переводится при помощи гиперболы. Метафоры были изменены по задумке автора, который поменял практически в каждом словосочетании по одному слову, что придало совсем другой смысл всему предложению. Данные трансформации с метафорами были выполнены для повествования уникальности события. Гиперболы в тексте позволили понять состояние внутреннего мира героя в разных обстоятельствах. При переводе эмоционально-оценочной лексики были применены переводческие трансформации, среди которых самой частотной является грамматическая трансформация - замена частей речи.
1. Жельвис В.И. Эмотивный аспект речи: Психолингвистическая интерпретация речевого воздействия: учебное пособие. Ярославль: ЯГПИ им. К.Д. Ушинского, 1990.
2. Латышев Л.К. Технология перевода: учебник. Москва: Издательский центр «Академия», 2005.
3. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Москва: Издательство ЛКИ, 2008.
4. Ярцева В.Н. Словарь междометий и релятивов. Москва: Либерия, 1990.
5. Зусак М. Книжный вор. Москва: Издательство «Эксмо», 2021.
References
1. Zhel'vis V.I. 'Emotivnyj aspektrechi: Psiholingvisticheskaya interpretaciya rechevogo vozdejstviya: uchebnoe posobie. Yaroslavl': YaGPI im. K.D. Ushinskogo, 1990.
2. Latyshev L.K. Tehnologiya perevoda: uchebnik. Moskva: Izdatel'skij centr «Akademiya», 2005.
3. Shahovskij V.I. Kategorizaciya 'emocij vleksiko-semanticheskojsistemeyazyka. Moskva: Izdatel'stvo LKI, 2008.
4. Yarceva V.N. Slovar'mezhdometijirelyativov. Moskva: Liberiya, 1990.
5. Zusak M. Knizhnyj vor. Moskva: Izdatel'stvo «'Eksmo», 2021.
Статья поступила в редакцию 03.05.22
УДК 821.111
Efimov A.V., postgraduate, Bashkir State University (Ufa, Russia), E-mail: alexeyefimov3000@gmail.com
NARRATIVE STRATEGY OF MANIFESTATION IN J. BARNES'S "TALKING IT OVER". The implementation of the narrative strategy of manifestation in the work of Julian Barnes "Talking It Over" is examined in the article. In this book, three characters - Stephen, Oliver and Gillian - tell the same story, but each places accents in their own way. The real state of things in this story cannot be established not only because of the a priori bias of the participants in the events, but also because of the imperfection of human memory. The article examines in detail the discourse in which the characters communicate with a certain subject. Despite the fact that this person is devoid of a narrative voice, many indexes in the novel indicate that this subject has his own point of view about the story presented by the heroes. As the narrative develops, the narrator, who speaks in other people's voices, appears more and more in the novel. The reader analyzes the layout and selection of speech material, headings, replicas of characters answering the questions of the narrator-interviewer, which are not reflected in the text - and thereby gets the opportunity to develop his own position in relation to what happened to the characters, starting from both the words of the characters and the opinion of the narrator: the importance of the reader's interpretation, necessary for understanding the novel, the content core of which is the position about the absence of universal truths, is emphasized. Consequently, the full functioning of the narrative strategy can be achieved by assimilating by the reader not only the events being told, but also the event of the story itself.
Key words: Julian Barnes, narratology, narrative strategy, reader reception, interpretation, relativism, postmodernism.
А.В. Ефимов, аспирант, Башкирский государственный университет, г. Уфа, E-mail: alexeyefimov3000@gmail.com
НАРРАТИВНАЯ СТРАТЕГИЯ ПРОЯВЛЕНИЯ В РОМАНЕ «КАК ВСЕ БЫЛО» ДЖ. БАРНСА
В статье анализируется реализация нарративной стратегии проявления в произведении Джулиана Барнса «Как все было». Рассматривается процесс формирования чрезвычайно важной в диегетическом повествовании фигуры нарратора, имеющего свою точку зрения по поводу излагаемой героями истории. Подчеркивается значимость читательской интерпретации, необходимой для понимания романа, содержательным стержнем которого является положение об отсутствии универсальных истин. Делается вывод о том, что полноценное функционирование нарративной стратегии может быть достигнуто путем усвоения читателем самого события рассказывания.
Ключевые слова: Джулиан Барнс, нарратология, нарративная стратегия, читательская рецепция, интерпретация, релятивизм, постмодернизм.
В современной науке все более актуальной становится теория повествования - нарратология. К началу XXI века она доказала свой научный потенциал, став одним из главных векторов развития литературоведческой мысли. Имея прочную теоретическую основу и разветвленный терминологический аппарат, нарратология из года в год обогащается все более глубокими практическими исследованиями, авторы которых ставят перед собой цель постичь суть изучаемых явлений через призму феномена нарратива. Одной из важнейших тенденций в современной отечественной нарратологии является анализ литературного творчества с помощью категории нарративной стратегии, способствующей раскрытию смысла произведения, художественное пространство которого представляет собой активную совместную деятельность рассказывающего и воспринимающего субъектов. Как отмечает ГА. Жиличева, «в большинстве случаев использование категории связано с описанием коммуникативной природы нарратива, особой нарративной интенсиональностью» [1, с. 49]. Коммуникативный акт в произведении осуществляется прежде всего посредством текстовой реализации фигуры нарратора - «агента или же инстанции, которая сообщает и передает в повествовании разнообразные состояния и события» [2, с. 388]. Большой вклад в исследование нарративных стратегий художественной литературы сделан В.И. Тюпой, выделяющим четыре главных стратегий в художественной литературе, соотносимых с нарративной картиной мира, модальностью и интригой [3]; О.А. Ковалевым, анализирующим нарративные стратегии оправдания вымысла и виртуального сюжета [4]; О. Бойницкой, обозначающей ключевые реалистические стратегии [5]; А.-Ж. Греймасом, описывающим функционирование актант-ных схем в литературе [6]; Б. Макхэйлом, рассматривающим постмодернистские стратегии [7]; О. Сантоветти, концептуализирующим стратегию отступления [8]. Тем не менее следует заметить, что среди исследователей нет единого мнения о том, что представляет собой нарративная стратегия, в чем заключается ее роль в произведении и какие фундаментальные нарративные стратегии функционируют в литературном творчестве - этим фактом определяется актуальность нашей работы. Цель этого исследования - рассмотрение специфики нарративной стратегии в романе Джулиана Барнса «Как все было» (англ. «Talking It Over"). Достижение данной цели предполагает выполнение следующих задач: изучение специальной литературы по теме статьи; обзор общей нарративной структуры романа; выявление особенностей нарраторского «голоса» в произведении; разбор используемых в повествовании нарративных приемов, при помощи которых реализуется выбранная автором нарративная стратегия; подведение итогов исследования. Новизна статьи заключается в выделении и детальном анализе нарративной стратегии проявления, наглядно реализуемой в романе Джулиана
Барнса. Полученные результаты могут быть применены как в области нарратоло-гии, так и в сфере исследований романного наследия Барнса.
«Как все было» (1991) - роман, имеющий нетривиальную структуру, что подтверждает слова О.Ю. Пановой о Барнсе как об «экспериментаторе, исследующем возможности романной формы и сочетающем традиционное с новаторским» [9, с. 141]: три главных героя (Стюарт, Оливер и Джиллиан) рассказывают их общую историю, которая сюжетно легко укладывается в простую ситуацию «любовного треугольника». Поэтому в рецензиях, предваряющих в русскоязычном издании текст самого романа, не уделяется значительного внимания событиям, которые происходят с героями - акцент делается на том, как устроено повествование. Так, Л. Данилкин пишет: «Это роман-конференция: в нем нет ни единого слова от автора... Автор помалкивает, но его присутствие непостижимым образом чувствуется в романе» [10, с. 5]. В британской газете «Pulse» отмечается, что в романе нет «никаких назиданий, комментариев, и вообще никакого намека на то, что у автора есть свой взгляд, отличный от взгляда его героев» [10, с. 6]. И в том, и в другом случае авторы правы по поводу отсутствия каких-либо реплик нарратора, однако заблуждаются, делая на основании этого факта вывод о принципиальной непроявленности нарраторской фигуры в тексте.
Исходя из того принципа, по которому построен роман, действительно логично было бы заключить, что глобальное повествование в нем раскрывается с позиции «пустого центра» (Л.В. Татару). Вместе с тем нужно учитывать дискурсивные реалии разворачиваемой картины действий: герои, рассказывая свою историю, обращаются к конкретному лицу. В диегесисе имеет место сам акт изложения событий, а значит, повествование ведется не с нулевой точки фока-лизации (вопрос о существовании которой, надо заметить, считается в наррато-логии дискуссионным), а от диегетического повествователя-наблюдателя «Он», имеющего «внешнюю позицию по отношению к миру истории, внутреннюю - по отношению к ее участникам» [11, с. 137]. Такая дефиниция нуждается в корректировке в соответствии со спецификой повествования в романе. Нарратор, строго говоря, не наблюдает происходящего - не будучи свидетелем излагаемых героями событий, он находится в роли слушателя. При этом он выполняет координирующую функцию, не позволяя речи собеседников развиваться стихийно, о чем свидетельствует выверенная схема повествования как в целом, так и в индивидуальных «отрезках» истории. Наконец, в отличие от уже концептуально оформленного типа повествователя-наблюдателя, нарратор в романе Барнса никогда не пересказывает слова героев и не выражает к ним своего отношения. Поэтому терминологически точнее будет назвать данного нарратора повествователем-интервьюером.
