CC BY
187
Жест № 11: 56% анкетируемых оказались знакомы с данным невербальным знаком, 44% -нет. 15% реципиентов из первой группы и 9% из второй дали правильный ответ - «алкоголик», 13% предложили одно из верных значений этого знака - «выпьем?», то есть расценили его в качестве предложения выпить и 9% определили, как «выпивать». Такие реакции респондентов из г. Далянь можно объяснить лишь тем, что поток русских туристов в прибрежные города Китая растет, а с ним растет и огромный интерес представителей китайской культуры к русской культуре и изучению русского языка.
Жест № 12: этот кинесиком был узнан 73-я % информантов, 25% расценили этот жест в значении «убить» и 13% -«нападать»; это можно объяснить тем, что данный жест полностью совпадает по месту образования кинемы, но различный по набору невербальных семантических компонентов. В китайской культуре он обозначает «самоубийство», «высшая мера наказания», в русской же - «надоесть», «насыщение чем-либо: едой и т.д.», « иметь что-либо в больших количествах». 21% определил так же и второе значение «насыщение едой», 5% увидели третье значение «достаточно, хватит». В целом, характер эмоции - отрицательный 61%, лишь 17% ассоциировали этот жест с чем-то положительным, связанным с трапезой.
Проведенное экспериментальное исследование позволяет сделать следующие выводы:
1) Некоторые заимствованные жесты приобретают какие-либо дополнительные значения среди представителей другой лингвокультуры; из приведенных выше описаний к таким жестам относятся кинесикомы под номерами 1 и 7. Представители китайской лингвокультуры очень часто используют их в своем индивидуальном значении «выражение радости во время фотографирования», характерно такое кинесическое поведение среди молодых людей.
2) Характер передаваемой жестом эмоции может быть верно распознан воспринимающими, даже если этот жест является абсолютной лакуной: на каком-то интуитивном уровне реципиентам удается увидеть отрицательную конната-цию.
3) Прямое влияние на восприятие инокультурных жестов оказывает невербальный коммуникативный стиль той культуры, представителем которой является тот или иной человек. Поэтому полученные данные имеют некоторую соотнесенность с теми жестами, которые представлены в его собственной культуре. Такую реакцию мы считаем естественной, так как человек, поставленный в условия эксперимента, в первую очередь будет опираться на свои собственные ощущения и, конечно, на свой невербальный коммуникативный опыт.
Все проводимые эксперименты еще раз доказывают факт необходимости изучения невербального языка наряду с вербальным, что позволяет полноценно общаться на иностранном языке и избегать коммуникативных неудач.
Библиографический список
1. Жесты: язык тела и невербальное общение [Э/р] - Р/д http://www.ermanok.net/news/comment.php?1361
2. Григорьева, С.А. Словарь языка русских жестов / С.А. Григорьева, Н.В. Григорьев, Г.Е. Крейдлин. - Москва-Вена: языки русской культуры; Венский славистический альманах, 2001.
Bibliography
1. Gestures: body language and nonverbal communication [web resource]. - http://www.ermanok.net/news/comment.php?1361
2. Grigorjeva, S.A. Dicitonary of Russian gestures / S.A. Grigorjeva, N.V. Grigorjev, G.E. Kreydlin. - Moscow-Vienne: languages of Russian culture; Vienne Slavic Studies Digest, 2001.
Article Submitted 19.02.11
УДК 803.0
И. В. Харченкова, асп. РГПУ им. А.И. Герцена, г. Санкт-Петербург,
E-mail: lih116@mail.ru
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ СПЕЦИФИКА НЕМЕЦКОЯЗЫЧНЫХ ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ
В статье на основе анализа немецкоязычных прецедентных феноменов выделяются прецедентные имена и прецедентные высказывания, наиболее часто функционирующие в речи носителей немецкого языка. Особое внимание уделяется вопросам использования прецедентных текстов в рекламе и политическом дискурсе.
Ключевые слова: прецедентные феномены, прецедентное имя, прецедентная ситуация, прецедентное высказывание, прецедентный текст, лингвокультурологическая компетенция.
В настоящее время многие исследователи акцентируют внимание на том, что цель процесса обучения иностранному языку в вузе - не только овладение языковыми и речевыми навыками и умениям, но и формирование лингвокультурологической компетенции. Данный вид компетенции можно определить как «совокупность знаний, умений и личностных качеств, приобретаемых в процессе освоения системы культурных ценностей, выраженной в языке и регулирующей коммуникативное поведение носителей этого языка» [1, с. 74]. Выделение в структуре иноязычной коммуникативной компетенции лингвокультурологического компонента обеспечивает достижение цели современного обучения иностранным языкам, заключающейся в формировании «вторичной языковой личности», обладающей представлениями о выраженной в изучаемом языке картине мира и способной к полноценному общению на этом языке.
В этой связи представляется целесообразным обратиться к так называемым «прецедентным текстам» (термин Ю.Н. Караулова), отражающим в особой форме менталитет
каждой нации. Как отмечают Н. Л. Мусхелишвили и Ю.А. Шрейдер в работе [2, с. 86]: «Воспринятый текст (целиком или фрагментарно) остаётся в сознании адресата и затем включается во вновь порождаемые тексты в виде трансформации или прямых цитат, являясь при этом предметом рефлексии». Сохраняющиеся в сознании тексты и формируют текстовую концептосферу той или иной культурно-языковой группы. Подобные тексты определяются в современной лингвистике как «прецедентные тексты».
Термин «прецедентный текст» был впервые введён в научную практику Ю.Н. Карауловым [3] в докладе «Роль прецедентных текстов в структуре и функционировании языковой личности» на VI Международном конгрессе преподавателей русского языка и литературы в 1986 г., и активно используется многими исследователями (работы Д.Б. Гудкова, В.В. Красных, И.В. Захаренко, Е.А. Земской, В.Г. Костомарова, Н. Д. Бурвиковой, Г.Г. Слышкина и др.).
Ю. Н. Караулов [3] называет прецедентными текстами те, которые значимы для той или иной личности в познаватель-
ном и эмоциональном отношениях, имеющие сверхличност-ный характер, т.е. тексты, которые хорошо известные и широкому окружению данной личности, включая её предшественников и современников, и, наконец, такие, обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности.
Г.Г. Слышкин [4] понимает прецедентные тексты шире Ю.Н. Караулова [3], сняв некоторые ограничения, им выделенные. Во-первых, по его мнению, можно говорить о текстах прецедентных для узкого круга людей - для малых социальных групп (семейный прецедентный текст, прецедентный текст студенческой группы и т. д.). Во- вторых, существуют тексты, которые становятся прецедентными на относительно короткий срок и не только неизвестны предшественникам данной языковой личности, но и выходят из употребления раньше, чем сменится поколение носителей языка (например, рекламный ролик, анекдот).
Е.А. Земская [5] считает, что прецедентными могут быть тексты, включенные в текст в неизменном виде (цитация) и в трансформированном, переиначенном (квазицитация), поскольку они хорошо известны широкому кругу лиц и обладают свойством повторяемости в разных текстах.
Н.Д. Бурвикова и В.Г. Костомаров полагают, что прецедентные высказывания, являясь в структуре исходного текста заголовком (названием), инициальным предложением фрагмента, абзаца, текста, конечным предложением текста, аккумулируют его прецедентность, свёртываясь до соответствующей сильной позиции: до заголовка, до этапного предложения, до конечного предложения. Этот процесс свёртывания авторы называют текстовой редукцией.
Кроме присутствия в сильной позиции (что является для высказывания в большинстве случаев прекрасной возможностью остаться в культурной памяти) желательно ещё, чтобы, как подчёркивают авторы, высказывание относилось к разряду «универсальных». Универсальные же высказывания - как форма проявления категории обобщённости - самодостаточны для понимания, автосемантичны. Отражая общеизвестные истины, они естественно и легко изымаются из контекста; универсальные высказывания обычно афористичны, ближе всего стоят к пословицам [1]. Диапазон прецедентных текстов очень широк. Это и стихотворные и прозаические цитаты, названия художественных произведений, кинофильмов, пословицы и поговорки, крылатые выражения, строки из известных песен, названия популярных песен, фразы из кинофильмов, спортивные лозунги, библейские выражения.
Наиболее системное и обширное исследование феномена прецедентности и прецедентных явлений представлено в работах В.В. Красных, Д.Б. Гудкова, И.В. Захаренко. Данные исследователи вводят более широкий термин - «прецедентный феномен» (ПФ). Прецедентные феномены являются «ядерными» элементами когнитивной базы. Таким образом, в работах этих исследователей поставлен вопрос о когнитивной сущности ПТ, тогда как Ю.Н.Караулов делает акцент на их прагматической природе.
ПФ могут быть как вербальными (прецедентное имя или прецедентное высказывание - значимые для культуры имя или высказывание, восходящие к определенному культурному тексту или ситуации) и невербальными (прецедентный текст или прецедентная ситуация). ПФ имеют определенные инварианты восприятия (инвариант восприятия прецедентного имени и инвариант восприятия прецедентного высказывания), хранящиеся в когнитивной базе лингвокультурного сообщества.
В нашем исследовании мы опираемся на данную концепцию прецедентных феноменов, так как она представляется нам наиболее убедительной и логичной. Среди прецедентных феноменов различают следующие:
Прецедентный текст - законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности; (по-ли)предикативная единица; сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу; ПТ хорошо знаком любому среднему члену национально-культурного сооб-
щества; обращение к ПТ может многократно возобновляться в процессе коммуникации через связанные с этим текстом ПВ и ПИ [2]. К числу ПТ принадлежат произведения художественной литературы (напр., "Faust ”, "Die Leiden des jungen Werth-ers” для немецкой лингвокультурной общности), тексты песен, рекламы, анекдотов, политические публицистические тексты и т. д.
Прецедентная ситуация - некая «эталонная», «идеальная» ситуация, связанная с набором определенных коннотаций, дифференциальные признаки которой входят в когнитивную базу; означающим ПС могут быть ПВ и ПИ (напр., падение Берлинской стены) [6].
Прецедентное имя - индивидуальное имя, связанное или с широко известным текстом, как правило, относящимся к прецедентным (напр., Печорин, Теркин), или с прецедентной ситуацией (напр., Иван Сусанин); это своего рода сложный знак, при употреблении которого в коммуникации осуществляется апелляция не к собственно денотату, а к набору дифференциальных признаков данного ПИ; может состоять из одного (напр., Ломоносов) или более элементов (напр., Куликово поле, «Летучий голландец»), обозначая при этом одно понятие [7, с. 53].
Так, для носителей немецкого языка выражение der deutsche Michel, включающее собственное имя Michel, является шутливо-ироничным прозвищем немецкого мещанина. Женское имя собственное Liese является частью составного прецедентного имени Trodelliese, которое характеризует лицо женского пола, отличающегося медлительностью, сродни русскому «копуша».
Прецедентное высказывание - репродуцируемый продукт речемыслительной деятельности; законченная и самодостаточная единица, которая может быть или не быть предикативной; сложный знак, сумма значений которого не равна его смыслу; в когнитивную базу входит само ПВ как таковое; ПВ неоднократно воспроизводится в речи носителей русского языка. К числу ПВ принадлежат цитаты из текстов различного характера (напр., «Что делать?», «Ждем-с!»), а также пословицы (напр., «Тише едешь - дальше будешь»). Так, любовь немцев к порядку нашла свое отражение в пословицах:
Ordnung ist das halbe Leben («Порядок - душа всякого дела»)
Ordnung muB sein! («Порядок превыше всего!»)
Heilige Ordnung, segensreiche Himmelstochter («Святой порядок - благословенный сын небес»)
Какие же разновидности прецедентных текстов используются в речи носителей немецкого языка? Следует отметить, что специфика прецедентных высказываний обусловливается и культурными фоновыми знаниями каждого отдельного представителя лингвокультурной общности. Носители немецкого языка преимущественно оперируют прецедентными именами, восходящими к художественной литературе, киноискусству, музыке, а также политике. Так, зачастую прецедентные высказывания заимствуются из известных кинофильмов, ставших в свое время популярными и сохранивших свою актуальность до настоящего времени.
Например, к таким прецедентным высказываниям относятся фразы из ставших некогда знаменитыми в Австрии фильмов «Hallo Dienstmann» (1951) и «Indien» (1993). Первый фильм является в свою очередь образцом классической австрийской комедии. В частности, знаменитая «сцена с чемоданом» известна и по сей день каждому австрийцу, а легендарное высказывание одного из главных героев Пауля Хёрбигера «Wie nehmen wir ihm denn? (букв. Как же нам его взять?)» настолько прочно вошло в языковое употребление, что может рассматриваться как часть культурной идентичности Австрии.
Таким образом, данная прецедентная единица возникает в речи австрийца всякий раз, когда имеется какая-либо проблема и путь решения данной проблемы ещё не известен, но при этом человек так оптимистично настроен, что решение для данной проблемы найдется. Нередко данное прецедентное высказывание используется в карикатурах, особенно в политических.
Вышедшая в 1993 году комедия «Indien» с участием Альфреда Дорфера и Йозефа Хадера в главных ролях привнесла ещё одно прецедентное высказывание в обиходную речь австрийцев. Главный герой Курт Фельнер , являющийся сотрудником санитарного надзора в Нижней Австрии, благодарит фразой «Danke, ganz lieb» («Спасибо, очень мило») за то, что, с его точки зрения, является само собой разумеющимся, поэтому это фраза стала выражением своего рода благодарности, высказанной в шутливой и несерьезной форме, что обусловливает её использование исключительно в кругу друзей и семьи.
Приведём несколько примеров, иллюстрирующих вовлечение прецедентных феноменов в рекламный текст. На австрийском телевидении часто транслируются рекламные ролики с использованием прецедентной ситуации, известной во всём мире под названием «Кордовское чудо». Речь идёт о легендарном матче австрийской сборной против действующих чемпионов мира команды ФРГ. В канун матча немецкая пресса считала победу над лишённой мотивации Австрией очевидной, но 21 июня на поле стадиона в аргентинском городе Кордова произошла сенсация: Австрия победила со счетом 3:2. В Австрии этот матч называют «кордовским чудом», в Германии он, соответственно, получил наименование «кордовского позора». Фраза футбольного комментатора Эдди Фингера "Tor Tor Tor Tor Tor Tor, I werd' narrisch" («Гол, гол, гол, гол, гол, гол, я сойду с ума) часто используется в австрийской рекламе, тем самым перенося успех игры на рекламный продукт. Так, это нашло отражение в рекламе венского сахара, где один из легендарных австрийских футболистов, участник сенсационного матча в Кордове, отличившийся тем, что забил два гола, Ханс Кранкль спустя много лет вспоминает эту историческую встречу за чашкой кофе, куда он бросает два кусочка традиционного венского сахара. Он же появляется в рекламе банковского продукта национального австрийского банка “Volksbank”, где выступает гарантом инвестиционного фонда под лозунгом "Goleador Garant", где само название Goleador является прецедентным именем. Такое почётное прозвище дали австрийскому футболисту испанские фанаты, когда он выступал за их футбольный клуб «Barcelona». Goleador в переводе с испанского означает «забивший много голов». Таким образом, прославленный футболист гарантирует полный успех банковскому продукту, используя в его названии своё футбольное прозвище.
М.И. Косарёв [8], изучавший проблемы немецкоязычных прецедентных феноменов, в своем исследовании выделяет особые прецедентные феномены со сферой источником «Кино» в политической коммуникации Германии. Речь идёт о прецедентных именах, заимствованных из культовых фильмов и используемых в политическом дискурсе. Несомненным фаворитом в немецкоязычных странах стало имя Арнольда
Шварценеггера, получившее известность благодаря хиту режиссёра Камерона - культовому фильму середины 80-х годов «Терминатор». Интерес журналистов к образу главного героя этого фильма объясняется ещё и тем, что актер до недавнего времени активно занимался политикой. ^редко, когда речь шла об Aрнольде Шварценеггере как о политической фигуре, его наделяли эпитетами «Terminator» или же «Gouvernator». Прецедентное имя "Терминатор" используется для номинации, употребление имени основывается на ассоциативной связи образа Шварценеггера с образом самого популярного из его героев, актуализации дифференциальных признаков прецедентного имени не происходит. Для простой номинации употребляется также и имя "Gouvernator", образованное сложением "Gouverneur" и "Terminator". Также прецедентные высказывания "Hasta la vista, Baby" и "I'll be back", произнесенные некогда главным героем в этом культовом фильме, не всегда говорили в пользу Aрнольдa Шварценеггера как политического деятеля. Это отразилось в следующем примере:
Einzeiler sind Schwarzeneggers Schwache. Vorgetragen in seinem steirischen Skilehrer-Amerikanisch haben sie seine Karrie-re befordert. Aber die textsparende Coolness von "Hasta la vista, Baby" und "I'll be back" ist gefahrlich in einer politischen Fern-sehdebatte (Die Welt, 19.01.2005).
В данном примере с помощью прецедентных высказываний эксплицируется такая черта героя, как немногословность. Эта характеристика связывается в сознании зрителей с тупостью робота, решающего все проблемы с помощью оружия и силы. Журналисты нередко иронически подчеркивали ограниченность умственных способностей самого Шварценеггера, указывая, что его место - не в кресле губернатора штата, а на экране.
Как актёра Шварценеггера знают в основном по многочисленным экшен-фильмам, в которых его герои делают примерно одно и то же: преследуют злодеев, сражаются, убивают и спасают народы и даже целые планеты от гибели. Именно с таким абстрактным киногероем Шварценеггер-политик ассоциировался у зрителя:
In seiner langjahrigen Karriere als Filmstar hatte Schwarzenegger Erfahrung darin gesammelt, in Leinwandabenteuern gleich ganze Volker und Planeten vor dem Untergang zu retten (Arnold Schwarzenegger rettet Ertrinkenden. Suddeutsche Zeitung, 10.04.2004).
Прецедентные феномены, связанные с образом Терминатора, активизируют мифологическое мышление читателя. Главный голливудский миф отражается в повествовании о сверхчеловеке и конкретизируется через образ несгибаемого Терминатора. Данные мифы так или иначе актуализируются в сознании зрителя с помощью прецедентных феноменов, способствующих формированию лингвокультурологической компетенции обучаемых.
Библиографический список
1. Костомаров, В.Г. Как тексты становятся прецедентными / В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова // РЯЗР. 1994. - № 1.
2. Мусхелишвили, Н.Л. Значение текста как внутренний образ / Н.Л. Мусхелишвили, Ю.А. Шрейдер // Вопросы психологии. - 1997 - № 3.
3. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. - М.: Наука, 1987.
4. Слышкин, Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Волгоград, 1999.
5. Земская, Е.А. Цитация и виды её трансформации в заголовках современных газет // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. - М., 1996.
6 Красных, В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: курс лекций. - М., 2002.
7. Гудков, Д.Б. Прецедентное имя в когнитивной базе современного русского языка // Язык, сознание, коммуникация. - М., 1998. - Вып. 4.
8 Косарев, М.И. Прецедентные феномены со сферой-источником «кино» в печатных СМИ Германии // Известия Уральского государственного университета. - 2007. № 50.
9. Гудков, Д.Б. Некоторые особенности функционирования прецедентных высказываний / Д.Б. Гудков, В.В. Красных, И.В. Захаренко, Д.В. Багаева // Вестник Московского университета. - 1997. - № 4. - Сер. 9.
10. Красных, В.В. Когнитивная база и прецедентные феномены в системе других единиц и в коммуникации / В.В. Красных, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, Д.В. Багаева // Вестник Московского университета. - 1997. - № 3. - Сер. 9.
Bibliography
1. Kostomarov, V.G. As texts become precedent / V.G. Kostomarov, N.D. Burvikova // RYAZR. -1994. - № 1.
2. Muskhelishvili, N.L. Meaning of the text as an internal image / N.L. Muskhelishvili, Y.A. Schrader // Questions of psychology. - 1997 - № 3.
3. Guards, J.N. Russian language and linguistic identity. - M.: Nauka, 1987.
4. Slyshkin, G.G. Linguocultural concepts of precedent texts: author. dis. ... cand. sc. science. - Volgograd, 1999.
5. Zemskaya, E.A. Citation and the types of its transformation into a modern newspaper headlines / Poetics. Stylistics. Language and culture. -
M.,
1996.
