CC BY
62
^^^ [лингвокультурология]
Изучение языка как коммуникативной реальности опирается на отражённую в нем совокупность представлений о мире, сложившихся в сознании носителей, — языковую картину мира, а также на систему ценностей — аксиологическую картину мира, и эмоциональную картину мира, которые стали базовыми для описания систем оценочных средств, которыми располагают носители национального языка, и средств выражения эмоционального состояния говорящих.
Художественные тексты, которые отражают действительность сквозь призму сознания своего создателя, стали источником получения сведений об авторе — человеке определенного времени, социальной принадлежности, психологических состояний Таким образом, сегодня автор текста рассматривается не только в качестве «инструмента» при проникновении в смысл текста, но и как самостоятельная инстанция, позволяющая выявлять и соотносить значения языковых средств с определенными зонами смысла — картинами мира. В публикуемой статье интерпретация афоризмов Пушкина направлена на выявление объективной типологической характеристики личности пишущего.
Дао Динь Тхао РОТ: 10.24411/1811-1629-2019-13044
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ ТИПАЖ «ЧЕЛОВЕК ПИШУЩИЙ»
В АФОРИЗМАХ А. С. ПУШКИНА
DAO DINH THAO
LINGUOCUTURAL TYPE OF "HOMO SCRIPTOR" IN A. S. PUSHKIN'S APHORISMS
Статья посвящена выявлению аксиологически значимых характеристик лин-гвокультурного типажа «человек пишущий» по данным афоризмов А. С. Пушкина. Применяемый в работе контрастивный подход к анализу языкового материала позволяет говорить об универсальных ценностях, отраженных в афористических суждениях классика русской литературы.
Ключевые слова: афоризм; лингвокультурный типаж; человек пишущий; ценность; языковая личность.
The article is devoted to the identification of axiologically significant characteristics of the linguocultural type of "Homo Scriptor" in Alexander Pushkin's aphorisms. The contrastive approach to the analysis of linguistic material makes it possible to speak of universal values reflected in the aphoristic judgments of the classic of Russian literature.
Keywords: aphorism; linguocultural type; Homo Scriptor; value; linguistic personality.
Статья выполнена в границах аксиологической лингвистики и лингвокультурологии. Объект исследования — лингвокультурный типаж «Homo Scriptor» — «человек пишущий». Предмет анализа — вербализованные характеристики данного типажа, который «есть не что иное, как продукт комбинаторики, при этом возникающая комбинация отличается ... относительной устойчивостью...» [1: 82]. Актуальность работы обусловливается тем, что, во-первых, типология традиционных и складывающихся лингвокультурных типажей относится к новейшей проблематике современной антропологической лингвистики, многие вопросы которой остаются дискуссионными; во-вторых, целостное представление о «человеке пишущем» — важный источник информации о базовых
t
Дао Динь Тхао
Аспирант кафедры русского языка, общего языкознания и речевой коммуникации Уральский федеральный университет Проспект Ленина, 51, Екатеринбург, 620000, Россия ► daodinhthao@gmail.com
Dao Dinh Thao
Ural Federal University 51, Lenin ave., Yekaterinburg, 620000, Russia
Научный руководитель: д-р филол. наук, проф. Н. А. Купина
ценностях национальной лингвокультуры. Цель исследования — моделирование лингвокультур-ного типажа «человек пишущий» по данным афоризмов А. С. Пушкина — реализуется на основе последовательного решения следующих задач: отталкиваясь от теоретических положений научных трудов по лингвоаксиологии и лингвокультуро-логии, отобрать и систематизировать языковой материал, транслирующий ментально значимые представления о лингв окультурном типаже «человек пишущий»; обобщить характеристики, моделирующие национально-специфические представления о данном типаже.
В русле антропологического «поворота» в гуманитарных науках рубежа ХХ-ХХ1 веков возникла лингвокультурология, «изучающая взаимодействие двух семиотических областей — языка и культуры» [17: 96]. В центре внимания лингвокультурологов находится язык, конструирующий ментальность человека, в том числе его культурное самосознание. Так, в «Словаре русской ментальности» на основе высказываний русских писателей, философов и общественных деятелей «воссозданы национальные особенности русской материальной, духовной и культурной среды на фоне европейских культурных ценностей, с которыми они пересекаются» [12: 2].
Носитель лингвокультуры «не только познает мир, но и оценивает его с точки зрения значимости для удовлетворения своих потребностей. Языковая информация о системе ценностей свидетельствует об особенностях мировосприятия народа» [15: 51]. Ценности, таким образом, приобретают не только социально-культурную, но и персонологическую значимость. В этой связи в лингвистике разработана теория языковой личности, развитием которой является типология лингвокультурных типажей.
Термин «языковая личность» в научный оборот ввел В. В. Виноградов, который исследовал вопрос о «соотношении в произведении языковой личности, художественного образа и образа автора» [6: 120]. Разработке теории языковой личности посвящены многочисленные труды [4; 7; 9; 10; 11 и др.]. В концепции Ю. Н. Караулова языковая личность описывается как «совокупность способ-
ностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью» [11: 3]. На основе комплексного подхода к объекту В. И. Карасик выделяет коммуникативную личность, т. е. «обобщенный образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятельностных ценностей, знаний, установок и поведенческих реакций» [10: 429], интерпретирует когнитивную, поведенческую составляющие данного понятия в соотнесении с национально-культурными нормами и установками, характерныыми для определенного лингвокультурного сообщества.
Языковая личность — объект смежных с лингвистикой наук: психологии, социологии, культурологии. Культурологический анализ языковой личности предполагает моделирование лингвокультурных типажей — «обобщенных узнаваемых образов представителя той или иной культуры» [9: 178], т. е. «закрепленный в языке базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, который выделяется на основе релевантных характеристик, типичных признаков вербального и невербального поведения конкретных языковых личностей» [5: 24]. В настоящее время персонологические исследования сосредоточены на моделировании различных типажей, которые занимают важное место в национальной лингвокультуре (см.: [8; 13; 14; 20 и др.]).
Обобщенное представление о том или ином лингвокультурном типаже содержится в прецедентных текстах, имеющих «сверхличностный характер» [11: 216]. Прецедентным «может быть
1) цитата (в том числе и трансформированная),
2) название произведения, 3) полное воспроизведение небольшого по объему текста, а также пословицы» [17: 112]. В этой связи для анализа лингвокультурного типажа репрезентативной окажется выборка афоризмов из текстов русской классической литературы.
Общепринятое научное определение афоризма до настоящего времени не сформирова-
лось. Так, «некоторые исследователи относят к афоризмам только авторские изречения, включая в этот разряд крылатые слова, другие — все виды кратких обобщенных высказываний, в том числе пословицы и поговорки» [19: 42]. Выделяются такие общие признаки афоризма, как лаконизм, синтаксическая оформленность в виде высказывания, передающего «глубокое по содержанию суждение» [24: 3].
Материал исследования — данные «Словаря крылатых выражений Пушкина» [16], в котором зафиксировано около 1900 единиц. Отметим, что составители называют пушкинизмами все «пушкинские цитаты описательно-бытового или поэтического характера», «крылатые фразы-афоризмы, «выражения полуфразеологического типа», «обороты фразео-перифрастического характера», «крылатые выражения-фразеологизмы» и «пушкинские слова-образы, слова-символы» [Там же: 16-17]. В настоящей статье афоризм трактуется как собственно авторское аксиологическое суждение, обобщающее умозаключение.
Для предварительного осмысления ценностных суждений А. С. Пушкина, связанных с лингвокультурным типажом «человек пишущий», следует обратиться к понятийным признакам изучаемого типажа по данным толковых словарей русского языка. Слово пишущий характеризуется как действительное причастие настоящего времени от глагола писать. Одно из значений глагола писать — «сочинять, создавать какое-л. словесное произведение» [18, т. 3: 125] — уточняет вид речевой деятельности субъекта. Пишущим может быть поэт, писатель, литератор и шире — любой человек, занимающийся производством письменной речи.
М. Н. Эпштейн специально выделяет типаж человека пишущего (Homo Scriptor) как объект «скрипторики» — комплексной научной дисциплины «о человеке пишущем, о письме и письменной деятельности как образе жизни и способе отношения к миру, <...> о пишущих индивидах или коллективах, об экзистенциальном, национальном или конфессиональном отношении к письму» [22: 125]. Он подчеркивает, что для многих «жить — значит писать. <... > Все мы —
скрипторы, а значит, скрипторика — это и о нас, о нашей жизни и попытках бессмертия» [Там же]. Соглашаясь с приведенным положением, уточним, что в рамках данной статьи человек пишущий рассматривается как автор художественных произведений, поэт, наделенный «поэтическим отношением к действительности, жизни» [21: 713]. Таким образом, типаж «человек пишущий» является результатом комбинаторики понятийно значимых смыслов: 'занимающийся сочинением, написанием художественных произведений'; 'обладающий поэтическим отношением к окружающему, к жизни'.
А. С. Пушкин — не только признанный классик русской литературы, но и мыслитель. «В творчестве Пушкина все, казалось бы, уже истолковано, проповедано, заучено наизусть и вошло в пословицу. И тем не менее и читатели, и интерпретаторы продолжают искать и находить в нем новые и новые источники мудрости и душевного просветления» [16: 5]. Пушкинские произведения являются ценным источником данных о русской ментальности. В то же время его афористические суждения транслируют общечеловеческие ценности. Последним обусловливается наш выбор объекта исследования. Из «Словаря крылатых выражений А. С. Пушкина» методом сплошной выборки были выписаны афоризмы, содержащие авторскую интерпретацию человека пишущего в указанном выше понимании. Ниже в круглых скобках с опорой на отмеченное издание указываются название произведения А. С. Пушкина и год его создания. По принципу дополнения используются афоризмы вьетнамских писателей, извлеченные из электронного ресурса*.
Человек пишущий, поэт — одаренный Богом талант:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
(Дар напрасный, дар случайный, 1828).
Ключевое слово дар — «способность, дарование, талант» [18, т. 1: 364]. Поэт нередко сомневается в востребованности своего таланта. Его творения — и торжественные, символические,
прославляющие отчизну (гимны), — и обыденные, умиротворяющие (песни ... фригийских пастухов) — создаются по велению Неба, а также в соответствии с жизненными устоями и традициями:
Гимны важные, внушенные богами, И песни мирные фригийских пастухов
(Муза, 1821).
Поэтическое творчество — тайна, разгадка которой подвластна лишь поэту-новатору, не скованному догмами:
И даль свободного романа Я сквозь магический кристалл Еще не ясно различал
(Евгений Онегин, 1823-1831).
Поэт призван быть творцом нового. Ср.:
Vän chüúng chi dung nap äüöc nhüng ngüdi biet âào sâu, biet tim toi, khúi nhüng nguôn chUa ai khúi và sáng tao nhüng cái gi chUa có... (Nam Cao) — В литературу входит только тот, кто умеет вникнуть в проблему, отыскивать новое, открывать нераскрытое и творить то, чего не было... (Нам Као, здесь и далее перевод автора).
Афоризм — декларация вьетнамского писателя о новаторском литературно-художественном творчестве.
Интеллект, духовность, пристальное изучение текущей жизни в сочетании с парадоксальным мышлением приводят человека пишущего к обнаружению ранее неизвестного, феноменального:
О, сколько нам открытий чудных Готовит просвещенья дух, И опыт, сын ошибок трудных, И гений, парадоксов друг...
(Отрывки, 1829).
Поэт дарует миру нетленные эстетические ценности — высокую словесность, гармонию:
Где пел Торквато величавый; Где и теперь во мгле ночной Адриатической волной Повторены его октавы
(Кто знает край, где небо блещет, 1828).
Человек пишущий предстает как пророк, Божий избранник, призванный вдохновлять, воодушевлять народ: Глаголом жги сердца людей (Пророк, 1826). В приведенном пушкинизме лексема глагол употребляется в значении «слово,
речь» [23: 430]. Афоризм оформлен как ставшая крылатой прямая аксиологическая установка. Поэзия должна пробуждать в людях высокие чувства добра, справедливости (нравственные ценности), побуждать к сопротивлению злу. Ценностные суждения, стоящие за сформулированной аксиологической установкой: Высокое искусство облагораживает; Словесное искусство принадлежит народу.
Поэт призван говорить правду. Это его гражданский долг:
Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу
(Друзьям, 1828).
Глубина суждения позволяет трактовать его как не связанное с определенным отрезком времени: не только раболепство, льстивость, трусость лиц, приближенных к власти, но и гражданская пассивность поэта наносят вред стране. Голос поэта должен быть услышанным даже в самое мрачное время. Ср.:
Lam nha vän neu khong ly giäi düöc nhüng vän de co ich cho cuoc song thi cam but ma lam gi? (Nguyen Manh Tuan) — Будучи писателем, не можешь объяснить вопросы, связанные с жизнью народа, тогда зачем пишешь? (Нгуен Мань Туан).
Афоризм вьетнамского писателя может трактоваться как призыв говорить правду, писать о народе и для народа.
Противоречат Божественному предназначению поэта празднословие, хитрость, ложь:
Грешный мой язык, / И празднословный, и лукавый (Пророк, 1826).
Пушкинизм трактуется как суждение о «поэтическом даре, растрачиваемом напрасно» [16: 42].
Обладая талантом, прозорливостью, человек пишущий должен, в соответствии с общественными ожиданиями, реалистически изображать действительность, не фальсифицировать историю, использовать перо в интересах народа, способствовать формированию культурной памяти нации:
Мечты поэта,
Историк строгий гонит вас!
Увы! Его раздался глас, —
И где ж очарованье света!
(Герой, 1830).
Пушкинский афоризм может толковаться как суждение об «отдаленности содержания литературного произведения от действительности» [Там же: 121]. Отметим отсутствие категоричности: романтическое очарование — характерологическая особенность поэтического произведения, плод воображения творца. Ср.:
вьетнамский афоризм: Nghê thuât không can phâi là ánh trang lùa doi, nghê thuât không nên là ánh trang lùa doi, nghê thuât chî có the là tiêng dau kho kia thoát ra tü nhüng kiê'p lam than (Nam Cao) — Искусство должно быть не лживым лунным лучом, но изображением мучительных голосов от нищенских судеб (Нам Као).
Афоризм известного вьетнамского писателя-реалиста XX века транслирует одну из важнейших ценностей, включенную в контекст времени, когда Вьетнам был французской колонией (1858-1945). Писатель призван отражать в своих произведениях насущные проблемы общественной жизни. В обоих случаях значимость приобретает дихотомия «ложь — истина».
Человек пишущий объективно оценивает свои произведения, опираясь на осознание долга и призвания. Он уверен в том, что эмоционально-нравственные порывы найдут благодарный отклик в сердцах людей. Народ всегда будет ценить своего поэта:
И долго буду тем любезен я народу
Что чувства добрые я лирой пробуждал
(Я памятник себе воздвиг нерукотворный, 1836).
Будучи неординарной самобытной личностью, поэт оставляет след в истории литературы, так как «из всех материалов самый времяупор-ный — письменное слово» [22: 132]:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный (1836).
Многогранная личность поэта находит воплощение в его текстах. Ср.:
афоризм известного вьетнамского поэта-лирика: Nhà van ton tai à tácphâm. Không có tácphâm thi nhà van ây coi nhU dâ chêt (Xuân Dieu) — Писатель существует в своих произведениях, без которых он бы оказывался мертвым (Суан
Зиеу). Человек пишущий осознает взаимосвязь слова и дела: Слова поэта суть уже его дела (А. С. Пушкин).
Поэт — это «человек внутренний» [2: 89], самодостаточный. Он должен быть готов к тому, что «слава и популярность непостоянны, преходящи» [16: 230]:
Поэт! не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный ум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной: Но ты останься тверд, спокоен и угрюм
(Поэту, 1830).
Афоризм является прямой аксиологической установкой, оформленной как побудительное предложение. Персональные «аксиологические оценки» [3: 32]: верность сложившимся взглядам, чувство собственного достоинства, трезвый ум, уравновешенность. Человек пишущий — критик и строгий судья собственных творений. Его отличает способность к объективной самооценке:
Всех строже оценить умеешь ты свой труд Ты им доволен ли, взыскательный художник? Доволен? Так пускай толпа его бранит И плюет на алтарь, где твой огонь горит, И в детской резвости колеблет твой треножник
(Там же).
Честный, неподкупный поэт — совесть народа, плоть от плоти народа. Он понимает чаяния народа, его горести, эхом отзывающиеся в душе:
И неподкупный голос мой был эхо русского народа (К Н. Я. Плюсковой, 1818).
Ср.:
Chi có nhan dan mäi nuoi dUdng cho sáng tác cúa nhä vän bang nhüng nguon nhUa song. Con neu các nhä vän quen dieu dó, nhan dan cüng sé quen anh ta (Ho Chí Minh) — Только народ жизненным соком питает творчество писателей. Если писатели забывают об этом, их самих забывает народ (Хо Ши Мин).
Высказывание Хо Ши Мина как автора поэтических произведений подтверждает неразрывную связь человека пишущего с народом.
Поэзия рождается по вдохновению. Лирическое Я находит свободное воплощение в поэтическом произведении:
Душа стесняется лирическим волненьем, Трепещет и звучит, и ищет, как во сне, Излиться наконец свободным проявлением (Осень. Отрывок, 1833).
Ср.:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв
(Поэт и толпа, 1828).
Погрязшие в разврате не способны оценить поэтическое творчество:
Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело:
Не оживит вас лиры глас!
(Поэт и толпа, 1828).
Поэт должен быть готов к тому, что он не всегда является голосом толпы. Его произведения не должны натуралистически отражать бытовую реальность, которую он вправе осмыслять субъективно:
Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон (Поэт, 1827).
Это пушкинское суждение «о противопоставлении творчества поэта реальной (бытовой) обстановке, о противоречивости, соединении разных начал в жизни поэта и его творчестве» [16: 170].
В заключение отметим, что комплексный анализ сложившихся (например, русский интеллигент) и формирующихся (например, гламурная девушка) лингвокультурных типажей — актуальная задача антропоцентрических исследований. Типаж «человек пишущий» относится к числу сложившихся.
Афористические суждения А. С. Пушкина позволяют выявить набор ценностных характеристик, свойственных обобщенному лингвокуль-турному типажу «человек пишущий — поэт»: наделенный Божественным даром создатель эстетически значимых произведений высокой словесности; плоть от плоти народа; носитель духовно-нравственных ценностей; хранитель исторической памяти; пророк. Выделяются также личностные качества поэта как «человека пишущего»: интеллект, свободолюбие; независимость, неподкупность, душевая отзывчивость, мечтательность, чувство прекрасного, осознание гражданского долга. Раболепство, льстивость,
трусость, ложь, празднословие, хитрость исключаются из системы персональных ценностней «человека пишущего».
Афоризмы классика русской литературы транслируют ментально значимые ценности: поэтическое дарование, высокая поэзия, вдохновение, творчество, правда, добро. Контрастивный анализ позволяет говорить об универсальных ценностях, отраженных в афоризмах А. С. Пушкина.
ПРИМЕЧАНИЕ
* Kho tang danh ngön Viet Nam. URL: http:// khotangdanhngon.com/tag/danh-ngon-viet-nam.
ЛИТЕРАТУРА
1. Барт Р. S/Z. М, 2001.
2. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
3. Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике. М., 2005.
4. Богин Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Л., 1984.
5. Васильева Л. А. Лингвокультурный типаж «британский премьер-министр» (на матер. современного английского языка): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Нижний Новгород, 2010.
6. Виноградов В. В. О художественной прозе. М.; Л., 1930.
7. Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филол. науки. 2001. № 1. С. 64-72.
8. Гуляева Е. В. Лингвокультурный типаж «политик» в современном российском дискурсе // Политическая лингвистика. 2011. № 3(37). С. 184-187.
9. Карасик В. И. Языковая кристаллизация смысла. М., 2010.
10. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепт, дискурс. Волгоград, 2002.
11. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.
12. Колесов В. В., Колесова Д. В., Харитонов А. А. Словарь русской ментальности: В 2 т. СПб., 2014. Т. 1.
13. Крысин Л. П. Современный русский интеллигент: попытки речевого портрета // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1. С. 90-106.
14. Купина Н. А. Пьесы Ярославы Пулинович: тема семьи и женские лингвокультурные типажи // Известия Уральского федерального ун-та. Сер. 2, Гуманитарные науки. 2019. Т. 21, № 1 (184). С. 155-171.
15. Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001.
16. Мокиенко В. М., Сидоренко К. П. Словарь крылатых выражений Пушкина. СПб., 1999.
17. Словарь лингвокультурологических терминов / Отв. ред. М. Л. Ковшова. М., 2017.
18. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. Т. 1. М., 1981; Т. 3. М., 1983.
19. Прохоров Ю. Е. Афоризм // Русский язык: энциклопедия / Гл. ред. Ю. Н. Караулов. М., 1997. С. 42.
20. Попова С. В. Лингвокультурный типаж «школьная учительница»: субъектное позиционирование: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2012.
21. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / Отв. ред. Н. Ю. Шведова. М., 2008.
22. Эпштейн М. Н. Скрипторика: Введение в антропологию и персонологию письма // Философские науки. М., 2008. № 8. С. 124-146.
23. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. Т. 1. М., 2003.
24. Федоренко Н. Т., Сокольская Л. И. Афористика. М., 1990.
REFERENCES
1. Bart R. (2001) S/Z. Moscow. (in Russian)
2. Bakhtin M. M. (1979) Estetika slovesnogo tvorchestva [Aesthetics of Verbal Creativity]. Moscow. (in Russian)
3. Bartmin'skii E. (2005) Iazykovoi obraz mira: ocherkipo etnolingvistike [The Language Image of the World: Essays on Ethnolinguistics]. Moscow. (in Russian)
4. Bogin G. I. (1984) Model' iazykovoi lichnosti v ee otnoshenii k raznovidnostiam tekstov [A Model of Linguistic Personality in its Relation to Varieties of Texts] (Extended abstract of Doctor's thesis). Leningrad. (in Russian)
5. VasiTeva L. A. (2010) Lingvokul'turnyi tipazh «britanskii prem'er-ministr» (na materiale sovremennogo angliiskogo iazyka) [Linguocultural type of "British Prime Minister" (on the material of modern English)] (Extended abstract of candidate's thesis), Linguistics University of Nizhny Novgorod, Nizhnii Novgorod. (in Russian)
6. Vinogradov V. V. (1930) O khudozhestvennoi proze [On Artistic Prose]. Moscow; Leningrad. (in Russian)
7. Vorkachev S. G. (2001) LingvokuT'turoTogiia, iazykovaia Tichnost', kontsept: stanovTenie antropotsentricheskoi paradigmy v iazykoznanii [Linguoculturology, Linguistic Personality,
Concept: the Formation of the Anthropocentric Paradigm in Linguistics]. Filologicheskie nauki [Philological Sciences], no. 1, pp. 64-72. (in Russian)
8. Guliaeva E. V. (2011) Lingvokul'turnyi tipazh «politik» v sovremennom rossiiskom diskurse [Linguocultural Type of "Politician" in Modern Russian Discourse]. Politicheskaia lingvistika [Political Linguistics], no. 3 (37), pp. 184-187. (in Russian)
9. Karasik V. I. (2010) Iazykovaia kristallizatsiia smysla [Crystallization of the Linguistic Meaning]. Moscow. (in Russian)
10. Karasik V. I. (2002) Iazykovoi krug: lichnost', kontsepty, diskurs [The Language Circle: Personality, Concepts, Discourse]. Volgograd. (in Russian)
11. Karaulov Yu. N. (1987) Russkii iazyk i iazykovaia lichnost' [Russian Language and Linguistic Personality]. Moscow (in Russian)
12. Kolesov V. V., Kolesova D. V., Kharitonov A. A. (2014) Slovar' russkoi mental'nosti [Dictionary of Russian Mentality], in 2 vols., vol. 1. St. Petersburg. (in Russian)
13. Krysin L. P. (2001) Sovremennyi russkii intelligent: popytki rechevogo portreta [The Modern Russian Intelligent: Attempts of the Speech Portrait]. Russkii iazyk v nauchnom osveshchenii [Russian Language in Scientific Illumination], no. 1, pp. 90-106. (in Russian)
14. Kupina N. A. (2019) P'esy Iaroslavy Pulinovich: tema sem'i i zhenskie lingvokul'turnye ti-pazhi [Plays of Yaroslava Pulinovich: Family Theme and Female Linguocultural Types]. Izvestiia Ural'skogo federal'nogo universiteta Ser. 2, Gumanitarnye nauki [Izvestia. Ural Federal University Journal. Series 2 Humanities and Arts], no. 21, vol. 1 (184), pp. 155-171. (in Russian)
15. Maslova V. A. (2001) Lingvokul'turologiia [Linguoculturology]. Moscow. (in Russian)
16. Mokienko V. M., Sidorenko K. P. (1999) Slovar'krylatykh vyrazhenii Pushkina [TheDictionary of Pushkin's Winged Words]. St. Petersburg. (in Russian)
17. Kovshova M. L., ed. (2017) Slovar' lingvokul'turologicheskikh terminov [Dictionary of Linguocultural Terms]. Moscow. (in Russian)
18. Evgeneva A. P., ed. (1981), (1983) Slovar' russkogo iazyka [Dictionary of the Russian Language], in 4 vol., vol. 1 (1981), vol. 3 (1983). Moscow (in Russian)
19. Prokhorov Yu. E. (1997) Aforizm [Aphorism]. In: Karaulov Yu. N., ed. Russkii iazyk: entsik-lopediia [Russian Language: Encyclopedia]. Moscow, p. 42. (in Russian)
20. Popova S. V. (2012) Lingvokul'turnyi tipazh «shkol'naia uchitel'nitsa»: sub»ektnoe pozitsion-irovanie [Linguocultural type of «school teacher»: Subject Positioning] (Extended abstract of candidate's thesis), Volgograd State University, Volgograd. (in Russian)
21. Shvedova N. Yu., ed. (2008) Tolkovyi slovar' russkogo iazyka s vkliucheniem svedenii o proisk-hozhdenii slov [Explanatory Dictionary Russian Language inclusion information on origin words]. Moscow. (in Russian)
22. Epshtein M. N. (2008) Skriptorika: Vvedenie v antropologiiu i personologiiu pis'ma [Skriptorika: Introduction to Anthropology and Personality of Writing]. Filosofskie nauki [Philosophical Sciences], vol. 8, pp. 124-146. (in Russian)
23. Fasmer M. (2003) Etimologicheskii slovar'russkogo iazyka [The Etymological Dictionary of the Russian Language], in 4 vols., vol.1. Moscow. (in Russian)
24. Fedorenko N. T., Sokol'skaia L. I. (1990) Aforistika [Aphoristic]. Moscow. (in Russian).
[ представляем новые книги. рецензии]
КОСТОМАРОВ В. Г. СТИЛИСТИКА, ЛЮБОВЬ МОЕЙ ЖИЗНИ...
(Окончание. Начало на с. 16, 37)
разнообразна и многогранна, что сделать это невозможно. Необходимо только, давая определение стилю, каждый раз указывать на тот аспект речевой деятельности, который в данном случае имеется в виду. Каждый раз мы должны осознавать концепцию речевой деятельности, должны иметь концепцию стиля, на основе которой мы употребляем язык. Эта стилеоб-разующая концепция — обязательное условие появления того, что называется стилем. Стиль есть там, где есть идея. Поэтому стиль как инструментальная категория опирается на стилеобразующую концепцию, которая является для субъекта речи руководством к действию. Стиль как функциональная разновидность языка — это то, что соответствует определению В. В. Виноградова. Если мы рассматриваем стиль автора в сфере словесного художественного творчества, то перед нами стиль как когнитивная категория. В этом случае сам речемыслительный акт является одновременно и актом познания (вспомним особенности прозы А. П. Платонова).
Заканчивая рецензию, мы ставим перед собой вопрос: а сама книга В. Г. Костомарова в каком стиле написана? Как и что можно сказать о языке автора в действии? Для ответа на этот вопрос вернемся к началу рецензии, где говорится о том, что само творчество автора в целом следует рассматривать в координатах лингвистической науки как социального института. Если же мы рассматриваем речевую организацию науки как социального института, то ее структура дублирует по своей сути структуру речевой практики общества в целом. И там, и там есть все. В естественных науках такие объекты называются фракталами. В качестве такого объекта можно рассматривать и книгу В. Г. Костомарова. Но анализ книги в этом аспекте хотя и представляется нам чрезвычайно интересным, но выходит за пределы данной рецензии.
В. И. Коньков, д-р филол. наук, проф. ф-та журналистики СПбГУ
