375
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ КАК СИСТЕМНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
© 2004 Г.Г. Слмшкии
Волгоградский государствен пи университет
В рамках системного подхода, являющегося методологическом основой современной культурологии, культура рассматривается как совокупность объективных и субъективных элементов [33: 34: 18]. “Объективные элементы культуры - это физические манифестации культуры, предметы, которые мы можем фактически увидеть и потрогать, такие как одежда, артефакты, посуда, пища и архитектура. Субъективные элементы культуры - все те аспекты, которые мы не можем увидеть или потрогать, но которые. как мы знаем, существуют, например, социальные нормы, обычаи, установки и ценности” [18. 43]. Сложность применения системного подхода обусловлена тем, что исследователь имеет дело лишь с объективными проявлениями культуры, основываясь на которых, он должен выявить специфику субъективных культурных форм, структурировать и классифицировать их. Объективным формам свойственна наблюдаемость, субъективным же - выводимость. В лин-гво культурологи и - науке о взаимосвязи культуры и языка - в качестве объективных элементов культуры выступает вся совокупность традиционно выделяемых языковых единиц (слов, фразеологизмов, текстов и т.д.). Субъективные элементы культуры, реализованные в языке, получили название лиигвокультурных концептов.
Термин “концепт”, имеющий долгую историю, неоднократно подвергался переосмыслению. В научном дискурсе он утвердился в Средневековье в ходе спора об общих понятиях (“универсалиях”). Концептуалисты - сторонники направления схоластической философии, основанного Петром Абеляром, — доказывали, что универсалии не существуют в виде физических явлений (как утверждали сторонники реализма), но и не являются только “сотрясением воздуха” (как характеризовали их сторонники крайнего номинализма), а представляют собой продукт познавательной деятельности человека, т.е. концепт. Концепты, в понимании Абеляра, предстаю! как логико-лингвистические категории, образующие мост между миром мысли и миром бытия. При этом они не всегда имеют основание и реальной природе вещей, но могут являться искаженными образами действительности [23, 454-456: 24, 109-1 М|. Таким образом, в центре
внимания философа оказывалась не вещь, не слово как звучание голоса, а слово как значение. Как отмечает С.С. Неретина, Абеляр вовсе не отождествлял концепт с понятием, как это делалось в последующей логико-философской традиции [19, 143]. Для Абеляра концепт предельно субъективен, связан не с языковыми структурами, но с речью, ориентирован на адресата, формируется под влиянием не только логических процедур абстрагирования, но также чувственного опыта и воображения.
В дальнейшем термин концепт был востребован в основном в математической логике и логической семантике, где он отождествлялся с понятием, смыслом имени или иитенсионалом [30; 32: 13]. В рамках этих направлений концепт понимался как результат логических операций анализа, синтеза, сравнения, абстракции и обобщения, лишившись таким образом характеристик субъективности, диалогической ориентированности и неоднозначности. Крайним проявлением логистического понимания концепта стало толкование его как сущности более высокого уровня абстрактности, чем понятие, как результата не прагматических обобщений воспринимаемой действительности, но лишь научного исследования определенного материала [25,246-247].
Характерная для XX века тенденция к взаимопроникновению различных областей знания вызвала потребность в единице, сводящей воедино результаты различных познавательных процессов и ментальных операций, опредмечен-ных в языке и эксплуатируемых в коммуникации. Такой единицей стал концепт, при изучении которого произошло обобщение ряда аспектов лингвокогиитивной деятельности, прежде рассматривавшихся изолировано. В лингвоконцептологическом исследовании в неразрывном единстве стали рассматриваться следующие феномен ы:
1. Языковое и энциклопедическое значения слова. Данное обобщение основывается на выдвинутом А.II. Барановым и Д О. Добровольским постулате о нерелевантности противопоставления лингвистического н экстралпнгвисти-ческого знания в рамках когнитивного исследования: “Когнитивная лингвистика, обращаясь к
категории таи ия как базовой, сии мае г прош-иопоставдспне лингвистического и экстралин-ГПИСТТ 1ЧССКОГО. позволяя исследователю использовать олин || тот жс метаязык для описания знании различных типов |3, !5].
2. Результат!»! л огн ко-понятийного и образного осмысления действительности. 11ервопа-чально возникло противопоставление '‘познавательный концепт - художественный концепт
11 ]. затем понятийный и образный элементы стали включаться в структуру единого концепта [ 10; 15; 6; 7]. При этом отмечается возможность неравномерной реализации данных элементов в различных типах дискурса: если в бытовом общении обычно доминирует понятийный элемент. то для поэтического дискурса более актуален элемент образный [9; 28].
3. Различные моделируемые структуры сознания (фрейм, гештальт, схема, сценарий (скрипт), пропозициональная структура и т. д.). Данные феномены стали рассматриваться как гипонимы концепта [2; 21; 4] или как части но отношению к целому [17; 11; 22].
Характерно, что параллельно концептуализму в лингвистике стало развиваться одноименное направление в искусстве, осуществляющее обратное движение от конкретно-чувственного восприятия к интеллектуальному осмыслению. “Концептуализм претендовал на роль феномена культуры, синтезирующего в себе науку (в первую очередь гуманитарные науки - эстетику, искусствознание, лингвистику, но также и математику), философию и собственно искусство в его новом понимании (арт-деятельность, артефакт). На первый план в концептуализме выдвигается концепт - формально-логическая идея вещи, явления, произведения искусства, его вербализуемая концепция, документально изложенный проект. Суть арт-деятельности усматривается концептуализмом не в выражении или изображении идеи (как в традиционных искусствах), а в самой “идее”, в ее конкретной презентации, прежде всего, в форме словесного текста, а также сопровождающих его документальных материалов типа кино-, видео-, фонозаписей” [5, 326]. Таким образом, можно констатировать, что в категории “концепт” нашла выражение потребность в синтезе различных форм культуры, прежде ориентированных на взаимо-противопоставление.
В лингвистическом концептуализме дифференцируются два основных направления - когнитивное и лингвокультурологическое. Как отмечает В.И. Карасик, данные подходы не являются взаимоисключающими: “концепт как ментальное образование в сознании индивида есть выход на копцептосферу социума, т.е. в копеч-
пом счете на кулыуру. а копнем і как единима культуры есть фиксация коллективного омыта, который станови гея достоянием индивида. Има че говоря, эти подходы различаются векторами по отношению к индивиду: лингвокогпитивпый концепт - это направление от индивидуального сознания к культуре, а лингвокультурный концепт - это направление от культуры к индивидуальному сознанию” [10, 139]. Принципиальные различия связаны с отношением концепта и языкового знака:
- для ко гнити и и ста одному концепту соответствует одна языковая единица; для липгио-культуролога концепт обладает- свойством полна пел л ируе мости, т. е. может и должен реализовываться при помощи целого ряда единиц языка и речи;
- для когнитивиста любому слову соответствует свой концепт (в т.ч. служебным словам, например, концепт союза но, и научным терминам. например, концепт биссектрисы): для лин-гвокультуролога именами концептов является ограниченное число культурнозначимых единиц (ограничение может производиться на различных основаниях, например, для С.Г. Воркачева концептами являются лишь абстрактные сущности [6], для В.П. Нерознака - феномены, обозначаемые безэквивален гными лексемами [20]).
Общепризнанным свойством концепта стала его многомерность [26; 17; 10; 11; 15; 6; 3]. Многомерность предполагает необходимость построения более чем одной исследовательской модели для адекватного изучения свойств данного феномена. Мы полагаем, что основные характеристики лингвокультурного концепта могут быть выявлены при комплексном изучении его в рамках трех моделей:
1. Модель взаимодействующих способов познания;
2. Модель ассоциативных связей языковых единиц и значений;
3. Модель разноуровневого языкового воплощения.
Модель взаимодействующих способов познания основывается на предложенной В.И. Карасиком триаде понятийного (фактуального), образного и ценностного элементов в струюуре концепта [10]. Наличие первых двух элементов сводит воедино два основных способа осмысления действительности. Третий (ценностный) элемент, который, собственно, и делает концепт концептом, дает возможность включить данную единицу в общий культурный контекст.
Представляется оправданным дальнейшее членение данных элементов. Внутри ценностного элемента могут быть выделены аспекты оие-но іносіи и актуальности. Аспект оценочноеги
находит выражение и наличии оценочной составляющей в денотате языка ион единицы, являющейся именем концепта, и свойственных )тон единице оценочных коннотациях, в сочетаемости этой единицы с оценочными эпитетами. Аспект актуальности реализуется в количестве языковых единиц, являющихся входами в данный концепт, в частотности их употребления в реапьиой коммуникации, в способности данных единиц становиться источником метафорического переноса. Рассмотрим следующий пример:
Война научим нас .побить оружие, ценить в нем красоту линий, всякие там загадочные и не поддающиеся анализу качества вроде "ухвати-стости" и "прикладпстости"; мы умели находить душу и характер в каждом виде военной техники; мы называли грубые, решетчатые железные установки "катюшами”, их завывание нравилось нам; ... мы выросли среди страшной, убийственной военной техники и не могли не сродниться с нею, не придать ей человеческие свойства (В. Смирнов).
В данном отрывке реализуется концепт “оружие”, существовавший в сознании советских солдат эпохи Великой Отечественной войны. Аспект оценочности проявляется в возникновении в их дискурсе эпитетов ухватистый и прикладистый. Аспект актуальности - в появлении новых интимно-ласковых обозначений вооружения (ср. в армейском жаргоне того же времени: андрюша - 'реактивный миномет’, матушка - ‘самоходная артиллерийская установками]).
Акцентуация ценностной составляющей в струюуре концепта сближает концепт с философской категорией ценности. Однако между философской и лингвистической репрезентацией ценностей есть существенное различие. Философия в основном рассматривает позитивные ценности (ср., например, известную ценностную триаду ‘^истина - добро - красота”). Для языка же, с его утилитарной направленностью, более актуальными оказываются антиценности. Это проявляется, во-первых, в количественном доминировании отрицательно оценочных слов (подсчитано, что в словаре С.И. Ожегова из существительных, которые могут быть отнесены к человеку, на одно слово с позитивной оценоч-иостыо приходится двадцать слов с негативной [27, 5]), во-вторых, в способности большинства позитивно оценочных слов приобретать нега-I ивный смысл в составе стилистической фигуры иронии (у слов с пейоративным значением эта способность проявляется гораздо реже).
Факт у алы ia я составляющая, моделируемая как совокупность пропозиций, включает информационные совокупности грех видов:
1) повседневное знание, воплощенное в языковых дефинициях {Огурец - продолговатый зеленый огородный овощ; Мудрый - одаренный большим умом и знанием жизпи)\
2) элементы научного знания и общей эрудиции {Волга впадает в Каспийское море\ Колумб открыл Америку, но сам не ysuai об этом: Формула воды ~ /ЛО);
3) стереотипные и прототипические структуры (Шотландцам свойственна жадность', В Африке постоянно жарко; Иномарка признак богатства).
Образная составляющая включает две группы элементов:
1) внутренние формы языковых единиц (медведь - ‘едящий мед', застолье 'происходящее за столом’);
2) образы, закрепленные в авторских или фольклорных прецедентных текстах (кошка, гуляющая сама по себе —> кошка как олицетворение независимости).
Рассмотрим моделирование концепта как совокупности ассоциативных связей языке пых единиц и их значений. Концепт является системным образованием и, как всякая система, имеет вход и выход (термины, производные от англ. input и output [29]). Вход системы - точки приложения воздействий среды (взаимодействующих систем), выход системы - точки, из которых исходят реакции системы, передаваемые среде (взаимодействующим системам). Средой, в которой существует концепт, является национальная концептосфера, взаимодействующими системами - другие концепты. Взаимовлияние системы и среды (системы и окружающих систем) осуществляется путем ассоциативного обмена языковыми единицами, в которых опредмечиваются концепты. Возможность этого обмена обусловлена феноменом вторичных (переносных) и фразеологических значений. Совокупность входов в концепт мы будем обозначать как интразону концеига, а совокупность выходов - как экст разону концепта. В качестве примера рассмотрим концепт u медведь” на материале словаря В.И. Даля [8]. Обратимся сначала к интразоне концепта:
медведь т. е. медолюб. На Руси их два вида: белый, ледовитый, ошкуй, Ursus maritimus, и бурый, Ursus fuse us; этому дано много бранных и почетных кличек: бирюк (чаще зовут так волка), симб. аю, аев (татарск.), зверь, черный зверь, лапистый зверь, лесник, раменскии, урман ный (татарск.), ломака, ломыга. костоправ, Михаила Иваныч Топтыгин, косолапый, куцый.
куцы к. кослинны II. КОСМИЧ. MOXHdttll'tH, n'lihiK. леший. лесной черт, черпая тмон>, мишка машу к, потапыч. сергацкнн барии, лесной архимандрит. сморгонский студент (в Сер-чаге и Смор.'онах обучали медведей). Охотники различают три породы бурого медведи, стср веник стервятник самый большой и плотоядный: овсяник, средний охотник до овса, малины. кореньев: мурааьятпик, муравейник, самый Miuhtu и злой, черный, молодой с белесоватым ошейником. Перегодовалыймедведь называется
пестун, а старый — пест.
Мы видим, что для носителя русского языка эпохи создания словаря концепт “медведь оо-ладал обширной иитразоной. При этом референтом концепта был лишь вид Ursus fuscus - бурый медведь. Белый медведь, слабо знакомый русскоязычному населению, не стал основой для лингвокультуриого концепта. Наименования бурого медведя демонстрируют множественность ассоциативных связей, в которые вовлечен данный концепт:
- любимая пища —> медведь\
- форма и размер стопы —► косолапый, лапистый зверь:
- форма хвоста —► куцый, куцык;
- сила —> ломака, ломыга, костоправ;
- обилие шерсти —» косматый, космач, мохнатый, мохнач;
- главенствующее положение в лесу —> лесник, лесной архимандрит;
- места дрессировки —> сергацкий барин, сморгонский студоип и т. д.
Характерно, что у охотников, т. е. профессиональной группы, непосредственно сталкивающейся с животным, интразона концепта более обширна и концептуализация более детальна (выделяются виды медведей).
Обратимся к экстразоне концепта. В.И. Даль приводит следующие вторичные значения лексемы медведь:
Медведь - каток, для укатки дорог, молотильного тока; также каток молотильный. | Кофе с ромом или водкою. \ Пунш со сливками или с яйцами. | Медведь, у купцов, залежавшийся товар, не идущий с рук.
Кроме того, лексикограф приводит ряд фразеологических и паремиологических оборотов, содержащих лексему медведь:
В медведе думы много, да вон нейдет. Силен медведь, да в болоте лежит. Не дал Бог медведю волчьей смелости, а волку медвежьей силы! Хозяин в дому, что медведь в бору: хозяюшка в дому, что оладья в меду. Богатый силен, что медведь. Хозяин в дому, что медведь в бору: что как хочет, так ворочает. Медведь по коро-
KWcm да сыта живет. Не прав меосс,),.. корову съел: не права ко/м к«,, что в „■< Медведь корове не брат. Тот же мсдвгОь. ,< другой шерсти. Провы, что медведь лежат, густые. И космато, да не медведь, fieii меднео». не fieii меднедчика (охотника): ( частит меоведь. что не попался стречку: и стрелок счасщ. лив. что не попался медведю! Не продавай шкуры. не убив медведя. ГОе медведь, там и шкура. Волк и медведь не умываючись -здоровы живут. Кто видал, чтоб медведь летал: он пеший, как леший! Два медведя в одной берлоге не живут
(не уживутся).
В экстразону рассматриваемого концепта входят следующие ассоциации:
- сила —► каток, для укатки дорог; Силен медведь, да в болоте лежит; Богатый силен, что медведь; Не дал Бог медведю волчьей смелости, а волку медвежьей силы!\
- лень, нежелание двигаться > залежавшийся товар; Силен медведь, да в болоте лежит\
- опасность —> Счастлив медведь, что не попался стрелку: и стрелок счастлив, что не попался медведю/;
- обилие шерсти —► Брови, что медведь лежат, густые. И космато, да не медведь;
- главенствующее положение в лесу —> Хозяин в дому, что медведь в бору: что как хочет, так ворочает и т.д.
Ряд ассоциаций (сила, обилие шерсти,:главенствующее положение в лесу) могут гёшЙЙ# фицироваться как сквозные, т. е. проникающие как в интразону, так и в экстразону концепта.
Модель разноуровневого языкового воплощения основывается на предложенной Ю.Н. Карауловым классификации репрезентаций естественного языка. Исследователь выделяет три ипостаси, три образа языка:
- язык как совокупность текстов, т. е. как результат речевой деятельности носителя;
- язык как системное образование, т. е. упорядоченный и взаимосвязанный, но статический перечень единиц, установленный лингвистами (прежде всего, лексикографами);
язык как компетенция наивного носителя языка, т. е. язык в потенции, язык, не реализованный в текстах, но готовый к такой реализации [12, 7-9].
Ю.Н. Караулов характеризует язык-способность как потенцию, а язык-текст и язык-систему как результаты. Для моделирования лингвокультурного концепта отношения между типами репрезентации языка целесообразно сформулировать по-другому. Лингвокультур-ныи концепт существует в трех уровнях:
как системный потенциал, т.с. совокун-ь средств апелляции к концепту, предлагае-
те' съеОает. да голоден бывает: кура по зерну "2 Вестник ВГУ. Серия “Лиш ние, пк;
мых носителю языка культурой, как накопленное культ)'рой лингвистическое достояние, зафиксированное в лексикографии;
2) как субъектный потенциал, т. с. арсенал языкоиых средств, хранящихся в сознании индивида. Данный уровень более узок, чем предыдущий. в том смысле, что ограниченность памяти и различия в образовательном уровне не позволяют каждому индивиду овладеть всей совокупностью языковых средств, апеллирующих к тому или иному концепту. Однако он более обширен в том смысле, что в нем появляются новые единицы и связи между ними, которые еще не получили фиксации на первом уровне. Уровень системного потенциала всегда является вторичным и запаздывающим по отношению к уровню субъектного потенциала;
3) как текстовые реализации, т. е. апелляции к концепту в конкретных коммуникативных целях. Если предыдущие уровни воссоздаются искусственно (первый - при составлении словарей и справочников, второй - путем лингвистического эксперимента), то данный уровень является естественным существованием концепта, отражающим его свойство диалогической направленности. Но этот уровень является и наименее упорядоченным: в каждом конкретном случае текстовой реализации мы имеем дело лишь с незначительной частью концепта, которая оказывается востребована для воплощения определенной коммуникативной потребности. В рамках третьего уровня единый концепт, существующий в культурной и индивидуальной памяти. распадается на подконценты, функционирующие в отдельных жанрах и дискурсах.
Описанные способы моделирования концепта не являются единственно возможными. Однако они дают представление о трех основных системных измерениях концепта: о концепте как совокупности процессов познания и оценки, о концепте как процессе языкового ассоциирования и о концепте как движении от культурной и индивидуальной потенции к текстовой реализации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Атол о гия/С. А. Аскольдов; Иод ред. проф. В.11. Нерозиака. - М.: Academia, 1997.-С. 267-279.
2. Ьабущкип А.П. Типы концептов в лекси-ко-фразеологи ческой семантике языка /
А.II. Ьабушкин. - Воронеж: Изд-во Воронежско-ю государственного университета, 1996.
3. Баранов А.П., Добровольский Д.О. 11о-ciyjiaibi когнитивной семантики /А.Г1. Баранов,
Д.О. Дооровольский // Известия AM. Серия литературы и языка. - 1997. - Т. 56, Х<> ]. - С. 11-21.
Л. Болдырев 11.11. Когнитивная семантика/11.II. Болдырев. - Тамбов: Изд-во Тамб vn-та 2001.
5. Бычкова JI.С.. Бычков В.И. Концептуализм, концептуальное искусство/Л. С. Бычкова,
B.В. Бычков // Культурология. XX век. Энциклопедия: в 2 т. - СПб.: Университетская книга; ООО “Алетейя”. - Т. 1. - 1998. - С. 325-327.
6. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа/ С.Г. Воркачев. - Краснодар: Техн. ун-т КубГТУ, 2002.
7. Воркачев С.Г. Сопоставительная этно-семантика телеономных концептов “любовь” и “счастье” (русско-английские параллели)/
C.Г. Воркачев. - Волгоград: Перемена, 2003.
8. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка/ В.И. Даль: в 4-х т. - М.: Русский язык, 1981-1982.
9. Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе. Литература и музыка/В.Г. Зусман. - Нижний Новгород: Деком, 2001.
10. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002.
11. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования / В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. - Воронеж: ВГУ, 2001.-С. 75-80.
12. Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть/ Ю.Н. Караулов. -М.: ИРЯ РАН, 1999.
13. Карнап Р. Значение и необходимость: Исследование по семантике и модальной логике/ Р. Карнап. - М.: Изд-во иностр. лит., 1959.
14. Коровушкин В.П. Словарь русского военного жаргона: нестандартная лексика и фразеология вооруженных сил и военизированных организаций Российской империи, СССР и Российской Федерации XVII1-ХХ веков / В.П. Коровушкин. - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000.
15. Красавский H.A. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах / H.A. Красавский. - Волгоград: Перемена, 2001.
16. Кубрякова Е.С. Концепт /
B.C. Кубрякова // Краткий словарь когнитивных терминов. - М., 1996. С. 90-92.
17. Ляпии С.Х. Концептология: к становлению подхода/С.Х. Ляпин // Концепты. Научные труды Центркопцепта. - Архангельск: Изд-во Поморского госуниверситета, 1997. - Выи. I.
C. I 1-35.
18. Мацумото Д. Психология и культура/ Д. Мацумото. - СПб.: 11райм-Гврознак, 2002.
19. Нсрстина С.С. Абеляр и Петрарка: мути самопознания личности (текстологический анализ) ! С.С. Иеретина // Вопросы философии.
1992. - Л? 3. - С. 134-160.
20. Мороз на к В. II. От концепта к слову: к
проблеме филологического концептуализма /
В.П. Нерознак// Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. - Омск: Изд-
во ОМГПУ. 1998. - С. 80-85.
21. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие
“концепт5' в лингвистических исследованиях /
З.Д. Попова, И.А. .Стернин. - Воронеж, 1999.
22. Прохвачева О.Г. Лингвокультурный концепт “приватность'’ (на материале американского варианта английского языка): Автореф. дис. ... канд. филол. наук/О.Г. Прохвачева. -
Волгоград, 2000.
23. Рассел В. История западной философии /
Б. Рассел: в 2 т. - М.: “Миф”. - Том I. - 1993.
24. Реале Дж.. Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Средневековье/ Дж. Реале, Д. Антисери: в 2 т. - СПб.: ТОО ТК “Петрополис”. - Том 2. -1994.
25. Соломоник А. Семиотика и лингвистика /А. Соломоник. - М.: “Молодая гвардия”, 1995.
26. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю.С. Степанов. - М.: Школа “Языки русской культуры”, 1997.
97 Стернин И.А. Проблема сквернословия И.А. Стерпи.г - Туапсе: ГУН “Туапсинская типография". 2000.
28. Тарасова И.А. Идиостиль I еоргия Иванова: когнитивный аспект/ И.А. Тарасова. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003.
29. Трифонов Е.В., Трифонов И.Е. Исихо-физиология Профессиональной деятельности. Словарь / В.В. Трифонов, И.Е. Трифонов. -СПб., 1998.
30. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика/Г. Фреге. - Вып.8. - М.: ВИНИТИ, 1977.
31. Фрумкина Р.М. Константы культуры -продолжение темы / Р.М. Фрумкина // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. - М.: Языки славянской культуры, 2001.-С. 167-177.
32. Черч А. Введение в математическую логику /А. Черч. - М.: Изд-во иностр. лит., 1960.
33. Kroeber A.L., Klucklioln С. Culture: А critical review of concepts and définitions. Cambridge, MA: Peabody Muséum, 1952.
34. Triandis H.C. The analysis of subjective culture. N.Y.: Wiley, 1972.
Вестник В ГУ, Сепия “JIlIlirum'Tuv'» I. .
Р иKti и межкулктурная коммуникация”, 2004. .N1
