CC BY
224
русского языка и словесности ИАН; т. LXVШ, №2).
Супрун, В.И. Составные части региональной лингвистики / В.И. Супрун // Русские народные говоры: проблемы изучения: тез. докл. межвуз. науч. конф., посвящ. 90 -летию со дня рождения Г.Г. Мельниченко / отв. ред. Т.К. Ховрина; Яросл. гос. пед. ун-т. Ярославль, 1997. С. 25 - 27.
Супрун, В.И. Произведение волгоградских писателей как источник диалектного материала / В.И. Супрун // В.И. Даль и русская региональная лексикология и лексикография: материалы Всерос. конф. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2001. С. 69 - 73.
Фразеологический словарь русских говоров Сибири / под ред. А.И. Федорова. Новосибирск: Наука, 1983. 232 с.
Ярославский областной словарь. Вып. 1 -9: учеб. пособие. / отв. ред. Г.Г. Мельниченко; Яросл. гос. пед. ин-т. Ярославль, 1981 - 1991.
Г.Г. СЛЫШКИН Волгоград
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОНЦЕПТ И ИДЕОЛОГИЯ
Система ценностей социума и основанная на ней концептосфера непрерывно меняются. По большей части изменения эти протекают постепенно и незаметно, поскольку не являются результатом чьего-либо осознанного и планомерного влияния. Трансформация концептов осуществляется в силу столкновения многочисленных факторов, не поддающихся целенаправленному воздействию конкретного индивида или группы лиц. К истории ментальности вполне применимо суждение Ф. Энгельса об истории человечества вообще: «Каков бы ни был ход истории, люди делают ее так: каждый преследует свои собственные, сознательно поставленные цели, а общий итог этого множества действующих по различным направлениям стремлений и их разнообразных воздействий на внешний мир - это именно и есть история» (Энгельс 1964: 41). Аналогичным образом концептосфера складывается под влиянием множества ментальных (ассоциативных) и материальных (коммуникативных) действий отдель-
ных людей, вызванных сиюминутными интересами. Так, невозможно обнаружить чьих-то сознательных усилий за появлением выражения выжатый как лимон в экстразоне 1 концепта «лимон» и интра-зоне концепта «усталость» или прилагательного теневой - ‘связанный с подпольным производством, криминальными способами обогащения и нелегальной реализацией чего-либо (обычно оружия, наркотиков и т. п. )’ - в экстразоне концепта «тень» и интразоне концепта «преступление».
Однако в отдельных случаях мы можем увидеть стоящую за тем или иным концептом систему интенциональных действий, направленных на его формирование или изменение. Это касается тех концептов, которые оказываются вовлеченными в сферу идеологии.
Идеология - одна из наиболее неоднозначно интерпретируемых категорий, используемых в современных гуманитарных науках. В данной работе для нас важны следующие ее характеристики:
1. Идеология - совокупность ценностных ориентаций, образующих системное целое.
2. Идеология ставит своей целью удовлетворение интересов определенных социальных групп и обслуживающих их общественных институтов.
3. Идеология ориентирует своего носителя на некие действия, направленные на изменение или сохранение существующего порядка вещей. Ср. определение идеологии как «превращения идеи в социальный рычаг» (Ве11 1960).
4. Идеологические ценности внедряются в сознание широкого круга носителей языка осознанно и целенаправленно.
5. Идеология активно использует в целях экспансии своих ценностей все доступные средства влияния на общественное сознание. Непременной характеристикой идеологического дискурса является суггестивность - воздействие на психику адресата, на его чувства, волю и разум,
1Ассоциативная модель лингвокультурного концепта предложена и обоснована автором в одноименной работе (Слышкин 2004). Она включает следующие элементы: интразону - совокупность входящих смысловых ассоциаций, экстразону - совокупность исходящих смысловых ассоциаций, квазиинтразону - совокупность входящих формальных ассоциаций, квазиэкстразону -совокупность исходящих формальных ассоциаций.
связанное со снижением сознательности, аналитичности и критичности при восприятии внушаемой информации (Желтухина 2003: 120).
6. Идеологические ценности реализуются в виде совокупности идеологизированных текстов, в свою очередь, превращающихся в идеологические ценности.
7. Необходимым условием успешности идеологии (т.е. закрепления ее ценностей в концептосфере социума) является использование ею для пропаганды своих ценностей дискурсов наиболее влиятельных социальных институтов.
Подчеркнем, что мы далеки от широкого понимания термина, при котором идеология становится синонимом коллективного мировоззрения или картины мира - ср., например, идеология как «совокупность теорий, концепций, идей, моделей, образцов, критериев, ценностей и норм, определяющих облик жизни современного общества» (Янков 1987), «разделяемая членами социума имплицитная теория о том, какие объекты существуют в мире, каким образом мир функционирует, какова ценность тех или иных явлений и процессов» (Fowler 1996: 11) и т.п. Несомненно, идеология участвует в формировании картины мира социума. Степень значимости ее воздействия зависит от конкретных исторических условий, поэтому мы можем говорить о сильно или слабо идеологизированном мировоззрении. Однако не существует такого социума, вся картина мира которого сводилась бы исключительно к идеологическим ценностям. Идеология - не столько форма познания действительности (Дейк 2000: 52 - 54), сколько способ интерпретации и реинтерпретации уже познанного. Единицы идеологического знания всегда вторичны по отношению к хронологически предшествующим им ценностям, основанным на опыте социума (историческом, повседневном, художественном и т.п.). Идеология эксплуатирует уже концептуализированные явления, частично изменяя структуру их ментальной репрезентации путем внесения новых ассоциаций или отсечения старых. Идеологически маркированный элемент может присутствовать в концепте, но он не охватывает всего концепта. Наряду с идеологически детерминированными концепт всегда содержит ассоциации, свободные от идеологического начала.
Для обозначения идеологически детерминированного элемента концепта мы будем использовать термин «идеологема». Иде-ологема - элемент концепта, создаваемый посредством целенаправленного воздействия определенных социальных институтов на носителей культуры, связанный с общей системой ценностей, провозглашаемых данными институтами, ориентирующий носителя концепта на совершение каких-либо социально значимых действий.
Итак, с точки зрения идеологической ангажированности в структуре концепта можно выделить:
1) нейтральную составляющую - совокупность ассоциаций, формирование которых протекало естественно, т.е. без целенаправленного воздействия какого-либо социального института;
2) идеологемную составляющую (иде-ологему), сложившуюся в результате ин-тенциональных действий, направленных на формирование или изменение концепта.
Лингвистическое изучение идеологем осуществлялось в основном в работах, посвященных общественно-политической лексике и политическому дискурсу (Ной-берт 1979; Купина 1995; Заварзина 1998; Шейгал 2000; Амиров 2002). Однако идеологизация концептов не является прерогативой политики, идеологему не следует связывать лишь со сферой политического воздействия. Другие общественные институты также стремятся к созданию и распространению собственных идеологем. Прежде всего это касается сферы религиозного общения (см., например, об идео-логемах даосизма -Торчинов 1993; об иде-ологемах религиозных сект - Филатов 1996). Определению идеологемы соответствуют и ценности, порождаемые дискурсом коммерческой рекламы.
Идеологическое воздействие может быть направлено на обогащение концепта желательными данному социальному институту ассоциациями и на отторжение нежелательных. Особенно интенсивно целенаправленное воздействие на языковое сознание протекает в периоды крупных социальных катаклизмов: войн, революций и т.п. Так, властные институты эпохи Великой французской революции предпринимали серьезные усилия по изменению ассоциативной структуры ряда лингвокультурных концептов. «После падения монархии и особенно в период якобин-
ской диктатуры табуируется целый ряд слов, связанных со старым режимом. Прежде всего это слова “король” (le roi) и “королева” (la reine), которые в ораторских речах и в журналистике заменяются “гениями” (les genies) или “мудрецами” (les sages), в шахматной терминологии название фигуры короля изменяется в “знамя” (le drapeau), как и сама игра, ввиду того, что название её les echecs имеет этимологический корень в персидском “шах” (король), переименовываются в “военную игру” (Jeu de guerre)» (Державин 1927). Одновременно с этим в России правительством Павла I принимались меры по искоренению слов, ассоциирующихся с французской революцией: гражданин,
Отечество, общество и т.п.
Периодически повторяющаяся ситуация выборов также сопряжена с интенсивным насыщением лингвокультурных концептов идеологемами. Целью предвыборной кампании любого политического субъекта является построение ассоциативных связей, во-первых, между важнейшими позитивными концептами данного общества и концептами своего кандидата или своей партии, например, Путин-^безопас-ность, Союз правых сил^прогресс (так называемый «белый пиар»), во-вторых, между негативными концептами и концептами своих соперников, например, коммунисты раскол общества и гражданская война, Лужкова коррупция («черный пиар»). Тематический спектр концептов, подвергающихся идеологемному насыщению, предельно широк. Так, Е.В.Бакумова, анализируя предвыборные агитационные материалы политиков России и США, выделяет следующие группы ценностных апелляций, к которым прибегают политические деятели, чтобы получить максимально выгодную оценку по шкале «свой - чужой»:
- к общественно полезным человеческим качествам: порядочность, принципиальность, целеустремленность, духовность, вера, профессионализм, честь, человечность и т.п.;
- к общечеловеческим ценностям: мир, законность, стабильность, культура, сотрудничество, прогресс, благосостояние, процветание, экология и т.п.;
- к патерналистским или социоцент-рическим ценностям: справедливость, народ, народовластие, большинство, равен-
ство,единение, уверенность в завтрашнем дне и т.п.;
- к державным или патриотическим ценностям: держава, патриотизм, Родина, могущество, национальные интересы, национальная безопасность и т.п.;
- к либеральным ценностям: успех, свобода, равные возможности, независимость, гражданский долг, гражданское общество, демократия, собственность и т.п. (Баку-мова 2004). Не менее разнообразен будет и перечень негативных концептов, используемых для дискредитации противника.
Чем актуальнее концепт для лингво-культуры, тем активнее он эксплуатируется идеологией. Так же как и функциональная наполненность, идеологическая ангажированность может рассматриваться как частное проявление ценностной природы лингвокультурного концепта.
Идеологическая ассоциированность языковой единицы может надолго пережить породившую ее идеологию. Так, лексема Endlosung - ‘окончательное решение’, употреблявшаяся в нацистской Германии для обозначения массового уничтожения евреев (сокращенная форма выражения Endlosung der Judenfrage - ‘окончательное решение еврейского вопроса’), до сих пор негативно воспринимается носителями немецкого языка в любых контекстах (GTR). Аналогичным образом в современной немецкой лингвокультуре избегают использовать готический шрифт, который в эстетике Третьего рейха служил одним из символов «нордичности». И лексема, и шрифт сохраняют ассоциативную связь с лингвокультурным концептом «национал-социализм».
Социальные институты, порождающие идеологемы, могут последовательно придавать одной и той же языковой единице различную идеологическую ассоциированность - сначала отторгать ее от концепта, а затем присоединять вновь. Примером являются изменения номинаций военнослужащих в РСФСР и СССР в 1917 -1943 гг. При формировании Красной Армии наименования солдат и офицер были отвергнуты как несущие нежелательную ассоциацию со «старым режимом». Их заменили лексемы красноармеец и командир. Данное переименование было выполнено в рамках целого комплекса аналогичных номинативных изменений, направленных на дифференциацию дореволюционного и
постреволюционного (милиция вместо полиция, служащий вместо чиновник и т.п.). В годы Великой Отечественной войны номинации солдат и офицер были законодательно вновь введены в оборот, однако как элемент другой идеологемы. В этом случае изменение идеологического статуса вышеназванных лексем стало частью мероприятий, целью которых было построение ассоциации «Советская Армия о героическое военное прошлое России».
Формирование идеологемы связано с использованием механизмов пропаганды, манипуляции и принуждения. Основными способами идеологизации лингвокультурных концептов, т.е. изменения семантики и правил употребления языковых единиц, входящих в их интра- или экстразону, являются:
1) стереотипизация путем постоянного повтора;
2) манипуляция словарным значением;
3) законодательная регламентация языкового узуса.
Рассмотрим каждый из названных способов подробнее.
Еще Й. Геббельс говорил, что «постоянное повторение является основным принципом всей пропаганды» (цит. по: Кара-Мурза 2001: 201). Стереотипизация путем постоянного повтора - наиболее распространенный в современном обществе способ построения идеологем. Он ориентирован на постепенное привыкание носителей культуры к новым языковым единицам, значениям или контекстам. Многократно растиражированные словосочетания и обороты внедряются в сознание вне зависимости от того, вызывает ли содержащийся в них смысл одобрение или порицание (см.: Кара-Мурза 2001: 200 -204; Желтухина 2003: 105). Стереотипизация осуществляется либо в рамках большого количества изолированных текстов (газетных статей, религиозных проповедей, политических выступлений и т.п.), либо в одном и том же тексте, предназначенном для регулярного восприятия (лозунг, рекламный ролик). «Известно, что сила воздействия не обладающего содержательной новизной ритуального текста (заклинания, молитвы и пр.) при многократном повторении лишь увеличивается, поскольку в данном случае происходит активизация его магического смысла. Язы-
ковой формой существования стереотипов сознания являются клише и штампы» (Шейгал 2000: 289).
Примером подобной идеологемной трансформации концептов является активно осуществляемое в современном рекламном и масс-медиальном дискурсе внедрение позитивной ассоциации «спорт» в концепт «пиво».
Традиционно в сознании носителей русского языка концепты «спорт» и «алкоголь» занимали полярные позиции на шкале оценочности: спорт воспринимался как путь к здоровью и трудовому успеху, алкоголь (в том числе пиво) - как источник разрушения здоровья и благополучия. Противопоставление эксплицировалось в текстах различных жанров: от официальной пропаганды - ср. лозунги Пьянство и спорт несовместимы! Кто в пьянстве досуг коротать горазд, тому работа успеха не даст. Кто спорту свой досуг отдает, у того работа на лад идет! (ОВиП) - до детской литературы и мультипликации: Соблюдает дня режим Джим,
Знает —спорт необходим - Джим. Даже опытный пират,
Будет схватке с ним не рад,
Потому что пьет пират джин (Песня из м/ф «Остров сокровищ»).
В карнавальной картине мира осуществлялась оценочная перверсия: позитивное превращалось в негативное, негативное -в позитивное, но само противопоставление «алкоголь оспорт» неизменно сохранялось, ср. Водка - сила, спорт - могила (ЖР).
С середины 1990-х годов ситуация меняется. Высокая позитивная оценоч-ность концепта «спорт» в русской линг-вокультуре обусловливает масштабную рекламную кампанию, направленную на уничтожение ментальной пропозиции «пиво несовместимо со спортом» и создание нового стереотипа «пиво - атрибут спорта». Данная идеологема внедряется в сознание постоянно повторяющимися в ходе трансляции спортивных мероприятий информационными вставками, сообщающими о спонсорских отношениях между миром спорта и производителями пива. При этом широко практикуется метонимическая замена по типу «продукт вместо производителя»: озвучивается не официальное название компании (например, ОАО «Пивоваренная компания "Балтика"»), а
марка пива. Ср.: Пиво «Балтика» - генеральный спонсор чемпионата России по футболу; Пиво «Солодов» и телеканал «Спорт» представляют На создание позитивной ассоциации «пивоо спорт» направлены также рекламные слоганы. Ср.: Идеальный вечер - это: 1. Жена у подруги.
2. Лига чемпионов. 3. Любимый диван. Идеальное пиво - это: 1. Хмель. 2. Солод.
3. Вода (реклама пива «Holsten»). Внедряемая идеологема постепенно эволюционирует из пропозиции «пиво - атрибут спорта» в еще более выгодную для рекламодателей форму «потребление пива есть вид спорта». Для этого через дискурс масс-медиа в речевой узус вводятся такие выражения, как пивной чемпионат, пивная Олимпиада, пивные виды спорта, пивная тяжелая атлетика и т.п. Ср.:
Первый чемпионат по пивным видам спорта пройдет в Москве в рамках 4-го Большого Московского фестиваля пива, который состоится в «Лужниках» с 13 по 21 июля 2002 года. <> в чемпионате примут участие команды пивоваренных заводов, известные артисты, журналисты и просто любители пива. Их ждут такие «спортивно-пивные» дисциплины, как «пивная эстафета» и «скоропитие», «пивной армреслинг» (борьба на руках, усложненная кружкой пива, которая будет выпиваться участниками перед каждой схваткой), «дартс» (в который нужно будет попадать после двух кружек пива), «пивная тяжелая атлетика» (соревнование для тех, кто больше раз сумеет поднять бочку с пивом), а также «пивное ориентирование» (участники которого должны как можно быстрее выпить по кружке пива в нескольких контрольных пунктах, разбросанных по всем площадкам фестиваля, и первыми вернуться к финишу) (Newsru.com, 11.07.2002).
С учетом того, что параллельно стереотипу «потребление пива - вид спорта» реклама активно создает другой стереотип «пиво - русский национальный напиток», в сознании потребителя должна образоваться суммарная ассоциация «потребление пива есть русский национальный вид спорта», существенно повышающая оценочную составляющую концепта «пиво» (о механизмах психологического воздействия рекламы пива см. также: Исполато-ва и др. 2004).
Манипуляция словарным значением -менее распространенный способ внедрения
идеологемы в концепт, поскольку его широкое применение требует больших временных затрат и тотального институционального контроля над системой лингвистической кодификации. Данный метод воздействия состоит в том, что при составлении словарей в состав дефиниции или словарной пометы включается информация идеологического характера. Субъективная идеологическая оценка таким образом выдается за ядерный элемент значения слова или устойчивого выражения, не подлежащий критическому осмыслению.
В практике отечественной лексикографии наиболее ярким примером подобного манипулирования являются некоторые статьи вышедшего в 1935 - 1940 гг. Толкового словаря русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова (СУш). Анализу данного издания как текстовой фиксации тоталитарного языка посвящена монография Н.А. Купиной (1995). Исследователь отмечает, что материалы словаря обнаруживают прямое давление идеологии на лексическую семантику, экспансию значений мировоззренческого типа, искусственный примат сигнификативной функции, кодифицирующей язык как «фиксатор» идеалов классовой борьбы, социалистической революции, диктатуры пролетариата. Формирование идеологем осуществляется путем прямолинейной аксиологической поляризации лексики, развития антонимических и синонимических рядов, системно закрепляющих идеологические догмы, кодификации нетрадиционной для русского языка лексической сочетаемости, отражающей идеологические стандарты (Купина 1995: 7 - 15). Ниже приведены тексты статей троцкизм и троцкист из словаря Ушакова и аналогичные -из свободного от идеологического воздействия Большого толкового словаря русского языка под редакцией С.А. Кузнецова (БТС):
- троцкизм - ‘наиболее опасная агентура буржуазии в рабочем движении, разновидность меньшевизма, объединившая в борьбе против революционного пролетариата самые контрреволюционные и двурушнические элементы (по имени врага народа Л. Троцкого)’ (СУш);
- троцкизм - ‘идейно-политическое леворадикальное течение в рабочем движении, возникшее в начале XX в. как разновидность меньшевизма в России по
имени его идеолога и лидера Троцкого (Л.Д. Бронштейна, 1879 - 1940)’ (БТС);
■ троцкист - ‘враг народа, сторонник троцкизма’ (СУш);
■ троцкист - ‘последователь троцкизма’ (БТС).
Трансформация лингвокультурных концептов путем манипулирования словарным значением опирается на высокий авторитет жанра словаря в социуме. Однако для успеха этого воздействия требуются всеобщая грамотность, общественный интерес к лингвистической норме, стремление большинства носителей лингвокуль-туры совершенствовать свою языковую компетенцию. В противном случае словарные статьи остаются непрочитанными, а заключенный в них суггестивный потенциал - нереализованным. Именно поэтому в современной российской лингвокульту-ре трансляция идеологем через лексикографические тексты оказывается мало востребованным способом воздействия. В качестве редкого примера словарной манипуляции постсоветской эпохи отметим название работы В.М. Мокиенко и Т.Г. Никитиной «Толковый словарь языка Совдепии» (ТСЯС), содержащее идеологически маркированный жаргонизм Совдепия.
Законодательная регламентация языкового узуса, в отличие от упоминавшихся выше способов идеологизации концептов, основана не на манипуляции, а на директивной модальности. В данном случае власть не затрудняет себя постепенным внушением или маскировкой собственной воли под лингвистическую норму. Та или иная языковая единица открыто провозглашается одобряемой или идеологически чуждой. Приказ «Говори так, а не иначе» звучит эксплицитно, получает документальное оформление и подкрепляется обещанием репрессивных мер за неисполнение.
Законодательная регламентация языкового узуса - способ экстренного воздействия на концептосферу, прибегать к которому может лишь сильная политическая или религиозная власть. Чаще всего подобные меры направлены на табуиро-вание языковых единиц, несущих нежелательные ассоциации, и отторжение их от лингвокультурного концепта. Так, во времена Третьего рейха были сочтены «неарийскими» и устранены из немецкого
языка названия многих блюд, имевшие французское происхождение, а также единица измерения частоты колебаний герц (Hertz), ассоциировавшаяся с еврейской фамилией (Grunberger 1971; Bostock 1998). «В древнерусских епитимейниках неоднократно встречается правило, запрещающее говорить дождь идет, за это полагалось сто поклонов, так как в употреблении этого словосочетания усматривалось оживление языческих верований» (Брагина 1999: 53). Египетским фараоном Эхнатоном в ходе религиозной реформы, провозглашающей монотеистический культ солнца, было запрещено употребление слов бог и боги, поскольку они ассоциировались с прежними религиями (Донини 1966). В Австрии эпохи императора Франца I журналистам было официально запрещено использовать слово конституция. Удовлетворяя требования борцов за искоренение сексизма в языке, Департамент труда США и ряд других правительственных органов в середине 1990-х годов приняли новые стандарты наименования профессий, согласно которым слова, содержащие компонент man, запрещаются к использованию в официальных контекстах и заменяются единицами, свободными от указания на гендерную принадлежность человека. Например, вместо лексемы fireman было предписано употреблять firefighter, вместо policeman - police officer (AmH).
Особенно заметно официальное регламентирование концептосферы проявляется в сфере топонимики. Меняющиеся идеологические ценности находят отражение в наименованиях и переименованиях населенных пунктов. Рассмотрим изменения в интразоне лингвокультурного концепта «Санкт-Петербург». В названии Санкт-Петербург, данном городу при основании в 1703 г., фигурировали две идеологемы. Налицо были ассоциации, во-первых, с концептом основателя города Петра I (город назван в честь Святого Петра, небесного покровителя императора), во-вторых, с концептом «немецкое» (название образовано по немецкой модели с использованием элемента бург), позитивная оценка которого активно внедрялась государственной властью той эпохи в сознание носителей русской лингвокультуры (ср. указы о ношении немецкого платья и т.п.). Оба названных концепта долгое время сохраняли статус идеологически одобряемых.
Однако с началом Первой мировой войны концепт «немецкое» меняет оценочный знак на отрицательный. Возникает необходимость в изменении интразоны концепта «Санкт-Петербург». Актом от 18(31) августа 1914 г. название меняется на Петроград. Ассоциация «город^немец-кое» таким образом устраняется, ассоциация же «город о император Петр I» сохраняется и даже усиливается: город стал называться уже не в честь святого, а по имени самого императора. В советское время связь с именем императора также становится нежелательной, и в 1924 г. город переименовывается в Ленинград, получая таким образом ассоциацию с одним из важнейших идеологических концептов эпохи- «Ленин» (ТС, ГНМ). В начале 1990-х годов концепт «Ленин» получает отрицательную оценочность, и город вновь становится Санкт-Петербургом. При этом идеологической мотивацией названия становятся не ассоциации «Петр I» и «немецкое», а связь с концептом «историческое прошлое».
Наиболее частой причиной переименований географических объектов является стремление произвести этническую переориентацию концепта - ассоциировать название с языком своего народа, уничтожить в нем элемент этимологической чуждости. Так, в 1935 г. иранские власти переименовали город Аббадан в Абадан. Была устранена лишь одна буква, но название превратилось из арабского (от имени исламского святого Аббада) в иранское (от слова абад - ‘город’). Подчеркнем, что при подобных переименованиях определяющими являются концепты не сущностей, от имен которых происходят географические названия, а языков и этносов. Идеологическим мотивом здесь была замена не концепта «святой Аббад» на концепт «город», а концепта «арабское» на «иранское».
Идеологическая регламентация ономастического пространства может быть обусловлена также стремлением ослабить концепт какого-либо события. Так, в 1775 г. указом Екатерины II река Яик была переименована в Урал. Причиной стал тот факт, что Яик протекал по местам, которые стали главным очагом пугачевского восстания. Переименование было осуществлено «для совершенного забвения сего несчастного происшествия» (ТС). После подавления восстания в Белоруссии в 1833 г. рос-
сийские власти запретили употребление слов Белоруссия и белорусский. Население предписывалось называть русским, а регион - Северо-Западным краем.
К основным функциям регламентации языкового узуса относится не только та-буирование идеологически чуждых единиц и замена их выгодными властному институту, но и защита идеологем от десе-мантизации. Известно, что слишком частое употребление знака приводит к его «стиранию». Он утрачивает свою ценностную ассоциированность и превращается в пустую форму. Особенно способствует де-семантизации проникновение в экстразону идеологемы ассоциаций, не соответствующих ее высокому статусу в лингвокуль-туре. Поэтому на определенном этапе задачей властных институтов становятся регуляция ее коммуникативного употребления и отторжение профанирующих контекстов. Примером подобной регуляции служит одна из десяти ветхозаветных заповедей, направленная на защиту концепта «Бог»: Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя его напрасно (Исх. 20. 7). Чем более значимую роль играет идеологический компонент в лингвокультуре, тем большие усилия приходится прилагать власти по предохранению своей символики от десе-мантизации. Так, участившееся использование изображений нацистской свастики на игрушках и других бытовых предметах заставило гитлеровское правительство принять закон «О защите национальных символов», который гласил: Символ может использоваться на предметах или с предметами только в том случае, если эти предметы имеют с символом непосредственную внутреннюю связь (например, значки или медали) Использование символа в целях рекламы воспрещается при любых условиях. Прокатившаяся после смерти В.И.Ленина волна несанкционированных переименований привела к появлению специального декрета «О воспрещении переименования именем В. И. Ульянова (Ленина) городов, улиц, сооружений, учреждений без разрешения ЦИК Союза ССР» (Никитин 2003: 22 - 24).
Подведем некоторые итоги:
1. С точки зрения идеологической ангажированности, в структуре концепта можно выделить: а) нейтральную состав-
ляющую - совокупность ассоциаций, формирование которых протекало естественно, т.е. без целенаправленного воздействия какого-либо социального института; б) идеологемную составляющую (идеоло-гему), сложившуюся в результате интен-циональных действий некоего института, направленных на формирование или изменение концепта.
2. Формирование идеологемы связано с использованием механизмов пропаганды, манипуляции и принуждения. Основными способами идеологизации лингвокультурных концептов являются стереотипизация путем постоянного повтора, манипуляция словарным значением, законодательная регламентация языкового узуса.
Литература
Амиров, В.М. Агитационный предвыборный сверхтекст: организация содержания и стратегии реализации: автореф. дис. ... канд. филол. наук / В.М. Амиров. Екатеринбург, 2002.
Бакумова, Е.В. Парольные слова в предвыборной агитации: межкультурный аспект / Е.В. Бакумова // Интенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики и лингвистики. Волгоград: Перемена, 2004.
Вып. 2. С.162 - 165.
Брагина, Н.Г. Имплицитная информация и стереотипы дискурса / Н.Г. Брагина // Имп-лицитность в языке и речи / отв. ред. Е.Г. Борисова, Ю.С. Мартемьянов. М.: Яз. рус. культуры, 1999. С. 43 - 57.
Дейк, Т. ван. Язык и идеология: к вопросу о построении теории взаимодействия / Т. ван Дейк // Методология исследований политического дискурса: Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. Минск: БГУ, 2000. Вып. 2. С. 50 - 63.
Державин, К.Н. Борьба классов и партий в языке Французской революции / К.Н. Державин //Язык и литература. Л.: Ин-т сравн. истории лит. и яз. Запада и Востока им. А.Н. Веселовского, 1927. Т.Н. вып.1. С. 1 - 62.
Донини, А. Люди, идолы и боги. Очерки истории религии / А. Донини. М.: Политиздат, 1966.
Желтухина, М.Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискурса: о проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ / М.Р. Желтухина. М.: Ин-т языкознания РАН. Волгоград: Изд-во ВФ МУПК, 2003.
Заварзина, Г.А. Семантические изменения общественно-политической лексики рус-
ского языка в 80—90-е годы ХХ века (по материалам словарей и газетной публицистики): дис. ... канд. филол. наук / Г.А. Заварзина. Воронеж, 1998.
Исполатова, Е.Н. Анализ психологических техник воздействия на индивидуальное и общественное сознание, используемых в российской телевизионной рекламе пива [Электронный ресурс] / Е.Н. Исполатова, Д.А. Тверитнев, А.С. Мартынова // Профилактика детского алкоголизма.2004: материалы к Интернет-конф.: http:/ecocontrol. iatp.org.ua/ Stattya- Ispoatova.html.
Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием / С.Г. Кара-Мурза. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.
Купина, Н.А. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции / Н.А. Купина. Екатеринбург; Пермь: Изд-во Урал. гос. ун-та, 1995.
Никитин, С.А. Революция и география / С.А. Никитин // Отечеств. записки. 2003. № 2. С. 21 - 28.
Нойберт, А. К вопросу о предмете и основных понятиях марксистско-ленинской социолингвистики /А. Нойберт/ / Актуальные проблемы языкознания ГДР: Язык - идеология - общество. М.: Прогресс, 1979. С. 48—69.
Слышкин, Г.Г. Ассоциативная модель лингвокультурного концепта / Г.Г. Слышкин // Изв. Самар. науч. центра Рос. акад. наук. Спец. вып. «Актуальные проблемы гуманитарных наук». 2004. № 1. С. 158 -163.
Торчинов, Е.А. Даосизм: Опыт историкорелигиоведческого описания [Электронный ресурс] / Е.А. Торчинов: http://ki-moscow. narod.ru/.
Филатов, С. Современная Россия и секты / С. Филатов // Иностр. лит. 1996. № 8. С. 201 - 219.
Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса / Е.И. Шейгал. Волгоград: Перемена, 2000.
Энгельс, Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии / Ф. Энгельс. М.: Изд-во полит. лит., 1964.
Янков, М. Конструктивная критика и рациональное управление / М. Янков. М.: Прогресс, 1987.
Bell, D. The End of Ideology / D. Bell. USA: Free Press, 1960.
Bostock, W. Language policy and use in the Lodz ghetto 1940 - 1944 [Electronic resource] / W. Bostock // Web Journal of Modern Language Linguistics. 1998: http://wjmll.ncl.ac.uk/issue03/ bostock.htm.
Fowler, R. On critical linguistics/R. Fowler// Texts and Practices. Readings in Critical Discourse Analysis / еd. C.R. Caldas-Coulthard and M. Coulthard. London; N.Y.: Routledge, 1996. P. 3 - 14.
Grunberger, R. The 12-Year Reich: A Social History of Nazi Germany 1933 - 1945 / R. Grunberger. N.Y.; Chicago; San Fransisco: Holt, Rinehart and Winston, 1971.
Словари
БТС - Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2002.
ГНМ - Поспелов, Е.М. Географические названия мира: топоним. словарь / Е.М. Поспелов. М.: Астрель, 1998.
ЖР - Белянин, В.П. Живая речь: (Словарь разговорных выражений)/ В.П. Белянин, И.А. Бутенко. М.: ПАИМС, 1994.
ОВиП - О вине и пьянстве: Русские пословицы и поговорки / сост. Г.Ю.Багринов-ский. М.: Аграф, 2001.
СУш - Толковый словарь русского языка: в 3 т. / под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Вече: Мир книги, 2001.
ТС - Поспелов, Е.М. Топонимический словарь: ок. 1500 единиц /Е.М. Поспелов. М.: Астрель: АСТ, 2002.
ТСЯС - Мокиенко, В.М. Толковый словарь языка Совдепии / В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. СПб.: Фолио-Пресс, 1998.
ЭК - Энциклопедия «Кругосвет» [Электронный ресурс]: http://www.krugosvet.ru.
AmH - The American Heritage® Book of English Usage[Electronic resource]. Houghton Mifflin Company, 1996: http://
www.englspace.com.
GTR - Glossary of the Third Reich [Electronic resource]// Wikipedia, the free encyclopedia: http://en.wikipedia.org/wiki/
Glossary_of_the_Third_Reich.
П.Н. ДОНЕЦ Харьков
КОНЦЕПТ “GRENZE” В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ: СЕМАСИОЛОГИЧЕСКИЙ УГОЛ ЗРЕНИЯ
В последнее время проблематика границы начинает играть все более заметную роль в общественном дискурсе, что связано с рядом причин. Если говорить о по-
литических границах, то это, в первую очередь, глобализация и, в частности, постепенное исчезновение старых государственных границ в Западной и Центральной Европе (образование и расширение Европейского Союза), а также диаметрально противоположный процесс - появление новых границ, наблюдающийся в Восточной и Юго-Восточной Европе (распад Советского Союза, Югославии, Чехословакии).
К числу причин, обусловивших интерес к указанной проблематике, относятся также достижение человечеством пределов экономического и демографического роста, наметившееся в последние десятилетия, размывание междисциплинарных границ в науке, межжанровых перегородок в искусстве и т.д. Этой теме были посвящены несколько конференций и симпозиумов, проведенных в Великобритании и Германии (Grenzen 1997; Nachdenken bber Grenzen 1999).
Вместе с тем, едва ли не единодушным является мнение исследователей о том, что в современной науке отсутствует общая теория границы, которая интегрировала бы разрозненные данные, мнения и наблюдения по поводу этой фундаментальной категории человеческого бытия, накопленные в различных направлениях научной мысли (Bauer, Rahn 1997: 8). Отдельные попытки конституировать ли-мологию как отдельную дисциплину, предпринятые в географии (Мироненко 2001: 119), не принесли особого эффекта в связи с очевидной узостью предмета последней.
Представляется, что немалую помощь при решении этой задачи способна оказать концептология, понимаемая здесь как часть когнитивной лингвистики (см., напр., Карасик 2002: 4). Проиллюстрируем открываемые ею возможности на примере немецкого языкового концепта GRENZE.
При изучении концептов можно использовать, условно говоря, как семасиологический, так и ономасиологический подходы. В первом случае исследователь отталкивается от непосредственного имени, изучая его фоносемантику, внутреннюю форму, прямое и переносные значения слова, синтагматические и парадигматические связи в системе языка, словообразовательные дериваты и т.д., во втором - подвергает анализу тематические,
