CC BY
24
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ
Н. Г. Глазунов
Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева
В статье анализируется роль языка в процессе социальных преобразований. Специально рассмотрен феномен культурных кодов и их роль в становлении и разрушении идеологических систем, а также возможности языка в манипулировании индивидуальным и массовым сознанием.
Ключевые слова: социальные изменения, язык, знаковая система, культурные коды, идеология, коммуникация, сознание.
This article focuses on the role of the language in the process of social transformations. Special attention is paid to the phenomenon of cultural codes and their role in the formation and collapse of ideological systems, as well as to the ability of the language to handle individual and mass conscience.
Keywords: Social transformations, the language, sign system, cultural codes, ideology, communication, conscience.
Общественные преобразования являются процессом нелинейным и зависящим от множества факторов: социальных, экономических, политических; состояния общественных институтов, степени их развитости и эффективности функционирования, роли политической и экономической элиты в жизни общества и т.п. Однако при всей значимости перечисленных причин процесс социальных трансформаций не может быть адекватно понят без специального анализа роли языка. В языке находят свое отражение все социально значимые явления и процессы, протекающие в обществе. В свою очередь, социальные феномены могут быть изучены и поняты только посредством определенных понятий и языковых конструкций. Такая взаимообусловленность языка и социальных явлений резко выделяет его на фоне других социокультурных феноменов.
Любые социальные изменения - это изначально изменения в языке. С помощью языка происходит подготовка массового сознания к
грядущим преобразованиям. Частотность использования в процессе коммуникации тех или иных идей и понятий является своеобразным языковым маркером интереса к определенным проблемам. Этот интерес может проявляться властными структурами, бизнес-элитой или общественными организациями, и чем выше интерес к какой-либо проблематике с их стороны, тем более активно будут «продвигаться» те или иные понятия. Реальным социальным преобразованиям всегда предшествует внедрение в массовое сознание новых идей и понятий и «изъятие» тех идей и понятий, которые стали «неугодны» политической и экономической элите. Подобные изменения в массовом сознании, создание новой системы ценностей, определение новых целей деятельности и, одновременно, дискредитация былых ценностей и идейных ориентиров достижимы только с помощью языка. Данные задачи решаются посредством различных приемов: замалчивание, «информационная блокада»
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 1 (39) январь-февраль 2011 54-59
Теория и история культуры 55
идеи, понятии и ценностей, подлежащих «изъятию» из массового сознания, их масштабная критика, одновременно сопровождаемая настойчивым пропагандированием новых, более современных и «передовых» идей и ценностей.
Прежде чем непосредственно приступить к анализу роли языка в процессе социальных преобразований, необходимо рассмотреть несколько исходных дефиниций, без которых невозможно целостное рассмотрение поставленной проблемы.
Язык представляет собой знаковую систему. Как знаковая система язык включает в себя несколько подсистем, понятийно связанных с экономикой, политикой, идеологией, религией и т.д. Один из крупнейших отечественных исследователей знаковых систем Ю.М. Лотман в связи с этим писал: «Отдельные знаковые системы, хотя и представляют имманентно организованные структуры, функционируют лишь в единстве, опираясь друг на друга. Ни одна из знаковых систем не обладает механизмом, который обеспечивал бы ей изолированное функционирование» (1, с. 8-9). Глубокая интегрированность знаковых систем, на которую обращает внимание Ю.М. Лотман, является не только семиотическим феноменом, но имеет и серьезное социальное значение. Если изменения разворачиваются в рамках одного семиотического поля, то данный процесс неизбежно затронет и другие семиотические поля. Следовательно, идейно-ценностной динамикой будет охвачен язык в целом, а носители языка будут вовлечены в новую знаково-символическую реальность, которая рано или поздно вступит во взаимодействие с реальностью социальной.
Таким образом, мы подходим к важнейшему для семиотики понятию текста. Текст -это всегда определенная целостность. Из многочисленных фактов природной и социальной действительности субъект создает определенную картину мира, которая, получая свое понятийное оформление, в определенном смысле становится «текстом». Посредством него человек воспринимает окружающий мир.
Именно на основополагающие компоненты мышления, образуемые религиозными, идеологическими, политическими, экономическими и прочими представлениями субъекта, нашедшими свое отражение в его индивидуальной картине мира, в его «индивидуальном тексте», и направлены любые попытки воздействовать на сознание человека.
Специфика текста заключается в том, что он либо существует целостно, либо распадается на составные части и перестает быть текстом, и любой идейно-ценностный, мировоззренческий слом - это непременно слом понятийный, языковой, это всегда отказ воспринимать мир посредством былой системы понятий. Например, мировоззрение советского человека складывалось из жестко взаимосвязанных понятий социально-экономического и политического лексикона. Кризис советского мировоззрения в 80-е годы XX века изначально выразился именно в отказе населения воспринимать мир посредством советской системы понятий и категорий и массовой переориентации на либерально-демократический понятийный аппарат, принципиально несовместимый с советской идеологией.
Содержательным аспектом любого текста является сообщение, передаваемое от адресанта адресату. Посредством системы знаков кодируется определенный смысл, который является достаточно очевидным для воспринимающей стороны, знакомой с данным кодом и тем социокультурным контекстом, в рамках которого был создан текст.
Феномен кода уже достаточно давно исследуется представителями различных гуманитарных и технических наук. В рамках нашей проблемы феномен кода интересует нас как один из основных механизмов передачи информации. Так, известный филолог Н.Б. Меч-ковская, говоря о кодах, особое внимание уделяет их коммуникативной функции. В ее концепции кодом является «тот язык или его вариант... который используют участники данного коммуникативного акта» (2, с. 14). Следовательно, любой коммуникативный акт и - шире - любое взаимодействие индивидов в
обществе, их взаимопонимание зависят от владения субъектами коммуникации единой системой кодов, посредством которой и осуществляется коммуникация. Так, если проследить политико-экономические и языковые изменения, которые протекали в СССР в период перестройки, станет очевидно, что такие понятия, как «ускорение», «перестройка», «плюрализм», «демократизация», «многопартийность» и т.п., являлись настоящими кодами, чья смысловая «нагруженность» была многократно большей их непосредственного «словарного» значения. Целевая аудитория -население Советского Союза - обоснованно видело в них послание власти относительно намечаемого социально-политического курса, важнейших проблем, стоящих перед страной, путей их решения и т.п.
По мнению М. Фуко, именно язык и правила передачи информации определяют процессы восприятия в любом обществе. «Основополагающие коды любой культуры, управляющие ее языком, ее схемами восприятия, ее обменами, ее формами выражения и воспроизведения, ее ценностями, иерархией ее практик, сразу же определяют для каждого человека эмпирические порядки, с которыми он будет иметь дело и в которых будет ориентироваться» (4, с. 37). Исходя из мысли Фуко, мы можем предположить, что социальный порядок в значительной мере зависит от кодов культуры и каждый человек, интегрируясь в социум, одновременно входит в эту знаково-символическую систему, посредством которой он воспринимает окружающий мир, интерпретирует происходящие в нем процессы и действует. Знание культурного кода - это механизм идентификации и самоидентификации субъекта. С помощью активной трансляции культурных кодов достигается консолидация общества и осуществляется его мотивация.
Одновременно с этим, знание культурных кодов адресата содержит огромные манипу-лятивные возможности. Это механизм влияния на сознание субъекта, его мировосприятие и в конечном счете на его практическую деятельность. Новые культурные коды могут
«вторгаться» в естественный язык, и тогда их взаимодействие с традиционными культурными кодами может протекать по нескольким сценариям: содержательно дополнять уже функционирующие коды, нейтрализовывать или даже дискредитировать старые коды, активизировать новые и т.п. Подобное взаимодействие является необходимым «предисловием» к проведению каких-либо социально-политических преобразований. Потребность в преобразованиях носит объективный характер, однако их практическая реализация тормозится неготовностью населения к жизни в новой знаково-символической реальности.
Культурный код, как правило, неразложим на элементы, входящие в его структуру, и сила воздействия на сознание адресата зависит именно от интегративного влияния кода. Особая роль в процессе функционирования культурного кода принадлежит тем ассоциациям и коннотациям, которые он вызывает в сознании субъекта. Так, активно использовавшийся в российской политической борьбе 1990-х годов термин «красно-коричневые» как раз и был сконструирован благодаря трансформации общеизвестных каждому советскому человеку культурных кодов. Упоминание коричневого цвета было призвано вызвать у адресатов устойчивую ассоциацию с «коричневой чумой», нацизмом. Комбинирование «коричневой» ассоциации с красным цветом (традиционным цветом-символом коммунистов) было призвано опорочить последних, передав им отрицательные коннотации от «коричневых». Объединение «красных» с «коричневыми» должно было вызвать у людей беспокойство, чувство опасности и, как следствие, спровоцировать отток электората от коммунистов, лишить их поддержки населения. В данном случае мы наблюдаем очевидную попытку нейтрализовать, дискредитировать советский культурный код через его «синтезирование» с другим культурным кодом.
Отмеченные выше механизмы влияния на индивидуальное и общественное сознание посредством языка были призваны продемонст-
Теория и история культуры 57
рировать ту решающую роль, которую играет язык в процессе подготовки и проведения любых социальных преобразований. Язык обеспечивает внедрение в массовое сознание идей и ценностей, без принятия которых населением никакие общественные реформы не могут даже начаться. В выведении новой идейно-ценностной системы на социальный уровень развертывания и принятии этой системы населением в качестве основной ориентационно-поведенческой парадигмы заключается основная роль языка в процессе социальных преобразований.
Чтобы какая-либо идея обрела статус социально значимой, ее трансляция должна охватывать максимально большую аудиторию, ибо, как отмечают американские исследователи, «данные становятся информацией только в процессе коммуникации» (5, р. 422). Вместе с тем, чтобы новая идея укоренилась в массовом сознании, изначально она должна вписываться в существующую систему норм, идей и ценностей, в противном случае, не получив кодировки в рамках соответствующей системы понятий, она, вероятнее всего, не будет воспринята адресатами. Так, в 1985 году идеи «перестройки» и ускорения вполне коррели-ровались с советской идеологией, ибо идеи, выдвигавшиеся М.С. Горбачёвым в 1985 году, существенно отличались от теории и практики «перестройки» образца 1990-1991 годов, однако в 1985 году идеи, связанные с рыночной экономикой, частной собственностью, многопартийностью и т.п. просто не нашли бы своего адресата, в отличие от 1991 года, когда данные идеи уже основательно укоренились в массовом сознании.
Проведение социальных преобразований всегда является выражением потребностей национальной экономики, точнее, ее неспособности эффективно функционировать в существующих социально-политических и собственно экономических условиях. Именно эта невозможность для экономической системы функционировать «по-старому» провоцирует поиски способов «оживить» экономику, реформировать ее, исходя из более эффектив-
ных моделей развития. Идеологам «перестройки» необходимо было использовать в экономике новые формы работы - поощрение частной инициативы, производственных кооперативов и т.п., одним словом, всего того, что десятилетиями провозглашалось как явления, несовместимые с социалистическим строем, и именно поэтому реформирование экономики, повышение ее эффективности настоятельно требовали «реабилитации» многих понятий, которые на протяжении всей советской истории использовались лишь в отрицательном контексте: рыночная экономика, предпринимательская деятельность, частная собственность и т.д. «Узаконив» новый понятийный аппарат и допустив масштабную критику всего советского идейного наследия, власть очень скоро утратила контроль над социально-экономической и политической ситуацией, и кризис советской идеологии приобрел обвальный характер.
Причина такого сценария развития событий заключалась в том, что все вышеуказанные понятия несли в себе совершенно другой стиль жизни, другую философию, систему ценностей и предполагали принципиально иной не только экономический, но и политический уклад. События, происходившие в нашей стране в 1985-1991 годах, свидетельствуют о том, что потенциал языка в условиях стремительно трансформирующегося общества был недооценен. Отводившаяся ему роль «проводника» информации не соответствовала его многократно большим возможностям в плане изменения сознания населения и формировании новой ориентационно-ценностной системы, ибо язык «.может быть рассмотрен как мегапрограмма, регламентирующая человеческое мышление и поведение через миф, религию, мораль, идеологию, пропаганду, законодательство, систему обучения и воспитания, рекламу. и т.д.» (3, с. 6). Именно колоссальные возможности языка по регламентации человеческого мышления и поведения были недооценены архитекторами «перестройки».
Однако любая социально-политическая
или экономическая программа, в силу своей сложности для восприятия, неизбежно должна редуцироваться. В конечном счете от любой программы для массовой аудитории остается набор лозунгов, которые призваны выразить суть имеющихся проблем, определить пути их решения, обрисовать перспективы, указать стратегические цели и тактические задачи и т.д. Важнейшим способом преобразования абстрактных идей в реальные социальные ориентиры для населения является их символизация, ибо «поведенческие программы функционируют в обществе в знаковой форме - в форме систем социального символизма...» (3, с. 5). Чтобы «выйти» на поведенческий уровень, идеи и мотивы должны получить знаково-символическое оформление, приобрести для субъекта ценностную окраску. Вся эта смысло-поведенческая трансформация также осуществляется посредством языка. Например, во время Великой Отечественной войны один вид нацистской символики порождал у советского человека однозначную реакцию ненависти и готовности бороться со всем, что этой символикой было отмечено, в то время как до войны реакция, в основном, была нейтральной, просто как на одну из национальных символик в ряду множества других. Война «преобразовала» зна-ково-символические формы в поведенческую программу.
Подведём некоторые итоги относительно роли языка в процессе социальных трансформаций. Мы уже говорили о том, что грамотное использование языка имеет колоссальный потенциал управления социальными процессами. Возможности языка позволяют «перенаправлять» развитие конфликтов из сферы реальных социальных отношений в сферу зна-ково-символическую, виртуальную. Так, накопившиеся в СССР в конце 1980-х годов социально-экономические противоречия были временно перенаправлены в виртуальную плоскость. Например, трансляция съездов народных депутатов имела феноменальный рейтинг зрительского интереса. Данные телетрансляции, становление неподцензурных
средств массовой информации, митинговая активность неформальных объединений и т.п., создавая у населения ощущение сопричастности и вовлечённости в обсуждаемые проблемы, были факторами, удерживавшими население от какого-либо реального проявления недовольства (здесь речь не идет о межнациональных конфликтах, ибо это особая форма проявления глубокого системного кризиса СССР). Власть, используя данный механизм контроля за поведением населения, выиграла около двух лет (1989-1991 годы) для того, чтобы взять разворачивающийся кризис под контроль и провести серьёзные структурные преобразования в экономике. К сожалению, этим резервом времени власть не смогла эффективно распорядиться и отложенные проблемы и назревавшие конфликты, интегриру-ясь, всё более наращивали свою разрушительную силу, которая осенью 1991 года вылилась в «парад суверенитетов» и распад страны.
Одним из ярких показателей возможностей языка в плане влияния на социальные процессы могут служить «информационные войны», которыми столь богата история постсоветской России. На первый взгляд, очевидный информационный хаос не может иметь никакой социально положительной составляющей. Вместе с тем, информационное пространство было одним из тех «полигонов», на котором различные политические и экономические силы заявляли о своих интересах и целях. Согласование разнонаправленных интересов, которое, разумеется, велось не только в информационном пространстве и не только языковыми средствами в конечном счете обрело достаточно устойчивый понятийный аппарат, принятый ведущими участниками коммуникации. Было достигнуто единство мнений по базовым принципам политической и экономической жизни. Более того, последнее время мы можем говорить об определенной однородности российского информационного пространства и унификации социально-экономического и политического лексикона.
Язык - и это, возможно, одна из его главнейших социальных функций - устанавливает
^ Теория и история культуры 59
соответствие между индивидуальным и общественным сознанием, с одной стороны, и теми реалиями, в рамках которых существуют человек и общество, с другой стороны. Страна не может стабильно развиваться, если её политические, экономические и социальные структуры базируются на одних принципах, а население живёт совершенно в иной системе приоритетов и ценностей. Именно так произошло с Советским Союзом: к началу 1990-х годов его важнейшие социально-эко-
Примечания
1. Аотман, Ю. М. Культура как коллективный интеллект и проблемы искусственного разума / Ю. М. Лот-ман. - М.: АН СССР, 1977.
2. Мечковская, Н. Б. Социальная лингвистика / Н. Б. Мечковская. - М.: Аспект Пресс, 2000.
3. Савицкий, В. М. Лингвокультурный код (состав и функционирование) / В. М. Савицкий, Э. А. Гашимов. - М.: МГПУ, 2005.
4. Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко. - М.: Прогресс, 1977.
5. Encyclopedia of communication and information. - N.-Y.: Macmillan Reference Books, 2001. - Vol. 2.
номические и политические структуры были ещё «советскими», а сознание масс, усвоивших либерально-демократические идеалы и ценности, стремилось к совершенно иному общественно-экономическому укладу. Таким образом, распад СССР и становление постсоветской России явились ничем иным, как приведением социально-экономических и политических структур страны в соответствие с преобладавшими умонастроениями масс.
К ВОПРОСУ О ДИНАМИКЕ ТРАДИЦИЙ КАК ФАКТОРЕ ВОЗРОЖДЕНИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ: МЕТОДОЛОГИЯ И ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
О. К. Клейменова
Всероссийский государственный институт кинематографии им. С. А. Герасимова
Статья посвящена анализу традиционной игры в качестве одного из факторов, способствующих позитивному самовоспроизводству культуры. Анализ произведен с учетом этнокультурных традиций.
Ключевые слова: традиции, культура, коммуникация, социум, социокультурный опыт.
The aspect of the analysis of traditional game as one of the factors promoting positive self-reproduction of culture is made in system of co-ordinates of dynamics of traditions, taking into account the ethno cultural traditions.
Key words: traditions, culture, communications, society, social-culture experience.
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 1 (39) январь-февраль 2011 59-64
