CC BY
34УДК 8Г374+8Г271
ЛИНГВОЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ТОЛКОВОГО СЛОВАРЯ НАЧАЛА XXI ВЕКА
О.П. Жданова
«Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика» под редакцией Г.Н. Скляревской рассмотрен с лингвоэкологических позиций и охарактеризован в итоге как словарь языка СМИ, дистанцирующихся от русского языка и лингвоэкологических ценностей, замещаемых ценностями глобалистскими, внедряемыми в общественное сознание.
Ключевые слова и фразы: экология языка, экологическая ниша, лингвоэкологические ценности, коммуникативная энергия, лингвоцид, лингвистическое портретирование, лингвоэкологическая экспертиза.
LINGUO-ECOLOGICAL PORTRAIT OF THE DICTIONARY OF THE RUSSIAN LANGUAGE AT THE TURN OF THE XXI CENTURY
O.P. Zhdanova
«The Explanatory Dictionary of the Russian Language at the Turn of the XXI Century: Modern Lexis», edited by G.N. Sklyarevskaya, is viewed under linguo-ecological approaches and considered as a dictionary of media language which differs from the whole corpus of the Russian language and its linguo-ecological values, and replaced by global lexicon embedded into public consciousness.
Keywords and phrases: language ecology, ecological niche, linguo-ecological values, communicative energy, verbal engineering, linguocide.
Любой толковый словарь по своему содержанию - это не только лингвистическое информационно-справочное издание, но и артефакт культуры, отражающий в своём содержании ту или иную идеологию. Отталкиваясь от толкования многозначного слова идея, можно полагать, что словарь - это, по сути, модель «внешнего мира, включающая в себя сознание цели и перспективы его дальнейшего познания и практического преобразования» [Словарь русского языка 1981: 630-631]. За словом, если обратить внимание, усматривается та или иная идея [Сковородников 1997], а за словарём в целом - доминирующая идеология.
Самым известным в России, и не по случаю, а по сути и всеобщему признанию, считается словарь В.И. Даля, над которым он трудился больше 40 лет, отобрав около 200000 слов, значительную часть которых составляет лексика щедро насыщенная словами ограниченного употребления, прежде всего, диалектизмами. В основе этого словаря -живой русский язык. И сам словарь - это символ народного языка и народной культуры, её идеологии, ориентирующей на оценку общего, стоящего выше личного, на справедливость,
что выше писаного закона, и высокую духовность, см., например, пословицы в этом словаре к слову «деньги»: деньги прах, ну их в тартарарах; лишние деньги - лишняя забота; много денег - много и хлопот; деньги не голова: наживное дело [Даль, т. 3: 428].
Первое издание словаря С.И. Ожегова (1949 г., около 53 тысяч слов) было послевоенным, советским. Его содержание неслучайно обсуждалось и оценивалось с идеологических партийных позиций. Это знак советской культуры и идеологии. Вышедшее в 2012 г. под редакцией Л.И. Скворцова двадцать четвёртое издание словаря С.И. Ожегова составлено уже не без ориентации на рыночную идеологию, то есть на возможности и слабости потребителя. Его вниманию неспроста предназначена цифра, а именно то, что в этом издании «100 000 слов, терминов и выражений». Это выразительно указано на достойно оформленном переплёте и может быть истолковано как рыночная стратегия, предполагающая в борьбе за потребителя использование магии крупных круглых чисел, привлекающих внимание человека при выборе покупки.
Понятия «портрет» и «портретирование» за последние десятилетия прочно закрепились в лингвистической русистике, сосредоточенной на выявлении и прорисовке образа языковой личности [Винокур 1989; Шмелёва 2010]. В изучении языка и речи портрет и портретирование как метод лингвистического исследования последовательно реализуются сегодня в рамках лингвистической персонологии, сосредоточенной на выявлении особенностей, характерных для языковой или речевой личности [Канчер 2000; Иванцова 2010]. По принципу смежности портретирование используется сегодня и при исследовании артефактов, в частности, при выявлении своеобразия того или иного города, региона, а также жанра, газеты или журнала [Кайда 2008; Свистельникова 2010; Шипицина 2010]. Языковые и речевые портреты отражают свойственную для портретируемого субъекта или артефакта совокупность его характеристик как сложной целостности, в рамках которой прописываются доминантные и периферийные признаки изучаемого объекта.
Интересы лингвистической персонологии [Нерознак 1996; Иванцова 2010] в области портретирования сосредоточиваются преимущественно на правом крыле оппозиции массовое/элитарное. В результате в зоне повышенного исследовательского внимания оказываются преимущественно персоны из мира политики и бизнеса [Алышева 2012; Енина 2009; Ерёмина 2003; Милёхина 2003 и др.], что следует считать закономерным, если учитывать коммуникативные тенденции и потребности личности и общества.
Объект портретирования данной статьи - «Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика» (далее - Словарь), вышедший под редакцией
Г.Н. Скляревской в 2007 г и вобравший в себя около 8500 слов и устойчивых словосочетаний. При этом изначально представляется Словарь авторами-составителями как ненормативный и адресуется соответственно тем, «кому интересны пути развития русского языка, в том числе филологам, писателям, журналистам, преподавателям русского языка, студентам и аспирантам, а также политическим и общественным деятелям».
Цель статьи - охарактеризовать Словарь с точки зрения лингвоэкологии (о лингвоэкологии см. [Бернацкая 2003; Сковородников 2003; Скворцов 2006; Потеряхина 2012]), сосредоточившись на выявлении позиций русского слова и языка в этом Словаре как непосредственной коммуникативной среде, в которой они функционируют. Исходной коммуникативной средой для Словаря являются тексты российских СМИ, ставшие тем информационным источником, в опоре на который и формировался данный Словарь.
В Списке источников (с. 29-30), где таковых более 140, преобладают печатные СМИ, как федеральные («Аргументы и факты», «Время новостей», «КоммерсантЪ» и др.), так и региональные - от Калининграда до Владивостока, см.: «Комсомольская правда в Калининграде», «Московский комсомолец в Архангельске», «Известия Калмыкии», «Комсомольская правда Воронеж», «Коммерсант Урал», «Континент Сибирь», «Красноярский рабочий», «Ежедневные новости. Владивосток». При этом в списке источников указываются только их названия, что не позволяет, даже если обратиться к информационно-справочным порталам Интернета, идентифицировать некоторые издания, определить статус, занимаемый ими в СМИ как функционирующей организационной структуре и системе, см. «Аномалия», «Народный ресурс», «Наши столицы» и другие. За такими названиями могут быть как газеты или журналы, так и телепередачи, редакции тех или иных СМИ, а также любая печатная продукция, не имеющая прямого отношения к СМИ (альбомы, сборники стихов и др.). Радийные и телевизионные источники представлены в этом Списке тоже только как «Записи радиопередач» и «Записи телепередач».
Своеобразен Словарь и в том отношении, в нём представлен, по замыслу авторов-составителей, «... живой (функционирующий) русский язык». При этом основное внимание сосредоточено не на всём корпусе функционирующих в СМИ лексических единиц, а только на тех, «которые наиболее характерны и существенны для данного периода», как «оказавшие влияние на становление русского языка и на языковое сознание его носителей» (с.6, подчёркнуто мной. - О.Ж.). При знакомстве со Словарём становится ясно, что имеется в виду становление русского языка, актуализируемого в СМИ начала XXI века.
В качестве оснований для включения тех или иных лексических единиц в Словарь, неслучайно указывается, что в его словник включаются средства, которые «с наибольшей полнотой демонстрируют общественные изменения, находящие отражение в лексике», и «активно функционируют и формируют общественное сознание» [там же]. И хотя признаки, в опоре на которые проводилась граница между активной и неактивной лексикой, то есть той, что не связана с демонстрацией общественных изменений, не уточняются, вполне . возможно предположить, что в качестве активно функционирующей лексики, формирующей общественное сознание, в Словаре изначально рассматривается принадлежность слова к одному из 16 лексических разрядов, отражающих «наиболее существенные языковые процессы... и актуальные лексические пласты в русском языке» [там же].
Обратившись к перечню выделенных 16 разрядов, нельзя не заметить их явную социокультурную и коммуникативную неравновесность. Дисгармоничны также и позиции, отношения между отдельными разрядами, где в общем перечне на равных оказываются выделенными, с одной стороны, такие разряды, как экономика и политика, с другой, -предметы и способы ухода за лицом и телом, косметика и ткани.
Отмеченная неравновесность и дисгармония обращают на себя особое внимание, вызывают повышенный интерес и побуждают к тому, чтобы укрупнить предложенную в Словаре структуру выделенных разрядов. Учитывая существующее в морфологии культуры учение о трёх её формах и многообразии типов [Рождественский 1996; Кармин 2003], возможно выделить вместо 16 разрядов четыре группы слов. В результате становится очевидным, что семь из 16 выделенных разрядов отражают актуальность и развитие материально-технологической культуры. Именно эта культура занимает сегодня, в условиях глобализации, явно доминирующие позиции. И это характерно как для всего рынка, так и для России. В рамках этой культуры в Словаре выделены экономика и финансовое дело (аутплейсмент, бенефиты, инсайд, овердрафт, хеджирование); техника и автоматизация (биотек, мегапортал, хот-спот); предметы обихода (джакузи, йогуртница); одежда и головные уборы (ботильоны, капри, карго); кушанья и напитки (мюсли, снэки, суси); ткани и материалы (крэг, наппа, стреч); предметы и способы ухода за лицом и телом, косметика (автозагар, лифтинг, скраб, типсы).
Четыре группы фиксируют актуальные понятия и явления социальной культуры: политика, социальное устройство и идеология; армия и охранительные органы; массовая культура; молодёжная субкультура).
Два разряда соответствуют категориям физической культуры. Это спорт и медицина. Также два раздела отражают состояние и развитие духовной культуры (религия и верования; музыка современной массовой культуры). Отдельную позицию занимает лексика «паранормальных явлений» (вампирить, гуманоид, полтергейст и др.).
Выявленное соотношение между внутренним семантическим разнообразием актуальной лексики, восходящей к разным формам и типам культуры, может свидетельствовать, на мой взгляд, с одной стороны, о неравновесности интересов СМИ к разным социокультурным сферам жизнедеятельности человека и общества. С другой стороны, - о явном доминировании в сложившейся российской действительности материально-технологических ценностей, политических процессов и событий, в ущерб духовной и физической культуре, их ценностям и процессам. С третьей стороны, - о большей устойчивости духовной культуры и физической культуры, сохраняющих свои ценности и в эпоху перемен.
Если рассматривать представленные в предисловии к Словарю лексические разряды и группы с точки зрения их иллюстративного словесного наполнения, то складывается устойчивое впечатление об экологическом неблагополучии русского языка в СМИ. Так, среди примеров, приведённых к каждому из вышеназванных 16 разрядов, безоговорочно доминируют заимствования, а именно, из 226 единиц 172 единицы - это заимствованная и малоосвоенная лексика. И в процентном отношении это неблагополучие воспринимается ещё более выразительно. Это около 63 % от общего объёма словника. И опять-таки экологическое неблагополучие наиболее отчётливо проявляется в разрядах, связанных с материально-технологической культурой, а именно, с экономикой, финансовым делом, одеждой и головными уборами, фасонами и моделями одежды, тканями и материалами, где в качестве иллюстраций приводятся только заимствования. Причём большинство из них - это неосвоенная лексика, см.: банкинг, девелопер, картхолдер и др.
Явно преобладают «чужесловы» и в других лексических разрядах, представленных в предисловии: см. «кушанья и напитки», где среди 12 единиц-чужесловов оказалось только одно русское заморозка. К тому же и обозначает это слово не столько кушанье, сколько замороженные по особым технологиям продукты питания, которые могут требовать, а могут и не требовать предварительной обработки для того, чтобы стать кушаньем. Столь же слабая позиция русского слова просматривается и в разряде «спорт», где на три заимствованных, но освоенных русским языком единицы (бомбардировать, футзал, контроль) приходится 13 заимствованных терминов. И 11 из них - это
экзотизмы, см. вейк - симбиоз сёрфинга и водных лыж; дерби - соревнования на главный приз года для четырёхлетних рысистых и трёхлетних скаковых лошадей; хетрик (в заголовке словарной статьи для этого имени даётся вариант хет-трик) - в футболе, хоккее - о трёх голах, забитых одним игроком в течение матча. Конечно, нельзя не согласиться с тем, что такая лексика существует, функционирует в медийных текстах тех или иных СМИ, но считать её актуальной весьма и весьма затруднительно, поскольку значима она прежде всего для узкого круга специалистов и болельщиков.
Похожая картина наблюдается и в других в группах: см. музыка современной массовой культуры - бут-лег, кавер-версия, панк-саунд, фьюжн; разряд молодёжная субкультура - боди-пэйнтинг, диггер, слэм. В этой группе заимствования уже не столь сильны, поскольку они оттеняются, с одной стороны, соседством с русифицированным и жаргонным словом хиппушка - девушка, приверженница неформального протестного молодёжного движения хиппи, жаргонизмом ксивник - так называется у хиппи небольшой мешочек на шнурочке. Его молодые люди носят на шее не только для того, чтобы положить в него деньги, документы, но и как условный знак, визуальный символ, позволяющий отличать своих от чужих.
Иная картина обнаруживается только по отношению к двум группам. Первая -это армия и охранительные органы, где помимо русскоязычной лексики представлены преимущественно освоенные заимствования, см: альтернативная гражданская служба, декриминализировать, наркоконтроль, наркополицейский. Вторая группа - религии и верования, в составе которой 17единиц. И только четыре наименования выходят за рамки православия (дацан, ламаистский,лютеранский, эсхатологический).
Известно, что в истории России отношения между армией (защитниками Отечества) и церковью, как двумя самыми традиционными социальными институтами, складывались по-разному. Однако и армия, и церковь предполагают службу, служение. Это особая форма дисциплинарных отношений, поведения и деятельности, направленных на соблюдение и сохранение порядка, на охрану и защиту своей земли (страны, Отечества), своей веры и людей своей веры. И заимствования в этих двух исходно традиционных по своему функциональному предназначению сферах по определению не могут быть столь значительными, как это наблюдается в материально -технологической сфере и экономике. К тому же два-три десятилетия и для армии, и для православия, когда за ними стоят века, далеко не тот срок, чтобы ожидать в этих областях заимствованной лексики во множестве.
Дальнейшие наблюдения за заимствованной лексикой по основному тексту Словаря не только не смягчили представления о засилии заимствований в языке СМИ, но ещё больше убедили в том, что русскому слову в СМИ они действительно составляют серьёзную конкуренцию. И с точки зрения экологии русского языка и русского слова -это главная проблемная черта портретируемого Словаря.
Ещё В.И. Даль заимствованную лексику называл в своём словаре «чужесловами». Это имя более отчётливо и выразительно, на мой взгляд, маркирует экологическое неблагополучие русского языка и культуры последних десятилетий, поскольку в языке и в культуре, в природе и в жизни оппозиция своё/чужое всегда была и остаётся одной из самых существенных.
За потоками «чужесловов», проникающих в русский язык, отчётливо просматриваются стремительные процессы глобализации, опирающиеся на мощные производственные технологии, ставшие основными не только в сфере материального производства, но и за его пределами, в частности, в СМИ и в коммерческом деле, в медицине и в социальной практике, см. ставшие привычными номинации социальное программирование, социальная нженерия, коммуникативные технологии, РЯ-технологии и др. Такая лексика обнажает идеологию глобализаторства, поскольку мощные процессы технологи-зации жизни и деятельности по своим истокам и ресурсам явно не являются стихийными. За ними определённо стоят целенаправленные программы, планируемые и реализуемые интересы, решения и действия глобализаторов, не заинтересованных в многообразии национальных языков и культур.
Так, в материалах Словаря нельзя не заметить многочисленности лексики с пометой информ. (информатика), соответствующей процессам глобализации коммуникаций: закачать, картридж, комп, компакт-дисковод, конвертирование, конвертор, мегабайт, русификатор, терминал и др. Факт и то, что производным от слова «Интернет» в Словаре отведено более 60 (!) словарных статей: интернет-библиотека, интернет-бизнес, интернет-браузер, интернет-версия, интернет-газета, интернет-пейджер, интернет-провайдер и др. И тут само собой приходит на память циркулирующее в общественном сознании мнение, что Интернет - это не только мощнейшее и опасное оружие глобального масштаба, но и сфера, открытая для взаимодействия с самыми разными СМИ.
Многочисленна в Словаре и лексика, фиксирующая угрожающую активность процессов накотизации (наркобизнес, наркоденьги, наркодилер, наркокурьер, наркооборот -48 статей, С. 629-637) и сексуализации (секс-бизнес, секс-звезда, секс-тур) - 32 статьи
(С. 895-900). И эти процессы тоже глобальные. Однако примечательно и то, что лексика сопротивления (протеста, противодействия), формально манифестируемая приставкой анти-, в Словаре тоже представлена: антивандальный, антиглобализм, антигуманный, антизападный, антикоммерческий, антитеррористический - всего 95 единиц.
Не ставя задачей статьи сплошное обследование Словаря в его полном объёме и начиная с буквы «Б», поскольку слова на букву «А» с точки зрения заимствований исходно не валидны (поскольку все они этимологически восходят к заимствованной лексике), приведём для большей убедительности несколько примеров, фиксируя постранично заголовки словарных статей. Отдельные страницы для обследования определялись методом условной выборки пятидесяти страниц подряд, которые, в свою очередь, выделялись как комплект, формируемый в соответствии с принципом случайности, принятому в лингвистической исследовательской практике.
Итак:
- с. 123 - Библия, бик-бэнд, биг-мак, биенналле, биеннальский, бизнес;
- с. 147 - богословский, богослужебный, богослужение, богоявление, богоявленский, боди, боди-арт, бодибилдер, бодибиблдинг, бодибилдинговый;
- с. 157 - брейк, брейк-данс, брейк-данс (омоним. - О.Ж), брейкер, брейн-ринг, бренд/брэнд, брендированный, брендовый, бригада, бригадир, бритоголовые;
- с. 174 - вампирша, ваучер, ваучеризация, ваучерный, ваххабизм, ваххабист;
- с. 209 - вице-премьер, вицепремьерский, вицепремьерство, вице-спикер, вице-спикерский, ВИЧ, ВИЧ-инфекция, ВИЧ-инфицированный;
- с. 556 -магнитооптический, магнитотерапия, мажор, мажоритарный, майнст-рим, майнстримный, майнстримовский, Макдоналд и Макдональдс;
- с. 745 - политдвижение, политзаключённый, политзэк, политизация, политизированность;
- с. 1083 - шоп-туризм и шоптуризм, шорт-лист, ШОС, шоттеннис, шоу, шоу-биз, шоу-бизнес.
Общеизвестно, что словарное дело изначально было и остаётся делом непростым и ответственным. Словари и их авторы-составители довольно часто попадали и традиционно продолжают попадать под «критическую раздачу» рецензентов и общественности. Неслучайно давно уже замечено, что все авторы «.могут желать похвал, лексикограф может только желать избежать упреков». Это написано в XVIII веке французским поэтом
и членом всемирно известной Французской академии Жаном Андрие. И справедливость этого суждения сохраняется и по сей день [Афоризмы].
Однако выявленное множество заимствований побуждает охарактеризовать не столько Словарь, сколько состояние русского языка в СМИ как негативный и угрожающий симптом исчезновения языкового разнообразия в мире [Леонтович; Сковородников 2006]. Отмечаются в литературе и этапы развития этого опасного процесса, см.: «По моим прогнозам, в течение этого столетия русский язык перейдет на латиницу. Декретов не будет - жизнь все определит. Сначала на латиницу перейдет компьютерная переписка, потом печать на принтере, малотиражная и техническая литература. Родная кириллица сохранится как памятник истории. Ей будут пользоваться поэты, на ней будут писаться церковные тексты» [Арутюнов 2001].
В материалах Центра Льва Гумилёва также утверждается: «В мире будущего нет места малым языкам. И речь идёт не о каком-то невероятно далёком будущем. Уже через несколько поколений в мире останется 2-3 мировых языка, на которых будут общаться, вести дела и официальную переписку» [Лингвоцид. Экспертиза. Центр Льва Гумилёва 2013]. Среди экспертных материалов этого же Центра размещены также сообщения, фиксирующие явное ослабление коммуникативных позиций русского языка в Эстонии и в Латвии, в Татарстане и Башкортостане, а также в сфере компьютерных технологий [Лингвоцид. Экспертиза. 2013].
Известно, что жертвой лингвоцида становятся языки, попавшие в окружение более сильных конкурентов. Для русского языка в Словаре, а значит и в СМИ, по материалам которых он составлен, опасным конкурентом является английский язык. И не только в СМИ, но и в образовании, в науке именно английский язык получает в XXI веке множество преференций, угрожающих русскому языку, его коммуникативному потенциалу.
Прежде чем перейти к обобщению результатов предпринятых наблюдений, целенаправленно обратим внимание на два собственно экологических понятия, а именно, «экологическая ниша» и «экология», важных для экологии языка. Первое из них в Словаре не представлено, второе же находит вполне достойное место. Обратимся к первому и начнём с длинного, но небезынтересного и многократно воспроизводимого в интернет-материалах суждения: «Ниша экологическая - положение вида растений или животных в биоценозе (о совокупности живых организмов, существующих на той или иной территории. - О.Ж.), определяемое его взаимоотношениями с другими членами сообщества и приспособленностью к данным условиям среды. Законы биологии говорят,
что <...> живое существо занимает свою "комнату", или, как говорят биологи, свою Н.э. В ней помещается только один вид, не более. Вот, напр., певчие птицы. Их у нас можно насчитать 50 видов. Но каждый из них занимает свою "комнату". У одного она на лиственных деревьях, у другого - на хвойных, третьи гнездятся в кустах. Одни из них живут на юге, другие - на севере. Они редко заходят в зоны друг друга. Если заходят, то одна из птиц питается одними насекомыми, другая - другими. У каждой из них свое обиталище. Разные виды не смешиваются между собой. Кошка и собака - разные виды, у них никогда не может быть общего потомства. Лошади и ослы - более близкие родственники, у них рождаются мулы. Но мулы не могут воспроизвести себя. У них потомства не бывает» [Ниша экологическая 2013].
Если перенести сформулированный в биологии закон на отношения между русским словом и языком как естественными и живыми социокультурными организмами, с одной стороны, и заимствованиями, с другой, то приходится сказать, что, в отличие от естественных биологических организмов, в Словаре русские слова и заимствования сосуществуют на одной территории. И территория эта, если исходить из названия Словаря, русскому языку, но можно ли считать её таковой по факту?
Более того, в отличие от биологических особей, чужесловы в Словаре (как особой и актуальной лексикографической нише, а это значит соответственно, что исходно в СМИ) своё регулярное словообразовательное потомство представляют, быстро русифицируются, обретая орфоэпические и орфографические варианты. См., с одной стороны, строго регулярные производные биеннальский, бодибилдинговый, брендовый, ваучерный, вице-премьерский; с другой, - не устоявшиеся в своём употреблении имена майнстрим-ный/майнстримовский; бренд/брэнд; Макдоналд/Макдональдс; брейк-данс и брэйк-данс; майнстрим и мейнстрим. Нередки в Словаре также и чужесловы, которые, вопреки лексикографической практике толковых словарей, вообще не наделяются в Словаре никакими лексикографическими сведениями, кроме отсылки к другому слову.
Помимо заимствований проблемный лингвоэкологический профиль Словаря осложняется лексикой ограниченного употребления, которая широко сегодня представлена с СМИ, тогда как для неё, во имя чистоты и культуры общего словарного дела, предусмотрены особые издания, выделены свои лексикографические ниши, а именно, специализированные словари. К числу такой лексики следует отнести прежде всего жаргонизмы, целенаправленно и многократно включаемые в Словарь как соответствующие актуальному для русского языка XXI века процессу жаргонизации русского языка (С. 5), см.:
мафиози, мочиловка, нод, опиатный, пофиг, прикол, сисадмин, уркаган, фенечка, чатить-ся, чмо, шмонать, юзер и др.). С точки зрения лингвоэкологии жаргонизмы в Словаре следует рассматривать как реализацию коммуникативной установки на фамильярное общение, ставшее теперь привычным для СМИ, не обременяющих себя в условиях рыночных отношений заботами о сохранении и качестве русского языка. Процесс жаргонизации русского языка и языка СМИ действительно актуален, что подтверждается не только материалами этого Словаря, но и множеством других словарей ненормативной лексики, не только жаргонной, появившихся на рубеже тысячелетий и ставших знаками общего экологического неблагополучия русского языка.
Другая экологически проблемная для Словаря группа - аббревиатуры, исходно порождаемые ценностной ориентацией официально-деловых наименований на точность (МЧС, РАН, РНЕ и др.). Аббревиатуры, будучи вторичными производными, требуют, как известно, не толкования, а отсылки к полному именованию. Это, по сути, продукция вербальной инженерии, массово создаваемая по сложившимся в языке вторичным словообразовательным моделям - в целях экономии времени, человеческих усилий и материальных ресурсов. Штампуются аббревиатуры практически без всякого внимания к эстетическим и экологическим ценностям языка и к ограничениям, накладываемым речевым аппаратом. Не только произношение, но и прочтение таких дисгармоничных и длинных аббревиатур, как ПБОЮЛ, РФФИ, ФСДН, ФСНП, ФСО и др., во множестве включённых в Словарь, не может не вызвать при их восприятии ощущение орфоэпического, графического, лексического и лексикографического дискомфорта, что и делает аббревиатуры неэкологичными. Для них тоже существует в лексикографической практике особая ниша - особый тип словарей.
Третья экологически проблемная группа для Словаря как толкового (но не для языка СМИ) - это собственные имена (Белоруссия, Горби (о М. Горбачёве), Дума, «Единство» (о проправительственном политическом движении), Иегова, Кремль, Крещение, Пасха, Питер, Преображение, Пятница (о Страстной пятнице), Россия и др. Такая лексика, так же, как и предыдущая группа, традиционно отражается за пределами толковых словарей - в словарях и справочниках по топонимике и антропонимике, в энциклопедиях как специализированных лексикографических нишах.
Если вышеназванные три группы слов объединяет экологически проблемная сторона языка СМИ и, соответственно, портретируемого Словаря, то логично будет далее обратить внимание и на его экологически сильные стороны. В Словаре они представлены,
в частности, несколькими содержательными и интересными словарными статьями. Та, что соответствует экологии как науке, самая интересная, в ней выделено четыре лексико-семантических варианта (С. 1088).
Как показал компонентный анализ выделенных четырёх вариантов (далее - ЛСВ), экология представлена в Словаре как идеологема. Её общие ценностные смыслы: Чистота, правильность, нравственность, обусловленные гармоничным соотношением элементов. Идеологические смыслы фиксируются в толковании и иллюстрациях четвёртого ЛСВ, переносного по своему характеру. Здесь же отражаются основные категории духовной культуры, в которых экология реализуется как идеологема. Это язык, культура, душа, дух.
Третий ЛСВ характеризует миссию комплексных экологических научных исследований, см. толкование: Комплекс научных дисциплин по изучению воздействия деятельности человека на природу, забота об окружающей среде. Целевое содержание экологии как идеологемы и стоящей за ней практической деятельности прочитывается как забота о чистоте, правильности и гармонии окружающей среды. Иллюстрации приводятся из области наукоёмких производственных технологий, градостроения и дачной застройки. Заметим, что градостроение немаловажно как для классической экологии, так и для осмысления «городской лингвоэкологии», одной из горячих и проблемных точек в интралингвальных лингвоэкологических исследованиях (о последних см. статью А.А. Бернацкой [Бернацкая 2003]).
Второй ЛСВ фиксирует проблемный объект экологии: «Окружающая человека среда; природа как сфера его деятельности», конкретнее см. по иллюстрациям: сибирская экология; город; Петербург; микрорайон столицы Фили-Кунцево; жилые дома. И здесь важными и основными для экологии проблемными объектами, о которых нужно особо заботиться, остаются те же точки, что и в третьем ЛСВ, а именно, города.
Основной ЛСВ, самый ёмкий, представляет экологию как социально-ориентированную науку, изучающую взаимодействие биосферы и общества. Структура и характеристики этой науки отражены в богатом иллюстративном материале данного ЛСВ. В его содержании отчётливо просматривается три важнейших аспекта экологии, характеризующие её как состоявшуюся науку, а именно:
- с позиции специализированных и сформировавшихся социальных институтов (институт экологии; система экологической безопасности);
- с позиции языка (научный язык экологии; терминология экологии);
- с позиций внутренней эволюции (новые разработки в области экологии; этапы развития экологии).
Следует сразу же подчеркнуть, что внешняя динамика развития экологического сознания и экологии в целом отражена в научной литературе [Сковородников 2000; Сковородников 2006]. В Словаре это отмечается не только в содержании данной статьи, фиксирующей постепенное восхождение научной экологической мысли от исходно биологической, естественнонаучной, к высокой духовной, но и в других словарных статьях, непосредственно и формально связанных с экологией. Их семь, а именно: Эколог, Экологизация, Экологически, Экологический, Экологично, Экологичность, Экологичный (С. 1086-1089). В восьмой статье представлен лексический формант эколого- как первая часть составных прилагательных, имеющая значение 'экологический' (С. 1088).
В совокупности экологические статьи убеждают в том, что в материалах СМИ циркулируют сведения как об освоенных, уже сложившихся, так и о новых путях развития общественного экологического сознания, о существующих формах сопротивления опасным тенденциям, проявившимся в негативном экологическом состоянии внешней для человека среды обитания.
Так, содержание вышеназванных словарных статей в целом осмысляется, во-первых, как общая установка на дальнейшее развитие экологических исследований, ставших актуальными, судя по иллюстративным материалам названных статей, как для рынка в целом, так и для отдельных производственных компаний, для социума. В частности, для ВМФ и автомобильного транспорта, для энергетики и космонавтики -вплоть до личных интересов грибников Подмосковья, которым состояние природы тоже небезразлично.
Во-вторых, в содержании этих статей прослеживаются сведения о существующем экологическом инструментарии, в составе которого выделяются экологические справочники, карты, экспертизы, нормы, экологическое ценообразование товарной продукции, сертификация произведённой продукции, а также постановления правительства. Всё это не чуждо и экологии языка. В этом возможно видеть задачи экологии русского языка, который могли бы защищать разработанная система лингвоэкологической безопасности, сертификация словарей и учебников как важнейших и традиционных информационно-справочных и методических изданий, постановления Правительства.
В-третьих, видна по экологическим статьям Словаря и установка на развитие экологического образования и тематических экологических коммуникаций в университетах и
заповедниках, в отдельных СМИ и в общественных экологических объединениях. И это тоже небезынтересно для экологии языка.
В Словаре нет статьи по лингвоэкологии. Однако обследованные статьи и новая интереснейшая коллективная монография «Эмотивная лингвоэкология в современном коммуникативном пространстве», вышедшая под редакцией В.И. Шаховского, убеждают в актуальности и острой необходимости соблюдения прав человека и языка на лингвоэко-логическую защиту. И это право должно быть обеспечено и легализовано специальными институтами, которые бы защищали русский язык и русскую культуру от угроз глобали-заторства и лингвоцида, наиболее остро обозначившихся сегодня в сфере СМИ. Ознакомившись с портретируемым Словарём, невозможно считать русский язык в СМИ экологически благополучным, то есть «чистым, свободным, правильным и гармоничным». Но именно таким он должен быть, если следовать вышеназванным ценностным ориентирам, лежащим в основе лингвоэкологической идеологии русского языка. В итоге можно заключить:
1 Общий профиль русского языка СМИ начала XXI очерчивается в Словаре многочисленными иноязычными словами, которые не заимствуются языком, а внедряются СМИ в общественное сознание. Однако сказать, насколько критическим является этот факт для русского человека и для русского языка как родного, национального и государственного, невозможно, поскольку Словарь естественно не предполагает сведений об исходном вербальном объёме обследованных при его составлении текстов СМИ. Чтобы узнать, какой была относительная частотность заимствований в обследованных текстах, нужно провести дополнительное исследование.
2. За рамками Словаря оказался полноценный пласт русской лексики, отсечённый авторами Словаря как не соответствующий тем актуальным процессам, которые охватили русский язык СМИ на пороге нового тысячелетия. Таким образом авторам и составителям Словаря удалось до крайности обнажить те реальные угрозы русскому языку и русской культуре, что исходят сегодня от английского языка, глобализации и глобализирующегося рынка, в том числе, рынка СМИ.
3. Выявленное по Словарю соотношение между общим количеством лексических разрядов и их распределением по отдельным формам и типам культуры (материально-технологическая, духовная, физическая и социальная) достаточно отчётливо отражает сложившееся положение дел во внешней для русского языка среде, идеологию и модель внешнего мира, сосредоточенных на ценностях материально-технологической культуры,
которые питают язык СМИ. Именно экономические события и процессы являются сегодня для СМИ значимыми. Именно материально-технологический мир и экономика является сегодня основным исходным источником заимствованной лексики, тогда как духовная и физическая культура в их ценностном предназначении (обеспечивать экологическое здоровье тела и экологическое здоровье русского слова, души, духа) оказываются на коммуникативной обочине и в Словаре, и в СМИ, а возможно, что и в реальной речевой практике и жизни.
4. В Словаре, а значит, исходя из его источников, в СМИ, достаточно знаковую позицию занимает также непонятийная лексика, не получающая толкования, пояснения. Это аббревиатуры, регулярные производные от заимствованных слов, иноязычные графемы, собственные имена. Некоторые из них содержательно уточняются в Словаре отсылочным путём - за счёт иллюстраций, графических, орфографических и орфоэпических справок. Непонятийную лексику, отсылочные толкования и латинские графемы в Словаре возможно охарактеризовать в целом как продукцию коммуникативной и вербальной инженерии (по аналогии с социальной инженерией), как искусственное явление, не имеющее отношения к живому русскому слову. За внедрением таких единиц в язык СМИ также явно просматривается угроза живому русскому слову, уступающему своё место «технологическим продуктам», появляющимся не на естественной для русского языка речевой основе, а в результате различного рода производственно-технологических манипуляций, в частности таких, как аббревиация и транслитерация, ориентирующихся изначально на визуальное восприятие печатного слова. Визуализация языка и текстов СМИ тоже мощный и актуальный процесс, значительно ослабляющий экологические характеристики и коммуникативные позиции русского слова.
5. В рамках финансово-экономической и материально-технологической лексики, включённой в Словарь, русское слово регулярно портретируется как коммуникативный безработный, получающий доступ на его страницы не через заголовки статей, а в их текстовом поле, в частности, через справочный аппарат: через толкование заимствованного слова, через образцы его употребления. Коммуникативная энергетика и привлекательность русского слова в таких позициях явно ниже, чем позиция заимствованных слов, позиционируемых в заголовках.
6. Для защиты русского языка в СМИ необходимо учитывать тот проблемный опыт, который отражён в Словаре, и тот опыт, который накоплен экологией и лингвоэко-логией. В частности, необходимо разрабатывать соответствующий лингвоэкологический
инструментарий и практиковать не только судебно-правовые, но и лингвоэкологические экспертизы текстов СМИ, по результатам которой предусматривалась бы организацион-но-деятельностная ответственность и СМИ, и журналистов за дальнейшую судьбу русского языка. Это не только актуально, это действительно крайне необходимо - во избежание прогнозируемого лингвоцида.
Оценивая Словарь в целом, следует подчеркнуть, что лингвоэкологическая значимость портретируемого Словаря видится в том, что СМИ, лингвоэкологи и общественность, ознакомившись с его содержанием, не могут не услышать немой крик русского языка и русского слова. Русское слово многократно в Словаре замещается заимствованиями, далёкими от русского человека и русской литературы, русской духовной культуры. Они стали сегодня действительно неконкурентными в XXI веке для наших СМИ, ориентируемых и ориентирующихся сегодня преимущественно на материально-технологические, экономические и политические события и интересы. И символической визуальной иллюстрацией к тревожному экологическому портрету русского слова и русского языка в СМИ XXI века вполне может быть известная картина норвежского художника Эдварда Мунка «Крик», которая изначально, оказывается, называлась «Крик природы». И не слышать сегодня немой крик родного русского языка и русского слова со страниц портретируемого Словаря не только невозможно, но и крайне опасно. И не только для СМИ.
Список литературы
Алышева Ю.С. Речевой портрет современного политического лидера: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград: Волгоградский государственный университет, 2012. 21 с.
Арутюнов С. Битва вокруг алфавита // Известия. 25.08.2001. Афоризмы. URL: http://www.aphorisme.ru/.
Бернацкая А.А. О трёх аспектах экологии языка // Вестник КрасГУ. Гуманитарные науки. Вып. 4. Красноярск, 2003. С. 122-124.
Винокур Т.Г. Речевой портрет современного человека // Человек в системе наук. М.: Наука, 1989. С. 361-370.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 тт. М.: Терра, 1995.
2800 с.
Енина Л.В. Речевой портрет губернатора Э. Росселя: советская составляющая // Советское прошлое и культура настоящего. Екатеринбург, 2009.Т. 2. С. 120-131.
Еремина С.А. Речевой портрет политика // Современная политическая лингвистика. Екатеринбург, 2003. С. 195-198.
Иванцова Т.В. Лингвоперсонология: Основы теории языковой личности: учеб. пособие. Томск, 2010. 160 с.
Кайда Л.Г. Эссе: стилистический портрет. М., 2008. 184 с.
Канчер М.А. О трех аспектах описания языковой личности // Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000. С. 311-318.
Кармин А.С. Культурология. СПб.: Лань, 2003. 926 с.
Леонтович О.А. Проблемы виртуального общения. URL: www.irex.ru/press/pub/polemika/07/leo.
Лингвоцид. URL: ru.wikipedia.org/wiki/Лингвоцид.
Лингвоцид. Экспертиза. Центр Льва Гумилёва. URL: www.gumilev-center.ru/.
Милехина Т.А. Речевые портреты бизнесменов // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2003. С. 64-80.
Нерознак В.П. Лингвистическая персонология: к определению статуса дисциплины // Сб. науч. тр. Моск. гос. лингв. ун -та. Вып. 426: Язык. Поэтика. Перевод. М., 1996. С. 112-116.
Ниша экологическая // Матюшин Г.Н. Археологический словарь. М.: Просвещение: АО «Учеб. лит.», 1998. URL: http://interpretive.ru/dictionary/406/word/nisha-yekologicheskaja.
Потеряхина И.Н. К вопросу о современном состоянии эколингвистических исследований. URL: www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading.
Рождественский Ю.В. Введение в культуроведение. М.: ЧеРо, 1996. 288 с.
Сагетдинов Э. Экология // 50/50: Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс, 1989. С. 536-541.
Свистельникова С.А. Речевой портрет оппозиционной газеты: концептосфера, жанры, образные средства (на материале газеты «Слово коммуниста»): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Белгород, 2010.
Скворцов Л.И. Экология слова, или поговорим о культуре русской речи. М.: Просвещение, 1996. 158 с.
Сковородников А.П. Вопросы экологии русского языка: учеб. пособие. Красноярск: Краснояр. гос. ун-т, 1993. 47 с.
Сковородников А.П. Идеология и толковые словари (лексикографическая фиксация идеологически неоднозначных слов как культурно-речевая проблема) // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: научно методический бюллетень. Вып. 3. Красноярск; Ачинск, 1997. С. 8-11.
Сковородников А.П. К становлению системы лингвоэкологической терминологии // Речевое общение: специализированный вестник. Вып. 3 (11). Красноярск, 2000. С. 7084.
Сковородников А.П. Лингвистическая экология: проблемы становления // Филология - Журналистика 2006: сб. науч. ст., посвященных 25-летию факультета филологии и журналистики КрасГУ. Красноярск, 2006. С. 135-144.
Словарь русского языка в 4-х т. / гл. ред.: А. П. Евгеньева; АН СССР, Ин-т русского языка. М.: Русский язык, 1981. Т. 1. С. 630-631.
Шипицына Г.М. К речевому портрету оппозиционной газеты: заголовки заметок // Политическая лингвистика. 2010. № 4 (34). С. 70-74.
Шмелева Т.В. Портретирование как стратегия лингвистического исследования // Записки Филиала РГГУ в г. Великий Новгород. Вып. 8. Историко-культурный и экономический потенциал России: наследие и современность. Великий Новгород, 2010: типография «Виконт». С. 193-197.
Эмотивная лингвоэкология в современном коммуникативном пространстве. Коллективная монография / науч. ред. В.И. Шаховский. Волгоград. 2013. 450 с.
References
Alysheva Ju.S. Rechevoj portret sovremennogo politicheskogo lidera: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Volgograd: Volgogradskij gosudarstvennyj universitet, 2012. 21 s. Arutjunov S. Bitva vokrug alfavita. Izvestija. 25.08.2001. Aforizmy. URL: www.aphorisme.ru/.
Bernackaja A.A. O trjoh aspektah jekologii jazyka. Vestnik KrasGU. Gumanitarnye nauki. Vyp. 4. Krasnojarsk, 2003. S. 122-124.
Vinokur T.G. Rechevoj portret sovremennogo cheloveka. Chelovek v sisteme nauk. M.: Nauka, 1989. S. 361-370.
Dal' V.I. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo jazyka. V 4 tt. M.: Terra, 1995. 2800
s.
Enina L.V. Rechevoj portret gubernatora Je. Rosselja: sovetskaja sostavljajushhaja // Sovetskoe proshloe i kul'tura nastojashhego. Ekaterinburg, 2009.T. 2. S. 120-131.
Eremina S.A. Rechevoj portret politika. Sovremennaja politicheskaja lingvistika. Ekaterinburg, 2003. S. 195-198.
Ivancova T.V. Lingvopersonologija: Osnovy teorii jazykovoj lichnosti: ucheb. posobie. Tomsk, 2010. 160 s.
Kajda L.G. Jesse: stilisticheskij portret. M., 2008. 184 s.
Kancher M.A. O treh aspektah opisanija jazykovoj lichnosti. Kul'turno-rechevaja situacija v sovremennoj Rossii. Ekaterinburg, 2000. S. 311-318. Karmin A.S. Kul'turologija. SPb.: Lan', 2003. 926 s.
Leontovich O.A. Problemy virtual'nogo obshhenija. URL: www.irex.ru/press/pub/polemika/07/leo.
Lingvocid. URL: ru.wikipedia.org/wiki/Lingvocid.
Lingvocid. Jekspertiza. Centr L'va Gumiljova. URL: www.gumilev-center.ru/. Milehina T.A. Rechevye portrety biznesmenov. Problemy rechevoj kommunikacii. Saratov, 2003. S. 64-80.
Neroznak V.P. Lingvisticheskaja personologija: k opredeleniju statusa discipliny. Sb. nauch. tr. Mosk. gos. lingv. un-ta. Vyp. 426: Jazyk. Pojetika. Perevod. M., 1996. S. 112-116.
Nisha jekologicheskaja. Matjushin G.N. Arheologicheskij slovar'. M.: Prosveshhenie: AO «Ucheb. lit.», 1998. URL: http://interpretive.ru/dictionary/406/word/nisha -yekologicheskaja.
Poterjahina I.N. K voprosu o sovremennom sostojanii jekolingvisticheskih issledovanij. URL: www.pglu.ru/lib/publications/University_Reading.
Rozhdestvenskij Ju.V. Vvedenie v kul'turovedenie. M.: CheRo, 1996. 288 s. Sagetdinov Je. Jekologija. 50/50: Opyt slovarja novogo myshlenija. M.: Progress, 1989. S. 536-541.
Svistel'nikova S.A. Rechevoj portret oppozicionnoj gazety: konceptosfera, zhanry, obraznye sredstva (na materiale gazety «Slovo kommunista»): avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Belgorod, 2010.
Skvorcov L.I. Jekologija slova, ili pogovorim o kul'ture russkoj rechi. M.: Prosveshhenie, 1996. 158 s.
Skovorodnikov A.P. Voprosy jekologii russkogo jazyka: ucheb. posobie. Krasnojarsk: Krasnojar. gos. un-t, 1993. 47 s.
Skovorodnikov A.P. Ideologija i tolkovye slovari (leksikograficheskaja fiksacija ideologicheski neodnoznachnyh slov kak kul'turno-rechevaja problema). Teoreticheskie i prikladnye aspekty rechevogo obshhenija: nauchno metodicheskij bjulleten'. Vyp. 3. Krasnojarsk; Achinsk, 1997. S. 8-11.
Skovorodnikov A.P. K stanovleniju sistemy lingvojekologicheskoj terminologii. Rechevoe obshhenie: specializirovannyj vestnik. Vyp. 3 (11). Krasnojarsk, 2000. S. 70-84.
Skovorodnikov A.P. Lingvisticheskaja jekologija: problemy stanovlenija. Filologija -Zhurnalistika 2006: sb. nauch. st., posvjashhennyh 25-letiju fakul'teta filologii i zhurnalistiki KrasGU. Krasnojarsk, 2006. S. 135-144.
Slovar' russkogo jazyka v 4-h t. / gl. red.: A. P. Evgen'eva; AN SSSR, In-t russkogo jazyka. M.: Russkij jazyk, 1981. T. 1. S. 630-631.
Shipicyna G.M. K rechevomu portretu oppozicionnoj gazety: zagolovki zametok. Politicheskaja lingvistika. 2010. №4 (34). S. 70-74.
Shmeleva T.V. Portretirovanie kak strategija lingvisticheskogo issledovanija. Zapiski Filiala RGGU v g. Velikij Novgorod. Vyp. 8. Istoriko-kul'turnyj i jekonomicheskij potencial Rossii: nasledie i sovremennost'. Velikij Novgorod, 2010: tipografija «Vikont». S. 193-197.
Ehmotivnaya lingvoehkologiya v sovremennom kommunikativnom prostranstve. Kollektivnaya monografiya / nauch. red. V.I. Shakhovskij. Volgograd. 2013. 450 s.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Жданова Ольга Павловна, кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики
Сибирский федеральный университет Россия, 660041, Красноярск, пр. Свободный, 79 E-mail: zhdanovaolp@yandex.ru
ABOUT THE AUTHOR:
Zhdanova, Olga Pavlovna, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of Journalism
Siberian Federal University
79, Svobodny Prospect, Krasnoyarsk 660041Russia E-mail: zhdanovaolp@yandex.ru
