CC BY
54
УДК 81-112.2
ЛИНГВОКУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА КОНЦЕПТА ВОЗМОЖНОСТЬ
© Л. В. Антонова
Стерлитамакская государственная педагогическая академия Россия, Республика Башкортостан, 453103 г. Стерлитамак, пр. Ленина, 49.
Тел.: +7 (347) 343 94 18.
E-mail: [email protected]
Статья представляет собой опыт определения лингво-культурной специфики концепта посредством корреляции единиц языковой системы и ценностей англоязычного лингвокультурного сообщества. Культурные ценности могут быть эксплицитно представлены в виде культурных сценариев, сформулированных в терминах универсальных концептов и лексикали-зованных во всех языках мира.
Ключевые слова: корреляция языка и культуры, лингвокультурное сообщество, культурные ценности, концепт, культурные сценарии, нормативная картина мира, нормативный канон личности, языковые маркеры.
Культурно-обусловленный компонент значения того или иного слова необходимо искать в системе ценностей, в образе жизни, в моделях поведения носителей англоязычных культур. Целью данной статьи является нахождение корреляции между ценностями британского лингвокультурного сообщества (ЛКС) и языковыми единицами, реализующими концепт ВОЗМОЖНОСТЬ.
Определение базовых ценностей любой культуры даже при осознании их весьма схематичного и приблизительного характера очень трудно. В. Г. Елизарова считает, что культура и ее составляющие не могут определяться посредством опросов, когда люди либо «примеряют» то или иное положение на себя, либо отвечают, выдавая желаемое за действительное. Культура - это феномен из области подсознательного [1]. Мы принимаем понимание культуры, которое демонстрирует сходство ее природы с природой человеческого языка, когда культура рассматривается в единстве трех функций: семиотической, социальной и когнитивной. Все проявления культуры изучаются по аналогии с языком как «означающие», обладающие определенным культурным значением. Конвенциональные культурные значения, с одной стороны, кристаллизуются в ходе социальной практики, они обладают динамичной природой, связаны с действительностью и существуют во взаимодействии с нею, а с другой, - отражаются в ментальной реальности носителей культуры и обусловливают интерпретацию индивидами окружающей действительности.
Ценности являются ядром в структуре национальной культуры и наследуются каждым новым поколением как социально-психологические идеи и взгляды, разделяемые народом представления о целях общественной жизни и средствах их достижения [2]. Выражая коллективное мнение о том, что важно и не важно, ценности предстают как определенным образом смоделированные принципы, понимаемые как конкретные стереотипы мышления и поведения. В форме принципов национальная культура «указывает», что человек должен делать, как воспринимать те или иные события, строить отноше-
ния с другими, что можно делать, а что нельзя [3]. Чтобы ценности индивидов не входили в противоречия друг с другом, культура вырабатывает социальные правила как конкретные поведенческие рекомендации по реализации определенных принципов. Правила носят конституирующий характер и накладывают ограничения на любую деятельность, придавая ей всеобъемлющую, определенную рамками каждой культуры, структуру. Социальные нормы формируются на базе ценностных ориентиров, которые возникают не только на основе знания и информации, но и жизненного опыта человека, они представляют собой личностно окрашенное отношение к миру. Под культурными ценностями, вслед за А. Я. Флиером, мы понимаем некоторую квинтэссенцию социального опыта общества, в рамках которой собраны нравы, обычаи, стереотипы поведения и сознания, образцы, оценки, образы, мнения и т. п., как «резерв» уже обретенного и накопленного социального опыта, лежащий в основе исторической и социальной устойчивости данной культуры [4].
Убеждения и ценности, которые ассоциируются с этими убеждениями, позволяют индивиду соотносить их со своим внутренним состоянием и конструировать свое поведение. Поведение не является хаотичным и не строится каждый раз заново. Индивиды пользуются рецептами [5], моделями (образец, заслуживающий подражания) [6] как знанием того, как надо действовать, вести себя, чтобы поведение носило приемлемый характер. В рамках одной и той же модели в зависимости от качеств личности и обстоятельств возможны варианты обычаев и действий [1]. Приобретенные в процессе социализации привычки, вкусы, представления, предубеждения постепенно складываются в стереотипы речевого поведения и, относящиеся к области бессознательного, трудно поддаются контролю и тем более устранению. Поведение рассматривается нами как деятельность людей с учетом их ценностного отношения к другим людям и подлежит квалификации с точки зрения добра и зла, связано с областью этических норм и соотносится с этической
шкалой оценок. Нормативная этика предлагает идеальную модель поведения, межличностных отношений человека в обществе, определяет моральные принципы жизни, учит истине, добру, предостерегает от зла, предлагает жизненные идеалы, соотносит понятия «добра» и «счастья». Нормы поведения, складывающиеся в обществе, являются социальноположительными, вызывают одобрение поступков индивидов, и, наоборот, нарушение норм и несоблюдение запретов вызывает отрицательную реакцию окружающих. Быть англичанином означает усвоить всю систему культурных норм: как думать, когда что говорить или не говорить, как взаимодействовать с другими людьми. Нормативная картина мира того или иного народа, его национальная специфика и обусловленное этим особое миро-видение специфично отображаются в идиомах, обозначающих поведение [7]. Известно, что наличие в языке паремий на определенную тематику свидетельствует о том, что эта тема является типичной для речевого общения носителей данного языка и их отношение к ней входит в число базовых характеристик языковой личности [8].
В языке нации ценности проявляются сгустками смыслов - концептами, которые, в свою очередь, пронизывают все сферы жизни того или иного общества [9] и отражают специфическую логику, свойственную носителям определенной лингво-культуры. У таких концептов может не быть однословного обозначения, они представляют собой своеобразные коды - ключи к пониманию ценностей этой культуры, условий жизни людей, стереотипов их поведения. В данном исследовании концепт рассматривается как модель ценностных смыслов, связанных с тем или иным понятием. В. П. Нерознак предлагает критерий для отнесения определенного концепта к культурным концептам, отражающим своеобразие соответствующего этноспецифического видения мира. По мнению ученого, «концептами культуры, отражающими национальную картину мира, следует считать концепты, обозначаемые безэквивалент-ными лексическими единицами, т. е. теми словами, которые в процессе лингвокультурной трансляции требуют не пословного, а описательного толкования» [10]. Языковыми маркерами ценностей в проводимом исследовании являются: 1) наличие языковых знаков-идентификаторов изучаемого концепта; 2) фиксация правил поведения различными системами нормативной регуляции: мораль, право, обычаи, этикет; 3) пословично-поговорочный фонд языка, в котором находят эксплицитное выражение предпочтения, связанные с ценностными доминантами культуры.
Для решения проблемы о манифестации культуры в языковых единицах и структурах, а также описания культурных значений А. Вежбицкая предлагает использовать универсальный семантический язык, который лишен субъективной окраски и позволит описать значения лексических и грам-
матических единиц различных языков в единых объективированных категориях [11].
По мнению А. Вежбицкой, правила, определяющие, когда что говорить или не говорить, тесно связаны с культурно обусловленными «правилами» мышления и «чувствования». Культурные нормы могут быть эксплицитно представлены в виде культурных сценариев (сформулированных в терминах универсальных концептов, лексикализованных во всех языках мира) [12]. Использование культурных сценариев вынуждает носителей языка быть точными, формулировать свои гипотезы в более строгой форме. Культурный сценарий (скрипт) понимается нами как представление о том, как действовать и что говорить для осуществления успешного взаимодействия между участниками общения в условиях действующего социального порядка, в соответствии со стандартами социального бытия людей и ценностными установками данного общества. При этом сценарий предполагает не только номинации действий, но и их определенную последовательность, что способствует правильной ориентировке в конкретной ситуации. В сценарии привычные ситуации описываются как стереотипные смены событий.
Идея носителей английского языка «думать о самом себе хорошо и от этого хорошо себя чувствовать» важнее, нежели «думать о себе плохо и от этого плохо себя чувствовать», соответственно, английский «сценарий» включает следующие постулаты [12]:
«позитивного мышления» (1):
Я могу сделать что-то (очень) хорошее. «уверенности в себе» (2):
Плохо часто думать что-то вроде:
• Кто-то другой сделает для меня хорошее.
• Мне не надо ничего делать.
Хорошо часто думать что-то вроде:
• Если я хочу, чтобы со мной случилось что-то хорошее, мне надо делать что-то для этого.
• Я могу это делать.
«независимости», «хорошего самочувствия» (3)
• Хорошо думать о себе хорошо;
• Хорошо всегда чувствовать себя хорошо;
• Хорошо думать что-то вроде:
«когда я делаю что-то, я делаю это потому, что так хочу это делать,
не потому, что кто-то другой хочет этого».
Кроме того, английская культура поощряет своих носителей говорить о том, чего ты хочешь сам, и давать другим людям право выбора. Это может быть представлено следующим образом [13]: Каждый может говорить другим людям что-то вроде:
• Я хочу этого, я не хочу этого.
• Так говорить хорошо.
Хорошо говорить другим людям что-то вроде:
• Я хочу знать, что ты хочешь.
Нельзя не согласиться с А. Вежбицкой в том, что «английские культурные сценарии» связанны с ценностью «личной автономии». Принцип «личной автономии» предполагает, что каждый человек способен действовать самостоятельно, ведь он уверен в себе и позитивно настроен, он хочет, он имеет возможность произвести свободный выбор, поэтому способен к независимому действию [14]. Соответственно, люди не рассматривают себя как пассивных агентов, управляемых извне. В повседневной жизни люди стремятся действовать как автономные существа, способные контролировать свои собственные поступки, а опасность утратить контроль над собой или ситуацией вызывает страх и протест. Желательность или нежелательность действий формулируется в виде описаний, предоставляющих информацию о том, как принято вести себя в конкретном месте. Решение о том, вести или не вести себя предлагаемым образом, остается за индивидом. Прямолинейность англоязычных культур сбалансирована идеей невмешательства в дела других автономных личностей. В англоязычной традиции эмоции ассоциируются с «нерациональностью, субъективностью, хаотичностью и другими негативными характеристиками» [15]. Англоязычные культуры не одобряют вербальных излияний эмоций. Основополагающая культурная ценность говорящих на английском языке - как автономность личности - может быть нарушена, в частности, неправильным употреблением модальных глаголов.
Каждой культуре на определенном этапе ее развития присущ нормативный канон личности. Нормативный образ человека зависит от имплицитной теории личности, присущей определенной культуре, существующей в индивидуальном и общественном сознании. Он определяет то, каким должен быть индивид в определенной социокультурной среде, от него зависят и нормы, регламентирующие поведение людей [8]. Именно изучение нормативного канона личности на идеологическом уровне (образы, представленные в мифотворчестве, этических трактатах, художественных произведениях) позволит выявить иерархию ценностных ориентаций культуры [16]. Хотя со-ционормативная культура описывает нормы для среднего человека, для «человека вообще», это не исключает вариативность нормативных предписаний поведения для мужчин и для женщин, для представителей различных возрастных категорий. При этом соблюдение социальных норм считается желательным и оценивается положительно.
Неоднородность субъектов, выступающих в качестве носителей норм, наличие различных мотивировок оценки и оценочных стереотипов часто является причиной того, что в пословичнопоговорочном фонде английского языка обнаруживаются нормы, противоречащие друг другу. Один и тот же оценочный объект может получить проти-
воположную оценку, и противоположные объекты могут оцениваться одинаково. Противоречивость оценки наглядно показывают следующие примеры: с одной стороны, nothing is impossible to a willing heart - нет ничего невозможного для того, кто очень хочет исполнить свое желание; if we can’t as we would, we must do as we can - если мы не можем делать, как хотим, то надо делать, как можем; oaks may fall when reeds stand the storm — жизненные трудности преодолевает не тот, кто крепче, а тот, кто сильнее духом; с другой стороны, if ifs and ans were pots and pans — много чего можно желать в жизни, но не всегда эти мечты реальны и осуществимы; one cannot be in two places at once - нельзя быть в двух местах одновременно; you cannot eat your cake and have it (you cannot have it both ways; you cannot burn the candle at both ends) [17] — из двух решений проблемы надо остановиться на каком-то одном (один пирог два раза не съешь).
Проанализированные нами фразеологизмы (246 примеров) можно разделить на две группы. Одна группа фразеологизмов описывает поведение уверенного в себе, в своих способностях, независимого делового человека с верой в счастливую случайность, другая группа фразеологизмов отражает позицию неуверенного в себе человека, неудачника. Например:
1. lighting chance - успех возможен при условии напряженной борьбы; leave nothing to chance -ничего не оставлять на волю случая; take one’s chance - использовать представившуюся возможность; do all in one’s power - сделать все возможное; he dances well to whom fortune pipes - кому счастье служит, тот ни о чем не тужит; a child offor-tune - баловень судьбы; as luck would have it - к счастью; a golden opportunity - блестящая возможность; to the best of my ability - по мере сил и способностей; with might and main - изо всех сил; as like as not (as likely as not; most/very likely) - очень возможно (вполне вероятно); by good fortune - по счастливой случайности; opportunity seldom knocks twice - счастливый случай редко приходит дважды; a fat chance - (разг.) большие возможности.
2. let the chance slip - упустить удобный случай; fortune is blind - судьба слепа; fortune is variant -судьба изменчива; fools have fortune - дуракам везет; be that as it may, be what may - как бы то ни было; будь, что будет; serve two masters (часто в сочет. с cannot); run with the hare and hunt with the hounds (часто в сочет. с cannot) - ориентироваться в своем поведении одновременно на различные, несовместимые мнения, взгляды, пытаясь удовлетворить обе заинтересованные стороны; as bad luck would have it - к несчастью; croud one’s luck - искушать судьбу; forlorn hope - обреченный на гибель; as if - как будто; by chance - случайно; a fat chance - (ирон.) никаких возможностей; smb has not the strength to do sth [18] - кто-то не может делать/сделать что-либо.
«Деловой человек» - это обобщенный человеческий образ-типаж, который имеет положительную коннотацию. Ролевая позиция «неудачник» также имеет положительную коннотацию в том смысле, что в англоязычной культуре «большой» и «маленький» человек имеет равные права и возможности (a cat may look at a king) стать счастливым и удачным в жизни: fortune knocks once at least at every man’s door - счастье хоть раз да постучится в дверь каждому; wish smb all the luck in the world -желать кому-то всяческого успеха; give smb a chance - дать кому-либо возможность. «Деловой человек» отличается от «неудачника» тем, что действует толково, знает свое дело, порой просчитывая несколько шагов вперед; верит в удачу, но рассчитывает только на свои знания и опыт: you never know what you can do till you try / no pains, no gains / take time (occasion) by the forelock / first catch your hare, than cook him / you can’t make an omelet without breaking eggs / if we can’t do as we would, we must do as we can [17]. В случае краха, причину неудачи ищет в себе, а не в обстоятельствах. «Деловой человек» всегда надеется на лучшее - hope for the best (and prepare for the worst). Ему присущи независимость, вера в свои силы, самосделанность (every man is an architect of his own fortune / if you want a thing well done, do it yourself), способность к риску (fortune favours the brave), непротиворечивость/цельность (one cannot run with the hare and hunt with the hounds / no man can serve two masters / you can’t eat your cake and have it), деловитость, целеустремленность, непоколебимость, с одной стороны, и снисходительность, - с другой: you cannot teach an old dog new tricks. «Неудачник» же надеется только на чудо: hope against hope. Можно предположить возможную причину этого - отсутствие соответствующих данных, недостаток воображения, физических или душевных сил, нежелание преодолеть внутреннее сопротивление (an evil chance seldom comes alone), и как результат - покорность, смирение, терпимость: what cannot be cured must be endured / the leopard cannot change his spots / it is no use crying over spilt milk / what is done, cannot be undone. Боязнь принуждения или причинения вреда порождает осторожность (в суждениях): the devil can quote scripture for his purpose / one cannot be too careful / you cannot touch pitch and not be defiled.
Таким образом, рассмотренные фразеологизмы образуют единый «кластер положительноактивного поведения». Как представляется, в этих пословицах имплицируется, с одной стороны, вера в безграничные человеческие способности, вера в здравый смысл и готовность к любым поворотам судьбы, умение держать удар; с другой стороны, речь идет о рассудительности и чувстве меры. Они служат вариативному представлению признака отношения к возможности в языке, а их изучение способствует раскрытию разнообразных сторон и
граней концепта ВОЗМОЖНОСТЬ, его конкретизации и уточнению.
Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что для английской ментальности возможность связана с материальной и с духовной сферами жизнедеятельности и основана на рационализме и практицизме: в жизни ценится сильный духом человек, спокойный, контролирующий себя (while there is life, there is hope), умеющий идти на уступки, уважающий право другого на собственное мнение (a single bamboo can’t form a row); вера в лучшее, умеренность и сдержанность, так как неудача не причина для отчаяния (lucky at cards, unlucky in love /what you lose on the swings, you gain on the roundabouts/extremes meet / luck goes in cycles) [18]; надо, не теряя время, уметь сделать выбор, помня, что не все средства хороши для достижения цели. Содержанием, объединяющим данные фразеологизмы, является, как представляется,
целенаправленная активность.
Проведенный анализ показал, что в английской языковой картине мира нормой признается использование возможности как руководство к действию при наличии как объективных, так и субъективных детерминирующих факторов. Возможность ассоциируется с активной жизненной позицией, основанной на здравом смысле, так как все в этом мире относительно, а значит, и возможно (рациональный подход к жизни). Нормы права (закон) гарантируют «личную автономию», свободу действия, возможность самостоятельно делать выбор, и, соответственно, возможность контролировать ситуацию (под охраной закона). С другой стороны, пассивность личности в той или иной ситуации осуждается. Оказавшись в новой, непривычной обстановке, англичанин, прежде всего, стремится сориентировать себя относительно действующих в ней правил, то есть он видит свою цель не в том, чтобы выделиться, а в том, чтобы уподобиться другим. В большинстве случаев неприкосновенность личных пределов человека рассматривается как условие возможности быть успешным и чувствовать себя хорошо. Нормы поведения связаны с возможностью равного доступа людей разного социального статуса к различным сферам деятельности, явлениям и процессам. Равенство рассматривается как равенство возможностей [19]. Нормы этикета устанавливают правила невмешательства в чужие дела. Сложившиеся правила поведения не допускают, чтобы человек выражал свои чувства прямо, а был сдержан. Нарушение данных правил поведения сопровождается отрицательной оценкой.
ЛИТЕРАТУРА
1. Елизарова Г. В. Культура и обучение языкам. СПб.: Каро, 2005. - 352 с.
2. Gudykunst W. B., Kim Y. Y. Communicating with strangers: an approach to intercultural communication. New York: McCraw - Hill, 1992. - 304 p.
3. Стернин И. А. Методика исследования структуры концепта. Воронеж: Воронежск. госуд. унив-т, 2001. С. 58-109.
4. Флиер А. Я. Культурология для культурологов. М.: Ака- 11.
демический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2002. -
492 с. 12.
5. Goodenough W. H. Culture, language and society. London,
Amsterdam, Sydney: The Benjamin Cummings Publishing 13.
Company, Inc., 1981. - 134 p.
6. Agar M. Language Shock: Understanding the culture of con- 14.
versation. New York: William Morrow and Company, Inc., 1994. - 184 p. 15
7. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288 с.
8. Воркачев С. Г. // Языковая личность: культурные концеп- 17.
ты. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. С. 16-25.
9. Курченкова Е. А. // Языковая личность: культурные концеп- 18.
ты. Волгоград - Архангельск: Перемена, 1996. С. 74-75.
10. Нерознак В. П. // Вопросы филологии и методики преподава- 19.
ния иностранных языков. Омск, 1998. С. 80-85.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. - 411 с.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры. 1999. - 776 с.
Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с. Шибутани Т. Социальная психология. Ростов н/Д.: Феникс, 1999. - 240 с.
Lutz C. // Cultural Anthropology, 1986. № 1. P. 287-309.
Кон И. С. Социология личности. М.: Политиздат, 1988. -383 с.
Словарь английских пословиц и фразеологических выражений. Смоленск: Русич, 2001. - 560 с.
Словарь употребительных английских пословиц. М.: Рус. Яз., 1985.
Майол Э., Милстед Д. Эти странные англичане. М.: Эгмонт Россия Лтд., 2001. - 72 с.
Поступила в редакцию 28.01.2008 г.
