CC BY
124
дискуссия
журнал научных публикаций
Б. Д. Нуриев, канд. филос. наук, кафедра философии и истории науки, Башкирский государственный университет, г. Уфа, Россия, nurievbd@mail.ru
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ПОВОРОТ В АНГЛИЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА: Дж. ОСТИН и Л. ВИТГЕНШТЕЙН
В статье рассматривается процесс становления современной лингвофилософии, которая оформилась в середине прошлого века в Англии на стыке философии и лингвистики. Автором выделяются особенности английского подхода к проблеме естественного языка, благодаря которым новый взгляд на знаковость языка, в корне отличавшийся от предыдущих лингвофи-лософских теорий, нашел благоприятную почву для развития в университетах Кембриджа и Оксфорда. В исследовании выявлены особенности лингвофилософских воззрений Дж. Остина и Л. Витгенштейна, раскрыта природа так называемого лингвистического поворота, доказана схожесть взглядов обоих мыслителей, которые во многом опирались на принципы прагматизма в осмыслении феномена языка. Особое внимание уделено теоретическим конструкциям обоих ученых, на основе которых ими было теоретизировано и предложено научному сообществу собственное видение природы естественного языка. Автором подчеркнута важность вклада английских ученых в развитие мировой лингвофилософской мысли, обозначена их ключевая роль в деле переосмысления тождества знака и естественного языка. В исследовании прослеживается связь английского подхода в лингвофилосфии с континентальной интеллектуальной мыслью, в первую очередь с французским постструктурализмом, также ставившим под сомнение идею логоцентризма в естественном языке.
Ключевые слова: естественный язык, словология, теория речевых актов, теория языковых игр, постструктурализм, лингвофилософия, транслирование информации, знаковость языка
Несмотря на тот факт, что философия языка считается наукой относительно молодой, эта отрасль знания своими корнями уходит вглубь веков. Считается, что первые попытки осмыслить естественный язык, понять его природу и сущность были предприняты интеллектуалами Древней Греции. Категории Аристотеля — это, пожалуй, и есть тот фундамент, на основе которого было выстроено знание, объектом своего изучения ставившее естественный язык1.
Данная научная отрасль многими специалистами именуется лингвофилософией, или философско-лингвистическим направлением в знании2. Однако есть и такие исследователи, которые лишь только с большой долей условности соглашаются с этой
точкой зрения, считая, что лингвофилосо-фия в современном понимании термина оформилась лишь относительно недавно. «Когда мыслителями свергаются кумиры классики — рациональность, свобода воли человека, априорная мораль, гуманизм, у них остается новое божество — Язык, на которое налагается теперь ответственность за все. Язык становится видимым, осязаемым, он перестает быть лишь тенью разума и превращается в проблему»3.
Отправной точкой для формирования современной лингвофилософии, как считают некоторые философы, послужил так называемый лингвистический поворот, поставивший под сомнение многие базовые положения науки о естественном языке. У этой
точки зрения есть рациональное зерно. Действительно, длительное время специалистам не удавалось четко определить границу, которая делит две области знания — лингвистику и лингвофилософию. I Дело в том, что согласно заложенной еще во времена античности традиции базовой единицей философии языка считалось слово, выполнявшее основную функцию естественного языка — транслирование информации посредством знака. И лишь начиная со второй половины прошлого века в зарубежном гуманитарном знании стали предприниматься попытки отказаться от данного, казалось было, незыблемого в своей научной состоятельности подхода. В последующие годы теория знаковости языка будет многократно пересматриваться, его исходная единица будет изменяться от фонемы, как это происходило еще в советской школе лингвофилосо-фии4, до текста, столь любимого предмета исследования французских постструктура-листов5.
Добавлю также, что и отечественной лингвофилософии, особенно в досоветский период, был традиционно свойственен ярко выраженный символизм, основанный на слове или, как предпочитали говорить российские интеллектуалы, имени6. Как констатирует известный российский специалист в области философии языка Н.И. Без-лепкин, в российском гуманитарном знании было оформлено соответствующее направление — словология7.
Авторами лингвистического поворота по праву считаются два известных английских философа Дж. Остин (1911—1960) и Л. Витгенштейн (1889—1951), которые примерно в одно и то же время независимо друг от друга предложили научному сообществу новое видение проблемы языка. Имена обоих мыслителей обычно связывают также с теорией лингвистического прагматизма8.
Замечу, что в Англии на протяжении всего прошлого века традиционно доминировал свой подход к этой области знания, предметом исследования которого был естественный язык. Как предельно точно отмечают российские исследователи, английской
Категории Аристотеля - это, пожалуй, и есть тот фундамент, на основе которого было выстроено знание, объектом своего изучения ставившее естественный язык.
лингвофилософии рассматриваемого нами отрезка времени была свойственна «функционально-прикладная предметность»9. Говоря другими словами, английские ученые в своих изысканиях опирались главным образом на бытовой язык, тот язык, который окружает человека повсеместно и ежеминутно. В отличие от английской интеллектуальной мысли французская философия языка насыщена «литературно-морфологической предметностью». Немецкие исследования в области лингвофилософии пронизаны преимущественно историософией и осмыслением прошлого.
Безусловно, подобный подход английских ученых к языковой проблеме наложил свой отпечаток на развитие современной философии языка в этой стране. Включение в сферу исследования бытового языка позволило ученым выявить отсутствие строгого и статичного соответствия или тождества между знаком, который мог приобретать форму слова или словесного выражения, с одной стороны, и его значением, с другой стороны. Это обстоятельство послужило причиной переосмысления такого феномена, каким является человеческий язык, а также поставило под сомнение его способность безотказно выполнять предписанные ему функции, что и составляет саму суть лингвистического поворота.
Воззрения Дж. Остина на проблему языка, на его суть и природу по праву считаются новаторскими для своего времени. Идея прагматизма достаточно явно и отчетливо прослеживается в каждом труде ученого, в котором затрагивается вопрос о естественном языке. Наиболее ярко данный подход был выражен в тех работах, в которых автор анализирует так называемые речевые акты. Эти научные труды уже известны российскому ученому.
В зарубежной литературе суть прагматизма Дж. Остина раскрывается, как правило, в следующем ключе10. Все слова и выражения Дж. Остин разделял на две группы: группу так называемых «констатирующих выражений» (сош1аИуе8) и группу «ситуативных выражений» (регГошаИуе8).
Например, повествовательные предложения «Мальчик читает книгу» или «Артур Шопенгауэр — великий немецкий философ» относятся к первой группе и выполняют функции констатации и трансляции информации в строгом соответствии с теорией тождества знака и значения. Такие выражения, как «Прошу прощения!» или, например, «Я вас умоляю!» входят в группу ситуативных. В этом случае утверждение о том, что знак точно и четко транслируют некую информацию, вызывает справедливые сомнения.
Суть лингвистического поворота заключается в том, что английский философ предложил рассматривать естественный язык как неподдающийся контролю и регулированию набор слов и выражений данных двух типов. Таким образом, тот подход в лингвофилософии, который разработал в своих изысканиях английский мыслитель, побудил философов и языковедов пересмотреть неоспоримое, казалось было, утверждение о безусловной тождественности языка и знака. Ученое сообщество всё больше стало склоняться к тому, что языковая реальность, которая представляет собой совокупность языковых знаков, окружающих человека в той или иной обстановке и состоящая нередко из знаков различных естественных языков, как это происходит в полилингвистической среде, далеко не всегда обеспечивает адекватную трансляцию информации11.
Вместе с тем =
Дж. Остин считал, что отчетливо отличить констатирующие выражения от ситуативных в том потоке информации, с которым человек соприкасается ежедневно, не всегда представляется возможным. Исходя из этого, он предложил не делить языковые знаки на два типа, о которых речь шла выше, а обозначить в каждом из них три уровня: уровень прямой трансляции (lo-cutionary act), уровень действенной трансляции (illocutionary act) и уровень эффекта (perlocutionary act).
Ученое сообщество всё больше стало склоняться к тому, что языковая реальность, которая представляет собой совокупность языковых знаков, окружающих человека в той или иной обстановке и состоящая нередко из знаков различных естественных языков, как это происходит в полилингвистической среде, далеко не всегда обеспечивает адекватную трансляцию информации.
Первый уровень — это семантическая загруженность слова или выражения. Именно данный срез в лингвофилософии был хорошо изучен до первой половины прошлого века. Традиция исследовать прямую трансляцию уходит своими корнями в античную интеллектуальную мысль. Стремление найти каждому слово-знаку свое строгое соответствие было свойственно научным изысканиям мыслителей на протяжении многих столетий. Считается, что Дж. Остин в процессе концептуализации уровня прямой трансляции отталкивался в первую очередь от работ английского исследователя формальной логики Фреге (1848—1925)12. Во многом первый уровень, наблюдаемый в словах и выражениях, соотносим с развитой им же теорией констатирующего выражения, о которой говорилось выше. Чем ярче выражен первый уровень в трансляции информации посредством языковых знаков, тем более отчетливо проявляется знаковость языка, так как транслирующий информацию субъект и принимающий информацию субъект не испытывают трудности в процессе общения.
Однако, как подчеркивал Дж. Остин, субъект, который транслирует информацию, не всегда стремится только к ее идентичному восприятию принимающим. Так, например, цель может заключаться в том, чтобы «обидеть собеседника, задеть его чувства, или, наоборот, показать его значимость»13. Данный аспект естественного языка достаточно ярко выражен, например, в так называемом языке дипломатии. Как видно, помимо транслирования информации в форме знака, сам акт ее передачи может сопровождаться стремлением одного субъекта произвести определенное воздействие на другого субъекта не столько значениями знаков, сколько умелым их использованием, что в целом и составляет суть второго уровня языкового выражения — уровня действенной трансляции. Прагматизм в лингвофилосфии, как полагал английский
мыслитель, наиболее ярко проявляет себя именно на втором уровне транслирования информации.
И, наконец, третий уровень, как считал Дж. Остин, — это сам результат применения языкового выражения. Если оба собеседника достигли взаимопонимания как на первом, так и на втором уровне, естественный язык как посредник, как средство передачи информации выполнил одну из своих основных функций — коммуникативную. Если взаимопонимания на обоих уровнях достичь не удалось, в таком случае язык показал свою несостоятельность, что в корне меняет сам взгляд на природу естественного языка.
Добавлю, что теория трех уровней в процессе транслирования информации посредством естественного языка будет развита последователями Дж. Остина на американском континенте. Так, например, известный философ из США Дж. Серль (род. 1932) в 1960-70-х гг., опираясь на разработанные Дж. Остином принципы функционирования естественного языка, предложил ученому сообществу собственное видение проблем сознания и знания14.
В те же годы, когда в Оскфорде проводили свои изыскания Дж. Остин и его единомышленники, в стенах второго по своей значимости и престижности британского университета — в Кембридже — примерно в том же ключе размышлял и писал свои сочинения более известный российской науке философ Л. Витгенштейн. Нужно заметить, что ученый из Кембриджа не был этническим англичанином, он был австрийским эмигрантом еврейского происхождения, однако несмотря на это ему удалось не только прочувствовать и увидеть тот тренд, в русле которого развивалась британская лингвофилософия, но и встать в авангарде английской интеллектуальной мысли.
Наиболее отчетливо и гармонично новый подход в лингвофило-софии, разработанный Л. Витгенштейном, прослеживается в его так называемой теории языковых игр. Думается, полную картину того, что представляет из себя языковая игра,
Помимо транслирования информации в форме знака, сам акт ее передачи может сопровождаться стремлением одного субъекта произвести определенное воздействие на другого субъекта не столько значениями знаков, сколько умелым их использованием.
даст сравнение ее с шахматами. Добавлю, что это сравнение приводится во многих учебных пособиях по лингвофилософии, изданных за рубежом15. Как известно, шахматы — это игра с такими правилами, нарушение которых приводит к потере смысла самой игры. Естественный язык, подобно шахматам, также имеет свои правила, несоблюдение которых становится причиной сбоев в процессе транслирования информации. Однако, как полагал Л. Витгенштейн, знать правила игры и играть в игру — это разные вещи. В ходе передвижения тех или иных фигур на шахматной доске возникают непредсказуемые конфигурации, неожиданные ситуации. Каждый новый ход шахматиста, с одной стороны, должен быть выполнен в строгом соответствии с правилами игры. Но, с другой стороны, этот шаг может кардинально изменить общее положение игры, «исказить» сложившуюся картину непредвиденным действием, полностью изменить сложившееся положение между двумя игроками, которые являются не кем иным, как участниками диалога. Говоря другими словами, суть шахматной игры раскрывается в действии, в строгой зависимости от каждого последующего передвижения фигуры. Ситуативность шахматной игры — это примерно то же самое, что и прагматизм речевых актов Дж. Остина.
Согласно воззрениям Л. Витгенштейна, естественный язык аналогичным образом видоизменяется в действии или в процессе своего применения. Картина строгого соответствия знака и его значения в ходе языковой игры может претерпеть кардинальные изменения. Ту информацию, которую человек хочет передать с помощью языкового знака в настоящий момент, возможно, уже в следующий момент сделать будет невозможно. И, пожалуй, самое важное — не следует путать принципы, по которым функционирует тот или иной естественный национальный язык (русский, английский, французский и т. д.), и те правила, по которым ведется языковая игра. Если первое — это предмет исследования лингвистики, то второе — философии языка.
Достаточно убедительно в плане доказательства научной состоятельности собственной теории языковых игр звучат аргументы и примеры Л. Витгенштейна, которые, как правило, взяты ученым из обыденного языка, что, как говорилось выше, было характерно для англоязычной лингво-философии. Ученый в своих исследованиях нередко обращался к метрической системе измерения длины, которая вполне красноречиво демонстрирует расплывчатость языкового знака.
Как известно, на рубеже Средневековья и Нового времени эталоном метра считался прут, изготовленный из латуни. Образцы этого прута в конце XVIII в. были выставлены на улицах Парижа. Со временем слово «метр» вошло в национальные языки народов Европы, и лишь непокоренная французским войскам Англия еще длительное время использовала другую меру длины — ярд, который представлял из себя отрезок материи длиной чуть более 91 см. Слово «метр» стало инструментом языковой игры. Человек, не обладающий навыками его применения, образно говоря, становился «слабым звеном», не способным воспринимать адекватно окружающую действительность.
Тем не менее введение рассматриваемого нами эталона длины Наполеоном I Бонапартом (1769—1821) еще долгое время
не способствовало формированию в сознании европейцев единого значения. Например, покупатель ткани в Копенгагене, никогда не бывавший в Париже и не видевший данный эталон воочию, мог легко ошибиться, используя в своей «игре» термин «метр». Со временем за эталон метра стало приниматься то расстояние, которое проходит свет в вакууме в течение определенного времени.
Таким образом, констатирует Л. Витгенштейн, «язык предоставляет человеку возможность что-то обозначать словесно, однако что именно обозначается словесно, определяется не столько человеком, сколько правилами языковой игры»16. Исследователи лингвистического поворота констатируют много общего в воззрениях Дж. Остина и Л. Витгенштейна. Считается, что гносеологическая природа языковых игр Л. Витгенштейна идентична речевым актам Дж. Остина. Тем не менее многие специалисты полагают, что концепция профессора из Кембриджа «шире и более фундаментальна как философско-когнитивист-ская теория»17.
Итак, так называемый лингвистический поворот, оформившийся в середине прошлого века в Англии, в целом был во многом предопределен теми факторами, которые были свойственны английской
философской мысли и лингвистике. Апеллирование к бытовому повседневному языку, акцентирование внимания на возможности языка демонстрировать гибкость и, как следствие, семантическую неоднозначность — всё это так или иначе определило тот тренд, в рамках которого философское осмысление языка в среде англоязычных ученых получило свое дальнейшее развитие.
Вклад Дж. Остина и Л. Витгенштейна в западноевропейскую лингвофилософию переоценить невозможно, так как становление современной философии языка во многом опиралось на базовые положения, концептуализированные и теоретизированные этими учеными. Ярким подтверждением тому уже через несколько десятков лет станет французский постструктурализм, представители которого, во многом опираясь на учение своих английских коллег, в своих разработках сделают еще более смелые выводы. Французской лингвофилософией в лице интеллектуалов левого толка, таких как Ж. Деррида (1930-2004), Ю. Кристева (род. 1941), Р. Барт (1915 -1980) и другие, будет развита идея языкового хаоса, также ставящего под сомнение основы рационализма и логоцентризма в природе естественного языка. Однако это уже тема другого исследования. ^
Литература
1. Асмус В.Ф Античная философия. М.: Высшая школа, 1976. С. 373.
2. Бажутина Н.С. Философия языка. Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного технического университета, 2001. С. 4.
3. Галиева А.М. Философия языка. Казань: Изд-во Казанск. гос. ун-та, 2008. С. 5.
4. Воронин С.В. Основы фоносемантики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982.
5. Нуриев Б.Д. Интертекстуальность в постструктурализме и языковая реальность: сравнительный анализ // Социально-гуманитарные знания. 2013. № 10. С. 136-146.
6. Лосев А.Ф. Философия имени / Самое само: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. С. 29-204.
7. Безлепкин Н.И. Философия языка в России: К истории русской лингвофилософии. Санкт-Петербург: «Искусство-СПБ», 2002. С. 4.
8. Inan I. Dil felsefesi. Eski^ehir: Anadolu üniversitesi, 2005.
9. Шамшурин А.В. Русская и англоязычная философия языка (сравнительный анализ): дисс. ... канд. филос. наук. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2006. С. 11.
10. Inan I. Указ. соч. С. 103-107.
11. Нуриев Б.Д. Проблема языка в философии: опыт аналитического исследования теории языка. Уфа: РИЦ БашГУ, 2011. С. 181.
12. Inan I. Указ. соч. С. 104.
13. Там же.
14. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов / Зарубежная лингвистика. Пер. с англ. М.: Издательская группа «Прогресс», 1999. С. 229-254.
15. Inan I. Указ. соч. С. 106.
16. Там же.
17. Там же.
LINGUISTIC TURN IN THE ENGLISH PHILOSOPHY OF LANGUAGE: J. AUSTIN and L. WITTGENSTEIN
B. D. Nuriev, Candidate of Philosophy, department of philosophy and science history, Bashkir State University, Ufa, Russia, nurievbd@mail.ru
The article considers the process of formation of modern linguophilosophy, which took shape in the middle of the last century in the UK at the intersection of philosophy and linguistics. The author highlights the peculiarities of the English approach to the problem of natural language, through which a new look at the symbolic language, fundamentally different from the previous linguophilosophic theories, found fertile ground for the development of the universities of Cambridge and Oxford. The article peculiarities linguophilosophic views J.. Austin and L. Wittgenstein, investigates the nature of the so-called linguistic turn, proves the similarity of views of both thinkers who relied heavily on the principles of pragmatism in the understanding of the phenomenon of language. Special attention is paid to theoretical constructions of both scientists, on the basis of which by them it has been theorized and proposed for the scientific community, their own vision of the nature of natural language. The author stresses the importance of the contribution of English scientists in the development of the world linguophilosophical thoughts, identified their key role in rethinking identity of sign and
natural language. The relationship between English approach in linguophilosophy and continental intellectual thought, first of all, the French poststructuralism, which rejected the idea of logocentrism in natural language, is also detected in this article.
Key words: natural language, slovologiya, the theory of speech acts, the theory of language games, poststructuralism, linguophilosophic, communication, symbolic language.
References
1. Asmus V.F Antichnaia filosofiia [Ancient philosophy]. Moscow, Vysshaia shkola Publ., 1976. 544 p.
2. Bazhutina N.S. Filosofiia iazyka [Philosophy of language]. Novosibirsk, Izd-vo Novosibirskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta Publ., 2001.
3. Galieva A.M. Filosofiia iazyka [Philosophy of language]. Kazan, Izd-vo Kazansk. gos. un-ta Publ., 2008.
4. Voronin S.V. Osnovy fonosemantiki [Fundamentals of phonosemantic]. Leningrad, Izd-vo LGU Publ., 1982. 244 p.
5. Nuriev B.D. Intertekstual'nost' v poststrukturalizme i iazykovaia real'nost': sravnitel'nyi analiz [Intertextuality in poststructuralism and linguistic reality: a comparative analysis]. Sotsial'no-gumanitarnye znaniia — Socio-humanitarian knowledge, 2013, no. 10, pp. 136—146.
6. Losev A.F. Filosofiia imeni [The philosophy of name]. Samoe samo: Sochineniia [Thing itself: Essays]. Moscow, EKSMO-Press Publ., 1999, pp. 29-204.
7. Bezlepkin N.I. Filosofiia iazyka vRossii: Kistorii russkoi lingvofilosofii [The philosophy of language in Russia: history of Russian linguophilosophic]. St. Petersburg, «Iskusstvo-SPB» Publ., 2002. 272 p.
8. Inan I. The Language of philosophy. Eskisehir: Anadolu University, 2005.
9. Shamshurin A.V. Russkaia i angloiazychnaia filosofiia iazyka (sravnitel'nyi analiz). Diss. kand. filos. nauk [Russian and English language philosophy (comparative analysis). Candidate of philos. sci. diss]. Moscow, MGU im. M.V. Lomonosova Publ., 2006. 147 p.
10. Inan I. The Language of philosophy. Eskisehir: Anadolu University, 2005.
11. Nuriev B.D. Problema iazyka v fllosofii: opyt analiticheskogo issledovaniia teorii iazyka [The language problem in philosophy: the experience of analytical research of the theory of language]. Ufa: RITs BashGU Publ., 2011. 312 p.
12. Inan I. The Language of philosophy. Eskisehir: Anadolu University, 2005.
13. Inan I. The Language of philosophy. Eskisehir: Anadolu University, 2005.
14. Serl' Dzh. R. Klassifikatsiia illokutivnykh aktov [Classification illocutive acts]. Zarubezhnaia lingvistika [Foreign linguistics]. Moscow, Izdatel'skaia gruppa «Progress» Publ., 1999, pp. 229-254.
15. Inan I. The Language of philosophy. Eskisehir: Anadolu University, 2005.
16. Inan I. The Language of philosophy. Eskisehir: Anadolu University, 2005.
17. Inan I. The Language of philosophy. Eskisehir: Anadolu University, 2005.
