CC BY
9
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2020. № 3
А.Ю. Исаева
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ СПОСОБЫ ПОЭТИЗАЦИИ
ОБРАЗА ПАРИЖА XIX в.
В НЕФИКЦИОНАЛЬНОМ ПОВЕСТВОВАНИИ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
Статья посвящена исследованию языковых средств поэтизации образа Парижа XIX в. в нефикциональном повествовании. На материале текстов эссе, путеводителей, а также исторических сочинений о Париже, создаваемых публицистами, журналистами и историками XIX в. рассматривается проявление поэтизации в нехудожественных текстах и сравнивается с образом столицы Франции, созданном в литературных произведениях. Делается предположение о наличии стремления авторов в нефикциональном повествовании усилить эстетическое воздействие на читателя, которое реализуется с помощью языковых средств, включающих метафоры и аллегории, и влечет за собой создание или изменение фрагментов картины мира читателя. Среди основных идей, характеризующих восприятие Парижа сквозь призму поэтизации, выделяются: Париж как средоточение развращенности, Париж как центр страны и мира, Париж как место культурной памяти. Все эти идеи находят свое отражение также в художественной литературе, а множественные отсылки к исторической памяти свидетельствуют о сохранении авторами формировавшегося столетиями образа французской столицы. Делается вывод о наличии схожих способов метафоризации образа города в художественном и нефик-циональном повествовании, о характерном для парижского дискурса возвышенном стиле, и об усилении стереотипа о столице Франции в рассмотренных текстах.
Ключевые слова: Париж; языковые средства; поэтизация; нефикциональное повествование; метафора; французский язык; языковые средства; поэтизация.
Влияние художественного и публицистического дискурса на коллективные представления дает богатый материал для исследования. Так, в своей статье «Когнитивный ресурс стереотипа Корсики в контексте художественного интердискурса» Т.Ю. Загрязкина исследовала влияние художественной литературы на коллективные представления об острове не корсиканцев. Автор исходила из предположения, что «при актуализации образа Корсики в коллективных
Исаева Анна Юрьевна - аспирант кафедры французского языка и культуры факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: isaevanna@yandex.ru).
представлениях не корсиканцев происходит поиск, подтверждение и углубление черт, которые уже были сформированы и уложены в типовую схему - стереотип». Т.Ю. Загрязкина также подчеркнула, что «первая корсиканская новелла Мериме (Маттео Фальконе) не столько формировала, сколько отражала стереотип, который начинал складываться под влиянием иных факторов». Стереотип в этом контексте сопоставляется с понятием doxa «как совокупностью представлений и мнений, разделяемых обществом и обеспечивающих вербальную коммуникацию, или упрощенным - схематизированным - мифом» [Загрязкина, 2019: 45].
Данный вывод важен в контексте рассмотрения образа Парижа в нашей статье. Миф о Париже, созданный великими романистами XIX в. в художественной литературе, рассматривался нами ранее в рамках изучения процесса метафоризации образа города. Используя метафоры природной стихии, метафоры централизации и персонификации О. Де Бальзак, В. Гюго и Г. Флобер создавали иллюзорный образ Парижа, идеализированное пространство, где сосредоточены все блага цивилизации, и в котором даже человеческие пороки приобретают особый смысл [Исаева, 2019: 140-148]. Ролан Барт в своей книге «Нулевая степень письма» обращал особое внимание на взаимосвязи фикционального и нефикционального повествования: «Между Романом и Историографией существовали тесные связи в ту самую эпоху, которая стала свидетельницей их наиболее пышного расцвета. Глубина этих связей, позволяющая одновременно понять и Бальзака, и Мишле, обусловлена тем, что каждый из них создавал свой автономный мир, имеющий собственное измерение и собственные границы, собственное время и собственное пространство, - мир со своими обитателями, предметами и мифами» [Барт, 2008: 70].
Мы полагаем, что языковое явление и когнитивный феномен метафоризации используется в различных видах текстов, не только художественных, но и нехудожественных, нефикциональных. Под последними, вслед за Ж. Женнетом, мы будем понимать повествование, представляющее собой «историческое сочинение, автобиографию, газетный репортаж, личный дневник» или другие формы текста, не попадающие под категорию «дискурса вымысла [fiction]» [Женетт, 2020: 472]. Мы полагаем также, что в нефикциональной прозе проявляется намерение автора усилить эстетическое воздействие на читателя с помощью изобразительных языковых средств, включая метафоры и аллегории, что влечет за собой формирование или изменение фрагментов языковой картины мира читателя. В данной статье рассматриваются работы публицистов, журналистов и историков XIX в., посвященные Франции или ее столице: J. Michelet
«Tableu de la France» (Ж. Мишле «Картина Франции»), M. Du Camp «Paris, ses organes, ses fonctions et sa vie dans la seconde moitié du XIXe siècle» (М. Дюкан «Париж, его органы, отправления и жизнь во второй половине XIX века»), M.T. Faucon «Véritable guide parisien pour les étrangers» (М.Т. Фокон «Настоящий путеводитель по Парижу для иностранцев»), H. A. Taine «Balzac», (И.А. Тэн «Бальзак»).
Описание Парижа в нефикциональной прозе, включающая указанные и другие мемуары, эссе, гиды, а также исторические сочинения о Париже происходило одновременно с созданием образа и/ или стереотипа Парижа в художественных текстах, известных не только во Франции, но и во всем мире. При этом исследованные тексты имеют и индивидуально-авторские особенности. В процессе исследования, мы обнаружили, что авторы нефикциональной прозы XIX в. так же, как и авторы классических романов, создавали свое городское пространство. В этом пространстве образ Парижа был поэтизирован, то есть представлен в возвышенном и даже приукрашенном виде, ср. определение «поэтизации» (poétisation f.), данное в Малом академическом словаре русского языка («представление в поэтическом (приукрашенном) виде»)1. В статье мы будем рассматривать поэтизацию как явление, связанное с приобретением словом (в нашем случае - именем французской столицы) эмоционально-экспрессивной окраски и с усилением его образности. Поэтизацию можно рассматривать как свойство «художественного концепта» (термин С.А. Аскольдова), которому присуща «чуждая логике и реальной прагматике художественная ассоциативность » [Аскольдов, 1997].
Выделим основные идеи, характеризующие восприятие Парижа сквозь призму его поэтизации, а также лингвистические способы выражения этих идей в выбранных текстах, сравнив их с произведениями художественной литературы:
1) Идея Парижа как средоточия развращенности
Прежде всего отметим, что идея Парижа как средоточия безнравственности, разврата, сосредоточения людских пороков обнаруживается во многих литературных произведениях: "Paris n'est-il pas un vaste champ incessamment remué par une tempête d'intérêts sous laquelle tourbillonne une moisson d'hommes que la mort fauche plus souvent qu'ailleurs et qui renaissent toujours aussi serrés, dont les visages contournés, tordus, rendent par tous les pores l'esprit, les désirs, les poi-
1 Малый академический словарь русского языка. URL: https://rus-academic-dict.slovaronline.com/search?s=%D0%BF%D0%BE%D1%8D%D1%82%D0%B8%D0 %B7%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%82%D1%8C (дата обращения: 10.04.2019).
sons dont sont engrossés leurs cerveaux ; non pas des visages, mais bien des masques : masques de faiblesse, masques de force, masques de misère, masques de joie, masques d'hypocrisie ; tous exténués, tous empreints des signes ineffaçables d'une haletante avidité? Que veulent-ils ? De l'or, ou du plaisir ?»2 (Не подобен ли Париж огромному полю, где непрестанно бушует буря корысти, клонящая долу людскую жатву, которая здесь особенно часто падает под косою смерти, но вновь вырастает, столь же обильная; искажённые, перекошенные лица людей всеми порами источают мысль, желания, яды, отягощающие мозг; нет, то не лица, то - личины, личины слабости, личины силы, личины нищеты, личины радости, личины ханжества; все истощённые, все отмеченные несмываемой печатью распалённой алчности! Чего хотят они? Золота или наслаждения?) Метафора огромного поля "un vaste champ", полного человеческих страстей перекликается с другими метафорами, отмеченными нами ранее в рамках исследования мифа о Париже. Так, в «Отверженных» Париж - это «славный малый» ("bon enfant"), которого забавляют пороки и уродства: A cela près, Paris est bon enfant. Il accepte royalement tout; il n'est pas difficile en fait de Vénus; sa callipyge est hottentote; pourvu qu'il rie, il amnistie; la laideur l'égaye, la difformité le désopile, le vice le distrait; soyez drôle, et vous pourrez être un drôle; l'hypocrisie même, ce cynisme suprême, ne le révolte pas; il est si littéraire qu'il ne se bouche pas le nez devant Basile, et il ne se scandalise pas plus de la prière de Tartuffe qu'Horace ne s'effarouche du "hoquet" de Priape. Aucun trait de la face universelle ne manque au profil de Paris4 («А при всем том Париж - добрый малый. Он царственно приемлет все и не слишком щепетилен в любовных делах; его Венера - из готтентоток; он готов все простить, только бы посмеяться; физическое уродство его веселит, духовное забавляет, порок развлекает; ежели ты затейник - будь хоть мошенник; его не возмущает даже лицемерие - эта последняя степень цинизма; он достаточно начитан, чтобы не зажимать нос при появлении дона Базилио, а молитва Тартюфа шокирует его не больше, чем Горация «икота» Приапа. Чело Парижа повторяет все черты вселенского лика»)5 [Цит. по: Исаева, 2019: 140-148]. Как видно из приведенной цитаты, образ Парижа приобретает вселенские черты.
Сходные образы засвидетельствованы и в нехудождественных текстах. Французский философ, историк, публицист, член Француз-
2 Balzac H. Scènes de la vie parisienne. T. 1. Paris, 1866. P. 236.
3 Бальзак О. Собр. соч.: В 24 т. Т. 11. М., 1960. С. 269.
4 Hugo V. Les Miserabes. Paris, 1976. P. 606.
5 Гюго В. Отверженные: В 2 т. М., 2012. Т. 1. С. 558.
ской академии, Ипполит Адольф Тэн в эссе "Balzac" в книге "Nouveaux essais de critique et d'histoire" («Новые критические и исторические очерки») описывает Париж, используя метафоры удовольствия, в том числе утонченного, но и сомнительного:
- "Contemplez Paris à cette heure le gaz s'allume, le boulevard s'emplit, les théâtres regorgent, la foule veut jouir, partout où la bouche, l'oreille, les yeux soupçonnent un plaisir, eile se rue; plaisir raffiné, artificial sortie de cuisine maisaine, faite pour exciter, non pour nourrir"6 («Взгляните на Париж в девять часов вечера: зажигается газ, бульвар и театр наполняются, толпа жаждет наслаждений, ее привлекает все, что сулит удовольствие вкусу, слуху, зрению, удовольствие утонченное, искусственное, приготовленное в той вредной кухне, которая возбуждает, но не питает человека...»)7. В этом контексте удовольствие характеризуется как "artificiel" (ненастоящее), "sortie de cuisine maisaine" (приготовленное на вредной кухне), не питающее, но только возбуждающее человека.
В путеводителе по Парижу 1855 г. для иностранцев "Véritable guide parisien pour les étrangers" М.Т. Фокон углубляет метафору удовольствия как разврата и сравнивает Париж с Вавилоном: Paris était donc, à cette époque, un lieu de délices <. .> Paris est tout cela encore aujourd'hui; on l'a appelé (je ne sais trop si ce rapprochement est flatteur pour lui), la Babylone moderne8 ( «Париж был в то время местом наслаждений. Париж такой и сегодня; мы его зовем (я не знаю, льстит ли ему эта отсылка), современный Вавилон»).
Художественный образ Babylone (Вавилона) как центра удовольствий и развлечений не раз обнаруживается в исследуемых произведениях. Так, французский журналист, близкий друг Г. Флобера, редактор журнала "Revue Nationale" М. Дюкан занимался изучением общественной жизни Парижа и изложил его результаты в многотомном сочинении "Paris, ses organes, ses fonctions et sa vie dans la seconde moitié du XIXe siècle" («Париж, его органы, отправления и жизнь во второй половине XIX века»). В 6 томе сочинения аллегория Париж - Вавилон используется несколько раз:
- Paris est la cloaca maxima du monde :c'est une sorte de rendez-vous universel, et ceux qui ont le plus profité de la facilité de nos mœurs sont
6 Taine H. Nouveaux essais de critique et d'histoire (2e édition). P.: Paris, 1866. P. 70. URL: https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k26631r/f74.image.texteImage (accessed: 07.04.2020 ).
7 Здесь и в других местах перевод наш. - А.И.
8 Faucon M.T. Véritable guide parisien pour les étrangers. P.: Coulon-Pineau, Libraire, 185 5. P. 219. URL: https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k54105303?rk= 21459;2 (дата обращения: 01.03.2020).
ceux qui nous ont le plus calomniés, Ç'a été la mode parmi les nations étrangères, après les désastres de 1871, de crier à la corruption de la "Ba-bylone moderne"9 («Париж - это самая большая клоака мира: это своего рода универсальная встреча, и те, кто больше всего выиграл от легкости нашей морали - это те, кто нас больше всего оклеветал. Среди иностранных народов после бедствий 1871 года было модно кричать о развращении "современного Вавилона"»).
- "Les Parisiens sont des grenouilles, il faut les laisser chanter", disait Marie-Antoinette, et elle écoutait leurs coassements avec une épouvante qui n'a été que trop lamentablement justifiée. Ceux-là mêmes, qui, dans l'enivrement du triomphe, après la chute de Paris, se sont écriés Tombée tombée la Babylone orgueilleuse! ceux-là tendent l'oreille et se préoccupent de ce que dit la grande ville10 («"Парижане - лягушки, вы должны позволить им петь", - сказала Мария-Антуанетта, и она слушала их кваканье с ужасом, который был слишком плачевно оправдан. Это те самые люди, которые в опьянении от триумфа после падения Парижа восклицали: "Падший, падший гордый Вавилон!" Те люди, кто слушают, озабочены тем, что говорит великий город»).
Образ развращенного города, который все же оказывается достойнее людей, клевещущих на него, выражается прилагательным "orgueilleuse" (гордый, горделивый), "grande" (великий).
2) Идея Парижа как центра страны и мира
Начиная с XV в. Париж стал не только политическим, но и культурным центром страны. Абсолютная монархия, утвердившаяся во Франции с конца XVI - начала XVII в. и продлившаяся до Великой Французской революции, повлияла на восприятие столицы империи как центра всей страны, которое в дальнейшем только усилилось. Обусловленное историческими факторами противостояние центра и «периферии» находило свое отражение в литературном повествовании:
- Le Paris de 1862 est une ville qui a la France pour banlieue11 (Париж 1862 г. - город, предместьем которого является вся Франция12);
- Paris, le centre des arts et de la civilisation13 (Париж - средоточие искусств и цивилизации)14;
9 M. Du Camp. Paris, ses organes, ses fonctions et sa vie dans la seconde moitié du XIXe siècle. T. 6 . P.:, Librairie Hachette, 1875. P. 422. URL: https://gallica.bnf.fr/ ark:/12148/bpt6k2060951/f3.item.r=cloaca%20
10 M Du Camp. Op. cit. Р. 288.
11 Hugo V. Les Misérables. T. 1. Fantine. Р. 205. URL: https://www.ebooksgratuits. com/ebooks.php?auteur=Hugo_Victor (accessed: 08.04.2020).
12 Гюго В. Отверженные. Т. 1. М., 2012. С. 127.
13 Hugo V. Op. cit. Р. 444.
14 Гюго В. Указ. еоч. С. 260.
- Paris, centre, la banlieue, circonférence15 (Париж - центр, его предместья - окружность).
Идея централизации отражалась и в нехудожественном повествовании. Она гиперболизировалась настолько, что Париж стал целым миром. Эпиграфом к 6 тому уже упомянутой книги "Paris, ses organes, ses fonctions et sa vie dans la16 seconde moitié du XIXe siècle" М. Дюкан выбрал высказывание, приписываемое Франциску 1:
- "Paris n'est pas une ville, c'est un monde" 17(«Париж - это не город, это - мир»).
Знаменитый историк Ж. Мишле в книге "Tableu de la France" высказывает сходную идею и называет Париж «сенсориумом», который следует трактовать как «чувственный центр» Франции, в котором все территории страны соединяются воедино:
- "D'une part, les provinces <...>; d'autre, celles de Languedoc et de Prove^e <.> enfin celles de Picardie et de Flandre, où les deux systèmes se rattahent. Paris est le sensorium"18 (С одной стороны, провинции <...>; с другой стороны, Лангедок и Прованс <...>, наконец, у Пикардии и Фландрии две системы связываются. Париж - это сенсо-риум).
М.Т. Фокон отождествляет историю столицы с историей целой страны, и также отождествляет Париж с целым миром:
- Paris n'a plus d'histoire particulière, c'est l'histoire de France, qu'il faut lire et consulter si l'on veut obtenir des détails sur les événements historique dont cette ville a été le téâtre19 (У Парижа нет больше отдельной истории, это история Франции, которую нужно читать, и к которой необходимо обращаться, если хочется узнать детали исторических событий, театральной сценой которых был этот город).
- "Un mot de Charles-Quint donnera une idée des accrossements successifs de cette ville. Il disait, après son séjour en France, qu'il y avait
vu un monde, une ville, un village. Le monde, c'était Paris; la ville, Or-
20
léans; le village, Poitiers"20 (Слова Карла V дают представление о последовательном росте этого города. После своего пребывания во Франции он сказал, что видел мир, город, деревню. Миром был Париж; городом - Орлеан; деревней - Пуатье).
15 Hugo V. Les Misérables T. 3. Marius. P. 16. URL: https://www.ebooksgratuits. com/ebooks.php?auteur=Hugo_Victor (accessed: 07.04.2020).
16 Гюго В. Указ. co4. С. 550.
17 M. Du Camp. Op. cit.
18 Michelet J. Tableau de la France. P. : Librairie internationale, 1875. P. 78. URL : https://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k102906s.texteImage (accessed: 08.04.2020).
19 Faucon M.T. Op. cit. Р. 67.
20 Ibid. Р. 15.
Таким образом, поэтизация Парижа выражается через использование метафор величия, главной роли в мире и в истории: "le monde", "sensorium", "l'histoire de France", "le théâtre".
3) Идея Парижа как места культурной памяти
При рассмотрении концепта Париж в художественном повествовании мы обнаруживали отсылку к древнему названию Парижа в романах В. Гюго и О. де Бальзака: "il contient aussi Lutace, la ville de boue" («он впитал в себя также и Лютецию - город грязи»), "а travers le sol, d'y empoisonner les puits et de continuer souterrainement а Lutèce son nom celebre. La moitie de Paris couche dans les exhalaisons putrides des cours, des rues et des basses oeuvres" («так что под землей город до сих пор подтверждает справедливость знаменитого своего имени - Лютеции. Половина Парижа живет среди гнилых испарений дворов, улиц, помойных ям») [Цит. по: Исаева, 2019: 163-172].
Номинация "Lutèce" является частью коллективных представлений о городе, частью Парижского мифа, формировавшегося столетиями. До масштабных работ по реконструкции города бароном Османом во второй половине XIX в. санитарная обстановка в городе была затруднена отсутствием канализации, но даже после проведенных знаменитым префектом работ, Париж продолжал ассоциироваться с грязным городом, такой стереотип существует и сегодня. Большинство нехудожественных повествований о столице Франции начинается с описания Лютеции - города грязи (от "lutum" - грязь), положившего начало современному Парижу.
Рассмотрим упоминание исконного названия города в нефикци-ональном повествовании. В путеводителе по Парижу 1855 г. М.Т. Фо-кона мы находим:
- "Lutèce, son ancien nom, aux marais voisins qui la rendaient extrêmement boueuse: Lutetia de Lutum qui signifie boue"21 (Лютеция, его старое название, название соседних болот, которые делали его чрезвычайно грязным: Lutetia de Lutum, что означает грязь).
М. Дюкан пишет:
- ".. .boueuse Lutèce sortie du fond de ses marécages soit devenue la ville que nous voyons, c'est là un fait qui serait sans precedent"22 (грязная Лютеция из болот стала городом, который мы видим, это беспрецедентный факт).
Еще одна важная часть мифа о Париже - это девиз города, латинское выражение "Fluctuat nec mergitur" («Его качает, но он не тонет»). Девиз на парижском гербе - символ силы, мужества и стойкости города и его жителей перед лицом опасности. М. Дюкан в упомяну-
21 Faucon M.T. Op. cit. Р. 13.
22 M Du Camp. Op. cit. Р. 330.
той ранее книге "Paris, ses organes, ses fonctions et sa vie dans la seconde moitié du XIXe siècle" при описании противостоянии Парижа с периферией обращается к образу нетонущего корабля: "Des esprits très sages ont cru qu'il n'était pas prudent d'enfermer toute la force morale de la France dans une ville un peu trop sujette aux commotions. Cette mesure <.. .> n'a point modifié d'une manière sensible l'existence de Paris: semblable au vaisseau qui forme ses armes parlantes, il flotte toujours et n'est point encore submergé. On pourra peut-être diminuer l'importance politique et administrative de Paris, mais il sera bien difficile d'amoindrir son importance morale"23 («Очень мудрые люди считали, что было бы неразумно запирать всю моральную силу Франции в городе, слишком склонном к сотрясениям. Эта мера существенно не изменила существование Парижа: подобно судну, которое создает свое говорящие оружие, его качает, но он еще не затонул. Возможно, мы сможем уменьшить политическое и административное значение Парижа, но будет очень трудно уменьшить его моральное значение»). Париж сражается за свое право быть политическим и культурным центром Франции и одерживает победу.
В своем труде по исследованию Парижа XIX в. М. Дюкан начинает главу "Le Parisien" («Парижанин») с отсылки к литературному памятнику XVI в., рыцарской поэме итальянского писателя Лудовико Ариосто, которая повлияла на развитие европейской литературы Нового времени, "Orlando furioso" («Неистовый Роланд»): "La ville de Paris est située dans une helle plaine, précisément au cœur de la France", dit l'Arioste, dans le quatorzième chant de Roland furieux"24 («Город Париж расположен на равнине, точно в самом сердце Франции», - говорит Ариосте в четырнадцатой песне Неистового Роланда»).
Все эти отсылки к исторической памяти не случайны и подтверждают мысль о том, что образ Парижа как политического, административного и культурного центра Франции, сердца страны создавался в течение долгой истории. Авторы XIX в. разделяли веками сформированные представления о городе и своими текстами и трудами дополняли уже укрепившуюся в представлениях французов картину Парижа.
Именно поэтому идеи централизации, образы центра притяжения культуры и пороков, а также парижский миф в целом (включающий в себя Лютецию, образ плывущего по волнам корабля и города, с которого началась история страны), обнаруживаются не только в художественном, но и в нефикциональном повествовании: истори-
23 Ibid. Р. 328.
24 Ibid. Р. 233.
ческих текстах, путеводителях и исследованиях о городе. Все рассмотренные нами труды Ж. Мишле, А. Тэна, М.Т. Фокона, М. Дю-кана характеризуются способами метафоризации, близкими к тем, которые засвидетельствованы в художественной литературе.
В заключение сделаем вывод, что нехудожественным текстам XIX в. было свойственно представление города в возвышенном стиле, что приводило к поэтизации образа Парижа и сближало нехудожественное и художественное повествование. Дискурс о Париже усиливал коллективные представления о центростремительной силе французской столицы. Посредством метафор и аллегорий авторы дополняли уже существующий образ города новыми оттенками, и укрепляли сформированный стереотип о Париже в умах не только французов, но и жителей всего мира.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология. М., 1997.
2. Барт Р. Нулевая степень письма: Академический проект. М., 2008.
3. Загрязкина Т.Ю. Когнитивный ресурс стереотипа Корсики в контексте художественного интердискурса // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2019. № 3. С. 44-59.
4. Исаева А.Ю. Метафоризация образа Парижа в произведениях О. де Бальзака, В. Гюго, Г. Флобера // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2019. № 1. С. 140-148.
5. Исаева А.Ю. Концепт Париж в художественной литературе XIX в. на примере произведений О. де Бальзака, В. Гюго, Г. Флобера // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2019. № 4. С. 163-172.
6. Женетт Ж. Вымысел и слог (Fictio et dictio) // Женетт Ж. Фигуры. URL: http:// yanko.lib.ru/books/lit/jennet-figuru-1-2-1998-l.pdf (дата обращения: 07.04.2020).
Anna Yu. Isaeva
LINGUISTIC METHODS OF POETIZATION OF THE IMAGE OF PARIS IN THE NON-FICTIONAL NARRATIVE OF THE XIX CENTURY
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The article is devoted to the study of linguistic means of poetization of the image of Paris in the non-fictional narrative of the XIX century. The manifestation of poetization in non-fictional narrative is examined and compared with the image of the capital of France created in the fiction genre. This study is based on the texts of essays, guidebooks, as well as historical works about Paris, created by publicists, journalists and historians of the 19th century. The assumption about a desire of the authors in non-fictional narrative to strengthen the aesthetic impact on the reader is made. This intention is realized with the help of language tools, including
metaphors and allegories, and therefore it entails the creation or modification of fragments of the reader's perception of the world. Three main ideas that characterize the perception of Paris through the prism of poetization are examined: Paris as the center of depravity, Paris as the center of the country and the world, Paris as a place of cultural memory. All these ideas are also reflected in fiction. References to historical memory made by the authors confirm the idea of the preservation of the image of the French capital that has been formed over centuries. It is concluded that there are similar means of metaphorization of the image of the city in fiction and non-fictional narrative. Another conclusion about the sublime style of the Paris discourse is made as well as the one about the strengthening of the stereotype of the capital of France in the examined texts.
Key words: Paris; language tools; poetry; non-fictional narrative; metaphor; French; language tools; poetization.
About the author: Anna Yu. Isaeva - Postgraduate Student at the Department of the French Language and Culture, Faculty of Foreign Languages and Area Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: isaevanna@yandex.ru).
REFERENCES
1. Askoldov S.A. 1997. Konsept i slovo [The concept and word]. Russkaya slovestnost ot teorii slovestnosti k strukure teksta: Antologia [The Russian language arts: from the theory to the structure of the text. Anthology]. Moscow, Academia. (In Russ.)
2. Barthes R. 2008. Nulevaya stepen pisma [The zero degree writing]. Moscow, Academicheskyi proekt. (In Russ.)
3. Zagryazkina T.Yu. 2019. Kognitivnyi resurs stereotipa Korsiki v kintekste hudogestvennogo interdiskursa [Corsica's stereotype cognitive resource in the context of fiction interdiscourse]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics andIntercultural Communication, no. 3, pp. 44-59. (In Russ.)
4. Isaeva A.Ju. 2019. Metaforizaciya obraza Parizha v proizvedeniyah O. de Bal'zaka, V. Gyugo, G. Flobera [Metaphorization of the image of Paris in the works of H. Flaubert, O. de Balzac, V. Hugo]. Moscow State University Bulletin. Series 19: Linguistics and Intercultural Communication, no. 1, pp. 140-148. (In Russ.)
5. Isaeva A.Ju. 2019 Koncept Parizh v hudozhestvennoj literature XIX v na primere proizvedeniy O. de Bal'zaka, V. Gyugo, E. Zola, G. Flobera [The concept of Paris in the XIX century literature (a case study of the works of O. de Balzac, V. Hugo, E. Zola, G. Flaubert)]. Moscow State University Bulletin. Series 19: Linguistics and Intercultural Communication, no. 4, pp. 163-172. (In Russ.)
6. Genette J. Vimisel b slog (Fictio et dictio) [Fiction and syllable]. Figuri [Figures]. URL: http://yanko.lib.ru/books/lit/jennet-figuru-1-2-1998-l.pdf (accessed: 07.04.2020).
