CC BY
334
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 10 (148).
Филология. Искусствоведение. Вып.30. С. 15-21.
А. В. Бондаренко
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ОНТОЛОГИЯ ОТ АНТИЧНОСТИ ДО НАШИХ ДНЕЙ
В статье прослеживается эволюция бытийных взглядов на язык, постулируются гносеологические принципы языковой онтологии, обсуждаются проблемы локализации сущности языка. Ключевым фактором языковой манифестации признаётся категория «различения», а экзистенциальной единицей языка - металингвистическое «высказывание». В статье также рассматривается смысловая архитектоника языковой личности, кратко излагаются методы лингвистической онтологии.
Ключевые слова: теория языка, философия языка, лингвистическая онтология, бытие и сущность языка.
У нас есть наука о языке, а бытие сущего, которое она имеет темой, туманно; даже горизонт для исследующего вопроса о нем загорожен.
Мартин Хайдеггер
Разговор наш пойдет о бытии и сущности языка, о лингвистической онтологии. «Лингвистическая онтология» - термин, чаще применяемый в информатике и вычислительной технике, нежели в науке о языке. Под ним, как правило, понимается специализированный информационно-поисковый тезаурус для автоматической обработки текстов, то есть разновидность программного обеспечения. Как наука о бытии и сущности языка лингвистическая онтология упоминается крайне редко. Но именно экзистенциальное определение языка, то есть вскрытие его сущности через анализ языкового бытия, более всего способно заложить теоретический фундамент для общей лингвистики. В ходе дальнейших рассуждений мы намерены проследить эволюцию онтологических взглядов на язык с античных времен до наших дней, обобщить накопленный наукой опыт и обеспечить теоретические предпосылки для создания фундаментальной онтологии языка.
История демонстрирует знаменательные вехи на пути к онтологической парадигме. Попытки, и небезуспешные, подобраться вплотную к сущности языка с онтологических позиций предпринимались со времен античности1. Греческие философы Парменид, Гераклит, Платон и их последователи создали мощный теоретический конструкт, имя которому - Логос. Парменид заложил основы античной теории бытия, отождествил Бытие с мыслью. Основные постулаты:
> Кроме Бытия нет ничего. Мышление есть Бытие, так как нельзя мыслить ни о чем.
Бытие никем и ничем не порождено2, иначе пришлось бы признать, что оно произошло из Небытия, но Небытия нет.
> У Бытия нет ни прошлого, ни будущего. Бытие есть чистое настоящее. Бытие сплошно (едино), то есть не имеет частей. Если имеет части, значит, части отграничены друг от друга Небытием. Его - нет.
> Если нет частей и если бытие одно, то нет движения и нет множественности в мире. В противном случае, одно Бытие должно двигаться относительно другого.
> Так как не существует движения и множественности и Бытие одно, то нет ни возникновения, ни уничтожения. Так при возникновении (уничтожении) должно быть Небытие. Если нет движения, возникновения, уничтожения, то и времени не существует. Бытие покоится, оно пребывает в вечности, а не во времени.
Органичным развитием (или дополнением) онтологии Парменида явилось учение Гераклита о Логосе - всеобщей закономерности, духовном первоначале, мировом разуме, абсолютной идее. «Хотя этот логос существует вечно, люди не понимают его - ни прежде, чем услышат о нем, ни услышав впервые»3. Ключевые категории философии Гераклита
- Логос, Судьба, Правда, Бог. По Гераклиту, «природа любит скрываться». Познание сущности бытия затруднено, количественное накопление знаний неспособно открыть Истину, «многознание уму не научает». Приобщение к Логосу - вот единственный способ хоть как-то приблизиться к трансцендентному.
Идеологически близким к воззрениям Гераклита можно считать учение Платона об Эйдосе - конкретной явленности Бытия. Согласно Платону, «.. .эйдос - наивысшая обобщенная, конкретная сущность вещи; и к нему неприложимы никакие не только вещные, но формально-логические квалификации»4. Платон определяет сущее как нечто нераскрытое. «Сущее» указывает только на то, что предмет существует, причем не ставится тут вопроса ни о том, что такое этот существующий предмет, ни того, как он существует»5. «Платонизм в сущности есть учение о трех или, если хотите, о четырех ипостасях, диалектически развертывающих бытие во всей его целости, - о Едином, Уме (Эйдосе, Идее), Душе и Космосе»6. По Платону, Единое - сверхсущее, Единое порождает Ум как способ самосознания. Ум через становление одушевляется. Душа отелеснивается в Космос.
Следующим этапом эволюции онтологических взглядов на язык стало аристотелевское понятие «чтойности». Чтойность это «1) смысл вещи, 2) данный как неделимая и простая единичность и 3) зафиксированный в слове»7. Бытие, по Аристотелю, многослойно. Сущие актуализируются, высвечивая то одну свою сторону, то другую. Границы между сущими условны и размыты. Имеет место обмен чтойностями. Смыслы трансформируются, вещи приобретают новое звучание, становятся новыми вещами. Онтологические взгляды Аристотеля нашли свое отражение в его учении о началах бытия под названием «Метафизика».
Пройдя сквозь века и столетия, плодотворная античная мысль дала новые всходы в евразийской филологической традиции нового времени, главным образом, немецкой и русской. В. фон Гумбольдт, основоположник теоретического языкознания, стал едва ли не первым лингвистом, помыслившим язык с позиций онтологии. В. фон Гумбольдт включает язык в круг фундаментальных свойств человека, утверждая, что «действие» человеческого языка простирается теоретически на всю бесконечную действительность, то есть охватывает мир именно как целое. Это не простое расширение горизонта, а приобретение нового измерения»8. Поразительным образом античное мировоззрение обретает новое звучание в словах великого немца. В. фон Гумбольдт, подобно Гераклиту, постулирует тотальную эзотерическую природу язы-
ка: «Конечно, язык возникает из таких глубин человеческой природы, что в нем никогда нельзя видеть намеренное произведение, создание народов. Ему присуще очевидное для нас, хотя и необъяснимое в своей сути самодеятельное начало, и в этом плане он вовсе не продукт ничьей деятельности, а непроизвольная эманация духа, не создание народов, а доставшийся им в удел дар, их внутренняя судьба»9.
В последнее время бытийная проблематика языка всё чаще ассоциируется с именем выдающегося немецкого философа М. Хайдеггера, автора учения о бытии как об основополагающей стихии мироздания. По Хайдеггеру, говор бытия можно услышать посредством постижения сущности языка. Философия Хайдеггера по-новому ставит вопрос о смысле бытия. Опираясь на феноменологический метод Гуссерля, Хайдеггер развил некоторые идеи, которые впоследствии подтолкнули Сартра к созданию экзистенциализма. Однако сам Хайдеггер к этому направлению не примкнул, напротив, целиком и полностью погрузившись в феноменологию Гуссерля, приступил к созданию фундаментальной онтологии, чему и посвятил остаток своей жизни. Хайдеггер оставил после себя богатое научное наследие, однако его титульной книгой принято считать «Бытие и время». Программным же лозунгом всей лингвофилософской концепции мыслителя стала фраза «Язык есть дом бытия», разлетевшаяся на цитаты, главным образом, в трудах современных последователей экзистенциального направления в языкознании. Нынешнее состояние онтологической проблематики в науке о языке можно охарактеризовать как период затишья перед качественным скачком к синтезу нового знания. Учёные различных профилей, филологи, философы, эстетики, психологи, обращаясь к сущностно-бытийным вопросам языка, каждый по-своему дополняют единую картину языковой онтологии. То же попытаемся сделать и мы.
Бытие-Язык-Человек. Ключевым вопросом лингвистической онтологии являются взаимоотношения внутри экзистенциальной триады Бытие-Язык-Человек. Рациональным зерном в концепции Парменида, безусловно, является отождествление Бытия с «бодрствующим», сознающим разумом, то есть с Языком. Логос Гераклита это Мир, организованный Абсолютом в обеспечение гармонии
Человека и Природы. Иными словами, всё, что хоть как-то дано человеку в ощущении и восприятии, ассоциируется с говором Бытия. Такой же точки зрения придерживается и основатель философской герменевтики Х.-Г. Гадамер: «Человек, живущий в мире, не просто снабжен языком как некоей оснасткой - но на языке основано и в нём выражается то, что для человека вообще есть мир <...> подлинное бытие языка в том только и состоит, что в нём выражается мир»10. Где бы человек себя ни обнаруживал - он оказывается во власти Языка, постоянно пребывая в нём. «Живущий человек изнутри себя устанавливается в мире активно, его осознаваемая жизнь в каждый её момент есть поступление: я поступаю делом, словом, мыслью, чувством; я живу, я становлюсь поступком. Однако я не выражаю и не определяю непосредственно себя самого поступком; я осуществляю им какую-нибудь предметную, смысловую значимость»11. Тотальный характер языка распространяется на всё сущее в этом мире, что как-то может быть явлено, и, в первую очередь, на человека как носителя языка. Под сущим следует понимать единицу анализа сознания и психики, которая соответствует целостным, несводимым к сумме своих частей, образованиям сознания (кажущееся движение, ассоциативные образы, восприятие мелодии). Сущее есть квант вот-бытия индивида, предмет коммуникативной ситуации. Сущее в нашей интерпретации тождественно платоновскому эйдосу, чтой-ности Аристотеля, гештальту в психологии, но не совпадает с ними. Сущее эволюционирует как содержательно, так и формально. О словесной фиксации сущего можно говорить лишь условно. Вариантов такой фиксации множество из-за обилия языков и диалектов. Содержательное наполнение сущего также зависит от индивидуально пережитого опыта, личностной апперцепции, настроенности индивида в конкретный исторический момент.
Объектное позиционирование языка с позиций фундаментальной онтологии. Для человека язык выступает в качестве объекта познания и одновременно его (человека) сущности. Объективная гносеология языка затруднена (если вообще реализуема). То же мы слышим и у Ю. М. Лотмана, автора универсальной семиотической теории: «Мы погружены в пространство языка. Мы даже в самых основных условных абстракциях не можем вырваться из этого пространства, ко-
торое нас просто обволакивает, но частью которого мы являемся и которое одновременно является нашей частью»12. Патриарх Женевской лингвистической школы Ф. де Соссюр выступает за максимально широкий взгляд на язык, полагая, что «.. .цель лингвистики - понять сущность языка в самом широком смысле слова без всяких ограничений, изучить человеческий язык в целом во всех его проявлениях и связях, во всех его разновидностях вместе с историей их возникновения и причинами языкового разнообразия»13. В этом смысле инструментальный характер языка отходит на второй план, уступая место его сущностно-бытийным характеристикам.
Человек одержим языком, находится в его плену. По Э. Кассиреру, «.объектом лингвистики является язык, над свойствами которого воля отдельного индивида властна в такой же степени, в какой, например, соловей свободен сменить свою песню на песню жаворонка»14. Академик Э. А. Поздняков придерживается того же мнения: «Так оно и есть: мир человека - это мир слов. Человек опутан словами и связан ими по рукам и ногам. Слово есть деспот; оно держит нас в своем плену на короткой цепи - не разгуляешься. Мы считаем, что мы владеем словом. Ничего подобного!»15 Микросущность не может связать познавательной рефлексией макросущность целиком и во всех её свойствах, но способна приобщиться к ней субординарно, по крупицам собирая сведения о последней, привлекая междисциплинарный инструментарий. Нельзя познать язык его же методологией (гносеологический парадокс «барона Мюнхгаузена»). Даже такой апологет структурального подхода в лингвистике, как Ф. де Соссюр, признает: «Чтобы иметь здравый взгляд на лингвистику, необходимо посмотреть на неё извне <...> Лингвист, который является только лингвистом, и никем более, по моему мнению, не в состоянии найти верный путь классификации фактов»16. Вывод -необходима металингвистика языка, теоретической базой которой может и должна стать фундаментальная онтология.
Сокрытость-явленность. В постулатах Парменида кроется и неразрешимое противоречие, ибо, как полагает А. Ф. Лосев, «небытие как-то должно быть, и бытие как-то должно не быть»11. А верно ли поставлен сам вопрос: бытие - небытие? Ведь человек ничего не знает о небытии - он всегда имеет дело
с бытием! С нашей точки зрения, методологически более продуктивной выглядит антитеза ведение-неведение, способная преодолеть парадокс Парменида. Мы полагаем, что именно сокрытость и явленность причастны к речи, говорению, мышлению, вниманию, поскольку язык нисходит к человеку как некое откровение. Как верно замечает М. М. Бахтин: «До сих пор сказанное человеческое слово исключительно наивно; а говорящие - дети - тщеславные, самоуверенные, надеющиеся. Слово не знает, кому оно служит, оно приходит из мрака и не знает своих корней»18. Слово изречённое уходит в инобытие, унося с собой экспрессию автора в смысловой континуум, чтобы снова вернуться, но уже в ином качестве, с иным личностным смыслом.
Средостение сущности языка это, в первую очередь, речь, говорение. «Экзистенциальноонтологический фундамент языка есть речь»19. Х.-Г. Гадамер, подобно М. Хайдеггеру, находит онтологию языка в говорении: «Следует <.> подчеркнуть, что язык обретает своё подлинное бытие лишь в разговоре»20. Человек говорит всегда - наяву и в мечтах. Мы говорим постоянно, даже тогда, когда не произносим никаких слов, а только слушаем и читаем, и даже тогда, когда пребываем в труде и праздности. Мы, так или иначе, постоянно говорим. Говорим потому, что говорение естественно для нас и происходит не по нашему произволу. Фр.-В. фон Херрманн считает говор Языка промежуточной реальностью между чистой физиологической наличностью человека и «обволакивающим» его Бытием: «Звучащее слово как некое “мировое”, как сущее, - совершенно уникально. Оно занимает промежуточное положение между сущим, каким я сам являюсь в своих телесных отношениях, и внутримировым сущим, к которому я телесным образом отношусь»21. Сущность языка, посредством которого Бытие только и даёт о себе знать, полилингвальна, изоморфна. Эманация бытия осуществляется различными медийными средами - звуком, светом, температурой, влажностью, пространством и временем. И человек в свою очередь задействует все медийные возможности, доставшиеся ему от Бытия, - звук, графику, мимику, жест. Экзистенциальный поток Языка непрерывно стимулирует сознание человека. То, что человеку кажется дискретным (звуки, буквы, слова, предложения), первопричиной имеет непреходящий континуум Бытия.
Различение есть маркер «языковости». Через различение (аудиовизуальное, тактильное, температурное, темпоральное, семантическое, аксиологическое) Бытие раскрывает себя человеку. Различение можно считать универсальным маркером любой языковой манифестации. В основе элементарной фиксации некоего сущего в качестве объекта самого поверхностного внимания лежит различение, а значит, проявление языка. Переключение внимания с предмета на предмет, пассивное созерцание пейзажа, неосознанная череда ассоциативных образов обусловлены действием языка и без обязательной вербализации воспринятого, осмысленного, изречённого. Различение присутствует как в собственно Бытии (человек актуализирует, выделяет различные фрагменты Бытия), так и в самом способе, в котором Бытие воспринимается человеком, -Языке. Очевидно, данным обстоятельством и обусловлено языковое многообразие и чрезвычайно сложная системная типология.
Онтическая единица Языка есть высказывание, понятое как индивидуальная экзистенция, как вот-бытие личности, её поступок, её текст в контексте Бытия. И здесь мы постулируем принципиальную неделимость, неразложимость этой единицы в отличие от единицы языка как системы - предложения. Отрыв высказывания (как в прочем и элементов низших уровней - фразы, предложения, слова) от бытийного контекста невозможен (а если и допустим, то только с учетом целого и в интересах более глубокого познания целого, то есть высказывания). Ранее мы уже говорили о необходимости создания металингвистики, теоретическим фундаментом которой могла бы стать языковая онтология. Впервые идею создания такой науки ещё в 50-е годы прошлого столетия выдвинул классик отечественной филологии М. М. Бахтин. Металингвистика М. М. Бахтина это учение
о Слове (мы нарочито выделяем бахтинское «слово» в силу его принципиального отличия от слова как единицы языковой системы) как идеологическом знаке, о слове металингвистическом. «Изучение природы высказывания и речевых жанров имеет, как нам кажется, основополагающее значение для преодоления упрощенных представлений о речевой жизни. Более того, изучение высказывания как реальной единицы речевого общения позволит правильнее понять и природу единиц языка (как системы) - слова и предложения»22. Размеры
высказывания не имеют принципиального значения. Это может быть и междометийный окрик и многотомный роман. Главное - автор высказался, предоставив слово собеседнику. Именно в смене речевых субъектов проходит металингвистическая граница высказывания. В высказывании весь человек. Высказывание может быть молчаливым, отчасти овнешнен-ным, но от этого оно не перестает быть высказыванием. Переключение внимания и любая интуиция (пусть даже самая смутная и неосознанная) есть зов Бытия, а значит проявление Языка и его онтический квант - высказывание. Каково же экзистенциальное наполнение единицы явленного Языка? По М. Хайдеггеру, «.анализ высказывания занимает внутри фундаментально-онтологиче ской проблематики исключительное место, поскольку в решающих началах античной онтологии ^оуо^ служил уникальной путеводной нитью для подхода к собственно сущему и для определения бытия этого сущего. Наконец, высказывание исстари расценивается как первичное и собственное “место” истины»23. Пребывая в говоре Языка, человек имеет дело с различными сущими (видимыми, слышимыми, ощущаемыми, проговариваемыми). Язык конструирует из крупиц Бытия, именуемых сущими, ту расположенность человека, которая максимально соответствует контексту Бытия. Сущие, таким образом, формируют модус переживания вот-бытия и как целое есть метафизический смысл данности моей здесь и сейчас: что я ощущаю, переживаю, мои мысли, образы, неосознанные движения. Сущие возникает как force majeure, пусть и мотивы их «выбора» могут мною осознаваться. Моя рефлексия всегда post factum - Бытие через Язык диктует мне мой произвол. Отсюда высказывание есть экзистенциальный кон-ститутив смысла вот-бытия.
Смысловая архитектоника личности. Не я подбираю смыслы, но смыслы находят меня. Смыслы не только направляют поведение человека, но и формируют паттерн его языковой личности - социальный паттерн. Индивидуум есть частная реализация Человека и есть отражение (слепок) социума. Объективная психология, двигаясь в данном направлении, нивелирует антиномию индивидуального и социального в языковой конституции личности: «Другими словами, мышление легко обнаруживает свой социальный характер и показывает, что наша личность организо-
вана по тому же образцу, что и социальное общение <...> Правильнее было бы сказать, что мы знаем себя постольку, поскольку мы знаем других, или, еще точнее, что мы знаем себя лишь в той мере, в какой сами для себя являемся другим, то есть чем-то посторонним. Вот почему язык, это орудие социального общения, есть вместе с тем и орудие интимного общения человека с самим собой»24. Имеет место интериоризация смыслов, их перевод во внутреннее бытие человека. Личность, тем самым, есть некий общественный смысловой патент. «Архитектоника личности
- это архитектоника смыслов, воплощенных в личности - демиургической носительнице смыслов»25. Смыслы перемещаются в семи-осреде вместе со своими вещами. Они и есть вещи - смысловещи. Так называемая коммуникативная ситуация - это встреча человека с новым смыслом. Ю. М. Лотман называет сам факт такой встречи «смысловым взрывом», а работу сознания - вдохновением. Не об этой ли специфической открытости, явленности языка мы говорили несколько ранее?! Граница, отделяющая мир семиозиса от внесемио-тической реальности, проницаема. Сокрытое явствует, обретая смысл и расширяя тем самым пространство Культуры. Такое смыслоо-бразование свидетельствует о потенциальном характере Языка26. Вслед за В. В. Налимо-вым, мы полагаем смыслы предзаданными, предстоящими, потенциальными. Вероятностный характер смыслов заложен логикой бытия - Логосом. Мне смысл приходит на ум, а уж потом интенция, потом идея, получающая свое оформление, потом деятельность (причем различной степени осознанности). Смысловой континуум пронизывает всю нашу жизнь, но содержит смыслы в запакованном виде. Бытие через Язык подсказывает Человеку, какой конверт и с каким смыслом распечатать. Бытие подталкивает меня к разговору, мною говорит, через меня говорит. Я оформляю говор Бытия через дарованный мне язык - единственное средство познания себя и других, единственный способ достижения экзистенциальной гармонии.
Методология вопроса. Итак, мы высказались по самым общим, но наиболее фундаментальным вопросам лингвистической онтологии. В основу нашей методологии легли принципы философской герменевтики, а именно понимание гуманитарных феноменов, связанное с постижением мыслей,
чувств, ментальных процессов. В широком смысле это вживание во внутренний, духовный мир людей, то, что в психологии принято называть эмпатией, восприятие и анализ образов, реконструкция ассоциаций, установление связи аффекта с воспринятым текстом, с окружающим контекстом бытия. Интуиция и дискурсия органично сочетались в процессе научного поиска, основными принципами которого стали: системность, трансцендентность, конвергентность, дискуссионность.
Под системностью мы понимаем целостное рассмотрение, установление взаимодействия составных частей и элементов совокупности, несводимость свойств целого к свойствам частей. Примером тому может служить системный взгляд на вот-бытие человека, формирующее экзистенциальный модус в конкретный исторический момент, или принятие высказывания в качестве неделимой металингвистической единицы. Системный подход потребовал от нас выхода за пределы объекта, из чего вытекает следующий принцип - трансцендентности.
Трансцендентный подход к языку есть в большей степени подход к нему извне, с позиций сведений, относящихся к внешней сфере этого объекта. Обеспечить это можно лишь через синергетику знаний. Синергетический анализ научных воззрений позволил нам в кооперации с другими дисциплинами найти точки соприкосновения по базовым вопросам языковой онтологии, в результате чего был достигнут синергетический эффект - повышение объективности и достоверности теоретических выкладок. Наконец, все действия и операции по исследованию языковой онтологии на любом их этапе должны сводиться к единой конечной цели - максимально полному раскрытию бытия и сущности Языка, то есть сохранению своей конвергентности. Кроме того, бытийная проблематика в языкознании в силу своей незавершённости должна стать научной площадкой для оживленных дискуссий. В нашей статье мы также предприняли попытку придать данному вопросу дискуссионный характер.
В числе теоретических методов исследования следует назвать абстрагирование и идеализацию предметной области, метод верификации и включённого наблюдения, контрастный метод, каузальный метод, метод преодоления научных парадоксов.
В заключение отметим, что разработка онтологической проблематики в языкознании
позволит учёным по-новому - в терминах бытия - взглянуть на общепризнанные и глубоко изученные факты языка. Сама же лингвистическая онтология, будучи проблемой непара-дигмальной, своим содержанием выходящей за пределы возможностей имеющихся теорий, взглядов, представлений, наличных парадигм, потребует творческих усилий от учёных различных отраслей науки. Но именно решение неординарных проблем способно обеспечить качественно новое знание.
Примечания
1 Такой способ философствования Г. П. Мельников называет «греческим» и противопоставляет «вавилонскому» мировоззрению. Греческий обращен к сущности вещей, наиболее близок к реальности, за частностями стремится видеть общее, тогда как вавилонский стремится к технизации предметности, к дискурсивно-логическому анализу, структурированию объекта познания. Греческий стиль философствования характерен для классической немецкой философии, но максимальную реализацию получил в русской традиции с ее соборностью, космичностью, теософичностью. Подробнее см.: Мельников, Г. П. Системная типология языков : Принципы. Методы. Модели / Г. П. Мельников. - М.
: Наука, 2003.
2 Аналогичный взгляд на Абсолют мы обнаруживаем много позже, уже в арабомусульманской традиции. См.: Коран / пер. с араб. акад. И. Ю. Крачковского ; предисл. к изд. 1986 г. П. Грязневича ; предисл. к изд. 1963 г. В. Беляева, П. Грязневича. - М. : СП ИКПА, 1990. - С. 510:
Очищение (веры)
Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
1 (1). Скажи: «Он - Аллах - един,
2 (2). Аллах, вечный;
3 (3). не родил, и не был рожден [курсив мой.
- А. Б.],
4 (4). и не был Ему равным ни один!»
3 Фрагменты Гераклита [Электронный ресурс] / пер. М. А. Дынника. - электрон. статья (1 файл). - [200-?]. - Режим доступа: http://www. philosophy.ru, свободный. - Загл. с экрана.
4 Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии / А. Ф. Лосев ; сост. А. А. Тахо-Годи ; общ. ред. А. А. Тахо-Годи и И. И. Ма-ханькова. - М. : Мысль, 1993. - С. 185.
5 Там же. - С. 504.
6 Там же. - С. 620.
7 Там же. - С. 724.
8 Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт ; пер. с нем. ; общ. ред. Г. В. Рамишвили ; послесл. А. В. Гулыги и В. А. Звегинцева. - М. : ОАО ИГ «Прогресс», 2000. - С. 15.
9 Там же. - С. 49.
10 Гадамер, Х.-Г. Истина и метод : Основы философской герменевтики / Х.-Г. Гадамер ; пер. с нем. ; общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.
- М. : Прогресс, 1988. - С. 512-513.
11 Бахтин, М. М. Автор и герой в эстетической деятельности / М. М. Бахтин // Автор и герой : К философским основам гуманитарных наук.
- СПб. : Азбука, 2000. - С. 160.
12 Лотман, Ю. М. Культура и взрыв // Ю. М. Лотман. Семиосфера. - СПб. : Искусство-СПБ, 2000. - С. 101.
13 Соссюр, Ф. де. Заметки по общей лингвистике / Ф. де Соссюр ; пер. с фр. ; общ. ред., вступ. ст. и коммент. Н. А. Слюсаревой. - М. : Прогресс, 2000. - С. 171.
14 Кассирер, Э. Философия символических форм. Т. 1. Язык. / Э. Кассирер. - М. ; СПб. : Унив. Кн., 2001. - С. 93.
15 Поздняков, Э. А. Философия культуры / Э. А. Поздняков. - М., 1999. - С. 208.
16 Соссюр, Ф. де. Заметки по общей лингвистике. - С. 152.
17 Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - С. 495.
18 Бахтин, М. М. [Риторика, в меру своей лживости.] / М. М. Бахтин // Автор и герой : К философским основам гуманитарных наук. -СПб. : Азбука, 2000. - С. 236.
19 Хайдеггер, М. Бытие и время / М. Хайдеггер ; пер. с нем. В. В. Бибихина. - Харьков : Фолио, 2003. - С. 187.
20 Гадамер, Х.-Г. Истина и метод : Основы философской герменевтики. - С. 516.
21 Херрманн, Фр.-В. фон. Фундаментальная онтология языка / Фр.-В. фон Херрманн. -Мн. : ЕГУ : Пропилеи, 2001. - С. 74.
22 Бахтин, М. М. Проблема речевых жанров. Проблема текста / М. М. Бахтин // Автор и герой : К философским основам гуманитарных наук. - СПб. : Азбука, 2000. - С. 257-258.
23 Хайдеггер, М. Бытие и время. - С. 180.
24 Выготский, Л. С. Психология / Л. С. Выготский. - М. : ЭКСМО-Пресс, 2000. - С. 198.
25 Налимов, В. В. Спонтанность сознания : Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности / В. В. Налимов. -М. : Прометей, 1989. - С. 120.
26 См.: Налимов, В. В. Вероятностная модель языка. О соотношении естественных и искусственных языков / В. В. Налимов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Наука, 1979.
