CC BY
58
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
УДК 821.161.1
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ТЕКСТА «ПРИХОТЬ»
ИЗ КНИГИ А.П. СТЕПАНОВА «ПОВЕСТИ И ПУТЕШЕСТВИЕ В МАЙМАЙ-ЧЕН»
Бурмакина Н.А., Чеканова С.Ю.
В статье исследуются лингвистические особенности повести литератора XIX века и первого гражданского губернатора Енисейской губернии Александра Петровича Степанова. Проведён анализ фонетического, лексикосемантического, морфологического и синтаксического строя повести.
Ключевые слова: лингвистический анализ текста, семантика, стилистика художественного текста, выразительные средства, идиостиль.
LINGUISTIC CHARACTERISTICS OF THE TEXT “PRIKHOT” FROM THE BOOK BY A.P. STEPANOV “NOVELS AND JOURNEYS IN MAIMAI-CHЕN”
Burmakina N.A., Chekhanova S.Y.
The article researches linguistic peculiarities of novel by literary man of the XlX-th century and the first citizen governor of Yenisei province Alexander Petrovich Stepanov. Phonetic, lexical-semantic, morphological and syntactic structure of the story is analysed.
Keywords: linguistic analysis of the text, semantics, stylistics of a literary text, expressive means of language, idiostyle.
Произведение литератора XIX века и первого гражданского губернатора Енисейской губернии А.П. Степанова «Повести и путешествие в Маймай-чен» становилось источником исследования; в статье были рассмотрены экстралингвистические факторы формирования текста повести [2, с. 154-157]. Лингвистические компоненты стиля являются предметом настоящего анализа. Языковая реализация художественно-образной речевой конкретизации происходит на разных языковых уровнях. Последовательно рассмотрим
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
фонетический, лексико-семантический уровни реализации языковых единиц, морфологический и синтаксический строй повести.
На фонетическом уровне наблюдаем наличие дореформенных произносительных норм текста XIX века. В «Очерках по истории русского литературного языка XVII - XIX веков» В.В. Виноградова отмечаем: «... в системе русского литературного языка конца XVIII - первой трети XIX в. определяются законы и правила литературного произношения, в существенных своих чертах не подвергавшиеся коренной ломке до эпохи революции» [1, с. 207, п. 9.]. В данном тексте это прилагательные, причастия и местоимения в родительном падеже единственного числа с окончаниями -аго (-ага), (-яго): покойнаго, древняго, развесистаго, низкаго, путнаго, высокаго, изящнаго, роскошнаго, прежняго, болънаго, лестнаго, неизвестнаго, русскаго, быстраго, продолжителънаго; вошедшаго, любящаго, понимающага; другаго, всякаго, некотораго, которага; местоимения и прилагательные в именительном и родительном падежах единственного и множественного числа с окончаниями -ыя (-ия), (-ея): которыя, такия, подле нея; белыя, мистическия, прекрасныя, новыя, разныя, миленъкия, известныя, ужасныя, подобныя, родимыя, красивыя, горячия, прежнния; разбросанныя, начертанныя, сплетенныя, обитыя, покойныя; местоимения 3-го лица выступают в форме притяжательных (самых частотных в употреблении в данном тексте): ея. Всего таких прилагательных, причастий и местоимений насчитывается 71 единица.
Данное произношение относится еще к церковно-книжному. На то, что это отмирающие, но еще крепко сидящие в сознании носителей языка формы, указывают примеры из текста, где наряду с данными употребляются и новые формы местоимений, прилагательных, причастий. Например: «А притом Миронъя Ивановна, ея молодая подруга, товарищ ее красивой жизни, выпускает иногда словцо, другое, по которым, как будто можно заключить, что Любовь Александровна вздыхает еще по покойном муже» [3. с. 17]; «Древние были очень аккуратны...» [3, с. 19]; «...я, как птичка, прикованная к
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
ветке колдовством... »; [3, с. 28]; . там души узнают друг друга издалека, и
здороваются, как старые знакомые <...>» [3, с. 34].
Кроме того, в тексте употребляются существительные и прилагательные в творительном падеже женского рода единственного числа с окончаниями -ою, (-ею), (-ию): беспрерывною, крошечною, студеною, затейливою, капризною, своенравною, чинною, прикидливою, лукавою; водою, кошмою, суматохою, надъ душею, душою, кровию, съ любовию, съ жадностию и др. Они немногочисленны, и это объясняется тем, что в литературной речи к началу XIX века «в тв. пад. ед. ч. имен существительных жен. р. окончания -ою, -ой признаются равноправными , но в формах твор. пад. имен прилагательных жен. р. окончание -ой, -ей рассматривается как «сокращение, употребляемое в просторечии» [1, с. 202, п. 8.].
Пожалуй, главное фонетическое явление литературной речи XIX века в данном тексте - это стабильное написание в словах церковно-славянской фонемы Є (ять) на месте е: на дачЪ, на столЪ, подлЪ, отделение, разумеется, ведь, человека, где, цвЪтъ и др. В.В. Виноградов в «Очерках по истории русского литературного языка XVII-XIX веков», в главе «Фонетические различия между стилями» пишет, что, по словам А.П. Сумарокова, под напором разговорно-бытового языка церковнославянская традиция различного произношения е и е умирает и что е и е в высоком славянском слоге нередко сливались в один звук» [1, с. 115. п. 4.].
Употребление знака ъ (ер) на конце слов после твердых согласных (столомъ, съ, отъ, за длиннымъ и др.) также является признаком старой грамматики, но в данное время на произношение аналогично с е не влияет, поэтому далее в статье при цитировании текста мы эти знаки в написании слов не используем.
Обращает на себя внимание и такая форма существительного, как зубков. Встречается она единожды, и эта форма сущ. род. п. мн. ч. на -ов (-ев) от им. п. на -ья явный отголосок «языка Г.Р. Державина», усилившего в языке влияние
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
просторечий. К просторечному произношению следует отнести и форму сущ. род. п. с окончанием -у: в честь Августу.
На лексико-семантическом уровне изобразительно-номинативный лексический фонд повести содержит слова реального значения - лексику широкого употребления, где можно выделить конкретные слова: альбом, руки, дача, море, река, лицо, человек, шляпа, глина и др.; слова с пространственным значением: весь свет, посреди стана, повсюду, в окрестностях, там и др.; слова с временным значением: нынче, через шесть лет, спустя два месяца, часу во втором, дни, недели, через три дня, в полночь, более десяти минут, среди лета, давным-давно, утром, двенадцать било; тематические группы слов: устаревшие с точки зрения современного языка слова: жрец, катехумен, орифлам, хоругвь, кемрик, жирандоль, молебен, крылоса, шлафрок, епитрахиля; просторечия: чорт, путнаго, спохватились, потасовку, фурия, волоса, рожа, урод, беспутные, жги, гагачьим, третьего дня; слова иностранного происхождения: эмблема, девиз, жокей, будуар, космополит, камергер, ток, агаф, камердинер, негоциант; термины: амариллис, ранонкулы, анимоны, нарциссы, анхиллис, ксерантема; слова древнегреческой мифологии: Август, холм Авраама, амфитеатр Джеразы, арабские бедуины, остров Кипр, Троя, Парис, Адонис, аргонавтов и др.; географические названия: в Канаде, Соединенных Штатах, Бразилии, Мексике, Калифорнии; в Камчатке, Кантоне, Индустане, берега Африки, острова Средиземного моря, устья рек Оби, Енисея, Лены, Медной; Кардильеры, Анды, Лунныя горы; Тавр, Иду, Олимп Мизийский, Ливан, остров Таверияды, река Иордан, Иудея, Иерусалим, Серта, столица Креза, долина Назибии, пустыни Сирии и др.; слова узкоспециальной сферы употребления, такой, как военная: неприятель, битвы, бойни, сеча, стан, штабс-капитан, честь, соотечественники, три легиона, укрепление, рвом, часть войска, воинов, копий, дротиков, варвары, рану, пленных и др.
В отдельную группу можно объединить слова, в портретных описаниях характеризующие внешность героев: чрезвычайно привлекательной
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
(наружности), идеал совершенства, лице, вся голова и стан покойного выкрадены из Академии художеств, прекрасна; роскошная телом и душою; густые длинные волоса; походка смелая; голос ровный, чистый; урод, рожа, нос, точно граненый остроконечник; в рябом лице и др.; возраст: двадцать шестой год, молода, молодой, в двадцать пять лет; качества характера героев: чинною, причудливою, лукавою, скромницею, тщеславное созданьице, затейливою, капризною,; скромна, осторожна, ласкова, радушна, чистосердечна, чиста, благородна, здорова, хороша, умна и др.; речь: отвечал, сказали, говорит, назывался, выпускает (словцо), вскричала и др.; состояние: вздрогнула, засмеялась, задумалась, содрогаюсь и др.; движение:
переворотила, взял, отскочили, объехали, бросилась целовать, всплеснула (руками) и др.
Следует отметить, что с точки зрения современного литературного языка в данном тексте встречаются семантически несочетаемые лексические
единицы. Например: в обширной комнате (пространственная
несочетаемость); воздал достойную честь; укрепил свое имение жене; придала ей эпитет прихотливой; любит всеми знаками дружбы; нахожусь принужденным; кровавой ужасной битвы; отделение назначено (о разделах альбома); выманивал на разговор; обдает запахом лилий и др. В таких сочетаниях видно наслоение одних и тех же смыслов, которые создают излишнюю экспрессию.
Эмоционально-экспрессивная лексика - неотъемлемая часть художественного стиля. Одним из способов выражения оценки происходящему является метафоричность языка. Метафоры в данном тексте отличаются частотным употреблением и служат для выражения повышенного эмоционально-экспрессивного восприятия описываемых событий. Например: «... товарищ ее красивой жизни...» [3, с. 17]; «ея ножки, ея шейка, ея бюст не имели никакого покрова... были теперь облиты тонким, розовым пламенем зари... » [3. с. 21, 22]; «Зачем позволяете вы грызть ваше бедное сердце?» [3, с. 22]; «... горячий румянец... » [3, с. 34]; «... кровь буйно волновалась в жилах...»
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
[3, с. 40]; «... сделалось жертвою духа...» [3, с. 40]; «добыча страсти...» [3, с. 45].
Не менее важным средством для выражения эмоциональной оценки в тексте служат сравнительные обороты: «... и я, как птичка, прикованная к ветке колдовством.» [3, с. 28]; «... там души узнают друг друга издалека, и здороваются, как старые знакомые <...>» [3, с. 34]; «Чарова задрожала, как струна в арфе, сильно дернутая пальцами... » [3, с. 37] и др. Всего 20 единиц.
К лексике потенциального конкретно-чувственного значения можно отнести эпитеты, значение которых, как правило, реализуется в контексте: «Одна, прямая как аршин, бледно-фиолетовая, с соловыми глазами, с раздутым носом, сжатыми губами, словом Прюда Праксеевна, называла Чарову чинною, прикидливою, лукавою скромницею» [3, с. 15].
Морфологический фон повести специфичен активностью качественных прилагательных. На 11 страниц текста приходится 48 качественных и всего 11 относительных прилагательных. Всего прилагательных в тексте 336 единиц: малой, обширной, высокими, длинным, привлекательной и др.; относительных: семнадцатилетний, супружеском, мистическия, Средиземнаго, Лунныя и др.
Специфична и активность глагольных форм. Глаголы настоящего времени несовершенного вида передают продлённость конкретных действий, которые как бы совершаются на глазах окружающих в момент речи: «Право, кажется, обдает меня запахом лилии» [3, с. 4]; «Он разсеивает меня, когда мне сделается грустно. Он читает мне книги, достает прекрасныя картинки, приносит новыя музыкальныя сочинения» [3, с. 26, 27].
Одним из специальных способов достижения образной конкретизации служит глагольное речеведение. Частотное употребление глаголов, их нагнетание способствует активизации читательского воображения: «Небесная, или книжная, билась, билась под орифламом с именем покойника, билась насмерть: но благородно, по всем уставам рыцарства; земная не имела ни эмблемы, ни девиза, ни хоругви с именем; и, как фурия, бросалась на грудь своей противницы, впивалась ей в бока, щипала ее, щекотала, колола булавками» [3,
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
с. 20, 21]. В данном примере глаголы выражают стремительность и усиление действия.
Формы глаголов прошедшего времени несовершенного вида используются преимущественно как описательные: «Чарова помертвела и трепетала всеми членами» [3, с. 37], а глаголы совершенного вида прошедшего времени выступают как повествовательные динамические: «Священник просил ее приблизиться. И вместо венчания начал служить молебен» [3, с. 50]; «Молодая ахнула и упала без чувств. Ее положили в карету и увезли домой» [3, с. 51].
Форма будущего простого времени несет особый оттенок конкретного значения действия и его повторности в прошлом. Они вносят всплеск динамичности в изображаемое: «Он избавится от вас крестом тяжелым, страшным, который придавит вас к могиле. Он столкнет вас с груди своей, как тяжелую ношу, или променяет... Ах! ах!...» [3, с. 46]. Использование в данном тексте разнообразных глагольных форм, в том числе видо-временных форм в разных сочетаниях делает изображение объёмным, живописным и динамичным.
Употребление личных местоимений в тексте соответствует их стилистической востребованности. Они указывают на конкретные предметы. Всего их 883 единицы: «Возьмите его с этим поцелуем, сказала она, поцеловала его и уехала» [3, с. 47].
Существительных - 1379 единиц. Чаще всего это конкретные
существительные мужского и женского рода в единственном числе - это считаемые предметы: ношу, солдат, дворянина и др.; во множественном,-указывающие на совокупность, множество отдельно исчисляемых предметов: слова, книги, костюмов, женщины, головы, черепы, кости и др. Кроме того, в данном тексте есть отвлеченные существительные: правильность, смелость, удовольствие, несчастие, совершенство, понятие и др.
Следует отметить своеобразие некоторых грамматических форм имен существительных, свойственных письму конца XVIII - начала XIX века. Это
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
существительные с окончанием на -у в родительном падеже, о которых уже упоминалось выше: Августу - ко времени создания данного текста эта форма считалась уже устаревшей и существительные на -ию, -ия, -ею в творительном и родительном падежах, написание которых было равноправным: с любовию, кровию, над душею, с жадностию.
Семантика кратких прилагательных в данном тексте обозначает временные состояния и признаки, рисуя героя (предмет, явление) в определенный отрезок времени. Это согласуется с особым динамизмом художественной речи: «Она ласкова, радушна, чистосердечна, потому что чиста и благородна в мыслях и делах» [3, с. 16]; «Он болен, он в сильнейшей горячке» [3, с. 39].
Синтаксический уровень текста отмечен таким специфичным признаком предложений, как однородность построения. Это объясняется конкретностью объекта изображения, который необходимо описывать в единстве различных сторон, деталей, частных признаков, дополняя, уточняя, конкретизируя. Например: «А голос? Голос - ровный, чистый тенор! А дар изъясняться коротко и сильно, долго и вместе увлекательно?» [3, с. 23]; «Мира отвела глаза с работы на Чарову, и застала улыбку на ея устах, и указательный пальчик правой руки, приставленный к верхнему ряду перловых зубков» [3, с. 24]; «Он разматывает со мною шелк, вдевает шерсть в иглу, подбирает
бисер, натирает краски» [3, с. 27]. Возрастанию экспрессивности при однородных членах способствует повторяющийся союз и в усилительной роли.
Обособление приложений, определений, отделенных от обособляемого слова, является признаком экспрессии: «Вы, милостивый государь, счастливец, баловень природы» [3, с. 37]; «В церкви, возле крылоса, стояли священник без епитрахиля, и молодой человек лет тридцати, очень гадкий лецем. Они разговаривали тихо, с важностью, приличною месту. Вдруг двери слабо скрипнули, и вошла молодая женщина, очень красивая лицем - женщина робкая, разстроенная» [3, с. 50].
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
Предложениям с инверсивным построением также присуща доля экспрессии. На первое место в таких предложениях выдвигается акцентируемое подлежащее. Это средство эмоциональности повествования: «Добыча страсти, вы будете ли в силах, отдав ему всё существо своё, удержать то достояние, которым обогатил вас покойный муж, ваш благодетель!» [3, с. 45]; «Горячий румянец разливался по лицу Чаровой» [3, с. 34].
В частях текста, где представлена живая разговорная речь, использованы характерные для диалогов неполные предложения:
- А третьяго дня где вы были вечер?
- В театре.
- Что там?
- Ненаглядный Роберт - Дьявол... [3, с. 31].
Признаком экспрессивности, динамичности речи служит и наличие простых, не слишком распространенных предложений: «Ах, пожалуйста!... Знаешь ли, что я тебе скажу? Я полюбила этаго Француза Рюселье...» [3, с. 25]; «Что вы это, Любовь Александровна? Да и с какой это стати? Ну, как сравнять Луганова с этим уродом? [3, с. 25].
Сложноподчиненные предложения с разного рода придаточными: обстоятельственными, определительными, изъяснительными более свойственны данному тексту из всех видов сложных предложений: «Я имел удовольствие, или несчастие, видеть все, что делается на свете» [3, с. 7]; «Через три дня, Чарова стояла пред Рюселье, который сидел в креслах» [3, с. 47].
Среди форм передачи чужой (прямой и косвенной) речи в тексте есть
несобственно прямая речь: «Там, говорили они, погибли предводители легионов; здесь потеряли мы орлов своих; там получил Варус первую рану, а здесь лишил себя жизни» [3, с.14]. «Одна, прямая, как аршин, бледнофиолетовая, с соловыми глазами, с раздутым носом, сжатыми губами, словом Прюда Праксеевна, называла Чарову чинною, прикидливою, лукавою скромницею» [3, с. 15]; косвенная речь: «Чаровразсказал жене своей, что, на
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
другой день после битвы, какой-то грек и камердинер Фомка, нашли его между телами убитых; что грек скрыл его в своем доме, ухаживал за ним и вылечил его,...» [3, с. 54]. Примеров внутренней речи героя немного. Один из таких: «Какая французская замашка! Прошептал про себя Луганов, кусая губы [3, с. 33]. Но фраза «прошептал про себя» может истолковываться как сказал шепотом, так и - не произнес вслух. Тогда в первом случае мы видим пример прямой речи.
Еще одна экспрессивно синтаксическая конструкция имеет место в данном тексте - парцелляция: «Может быть, беглый солдат? каторжный? палач? - по крайней мере, Любовь Александровна, не спешите» [3, с. 45].
На синтаксическом уровне можно увидеть и примеры такого поэтического синтаксиса, как единоначалие (анафора): «А я! ... я отдал бы всю жизнь за то, если бы мне хоть раз в жизни улыбнулись красивые уста. Я отдал бы все, даже свой разум, если б когда-нибудь слеза моей Цинтии, окрашенная любовию, упала в минуту восторга на мои горячия губ...» [3, с. 37].
Повествованию в произведении свойственна риторическая штампованность - нарочитая книжность выражений. Это можно проследить в следующих примерах: «Троя, Троя! Где теперь ея слава? Где ея Парис?» [3, с.
5]; «Разве есть возможность забыть моего Чарова?» [3, с. 22]; «... но кто изъяснит невольное влечение любви и ненависти?» [3, с. 34]; «Что такое приличие против потребности благородных чувствований?» [3, с. 40].
Единство языка поддерживают средства актуализации текста. Они подвергаются анализу в составе контекста, выделенного из общего текста и объединенного языковой единицей, которая в контексте реализует и активизирует свое значение. В связи с этим различается поддерживающий контекст, обеспечивающий повторяемость языковой единицы. Например: «Зачем ей капризничать, быть своенравною, затейливою?» [3, с. 16]. Но прихотливость? Это может быть и так. Чем человек изобильнее богатством, душою, умом, дарованиями, тем он прихотливее [3, с. 17]. Нет, это придирка, притворство, более ничего, - чтобы только прикрыть свое
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
прихотливое стремление в страсти [3, с. 44]... Следственно предметом странной прихоти госпожи Чаровой был - собственный муж ея!» [3, с. 53]; и погашающий контекст, который создает новое (окказиональное) значение единицы, не совпадающее с ее типичным значением в системе языка.
1. Лексический уровень показал, что стилистическая окраска текста повышенная, с признаком общего оттенка книжности, соответствующего времени создания писателем произведения. Высокая стилистическая окраска текста создаёт ощущение торжественности и приподнятости, повышенной эмоциональности, напряженности. Следует отметить, что в данном тексте излишняя, словно нарочитая книжность с современной точки зрения скорее недостаток стилистической оформленности произведения, чем его достоинство. Она вносит оттенок неестественности, некоторой комичности в речь и поступки героев.
2. Морфологический строй повести специфичен активностью глагольных форм, обеспечивающих динамику повествования, активизацию читательского воображения, объемность и живописность изображения. В количественном отношении части речи, употребленные в тексте, выглядят так: глаголов 766 единиц, существительных - 1379, местоимений - 883, прилагательных - 336, наречий - 211.
3. Синтаксический уровень отмечен наличием таких специфических
признаков, как а) однородные построения, б) простые предложения, в) сложные с придаточными изъяснительными и определительными, г) предложения с инверсивным построением, что способствует экспрессивности,
эмоциональности и динамичности речи.
Список литературы:
1. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII—XIX вв. М.: Высш. школа, 1982. 528 с.
ISSN 2308-8079. Studia Humanitatis. 2014. № 4. www.st-hum.ru
2. Бурмакина Н.А. Экстралингвистические особенности повести «Прихоть» из книги А.П. Степанова «Повести и путешествия в Маймай-Чен» // Казанская наука / гл. ред. А.Р. Шагимуллин. 2014. № 3. С. 154-157.
3. Степанов А.П. Прихоть // Повести и путешествие в Маймай-чен.
А.П. Степанов, автор романа «Постоялый двор». Ч. I. СПб.: в типографии А. Воейкова и Коми, 1838. С. 1-56.
Сведения об авторах:
Бурмакина Наталья Алексеевна - кандидат филологических наук, доцент Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева (Красноярск, Россия).
Чеканова Светлана Юрьевна - студентка филологического факультета Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева (Красноярск, Россия).
Data about the authors:
Burmakina Natalya Alekseyevna - Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of Krasnoyarsk State Pedagogical University V.P. Astafev’s (Krasnoyarsk, Russia).
Chekhanova Svetlana Yurievna - student of Philology Faculty, Krasnoyarsk State Pedagogical University V.P. Astafev’s (Krasnoyarsk, Russia).
E-mail: nata-burmakina@yandex.ru.
E-mail: dorogaya.darina2013@yandex.ru.
