CC BY
59
#
4. Пешковский А. М. Школьная и научная грамматика. - М., 1914.
5. Первый Всероссийский съезд преподавателей русского языка и словесности средней школы в Москве. - М., 1917.
6. Ушаков Д. Н. Русский язык: Учеб. пособие для студентов пед. ун-тов и ин-тов. - М., 1995.
7. Антонова Е. С. Пути революционного преобразования школьного курса русского языка в пер-
вые годы строительства Единой трудовой школы (1917-1922 гг.): Дис. ... канд. пед. наук. - Калинин, 1987.
8. Иванова А. Ф. Учение о частях речи в школьных грамматиках Х1Х-ХХ веков: Дис. ... канд. пед. наук. - М.,1958.
9. Пешковский А. М. Наш язык. - Вып. 1. - М.; Пг., 1923.
ЛИКВИДАЦИЯ НЕГРАМОТНОСТИ КАК ФАКТОР МОДЕРНИЗАЦИИ ОБРАЗОВАНИЯ (НА МАТЕРИАЛАХ СЕВЕРОКАВКАЗСКОГО РЕГИОНА)
LITERACY CAMPAIGN AS AN EDUCATION MODERNIZATION FACTOR (BASED ON THE MATERIAL OF THE NORTH CAUCASUS REGION)
К. Ф. Лиджеева
На современном этапе в Российской Федерации осуществляется национальный проект «Образование», который призван ускорить совершенствование российского образования. Такой же проект применительно к условиям 1917 - начала 1920-х гг. был предпринят советской властью с первых лет ее утверждения. Цель статьи - рассмотрение в историческом аспекте особенностей ликвидации неграмотности как фактора модернизации образовательной сферы на примере национальных округов Северного Кавказа.
C. F. Lidzheeva
At the present stage the Russian Federation is implementing the «Education» national project which aims to accelerate the improvement of education in Russia. A similar project in relation to the conditions of 1917-early1920's was undertaken by the Soviets from its early years. The purpose of the article is to review, in the historical aspect, the particular features of a illiteracy campaign as a factor in education modernization based on the example of national districts of the North Caucasus.
Ключевые слова: ликвидация неграмотности, модернизация, образование, Северный Кавказ.
Keywords: literacy campaign, modernization, education, North Caucasus.
В конце XIX - начале ХХ вв. политические партии и движения в России считали важным найти способы решения вопроса о демократизации народного просвещения. В частности, в коллективной монографии «Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Конец XIX - начало XX в.» исследуются вопросы деятельности всех партий по реформированию школы, и авторы делают вывод, что целенаправленная программа и пути выхода из кризиса в народном образовании была только у большевиков [1, с. 12].
Среди задач, стоявших перед советской властью в первые годы ее существования, была проблема всеобщего народного просвещения. Основой просветительской деятельности стали следующие законодательные акты Советской России - «О введении новой орфографии» (10 октября 1918 г.), «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» (26 декабря 1919 г.) [2, с. 14-17]. Так как Россия являлась многонациональным государ-
ством, то в июле 1918 г. выходит постановление «О национальных школах и взаимоотношениях между Народными Комиссариатами просвещения и по делам национальностей» [2, с. 19-22].
На Северном Кавказе вопросы образования оказались в сфере пристального внимания Советов, и уже в марте 1918 г. решением Терского областного совета был учрежден отдел народного образования.
Но становление и развитие органов управления образованием было прервано Гражданской войной. Тем не менее сразу после ее окончания, в июле 1920 г., была организована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации неграмотности, а в октябре того же года в этой же структуре была образована секция национальных меньшинств [3, с. 131]. В июле 1921 г. вышло постановление Совета народных комиссаров Горской АССР (далее - СНК ГАССР) «О ликвидации неграмотности», согласно которому все граждане республи-
Ф
ки от 14 до 30 лет в порядке государственного принуждения с 1 сентября 1921 г. должны обучаться грамоте на родном или русском языке [4].
Работа началась с объявления конкурсов по подготовке букварей для национальных меньшинств, перевода советских лозунгов на нерусские языки, а также подготовки плакатов на «мусульманском» языке, и, скорее всего, «мусульманский язык» был арабским [5]. Но по окончании 1921/22 учебного года выяснилось, что грамотных оказалось меньше, чем планировалось, в связи с чем СНК ГАССР принял декрет «О ликвидации среди горских племен безграмотности на родном языке». Народному комиссариату просвещения ГАССР было поручено срочно разработать графику (алфавит) на общей для всех горцев основе. И прежде всего, во-первых, предполагалось издать буквари на чеченском, ингушском и осетинском языках на основе имевшейся графики, во-вторых, через прохождение краткосрочных курсов подготовить необходимое количество учителей, способных преподавать на родном языке.
В ГАССР к декабрю 1923 г. работало девять школ грамоты с общим количеством учащихся в 298 человек, из них три школы были в округах, а шесть во Владикавказе [4]. Конечно, результаты были не столь ощутимыми, но по сравнению с дореволюционным периодом даже эти достижения выглядели впечатляюще.
Необходимо сказать о том, что политика государства здесь не всегда совпадала с той, которой придерживались многие представители горских народов. Новая власть видела Россию светским государством, в которой религия отделена от государства, что отчетливо прослеживается по динамике сокращения религиозных школ и медресе, которые были лишены государственной поддержки.
Но несмотря на это на Северном Кавказе в 1920-е гг. религиозные школы работали наряду с советскими школами и, таким образом, составляли альтернативу официальному образованию. Например, в Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии и Дагестане в 1924-1926 гг. таких школ насчитывалось 2295, в них обучалось 56 068 детей [4].
На основе постановления СНК Горской республики «О ликвидации неграмотности» стали создаваться пункты ликвидации неграмотности и школы грамоты, которые размещались в народных домах, на заводах, фабриках, в школах, в избах-читальнях, библиотеках и других местах.
Если рассматривать ситуацию по национальным округам, то по отчетам отделов народного образования, например, в Адыгейской автономной области в 1922 г. уже работало 75 пунктов по ликвидации неграмотности, 5 инструкторских школ и 5 школ малограмотных, «...составлены готовые к изданию букварь и книга для первого года обучения, арифметический задачник», но в то же время выражается обеспокоенность, во-первых, отсутствием утвержденной сметы расходов, во-вторых, недостатком «.в настоящее время опытных черкесских учителей для ликвидации безграмотности» [6, с. 257]. По Кабардино-Балкарии приводятся сведения о работающих в ноябре 1923 г. 30 ликпунктах, 30 работниках в них
и 350 обучающихся, недостаточная работа велась в Карачаево-Черкесии, так как в отчете здесь не упоминается о пунктах ликвидации неграмотности, только подчеркнуто, что «. политпросвет совершенно не выявил своей деятельности, за исключением 2-х кампаний по советизации края», однако упомянуто, что «...присту-плено к изданию учебников на арабском языке в количестве 5000 экземпляров» [6, с. 257-258]. Но если судить по более поздним документам, в Карачаево-Черкесии в организации ликвидации неграмотности использовали имеющуюся школьную сеть.
Во Владикавказе в начале 1924 г. состоялась краевая конференция по ликвидации неграмотности, на которой была сформулировала новая политическая задача, что ликвидация неграмотности у взрослых должна завершиться к десятилетию Октябрьской революции, то есть к 1927 г., и в основном силами общественности. Для этого создавалось общество «Долой неграмотность!» (далее -ОДН). Учитывая достаточно большую численность неграмотного населения, возраст подлежащих обучению грамоте был ограничен: в городах - от 18 до 35 лет, в деревнях - от 14 до 30 лет. Здесь очевиден прагматизм новой власти, которую заботило обучение в первую очередь работоспособного и социально активного населения.
Особое внимание уделялось налаживанию индивидуального шефства. Каждая ячейка ОДН имела свою небольшую библиотеку, учебники, учебные пособия, но их все равно не хватало. Созданием данного общества предполагалось переложить груз государственных забот по ликвидации неграмотности на плечи самого населения, прежде всего материального обеспечения, а что касается политических установок о категориях, подлежащих обучению в первую очередь, здесь прослеживается расхождение, так как общественность сама могла определить наиболее важные для обучения категории населения. Дело в том, что вначале должно быть обучено грамоте так называемое «организованное население» (члены РКСМ, профсоюза, лица призывного возраста), а только затем - «неорганизованное».
Достаточно трудной проблемой, стоявшей перед национальными округами, был все-таки вопрос, на каком языке ликвидировать неграмотность. Государство проводило целенаправленную политику по привлечению в число студентов вузов представителей разных национальностей, в том числе горских народов Северного Кавказа. Это подразумевало их обучение не только в своих регионах, но и в других городах, например в Москве, Ленинграде, Ростове-на-Дону и т. д. Так, в 1921 г. в вузах РСФСР отводилось до 90 мест студентам из ГАССР, в 1923 г. в вузы и рабфаки было послано 136 членов РКСМ, в военные заведения - 43 члена РКСМ, только в вузах Москвы в этом же году обучалось 67 уроженцев Горской АССР [7, с. 121, 140, 143].
На Северном Кавказе пытались найти решение языковой проблемы при ликвидации неграмотности, используя наиболее распространенный литературный язык. Так, в многоязычном Дагестане роль такого языка
играл кумыкский язык. Некоторые автономии, скажем «. Кабардинская, ликвидируют неграмотность параллельно на родном и русском языках» [8]. В Осетии данный вопрос решался следующим образом: в школах первой ступени обучение начиналось на родном языке, а далее - на русском языке. В этом отношении интересен анализ общественного мнения: «Со стороны населения сначала (1921 г.) наблюдалось в некоторых местах отрицательное отношение к преподаванию в школах осетинского языка. но впоследствии не наблюдается ни одного случая, когда бы население недооценивало родного языка в школе. также наблюдается энергичное требование к школе научить русской грамоте. И то, что в школах работа ведется на русском языке, воспринимается крестьянским населением очень спокойно, как бы само собой разумеющимся, вследствие необходимости русского языка в хозяйственных взаимоотношениях населения. Даже в осетинских верхах наблюдается спокойное отношение к этому вопросу, выставляя иногда мотивы: "окончивший русскую школу осетин должен получить в следующей ступени образование, а там надо хорошее знание русского языка, для Осетии отсталой нужно побольше образованных людей"» [9]. В целом же признавалась необходимость ликвидировать неграмотность на родном языке каждого этноса, но она же возможна и на русском языке для тех, кто знает его. Тем более что в условиях единого государства, какой являлась Россия, реальным языком общения являлся русский язык.
Но несмотря на трудности, уже к середине 1920-х гг. свыше 40 тыс. детей обучалось в более чем 600 государственных школах Карачаево-Черкесии, Дагестана, Адыгеи, Чечено-Ингушетии и Кабардино-Балкарии [4]. Ликвидация неграмотности как фактор модернизации образовательной сферы дал определенные результаты, что подтолкнуло советское государство к форсированному решению данной задачи. После вышедшего в 1930 г. партийного постановления о всеобщем начальном образовании увеличилась численность учеников, а на практике выяснилось, что к этому времени система образования на Северном Кавказе в целом была еще не вполне готова к данным изменениям.
Процесс «социалистического» пути преодоления отсталости в области обучения был трудным. Главная задача - ликвидировать безграмотность к 10-летию Октября -осталась невыполненной. Стремление как можно быстрее пройти путь от аграрного к индустриальному обществу
вынуждало реализовывать остаточный принцип финансирования народного просвещения и корректировать практическую деятельность в развитии образования. Постоянно осуществлялась унификация учебных программ, учебников, методик, приспособленных к выполнению социального заказа. Советская модернизация системы народного просвещения была направлена на формирование только исполнительной активности личности, а декларированные в первые годы советской власти демократические приоритеты оказались невыполненными в силу нехватки материальных средств, кадров, проблем и трудностей в экономике.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Конец XIX - начало XX в. / Под ред. Э. Д. Днепрова, С. Ф. Егорова, Ф. Г. Паначи-на, Б. К. Тебиева. - М.: Педагогика, 1991. - 448 с.
2. Крупская Н. К. Педагогические сочинения. -Т. 9. - М.: Изд-во АПН РСФСР, 1960. - 839 с.
3. Культурное строительство в РСФСР. 1917-1927. Сб. документов. - Т. 1. - М.: Политиздат, 1983. - 482 с.
4. Ибрагимов М., Балаева А. Становление советской системы образования в Чечне. 1920-1930-е гг. // Вайнах. - Грозный, 2009. - № 1. - С. 8287 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://vaynah-vu.livejournal.com/925.html (дата обращения 4.08.2011).
5. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). - Ф. 2314. - Оп. 6. - Д. 1. - Л. 12.
6. Мамсиров Х. Б. Модернизация культур народов Северного Кавказа в 20-е годы XX в. - Нальчик: Эльбрус, 2004. 325 с.
7. Боров А. Х. Северный Кавказ в российском циви-лизационном процессе. - Нальчик: Изд-во Кабардино-Балкарского гос. ун-та, 2007. - 298 с.
8. ГАРФ. - Ф. 2314. - Оп. 8. - Д. 99. - Л. 50.
9. Бзаров Р. С. Очерки истории осетинской школы // Историко-филологический архив. - 2005. -№ 3 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.iriston.com/books/bzarov_shool/ bzarov_-_istor_ost_shool.htm#1.0 (дата обращения 04.08.2011).
