ЛИДЕРСТВО В РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖНОЙ СРЕДЕ: КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

С.А. Бурцев*

ассистент кафедры гражданского и арбитражного процесса Института права Самарского государственного

экономического университета

Лидерство в российской молодежной среде: концептуальное осмысление

Российская молодежная среда характеризуется амбивалентностью лидерских устремлений, что выражается в том, что лидерство интерпретируется в качестве морального превосходства культурных амбиций, продвинутости, поведении и символике. Такое суждение можно вынести на основании того, что состояние лидерства отражает противоречивые процессы, происходящие в молодежной среде. Речь идет о том, что молодое поколение россиян, характеризуясь сходными социовозрастными и социокультурными установками во взаимодействии с обществом и государством, является социально-дифференцированным, включает группу успешных городских слоев студенческой молодежи, представителей нового среднего класса, представителей базовых слоев и маргинальные (не имеющие постоянного места работы) группы.

В таком контексте сложно говорить о лидерстве в молодежной среде как консолидирующем факторе, точнее, подчеркивать множественность схем лидерства в российской молодежной среде. Тем не менее как феномен и как запрос молодежи лидерство ощущается в настроениях и действиях молодых людей. Старая схема официального лидерства через молодежные структуры, ведомые государством или политическими партиями, исчерпала себя, но новая, направленная на делегирование, представительство интересов российской молодежи до конца не сформировалась. Разумеется, государственные и социальные институты обеспокоены состоянием молодежных проблем, так как с молодежью как социально-воспроизводственной группой связаны перспективы развития и обновления.

Однако, фиксируя, что молодое поколение россиян характеризуется адаптивными и индивидуальными установками, настроено на модель материального процветания и автономности в приватной сфере, следует предостеречь от суждений по поводу вовлечения молодежи в формальные организации и структуры. Речь идет о том, что в нынешней ситуации российская молодежная среда социально и территориально дифференцирована, что на молодежь влияют факторы социальной поляризации российского общества, что, хотя новый институциональный порядок принят как свершившийся и в молодежной среде отсутствуют

* Бурцев Сергей Александрович, e-mail: [email protected]

явные признаки социальной и политической ностальгии, нельзя говорить о том, что молодое поколение в России претендует на роль лидерства.

В этом контексте представляется оптимальным отношение к молодежи как группе социального воспроизводства, которая имеет внутренние стимулы, катализаторы в виде легитимации собственных претензий и нуждается во взаимодействии с социальными и властными институтами с целью выработки устойчивых социальных позиций и претензий. Как писал К. Манхейм, задача общества состоит в том, чтобы выявить интересы молодежи, использовать их во благо общества и молодежи, иначе молодежь становится объектом заигрывания радикальных сил, вовлекается в экстремистские структуры, характеризуется суперконформизмом и экстремизмом.

Таким образом, можно говорить о том, что лидерство в российской молодежной среде вписывается в контекст существующих социальных отношений и взаимодействий. Новые тенденции, связанные с интернет-коммуникациями, возникновение сетевых сообществ, перенос активности в виртуальную сферу, несомненно, влияют на исследовательский дискурс, учитывая, что 75 % молодых россиян являются активными пользователями Сети, а 53 % заявляют о том, что проводят в них большую часть свободного, а иногда и рабочего, времени1.

Учитывая это обстоятельство, нужно говорить о том, что сформировавшийся социальный портрет российской молодежи, включающий ее социально-статусные параметры, институциональные практики, ценностные ориентации, схемы восприятия действительности и социальные образы, многомерен по своему содержанию, но характеризует специфику молодежи как социовозрастной группы. Межгенерационное взаимодействие в российском обществе ослаблено, мы имеем дело с исчезновением традиционалистских связей, с потерей молодежью статуса ученической группы, хотя сохраняются признаки эйджеизма, социовозрастной дискриминации. Молодежь испытывает парентократическую зависимость, и в то же время выросшие в новых условиях постсоветские поколения россиян не являются носителями лидерской традиции, воплощенной только в опоре на авторитет государства.

Исследовательская ситуация заставляет задуматься о том, что лидерство в российской молодежной среде определяется двумя действующими параллельными структурами. Формальное лидерство - воплощенное в практиках государственных и политико-партийных структур, неформальное лидерство - возникающее на уровне малых субкультур и социальных групп. Сложность исследования лидерства в российской молодежной среде обусловлено не только тем, что существует дифференциация понимания и реализации лидерства, на первый план выходит

1 Российское общество как оно есть (опыт социологической диагностики) : в 2 т. / М.К. Горшков. Изд. 2-е, перераб. и доп. М. : Новый хронограф, 2016. Т. 1. С. 342.

проблема определения лидерства как механизма, позволяющего реализовать вертикальную социальную мобильность молодежи.

С этим феноменом исследователи столкнулись, когда критика массовых молодежных организаций «Наши», «Идущие вместе» по поводу подкупа или обязательности участия молодежи выявила две интересные детали. Большинство провинциалов, участвующих в столичных акциях, имели целью познакомиться с большим городом, его достопримечательностями, так как в контексте социальных сложностей поездка в Москву часто не представлялась возможной, если исключить прагматическую мотивацию. Во-вторых, благодаря участию в молодежных акциях открывались возможности для зарабатывания репутационного и карьерного капитала в рамках вакансий трудоустройства.

Важно подчеркнуть, что такая тенденция стимулирует интерес молодежи к лидерству как механизму вертикальной социальной мобильности. Социологи указывают на замедление социальных лифтов, рост социальной сословности, воздвижение профессиональных, корпоративных и территориальных барьеров, негативное, хотя и латентное, воздействие этносоциального фактора в контексте стимулирования восходящей социальной мобильности молодежи.

В определенной степени можно говорить о том, что российская молодежь характеризуется социально-профессиональной структурой, имеющей приоритет в новых сферах экономической самодеятельности, в сфере обращения и сфере услуг, что социально-статусные позиции молодежи не дают основания относить ее по консолидированным признакам к определенной социально-статусной группе населения, поскольку очевидны социальные и социально-территориальные различия, в то же время можно говорить о том, что 25-30 % молодежи представляют ядро российского среднего класса, несмотря на наметившиеся в обществе кризисные тенденции, в частности падение уровня доходов и возросшие риски безработицы1.

В этом отношении молодое поколение, вступая во взрослую жизнь, сталкивается с трудностями трудоустройства, карьерной и социальной самореализации, но отмечено высоким уровнем социального оптимизма. Очевидно, что схемы опыта старших поколений, так же как и потребительские критерии, критерии успеха и самоудовлетворения, не работают в молодежной среде. В этом смысле социально-статусное положение молодежи и ее институциональные практики показывают, что для молодых россиян важными являются приоритет личного преуспевания, потребность в адаптивных ресурсах и инструментальный активизм.

Ю.А. Зубок и В.И. Чупров отмечали, что намечаются отход молодежи от структуры фундаментальных ценностей и самореализация в ка-

1 Российское общество и вызовы времени / М.К. Горшков и др.; отв. ред. М.К. Горшков, В.В. Петухов. М. : Весь мир, 2015. Кн. 2. С. 93.

честве индивидуально действующей личности1. Молодежное пространство рассматривается как способ реализации собственных социальных устремлений. Особенности социального взаимодействия молодежи в российском обществе показывают, что отсутствует отчуждение в межгенерационном взаимодействии, но молодежь не проявляет массовой готовности претендовать на роль группы, имеющей социально-референтный статус.

Опираясь на данные социологических исследований, можно говорить о том, что молодые россияне используют традиционные социальные, образовательные, профессиональные, трудовые ресурсы и в целом настроены на оптимальную интеграцию в общество. Под оптимальной интеграцией понимается социализация молодых людей в контексте собственных устремлений, ожидания реализации взаимных обязательств между молодежью и обществом. Изменения в социальной структуре российского общества затронули молодежь, поскольку на первый план выступили показатели неравенства по семейному (наследственному) и культурному (обретаемому) капиталам.

Неравенство шансов отмечалось российским исследователем Д.Л. Константиновским и др. еще в советский период, когда прослеживалась тенденция неравенства шансов молодежи из различных слоев общества (сельская, рабочая молодежь, молодежь из интеллигентской среды)2. В нынешней ситуации эти различия усилились, так как произошла социальная поляризация общества и лидерство в этих условиях перестало быть консолидирующим инструментом, поскольку наблюдается конфликт социокультурных дискурсов по поводу лидерства в общественно-политической, экономической, культурной, информационной сферах.

Таким образом, есть сложность в определении лидерства в молодежной среде как ключевого исследовательского понятия для данной темы. Актуализируемые схемы исследования лидерства в российской молодежной среде, как правило, имеют политический оттенок, связаны с констатацией, с одной стороны, лидерства как обладания властными ресурсами в иерархии формальных организаций, позволяющих оказывать влияние на молодежь путем ее мобилизации по инструментальным и традиционным критериям. Контрастная точка лидерства определяется субкультурной конвенцией, лидерство обозначается как механизм саморегуляции и самоорганизации молодежи в рамках субкультурных групп, демонстрации стилей поведения, моды конструирования микроидентичности.

Опираясь на данные социологических исследований, можно говорить о том, что лидерство в восприятии молодежи определяется синтезирующими признаками. Речь идет о том, что в аналитическом смысле

1 Зубок Ю.А., Чупров В.И. Социальная регуляция в условиях неопределенности. Теоретические и прикладные проблемы в исследовании молодежи. М., 2008. С. 29.

2 Россия: трансформирующееся общество / под ред. В.А. Ядова. М. : КАНОН-пресс-Ц, 2001. С. 153.

понимание лидерства связано с тем, что оно выступает механизмом делегирования и представительства интересов молодежи для перевода ее в состояние практической группы в рамках легитимируемых ценностей и целей. Такое определение важно потому, что, несмотря на различия в формальном и неформальном лидерстве, на разнообразие образа лидера и схем лидерского действия в российской молодежной среде, лидерство связывается с возможностью представлять, презентовать молодежь, выступать от ее имени в рамках взаимодействия с социальными и властными институтами.

Казалось бы, феномен дистанцированности формального лидерства убеждает в обратном, однако лидеры неформальных структур, если брать в качестве примера спортивных фанатов, взаимодействуют с государственными и общественными институтами, имеют определенную социальную адресатность и перспективы, нацеленные на расширение ресурса восходящей социальной мобильности. Можно вынести суждение о том, что лидерство в российской молодежной среде связано структурно-функциональными, культурологическими, социально-воспроизводственными параметрами.

В рамках этого направления лидерство в российской молодежной среде определяется принятием преемственности и инновационности, гарантирующим интересы молодого поколения в процессе передачи обновленного опыта. Важным моментом лидерства выступает обеспечение социального взаимодействия через защиту прав молодежи, ее позиций в системе социальных отношений. Учитывая неодинаковость социальных позиций молодежи, отсутствие равновесия статусов, конфликто-генный потенциал, можно говорить о том, что лидерство является медиа-торным статусом, статусом посредничества, приведения конвенции интересов различных групп молодежи.

Таким образом, действует принцип конструирования в системе лидерства объединяющих целей и интересов молодежи, включение молодежи в организационные системы, ориентирующие на совместные практики, на формализацию социальной активности молодежи, ее связей и отношений. В этом смысле можно говорить о признаках лидерства как способности конструировать представления молодежи о самой себе, о схемах восприятия действительности (удовлетворенности, неудовлетворенности) и потребностях в изменениях1.

Лидерство в российской молодежной среде не только характеризуется социально-территориальной дифференциацией молодежи, но и включает институциональные практики, модели поведения, которые складываются в результате участия в социальных и властных институтах российского общества. Имеется в виду, что, как отмечают российские исследователи Ю.А. Зубок, В.И. Чупров, М.К. Горшков, молодежь нацелена на присвоение институциональных ресурсов и заинтересована

1 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С. 195.

в поддержании как институтов порядка, обеспечивающих устойчивость социально-политического развития, так и институтов молодежи, дефицит которых ощущается в связи с реализацией молодежной политики.

В нынешней ситуации важным становится понимание того, что лидерство в молодежной среде невозможно без институциональной конвенции по поводу допуска молодежи к институциональным ресурсам. Формальные институты российского общества, призванные реализовать социально-воспроизводственный потенциал молодежи, акцентируют внимание на проблемах молодежи преимущественно в контексте ее легального поведения, недопущения распространения в молодежной среде девиантных и делинквентных норм, борьбы против наркомании и алкоголизации, молодежной преступности.

Очевидно, поэтому можно говорить о том, что лидерство в молодежной среде отчасти призвано выполнять контрольно-регулирующую функцию. Создание института лидерства подразумевает, что будет нейтрализовано влияние на молодежь политических и социальных рисков. В условиях внутренних и внешних вызовов, угроз терроризма и радикализма важным становится приоритет сбережения молодежи как лояльной общественной группы. Вместе с тем нельзя недооценивать издержки суперконформизма, когда следствием внешней лояльности являются социальная апатия, разочарование, дистанцирование от реального общественного участия и самодеятельности.

Согласно исследовательским схемам, реализуемым российскими учеными Д.Л. Константиновским, Б.А. Ручкиным, М.К. Горшковым, Вл. Луковым, в молодежной среде проявляется тенденция социальной и культурной эксклюзии, зависимость от локальной и региональной социальных сред. Такая ситуация проявляется в том, что воспроизводится схема социальной инертности неучастия или половинчатого участия в общественных процессах. Внешне это может выглядеть благополучно, удерживая молодежь от активной протестной деятельности, представительства интересов путем участия в акциях неповиновения или сопротивления.

Однако нельзя не наблюдать процесс маргинализации в молодежной среде, роста среди молодежи групп социального риска. Можно предположить, что институциональная среда российского общества характеризуется незаметным, но постоянным влиянием неформальных институтов, которые возникают на социальном микроуровне. Также нельзя игнорировать влияние криминальных и полукриминальных параллельных структур, привлекательности параллельной социальной карьеры, складывающейся вне зоны влияния институциональных практик. Говоря об этом, стоит отметить, что действующий институциональный порядок связан с проблемой создания коалиции для продвижения общих целей и интересов1.

1 Дискин И.А. Россия, которая возможна. М., 2012. С. 31.

Следует подчеркнуть, что лидерство как механизм восходящей социальной мобильности актуализирует создание таких условий, как конкурентность, конкурсность, открытость, расширение возможностей для молодежи из российской провинции и базовых слоев населения. Обоснованным является и включение механизмов взаимодействия неформального и формального лидерства, создающих рост институционального доверия, и внесения изменений в действующие схемы формального лидерства.

Серьезной проблемой является повышение авторитета формально-правовых институтов, выступающих основой реализации нормативной модели молодежной политики и влияния общества на государство. Конструктивность позиций вышеупомянутых авторов относительно характера взаимодействия молодежи через модели социального действия состоит в том, что подчеркивается необходимость выявления субъект-ности молодежи в сложившейся институциональной системе. Институты порядка, которые занимают приоритетное место в институциональной иерархии, отличаются закрытыми дисциплинарными схемами взаимодействия и могут привлечь только определенную часть молодежи, тяготеющую к несению служебной деятельности, хотя с приобретением данными институтами контрактного характера расширяется сфера свободного выбора молодежи.

Можно констатировать, что в молодежной среде возникло разделение между тем, что относится к сфере личных интересов, и тем, что можно назвать сферой общих интересов и целей. Институты порядка воспринимаются как институты стабильности и безопасности, которые требуют от молодежи лояльности, и одновременно отсутствия чрезмерного вмешательства в приватную сферу жизни молодежи. Это является следствием того, что молодые россияне сформировали установку на сферу ответственности государства и сферу личных свобод. В этом смысле демократические институты воспринимаются как формально-рамочные, не влияющие непосредственно на жизнь молодежи.

Другими словами, влияние формально-правовых институтов на молодежь опирается на избирательный авторитет, на то, что называется позицией приемлемого дистанцируемого нейтралитета. В этой связи следует обратить внимание на то, что институты развития молодежи декларированы, но не реализуются полностью. Имеется в виду, что сохраняется государствоцентричная модель институтов развития молодежи, а социальные институты работают с молодежью по принципу селекции, удовлетворения институционального самовоспроизводства.

Таким образом, для исследования лидерства молодежи как механизма вертикальной социальной мобильности требуется определение того, каковы функции института лидерства в сложившейся институциональной системе, как формируются окна возможностей для вертикальной социальной мобильности молодежи. На этот счет существуют различные точки зрения - в диапазоне от принятия формулы повышения

эффективности формально-правовых институтов и перевода декларированного состояния в реальное на уровне защиты прав и гарантий молодежи до признания неформальных институтов как основного направления самоорганизации и саморегуляции молодёжи и создания конкурентной среды для лидерства.

Характерно, что перспективные направления, связанные с профессиональным и гражданским патриотизмом, критерием самостоятельности и ориентиром жизненного успеха, воспринимаются достаточно фрагментированно. В условиях принятия формулы управляемости настроениями и действиями молодежи важным становится поиск баланса между интересами повышения социального статуса молодежи, ее социальной удовлетворенности, уверенности в будущем и воспроизводством легальных поведенческих практик. Объяснительная схема подразумевает ввод в оборот понятия коридора возможностей лидерства молодежи как способов и инструментов стимулирования вертикальной социальной мобильности.

Так как формально-правовые институты предлагают постепенную карьеру молодежи, ее включение в действующую иерархию должностных и социальных статусов, можно говорить о необходимости определения и неклассических механизмов вертикальной социальной мобильности молодежи. В таких условиях важным становится исследование коридора возможностей лидерства молодежи как механизма вертикальной социальной мобильности в контексте выработки моделей успешного поведения, которые развиваются под влиянием универсалистских норм формальных институтов и партикуляристских норм неформальной институциональной среди.

Важно отметить, что необходимость интеграции молодежи в общество, как подчеркивают Ю.А. Зубок и В.И. Чупров, связана с формированием личностных и социальных качеств молодого человека, с преодолением издержек социальной транзиции и повышения способностей молодежи к социальному творчеству и социальной активности1.

Рассматривая коридор возможностей молодежи в контексте вертикальной социальной мобильности через рост эффективных достиженче-ских моделей социального поведения, следует подчеркнуть, что российские исследователи обращают внимание на тот факт, что лидерство в восприятии молодежи под воздействием института президентства часто ассоциируется с возможностью вершить судьбу страны, влиять на позиции и взгляды людей принимать политические решения. Такая позиция является следствием того, что действует эффект общенационального лидера, что же касается лидерства в молодежной среде, здесь наблюдается снижающая градация, связанная с тем, что при недостатке профессионального и гражданского лидерства действует модель потребительского или коммерческого успеха.

1 Зубок Ю.А., Чупров В.И. Социальная регуляция в условиях неопределенности. С. 249.

Такое отношение к лидерству в российской молодежной среде порождает партикуляристские устремления и не стимулирует формирование лидерства как институциональной модели общих целей и интересов молодежи. Вертикальная социальная мобильность молодежи слабо увязывается с молодежной политикой, так как речь идет о двунаправленном процессе поощрения творчества наиболее социально одаренных и активных, с другой стороны - помощи неадаптированным, незащищенным слоям молодежи. Из молодежной политики, проводимой на уровне формальных институтов, выпадает основная масса молодежи, которая формирует запрос на лидерство в институциональной системе общества на основе традиционного отношения к лидерству как реализации властных ресурсов.

Можно говорить о том, как отмечает М.К. Горшков, что в российском обществе создается гражданское общество как совокупность гражданских ассоциаций и институтов, ориентированных на удовлетворение различных социально-профессиональных интересов молодежи, организацию ее досуга и расширение культурных горизонтов1. Вместе с тем институты развития и поддержки молодежи, будучи сосредоточенными в формальной институциональной сфере, недостаточно полно реализуют взаимодействие с неформальными регуляторами. Это выражается в том, что молодежь нуждается в установлении стабильных правил игры. Однако доступ к институциональным ресурсам в контексте лидерства молодежи требует большей открытости и прозрачности институциональной системы. В этом смысле важным является анализ организационных моделей молодежи, которые являются инструментами, позволяющими молодежи мобилизоваться, и одновременно помогают контролировать ситуацию и настроения в молодежной среде2.

Важным моментом является измерение степени того, как социальные институты помогают создавать стимулы для лидерства молодежи как инструмента социальной мобильности. Сужение этой сферы политической активности, карьера под надзором родительских политических структур являются испытанным способом повышения социальной мобильности в российском обществе. Но современная российская молодежь проявляет интерес к нетрадиционным и неполитическим формам лидерства, направленным на повышение социальной самооценки и нахождение новых социально-статусных и социально-профессиональных ниш через открытый доступ институциональной системы. Проявляется разлаженность экономических и политических мотивов восходящей социальной мобильности молодежи.

Таким образом, в исследовательской модели необходимо определить пороговые условия изменений динамики институциональной системы российского общества, позволяющей придать институту лидер-

1 Горшков М.К. Российское общество как оно есть (опыт социологической диагностики) : в 2 т. / М.К. Горшков. Изд. 2-е, перераб. и доп. М. : Новый хронограф, 2016. Т. 1. С. 327.

2 Норт Д., Уоллис Дж., Вайнгаст Б. Насилие и социальные порядки. М., 2011. С. 259.

ства характер механизма вертикальной социальной мобильности. В соответствии с логикой исследования необходимо говорить о критериях соответствия институциональной системы возможностям вертикальной социальной мобильности молодежи, тому, какие институты в какой степени способствуют этой тенденции. Также конструктивным является выявление институциональных условий и отношений, позволяющих через лидерство формировать достиженческие поведенческие модели молодежи.

Как отмечают российские исследователи, наблюдается рост интереса молодежи к общественному участию, к практикам полезных дел. Однако нельзя не учитывать отсутствие абстрактной формулы «помогаем обществу - помогаем всем». В общественном альтруизме молодежи, в готовности к совместным практикам общественного интереса прослеживается тенденция реализовать через формулу общественно полезных дел надежду на повышение социально-профессионального статуса.

Иными словами, полезные дела могут закрепиться, если с этим связаны расширение возможностей профессиональной карьеры, повышение материального благополучия, реализация семейных стратегий. Учитывая прагматический контекст социального альтруизма, который «естествен» в условиях разделения приватной и публичной сфер, профессиональная и гражданская идентификация молодежи как наиболее конструктивная для реализации института лидерства как инструмента вертикальной социальной мобильности требует включения определения организационных схем, в которых молодежь конструируется как консолидированная социальная группа, как группа практического действия.

Бурцев С.А. Лидерство в российской молодежной среде: концептуальное осмысление. Автор статьи исходит из того, что лидерство в российской молодежной среде обретает новые социальные качества, связанные с расширением социальных лифтов российской молодежи. Характеризуя подходы к исследованию российской молодежи, делается вывод о том, что исследовательский акцент на структурных, институциональных, субкультурных параметрах социальной активности российской молодежи не преодолевает синдрома кратоцентризма лидерства в молодежной среде. Делается вывод о том, что лидерство в российской молодежной среде актуализирует выявление конвенциональности формального и неформального лидерства. Деятельностный подход как морфогенез структуры и действия содержит аналитический потенциал для изучения лидерства как механизма вертикальной социальной мобильности.

Ключевые слова: российская молодежная среда, лидерство, кра-тоцентризм, молодежные организации, дискурс лидерства.

Burtsev S.A. Leadership in the Russian youth environment: conceptual understanding. The author of the article proceeds from the fact that leadership in the Russian youth environment acquires new social qualities associated with the expansion of social elevators of Russian youth. Describing the approaches to the study of Russian youth, it is concluded that the research emphasis on the structural, institutional, subcultural parameters of social activity of Russian youth does not overcome the syndrome of kratocen-trism of leadership in the youth environment. It is concluded that leadership in the Russian youth environment actualizes the identification of the conventionality of formal and informal leadership. The activity approach as a morphogenesis of structure and action contains analytical potential for the study of leadership as a mechanism of vertical social mobility.

Keywords: Russian youth, leadership, cytocentrics, youth organizations, the discourse of leadership.