CC BY
13
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2021. Т. 8, № 3 (31). С. 237-243.
УДК 930
DOI 10.24147/2312-1300.2021.8(3).237-243
В. П. Корзун, С. П. Бычков
ЛИЧНОСТНЫЙ АСПЕКТ В ФОРМИРОВАНИИ КОММУНИКАТИВНОГО ПОЛЯ НАУКИ: Г. П. МЯГКОВ И «МИР ИСТОРИКА» (К 75-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)
На примере участия отечественного историографа, доктора исторических наук Г. П. Мягкова в историографическом сборнике «Мир историка» в качестве члена редколлегии и автора рассмотрен опыт складывания горизонтальных сетей общения в сообществе историографов.
Ключевые слова: Г. П. Мягков; историк; личность; биографистика; «Мир историка»; научное сообщество; научная школа; коммуникативное поле науки.
V. P. Korzun, S. P. Bychkov
THE PERSONAL ASPECT IN THE FORMATION OF THE COMMUNICATIVE FIELD OF SCIENCE: GERMAN P. MYAGKOV AND THE "WORLD OF THE HISTORIAN" (FOR THE 75th ANNIVERSARY OF HIS BIRTH)
The article is dedicated to the anniversary of the Russian historiographer, Doctor of Historical Sciences German P. Myagkov. On the example of his participation in the historiographic collection "The World of the Historian" as a member of the editorial board and the author, the experience of the formation of horizontal communication networks in the community of historiographers is considered.
Keywords: German P. Myagkov; historian; personality; biography; "The World of the Historian"; scientific community; scientific school; communicative field of science.
О нашей мотивации
Замысел данной статьи родился под воздействием двух факторов, казалось бы, между собой не связанных. К нам обратился известный венгерский историк, руководитель Русского научного центра в Будапеште профессор Дюла Свак с предложением презентации на страницах издаваемого им журнала Russian Studies Hu (https://www.russianstudies.hu) достижений омских историографов за последние 20 лет с представлением историографического сборника «Мир историка» . Это значимая часть нашей профессиональной историографической повседневности с горестной нотой переживаний о дальнейшей судьбе упомянутого издания, естественно, всколыхнула в памяти «друзей моих прекрасные черты...», с которыми рос наш «Мир историка», с ними и строилось коммуникативное поле нашего сообщества
Второй фактор - 75-летний юбилей Германа Пантелеймоновича Мягкова, известного
историографа, автора многочисленных работ по схоларной проблематике. Две его фундаментальные монографии «Русская историческая школа. Методологические и идейно-политические позиции» [1] и «Научное сообщество в исторической науке: Опыт русской исторической школы» [2] стали классикой в современном сообществе историков науки и историографов. Эти книги, временной лаг между которыми составляет лишь 12 лет, отразили невероятно плотный процесс постижения закономерностей развития исторической науки и её истории в контексте науковедческих поисков, изначально сопряжённых с марксистским пониманием социальности науки, а затем с пристальным вниманием к личностному знанию в рамках антропологического и шире - культурного поворота. Динамика напряжённого поиска отчётливо прочитывается в творчестве Г. П. Мягкова. И именно на этой тропе произошла встреча казанского историка с омски-
ми историографами ещё в 2000 г. А с 2006 г. он стал членом редколлегии «Мира историка». Такое «судьбы сплетенье» и подтолкнуло авторов данной статьи представить свои размышлению о роли личностного фактора в складывании горизонтальных сетей общения как значимых характеристик коммуникативного поля на примере функционирования одного издания.
Как рождался «Мир»
Первый выпуск «Мира историка» вышел в 2005 г. Хотя стоит отметить своего рода пилотные выпуски, в которых выкристаллизовывались новые подходы к историографии. Это вышедший в 1999 г. сборник научных статей «Мир историка: идеалы, традиции, творчество» и подготовленная сотрудниками кафедры современной отечественной истории и историографии ОмГУ совместно с коллегами из ИРИ РАН коллективная монография «Мир историка. XX век», опубликованная в 2002 г.
Наш проект изначально опирался не столько на жёсткое и чёткое видение программы издания, с формализованным определением базовых понятий и концептов, сколько на некую открытую и трансформирующуюся модель своего проблемного поля. В первом выпуске редколлегия проясняла интенцию авторских поисков - «чувство тесноты в рамках традиционной историографии», которая не питает сколько-нибудь заметного интереса к истории науки как деятельности «живых людей»2. Именно тогда и была взята в качестве эвристики метафора «мир историка» (подробнее об этом см.: [3]). Это была реакция на обезлюдевшую историю науки, что было особо характерно для этапа советской историографии. Метафора, как известно, выполняет двойную коммуникативную функцию, на что обратил внимание польский методолог В. Вжозек, выделив риторический и логический её смысл. Метафора создаёт определённое напряжение в постижении смысла того или иного историко-научного процесса [4, с. 259]. Представляется важным ещё одно наблюдение: высказывание становится метафорой, когда оно даёт толчок процессу создания комплекса ассоциативных импликаций между семантиками субъекта. В нашем случае метафора сыграла именно такую роль.
Начало 2000-х гг. можно назвать романтическим периодом как для «новой историографии», так и для нашего проекта. Если историк изучает прошлое, стремясь в конце концов найти «живого человека», то почему подобный подход не применить к изучению самой исторической науки, обратившись к «миру историка»? Постепенно метафора стала общеупотребляемой, ей были преданы очертания более строгой дефиниции, структурирующей исследовательскую практику. «Под "миром историка" стала пониматься определённая совокупность культурно-профессиональных ценностей, вытекающих из них форм и правил поведения, социальных ролей историка профессионала от ученика до исследователя-творца, производящего и транслирующего историческое знание» [3, с. 571]. Понимая осознание историком своей включённости в историю, его чувство историчности мира, постоянное соотношение прошлого и настоящего, что составляет основной конфликт его профессии, мы намеренно актуализировали проблемность деятельности историка как неотъемлемую черту, что нашло отражение в рубрикации издания. Именно такой озабоченностью и направленностью на человека науки авторы проекта и соблазнили своих коллег, создав площадку для исследовательских опытов в данном направлении, где можно общаться «без галстука». Добавим к этому общую атмосферу интеллектуального переосмысления ремесла историка, выхода за пределы прежних методологических ориентиров. К этому времени общий контекст развития науки обогатился интересными подходами и находками в области социологии и философии науки. Антропология академической жизни как научная проблема только намечалась.
Наконец, был ещё и ряд важных факторов институционального плана, которые ускоряли процесс не только поиска новых ракурсов исследования в предметном поле историографии, но и способствовали переформатированию научного сообщества гуманитариев. Речь идёт о грантовских проектах, нацеленных на расширение коммуникативных связей между кафедрами провинциальных вузов и академической наукой и о создании Российского общества интеллектуальной истории (РОИИ), которое в качестве
юридического лица было зарегистрировано в 2001 г. и уже к концу года имело региональные отделения в 18 субъектах Российской Федерации . В этом же году было создано и Омское отделение РОИИ. Интеллектуальным магнитом общества была и остаётся Л. П. Репина. Мы оказались включёнными в процесс созидания культурного поля интеллектуальной истории и переосмысления предметной области историографии. Принципы построения новой сети общения и сущностного наполнения поисков - междис-циплинарность, демократизм, открытость, мобильность - способствовали разрушению прежних жёстких иерархических отношений «центр - периферия» с элементами патернализма. Деструкции прежней иерархии и конструирование иного поля коммуникации связаны с деятельностью активной, харизматической личности. В такие периоды возрастает значение личностных контактов в процессе создания горизонтальных интеллектуальных сетей через процедуру передачи культурного капитала, идей и смыслов. Создание свободных корпораций, «невидимых колледжей» оказалось невероятно продуктивным процессом новой консолидации историков, с одной стороны, и преодоления казалось бы незыблемых методологических, предметных, дисциплинарных границ, - с другой. Новые сообщества благодаря быстроте современных средств коммуникации существуют в процессе фактически каждодневного плотного личностного общения, подобного коллегиальному общению в «формальных» колледжах, но при этом совершенно лишены проблем, связанных с иерархичностью и властными отношениями. Значимым фактором образования новых солидар-ностей становится и передача личной эмоциональной энергии [5], которая весьма ощутима в пространстве научных конференций, что мы как участники этого процесса явственно ощущали во время встреч в Москве, Омске, Казани, Перми, Петрозаводске и в других городах (подробнее об этом см.: [6]).
В таком «океане», с сильными подводными течениями самого различного происхождения, рождался и делал первые шаги «Мир историка». Спецификой данной коммуникативной площадки стало объединение историографов - «всеобщников» и «отечест-
венников», - озадаченных проблематикой профессии историка в длительной ретроспективе и перспективе и дисциплинариза-ции историографии с пристальным интересом к эгоисточникам. В качестве принципиально значимых проблем и тематик «Мира» выделим несколько главных. Магистральными стали проблемы школ в науке (московской, петербургской, освещение фигур учителей и учеников, коммуникаций между школами и с внешним научным и общественным пространством). Эта проблематика сложилась в отечественной науке уже достаточно давно, но на страницах «Мира» она дополнялась и обрамлялась изучением особенностей университетской культуры вообще. Становление университетской традиции в России через призму университетских уставов и государственной политики в дореволюционной России стало важным сюжетом многих исследований. Много было сделано в продолжение исследований особенностей советской историографии - характера зависимости от государства, его идеологических кампаний, проектов, борьбы политических и конкурирующих научных групп. Представлены сравнительные исследования столичной и провинциальной, в том числе сибирской, науки, проанализированы причины и характер взаимодействия различных групп учёных, степень удачности реализации сибирских (и не только) научных проектов.
Научное сообщество осмысливалось в разрезе академической повседневности и исторической культуры. Исследователи обратили внимание на мотивацию неофитов, корпоративные ценности, академические ритуалы, конфликты и скандалы и весьма разнообразно представили каналы научных и общественных связей научного сообщества, в том числе и роль протекции. Самой, пожалуй, мощной и перспективной стала проблематика диссертационной культуры. Отметим также опыты теоретического постижения и описания современных поисков и поворотов в исторической науке и новых вызовов к профессии историка.
К сообществу с любовью
Итак, «Мир историка» становится одной из коммуникативных площадок, где историки рефлексировали о своей профессии, представляли собственные опыты постижения
новых проблемных полей, выступали публикаторами и комментаторами источников личного происхождения, отражая тенденции нового биографизма применительно к фигурам своих предшественников по ремеслу.
Герман Пантелеймонович как автор опубликовал на страницах «Мира историка» три статьи, два отзыва на докторские диссертации, совместно с Ш. С. Хамматовым несколько комплексов эго-источников, особого внимания заслуживает интервью историка -«О А. С. Шофмане. "Всё начинается с учителя"». Его героями стали такие учёные, как Н. П. Грацианский, И. В. Лучицкий, Д. А. Корсаков и, естественно, учитель А. С. Шофман. В этих публикациях просматриваются две тесно связанные линии - школы в науке, с особенным вниманием к казанской школе всеобщей истории и персональная история, с актуализацией коммуникативного фактора в жизни научного сообщества. В первом случае представлены историографические портреты казанских историков или историков Казанского университета (здесь пересекается набирающая силу универсология и новая персональная история или «новый биогра-физм»). Вторая, отмеченная нами линия, прослеживается в текстах автора, посвящён-ных историкам, связанным с Казанским университетом как местом защиты диссертаций (случай И. В. Лучицкого) или формирования исторических взглядов и начального этапа профессиональной карьеры и оказавшимся затем в столичных университетах (случай Н. П. Грацианского). Эти биоисториографические тексты Г. П. Мягкова вместе с направленностью документальных публикаций (письма матери Софьи Корсаковой сыну Дмитрию Корсакову , письма И. В. Лучицко-го к Д. А. Корсакову в связи с защитой магистерской диссертации5, часть первой главы рукописи А. С. Шофмана «Не угаснет огонь Прометея»6) отразили поворот от устоявшихся канонов в историографической практике, когда биография историка рассматривалась, по выражению Л. П. Репиной, как часть антуража, как фактологический каркас, к динамике внутреннего мира историка, «биографии среды», его сетевого взаимодействия [7, с. 9]. И более того, обращение к публикации семейной хроники (письма Софьи Корсаковой с подробными комментариями и вводной
статьёй) вписывается в опыты публикации на страницах «Мира историка» переписки между родственниками в семье Лаппо-Данилевских и тем самым обозначает новый ракурс, при котором «схоларно-институциональный сегмент университетской жизни» находит себя и «в пространстве семейных традиций учё-ных»7. Хотя одновременно подобный ракурс спровоцировал дискуссию о возможностях и ограничениях источников личностного происхождения в историографических текстах.
Как уже подчёркивалось, фигура учителя С. А. Шофмана занимает особое место в творчестве Г. П. Мягкова. Речь идёт не только о публикации его материалов и подробнейшем, добротном комментарии, об интервью, о котором мы уже упоминали, но и об отдельной статье «"Мы зажгли свои свечи от их творческого огня": историк А. С. Шофман в череде поколений»8. С. А. Шофман предстаёт и как крупный исследователь, и как учитель, и как администратор, и как эксперт. Эти его успешные роли (по Мертону) способствовали не только созданию собственной научной школы, но и обеспечили ей продолжительную жизнь. О подходе Г. П. Мягкова к оценке школы, к которой историк относит и себя, можно бы было написать отдельную статью. Но нам представляется важным подчеркнуть в данной публикации повторяющиеся акценты в его «разговоре о школе» на такой черте этоса научной школы, как сохранение памяти о своих учителях и заботу об учениках. Обратимся к завершающему статью пассажу. Отвечая на вопрос: «За что им (т. е. учителям) наша благодарность?» - Шофман пишет: «За то, что их профессия педагога и учёного самая благородная, несущая свет познания, что ею передаётся человеческая доброта. Терпеливо лепит учитель из своего питомца специалиста и гражданина, развивая самые высокие начала. Он воспитывает в нём эти чувства не столько нравоучением, но главным образом своим личным примером»9. Эти этически маркированные суждения -нравственный императив школы, и он стал образом жизни самого Германа Пантелеймо-новича, в чём мы могли убедиться, последние 20 лет идя плечом к плечу по нашему историографическому полю. В этой связи, немного наших воспоминаний и наблюдений о самом Германе Пантелеймоновиче.
Контрапункт: сообщество с любовью...
Лично со всеми казанцами впервые оми-чам удалось пообщаться на совершенно «сказочном» выезде в Петрозаводск в сентябре 2001 г. Благодаря энергичным действиям профессора А. В. Антощенко, Петрозаводск принимал активный «десант» историографов и историков из многих крупных центров страны, которые впоследствии и сформировали большой коллектив авторов «Мира». Казалось, что тогда общение друг с другом длилось бесконечно и «ненасытно» - в поезде, в отеле, на конференции, на экскурсии в Кижи. Именно тогда все с первого раза сдружились и стали общаться друг с другом, и общение это длится на протяжении нескольких десятилетий. Казань представляли трое - Владимир Данилович Жигунин, Евгений Александрович Чиглинцев (к сожалению, столь рано покинувшие нас) и Герман Пантелеймонович Мягков. Как член редколлегии Г. П. Мягков привлёк в сборник и других казанских историков, как начинающих, так и уже состоявшихся, - П. В. Георгиева, Н. И. Макарова, Ш. С. Хамматова, Н. С. Ал-мазову, Н. Ю. Бикееву, Е. А. Вишленкову, И. И. Шарифжанову, Л. А. Сыченкову. Всего в нашем историографическом сборнике перу казанских историков принадлежит 17 публикаций.
Герман Пантелеймонович в когорте наших знакомых и коллег из Казани занимает своё особое место. Он человек, который всегда рядом. Общаясь с ним, удивляешься тому, насколько он осведомлён во всех столичных, местных и региональных, в том числе и омских, исторических и историографических новостях. Он всегда в курсе книжных новинок, полон планов, идей, замыслов новых форумов, конференций. При подготовке диссертаций он неоднократно и помногу часов подряд консультирует, помогает, направляет людей, которые ему лично могут быть неизвестны. Последний яркий пример тому - его активное участие в защитах двух омских молодых учёных -В. С. Груздинской и Е. С. Рослякова - в феврале 2021 г., а раньше - в защитах докторских диссертаций А. В. Свешникова, А. В. Якуба, С. Б. Криха.
Взваливая на себя и для молодых-то зачастую непосильную организаторскую ношу, особенно конференционную, он терпеливо, дипломатично, с неизменным тёплым словом, вовремя и в срок «вязует» и «решает» ко всеобщему благу. И при этом никакого авторитаризма, да и его облик с неизменной улыбкой, по жизни с фотоаппаратом, а сейчас - со смартфоном, всегда вопрошающего: «А Вы читали последнюю статью (далее упоминался автор)?» - с сумкой через плечо, набитой книгами для друзей, его речь с проглатыванием гласной в окончаниях глаголов и многозначительное, озадачивающее, нараспев произносимое «Да...» располагает к доверительному общению. Возможно, это и есть образ профессора, который длит лучшие академические традиции, преобразуя интеллектуальное пространство, поддерживая напряжение поиска, консолидируя сообщество. Образ, который, увы, фактически потерян в современных «дорожных картах» перестройки высшей школы в русле неолиберальной экономики.
Вспоминая о большой жизненной дате Германа Пантелеймоновича, пожелаем ему отменного здоровья в современную отнюдь не здоровую во многих смыслах эпоху. Пусть жизненный оптимизм, столь присущий ему, будет неисчерпаемым. Пусть он по-прежнему радует нас своим присутствием в наших делах, новыми проектами, встречами и обсуждениями, а его самого радуют новые благодарные ученики, коллеги, идеи и книги.
P.S.: К этим поздравлениям присоединяется и редколлегия журнала. С юбилеем, Герман Пантелеймонович!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Историографический сборник «Мир историка» выходил с 2005 по 2018 г. Всего вышло 12 выпусков.
2 Мир историка : историогр. сб. / под. ред. В. П. Корзун, Г. К. Садретдинова. - Омск : Изд-во ОмГУ, 2005. - Вып. 1. - С. 3.
3 Метель О. В., Свешников А. В., Иванова Т. Н., Алеврас Н. Н., Мягков Г. П. Гришина Н. В., Рыжен-ко В. Г., Корзун В. П. Размышления над опытом участия в Российском обществе интеллектуальной истории // Мир историка : историогр. сб. / [ред-кол.: В. П. Корзун (отв. ред.), С. П. Бычков (отв. ред.), Н. Н. Алеврас и др.]. - Омск : Изд-во ОмГУ, 2017. - Вып. 11. - С. 22.
4 Мягков Г. П., Хамматов Ш. С. «Остаюсь любящая мать и самый искренний друг Софья Корса-
кова», или «Обратная семантика» жизни и творчества историка Дмитрия Корсакова // Мир историка : историогр. сб. / под ред. С. П. Бычкова,
A. В. Свешникова, А. В. Якуба. - Омск : Изд-во Ом. гос. ун-та, 2008. - Вып. 4. - С. 412-439.
5 Мягков Г. П., Хамматов Ш. С. «Печальная история моего диспута», или Как состоялась «лучшая страница в моей жизни»: Казань в научной судьбе И. В. Лучицкого // Мир историка : историогр. сб. / под ред. В. П. Корзун, С. П. Бычкова. -Омск : Изд-во Ом. гос. ун-та, 2013. - Вып. 8. -С. 305-308; Письма И. В. Лучицкого к Д. А. Корсакову // Там же. - С. 316-331.
6 О книге А. С. Шофмана «Не угаснет огонь Прометея». Шофман А. С. Не угаснет огонь Прометея (Из истории советсского антиковедения) // Мир историка : историогр. сб. / под ред.
B. П. Корзун, А. В. Якуба. - Омск : Изд-во Ом. гос. ун-та, 2009. - Вып. 5. - С. 369-410.
7 Алеврас Н. Н. Профессорское наследство как феномен «продлённой гениальности»: взгляд на семью А. С. Лаппо-Данилевского (перечитывая книгу В. П. Корзун) // Мир историка : историогр. сб. / [редкол.: В. П. Корзун (отв. ред.), С. П. Бычков (отв. ред.), Н. Н. Алеврас и др.]. - Омск : Изд-во Ом. гос. ун-та, 2019. - Вып. 12. - С. 64.
8 «Мы зажгли свои свечи от их творческого огня»: историк А. С. Шофман в череде поколений // Мир историка : историогр. сб. / под ред. В. П. Корзун, А. В. Якуба. - Омск : Изд-во Ом. гос. ун-та, 2009. - Вып. 5. - С. 72-98.
9 Там же. С. 97.
Информация о статье
Дата поступления 30 июня 2021 г.
Дата принятия в печать 19 июля 2021 г.
Сведения об авторах
Корзун Валентина Павловна - доктор исторических наук, профессор Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а E-mail: korzunv@mail.ru
Бычков Сергей Павлович - кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и политологии Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: spbychkov@mail.ru
ЛИТЕРАТУРА
1. Мягков Г. П. Русская историческая школа. Методологические и идейно-политические позиции. - Казань, 1988. - 200 с.
2. Мягков Г. П. Научное сообщество в исторической науке: Опыт русской исторической школы. - Казань, 2000. - 297 с.
3. Корзун В., Свешников А. «Мир историка» -кредо школы (Мир историка. Историографический сборник. Вып. 1-4. Омск: ОмГУ, 20052008) // Ейдос : Альманах теорМ та юторМ iсторичноi науки. - Кшв, 2009. - Випуск 4. -С. 569-577.
4. Вжозек В. Метафора как эпистемологическая категория // Одиссей. Человек в истории 1994: Картина мира в народном и учёном сознании. - М., 1994. - С. 257-264.
5. Коллинз Р. Социология философий: Глобальная теория интеллектуального изменения / пер. с англ. Н. С. Розова и Ю. Б. Вертгейм. -Новосибирск : Сибирский Хронограф, 2002. -1280 с.
6. Рыженко В. Г. Личностный аспект в формировании современных горизонтальных коммуникаций: Л. П. Репина и омские историки // Историческое познание и историографическая ситуация на рубеже ХХ-ХХ1 вв. - М. : ИВИ РАН, 2012. - С. 360-374.
7. Репина Л. П. От исторической биографии к биографической истории // В тени великих: образы и судьбы : сб. науч. ст. / отв. ред. Л. П. Репина. - СПб. : Алетейя, 2010. - С. 518. - (Сер. «Человек второго плана в истории»).
Article info
Received June 30, 2021
Accepted July 19, 2021
About the authors
Valentina P. Korzun - Doctor Sciences, Professor of Dostoevsky University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, Russia
E-mail: korzunv@mail.ru
Sergey P. Bychkov - PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Department of National History and Political Science of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: spbychkov@mail.ru
of Historical Omsk State
644077,
Для цитирования
Корзун В. П., Бычков С. П. Личностный аспект в формировании коммуникативного поля науки: Г. П. Мягков и «Мир историка» (к 75-летию со дня рождения) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2021. Т. 8, № 3 (31). С. 237-243. й01: 10.24147/ 2312-1300.2021.8(3).237-243.
For citations
Korzun V.P., Bychkov S.P. The Personal Aspect in the Formation of the Communicative Field of Science: German P. Myagkov and the "World of the Historian" (For the 75th Anniversary of His Birth). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2021, vol. 8, no. 3 (31), pp. 237-243. DOI: 10.24147/2312-1300.2021. 8(3).237-243 (in Russian).
