CC BY
25
В. А. Квашнин
lex metilia fullonibus dicta
в античной традиции и современной историографии
В статье проводится анализ положений древнеримского закона Метилия конца III в. до н. э. в античных источниках и современной зарубежной историографии. Проведенное исследование позволяет увидеть как спорные моменты, так и общее во взглядах исследователей. Основные направления изучения данной проблемы в современной историографии показывают, что главное внимание уделяется выявлению тех социальных и политических процессов, протекавших в римской гражданской общине последней четверти III в. до н. э., что нашли свое отражение в положениях Метилиева закона.
Закон Метилия, или lex Metilia fullonibus dicta, изданный, как принято считать, в 217 г. до н. э., является одним из самых загадочных законов III в. до н. э. Единственное упоминание об этом законе содержится в 35-й книге Естественной истории Плиния Старшего, в разделе, посвященном различным почвам и минералам и их свойствам. Несмотря на крайнюю скудость сведений об этом законе, он до сих пор вызывает оживленную дискуссию в ученом мире, немногим уступая хронологически близким lex Claudia de nave senatorum и lex Oppia. Обсуждаемые в научной литературе проблемы, связанные с законом Метилия, сводятся к четырем основным вопросам: 1) кто был автором этого закона; 2) время его принятия; 3) содержание закона; 4) причины его принятия.
В соответствии с этими вопросами и будет построен предлагаемый обзор.
1. Как сообщает Плиний Старший, «существует предназначенный для валяльщиков метилиев закон, который цензорами Гаем Фламинием и Луцием эмилием был предложен на утверждение народного собрания». Как можно заметить, древний автор сообщает лишь гентилиций автора законопроекта. Из начального периода Ганнибаловой войны нам известен лишь один Метилий — плебейский трибун Марк Метилий, автор скандального закона об уравнении в правах диктатора и начальника конницы. Чаще всего именно с этим Мети-лием отождествляется загадочный автор lex Metilia, как это, например, делает Й. Бляйкен в своей работе, посвященной плебейскому трибунату1. По-своему это логично, поскольку плебесцит, принятый по инициативе Марка Метилия, относится к 217 г. до н. э., т. е. к тому же году, которым традиционно датируется lex Metilia fullonibus dicta, а их авторами в обоих случаях, как принято считать, был плебейский трибун. Однако не все исследователи согласны с таким вариантом идентификации автора Метилиева закона. Если Т. Р. С. Броутон ограничивается осторожным молчанием, то И. Зауэрвайн, автор солидной работы, посвященной законам о роскоши, прямо высказывает сомнение в правомерности прямого отождествления двух Метилиев2. Столь же скептично настроен автор одной из последних по времени работ, посвященных Метилиеву закону, Х. Валлинга3.
Скепсис исследователей обусловлен тем, что если об авторе lex Metilia Плиний Старший однозначно пишет именно как о Метилии, то в случае с плебей-
ским трибуном 217 г. до н. э. Марком Метилием источники оставляют почву для сомнений. В 22-й книге Ливия (25.3) он обозначается как М. Метеллий (Metellus), и только у Плутарха (Fab.19.3), также в 25-й книге (22.2) Ливия мы читаем Ме-тилий (Metilius). Таким образом, с уверенностью можно говорить лишь о том, что автор lex Metilia fullonibus dicta принадлежал к gens Metilia. Род Метилиев сам по себе достаточно загадочен. По сведениям Дионисия Галикарнасского, это альбанский род, переселившийся в Рим после разрушения Альбы Лонги (3.29). Судя по тому, что перебравшиеся в Рим Метилии были введены в сенат, их следует отнести к патрициям, однако в традиции они упоминаются исключительно как плебейские трибуны. Ливий не упоминает Метилиев из Альбы, поэтому нельзя исключать того, что версия об их альбанском происхождении была вымышленной. Возможно, в ее основе лежит созвучие имени легендарного альбанского диктатора Меттия Фуфетия и родового имени Метилиев. Вероятно, как раз в связи с тем, что большинство известных до II в. до н. э. Метилиев были плебейскими трибунами, автор lex Metilia так легко отождествляется с Марком Метилием, если только последний все же не был Метеллием (Метеллом).
2. Не меньшие проблемы возникают и в связи с попыткой точно определить время принятия Метилиева закона. Хотя в отечественной литературе принято считать временем его принятия 217 г. до н. э., эта датировка вызывает у исследователей серьезные сомнения. Поводом к ним служит недвусмысленное указание Плиния на то, что Метилиев закон был предложен на утверждение комиций цензорами 220 г. до н. э. Гаем Фламинием и Луцием Эмилием Папом. Следовательно, логичнее предположить, что закон был принят в 220 или 219 г. до н. э. Чтобы как-то увязать две этих даты, Ф. Мюнцер высказал предположение о том, что М(?). Метилий дважды был плебейским трибуном: в 220 г. до н. э., когда Гай Фламиний занимал должность цензора, и в 217 г. до н. э., когда он был консу-лом4. Однако это предположение никак не подтверждается источниками. Чтобы не вступать на почву малообоснованных гипотез и предположений, но в то же время попытаться объяснить образовавшуюся временную лакуну, такие исследователи, как Х. Скаллард, Й. Бляйкен и И. Зауэрвайн, исходят из следующего положения: существовало цензорское распоряжение 220 г. до н. э., которое потеряло силу в связи со сложением полномочий Гаем Фламинием и Луцием Эмилием, поэтому оно было пролонгировано плебисцитом 217 г. до н. э., принятым формально по инициативе плебейского трибуна Метилия, связанного с кем-то из цензоров (скорее всего, с Фламинием, как это попыталась показать Р. Ф. Вишня)5. Таким образом, в результате деятельности Метилия цензорская мера получила законную силу на долгое время.
Однако, как замечает Х. Валлинга, весьма критично настроенный к работам своих предшественников, эта интерпретация базируется не на тексте Плиния, а выводится из современных представлений о политической и социальной деятельности Гая Фламиния, который предстает истинным вдохновителем закона. По мнению исследователя, речь вообще не может идти о датировке Метилиева закона 217 г. до н. э. В Метилии Х. Валлинга видит одного из преторов 220 или 219 г. до н. э. Он исходит из того, что цензоры не обладали ius agenda cum populo, и, следовательно, законодательной инициативой. Таковой обладали преторы и
консулы. Среди консулов в указанные годы Метилиев нет, однако из восьми преторов 220-219 гг. до н. э. известен всего лишь один, что и позволило ученому высказать приведенное выше предположение. Кроме того, Х. Валлинга особо обращает внимание на то, что, согласно сообщению Плиния, Метилиев закон был внесен на рассмотрение народа самими цензорами6. Таким образом, нет необходимости ни привязывать Метилиев закон к 217 г. до н. э., ни причислять Метилия к плебейским трибунам, ни, тем более, идентифицировать его как Марка Метилия, плебейского трибуна 217 г.
Следует заметить, что проблема датировки Метилиева закона имеет неожиданный ракурс. Как сообщает Ливий, в 432 г. до н. э. по инициативе не называемых им плебейских трибунов был принят закон, содержащий основные положения lex Metilia: «...было решено, что трибуны внесут на рассмотрение закон, запрещающий отделывать белым одежду, выказывая этим свои домогательства должности» (4.25.13). Практически все исследователи сходятся в том, что в данном случае мы имеем дело с ретроспективным изложением событий римским историком. Ф. Мюнцер прямо говорит о том, что Ливий перенес в эпоху Ранней Республики положения Метилиева закона7. И. Зауэрвайн также считает это сообщение «анналистическим предвосхищением более поздних событий»8. В том же духе высказываются комментаторы четвертой книги Ливия, включая отечественных. Предполагаемый перенос Титом Ливием закона Метилия на 200 лет вперед убедительно объясняет устойчивость мнения о том, что его автор был плебейским трибуном. Однако был ли плебейский трибун 432/220-219 гг. до н. э. Метилием?
В той же четвертой книге Ливий упоминает еще об одном законе, предложенном плебейскими трибунами Марком Метилием и Спурием Мэцилием (48.1). Как сообщает Ливий, это был третий должностной срок для Метилия и четвертый для Мэцилия. Поскольку остальные их должностные сроки не известны, можно предположить, что неизвестным плебейским трибуном, внесшим законопроект о запрете отделки мелом одежды соискателями должностей, и был Марк Метилий. Если мы спроецируем данную конструкцию (плебейский трибун М. Метилий — автор закона 432 г. до н. э.) на события конца III в. до н. э., то вернемся к исходному варианту: автором Метилиева закона был плебейский трибун, скорее всего, 220 или 219 гг. до н. э. Следует отметить, что косвенным аргументом в пользу более ранней датировки закона служит и то, что упоминание о нем отсутствует у Ливия среди событий 217 г. до н. э., но могло содержаться в утраченных книгах, относящихся к 220-219 гг. до н. э.
3. Что касается содержания самого закона, то, как ни странно, оно не привлекло такого внимания исследователей, как датировка, авторство, социальный или политический контекст его принятия. Тем не менее, как отмечает И. За-уэрвайн, еще большие трудности, чем датировка, представляет содержание и цели закона9. Исследуемый пассаж Плиния находится в разделе, посвященном использованию различных сортов кимольского мела (cretae Cimoliae) (35.195198). Его название явно связано с одним из островов на юго-западе Киклад. На территории Италии, как указывает Плиний, используется «сардинский мел, привозимый из Сардинии, который применяется только для белых тканей,
поскольку для окрашенных он не пригоден, и из всех сортов кимолийского мела он самый дешевый; дороже ценится умбрский мел... который употребляется только для придания тканям блеска». Таким образом, принятие Ме-тилиева закона обсуждается в связи с использованием фуллонами определенного сорта умбрийского мела (Umbrica), который использовался для отбеливания одежды.
Принято считать, что Метилиев закон вводил запрет на использование определенных сортов мела для отбеливания одежды. Наиболее полно данный вопрос исследовал Х. Валлинга. Подробно реконструировав технологический процесс, описываемый Плинием, он пришел к парадоксальному выводу о том, что Метилиев закон не вводит запрет использования для одежды отбеливающих материалов — напротив, он предписывает определенный порядок обработки ткани, который должен привести к массовому изготовлению выбеленной одежды10. Как ни странно, такая интерпретация Метилиева закона снимает многие проблемы, например заинтересовавший И. Зауэрвайн вопрос, почему закон был направлен не против тех, кто пользовался обработанной мелом одеждой, а против фулло-нов, производителей и мойщиков этой одежды11.
4. Несмотря на крайне незначительный объем информации о Метилиевом законе, в историографии неоднократно предпринимались попытки его толкования. Историография вопроса насчитывает несколько точек зрения на причины его принятия. Одна из самых влиятельных точек зрения на Метилиев закон относит его к т. н. «законам о роскоши» — leges sumptuariae. Впервые она была обоснована в середине XIX в. Л. Ланге и с тех пор обрела немало приверженцев, среди которых можно назвать П. Фраккаро, Ф. Кассолу, Й. Бляйкена, И. Зауэрвайн, среди последних работ — Э. Балтруша12. Они считают, что закон давал точное определение необходимых чистящих средств, поскольку слишком сложная и дорогая обработка тканей при суконном производстве требовала больших издержек. Это и должен был предотвратить lex Metilia, так как вследствие удорожания отделки ткани дороже становилась и одежда.
При этом, однако, не отрицается, что цензоры могли преследовать и иные цели. Как было отмечено, умбрийский мел был особенно эффективен в превращении toga alba в toga candida13. Toga candida, как известно, была необходимым условием выставления на выборах своей кандидатуры соискателем магистратуры. Против того, что закон Метилия имел характер закона о роскоши, категорически выступает В. Кункель, по мнению которого закон касался только toga candida и должен был гарантировать равенство возможностей претендентов на должность1. Выводы В. Кункеля воспроизводит в своих работах современная венгерская исследовательница Н. эль Бехайри14. Надо сказать, что попытка увидеть в Метилиевом законе некие демократические тенденции эпохи, не нова. Й. Хоувинг еще в 1883 г., опираясь на сведения четвертой книги Ливия, интерпретировал Метилиев закон как средство борьбы популяров, сплотившихся вокруг Гая Фламиния, против претендентов от партии оптиматов. Примерно в том же духе высказывается Х. Скаллард и Я. Суолахти15. Особняком стоит Т. Франк, который, придерживаясь датировки Метилиева закона 217 г. до н. э., рассматривает его в контексте трагических первых лет Ганнибаловой
войны. С его точки зрения этот закон был мерой военного времени, призванной максимально сократить расходы на отделку одежды16. В этом с ним согласна И. Зауэрвайн, которая отмечает, что такое ограничение ненужных во время войны расходов способствовало более тесному сплочению общины в период военных катастроф Рима17.
Отдельно стоит упомянуть об идеях, высказанных Х. Валлингой. В принятии Метилиева закона он видит проявление важных социальных процессов, протекавших в римской civitas III в. до н. э. Их суть связана с усилением влияния в римской общине группы свободных земельных собственников (assidui), составлявших хребет римской военной организации. Как кажется, политическому влиянию их наиболее зажиточной части, образующей некое подобие новой элиты, автор склонен приписывать деятельность Гая Фламиния. В этом ключе рассматриваются реорганизация центуриатных комиций, раздел ager Gallicus и ager Picenus, распределение вольноотпущенников по всем трибам, и, особенно, четырем городским. Формальным выражением социальных процессов, связанных с повышением роли мелких и средних земельных собственников, их реальной интеграции в структуры civitas, осознанием нового места в общине стал закон Метилия, регламентирующий массовое производство выбеленной публичной одежды — тоги для тех, кого автор называет «новой элитой» Римско-Италийской конфедерации, а по сути являвшихся «старыми новыми гражданами»18.
Как можно заметить, при всех различиях во взглядах авторов, писавших о Метилиевом законе, они сходятся в том, что он отразил важные социальные и политические процессы, имевшие место в римской общине последней четверти III в. до н. э. Это указывает на то, что за частными казалось бы вопросами, связанными с одним из законов того времени, скрывается магистральная, базовая проблема развития социальной структуры римской civitas в преддверии и в первые годы Ганнибаловой войны. Изучение ее приближает нас к пониманию целого ряда проблем — в частности секрета устойчивости и жизнеспособности, проявленной римской гражданской общиной во Второй пунической войне. Все сказанное говорит об актуальности дальнейшего изучения Метилиева закона в современной историографии.
Примечания
1 См.: Квашнин В. А. Законы о роскоши в древнем Риме эпохи Пунических войн. Вологда: Русь, 2006. С. 28.
2 См.: Broughton T. R. S. The Magistrates of the Roman Republic. Vol. I. (Repr. 1951). Atlanta: Scholars Press, 1986. P. 236; Vol. 8. S. 37.
3 См.: Wallinga H. T. Official Roman washing and finishing directions lex Metilia fullo-nibus dicta // Tijdschrift voor Rechtsgeshiediens. 1996. Vol. 64. P. 183-184.
4 Lange L. Römische Altertümer. 3 Aufl. Berlin, 1876. S. 1399.
5 См.: Vishnia R. F. Gaius Flaminius and the lex Metilia de fullonibus // Athenaeum. 1987. Vol. 75. P. 134.
6 См.: Wallinga H. T. Op. cit. P. 183-188.
7 См.: Münzer F et al. Metilii // PWRE. 1932. Bd. 50. S. 1398.
8 Sauerwein I. Die leges sumptuarie als römische Maßnahme gegen den Sittenverfall.
Hamburg: Univers. Hamb., 1970. S. 37.
9 Там же. S. 37.
10 Wallinga H. T. Op. cit. P. 185-188.
11 SauerweinI. Op. cit. S. 37-38.
12 См.: Wallinga H. T. Op. cit. P. 183-184.
13 См.: SauerweinI. Op. cit. S. 38.
14 См.: ElBeheiriN. Die lex Claudia de nave senatorum // RIDA. 2001. Vol. 48. S. 60.
15 См.: Квашнин В. А. Указ. соч. С. 47-48.
16 См.: Münzer F et al. Op. cit. P. 73.
17 См.: SauerweinI. Op. cit. S. 40.
18 Wallinga H. T. Op. cit. P. 188-190.
